Подвиг князя Мстислава. Князья и воины

Любовь Сушко

Князю Мстиславу Удалому пришлось жить накануне самых страшных событий – монголо-татарского рабства, когда честолюбивый Батый захватил первые русские города и рвался покорить весь мир, страшное и тревожное время потребовало силы и мужества от князя Мстислава и всех, кому пришлось сражаться за свой мир.

ЧАСТЬ 1 ПОСЛЕДНИЕ ГОДЫ ВСЕВОЛОДА

ГЛАВА 1 БЕЗ ИГОРЯ

Прошел год с того дня, когда князь Игорь Святославич Черниговский был похоронен. В мире живых от него не осталось больше и следа. Остались его сыновья — гнездо Игорево. И что было с ними делать, никто из соперников его и врагов лютых понятия не имел.

Князь Всеволод, уставший от вражды, к тому времени твердо решил, что без проклятого их бунтовщика отца, одолеть их ему будет проще простого. Он был уверен в том, что у него оставалось какое-то время.

Пока он призвал к себе старшего сына Константина и отправил его в Новгород, решив, что именно там он и решил получить азы знаний, для укрепления своего положения. Этот город всегда служил испытанием для юных князей. Всеволод же должен был убедиться в том, что он оставит во владениях своих надежного наследника.

Константин и прежде вызывал у него опасения. Ему легко было принимать решение с сыновьями Рюрика, когда он одного из них спровадил на Киевский стол. Что бы он ни делал, какая беда, если Киев давно ничего не значил. Вот Новгород и Владимир — совсем иное дело, тут просчета ему никто не простит. Возможно, он был пристрастен к Константину, но всегда за него тревожился. Он был слишком добр, благодушен. Ему не особенно понравилась внезапная Игорева смерть, вот пусть и охладится в Новгороде. Если ничего не получится, его легко можно будет оттуда забрать, а туда направить другого сына, благо, что их у него достаточно, он этом позаботился великий князь. Но свой град никогда и никому отдавать он не собирался. Это была его Отчина, она за мономаховичами навсегда останется. Он и сказал об этом и не слушал никаких возражений. Вместе с ними появлялся червь сомнения.

Князь был не особенно доволен своими сыновьями. Константин, как две капли воды похож на брата своего старшего Михаила — добрейшего из князей, из-за которого весь мир рыдал, а он так воспитывал своих близких, что они считали Всеволода настоящим чудовищем.

Но он ему потом в Свароге скажет, когда им доведется встретиться, как хорошо быть добры и великодушным, когда ни о чем не надо заботиться. И все заранее предопределено. А если все завоевывать приходится?

Вот и Константин уверен, что все у него получится само собой. Он так отторгает не особенно приятные дела отца своего. А ведь ни разу не подумал даже о том, как ему все досталось, откуда у него четыре города. Ведь никто и ничего не принес ему в дар, не оставил просто так, все было завоевано и защищено в страшных схватках, где всякое бывало.

И можно все получить и рассуждать о том, стоит ли это делать или нет никакого желания.

Всеволод постарался отогнать от себя тяжкие мысли. И оставалось надеяться на то, что в Новгороде сойдет с него жуткая спесь. И поймет он, что все не так просто и красиво, как во Владимире, а то, что тебе принадлежит, защищать надо, зубами вгрызаться, не выпускать из вида.

Размышляя об этом, уносился князь в собственное прошлое. Там было много врагов и сражений. И братьев хватало. Чего стоил только один благочестивый, умевший всех обаять, но вершивший еще более тяжкие дела Андрей. Страшна была его смерть. Но никто не посмеет обвинить в ней князя Всеволода, хотя намекали ему на это многие. Чего стоит любимый всеми Михаил, из-за которого он себя ничтожеством ощущал.

А Игорь — этот бестия, имя которого не сходило с уст стариков. И писания еще где-то в тайниках хранятся — хорошая защита для такого бунтаря безмозглого. Сколько страдать приходилось ему из-за этого жуткого «Слова». И боялся Всеволод, что ни его, а Игоря слушать они станут, и никогда не узнают, каким он был на самом деле. Но этот тип хотя бы не рвался в его союзники, а всегда врагом оставался. А Роман, этот одухотворенный красавец, переходивший от одних к другим, и никогда не угадаешь, что он на самом деле замышляет. Но и он доигрался.. И со всеми надо было ему бороться. И разве можно было угадать, в чем ты прав, а в чем виноват. Порой приходилось просто спасаться и беречь свое гнездо от разорения, оставить хоть что-то большое и целое наследникам, а не разорванные клочки уделов из которых никогда ничего не склеить.

Он должен был признать, что детей своих союзников и врагов знает не так хорошо, и смутно ориентируется в новом мире.

Но в следующий миг отбросил от себя горькие помыслы князь Всеволод. Он убеждал себя, что еще не конец, не стоит всю жизнь перебирать и подводить итоги. Он покажет всем, кто в этом мире главный. Пусть они трепещут и думают о том, что мир не кончился. И не завершится ничего с их уходом. И он великий князь, а не те, кто шутами гороховыми при нем кривлялись.

Он помнил, что в писании своем Игорь так его в шутку называл. Но где тот шутник, а он жив и невредим.

С отъездом Константина стало немного спокойнее. Правда, княгиня, уже больше года страдавшая от страшной болезни своей, с укоризной на него взглянула, когда он к ней в покои зашел. Но он объяснил ей, что парень вырос и негоже ему оставаться у ее юбки.

Потом она снова заговорила о страданиях своих, сравнивала себя с библейским Иовом. И на самом деле было в этом что-то тяжкое. Он растерянно отвернулся. Она была матерью его сыновей. И Всеволод даже подумать не мог о том, чтобы при ней ввести в палаты новую женщину. Но как хотелось старому князю быть рядом с юной, здоровой, прекрасной девицей. Разве не заслужил такой малости великий князь? Но когда перед ним появлялись его племянницы с одним только желанием — изобличить его в чем-то, он хорошо понимал, насколько род людской к нему немилосерден, а женский и подавно.

И Ярославна, и Елена, и Ольга за Игоря. А Всеволода они готовы были уморить и на любые муки отправить. И он смотрел на изнывающую от страданий жену, которая, как ему все чаще казалось, никогда не была молодой и здоровой.

И оставалось только уходить с головой в дела и заботы свои, потому что проще всего было сойти с ума. Да и не представлял он себя тихо бредущим по дворцу своему.

Таково счастье властелина, которое он испытал сполна. Но разве не наступит день, когда все переменится и он получит то, о чем нынче можно только тайно мечтать.

ГЛАВА 2 НА ПУТИ В НОВГОРОД

Константин собрался, как ему показалось, слишком быстро. Да и не держало его тут ничего больше. Но он столько ужасов слышал об этом граде и его строптивых боярах, что гнал от себя дурные мысли.

С самого начала он знал, в каком семействе его угораздило родиться, что ждет старшего сына великого князя, и это его пугало не на шутку в те времена. Он чувствовал, какая борьба на самом деле идет между князьями, как долго и упорно пришлось добиваться отцу того, что он заслужил. Когда-то он восхищался им, но теперь, когда и самому пришлось заняться делом, восторги несколько поутихли. Он видел много случайных и очень жестоких смертей, много темных людишек крутилось рядом с ним. Они исполняли все приказания, но если прикажет кто-то другой, то они разделаются с ним самим.

Все рухнуло после Игоревой смерти и его разговора с Еленой. Она ему яростно, почти гневно разъяснила, как и что происходило, он не хотел верить и вникать не хотел. Ему не хотелось верить. Но он понимал в глубине души, что так все и было. Отец шел к своей цели тернистым путем, и заслужил не один упрек.

А потом ему стал сниться Игорь. Он появлялся в снах его истерзанный и несчастный и просил его прекратить вражду, убеждал, что все и правые и виноватые скоро окажутся в пропасти.

— Я ничего не могу, но вся власть к тебе перейдет, и ты должен спасти мир от гибели, — все яснее и тверже говорил в те минуты он.

И эти слова красавца князи, смерть которого была на совести его близких, запали в душу князю Константину. Он никак не мог сладить с собой, как ни старался.

И однажды, когда таить это стало невыносимо, он рассказал обо всем отцу. Он прежде не представлял себе, что отец может так яриться. Он схватил его и тряс, страшно сверкая глазами, слова тонули в глотке его, и казалось, что еще немного, и он повалится бездыханным.

— Выкинь эти помыслы из головы, не смей никому о таком говорить, если ты будешь думать о таких глупостях, то все и на самом деле рухнет. Это дело прошлое, а тебе о грядущем думать надо, — внушал ему он, и хотя не приводил никаких доводов, но хотел, чтобы сын раз и навсегда запомнил его слова. Даже женщины все молча сносят, ты рожден великим князем, и не смей становиться слабым. Он и сам все разрушил, и с того света сюда руки протягивает негодяй.

Кажется, в те времена он обратил внимание на Юрия, названного так в честь знаменитого его отца. До тех пор он совсем не замечал его, и вдруг такое откровение. И по речам его многие понимали, что он замышляет какую-то дерзость.

И тогда спросил у него Константин:

— Разве плохо то, что я хочу отказаться от подлости, там, где это возможно, не хочу посылать воинов убивать своих братьев, разве это скверно?

Но Новгород в те дни в душе его возник не случайно. Город Волхва, первого и великого чародея русского был страшным испытанием для любого из молодых князей, невозможно даже представить, что с каждым из них там приключиться может. Он останавливался несколько раз в пути и оглядывался по сторонам. Он убежден был, что это последние часы его свободы в этом мире, беззаботная жизнь оставалась навсегда в прошлом. И так трудно было примириться с этой потерей.

№№№№№№№

В то время, когда Константин отправился в Новгород, Владимир Игоревич, вскочил на коня своего и поехал в Галич. Его призвали туда местные бояре, как старшего из внуков Ярослава Мудрого. Из всех, кто выжил в этом водовороте, только он мог занять княжеский стол. И они, помня о зверствах Романа, не собирались ласкать малых детей его.

В те дни Владимир был почти счастлив. Еще бы, впервые за все время Олеговичи кроме Чернигова получат еще и Галич, к которому их так долго не подпускали младшие. И все из-за того, что его отец когда-то тайно увез из города его мать. Правда, за все время ему даже гостем еще не удалось в этом граде побывать. Он знал о том, как суров был его дед. Но старого Ярослава давно нет в этом мире, только благоуханные и страшные одновременно легенды о времени и о нем остались.

Но бояре именитые помнят о князе этом, и не желали видеть младших, всегда туда рвавшихся. И чувствовал себя Владимир по дороге в Галич молодым Рюриком, который из дальних земель возвращался на свою Русь, которую он покинул в утробе матери и никогда прежде не видал.

А потом призвал его дед — князь Гостомысл, когда понял, что дни его сочтены, а других наследников у него нет. Говорят, он тоже не дождался Рюрика, но тот появился на славянских землях вместе с викингами, и время правления его и Олега, считается золотым веком на этих землях. Владимир, хотя и был еще молод, но многое уже пережить успел. И в начале было страшное сокрушительное поражение от половцев и плен. Надо признать, что в плену ему не так скверно было, любовь дочери хана скрасила унылые дни его. Это была настоящая страсть, из-за которой так просто было потерять голову. Но Кончак не обращал на это внимания, они с детства были предназначены друг другу.

Но это была неволя и позор, и только теперь, ему казалось, что он был вознагражден за все муки и страдания, когда-то стойко им пережитые. Владимир склонен был винить во всем строптивого и гордого отца своего, и родного дядю Всеволода Святославича, которые много лет боролись с сыновьями Мономаховыми. Но он не предпринял ни одного похода против них, а все свое недовольство решил выместить на том, кого считал своим союзником. А потом оправдывался за поход свой неудачный, и «Слово» окутанное тайной оставил, которое так упорно хотел уничтожить князь Всеволод, всегда считавший себя великим.

Ему было обидно за мать свою, которая могла стать настоящей королевой Венгерской, но терпела только невзгоды и лишения, но в отличие от бабки Ольги, не бросила его, и осталась с ним до последнего часа, а потом без слов удалилась в монастырь, разве для такого она была рождена когда-то? И даже не в Чернигове, а в Новгороде Северском прошли ее лучшие дни. Она никогда ни на что не жаловалось. Но он не мог просить Игорю того, что он потребовал от лучшей из жен того времени. А ему и Чернигов достался в самые последние годы жизни с барского Ярославова плеча. Долго копились в душе его все обиды. И со временем он стал думать о том, что действовать станет совсем иначе. Если его род старших, то не будет он медлить, никому своего права не уступит. И хорошо, что отца больше нет на его пути. Слабые должны уйти и освободить дорогу сильным. Он довершит победу собственным оружием, и не будет ему равных в этом мире.

Когда вместе с воинами своими будущий Галицкий князь остановился на ночлег, было ему странное видение. Видел он багряную зарю, и отца своего в таком же красном плаще, так, что он казался частью этого алого зарева, и таким молодым и красивым в тот миг показался ему князь Игорь, но что-то испугало Владимира, и хотел он проснуться, но не мог. Князь все время оставался где-то рядом и не отпускал его. Владимир увидел жест его, который повелевал остановиться.

— Остановись, пока еще не поздно, — услышал он такой знакомый с детства, такой приятный голос, как можешь ты, уже своего сына имеющий, верить льстивым речам Галицких бояр, ты несешься в объятия смерти.

— Я научился владеть любым оружием, за моей спиной Кончак и все половцы стоят, — напомнил ему Владимир, у меня все будет по-другому.

Ничего на это не ответил ему князь Игорь, только постоял немного перед ним, и странная тревога передавалась Владимиру.

И не то, чтобы у него появились сомнения в правоте и победе своей, просто радость и легкость куда-то испарилась, от вдохновения его не осталось и следа.

Отец напомнил ему о том, что на самом деле все может оказаться совсем не так, как видится издалека. Не стоит забывать о детях князя Романа, о том, что Андрей Венгерский тоже готов захватить Галич. И король ляхов поможет ему в этом.

Отец прав в одном, ему не стоит быть таким беспечным. Он должен защитить себя и свою дружину от внезапного нападения братьев своих. Он многому научился в ханских походах, но это был совсем другой мир, в коварстве ему не было равных.

Потом, когда он очнулся от размышлений и убедился в собственной правоте, с еще большим рвением собрался он в путь. И он докажет, что пошел в породу Ярослава Галицкого, ему есть, чем гордиться, он всех умел в кулаке держать.

ГЛАВА 3 СТОЛКНОВЕНИЯ

Думая о венгерском короле и о детях Романа Волынского. Владимир не знал еще одной важной вещи. Оказалось, что по настоянию князя Всеволода они должны были призвать к себе его сына Ярослава. И тот тоже уже выехал в Галич по настоянию отца своего. Он только немного задержался в пути. Владимир и догадаться не мог о том, что в ближайшее время ему придется столкнуться с Всеволодом. И еще неизвестно с какой стороны прилетит к нему удар.

А сам великий князь Всеволод в тот момент узнал от наушников своих о том, что Галицкие бояре посмели его ослушаться и зовут к себе Игорева сына на княжение. Было отчего ему прийти в ярость. Но не собирался он в такой подходящий момент отдавать Олеговичам Галич, всегда такой прекрасный и для него желанный. Юрия он оставил для Владимира, чтобы между сыновьями никаких споров не возникло, а Ярослава отправил туда. Всеволод знал, что сын его отличался жесткостью и решимостью, хотя и был младшим — такой там и был нужен. И пусть они попробуют не подчиниться ему.

— Отчего такая спешка, — спросил вечером на пиру Ярослав у отца своего. Ему хотелось понять, с чем он там столкнуться может.

— Владимир не должен опередить тебя, — резко ответил тот.

— Но разве не он сын Игоря и внук Ярослава? У него на то все права, — глухо произнес Ярослав.

— Какая разница кто чей сын, в Галиче должен быть ты, только тогда нам не о чем будет особенно волноваться. Не во время погиб Роман, да и не мог я до конца ему доверять, ты — другое дело.

И он подчеркнул, что не станет слушать больше никаких доводов, чтобы не говорил ему Ярослав. И тот понимал, что у него нет выбора, хотя совсем не хотелось во все это ввязываться. Еще недавно он надсмехался над братом своим Константином, который по приказу отца отправился в грозный Новгород, но у того никаких соперников не было. Он понимал, что с ним судьба сыграла еще более злую шутку. Против него были и Галицкие бояре, которые показали, кто им нужен, и князь Владимир, за которым половецкий хан стоял. И он не знал их или отца ему стоило опасаться больше. Но лучше быть подальше от него, и от града, который ему, как младшему из сыновей в наследство не останется. Чтобы не случилось с Константином в Новгороде, за его спиной еще останется древний Ростов, он всегда туда отправиться может, Юрий спит и видит во сне Владимир, а ему только Галич и остается — выбор не велик. Но для того, чтобы все было так, как хочется, придется меч еще возможно, обнажить. Но смерть — не самое страшное — тогда все проблемы исчезнут, а вот стать изгнанником без надела своего, без княжества, вот что больше всего пугало сыновей князя Всеволода, они не могли быть изгоями, отец никогда не простит им слабости такой.

Он ехал в Галич, но что-то подсказывало ему, что надо было подождать немного, ничего у него не получится пока. Он был не робкого десятка, это всем, кто с ним сталкивался, было хорошо известно, мог за себя постоять, но бороться с внуком самого Ярослава — против своих предков с их законами идти — только себе на голову проклятья кликать.

№№№№№

Всеволод в последнее время чувствовал страшное волнение, он ждал новостей от своих сыновей из Новгорода и Галича и терялся в догадках. Он понимал, как тяжко ждать и бездействовать самому, но от него в этом случае не многое зависеть могло. Все своими руками должны сделать рано повзрослевшие сыновья.

Первым прискакал гонец из Галича, и сообщил, что бояре радостно приветствуют князя Владимира Игоревича.

— А Ярослав? Он что не появлялся там?

А потом он расспрашивал о том, когда там появился сын Игоря, и вспомнил, что в тот день его сын только что сел на коня своего.

— Я опоздал, — обреченно произнес он, — не стоит пока идти против князя и бояр. Он не должен рисковать собой.

С таким наказом великий князь послал назад гонца, приказал разыскать и возвратить Ярослава. Владимир совершит какие-то промахи, надо только внимательно следить за всем, что там происходит в эти дни.

ГЛАВА 4 ОКРЕСНОСТИ ГАЛИЧА

Перед градом самим встретил князь Ярослав всадников, и они рассказали ему о том, что там творится.

— Ты едешь внука нашего Ярослава поздравить? — осведомились они у него, — долго мы его ждали и звали, теперь весь город ликует, после того, как он у нас все-таки появился.

Он еще что-то говорил о венгерском короле, к которому его послал отец (надо было что-то правдоподобное придумать), а сам, как только они скрылись, повернул в Переславль. Он уверял себя, что должен отдохнуть и хорошенько обо всем подумать, что ему делать дальше, врываться в город и сражаться с законным наследником он не мог. Хорошо было отцу его из Владимира обо всем рассуждать, а здесь — совсем другое дело. Он знал, что нельзя вступать в схватку, где ты обречен на провал.

Момент не подходящий, и раз Владимир его опередил, то там ему и делать пока нечего вовсе.

Юный князь умел ждать, хотя особенным терпением не отличался, и выбирать момент. Но мысленно он представлял себе тот момент, когда сын Игоря будет молить его о пощаде, а он поставит его на колени и напомнит об этих днях.

Переславскому князю он не сказал ни о чем, сделал вид, что просто разъезжает по дальним уделам отца своего, хотя тот, вероятно обо всем догадался сам, но расспрашивать его ни о чем не стал.

Через несколько дней здесь нашел Ярослава отцовский посланник и сообщил о том, что его давно ждут во Владимире. Ярослав обрадовался — отец не сердится, и гнев не затмил здравый смысл.

— Будем считать, что это была просто прогулка, — думал он в тот момент. А потом, когда он возьмется за дело, удача не отвернется от него.

№№№№№

Невозможно передать словами, как счастлив был в Галиче в те дни князь Владимир, и не подозревавший каких двух врагов он к этому времени себе нажил. Он понимал, что находится в лучшем из городов и получил то, о чем можно было только мечтать. Он знал, что град Галич станет его столицей, и он будет жить лучше, чем великий князь, потому что у него нет соперников, никто не собирается с ним враждовать.

Насчет последнего он слепо заблуждался, но пока оставался спокоен.

Но после праздников начались суровые будни, и бояре стали требовать, чтобы он вызвал сюда сыновей Романа Даниила и Василька.

— Мы должны покончить с ними, — говорили они в один голос, — пусть не возникнет у них желания вернуться в Галич, а со временем и Волынь их надо присоединить к нашим землям.

И он отправил туда послов своих, понятия не имея о ярости Всеволода, о том, что он думает о Галиче, и как нагло собрался прибрать его к рукам своим.

ГЛАВА 5 РЕШИМОСТЬ И НАПОР

Ярослав вернулся во Владимир. Всеволод пристально смотрел на сына своего. Он слышал рассказ о том, что происходило с ним в те дни. Про себя он отмечал, что сын его не так глуп, и это порадовало князя, только что-то его настораживало. И хотелось верить, что переменится все скоро.

Но вскоре он понял, что перемены на самом деле грядут, только совсем иные.

— Владимир требует к себе детей Романовых, — донесли в тот момент великому князю.

Еще недавно и ему самому хотелось отделаться от них, но в тот момент они стали для него самыми дорогими созданиями, и он готов был защищать их, как своих собственных.

— Он никого не получит, — заявил Всеволод. А про себя князь подумал:

— Как этот парень не похож на отца своего, и даже на Ярослава, с самого детства слышал он имя грозного Галицкого князя, но он никогда не делал таких шагов против них, все время оставался в стороне. Здесь придется предпринимать какие-то действия против Владимира, и надо хорошо все обдумать.

И он послал гонца к вдове князя Романа, и приказал ей покинуть город с сыновьями вместе и перебраться к нему. Но она сама уже собралась в дорогу, и хотела попросить у него о том же самом.

Женщины хитры и изворотливы, особенно когда они пытаются спасти свое потомство. Именно такой была молодая жена, а теперь и вдова князя Романа. Она знала, что он не любит ее, этот жестокий красавец, всегда поступавший так, как ему этого хотелось. Но после смерти его, она словно крылья, больше похожие на горб расправила и ощутила собственную значимость. И простила ему все безразличие и даже жестокость, она готова была умереть за его сыновей. И в юных сыновьях она хотела узреть того, кого верно, но напрасно любила. Он, наверное, не был так плох, как могло ей казаться в минуты обид и отчаяния, потому что здесь, на Волыни, все еще оставались верные слуги их. Они не бросили юных княжичей и беззащитную женщину, за спиной которой не было знаменитого княжеского рода. А когда они узнали, что сам великий князь Всеволод готов быть за них, они и вовсе воспаряли духом.

За время, проведенное в одиночестве в монастыре, она разуверилась в близких, но вера в дальних и могущественных неожиданно к ней вернулась.

И глядя на суровых лик Христа, думала вдова князя Романа, которая никогда не считала себя княгиней, а только его женой:

— Видно, когда — то он совершал чудеса и исцелял людей, но эти времена давно прошли и ушли без возврата. Но почему звал их Всеволод? Боялся, что родичи его подумают, что он причастен к гибели князя Романа? А колдунья ей еще в самом начале намекнула, что спасет тот, кто погубит, тот, кто только прикинется спасителем. И она думала сначала, что в последнюю очередь им во Владимир идти надо, но другого никакого места не оказалось на их пути больше. Но со временем даже дышать и жить легче стало. И она постепенно освободилась от подозрений и страха, терзавшего так долго ее душу.

Она верила предчувствиям, а они говорили о том, что все самое тяжелое и страшное осталось далеко позади.

№№№№№

Забыв на время о Всеволоде, который хранил их по желанию или вопреки ему, она все чаще думала о гонителе. И как странно, что это был сын Игоря, того самого, которого тоже в детстве его брат Святослав, ставший позднее великим князем, прогнал из его родного Чернигова, как только умер его отец. Ничто не ново в этом мире, все неизменно повторяется.

Но почему так случается, в какой момент жертва превращается в палача, еще более жестокого и неумолимого. Но если торжествует справедливость, как часто утверждают, то почему страдают невинные. Если бы он обрушил свой гнев на детей Святослава, это хоть как-то можно было понять, но Роман не был причастен к их страданиям.

Но потом она решила про себя, что Владимир Игоревич не стоит даже помыслов ее, какой-то он чужой и далекий, словно половец настоящий. Когда-то говорили про Рюрика, что он не славянин, вот и про него можно то же самое сказать.

И такой холод, такое зло от него исходило, что лучше было подумать о суровом Всеволоде, он никогда таким не был. Только венгерский король Андрей, старый приятель его мужа может встретить и приютить их. У него надежней, потому что он не один из русичей, ему с ними нечего делить. Он примет и Даниила и маленького Василька, как сыновей своих, сохранит их у себя, убережет до поры, до времени от интриг и казней пресытившихся безумцев, которыми со времени стали русские князья. Она давно подозревали, что нет среди них правых и виноватых — они все одним миром мазаны.

А потом, они сами придут за ее сыном и приведут его в Галич, потому что не найти им лучше и надежнее князя. И он воспитан будет королем, и заживет, как настоящий король, и не будет им никакого дела до всех русских князей. Галич станет частью Венгерского королевства, и это убережет его от погибели и от дружбы их, которая часто страшнее вражды бывает.

№№№№№№

И когда пришли послы Владимировы за вдовой и детьми Романовыми в Волынь, они убедились в том, что их след простыл. Люди их говорили, что они уехали во Владимир к Всеволоду, и искренне потешались над вояками. Вот и пришлось отправляться к князю с пустыми руками и обо всем ему доложить, стоит ли воевать со слабой женщиной и двумя ребятишками.

Только богу одному ведомо, где они теперь находятся, — говорили они, не упоминая о князе Всеволоде, никому из них не хотелось бы оставаться там все это время.

Вдова остановилась на ночь в том самом монастыре. Хотела проехать мимо, но испытала острую потребность в отдыхе. Она должна была испросить у бога утешения и счастливого пути.

— Пока они останутся на чужбине, Андрею я верю больше, чем всем их родичам, близким и дальним, — говорила она священнику, которого давно и хорошо знала. Оставив их там, я должна знать, что не напрасно приношу эту жертву, Даниил должен понять и простить меня, а случится это только если он станет королем королей, достигнет тех высот, которые Роману не снились даже. Но пусть он с небес защищает сына своего, пусть поможет ему и не даст сгинуть, а мне остается только ждать и надеяться на высшую милость.

Она видела, как спокойно и отрешенно смотрел на нее старший сын. Он видел лики святых и темные одежды монахов. От этого еще больше сжалось сердце ее. Она просила страшной кары для гонителя их. Если мало ему бед, которые были с ним в начале пути, то пусть свалятся на него новые, севший в этом мире зло, только его и взрастит, и рано или поздно, лучше, если рано, оно обернется против него самого.

ГЛАВА 6 БЕЗРАДОСТНЫЕ ВЕСТИ

Владимир резко взглянул на своих посланников. И один из них повторил, что их нет во Владимире.

— Великий князь или не знает, или не желает говорить, где они. Этому боярину казалось, что владыка не слышит его. Видно, они напрасно суетились, и ему нет никакого дела до детей Романа, потерявшихся где-то на бесконечных просторах.

Но он опомнился и снова начал говорить:

— Ничего, шила в мешке не утаишь, нам скоро станет известно, где они находятся, и тогда мы еще посмотрим, как с ними поступить. Я не верю, что таить их от меня станет тот, кто больше других хотел смерти их отца.

— Но Роман был его союзником долгое время.

— Ничьим он союзником не был, — огрызнулся Владимир, — туда шел, где лучше да удобнее, а как только что-то менялось, в другую сторону направлялся. Но кто решится его щенков приютить, зная, что я их разыскиваю?

Он перебирал в памяти имена князей, которые всегда были против верховной власти и сильных князей, и старался понять, кто это может быть. Как в тот миг ему хотелось стать волхвом. Он даже пытался внушить слугам своим верным, что все на свете знает и видит сквозь стены. Но пророчества его чаще всего не сбывались, или все происходило наоборот, и ему приходилось заставлять их забывать о том, о чем только предупреждал и убеждал. А как прекрасно было все знать заранее. Но на этот раз у него даже никаких соображений не было о предателе-князе.

Растерянно смотрел он по сторонам, и казалось князю Владимиру, что мир отвернулся от него, и все смеются над ним. Но вскоре до него донеслось странное известие, хотя прежде он и помыслить о том не мог, говорили, что сыновья Романа ни у кого из князей не останавливались. Они избрали себе другое — и отправились к Венгерскому королю.

Владимир готов был взорваться от ярости и разочарования. Он понимал, что не сможет туда дотянуться.

Король даже послов своих к нему не присылал, игнорируя его вступление на Галицкий престол. Ни с одним из его предшественников он так не посмел бы обходиться.

Словно бы самозванцем, а не законным наследником деда своего появился тут князь Владимир Игоревич.

Это был первый и очень сильный удар по его самолюбию. И следовало привыкнуть к мысли о том, что не все разделяют его радость по поводу совершившихся перемен.

Но если вспомнить о том, что отец даже и подумать не мог тут оказаться, то он добился уже немалого. Это только и могло немного его утешить.

И он знал, что для начала сам должен собрать посольство и отправить его к Венгру, если он собирается до конца дней в Галиче оставаться, надо как-то договариваться с ним, заручиться его поддержкой. Но почему у Романа все так просто выходило. Даже то, что ему никогда не принадлежало, получил он без особого труда, а ему все дается с невероятным трудом, где же справедливость?

И потом долго он внушал посланникам своим, что делать и как себя вести следует.

— Добейтесь того, чтобы он согласился во всем нас поддерживать, и пусть возвращает детей Романа — это первое и главное условие для союза.

№№№№№

Венгерский король радушно принял беглецов, он назвал мальчиков сыновьями своими и надеялся, что со временем получит еще одного Романа в лице Даниила, а если самому приложить для его воспитания какие-то усилия, так и лучше еще он окажется.

Он не собирался их выдавать не только Владимиру, но и Всеволоду самому, если бы тот попросил, и дал клятву, что пока он жив, случиться с ними ничего не может.

Но знал король и другое, в самое ближайшее время пришлет своих посланников Галицкий князь. И это заставило его поморщиться. Он слышал от своих людей, что ничем не лучше внук Ярослава, чем сын его, с которым столько мороки у всех у них было. Но того можно было потерпеть какой-то срок в память об отце его, а этот приведет своих родичей — половцев и тогда не будет конца и края набегам. Но даже если и не воевать с варварами, знать, что они все время очень близко находятся были противным ощущением. Держать у границ своих такую опасность он никак не мог. Мало было земли у него, не так богато королевство его, чтобы делиться с какими-то наглецами.

Он принял дары от князя Владимира, хотя и тайно и явно желал только одного, чтобы этот мир поскорее от него избавился, пусть сам черт рогатый на этом троне сидит, только не внук Ярослава.

Он вспомнил о том времени, когда мать его должна была стать его женой и королевой Венгрии самой, но потом появился этот полоумный отец его, князь Игорь, ему нужна была поддержка Ярослава, она же влюбилась в него без памяти, вот и получилось из этого безумного союза только новая головная боль для всего их мира.

ГЛАВА 7 В ГАЛИЧЕ

Заполучив в союзники венгерского короля, Владимир радовался тому, что удалось это проще, чем он мог полагать когда-то. Но он верил в то, что просто торжествует справедливость, и если отец его лишился всего, то ему должны дать полной мерой.

И размечтался он о сильной дружине, которую поведет в поход на Владимир, потому что в первую очередь ему следовало усмирить детей Всеволода. Он вернет себе то, что утрачено было когда-то еще прадедом его Олегом. В пылу своих мечтаний он не думал даже о том, что перегнул палку, потому что Владимир и им не принадлежал и не мог принадлежать. Забирать он собирался чужое, если за какой-то из городов-столиц и стоило воевать, так это за Киев, давно роли особой не игравший. Но это самое большое, на что он может рассчитывать. И снова он бросил упреки отцу своему за то, что не завоевал он для них даже Киева, который после смерти Святослава перешел к Рюрику, и среди его союзников так и оставался. Там даже Роман побывать успел, только не Олеговичи.

Идея о захвате Владимира, которая в начале даже самому князю показалась нелепой и невозможной, постепенно утвердилась в душе его, и вместе с братьями своими стал он собраться в поход.

Он обещал его своему брату Святославу отдать.

— Но ты сам — удивленно спросил тот.

— А на что он мне? — пожал плечами Владимир, — он далеко от Галича моего, я не смогу разрываться между двумя мирами, там останешься ты. Не бойся Всеволода, он давно не так силен, как был прежде, а сыновья его сами ничего поделить не могут и перегрызлись давно. А у меня есть одно дельце, — загадочно усмехнулся он, — нужно мне встретиться с соперником моим, который тоже о дедовском наследстве печется.

№№№№№№

Князь Всеволод вовсе не ожидал такого яростного натиска наглого сына Игоря. Самого его в тот момент в городе не оказалось. И достался он Святославу Игоревичу. По тем временам происшествие это для всех оказалось неслыханным. Даже в юности великого князя, каким Всеволод Большое Гнездо для всех и оставался, такое для потомков Олега было невозможно. И ему следовало все бросить и поднимать все свои дружины на новое сражение. Но тут новое известие, воодушевленный победой князь Владимир подошел к Переславлю, где оставался его сын Ярослав, посланный недавно в Галич, но опоздавший туда, и теперь сидевший без удела своего и без всяких дел.

Владимир потребовал, чтобы он убирался из его порубежного города, потому что и без того загостился там.

Мрачнее тучи был князь Всеволод, когда слушал все эти сообщения от гонцов из разных городов и весей.

№№№№№№

В Переславль он вошел спокойно и уверенно, и завоевал он город этот с вдохновением немалым, хотя с Владимиром его не сравнишь, но победы окрыляют всегда и всех. Князь Ярослав еще меньше, чем отец его, ожидал этого наглого гостя. Он казался растерянным и почти несчастным, сломленным. Ему не стоило ждать помощи из Владимира, а скорее самому надо было идти туда, чтобы вернуть для начала их столицу. Но он не знал, одобрит ли отец такой поход, или воспримет его яростно.

Но на Владимира тот взглянул так яростно, что понятно было, если все изменится, он сотрет его с лица земли. Победителем быть очень опасно, если ты думаешь о грядущем своем и своих детей, наверное, это хорошо успел усвоить его отец. Владимир же решил, что он просто больше не может проигрывать.

— Отчего же ты не появился в моем Галиче, а тут застрял? — усмехнулся Владимир, — вот я и решил на тебя взглянуть. Я долго ждал тебя, но терпение мое кончилось, надо решить все разом.

Ярослав молчал, и только в глазах его пылала ненависть.

— Отправляйся к отцу своему, где бы он ни был теперь, и скажи ему, что его время ушло без возврата, грядет возмездие. Ты видишь, что бог на моей стороне, и предки наши за моей спиной стоят, а вам пора рассчитываться за то, что вы так долго творили.

— Уж не ты ли станешь судить нас? — прошептал Ярослав, он даже дар речи потерял от такой наглости

— А хотя бы и я, я последний в роду князя Олега, и Всеслав за мной стоит (Владимир снова немного перегнул палку). Иначе я бы тут не стоял.

Это и на самом деле могло поразить любого. Трудно было понять, почему мы вдруг побеждаем или проигрываем. Но приходится считаться с теми, кто в данный момент сильнее, и самое главное для любого из князей, достойно принять поражение. Но в душе одного зарождаются сомнения, а у другого крепнет вера. И то, и другое очень скоро окажется иллюзией и обманом.

Владимир покинул Переславль, узнав, что Ярослав оттуда уже тайно ночью убрался. Там в городишке этом ему больше нечего было делать. Но по дороге он снова размышлял о том, почему его отец бездействовал, почему допустил такое их унижение и падение. Даже побежденный и обиженный, он должен был подняться и распрямить плечи. И не с половцами надо было воевать, а с князем Всеволодом, тогда бы в этом мире все определённые и проще было.

Но вокруг царила тьма, и какая-то сила сбивала с него невольно спесь. И в глубине души он понимал, что все не так просто, как кажется ему в этот момент. Как только взлетишь повыше, и коснешься крыльями небес, так и столкнет тебя та же сила, которая поднимала, на землю. Падать придется далеко и больно очень, смерть в таком случае может быть избавлением от страшных мук.

Он уже взлетел, и что же, теперь ему оставалось только падение? Но об этом пока лучше не думать вовсе.

ГЛАВА 8 ПОБЕГ ЯРОСЛАВА

Сын великого князя Всеволода, которому вчера еще обещан был второй после Владимира град на землях русских — Галич, стоял перед сыном князя Игоря, с которым они так легко расправились, побежденным и раздавленным. Он слушал бред этого обиженного на весь мир типа, который начал свой путь с половецкого плена, предательства отца и прочих унижений, который и сотворили с душой его нечто ужасное.

В полночь он вместе со своими воеводами и боярами покинул тайно Переславль, чтобы никто не видел позора его страшного.

Так он впервые понял, что такое злой рок. И был он не просто в отчаянии почти всю дорогу, но дрожал от бешенства, из-за сына и внука и правнука неудачников, которые никогда не выиграли ни одного сражения. Почему это должно было начаться с него?

И отец обязательно спросит, как мог он так легко и просто покориться Владимиру, а он толком и объяснить ничего не сможет.

Не он ли еще вчера, сидя в Переславле перед вторжением Владимира тешил себя надеждами, что расправится с ним одним махом, для этого даже усилий особенных прилагать не надо. И что вышло?

Не только не въехал он в Галич, завещанный ему отцом, но сам должен нестись в ночной тьме, куда глаза глядят. И даже признаться боялся себе Ярослав, что меньше всего после двух поражений хотелось ему столкнуться с отцом своим. Рушились надежды, таяли силы, и страшно было заглянуть в завтрашний день.

Но он был молод, и в глубине души понимал, что переживет и это унижение, и вернет все, что пришлось так поспешно оставить. Надо просто отбросить прошлое, как ненужный хлам и взяться за дело с новой силой, ничего другого ему не остается.

Жизнь состоит из поражений и побед, и наступят светлые дни, у него еще вся жизнь впереди. А побывавший на высоте не сможет остаток дней провести внизу, он расправит крылья и снова полетит. Владимир кажется непобедимым, но он знает, как быстро может победа поражением обернуться. Он объединиться с братьями и отцом, и уничтожит его, а половцы уберутся туда, откуда пришли.

Он был уверен в том, что стало спокойнее, страхи куда-то делись. Ему казалось, что над ним нависла туча, которая, возможно и страшна, но она исчезнет очень скоро. В этом князь не сомневался.

По дороге Ярослав узнал об еще одном захвате и о новом княжестве Святослава. И стал от этого еще яростнее. Сдаваться он не собирался. Стало легче оттого, что пострадал не он один, и наверняка его могущественный отец предпримет какие-то меры. И ему останется только с воинами своими присоединиться к отцовской дружине. А победить они могут, только вместе оставшись. Жаль, что между ними все еще раздоры возникают. Они ожесточаются, что-то делят и не могут смириться с происходящим.

№№№№№

Как только князь Всеволод узнал о такой дерзости Игорева сына, он пришел в неописуемую ярость. И представить он себе не мог, что какой-то мальчишка бросит ему вызов, воображая себя древним Святославом, но и действовать станет так стремительно, что ему придется только по его следам идти и мстить за совершенные им бесчинства.

Игорь ушел, но что оставил ему сей дерзкий правитель на склоне его лет, когда силы оставляют великого князя. Тогда и обратил он свой взор к небесам, желая разглядеть тень того, кто мешает ему жить. Он поименно вспоминал тех, кто в разные времена собирался ему мстить. И набралось их немало. Но как древний викинг, он готов был погибнуть в схватке, а сдаваться и отступать не собирался.

Князь Всеволод отправил своих гонцов сначала к старшему сыну Константину. Он требовал немедленно поднять всех, кто у него есть, и отправляться поход против половецкого выкормыша.

Всеволод считал, что его не стоит даже русским именем называть. Впервые он пожалел о том, что разделался с Романом. Он бывал дерзок и несносен, но никогда не был безрассуден, никогда в сражение против него не шел. Князь чувствовал вину перед своими сыновьями и внуками. Но никто кроме него самого не смог бы защитить его от всех напастей.

За Ярославом можно было не посылать. Из осажденного города он и без его приказа направляется назад. Встречу своим сыновьям он назначил около Москвы, чтобы соединиться и двигаться всем вместе дальше.

Но в ту пору еще одна неприятная весть дошла до его слуха, хотя никто не решался произнести ее вслух — Владимиру Игоревичу помогает Всеволод Черемной. А он не так слаб, как хотелось думать. Их решили поддержать и всегда бунтовавшие против Владимира рязанцы. Да и что еще можно от вечный бунтарей, всем недовольных ожидать. Но он не мог поверить и теперь в то, что они против него пойдут.

Он жалел о том, что не сжег проклятого града их дотла.

Но после таких мыслей, в облике князя появилось что-то яростное, почти зловещее. Никто не смог бы остановить его. Ему хотелось только одного — сломить этих людей, заставить их трепетать и забыть о своих спесивых помыслах.

№№№№

За несколько недель под угрозой оказались завоевания всей его жизни. Ему не хотелось быть слишком жестоким, пора и о душе подумать, но враги вечные не давали ему этого сделать. И было понятно князю, что весь мир мог против него подняться в те дни. Галич и Чернигов, переставшие ему подчиняться, оказались сильными и серьезными соперниками, а если он не рассчитается с рязанцами, и они присоединятся к тем, то и вовсе никакой управы на них не будет.

Тогда он и направился к Рязани, решив, что если там все по его будет, то Галич усмирится сам собой.

В тот момент, когда они вышли на Рязань, к ним в спешке присоединился и Ярослав. Он радовался тому, что некогда объясняться и оправдываться. Надо было только принять это сражение и победить.

ГЛАВА 9 НАКАЗАНИЕ СТРОПТИВЫХ

Владимир сердился, не понимая, что происходит, а поверить в то, что Всеволод не ответит на него вызов, было невозможно. Но тот пока загадочно молчал и направился в другую сторону. Хотя вскоре нашлась и разгадка. Он пришел к Рязани, к самому верному его союзнику Всеволоду Черемному. Это было ударом в спину.

Рязань объявила о том, что они с ним, и на них могут рассчитывать.

Всеволод не просто принял их вызов, он решил ответить тем же и показать свою несокрушимость. Это и казалось ножом в спину. Юный, удачливый вояка должен был признать свое поражение.

Рязанцы дрогнули, когда узнали о приближении Всеволода. И языческие боги, и тот единственный заступник были призваны на помощь. Но сам князь казался им тем самым черным богом, против которого они никак не могли воевать, если хотели сохранить свои жизни. И все свои силы бросил князь Всеволод на это сражение и никуда не собирался он уходить.

Побежденные, они пытались отречься от того, что обещали его врагам, но победитель был неумолим. Они пошли к нему с поклонами и раскаяния, помня, как он когда-то разделался с Глебом и сыновьями его.

Перед побежденными стоял и князь Константин с новгородцами своими, и для устрашения ли Рязанцев, или для чего-то еще объявил он о том, что все кончено, Константин уходит, а они пусть ищут себе нового князя. И было заметно, что он рад этому, хотя о многом им так и не удалось договориться.

Не только Новгородцы, но и сам Константин узнал об этом решении, когда оно было уже принято, и облегченно вздохнул.

Ни одного дня не чувствовал он себя спокойно, с той минуты, когда тут оказался. Он пытался с ними договориться, как-то ладить, терпел какие-то их выпады, но было это очень тяжело. Они отравляли своим своеволием ему каждый день. И он понял, что туда можно отпускать только тех сыновей, которые никогда не станут князьями. И они могут только все разрушить и доказать никчемность человека и все.

№№№№№

Опешили Новгородцы от этого заявления великого князя. Они не то чтобы полюбили молодого князя, но он устраивал их больше, чем все, кто был до него. Ходили слухи о жестокости и безрассудстве Ярослава, узнав, что он изгнан из града своего, они стали роптать, начиная понимать, к чему клонит князь. Он им рано или поздно и достанется наверняка, с великим князем шутки плохи.

Стало грустно, не хотелось даже говорить о том, что случится. Но они точно знали и другое — великий князь никогда не менял своего решения. Именно из-за Владимира Константин сбросил с плеч своих эту непосильную ношу, которая была не просто очень тяжела, но и казалась невыносимой порой. Он с легкой душой и отправился с отцом вместе на Владимир. И казалось, что не было этого жуткого испытания, и ощущал он себя юным и жизнерадостным властелином, и готов был принять все, что в этом мире еще может случиться. У отца были связанны с ним какие-то планы. Он понял, что тот хочет удалиться и предупредил желание, и хочет он отдать ему столицу.

Но возникла странная, непонятная ему тревога, ему казалось, что сюда должно ворваться, и поразить его.

Князь Всеволод упрекнул себя за то, что в порыве победной радости он почти оставил такой важный град, как Новгород без присмотра, а Константину готов был вручить Владимир. Он собирался проверить его в деле. И было очевидно, что он не оправдывал доверия и властелином был слабым, и не прошел испытание Новгородом. Он понимал, что старший сын его не станет великим князем. Когда-то он не собирался считаться с законами старшинства, и тут ощущал свою правоту. И он во второй раз готов был нарушить законы предков, для того, чтобы не рухнул этот мир. Он точно знал, что если умрет завтра, ничего не успев предпринять, то ничего от мира его не останется.

Решение пришло почти сразу. Ярослав — третий сын, был не слишком силен, после провалов, пусть и невольных, на него надеяться не приходилось. В Новгороде оставался Святослав. Он должен был показать, на что способен. Теперь оставалась надежда на то, что он и станет великим князем

№№№№№

Святослав не только не растерялся, когда было принято неожиданное для всех решение, но и невольно обрадовался. Это понравилось и Всеволоду, парень подавал большие надежды. Новгородцы же наоборот были очень расстроены. Они надеялись, что на этот раз сами изберут себе князя, но возмущаться вслух не стали. Они знали о расправе над Рязанью. Уж лучше любого князя терпеть, чем получить такое.

Святослав чувствовал их настороженность, но это забавляло и вдохновляло его.

ГЛАВА 10 НОВЫЙ ГРАД ЯРОСЛАВА

В то час, когда Святослав решил показать себя во всей красе в самом буйном граде, принято было иное решение.

Помня о недавних событиях в Рязани, Всеволод понял, что он слишком много упускает из вида, и было бы неразумно оставлять наказанную. Но не уничтоженную Рязань совсем без присмотра хотя бы одного из его сыновей.

— Мы пойдем с братьями твоими дальше, ты должен оставаться со своими воинами в Рязани, при тебе они не посмеют поднять головы, но если без присмотра останутся, то беды не миновать, а потому оставайся и храни проклятый этот улей, его еще захотят разворошить и Всеволод и Владимир.

Ярослав понимал, что неспроста принято такое решение, но ничего изменить не мог.

Он покажет миру, что может быть властелином, а до сих пор ему просто не везло. Он мирился с происходящим, но больше такого не случится никогда.

Благие пожелания Ярослава, однако, не сбылись.

Побежденные рязанцы видели перед собой не грозного победителя Всеволода, а князя, которого Игорев Владимир не пустил в свой Галич, а потом позорно прогнал из Переславля. И начали они роптать, сначала тихо, осторожно, а потом все громче, яростнее. Трудно было скрыть презрение к неудачнику, отовсюду изгнанному.

Что было делать, князь не ведал, боялся перегнуть палку, но понимал, что не сможет с ними сладить.

Наверное, он долго принимал решение, напрасно медлил. Когда воеводы требовали наказать бунтовщиков, а они знали, что говорят, он медлил, переносил на завтра, которого могло и не наступить. Все рушилось уже в третий раз. Может бог и любит троицу, только для князя положение становилось опасным — не крахом ли это было? Конечно, Рязань не Новгород, но и почти разрешенный отцом град его отвергал. Князь опустил руки и никак не мог собраться.

Ночью ворвались его воеводы и сообщили о бунте. Почему-то вспомнилась расправа над дядей — князем Андреем, которую он не мог видеть своими глазами, но так много слышал. Ярослав понял, что должен отправиться в Торжок, и воеводы, боясь гнева великого князя, просили его о том же.

Ярослав, не проронив ни единого слова, уселся в повозку, он не хотел, чтобы кто-то узнал его и поспешно покинул град.

Забыв, о чем ему вообще нужно печься, он бежал из третьего града. Так уныло было у него на душе, что выть волком хотелось.

Когда растворились в тумане врата полуразрушенной Рязани, задумался он о своей судьбе.

Почему такая доля ему выпала, сколько может он метаться, едва ступив на землю, покидать град снова, ведь там что-то тут же случалось.

Он думал о деде Юрии, которого так же несколько раз изгоняли из Киева, но ему было куда возвращаться, у него был свой Владимир, да и маленькую Москву в глуши он почти построил. А вот Ярославу бежать было некуда. Оставался он в чистом поле и участь его была жалкой.

И если холопам ничего не было обещано, а ему твердили об уделе, о столице и власти. Торжок — это что-то маленькое и жалкое для того, кому был обещан Галич.

Тогда он решил, что вернется снова в Рязань, после того, когда отец расправится с бунтовщиками.

— Отец был суров с ними, но меня тогда даже и близко не было, отчего они пытаются меня в чем-то обвинить — это несправедливо. Они не знают меня, да и знать не хотят.

Обосновавшись в маленьком городке, Ярослав стал думать, как ему поступить дальше, попросить помощи у отца — распиваться в том, что сам он ни на что не способен — это все равно, что самоубийство. Но и так ничего не могло оставаться.

Надо было собираться и идти самому войной на град. Но он был слишком разумен для того, чтобы понять, что это невозможно.

В душе князя Ярослава осталась только ненависть и жестокость.

Он вспомнил детские годы и не мог понять, что такое с ним случилось. Он был только одним из сыновей в гнезде Всеволода, и всегда хотел походить не на старшего брата Константина, но на него отец смотрел с недоверием, а порой и яростью. Нет, нравился ему третий из братьев Юрий, который оставался тверд и безупречен. Но у Ярослава так никогда не получалось. Даже дружинники его порой тайком оставляли и уходили к другим.

Князь понимал, что он делает что-то не то и не так, но не знал, в чем его вина и что нужно менять.

А когда он мучительно искал ответ на вопросы, то совершал новые ошибки. Оставалось надеяться, что все переменится, когда он подрастет, а становилось только хуже. Но что-то должно было случиться и измениться рано или поздно.

Отец что-то предпримет с Рязанью не ради него даже, а ради своего спокойствия. Но потом он попросит у отца удел подальше от буйного града и начнет все сначала.

Но мечтания оказались бесплодны и бесполезны.. Князь быстро в том убедился..

ГЛАВА 11 СОЖЖЕННЫЙ ГРАД

Всеволод знал обо всем, что случилось, удивило его лишь то, что от самого Ярослава еще не было вестей.

А что если его и в живых уже не было? Он чувствовал вину перед сыном, решил, что если тот уцелел, то для него нужно что-то сделать.

— Это глупость и безрассудство, — корил он себя, — добить их только наполовину, оставить мальчишку лицом к лицу с разъяренными врагами.

После того, когда ему достался Галич, был потерял Переславль, лучшего князя для расправы они и найти не могли.

Но они ладно, что с них взять, а как он мог допустить подобное? Теперь это трудно было понять такому мудрому властелину.

Одно ясно, он должен вернуться и покончить с градом. Столько лет этот Дамоклов меч висит у него над головой, и до сих пор ничего он не смог изменить. Нет, пора с ним разобраться раз и навсегда.

Иначе будет поздно, и в гневе рязанцы все погубят.

Он повернул свое воинство, с досадой подумав о том, что Владимиру придется еще подождать, пусть пока живет и радуется, что ему ничего не грозит, а может он и сам сбежит, увидев, что произошло в Рязани.

№№№№№№№

Рязанские бояре, узнав, что Ярослав сбежал, опомнились. Они не сомневались, что мальчишка приведет с собой беду. Из-за глупого каприза и желания отомстить, им придется столкнуться с великим князем, ведь он не оставит сына в беду. Хотелось верить, что худшего не случится, но надежд особых на это не было.

Люди жили в ожидании схватки, но не знали, когда грянет гром. Первые приступы страха прошли. Казалось, что все самое страшное позади, они смогли как-то подготовиться к отпору.

А тут и дружинники Всеволода появились в Рязани. Остановились они пока за городской стеной, словно боялись двигаться дальше. Ярослав был с ними, впереди воинов.

Затрепетал опальный град перед воеводой великого князя. А тот широко расставив ноги, приготовился сказать им все, что в свитке княжеском писано было.

— Великий князь Всеволод, — произнес он как можно громче и отчетливее, — повелевает, чтобы ваши жены, старики и дети ушли из града, им не будет причинен никакой урон, остальные пусть там остаются, если Перуну так угодно. На милость не надейтесь, пощады не будет.

— Что будет с нами, — спросил кто-то из дальнего ряда.

— Повелел князь стереть ваш град с лица земли, так тому и быть, если сами не желали спокойно жить.

Многие потом вспоминали, будто тень Ольгина над ними парила, им слышался ее зловещий смех.

— Огонь? Пожар? — словно эхо повторяли Рязанцы, — он спалит наш град?

Молча смотрели на них воины великого князя. Они же пятились, боялись, что расправу учинят над безоружными.

Спор о том, как им поступить, длился недолго.

— Пусть уходят старики, жены дети из града, а там видно будет, — промолвил Никита — воевода рязанский.

№№№№№№№№№

Всеволод ждал, ему не хотелось начинать сражения — людей надо для Галича беречь, но и просто так уйти от Рязани он не мог. Но они сами во всем виноваты, сколько можно с ними возиться?

Доброта сыграет злую шутку, он помнил, как такие вот расправились со старшим братом Андреем. А раз он до сих пор жив, то не допустит, чтобы они над ним измывались.

Гонец вернулся, князь велел подождать до заката. Пусть уйдут те, кто смогут и разнесут по разным городам страшное известие, пусть боятся, от их любви и уважения только беды случаются.

Его воины выстроились с двух сторон и смотрели на все, что там творилось. Они не испытывали к рязанцам жалости, скорее досаду. Им не хотелось тут терять время и заниматься таким скверным делом, но и ослушаться князя никто бы не решился.

В глазах покидавших град была ярость и ненависть, они сами готовы были сжечь княжескую дружину. Они доходили до перекрестка, а потом расходились в разные стороны.

Казалось, что скорбные предки смотрели на них с небес, откуда-то от леса доносился вой и плач Домовых — жуткая картина, которая будет еще долго сниться и тем и другим.

Наверное, спит и не видит никаких словно только сам князь Всеволод.

Князь в те часы и на самом деле оставался невозмутим. Словно он освободил пленников из заточения, и теперь отпускал их на волю.

Наконец поток иссяк, наверное, ушли все, кто хотел и мог. Может кто-то из мужей переоделся в стариковское и сгорбился, но он не стал проверять, уличать их в обмане — пусть делают, что хотят.

Все зашевелились, двинулись к городу.

Закат алел…

ГЛАВА 12 ПОЖАР

Мужи появились через некоторое время.

Схватка была короткой и казалась не настоящей. Они вяло отбивались, но кажется, пошли на самоубийство, прорваться через ряды дружинников не стремились даже.

Это показалось странным. Они словно не понимали, что происходит и двигались в каком-то тумане.

Наверное, Морена сбилась с ног и не могла сосчитать все жертвы. Но Всеволод остановил своих воинов, ему хотелось оставить в живых дюжину рязанцев.

А потом, по взмаху его руки сотня дружинников поднесли факелы к граду, бросились туда, куда он их послал.

Они готовы были жечь и сражаться одновременно. Кажется, сам Дьявол вел их туда и дико хохотал, когда все это творилось в бедном граде.

Сразу видно, что остановить их не смогла бы никакая сила.

Только трех своих воинов не досчитались воеводы Всеволода, остальные были целы и невредимы.

В глазах у многих какой-то странный блеск, словно они вернулись из ада, прошли огненную реку, отделявшую его от остального мира.

Наверное, так все и случилось тогда.

Вместе с сыном отъехал великий князь подальше. Ему не хотелось видеть, как будет полыхать город.

Но сначала он пристально смотрел в глаза сына. Он должен знать, что переживает парень, которому страшно не везло. Он чувствовал себя изгнанником, там, где другой расправил бы плечи и рванулся в бой, он бежал, находят сотни причин для того, чтобы не противиться всему происходящему.

Оторваться от размышлений князя заставило разбушевавшееся пламя — говор горел вовсю — воины постарались на славу.

Пламя вдруг то стихало, то ярилось и полыхало с новой силой, поднимаясь все выше и выше.

Жар и едкий дым доползали и до них, как далеко они не отходили

— Утром посмотрим, что там осталось, — заявил князь Ярославу. Он спрыгнул с коня и пошел в палатку, уже для него приготовленную.

Ярослав оставался стоять на том же пригорке, не двигался с места. Он не радовался, хотя огненное зарево вдохновило бы любого. Но унижение его было отомщено, не это ли главное?

Хотя наказание и показалось слишком суровым. Но в другой раз неповадно будет.

Он не мог так спокойно, как отец, отправиться спать. Его вдруг окружили какие-то видения.

Да, он был отомщен, но не он ли повинен в стольких бедах, в стольких разрушениях? Но все это отец, сам бы он никогда не смог такого совершить, как бы не был обижен на людей.

Но если бы отец не пришел на помощь, ему бы просто пришлось бежать к кому-то из братьев, получить самый захудалый удел и радоваться тому, что досталось хоть что-то.

Сколько было у князей таких сыновей, от которых даже имен в летописях не осталось?

Как не хотелось Ярославу затеряться среди них в большом гнезде князя Всеволода. Нет, пусть проклинают, как Святополка Окаянного, но все-таки помнят.

Много еще о чем думал в те тревожные часы молодой Ярослав, но пересмотрел всю свою жизнь от начала и до конца.

И в своих видениях показалось ему, что горит Галич, сам Владимир выходит со своими воинами из горящего города, бросает к ногам его оружие, говорит о том, что был неправ, потому и погубил град.

— Ты думал, что победа будет вечной, — возвышался над ним Ярослав, — так получай все сполна, горит такой прекрасный город, потому что ты оказался строптив и упрям.

О как приятно было душе его это видение, как хотелось узнать, что это не сон, потом успокоиться и заняться делами.

Но еще более странным было то, что великий князь до утра спал спокойно, зная, что догорает город. А ведь зрелище было такое яркое, когда еще доведется им узреть подобное?

А сколько проклятий от спасенных жен и стариков должно было посыпаться на их головы.

Но и сны были тревожны, правда Всеволод видел что-то давнее, каких-то живых и мертвых братьев, они перепутались и затерялись там. Горящий Владимир и Киев — откуда это, такого не было, да и не могло быть, но он тоже видел.

Но во сне его сгорел весь мир.

— Я не допущу этого, — твердил он, — только и сделать больше ничего не мог.

— Ты уничтожил город, ты дьявол, а не человек, — слышал он голос рядом, так сон перемешался с реальностью, и уже не разобраться где и что было.

Алый рассвет казался тем самым заревом.

Но нет, это был просто рассвет.

Показалось, что он ночевал около костра. Но пепелище было огромным, хорошо, что он ничего этого не видел и не слышал.

ГЛАВА 13 БУДУЩЕЕ В ПРОШЕДШЕМ

Словно завороженный, смотрел князь на алое зарево. Оно растеклось от неба до земли. Догорала заря и вместе с ней догорал город. Большая часть его уже превратилась в пепелище, от прежнего величия и мощи не осталось и следа.

Казалось властелину, что пылает весь мир, переливаясь разными оттенками и отблесками.

Ни о чем больше не мог он думать, только о пожаре, кажется, даже душа его сгорела в том пламени.

Мир валился к ногам победителя и уже не мог без него существовать поверженный Огненным змеем, вмешавшимся в происходящее.

В те минуты старый Всеволод, всю жизнь считавший себя христианином и сжившийся с новой верой, а куда ему было деваться от нее, обнаружил в усталой душе своей языческое мощное начало, о котором не подозревал прежде.

Он перестал думать о боге, взиравшем с многочисленных изображений. Казалось, что его вовсе не существовало. А древние боги вырвались из неволи, они были сильны и могущественны. И только на них и можно было уповать.

Огненный ком какого-то Семаргла промчался перед ним, кто-то весело расхохотался над самым ухом. А он все стоял и смотрел, чувствуя себя причастным к древнему миру и родному Сварогу, и готов был назвать себя сварожичем — сыном бога огня

Восторг и трепет — вот все, что осталось в его душе от того пробуждения.

Но все, что открылось взору, стало обретать иные черты. Откуда-то появился маленький всадник с раскосыми глазами. Он выкрикнул несколько непонятных слов, громко расхохотался, словно приветствовал князя. От этого стало жутко на душе у Всеволода. Будто совершил он что-то ужасное, непоправимое.

Как хотелось уйти, спрятаться, не сталкиваться с этим миром.

— Откуда ты? Кто такой и что делаешь тут? — крикнул князь.

Он повернулся на голос, но, кажется, слов не понял, только взирал грозно.

Он мчался куда-то далеко, не разбирая дороги, никто не смог бы его остановить.

— Это первая искра, — где-то в глубине души слышал он собственный голос, и должен был узнать что-то важное, значительное, но не мог понять, что именно, а потому радость сменилась беспокойством. Сколько раз доказывали они ему, что зло возвращается. Но не мог узнать и понять не мог, потому радость сменила смутное беспокойство.

Сколько раз доказывали они, что зло возвращается, да еще в двойном размере, а что если и Владимир (этого не может быть), окажется в пламени, сгорит дотла, как нынче Рязань, — с тревогой думал князь.

Тогда помыслы его обратились к сыновьям. Он думал о Константине, который слишком мягок, о Ярославе — на него свалятся все возможные и невозможные удачи и неудачи. Это отмщение ему за Игоря.

Но тот благоразумно ни во что не вмешивался. А Ярослава не удержать в каком-нибудь уделе, значит, обид и горестей еще в его жизни будет немало.

Впервые серьезно и много он думал о Юрии, слишком увлеченный этими двумя, ре выпустил из вида второго сына. Все твердило о том, что на него придется пристально взирать.

В минуты пожара вдруг наступают озарения в душе человека, он начинает понимать, как и с кем следует сражаться, кто должен быть с ним, от принятых в такие минуты решений всегда очень трудно отказаться, да и не собирался этого делать Всеволод. Нужно нарушить во второй раз закон о старшинстве и объявить о своем решении, пока он жив, пока еще остались силы, нужно поддержать того, кто не по праву рождения, а по делам своим первым должен оказаться, иначе ничего у него не получится, в том не было сомнения.

№№№№№№№№

К обеду сам князь приехал с небольшим отрядом по сожжённому городу, если кто из мужей рязанских оставался в живых, то он не видел их тут, а потому отправился прочь. Не хотелось ему больше оставаться в таком месте. Хотя пожарище притягивало его душу: прах, запах гари навсегда останется в душе и ничто не остановит.

К нему приехал Ярослав. Он не был похож на торжествующего, того, кто отомщен за свои обиды. Но какой-то странный блеск в глазах все-таки оставался. Он, кажется, готов был поведать отцу что-то тайное, о чем не имел никакого представления.

Но Всеволод увлек его за собой.

— Владимир еще наслаждается покоем, и мы должны поспешить туда, — говорил он отрывисто, словно ему трудно было дышать.

Ярослав не решился о чем-то спросить, что-то говорить он тоже не мог. Он и на самом деле был отомщен, но судьба не решена.

Он чувствовал, как закалилась и окаменела в пожаре душа, ему хотелось оставаться несокрушимым, непобежденным. Как сложно было это сделать. Сожженные города, пленники русского князя на коленях перед какой-то неведомой, неназванной силой.

Кто рисует такие картины, откуда он может знать такое. Не мог понять этого Всеволод. Но это стало почти реальностью. Он хорошо помнил те минуты.

ГЛАВА 14 ПЕРЕД ЖЕНОЙ

Но и на этот раз не удалось Всеволоду сразу отправиться в Галич.

Уже на перекрестке догнал его воин и сообщил, что княгиня плоха и просит вернуться назад.

На всем скаку остановил коня князь, ему хотелось крикнуть, что плоха она уже много лет, если бы он сидел все время около ее ложа, то и город бы не смог покинуть никогда.

Нет, ему хотелось ехать дальше, забыв обо всем, что тут творится. Но какая-то странная сила повернула коня назад, и он понял, что не сможет двинуться в путь. Наверное, она на самом деле умирает, иначе бы не послала за ним. Он должен туда заглянуть, чтобы совесть была чиста.

Он никогда ее не любил. Она была его женой и только, но она была матерью его сыновей, наследников, это обязывало хотя бы иногда откладывать дела ради нее.

Ярослав не скрывал своего недовольства — его сын должен быть чуть внимательнее к своей матери, хотя перед глазами у него все время оставался пример отца.

— Жены, девы, у кого-то они свет в окне, а то и яркое солнце в тумане грез, говорят, из-за них не только жизнь отлают, но и власть теряют, что значительно страшнее. Но сам князь на такое не был способен.

Нет, они хитры, изворотливы, лживы, они спокойно могут предать и бросить, как поступила его сестра с Галицким князем, они появляются только тогда, когда им что-то нужно и забывают, когда ничего не требуется. Они готовы пойти на любые хитрости, чтобы добиться своего.

Конечно, они могли быть добрыми и заботливыми, но сколько же злата и богатств нужно бросить к их ногам, чтобы такое случилось. Нет, они только претворялись тихими и покорными, но оставались яростными и коварными.

Всеволод так увлекся своими размышлениями, что не заметил, как добрался до дворца, и понимал, что все это не относится к его жене, она была совсем другой: тихой и верной, уживчивой и покладистой, он не мог бросить ей никакого упрека. Да и не ужилась бы другая с таким мужем, как он.

Редко кто смог бы с ним остаться и покориться его воле, ни Ярославна, ни Ольга, ни Елена для этого не годились.

Да и где они все теперь? Говорят, его несносная племянница укрылась в монастыре, желая ему отомстить за все хорошее. Но она уверена, что он причинил одни только беды и страдания. Но молиться за его грешную душу она точно не станет, хотя и могла бы, но у нее своих грехов не меньше, чем у него.

Жена его заболела давно, превратилась в старуху, покрытую язвами. Он никак не мог понять, глядя на это убогое существо, за что ее только бог так наказывает, словно это она величайшая грешница, но она невиннее всех дев, которых он знал. Уж не из-за его ли грехов она страдала все эти годы.

Не наказывает ли он тех, кто остается с нами, а не нас самих.

Душа и совесть тревожили его чаще всего.

Это он был в чем-то страшно перед ней виноват, хотя до конца не сознавал этого. Сколько проклятий посылали ему живые и мертвые. Все ее язвы — это его тяжкие грехи.

От этого сознания он начал задыхаться, и казалось, ничто уже не спасет князя.

№№№№№№№№

Княгиня умирала.

И хотя отправили за князем сыновья, но она уже не надеялась его больше увидеть.

Она не верила, что он повернет коня и останется из-за жены, которая только и болела.

Иногда глухими ночами, когда оставалась совсем одна, она просила Морену, чтобы та скорее пришла за ней. За время болезни она вернулась к старым богам своих предков и перестала думать о боге-мученике, который и себе никак не мог помочь, не то, что другим.

Нет, ей мстили обиженные и преданные их боги. Со временем она все яснее это понимала.

Когда она просила Морену, чтобы та подарила ей смерть, ведь все устали терпеть ее немощь и страдания, то там пока молчала.

Мир страшно сузился до пределов ее покоев, казалось, что там больше не было никого и ничего.

Но утром появлялись только слуги, незаметно двигались по комнате и исчезали, кажется слишком поспешно.

Морена молчала.

Какая-то сила еще удерживала ее в этом мире.

И тогда она вспоминала все, что с ней случилось за эти годы.

Совсем юной она была выдана замуж за младшего сына князя Юрия Всеволода, и верила, что жизнь у нее будет тихая и незаметная, но почти сразу поняла, что рожденный младшим, Всеволод собирается стать великим князем. Он требовал от жены сыновей, и не хотел слышать о дочках, будто от нее это зависело. Кто-то рассказывал о любви, но она никогда не знала, бывает ли любовь и даже привязанность в мире.

И когда звучали такие рассказы, княгине казалось, что ее обманули. Правда, тут же рассказывали о любви Игоря к Ярославне, о тайной его связи с Еленой, и та из-за него совершала какие-то безрассудные поступки, пока он был в плену. Да и у дядюшки она добилась воинов, чтобы спасать Игоря.

Жены свои и чужие совершали безумства из-за страсти, и только ее это обошло стороной.

В постели князь не был ни груб, ни ласков, он был равнодушен и неумел, наверное, и наложниц у него было немного. Нет, он увлечен был какими-то иными делами, он шел к великому столу, и такая мелочь, как любовные утехи его не сильно волновали.

Она дарила любовь сыновьям, но и они росли замкнутыми и угрюмыми, тоже стараясь что-то получить для себя, ничего не желая давать взамен.

Но главное начнется, когда умрет отец, им придется делить земли, вот тогда и случится главное, непоправимое.

Она радовалась, что не застанет тех времен, покинет этот мир прежде, чем они тайно и явно поубивают друг друга.

А потом нагрянула болезнь, лишившая княгиню последней радости, яд нелюбви разъедал ее изувеченная родами тело, и ей оставалось только стойко переносить муки.

Она осталась одна, и то самое большое гнездо уже никак на нее не влияло и не действовало.

Первым в комнату торопливо вошел Юрий, он приехал раньше отца и брата, ему хотелось поговорить с ней прежде, чем они появятся тут.

Он знал, что матушка любит больше всех своего первенца Константина, но она должна словечко о нем замолвить.

Жуткий вид матери вызвал в душе его приступ тошноты, но он старался оставаться спокойным и невозмутимым.

Она улыбнулась, понимая, что он чувствует. Ему всегда хотелось быть великим князем.

Она чувствовала вину перед ним из-за того, что он родился вторым, а не первым. Ей хотелось сказать, что волнуется он напрасно, и без ее заступничества отец сделает его великим, хотя не это ли и станет самой большой бедой.

— У тебя все получится, сынок, — прошептала она, но старалась держаться, коли сын здесь нельзя было падать духом.

— Ты станешь великим князем, я знаю твоего отца.

Он торопливо ушел, решив, что она надсмехается над ним. Но как же она проницательна, прямо страшно. В тот миг и появились Ярослав и Всеволод.

ГЛАВА 15 СМЕРТНОЕ ЛОЖЕ

Запах гари исходил от них обоих, казалось, что больше нечем дышать, вдохнуть можно только горькую копоть. Она невольно приподнялась, хотя сил почти не было.

Ярослав остановился подальше в стороне от нее, словно боялся заразиться или услышать что-то слишком неприятное, великий князь наоборот приблизился к кровати, словно бы боялся заразиться или услышать что-то для себя нежелательное.

— Конец мне пришел, — говорила княгиня безучастно, будто о ком-то другом, а не о себе самой говорила, — так вас узреть захотелось. Раньше не часто мне это удавалось, но теперь все по другому, — я должна была с тобой поговорить еще раз. Смотри за ними, они не любят друг друга, не поделят всего, что ты для них сделал.

Сам укажи, кому и где оставаться, и пусть они клятву дадут, что им остается еще, кроме этого?

Князь молчал.

— Мне снился Ярослав Мудрый, — прибавила она, — смеялся он и говорил, что наши сыновья сражаться еще похлеще, чем те будут, камня на камне не оставят от своих и чужих уделов. Пока ты жив, не допусти этого, нельзя, чтобы так все было.

Она замолчала, потому что говорить больше не могла, да и сказать уже нечего было. Больше ласковых слов не нашлось в душе. Да и поймут ли они то, что жило еще или казалось, что жило в ее иссохшем и едва бившемся сердце.

Нет, она привыкла быть отстраненной и холодной, такой до конца и оставалась.

Княгиня умерла. На лице ее застыл вечный укор, словно весь мир, едва взглянув на нее, должен был затрепетать от вины перед нею.

Она словно бы спрашивала:

— Разве вам меня нисколько не жаль — как вы можете быть такими жестокими.

Но некому было ответить на эти вопросы, потому князь и призвал слуг своих, стали ее обмывать и наряжать, попросив мужей покинуть покои княгини. Но сам князь устремился к выходу еще до этой просьбы.

Им не хотелось оставаться там, где металась смерть, мужам храбрым это казалось невыносимым.

Всеволод по дороге к себе ощутил себя постаревшим лет на десять. Ему казалось, что никакая сила не заставит расправить плечи, подняться над собой.

И те, кто были его ровесниками, давно покинули его, кажется, должны были потешаться над стариком, который все еще заботился о том, чтобы считать себя великим князем.

— О душе давно пора подумать, — услышал он рядом противный, скрипучий голос.

Он оглянулся вокруг, но не мог даже предположить — все это было так печально.

Не было в его душе жалости, только боль и отчуждение. Не хотелось ничего делать, никуда идти.

Кажется тогда принял решение Всеволод, что как только будет покончено с нею, он непременно женится на молодой девице, докажет всем, что он не мертвец, что на многое еще способен.

Она освободит его от всех обязательств, вины перед сыновьями, и он еще станет счастливым, обязательно станет, пусть кто-то попробует ему в том помешать.

А потом, когда он все для себя решил, вдруг почувствовал запах гари, и спросил, знала ли княгиня о сожженной Рязани? Но разве промолчала бы она, если бы ведала о том? Нет, она существовала в каком-то ином мире, никто не смог бы вернуть ее назад, так печально было все, что с ней творилось тогда.

— Она ни о чем не ведала, — стал убеждать себя великий князь, — она не могла того знать, но если и ведала, почему это так его волнует?

Разве в его героическом поступке было что-то предосудительное?, разве не уверен он, что поступил правильно? От этих чувств он стал еще раздражительнее. Тут же появились бояре, которые должны были договориться с ним о похоронах, Всеволод почувствовал, что для своей жены, для матери его сыновей он должен сделать что-то большее, чем просто похороны, но как трудно было решить, как же ему поступить дальше.

№№№№№№№№№

Весь Владимир хоронил княгиню.

Люди говорили о ней только доброе, и не потому, что так было положено, хотя большинство из них забыли, как она выглядит, но хотелось верить, что на небесах она станет их заступницей, не оставит их в молитвах перед богом, который долго ее испытывал.

Князь оставался тут же. Он был недоволен, ведь его оторвали от самых важных дел. Но он не мог примириться с тем, что дряхлая, жуткая старуха была той девой, которую он вел когда-то под венец.

Но он уже смотрел на молодых боярин, а не на усопшую, словно бы прикидывал, кого из них завтра поведет под венец.

Суровый старик от всех отдалился, словно он шагнул на землю из другого мира и снова готовился уйти обратно. Картина эта казалась жутковатой, так, что мурашки бежали по коже.

Не лучше были и сыновья его, они вели себя так, словно лежала перед ними не мать их, а кто-то чужой и далекий, кого надо было похоронить. И никак нельзя было уйти, хотя и оставаться вовсе не хотелось.

Только на лице у старшего — Константина — отразилась неподдельная печаль, он, кажется, видел все лучше других.

№№№№№№№№№

Владимир внимательно следил за происходящим в краях великого князя. Он еще раз должен был убедиться, что ему необычайно повезло, как иначе назвать то, что до сих пор Всеволод все еще не двинулся в его сторону.

И никакая в мире сила не заставит его сделать это, — так самодовольно думал князь.

— Он сжег Рязань, чтобы припугнуть меня и Галич. Но ведь знает, что никогда не добраться ему сюда.

Вдохновение, странное, пьянящее вдохновение, кажется не давало ему спокойно дышать. Он был похож на одержимого, и ничего не мог изменить.

ГЛАВА 16 ПЕРВЫЙ ПОДВИГ ЮРИЯ

Но на самом деле все было не так складно и ладно, как мечталось Юрию. Ему только казалось, что он взлетел к небесам, а в порыве азарта пока не мог понять князь, что летит он уже в пропасть. А началось падение с того, что в Галиче появился Всеволод Черемной..

Он и рассказал о сожженной Рязани. Да так передал все это красочно, что ужас охватил многие души.

— Рязанцы пострадали из-за нас с тобой, мы должны отомстить. Завтра он сожжет твои, а потом и мои земли.

Владимир, веривший в свои удачи, забывший о старых и новых богах, никак не мог с ним согласиться.

Конечно, надо было посчитаться со Всеволодом. Но он стар, и надо ли добивать его, пока он не помер сам?

Примерно так рассуждал тогда Владимир.

А когда отвели они девять дней, Всеволод не собирался ждать до сорока, он и без того дал Владимиру много времени для размышления, он твердо решил, что должен выступить в поход.

Но тут же узнал, что опоздал, ему донесли, что вместе со своими союзниками, сами дружины Всеволоды уже выступили в его сторону.

Тогда он растерялся, немало времени понадобилось, чтобы собраться и выступить, теперь уже не нападая, а обороняясь от противников.

Молчал Константин, не в силах предложить что-то конкретное, молчал Ярослав, боялся он нового поражения, и знаки дурные со всех сторон мерещились ему тогда. Но Юрий вышел вперед.

— Не стоит тебе, отец, идти к нему, разреши мне его встретить, я сам управлюсь, если они совсем не уважают нашего горя, пусть получат, что заслужили.

В те минуты он чувствовал себя героем. Только этого в глубине души отец его и ждал.

В последнее время он был впереди только потому, что никто из них не взвалил на плечи такого груза.

Но его час уже пробил, он победит, ведь сражается за правое дело.

Молчание Всеволода он воспринял, как согласие, поднял дружину и повел за собой. Братья видели, что он хочет все это сделать в одиночестве, отличиться сам желает.

Тогда они и остались во Владимире, гордо решив, что если станет ему худо, тогда он про них и вспомнит.

№№№№№№№

Князь вышел навстречу к врагам. Они были дерзки и самоуверенны, но пока плыли по течению. Трудно было и представить этим двоим, что против них найдется такая сила.

Когда Владимир узнал, что против него вышел только второй сын великого князя, он громко рассмеялся и никак не мог остановиться.

— Ты напрасно радуешься, — остановил его Черемной, — я с ним в свое время сталкивался, помнится, не так он слаб и прост, как тебе рассказывали, этот парень себе на уме, он еще нам покажет, как сражаться надо.

Но напрасно тратил он свой пыл, Владимир его не слышал. Он рвался в сражение, которое очень быстро закончилось. Они были полностью разгромлены.

Натиск небольшой на вид дружины был так силен, против них брошены такие силы, что сдерживали они их только в первый миг, а потом дрогнули и отступили.

Как не призывал, как не пугал их князь, но одни отступили, а другие пали раненными или вовсе сраженными.

Юрий же сражался яростно. Ему казалось, что братьев его, из вредности оставшихся дома, должны были узреть это первое его победное сражение.

И на самом деле, они оказались все около поля сражения.

Константин, привыкший с детства считать себя первым, но потерпевший ряд сокрушительных поражений, страшно злился на брата.

А тот только усмехался, пусть они знают, что перед ними великий князь. А за такие победы он готов был продать душу дьяволу, вспомнив о глупце греке, который выбрал любовь прекрасной женщины, а не боевую славу.

Вот если бы он смог выбирать, то никакая в мире красавица не сравнилась бы с такой победой.

В последний момент он увидел лицо Владимира, уже отступившего, готового повернуть коня.

В отличие от Черемного, он медлил, не мог поверить, что все закончилось так быстро и так плачевно.

Так близко он видел Владимира впервые, почему же он совсем не умеет властвовать собой. Его отец был мудрее и понимал, что никто не сможет победить Всеволода. А сын и без того получивший так много, решил отхватить еще кусок.

Но Юрий в тот час не сказал ни единого слова.

Сам Всеволод вместе с Ярославом и Константином появился около него чуть позднее, и пристально следил за происходящим.

— Прекрасно все сделано, — говорил он, — ты достоин высшей похвалы.

— Но так и должно быть, что тут особенного?

Но интересовали его больше братья, а не отец.

Константин задумался и пытался понять, что будет дальше, как он себя будет вести. Ярослав не скрывал раздражения, только близость отца заставляла его держаться.

Он видел, что брат победил, легко и красиво. Разрушил миф о несокрушимости Владимира. И все — таки это на его взгляд была самая странная победа. В рядах победителей, словно черная кошка пробежала.

Константин почувствовал, что ему жаль Владимира, он не мог больше радоваться победам Ольговича. Он симпатизировал Игорю и испытывал перед ним какую-то вину.

№№№№№№№№

Потом был пир.

Беглые Рязанцы и Владимирцы ликовали и славили своего князя, сумевшего отомстить обидчикам. Владимир больше не собирался подчиняться ни одному из Ольговичей.

— С Юрием тебе больше не сладить, — насмешливо заметил Ярослав старшему сыну, — неспроста он все это затеял.

— Что бы он ни затевал, — спокойно отвечал Константин, — но не быть ему первым, право рождения никто не отменял, оно останется навсегда за мной, пока я жив.

— Ему ничего не нужно менять — победа его лучшее право, никто не поспорит с ним теперь.

Так они и жили в те победные дни в ожидании перемен, ему так хотелось, чтобы мир оставался прежним.

Радость и пир быстро закончились, стрела прилетела в столицу из самого неожиданного места.

ГЛАВА 17 ГОРДЫЙ ВЫЗОВ

Всеволод успокоился. Впервые за все годы он почувствовал, что есть на кого опереться.

Ярослав со своими неудачами приводил его в уныние, и вдруг такая радость. Победу Юрия он воспринял с восторгом

— Значит, не зря мне было на него указано, мой сын силен и мужественен, кончилась полоса неудач и поражений.

Князь не мог ждать ничего подобного от Владимира, тот не мог опомниться быстро от сокрушительного поражения.

Значит можно передохнуть и подумать о женитьбе — он уверял себя, что обязательно должен сделать это.

Еще вчера они с боярином говорили о том, что пока Галицкий князь молчит, но вряд ли кто-то сможет им помешать в том.

Но гонец прилетел из другого места. Никому не ведомый наследник бывшего новгородского князя Мстислава, прозванный Храбрым, из старшей ветви Мономаховичей. Когда-то отстраненный вместе с Ольговичами, от столиц и забытый где-то в изгнании, вдруг не просто напомнил о себе, но взял и бросил вызов великому князю. И твердил, что сражаться с ним станет до конца. Пора восстановить справедливость. Конечно, ждал он долго. Хотя сам Мстислав был слишком молод, и как и Юрий его хотел утвердиться, но все случилось так неожиданно, дерзость казалась невероятной.

— Кто он вообще такой, — одновременно воскликнули Ярослав и Юрий, едва выслушав гонца.

— Его отец всю жизнь оставался в тени, хотя в начале и был прозван Храбрым, но уходя к предкам, не случайно он оставил нам сына.

— Я ничего не ведаю, — признался великий князь, — слышал несколько раз о заступнике униженных как и когда-то Мстислав Красивый, брат Ярослава Мудрого, он был все время где-то в глуши, и наверное, недаром его так назвали. Но мне казалось, что нам с ним никогда не придется столкнуться, да видно ошибся, вот ведь свел бог, что теперь с этим парнем делать, ума не приложу.

Он хмуро взглянул в небеса, словно бы хотел понять, что произошло все неслучайно, а так было там задумано.

— Мы встретимся с ним, наверное, Владимир ни к кому другому и не мог обратиться, только к этому. Но он слишком дерзок, надо убрать его сразу, чтобы потом голова не болела.

В голосе прозвучали железные нотки, но он не понимал, что на передышку дано ему слишком мало времени. И казалось, что какие-то неведомые силы поднимались то ли со дна морского, то ли из подземного мире. Задумался в те часы Всеволод о нарушении всех и всяких законов.

— Владимир Мономах обошел всех когда-то, мог гордиться своими подвигами, хитростью, коварством, Он завоевал то, что не удавалось остальным. Но и у него родилось два сына, наверное, их было больше, но думал он о двух.

Мстислав остался в стороне, не стал возражать, что к Киеву (тогда еще к Киеву) рвался его младший брат.

Юрию удалось далеко не все, но все-таки Ростислав не оспаривал у него право на стол, он не уставал бороться с родными братьями. И не мог вспомнить ничего князь о сопротивлении его.

Его сын тоже как-то жил, пока он с целым миром сражался и побеждал, а вот внук решил, что настал его час, взять в руки оружие и вернуть свои права.

Тогда они гордились, видя, как многого добились Мстиславичи. Но только позднее стало ясно, как много оставлено позади, многие хотят и могут ударить в спину, и кто-то из врагов добьется успеха.

Не знали сыновья его о чем он думал в то время, поднялись вдруг Святослав и Рюрик, и Роман с Игорем, у каждого из них были свои упреки, кому-то и убить его хотелось. Но это он знал и прежде. Но кто мог знать, что есть и другие, неведомые противники у князя. Удар от Мстиславичей казался самым больным, если не смертельным, если бы сам Мстислав не был так наивен и глуп. Но ему придется умереть от руки, которая вонзит ему нож в сердце, или яду в питие бросит и не дрогнет при этом.

— Что ж, и на том спасибо, — тихо заговорил князь.

Все замолчали, и теперь просто на него взирали. Никто ничего больше не сказал.

Нет, он ничего не поведал им о прошлом, только подчеркнул:

— Не думал я, что с родными драться придется, а не только с чужими, но мы сами повинны а том, что с нами происходит.

— Он надеется на Новгород, — через несколько минут говорил Всеволод, когда все немного успокоилось.

Он знал, что строптивые, непокорные новгородцы и на самом деле любил Мстислава.

И в память о том князе, они пойдут с этим, а у него с Новгородом всегда были тяжкие отношения.

Князь решился признаться в том, а что ему еще оставалось.

— Значит и Святослав наверняка будет изгнан из этого града, — озабоченно произнес Юрий.

И странным показалось, что только что подумал великий князь о своем сыне.

— Видать и Святослав повторит путь Ярослава, а ведь он так юн, может в пылу обиды натворить немало глупостей.

За него было еще тревожнее, хотя испытания должны закалить, но как все будет, трудно представить. Новгород не лучше Галича, дух Волхва вселяется в горожан и они готовы все сокрушить на пути.

Никогда и ни за кого не боялся так князь, как за Святослава. Но не стал ли он просто стар и немощен, или все так переменилось, что ничего хорошего не вернуть?

Пора бы подумать и о старшем сыне, ведь это он оставался в Новгороде, он лучше Юрия знает этих людей, а за время, там проведенное, должен чему-то и научиться.

Если Юрий уже доказал свое право на великий стол, то тот никак еще себя не проявил. Это и было написано на лике его светлом, но омраченном думами тяжкими.

Константин понимал, что от него требуется. Надо было что-то ответить, но Константин молчал, медлил, думал о чем-то своем.

Нет, лучше стерпеть отцовский гнев, чем оказаться под стрелами новгородцев, и погибнуть, сгинув без вести.

Новгородцы любили Мстислава Храброго и так часто при нем говорили о том князе, что становилось понятно, ими должен править его сын. Смешно было против их воли идти. Они не позволят не считаться с собой

— До самой могилы не придется мне отдохнуть, — произнес разочарованно Всеволод, — отчего это судьба была так жестока? Да еще теперь, когда мои враги в могилах, а мальчишки ничего не смыслят, но туда же, только и кидают вызов великому князю, прямо Святославы и Рюрики у нас снова нарядились.

Так и высказал князь все, что волновало его в последнее время.

Через несколько часов им сообщили о том, что Мстислав вступил в Торжок, и как бы быстро они не двигались к Новгороду, но им явно не поспеть за ним. Остановить его не удастся.

ГЛАВА 18 В НОВГОРОДЕ

Хорошо было взирать отцу и братьям из неприступного Владимира на все происходящее вокруг, а каково самому Святославу в Новгороде оставаться?

Ведь это к нему, прежде всего, явились послы Мстислава, а поганое известие ему любой рад был принести.

Вот и стали говорить, что он должен был отправиться в свой удел, а Новгород его уделом никогда не был и не будет. Сюда пусть возвращается тот, кого они всем миром просили быть их князем — это Мстислав — сын Мстислава Храброго, а этот в другом месте должен ума и опыта набраться, чтобы в сражение против всего мира вступить. Они обнаглели до того, что открыто ему сказали о том, что он им убитый нужен больше, чем живой, так как не хотят они мести Всеволода, но живого князя они тоже не хотят.

— Или мало у твоего отца уделов, пусть найдет он еще один, а нас оставь в покое, — так говорили бояре князю, и настроены они были в те дни решительно.

Стало ясно, что надо принять решение и как-то достойно выйти из трудного положения.

А потом и того хуже, князю доложили, что те бояре, которые с ним прибыли уже в плену у Мстислава, их скрутили и ночью тайно из города вывезли, а те, кто остались, только новгородцы, значит он в полном одиночестве.

— Что делать? — уже в пустоту вопрошал он, старался представить, как повел бы себя отец, но ничего такого представить не мог, больно он неопытен и беспомощен был все время. А отца своего грозного он боялся больше, чем Мстислава, потому что о том с восторгом говорили, а то, что гнев отца страшен будет, сомнений в том не было никаких.

Из-за страха, переходящего в ужас он и медлил. Мстислав же, видя, что его предупреждение не помогает, града тайно юнец не покидает, приказал схватить его и бросить в погреб, но там не трогать, пусть посидит и подумает, как ему жить дальше.

— Пальцем не трогайте, вам же хуже будет, отрока мы невредимым к отцу отправим.

Он смотрел на воинов широко открытыми глазами, решил, что он все сделал верно. Пусть так, пусть отец и братья поспешат освободить его, если им дорог не только он сам (тут можно было не обольщаться), но если они не хотят мириться с вероломством, они должны о нем позаботиться.

Его привезло в Торжок, оставили в крепости и хорошо охраняли, хотя и так было понятно, что никуда он не сбежит. Хотя в этом никогда нельзя быть уверенным до конца.

Мирно переменилась власть в граде, и произошло это всего за несколько часов. Но Мстислав вовсе не был наивен, не собирался он верить, что все так и завершится.

Нет, это только небольшая передышка, а сражение и борьба еще впереди. Еще появится Всеволод или кто-то из старших сыновей, разве не на это он надеялся, когда все продумал?

№№№№№№№№№

Еще до того, когда Всеволод собрался в поход, он узнал, что внук его не шутит, сначала бояре его сына, а потом и тот сам оказались в плену.

Всеволод и сам не раз расправлялся с другими, но тут представил, что и его сын может быть убит, ослеплен, изувечен.

С ним может случиться что-то более страшное, что он себе представляет. Но он не знал, что ждать от Новгородцев, на что они теперь могут решиться.

Нет, надо быть осторожным и осмотрительным. Вот тут он и повернул коней назад.

Сыновья на него удивленно взглянули.

— Нет, — взревел князь, мы не можем рисковать жизнью сына моего. Я не знаю, что сотворит этот проклятый Мстислав, да еще когда Новгородцы с ним заодно. Придется с ним как-то договориться, а вот когда Святослав будет с нами, тогда мы и сможем идти в сражение и испытывать судьбу.

Кажется, князь в первый раз устыдился того, что его перестали интересовать люди, что интриги и войны оказались важнее. Не плоть ли его и кровь тот, кого он спокойно отправил в Пекло. Нет, надо договариваться с Мстиславом, чтобы тот и не вздумал убивать его сына.

Так в Новгород тогда и отправились послы, чтобы договориться обо всем с Мстиславом.

— Из-за меня отец бы так не поступил, — с грустью думал Константин, — мне бы самому выпутываться пришлось, а тут его Святослав.

Но если хорошо подумать, то они были рады такому решению великого князя — даже смотреть о Новгороде, даже думать об этом граде было немного страшно. Хорошо, что какая-то сила остановила вдруг отца.

Юрий не скрывал нетерпения и недовольства

— Ты должен смириться, — говорил он, — это главное наше дело, — Владимир еще и потешается над нами, ведь все это его проклятые затеи, мы не должны на Новгород отвлекаться, он всегда был для нас чужим.

Все так, и все-таки было обидно. Оставалось только ждать возвращения посланников, и еще неведомо, когда же они вернутся назад.

ГЛАВА 19 ОСТОРОЖНОСТЬ

Константин радовался и обижался одновременно из-за принятого отцом неожиданного решения.

Мстислав просто не ожидал такого решения, и хотя был готов к сражению, но должен был выслушать послов великого князя, которые долго говорили о мире. Он не мог поверить в искренность этих слов.

— Всеволод что-то задумал, — кричал его внутренний голос, и хотя у него не было причины, чтобы отказать послам, но странный осадок от случившегося и пережитого никак не исчезал.

Он должен был точно знать, что будет дальше. Ведь хотя великий князь и стар, но он остался один из ближайших родичей, давно устал от интриг и потасовок, хотя не стоило обольщаться или успокаиваться..

Он с усмешкой взирал на бояр, которые не скрывали торжества.

— Разве не так когда — то сгорела Троя, — спрашивал себя мальчик, так любивший увлекательные и поучительные истории, которые все время рассказывал учитель — грек. Их было великое множество, какие-то запоминались особенно хорошо. Он собирался учиться не на своих, а на чужих ошибках, разве это не справедливо?

— Новгород достоин судьбы Рязани, — запальчиво воскликнул Юрий.

Но Всеволод заставил его замолчать.

— Не смей, Рязань — это одно, если мы сожжем древний Новгород, я боюсь, что чародей Волхв и все боги будут против нас, тогда нам несдобровать. И потом, когда тебе захочется тягаться с такими землями, не забывай, что мы не первые живем в этом мире, в древних городах, основанных чародеями, сокрыта такая сила, что тебе и не снилось, и мокрого места и от тебя, и от воинов твоих не останется.

Он пугал любимого сына, просто хотел, чтобы тот никогда не принимал поспешных и безрассудных решений. В некоторые дни князь думал о том, что он выбирает Юрия, но если он сделает его великим князем, то навлечет на его голову страшные проклятия и все свои грехи ему передаст.

Хотя Константин явно не будет доволен таким решением. Вряд ли с ним примирится. Но из-за этого возможно его участь не будет так страшна.

Но разве способны они оба так далеко заглянуть, когда их волнует только то, что происходит здесь и сейчас, а об остальном только сам он и должен думать. А что еще остается князю?

Послы все уладили довольно быстро, они назвали Мстислава, сына Всеволода, потребовали передачи им брата его Святослава вместе со всеми боярами.

Князь, польщенный таким поворотом в трудном деле, распорядился тут же отпустить дядюшку и передать его посланникам.

— В конце концов, — размышлял он, — ничего бы не было у них впереди, но его права признаны, Всеволод подтвердил, что он одобряет их действия. Понимает, что делать из них своих врагов не стоит. Правда, образ отравленного им же Романа Галицкого тут же вырос перед взором его. Но он только самодовольно подчеркнул, что еще жив и постарается держаться до конца, не дрогнет.

— У меня еще есть для этого время, — размышлял он, — все было не так скверно, и будет еще лучше.

Мстислав мог перевести дух., древний Новгород достался ему легче, чем он думал сначала.

Он отправился в языческий храм, чтобы поблагодарить богов и волхвов, уверенный, что без них ничего не делается.

Может быть, он был последним князем на славянских землях, который скорее склонялся к языческим богам, чем шел к новому богу, совсем в него не веря, ни на что не надеясь.

Он чувствовал, что с ними ему было ближе и проще жить. Он так же, как и его знаменитые предки, любил все древнее, таинственное, так облегчавшее жизнь.

Они его смущали силой, мощью и трагедией. Если бы кто-то доказал ему, что их никогда не существовало (в небесах гремел гром и сверкала молния, и это уже было доказательством обратного), то князь бы заставил жрецов их придумать, чтобы не было так пусто в мире и душе. Пока же он все время убеждался в том, что они есть и были всегда, только перепуганные и неразумные предки отвернулись от них, потому и кошмар опустился на мир, такой вечный и прекрасный прежде.

Не из-за этой ли веры ему все время и сопутствовала удача.

№№№№№№№№

Константин вышел навстречу брату. Он слышал, как тяжело пришлось тому. Но ведь у всех, кроме Юрия все начиналось не так плохо.

А ведь недавно казалось, что им мешает какая-то странная сила, какая-то завеса не давала пробраться и утвердиться.

Он понимал, как пагубно эти неудачи могут отразиться на нем и на всем, что было с ними рядом.

А потом он узнал, что за такое, какая это беда — Новгород и Новгородцы. Он догадывался, что если бы не решение отца, то вместо Святослава там оказался бы он сам. Трудно даже представить, что бы ему пришлось тогда пережить.

А потому он был даже благодарен брату за то, что тот опередил его по дороге в Окаянный этот град.

Святослав спас его от позора и разочарования.

Всеволоду, пожелавшему возвращения своего младшего сына из плена, было о чем задуматься.

Уж не хотят ли старые боги показать, что он рано радовался тому, что Игорь и брат его оказались в лапах половцев. Не потому ли все это так и случилось?

Он только в момент затишья задумался о старом — обо всем, что случилось с Игорем. Наверное, есть в мире, какая-то дикая сила, которая все делит поровну, особенно если человек радуется, да что там, торжествует, когда плохо другому.

Он не думал о том, когда гнал посланников к Мстиславу, но где-то в глубине души понимал, что взрослый Игорь, который был в гостях у бывшего его союзника, и его юный сын в руках его врагов — это ни одно и то же. Он еще при жизни рассчитался сполна за прошлое. Но если вечный его соперник на небесах видит то, что происходит на земле, то пусть он посмотрит, что творит его сын — это для него наказание, страшное наказание. Впрочем, бросивший его в лапах Кончака, на что еще он мог надеяться.

Может быть, при жизни и любили его все, кому не лень и спасали, но уж Владимиру любить его не за что. Ему придется пожинать плоды своего безрассудства.

Так рассуждал князь, и сетовал на то, что какие-то, может быть, самые важные истины раскрываются слишком поздно, когда почти все пройдено и совершено.

Пес подошел к князю и лег у его ног. Князь погладил лохматую голову, посмотрел в его печальные глаза.

— Ничего, мы еще живы, что-то можно сделать, — говорил он, встал, распрямился и пошел по комнате.

В те минуты он и на самом деле чувствовал себя молодым.

ГЛАВА 20 СОВЕТ С ЮРИЕМ

Всеволод обрадовался, обнаружив, что Константина не было рядом. Надо было серьезно поговорить с Юрием. Тот был многим недоволен и не скрывал этого, но князь чувствовал, что придется убедить сына в обратном.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — задумчиво говорил он, и в твоем возрасте, на твоем месте и я был таков, но нынче, когда остался один, никого из соратников, только дети и внуки рядом остаются, приходится о них заботиться.

И мне не просто было со старшими, но я давно понял главное, а глядя на вас в том убедился — силы переменились, твои соперники сильнее, они обиды затаили страшные. С ними нельзя так, как мы поступали прежде, как тебе бы того хотелось. Вчера мы еще ничего о Мстиславе не ведали, а нынче он в Новгороде, и с ним нельзя не считаться. Мы не можем сражаться с Новгородом, с Галичем — это безумие, нам этого не простят.

Уж если сын Игоря что творит, а чего ждать от тех, кто сильнее будет, а этот сын Мстислава Храброго, уж он нам всем покажет, да и отец с небес поможет. У него были причины на нас обижаться, поверь мне, не хочу о том, но были точно.

Юрий молчал. Он о том не задумывался, многого не ведал. Он полагал, что если кто-то и пойдет против тебя, то ты должен ответить на эту силу еще большей силой, если кто-то поднимет голову, то ее следует срубить и делов. Главное упредить противника и выиграть первое сражение, а там будет легче и проще. Но слова отца привели его в смятение, заставили задуматься о главном.

Видя перемены в душе сына, Всеволод попрекнул себя за то, что он подрубает парню крылья, заставляет отступить перед опасностью, спуститься с небес на землю. От этих мыслей ему стало так горько и обидно, но тут он оказался бессилен.

— Может я и жесток, — говорил он в тот час, — они не сильнее нас, конечно, даже если силы и равны, то мы окажемся в бесконечной схватке, ничего иного не останется, только биться с ними без конца и края. А что потом? Мы уничтожим друг друга и только, — задумчиво говорил он.

Знал ли князь, на что он толкает Юрия, или только догадывался, но он понял тогда главное — нужно убрать с пути хотя бы одного из двух соперников, а со вторым можно будет разделаться и позднее. И убрать его нужно старым и верным способом, брачный союз, вот что поможет им справиться.

Разве не так ему пришлось поступить в свое время? Правда, ничего хорошего из этого для него не вышло, да что о том вспоминать. Но на него никогда не смог бы поднять меча отец и братья его жены — не против же внуков им идти.

Князь слышал, что сын его был в кого — то влюблен, но придется обо всем позабыть, потому что он должен делать то, что от него ждут.

— Хорошо, — как-то быстро согласился сын, — я женюсь на дочери Михаила Черемного, ведь ты этого хотел?

Князь усмехнулся, его слову можно верить, он не переменит решения, и то ладно, а там видно будет, что же делать дальше.

Но вот какова она, может быть кривая, косая, горбатая, НО кажется Юрия это волнует еще меньше, чем его самого.

— У него может быть столько наложниц, сколько ему захочется, — успокоил сам себя князь.

— А что если он вообще к женам равнодушен, — подсказал какой-то противный голос, уж слишком поспешно он согласился. А может он уже встречался с невестой и она ему приглянулась, поди и разбери, что у них там в душах творится.

Но может быть все проще, в их роду вообще не было страстных любовников, они всегда были заняты более важными делами.

Нет, чего-то важного они все были лишены, сразу ясно, что есть над чем задуматься.

О чем думал Юрий в те минуты, когда отец убедил его в том, что он обязан жениться на дочери их соперников, кто его знает.

Но он понимал, что лучше согласиться с отцом, ведь он все равно заставит его это сделать, так зачем тогда ссориться и время терять? Нет, он с самого начала знал, что не сможет жениться на той, которая будет ему мила, и хорошо бы хоть немного полюбить свою жену.

ГЛАВА 21 ПЕРЕМЕНЫ

А потом стало происходить странное, по крайней мере, для Галицкого князя Владимира. Едва опомнившись после поражения, он понял, что летит под откос. Небеса остались где-то позади, он был в какой-то пропасти. И это предательство свалилось на него от тех, на кого он мог положиться, от союзников и брата.

Разве еще вчера он мог сомневаться в том, что предаст Черемной, и Мстислав отвергнет.

Сначала он узнал, что Мстислав примирился с великим князем и отдал ему пленников. Досаде его не было предела, тогда еще закралось сомнение, что ничего больше не изменится. Даже после сожжения Рязани было, но развеялось вместе с пеплом того пожарища. И вот теперь он узнал новость, которая заставила его содрогнуться.

Послы от великого князя отправились к Всеволоду Черемному. Оставалось только гадать, зачем им это было нужно.

Но долго гадать не пришлось, вскоре он, как и все другие, узнал о том, что, что тот собирается выдать замуж свою дочь Ольгу за Юрия.

Это было настоящим ударом. Оставалось молиться о том, чтобы Всеволод отказался, разве не помнит он сожженной Рязани, разве хоть одна девица стоит того, чтобы его удел, превратившийся в пепел, больше не существовал? Но какое ей дело до Галицкого князя, если сын великого князя решил себя ее мужем объявить?

Все казалось безнадежным, все против него.

Но закончится ли это для них миром? Не станет ли этот союз началом конца?

Владимиру оставалось ждать. Долго ждать не пришлось. Ведь и беда никогда не ходит одна.

№№№№№№№№

Юрий сам появился у них вместе с послами. Ему не терпелось на дочь Всеволода взглянуть. Но про себя он решил твердо, что если даже ему девица не по нраву придется, ничего менять он не станет.

Нет, жить с ней он будет в любви и согласии.

Всеволод встретил их спокойно, но интереса не скрывал. Он чувствовал, как сложно все теперь. Обидеть Всеволода Владимирского было не просто опасно, но гибели подобно. НО он все время думал о Владимире, понимал, что тот должен чувствовать в такие минуты.

И хотя князь даже себе боялся в том признаться, но должен был на все согласиться.

Он вошел к своей дочери, особе капризной и своенравной, хотя и готовой ради него на многое, у них всегда царило взаимопонимание.

Если бы он приказал ей выйти замуж за боярина или холопа, она бы подчинилась. Но оба знали, что ничего такого не будет.

Князь заговорил спокойно:

— Могу признать, что для меня это неожиданно. Наши отношения всегда были далеки от союза такого, но случилось то, что случилось. Не знаю сам радоваться ли или горевать, но будь что будет.

— Да что там решать, — перебила отца княжна, — стану я его женой, а там будь что будет.

— Велика ли честь, если о нраве его отца вспомнить? А что он за князь знать не знаю, ведать не ведаю.

— Не бойся, о жене Всеволода не думай, я не дам себя в обиду, всего можно добиться если не силой, то хитростью и коварством.

Она улыбнулась, словно хотела подбодрить его, но князь почему-то поежился, ему стало как-то страшновато.

Нет, князю не хотелось, чтобы ему в жены досталась девица с таким характером, как у его дочери. Хотя за нее он больше не боялся.

Он улыбнулся, и отправился прочь, решив, что главное сделано.

№№№№№№№

Только к вечернему пиру смог узреть княжич невесту свою, она показалась ему спокойной и беззаботной.

— Она не доставит мне много хлопот, — самодовольно думал гость.

Он понял, что девица ему вовсе не противна, что тоже было важно. А в дорогих одеждах и украшениях она будет еще лучше.

Она же радовалась, что князь не заглядывался на других. Самая шустрая из ее служанок ушла ни с чем, это уже хорошо, не придется потом расправляться с его наложницами. Княжна была ревнива и мстительна.

К еде она не прикоснулась, едва отпила меду и сидела, погруженная в свои мечтания.

ГЛАВА 22 ИЗГНАНИЕ ВЛАДИМИРА

Князь не сомневался в том, что скоро объявят о свадьбе Юрия и Ольги. Вот и сердился не на шутку.

Кажется, все бояре в Галиче не скрывали насмешек и ехидства, готовы были намекнуть на то, что дела его плохи, если не сказать большего. Но это было и самому ему ясно в те дни. Владимир впервые убедился в том, настолько они могут быть льстивы и доброжелательны, когда владыки на коне, как в одно мгновение могут перемениться в случае неудачи. Не только боги отворачиваются от победителя, но и те, кто недавно радовались их успехам, тоже отворачивались от него. Он ждал чего-то горького и страшного, ожидания не обманули его.

Дурные вести пришли от Андрея Венгерского, вместе с братом его Романом, тот изгнал Владимира из Галича.

Беда всегда приходит оттуда, откуда ты ее не ждешь. Он призвал самых близких и в спешке покинул Галич. Но радоваться можно было только тому, что займет его не чужой, а его родной брат.

Во время побега он не стал обращаться к Всеволоду Черемному, потому что знал, что тот на стороне его врагов и ничем ему не станет помогать. Но когда тот принял решение о союзе, не было ли ему заранее ведомо, что Андрей против Галича идти собирается. Не знал ли он тогда про все? — не покидали Владимира мучительные думы.

№№№№№

Всеволод, уже несколько дней пировавший на свадьбе у своей дочери, ничего такого не ведал.

Но в какой — то из дней свадьбы донесли ему о том, что же случилось, ничего не разобрав толком, он махнул рукой — какая разница теперь, главное, чтобы он сюда не направился. А люди его нового зятя, который теперь было множество, не расправились бы с ним. Ему не хотелось, чтобы веселие омрачилось бы убийством. Да и вину перед Владимиром он чувствовал.

Сам великий князь такого поворота ожидал не больше, чем изгнанник, он пожалел, что не обратился раньше, чем Ростислав к венгру. Хотя это было так непросто сделать, но ведь реально. Тот никогда не хотел иметь дел с ними. Значит, с врагами управились и без него.

Ярослав должен быть доволен тем, что отомщен, какая разница, кто за него мстил. Все свершилось, об этом пора забыть. Но о Владимире забыть должен был его сын, сам он хотел довести дела до конца, чего бы это ему не стоило. Не просто обратить их в бегство, а стереть с лица земли, иначе еще немало самых больших неожиданностей случится.

И не всегда они будут такими приятными, как на этот раз.

Он радовался, что Всеволод с ним, а Юрий доволен невестой даже больше, чем ожидалось прежде. Ему не о чем сожалеть, пора и о собственной свадьбе подумать.

Великий князь обратил взор в сторону юной Марии — дочери Василия Витебского, вполне резонно считая, что девица из дальнего, небогатого уезда должна быть счастлива оказанной ей честью.

Многие говорили о том, что она чудо как хороша, не строптива — ему этого показалось тогда вполне достаточно.

Велено было воеводе доставить девицу вместе с ее отцом во Владимир и объявить им о готовящейся свадьбе.

Василек и на самом деле обрадовался, хотя не сразу понял, что от него требуется, у Всеволода было много сыновей, и ему хотелось узнать, какой из них станет его зятем..

Когда воевода грозно взглянул на него и сообщил, что зятем станет сам великий князь, Василько потерял дар речи и окаменел от таких слов. Сразу почувствовал, что на шутку это не похоже.

Вот теперь он и гадал, радоваться ему или печалиться, стал вспоминать насколько лет великий князь старше его самого, но толком так и не мог вспомнить этого, все года как-то путались.

Впрочем, о дочери он переживал не сильно, главное-оказанная ему честь. Если так угодно небесам, значит, так тому и быть, — решил он про себя.

— Не реви, не о чем убиваться, Владимир давно столица, и день там, не стоит всей жизни тут, ты не понимаешь этого что ли?

Она же была страшно напугана, снова бросилась к нему, стала просить, чтобы он уберег ее от такой сомнительной чести

— Чего ты несешь, полу умная, хочешь, чтобы Витебск наш сгорел и следа от него не осталось только потому что тебе что-то померещилось там. Забыла, что стало с Рязанью, теперь и наш град сгинуть должен, не бывать этому. Радуйся, в кои веки тебе честь такая оказана, а она слезы лить вздумала, смотри у меня, если воевода увидит, сам придушу.

Поняла Мария, что не будет ей защиты ни от кого, слезы льет она напрасно, а ведь отец таким добрым казался, а вон как переменился в один миг.

А она и утопиться-то не могла, помнила слова отца о пожаре в граде родном. Не стоила ее жизнь того, чтобы от града их один пепел оставался.

Чтобы ее потом все проклинали да на том свете покоя не давали, надо на этом терпеть и ждать освобождения из плена княжеского.

Нет, погибель — это удел холопок, которые никому не нужны, и ничего от их смерти в мире не зависит.

Когда княжна садилась в присланную великим князем карету, она была спокойна, только оглянулась на свой городок и торжественно пообещала, чтобы там не случилось, не приключилось — она снесет все, жаль, что сюда ей вернуться не доведется, скорее всего.

Нет, она пройдет свой путь до конца, и все вынесет достойно, это была только минутная слабость. Она останется великой княгиней, сколько ей еще на роду написано.

№№№№№№№№

Размышления Всеволода о грядущей свадьбе прервал ворвавшийся в его покои Ярослав. Он стал просить, чтобы отец разрешил разыскать Владимира. Он только что узнал о его крушении, а до сих пор по дальним землям его ездил.

— Зачем он тебе сдался? — удивленно спросил князь.

Всеволод лукавил. Ему и самому хотелось, чтобы враг его был добит. Но он вовсе не собирался брать меч в руки из-за этого.

Злился он потому, что сын его действовал слишком открыто, ничего кроме новых бед это им не принесет. Но если ему не дано хитрости, то что еще остается делать?

Остается только посочувствовать княжичу. Хорошо, хоть Юрий его до сих пор не разочаровал.

Сам великий князь отмахнувшись от безрассудства сына подумал о наследнике князя Романа Данииле. Наверное, самое время вернуть его в Галич, сделать своим союзником.

Он знал, что действовать надо через вдову, с котором ему уже приходилось сталкиваться, но она разумна и все понимает.

Он недолго думая, отправил ей тайное послание, приказал готовить сына к возвращению в Галич, который отец его Роман, для него и завоевал.

Нет, он немало добился без всякого меча. Мстислав в своем Новгороде, если не союзник, то и не враг его, Галич почти в руках, а вдруг он доживет до тех времен когда три семейства, три могучих княжеских рода соединятся и станут называться единой Русью?

Но это уже было почти не реальной мечтой, хотя кто же запретит ему мечтать?

ГЛАВА 23 БЕДЫ ВЛАДИМИРА

Кажется, каждый день гонцы приносили дурные вести. Он оставался в том самом Переславле, где был когда-то его враг Ярослав.

Поляками пленен его брат Святослав, которому он подарил Владимир, а потом и этот град, когда Владимир отняли, а в Галиче Андрей схватил Романа, который шел к нему на помощь да опоздал. Сам Ростислав был его пленником, конечно о предателе жалеть не следовало, но он надеялся на то, что тот одумается и раскается. Однако этого не случилось, да видно не случится теперь никогда. В последнее время Владимир был склонен только к дурным предположениям.

Не желая его расстраивать еще сильнее, воин говорил о том, что бояре, узнав, что король собирается забрать их с собой, требуют выдачи.

— Проклятие, — взревел Владимир.

Он знал этих бояр и не раз видел, на что они способны в стадном гневе, когда каждый только подогревает страсти.

Слово пелена спала с глаз, и он должен был признать, что все было отвратительно, удача отвернулась от него, она смеется, просто хохочет над ним, он в полной мере получил за то, что с ним когда-то случилось.

— Отец, — впервые обратился он к Игорю, — поверив в тот, что тот все видит и слышит, — если бы видишь меня, если тебе все ведомо, спаси и пощади их.

Наверное, его мольба дошла до небес и до самого дьявола, а может Андрей рассчитывал на что-то иное, но Роман был тайно вывезен из града и отправлен в Венгрию, что стало со Святославом, он пока никак не мог узнать. Наверное, не все его мольбы исполнял бес, потому что они были исполнены только наполовину.

Среди прочих новостей он узнал о том, что сразу за свадьбой Юрия последовала и Свадьба Всеволода, он женился на юной дочери Витебского князя. Еще одна злая шутка судьбы. Ведь туда и думал в последнее время направиться Владимир в своем бесконечном беге

Хорошо, что его вовремя предупредили, и исчезла возможность оказаться во враждебном мире. В его Чернигове давно обосновался наглый и коварный Рюрик, хотя и говорят, что он рассорился со Всеволодом и устал сам, отказался от всех интриг. Но никогда не поверит сын Игоря, что тот прямым или обходным путем не добьется своего.

Лучше во Владимир к Всеволоду и его сыновьям пожаловать прямо на свадебный пир. Он захохотал, когда понял, что ему только это и осталось.

№№№№№№№№№

Всеволод женился.

Невеста была хороша. Он получил все, что хотел и даже больше. А к ее ногам он бросил все свои богатства, и возлежал на брачном ложе счастливым и довольным жизнью, и миром в котором ему пришлось оставаться.

У него не было повода, чтобы печалиться..

На закате дней судьба оказалась к нему на диво благосклонной, можно было надеяться на то, что ему прощены все грехи, он останется в Свароге. Хотя он никогда не обольщался по этому поводу, понимая, что как только что-то радостное на него свалилось, стоит ждать беды.

— Нам нужен Роман, — произнес великий князь, как только с пиршеством было покончено, и начались обычные будни.

В гридне все его сыновья все еще были вместе.

Поникший и молчаливый Святослав не мог и слова молвить, ему хотелось спрятаться и затеряться.

Зато Ярослав, вдохновенный тем, что не он один пережил страшное поражение, теперь получил добрые вести, хотя сам ничего для того не делао. Но ему хотелось сказать обо всем отцу.

— Андрей спас его от расправы и отправил в свое королевство, — продолжал свою речь Всеволод, — но долго он там не пробудет, вернется назад, слишком уж мало королевство, для того, кто правил в Галиче. В следующий раз мы должны выпустить его из своих объятий.

В своих догадках не ошибся великий князь, а может до него дошли вести о том, что Роман сбежал из венгерского королевства, разыскал Владимира и примирился с ним поспешно.

— Он простоит его? — спросил пытливый Юрий.

— А куда ему деться, им обоим нужен кто-то, а так как никого другого мы старшему сыну Игоря не сосватали, то и с этим предателем придется примириться.

— Но отчего ты так весел?

— Потому что он обречен, больше его бояре не отпустят, они все надеются вернуть прошлое, а оно ушло без возврата. Нам не нужно торопиться, они сами себя погубят — это неизбежно, надо только набраться терпения.

Он видел, что сыновья не верят ему. Но ведь и он не знал, что все будет так. Он много прожил и много видел, этим юнцам не удастся провести его, как отрока. Для него все было очевидно теперь.

№№№№№№№

Владимир смотрел на брата, появившегося перед ним, будто привидение среди ночи. Он был некрасив, измучен и растерян, он что-то лепетал, какие-то доводы приводил, но князь знал одно — они попали в одинаковую переделку, нужны друг другу, плох тот или хорош, это все, что у Владимира осталось, как бы тяжело им не было, надо предпринять последнюю попытку, постараться хоть что-то сделать. Иначе все пропало, никто не спасет его больше. Но как тяжело было говорить об этом.

Язык не поворачивался, потому он сказал только одно:

— Будь осторожен, если они сцапают тебя во второй раз, то живым ни за что не выпустят.

— А какая разница, — безнадежно махнул рукой тот, если они не вернут нам ничего, какая разница, живы мы или нет?

— Есть кое-что пострашнее смерти, — отрывисто произнес он. Но ничего уточнять не стал, хотя Роман и смотрел на него какое-то время. Он не решился говорить о том, о чем и подумать было страшно. Лучше об этом молчать, потому что слова страшнее стрел могут сразить того, к кому они обращены или самого говорящего.

Владимир вместе с Романом при помощи королевских воинов вернулись в Галич. Это уязвило Ярослава, не понравилось Юрию, только их отец продолжал хранить спокойствие.

Они не понимали его, может быть женитьба и молодая жена так затуманили его сознание, а может он сам что-то задумал. Но помыслы оставались неведомыми для сыновей, он просто ждал, не понимая, на что надеяться. Не знал, как поступить, потому что слишком далеко был. Там могло происходить что угодно. Надо было выяснить, что предпримут их противники.

ГЛАВА 24 СПАСЕНИЕ

Владимиру казалось, что удача вернулась к нему. Если это был мимолетный обман, то он рад был обмануться.

Но даже когда он через несколько дней пролетит на коне по своему Галичу, и тогда не поверит в то, что там оказался.

— Город мой, я никому никогда его не отдам.

Правда, все время рядом был младший брат, венгерский король гостил в княжьих палатах, но ничто не могло уменьшить его радость в те часы.

Вечером, оставшись с Романом, он принял решение, — они должны наказать тех бояр, которые требовали выдачи князя, чтобы у других не появилось такого желания.

Романа не пришлось долго уговаривать. Он вспомнил, как трясся тогда, как считал последние минуты, прощаясь с миром.

Расправу начали ночью, когда по их приказу была схвачена дюжина самых именитых и самых сильных бояр. Схватили их на рассвете, когда все было готово к расправе, и казнили их на глазах у остальных.

А потом, когда безжизненные тела валялись у ног оставшихся в живых, Владимир поднялся со своего места и сделал к ним шаг.

— Они предали нас и свой град, больше они ничего не смогут сделать. Я призову тень моего делал Ярослава и тень отца моего, — он запнулся на последнем и все-таки договорил..

— Град наш будет надежно защищен и от великого князя, и от всех, кому вздумается захватить его и подчинить себе. Но для того не должно среди нас оставаться предателей.

Князь посмотрел еще раз на тела, к которым при нем не решались приблизиться даже родственники, и удалился, дело было сделано. Он знал, что если хочет удержаться, то должен быть тверд и должен идти до конца. Но ему сообщили о том, что Владислав — один из самых именитых бояр, был предупрежден и бесследно исчез.

Владимир страшно побледнел. Как он мог забыть про этого человека, ведь это он помог прийти в Галич, всегда поддерживал его в самые трудные минуты. Как мог он забыть о нем, позволить ему уйти, где он теперь?

Но дурные мысли растаяли сами собой, пока никто ничем не грозил. Он мог перевести дух, он не собирался предаваться каким-то грустным помыслам.

Он отдал тайный указ искать боярина Владислава, упрятать его, чтобы ни одна живая душа больше не смогла его увидеть и услышать. Но его нигде не было, словно сквозь землю провалился.

Опасность оставалась, хотя Владимир почти уверовал в свою победу. За страдания ему была награда.

№№№№№№

Не напрасно волновался и тревожился Владимир, Владислав оказался к тому времени в Венгрии у Андрея, и потребовал отдать ему юного Даниила, сына князя Романа.

Он долго раздумывал, и понял, что хотя Владимир и внук Ярослава Осмомысла, но негоже его больше оставлять в Галиче, потому что слишком велик соблазн у великого князя снова покорить город, а может и вовсе уничтожить его. Но он всегда знал и другое, что Роман, а значит и сын его Всеволоду с сыновьями более угоден, чем сын князя Игоря.

Мальчишка юн, его легко можно на свою сторону склонить, править самим, как им захочется. Как они его воспитают, таким князем он и станет. Они должны себе сами властелина вырастить, только тогда будет от этого толк, и головы их больше не полетят.

Все сходилось на Данииле, он мог помочь изгнать ненавистных Игоревичей, он поможет им жить спокойно и беззаботно. У них не было выбора, все надо было решить разом.

Со всеми этими соображениями он предстал перед Андреем, который уехал к себе еще до того, как в Галиче началась расправа и устрашение бунтовщиков.

Король колебался. За это время Даниил стал ему родным сыном. Но не хотелось ссориться и с Владимиром, хотя он и сам догадывался, что дни их сочтены. Он так любил Даниила, что бросать его в Пекло тоже не хотел, но он ничего не мог поделать — это лучший шанс для молодого князя вернуть себе отцовское наследство.

Надо было думать не о прошлом, а о грядущем, значит все правильно.

Андрей призвал к себе Даниила. Мальчик был не по годам серьезен и очень красив. Он объявил, куда и зачем тот должен был отправиться. Даниил молча кивнул. Кажется, от короля он ждал именно этого.

— Но помни, мальчик мой, что здесь у короля ты найдешь помощь и защиту, если будет нужно. Он знал это, но никак не мог согласиться. Если он вернется из Галича, то будет стоять до конца, слишком дорог ему этот град. Отец снился каждую ночь, молчаливо требовал, чтобы он вернулся и вернул все, негоже ему на чужбине жить. Чтобы любой мог попрекнуть его. Он вернется домой и будет до конца стоять.

Король дал ему часть воинства и проводил. Но сам вернулся к себе, ему хотелось, чтобы парень все сам сделал, не нужно ждать, пока кто-то поможет, если сможет — молодец. Рядом с ним был такой воевода, ему там нечего делать.

Пока передвижение происходило в тайне. Владимиру не хотелось раньше времени сообщать о своем прибытии. Он не знал, кто из соратников еще жив. А кто уже голову сложил на плахе. Надо было действовать тайно и осторожно, чтобы себе не навредить.

И все-таки до них дошли слухи, когда в Переславле был арестован Святослав.

Все заговорили о возвращении Владислава, о скором освобождении.

Роман бросился к половцам и поклялся, что привезет их с собой.

ГЛАВА 25 ПОСЛЕДНЯЯ СХВАТКА

На какое-то время Владимир остался в полном одиночестве и неизвестности. Что стало с его младшим братом, добрался ли до половцев Роман, а если добрался, сможет ли он уговорить их — ничего не знал он, что происходит там, за городской стеной.

Но рядом, под боком был тот, с кем он боялся столкнуться.

Наверняка он не простит, сделает все, чтобы уничтожить. Им всегда удавливалось самоутверждение с расправой над соперником.

Если Святослав еще не убит, то это настоящее чудо. Но что будет с ними дальше, если бы можно было о том сказать. Одно ясно, в тот момент никто за их жизни не дал бы и ломанного гроша.

А как должен был радоваться Всеволод, как ему приятно все делать чужими руками, от него не требуется даже вмешаться.

Такая ярость овладела усталой душой Владимира, что он готов был сокрушить все, что попадалось ему на глаза.

Но несчастный и яростный Владимир не знал еще самого главного, когда вскочив на коня, понесся от Галича и от Переславля — он не знал, что не успел Роман добраться до половцев, что был он схвачен хитрыми боярами Галицкими недалеко от города и направлен к Святославу в темницу в Переславль. Потому убрался Владимир из города как раз вовремя — в тот миг, когда Даниил вместе с с Владиславом уже приблизились к нему, чтобы схватить третьего Игоревича и присоединить его к братьям.

Он мчался с горсткой своих воинов и знал, что никогда больше не вернется сюда. От всех его громких побед ничего больше не осталось, нет силы, которая могла бы ему вернуть утраченное.

Надо было написать в Переславль и вернуть братьев или погибнуть вместе с ними, как случилось с Игорем.

Он же ворвался в город, когда там почти никого не осталось, только перепуганные стражники сообщили ему о том, что пленников увезли из города.

Узнал Владимир, что Роман, сын Даниила был вместе с бунтовщиком-воеводой, и велел он обращаться к нему, как к князю Галицкому.

— Проклятье на голову венгерского короля, — кричал он, понимая, что могут схватить тут же, — как он смел предать меня, ради мальчишки, как он смеет так поступать со мной, ведь мы так долго были вместе.

Но надо было думать, что делать дальше, возвращаться в Галич-полное безумие. Но ему хотелось отомстить предателям, сделать хоть что-то.

Князь знал замок под Переславлем. Это был древний замок, стоявший еще с языческих времен.

Завоеватели обходили его стороной, считая, что там селятся злые духи. Но для него это было самым подходящим и надежным местом, никаких духов князь не боялся, его страшили люди.

Он отправил несколько человек в Галич, и оставался ждать.

Замен был огромен и пуст, как же давно там не было ни одной живой души, но это не пугало, даже утешало изгнанника.

Оставалось только ждать вестей, все хорошо обдумать, а только потом действовать.

№№№№№№№

Князь Даниил вошел в Галич вместе с Владиславом.

Его считали победителем и встретили дружными воплями и одобрением. Они видели, что в плену оказались Роман и Святослав, но не хотели этого замечать. Но они были разорваны и раздавлены яростной толпой. Вопли и проклятия тонули в этом гуле. С какой яростью все причиняли боль друг другу, но князья боли уже не могли чувствовать — они были мертвы.

Даниил видел расправу своими глазами. Он мог заметить, как они радуются, как лютуют. Гибель отца да и князя Игоря показалась ему теперь просто какой-то детской забавой по сравнению с тем, что творилось тут теперь. Он понимал, что казни устраивали и над виновными и над невинными. Но это надо было останавливать в самом начале, ведь сначала убивают виновных, а потом и ни в чем невинных. Все говорили о новгородцах и их строптивости, они просто не знали, что тут творится теперь.

№№№№№№№№

Всеволод ликовал, давно уже не было таких радостных известий. Он мог убедить детей своих, что был прав, когда просил их быть терпеливыми.

— С ними покончено, — торжественно объявил он.

Он радовался, что никому не придет в голову упрекнуть его в том, что он причастен к этой расправе.

— Но Владимир, — спросил его внезапно Юрий, — он ведь еще жив.

— Он тоже мертвее мертвых, и узнав обо всем, вряд ли станет где-то появляться. С ним покончено, мы о нем не услышим более.

Все повернулись внезапно к Константину. Каким убитым и несчастным он казался. Ему не могло понравиться то, что творилось, но и сделать он ничего не мог, чтобы было иначе. Только юная великая княгиня прониклась к нему пониманием. Она видела, как остальные радуются тому, что люди были убиты, да что там, просто растерзаны толпой, и сознавала, что тоже могла там оказаться. Она знала, что даже говорить с князем не станет о том, что там случилось накануне, потому что он не потерпит такого самовольства.

Только оставшись с Ольгой, женой Юрия, она спросила ее о том, что там творилось.

— Отчего они так торжествуют, ведь погибли их родичи.

— Это старая история, — отвечала та, — она наконец закончилась. Говорят, отец их любил всех жен и девиц. Но я видела Святослава, он так ничтожен и мелок, да и сам Владимир — надутый балован. Тогда ему повезло, но бес сыграл с ним злую шутку. Когда все топтали его в грязь, он продолжал считать себя избранником судьбы, это потом ему дорого стоило.

Она замолчала, а потом все-таки решилась спросить:

— Но почему Константин?

— Не называй его имени, нас могут услышать, у стен есть уши, ты много внимания ему уделяешь, если великий князь узнает, он уничтожит тебя. Он стар и страшно ревнив, ревность его будет смертельна для тебя, а может, и я пострадаю.

Они обе замолчали, одна от страха, а другая радовалась, что точно угадала чувства молодой княгини.

Значит, не показалось, ей и на самом деле нравится Константин.

Теперь в Галиче оставались Даниил и Всеволод. Они решили напомнить о дружбе с отцом и послать туда человека, чтобы он посмотрел за юным князем.