Геката и Эрида. Троянские страсти

Любовь Сушко

Продолжение романа «Геката – богиня тьмы». На этот раз вместе с Эридой они пытаются остановить Троянскую войну, а когда это не удается сделать, то принимают в ней участие. Геката знакомится с Музой эпической поэзии и становится первой поэтессой, воспевающей войну и мир.

Часть И отступила тьма

Пролог

Мы с вами уже успели заглянуть в лабиринты тьмы, где изначально царила богиня Никта и только значительно позднее, когда ему выпал жребий, там появился старший брат Зевса могучий и грозный Аид.

Это ему после освобождения из утробы Кроноса выпал жребий — править подземным миром, когда Олимпийцы делили мир между собой. Аид не возражал — на Олимп он никогда не стремился, а бескрайние морские просторы его страшно утомляли, там постоянно надо было что-то делать, то вызывать то усмирять бури, топить или спасать отважных моряков, гонять по морям корабли — призраки, все время оставаться утомленным и занятым, а этого ему совсем не хотелось, другого склада был у него характер, вот подземный мир — это самое то, что ему и было нужно.

Впрочем, все это было так давно, что всем, кто приходил в этот мир, казалось, что так было всегда — Аид оставался в подземном мире, в его честь и названном когда-то царством мертвых. Это случилось еще до того, когда там появились первые души людей, покинувших мир.

№№№№№№

Богиня тьмы породила дочерей и сыновей, коим не было числа, и не любившая солнечного света, всегда бродила в лабиринтах тьмы, иногда возникая на пути у тех, кто отважился туда пробраться. А с течением времени таких появлялось все больше и больше, и некоторые даже имели наглость ее совсем не бояться.

Вместе с сыном Посейдона Тезеем мы уже путешествовали в подземном лабиринте. И там его сопровождали дочь Никты — богиня Ночи и колдовства Геката и ее подруга, с которой враги отдыхают — богиня раздора Эрида. Эту парочку чаще всего можно было узреть вместе, и не потому, что Гекате очень нужна была Эрида, а потому что богиня раздора не могла без нее никак обойтись.

Этим двум неприятным во всех отношениях дамам очень интересно было посмотреть на то, что будет твориться на острове Крите — во владениях грозного царя Миноса, сына Европы и Зевса, куда и пожаловал из Афин царевич Тезей — в те времена еще правил Эгей, и убивший сына Миноса должен был расплачиваться жертвами прекрасных юношей и девушек, чтобы Минос мог прокормить чудовище, которое родила его жене, и назвали его Минотавром, как мы хорошо помним. Но рано или поздно любое чудовище должно быть убито, и человек-бык не стал исключением.

Тезею удалось при помощи богини любви Афродиты и наших старых знакомых, Гекаты и Эриды выйти сухим из воды, вернее живым из лабиринта. Надо сказать, что этому герою везло во все времена, так же было и теперь.

Но орудовали они при помощи старшей дочери грозного Миноса — царевны Ариадны. И у всей этой боевой компании все получилось.

Царь Минос остался без чудовища, без старшей дочери, и часто потом бродил в пустом лабиринте, когда сбежал от него даже мастер Дедал.

Но когда заканчивается одна, начинается другая, и попрощавшись с Критом и Тезеем, мы разыскали наших богинь совсем в другом месте. Они прощались в это время с сыном Данаи Персеем, совершившим все свои подвиги и отправлявшемся к богине Афине для того, чтобы поблагодарить ее и подарить голову Медузы Горгоны. Так было написано у него на Судьбе, голова Медузы должны был вернуться к Афине и стать для нее грозным оружием. Персей исполнил все, что от него требовалось, и началась совсем другая эпоха, где меньше всего оставалось сказочного и больше реального.

Ну что же, давно пора посмотреть, что там происходило, и как начнется и почему начнется та самая Троянская война.

Она мало была связана с Персеем, но именно там во время этой встречи много и решилось. Впрочем, давно пора начать наше повествование, а там посмотрим, куда нас прямая выведет.

Нам только кажется, что мы сочиняем какие-то истории, на самом деле, мы только озвучиваем то, что было сочинено до нас и останется потом, когда нас уже не будет в этом мире.

Но недаром мудрецы говорят о том, что будущее начинается в прошедшем, в новом каком-то виде повторяется то. что было, возникают недостающие детали

Глава 1 Голова Медузы

Времена текли своим чередом, одни события сменяли другими, и только

неутомимая богиня Эрида бросилась снова на поиски своей старой знакомой — богини ночи Гекаты. Только с ней могла она уживаться и даже дружить, с другими ничего не получалось, как не старалась строптивая богиня. Но даже ей временами нужна была спутница и подруга, вот тогда она про Гекату и вспоминала.

А перед этим Богиня ночи встретилась случайно с Гермесом, и тот рассказал ей о том, что Персей закончил все свои главные дела и теперь он отправляется к Афине для того, чтобы передать ей страшное оружие — голову Медузы. Ждать и уговаривать посланнику не пришлось.

Геката не заставила себя долго ждать, она тут же появилась перед Эридой и больше не собиралась оставаться в стороне. Вот уж с кем не соскучишься, так с Эридой, и хорошо, что судьба их свела однажды, столкнула. Хотя ее матушка — богиня тьмы Никта не одобряла такой дружбы, но Гекату это никак не могло остановить. Она не собиралась сидеть в замке, больше похожем на пещеры и ждать с моря погоды, мир так огромен и разнообразен, почему бы не прогуляться в хорошей или просто интересной компании, на мир посмотреть, себя показать, а побыть в плену она еще успеет, ведь у них вечность впереди.

Теперь Эрида рассказывала о свидании с вестником, загадочно улыбнулась:

— Гермес сказал, что Персей направляется к Афине, мы тоже навестим богиню, давно пора с ней познакомиться, она все еще остается в тени, а это такая несправедливость. О себе или дочери Зевса думала Эрида, сразу и не поймешь, но разве она была не права?

Геката согласно кивнула в ответ, тут они сошлись в главном и весело полетели навстречу к Персею. Героев надо знать в лицо, потому что они приходят и уходят, а богини остаются, и будет о чем рассказать потомкам.

Тогда еще Геката и не думала, что она оставит свои поэтические зарисовки о том, что видела и что знала, и станет первой поэтессой в странном этом мире, Музы не в счет, они могли только вдохновлять, но сами ничего не творили.

№№№№№№

Отыскать Персея не составило труда. В те времена героев было не так много, а если быть точной, он пока был один, так что не ошибешься, не перепутаешь.

Герой на крылатом коне мчался вперед, рассекая облака, он был один, совсем один, и только теперь к нему присоединились две богини, одна в черном, а вторая в алом наряде.

Богини не скрывали своего восхищения, глядя на героя. Он был первым в те времена, а первого героя, как первую любовь, конечно, никто не забудет.

На голову Медузы на поясе Персея богини старались не смотреть, хотя она не могла принести им вреда, но на всякий случай они все-таки смотрели в другие стороны, потому что береженного и Зевс бережет, а если не сбережет, то так легко оказаться в лабиринте у Аида, а ничего хорошего в том нет, Никта не даст соврать, да и сама Геката прилагала немало усилий, чтобы оттуда вырваться. Хотя они с матушкой все время жили по соседству с тем самым лабиринтом смерти и все-таки значительно ближе к свету, чем к тьме, так уж получилось, когда Аид спустился в подземелье и занял старый пустой дворец, не понятно каким образом там появившийся.

Никта сначала возмутилась, и ворчала, что они тут появились значительно раньше, но дочь ей объяснила, что во тьме нет ничего хорошего, и немного света им не помешает. Позднее Никта должна была признать, что Геката была права.

— Ну вперед к Афине, — бодро заявила Эрида, она была спокойна и весела, и вдохновенна.

№№№№№№№

Пока об Афине Геката ничего не знала в то время, как Эрида знала все, и по дороге она и Персею, и Гекате обо всем рассказывала.

— Это самая странная девица из детей Зевса, ведь он родил ее сам, без матери, потому она такая странная. Это очень забавно, однако. Таким случаем никто из богов и героев не похвалится больше. Но Зевс на то и Зевс, что он может и братьев, и сестер своих из утробы отца достать, и подарить жизнь богине, своих в беде не бросает, хотя Гера все делает для того, чтобы это было не так.

— Чего только не бывает в нашем мире, — усмехнулась Эрида, и такое вот тоже оказалось возможным. Как только она родилась, так и появилась богиня справедливой войны, но Арес оказался по другую сторону в тот самый момент, так и продолжалось с тех пор, если Арес воевал с кем попало и где попало, то она была богиней справедливой войны, это не нравилось ни Гере, ни самому Аресу. Даже Афродите не нравилось, только Афина на то внимания не обращала, от своего не отступала, так что с ней всем было не просто.

В этот момент появилась в лучезарном блеске сама Афина, и вся троица устремилась к ней. Афина была прекрасной и печальной, и богиням хотелось как-то развлечь и отвлечь от грустных мыслей.

Глава 2 Беседа с Афиной под луной

Афина была прекрасна и мудра, но что-то грустное было во всем ее облике, наверное, не так просто слыть богиней войны, пусть и справедливой. Могла ли она выбрать какой-то другой пусть? Скорее всего нет, как говорится, как родился, так и пригодился. И все-таки было немного обидно нести смерть и горе всем, кто мог бы без войны жить и радоваться.

Она радовалась всем, кто осмеливался ее навещать, и когда Эрида снова в ее дворце появилась и привела с собой Гекату, богиня даже не скрывала радости. Дурная слава богини раздора ее совсем не смущала.

Эрида сразу же заговорила о проделках Ареса и напомнила, что ей обязательно надо показать себя.

— Иначе твой братец не остановится, а ведь даже война может быть совсем не такой, как ему того хочется, — усмехнулась Эрида.

Геката ее поддержала, а Афина подумала о том, что спорить с Эридой себе дороже.

— Нам нужна война, настоящая война, где бы с ним и сошлись, — твердила Эрида, загадочно улыбаясь

— Дорогая, может быть, не стоит ничего затевать, а то будет только хуже, — попробовала остановить ее Афина.

Ей вовсе не хотелось оттолкнуть от себя Эриду, но она помнила, что батюшка был с ней очень осторожен и старался избегать этакую богиню, а ведь он ничего не боялся на самом деле.

Эрида же никогда не отступала и не сдавалась

— И ты позволишь Аресу так просто собой понукать. Хочешь, чтобы он оказался главным, ему только этого и надо. Конечно, он твой брат, и Афродита еще та штучка, только так ты навредишь всему остальному миру, ведь война может быть и справедливой, если люди сражаются за свою землю, своих близких защищают. И если мы не можем ее остановить, то должны ей придать хоть какое-то очарование и смысл. Разве все не так? Ты подумай хорошенько, отказаться всегда успеешь.

№№№№№№№

Красноречию Эриды могла позавидовать любая.

Афина задумалась. Ей тоже хотелось как-то остановить братца, повести ему по другому пути, но слишком велико искушение оказаться во власти Эриды.

Потом ей никто не поможет, и скорее всего все от нее отвернутся. Но Эрида отступать не собиралась, и Афина понимала, что лучше согласиться с ней, чем отказаться, а потом все равно согласиться — пустая трата времени и сил, богиня с самого начала была мудра.

— Ну хорошо. Что же ты предлагаешь? — пошла на явные уступки она.

— Да все просто для того, чтобы все стало ясно, нужна война, еще одна большая война, может быть самая большая из всех, какие мы пережили. И не качай головой, без нее никак не обойтись теперь,

Афина немного побледнела и отстранилась

— А может все-таки не стоит?

— Я не узнаю тебя. Где еще ты можешь себя показать, как не на войне?

Эрида повернулась к Персею.

— Что-то ты приуныл, мой герой, а ведь он принес тебе самый главный трофей, с которым ты победишь не только Ареса, но и всех Олимпийцев. Ты станешь сильнейшей,

— Я не хочу быть сильнейшей, ну может быть Прекраснейшей согласилась бы стать, — задумчиво говорила Афина, и не понятно было, шутит она или говорит серьезно.

Эрида повернулась к Гекате. Та была страшно далека от всего, что творилось вокруг. Она даже не понимала, о чем там идет речь, одним словом, витала в облаках.

— Все придется делать самой, — тяжело вздохнула Эрида, — но видно судьба у меня такая. Ладно, живите пока спокойно и положитесь на меня, чтобы вы все без Эриды делали, ума не приложу.

№№№№№№№№

Персей тем временем приблизился к богине и рассказал ей о том, как ему пришлось сражаться с Медузой и раздобыть ее голову, без которой у него ничего бы не получилось, что происходило потом, когда в руках его было грозное оружие, он так увлекся рассказом, что обо всем успел забыть.

— Я не смог бы матушку от чудовища защитить, и жену себе раздобыть не смог бы, если бы не голова Медузы, но хорошего помаленьку, пусть теперь она остается у богини войны, смертные, даже герои не должны ее в руки брать, больно велико искушение, — закончил он свою пламенную речь.

Но когда он произносил последние слова, Афине показалось, что он сожалеет о том, что спас тогда Андромеду.

— Ты все правильно сделал, братец мой, она твоя жена, а я останусь только сестрой, но это не так уж мало, к сестрам всегда лучше, чем к женам относятся. Вот и мне повезло больше, чем ей о таком брате можно только мечтать, а ты у меня есть.

Персей улыбнулся, сестры нас понимают лучше, чем жены, и он в том не сомневался. Она приняла голову, бросила ее в какой-то мешок и прицепила к поясу, словно она всегда там и оставалась. В тот момент героический путь Персея и был завершен, впереди у него оставалась жизнь — обычная жизнь, но это совсем другая история. Век героя короток, так было и будет всегда, а нам остаются только легенды и сказания. Там многое переврут или сочинят, забыв, как было на самом деле, но это лучше, чем ничего, это хоть что-то. А сколько их канет в Аид, так ничем и не отличавшись, и не понятно даже жили они или не жили на этом свете

И в тот же момент Персей исчез, едва попрощавшись, ему нужно было еще вернуть сандалии с крылышками Гермесу, тот не любил ждать подарков слишком долго, а потому стоило поспешить, с Гермесом шутки плохи, это Афина может понять и простить, а он вряд ли на такое благородство способен,

Богини же отправились на ужин вместе с Афиной, зря что ли они проделали такой долгий путь. Тут же появился Сказитель — еще один подарок для Афины, и он должен был рассказать свою историю о боге безрассудной войны Аресе, богине любви Афродите и их большой и немного странной любви, которая началась внезапно и длилась веками, огонь ее гас и вспыхивал снова, и разгорался с новой силой.

Афина улыбнулась и приготовилась слушать, она любила такие истории и тех, кто умел их рассказывать

Глава 3 Любимая богиня Ареса. Лабиринт войны и любви

Сколько камней брошено в бога войны Ареса, а почему мы все забываем о том, что Эрот и Гармония были рождены с его участием.

Нелюбимый сын яростной Геры, который доставлял столько хлопот Зевсу, Арес так похож на сыновей наших благополучных и успешных отцов, которые не понимают, что с ними делать и как быть. А они отчаянно воюют с целым миром, вот бы еще в итоге Эрос и Гармония родились снова, как у Ареса с Афродитой.

Не эта ли огромная любовь и ее плоды — оправдание для грозного и яростного Ареса на все времена?

А Сказитель тем временем начал свое повествование

На Олимпе молнии сверкали,

Гром готов богов всех оглушить.

Там в тумане тени возникли,

Сотрясался свод, и вот спешит

Бог войны на этот свет родиться.

— Что ж ты, Гера, так удивлена?

Ты должна бы сыном тем гордиться, —

Молвила Афина. Но она

То ли издевалась, как обычно,

То ли правда в тишине ждала,

Брата, ведь священное величье,

Без него явить нам не могла.

2.

Кто еще о мудрости расскажет,

Если в схватку не пойдет Арес?

Кто потом и свяжет и накажет

Забияку в ярости, сердец

Стук опять пугает и смущает,

Пусть Гермес смеется над судьбой,

Только он воителя спасает,

И опять ведет в неравный бой.

— Надо же Аресом уродиться, —

Афродита, шепчет в тишине.

Но пройдет мгновенье и влюбилась.

Вот уединились там оне.

3.

Только тех утех не понимая,

Сети приготовил им Гефест,

Будет знать, как мужу изменяя,

Издеваться. И опять Арес

Пойман, перед всеми, и скрываясь,

Он исчезнет где-то до поры,

А судьба, над парнем издеваясь,

Продолжает ужас той игры.

Вот уже Афина деловито

О войне и мире говорит,

Только нелюбимый и сердитый,

Снова защищает Афродиту.

4.

Так война с любовью встали рядом,

Мается красавчик Аполлон,

А Аресу высшая награда

Афродиты запоздалый стон.

Пусть уже Троянцы все убиты,

Пусть еще ахейцы спасены,

Он спешит в объятья Афродиты,

Гневный бог отчаянной войны.

Знать не хочет яростная Гера —

— Не такой наследник нужен нам.

И она от горечи и гнева,

Гонит бочку снова по волнам.

Но Гермес не выдержит расправы,

Отвлечет богиню и спасет,

За любовь, совсем не ради славы,

Снова он в сражение идет.

5.

Говорит о Зевсе с Дионисом,

Всех сатиров в гневе гонит прочь.

— Что тебе до ласки Афродиты,

Ты свободен, пусть же эта ночь

Будет с девой ласковой, о, брат мой, —

Говорил Аресу Дионис,

Только он не хочет и не рад он,

Страсть с любой отчаянно делить.

Ласково богиня улыбнется,

Снова Афродита влюблена,

Для Ареса где-то меркнет солнца,

Пьян от гнева, словно от вина.

6.

Только тот, кого она прогонит,

Будет так отчаянно спесив,

Верный муж от смеха где-то стонет,

Но Арес отчаянно красив.

Влюблена и старая Эрида.

— Этого еще нам не хватало,

Пусть с Аресом будет Афродита, —

От бессилья Гера прошептала.

Только что Аресу все запреты,

Он опять сражается в пылу,

И Гермес не отыскал Ареса,

Без него так скучно на пиру.

7

— Приведи его, где наш повеса?

— Там, где Афродита в этот миг.

Не хватает гордого Ареса,

Без него и Аполлон поник.

Только он любил, и был любимым,

Сыну Леты это не дано.

Артемида тенью с ним незрима.

Но ее не видит бог шальной.

И она останется невинной,

Ждет его отчаянно в веках,

Мстит за все коварной Афродите,

Поле в розах — мертвых женихах.

8.

— Кто толпу убитых снова гонит, —

Спросит Персефону там Аид.

Но смеется где-то или стонет

Пред Аидом сам Арес стоит.

— Это что там снова за сраженье? —

Дядюшка Ареса вопрошает,

— Воевали… — И остались тени,

Места всем сраженным не хватает.

— Ты умерь свой пыл — Я не умерю.

— Ты остынь иначе вот темница.

Только прядь со лба Арес откинет,

И куда-то в темноту умчится.

9.

И летят встревоженные кони,

Снова не заснуть без Афродиты,

И в тумане роковой погони,

Все кто смертны, в этот час убиты.

— Сына ты уйми, — сам Зевс взывает.

Молча Гера в пустоту глядит,

Только Пан Ареса защищает,

Понимает, как ужасен вид

Тех, кто смерть несет и мер не знает,

Ну, а боги в высоте опять

То ласкают, то в туман бросают,

Как же этот пыл его понять.

10

Лишь когда Гармония родится,

И замрет от красоты Олимп,

Сможет и Арес тогда гордиться,

Рядом с Афродитой он стоит.

Если в бой уходят Амазонки,

если снова нет покоя всем,

Зазвучали песни где-то звонко,

И Арес пришел туда зачем?

Снова мы смирить могли тревоги,

Снова гнев тебя не устрашит.

Гром, гроза — Арес всегда в дороге

Он явился, грозен бога вид.

11

И тихо улыбнется Афродита,

— За что любила? Кто бы это знал,

Он создан был для ложа и для битвы,

Он все умел, о, как он воевал.

И только тень таинственной улыбки,

И только эта ярость и любовь.

Арес идет к тебе по почве зыбкой,

И каждому и страсть его и боль

Достанется, и снова там, в тумане

И Дионис, и радостный Гермес

Молчит, его вовеки не обманут,

Спешит в сраженье за любовь Арес.

12.

И тот, кто любит только Афродиту,

И всех других безжалостно отверг,

Опять посмотрит в пустоту сердито,

И остается где-то среди звезд.

Он ждет ее холодными ночами,

С любым готов отчаянно сражаться,

И победить, и снова возвращается

Плутовка, чтоб в объятьях растворяться.

И Гера, этой страсти не приемля,

Лишь бросит: — Жаль, пошел он не в отца,

С тоскою смотрит на пустую земли.

И похожденьям нет его конца.

13.

— Ну что ты говоришь опять такое,

Не смей об Афродите — это чушь.

И так невестка с яростной свекровью

Воюют за Ареса, и ничуть

Не страшно им, а он на поле битвы

Припомнит ярость матери опять.

И отстранив, уйдет за Афродитой,

Чтобы любить и жить, и воевать.

И лишь Аид Ареса понимает,

И в час лихой, пусть там гремит гроза,

Как сына он Ареса защищает,

Когда его не примут небеса.

Это написалось Гекатой сразу после той прогулки с Эридой. Сначала она не понимала даже, что это такое было. Правда писать она была обучена с самого начала, но, чтобы рассказ лился так складно.

Эрида выслушала ее молча, она не могла понять, что там твое творится, что за талант достался ее подруге, а то, что это было талант, сомнения не было никакого. И тайная зависть на миг сковала ей душу, потом она постаралась отстранить от себя это постыдное чувство — ведь кто-то должен все это записать и рассказать миру, и пусть это будет лучше Геката, чем несносная Афина или скандальная Гера, это не самый худший вариант из всех, как ей показалось. Потом, она готова была внимательно слушать то, что будет написано Гекатой о их похождениях, о том, что творится в этом странном мире.

Глава 4 Геката — соперница Афродиты

Так звучала поэма о любви, страсти, ненависти и войне — и это была поэма об Афродите и Аресе — о воинственной любви, и о войне, готовой уничтожить мир, если в последний момент его не спасет любовь. Но она его спасет, обязательно спасет, потому что иначе грош цена и миру, и самой любви. Раз уж она появилась тут, то обязательно должна спасти этот мир.

Афродита бесспорно считала себя главной богиней, но она не должна была забывать, что были богини и до нее, им не досталось любви, но ведь это не значило, что теперь они не захотят ее получить и понять. Что же это такое на самом деле, испытать все те радости и страсти, стать другими, просто все это пережить. Такие богини были раньше и будут теперь. И первыми о любви стали задумываться богини Тьмы, наши старые знакомые.

Если Никта считала, что без любви ей лучше и спокойнее, то ее дочь Геката, которая так близко оказалась к Эриде, и значит и к новому миру, не собиралась без нее обходиться. Геката хотела любить и быть любимой. В те времена, когда ее не было и говорить было не о чем, но те времена давно прошли, наступили совсем другие. И почему она должна отказываться от большого и красивого чувства, что ты вспомнишь и запомнишь, если в вечности в твоей жизни не будет любви.

— Посмотри на Афродиту, да на любую из них, сколько боли, сколько страданий она причиняет миру, — простонала Никта, как только узнала о желаниях дочери.

Но словно бы вернув себе молодость, Геката ни о чем думать и слушать не хотела, она всей душой стремилась в бездну, к тому самому чувству. Она сразу, почти сразу сделала свой выбор, и забегая вперед надо сказать, что не отказывалась от него до конца дней.

№№№№№№

Но кроме Гекаты, как мы с вами знаем, тут был и сам Арес — герой этого повествования. Слушать поэму о себе всегда приятно и увлекательно, и он наслаждался тем, что услышал. И он увидел больше, Геката в него явно влюблялась и чем дальше, тем больше. Сначала это показалось Аресу забавным — ну влюбилась тьма в него и влюбилась, потом он с тревогой понял, что до сих пор — то в него никто не влюблялся — и возможно не потому, что они боялись Афродиты, хотя и не без этого, но не только потому, он не мог похвастаться многочисленными возлюбленными как у батюшки Зевса, который купался в любви и страстях, у него ничего подобного и близко не было, а потому не стоило любовью разбрасываться. Он должен холить и лелеять ту, которая в него влюбилась так самозабвенно.

Нет, он не рискнул бы сбежать в объятья к Гекате, о чем Афродита

обязательно узнает и закатит скандал на весь мир. Не рисковал еще и потому, что она может спокойно исчезнуть, а ему придется остаться с Гекатой, а значит еще больше погрузиться во тьму, чего ему совсем не хотелось. Между Любовью и Тьмой он выбрал первую. Но было и еще одно обстоятельство.

Он бросился к Эриде, решив, что только она ему сможет в чем-то помочь. Хотя бы что-то посоветовать. Да и никого другого поблизости все равно не было, так что выбор не велик.

Эрида благосклонна слушала бога войны. Он был для нее и ближе и дальше других вроде и родственная душа, но оказаться с ним в одной упряжке она бы не хотела, такого скандала не желала даже она.

— Ведь она меня совсем не знает, — сокрушался Арес — А что будет, когда она меня узнает поближе, значительно ближе, — повернулся он к Эриде.

Ему хотелось выпытать все у богини, а потом уж решение принять, а если что не так, на нее переложить всю родственность. Решительный в сражениях, в личной жизни он был не так и смел, как могло показаться.

Глава 5 Геката влюблена

Эрида все это прекрасно понимала, но промолчать тоже не могла.

— Беда будет, твоя Афродита сама может быть хоть с пастухом, но твоей измены она не потерпит, лучше смойся и не смущай богиню, — отвечала она.

Такого отпора воинственный бог не ожидал, и прозвучало это довольно обидно для него. Он должен был что-то ответить, и Арес обиженно произнес:

— Ничего с ней не сделается, она не может никого любить, потому что родилась еще до Афродиты. А там у них не было никакой любви, темные они все были тогда. Ты специально хочешь меня наказать, хотя я не понимаю за что, — размышлял он сердито.

— А на что Эрот нам нужен? Ты забыл о его стрелах и о его коварстве? Она, конечно, не знала любви, но узнает, еще как узнает, — пообещала Эрида.

Арес растерял весь свой бравурный запал, как-то все стало по-другому теперь в душе его, мрачновато сделалось. Связываться с ней не хотелось даже Аресу, не потому что он чего-то испугался, а просто не хотелось ему сейчас обострять все, что творилось здесь и сейчас.

Арес промолчал, но тут же повернулся к Гекате, ему хотелось еще раз понять то, что она может к нему чувствовать. И он был польщен теми чувствами, которые она к нему испытывала. Нет, влюбленность точно может свернуть горы, тут и говорить не о чем. Суровый вояка на миг стал нежным и сентиментальным, жаль, что длилось это лишь один миг, не более того.

Арес оглянулся по сторонам, а вдруг где-то его вечная возлюбленная затаилась, и тогда ему скоро не поздоровится. Но Афродиты нигде не было видно, и он немного успокоился. Он понимал отца, который только и старался менять женщин, страсти, любовные чувства. Но в первый раз так поступив, бог войны понимал, что долго он на этой волне не продержится. Для этого надо быть одержимым страстью к женщине, его же по-настоящему могла волновать только война, только она, родимая.

№№№№№№

Геката была безнадежно влюблена.

Она не понимала, где и как ей оставаться, что с ней произошло.

Так долго жившая и не тужившая без чувств, без переживаний и вот теперь, когда все изменилось, она то летала, то сидела печальной, но не могла не вдохновляться и не радоваться.

— Остановись, — услышала она голос Эриды, — это даже не Зевс, это всего лишь Арес, а Афродита пострашнее Геры будет. Потому игра точно не стоит свеч, с какой стороны не посмотреть.

Но все оказалось напрасно, Геката смотрела на нее и не видела, вроде слушала и не слышала, она забыла о мире, она жила только этим странным чувством и не могла от него отказаться.

— Тебе бы про колдовство вспомнить, — подружка моя, — оно тебе пригодиться, просто так не одолеть Афродиту, — это был последний дельный совет, который она могла дать.

И снова гробовое молчание в ответ. Не слышала ее Геката и слышать не собиралась. Ну что же, ей же будет хуже, что могла, Эрида для нее сделала, даже больше, чем могла бы, ничего у нее не получилось, и не получится, скорее всего. Досада и зависть, вот что оставалось в те минуты в душе богини раздора, но она была бессильна и ничего исправить не могла

— Тяжелый случай, — вздохнула Эрида, но ничего больше говорить не стала, если она не хочет слышать, то не стоит и начинать, ничего, скоро опомнится, главное, чтобы не было поздно. Но какой сатир может упрекнуть ее за что-то — она сделала все, что могла.

Конечно, смерть никакая Гекате не грозило, но может все оказаться очень печально для нее. И не собиравшаяся противостоять Афродите, она всей душой была на стороне Гекаты, тем более, сама столько времени подливала масла в огонь, и теперь богиню надо было спасать и защищать. Ведь все переменится, как только Богиня любви узнает, что и на Ареса положила глаз богиня ночи, это не какая-нибудь девица или нимфа — все серьезнее и страшнее для нее.

— Вот надо же было такому случиться, даже Афина ни в кого не влюблена, хотя она молода и готова к тому, а древняя Геката должна будет всю прелесть этих чувств узнать.

Сколько раз убеждалась Эрида в том, что стоит все с розыгрыша начать и выливается в страшные драмы, но начинала, бросалась в омут, даже не думая о том, что там можно и утонуть, глазом не моргнув

Глава 6 Месть Эрота

Никакая даже маломальская влюбленность не обходилась сроду без Эрота — сына Психеи и внука Афродиты. Только его стрела могла достичь цели и поразить деву или богиню — без разницы ему в кого стрелять, и тогда у нее начиналась та болезнь, которая и называлась любовью.

И все ее приметы состояли в том, что ужаленная сначала не узнавала сама себя, и творила то, что до болезни она творить никак не могла, а потом ее переставали узнавать те, кто был рядом, и вроде бы хорошо знал прежде, так это прежде. Теперь все было по-другому, перед нами появлялся другой человек. На такое, конечно, была способна только любовь, подаренная отравленной стрелой Эрота.

На этот раз по ему только ведомым причинам, Эрот нацелился на Гекату, и стрела точно попала в цель. Богиня тьмы была сражена наповал, и сколько бы времени не прошло, вряд ли она избавится от такого недуга.

Озорник еще мелькнул в кроне деревьев, посмотрел на дело своих рук и стрел и скрылся в неизвестном направлении, словно его и не было. Вызывать бурю гнева на свою голову Эрот не любил, считал это лишним. Вот уж точно тогда и появилась поговорка, что когда сделал дело, то можно гулять смело.

Но Эрида в тот же миг все заметила, и поняла, что Геката ранена можно сказать смертельно, а если и не смертельно, то надолго и очень тяжело. Она еще не могла понять, радоваться ей из-за этого или печалиться. Но сначала надо было поймать его и хорошенько тряхнуть, чтобы знал, как с богинями шутки шутить. Хотя ничего этого не изменит, каким Эрот был, таким он и останется, да и более того, он все делал только по указке богини Судьбы, и если бы та не хотела, то ничего бы не случилось вовсе.

№№№№№№

Эрот убегал быстро, и казался незаметным, но только не для Эриды, она догнала его в два прыжка, ухватилась за крыло, из-за чего он заверещал на весь лес, и вернула назад, туда, откуда он только что пытался сбежать.

Эрот такой наглости ожидать никак не мог, ему было больно, очень больно, а самое главное — очень обидно. Вот пашешь, стараешься, а какова благодарность за все, что ты творишь? И надо признаться, что даже Гера или Афина не смели бы с ним так поступить, но это была Эрида, от нее жди чего хочешь, то ли войны, то ли страсти. Ни то ни другое Эроту не было нужно, потому он так психовал.

— Отпусти меня, старуха, ты мне крыло сломаешь, — услышали все его истощены визги.

Визжал он так, что и мертвые должны были пробудиться, если бы они оказались где-то поблизости. Хорошо, что никого и нигде не было.

Но договориться с Эридой не смог бы и сам Зевс, а взывать к ее жалости было и вовсе бесполезно, да еще таким странным образом. Она из вредности могла просто прибить его и все.

— За старуху я тебе и второе сломаю, — заявила Эрида, — ты у меня ещё попляшешь. Признавайся, зачем ты все это устроил. Кто тебя сюда послал, и что тебе нужно от почтенной нашей богини, все шуточки твои дурацкие, никак успокоиться не можешь.

Эрида говорила много, так что Эрот не мог и словечко вставить в ее пылкие речи, это его просто бесило.

Эрот понял, что ему придется признаваться, хотя бы для того, что спасти и освободить крыло, а оно готово было переломиться, и что тогда, ему придется пешком по земле ходить, вот будет потеха для всех, кого он успел уже осчастливить.

— Я хотел матушке отомстить, потому что люблю Ареса, а она только и делает, что ему изменяет. Вот и пусть они будут на равных, тогда не так обидно и досадно будет Аресу. Но не мог же я тебя в него влюбить, ты злая, противная и старая, а Геката в самый раз подходит. Ночь и любовь — это так романтично. Мне все влюбленные потом будут благодарны за то, что я их свел, — поспешно прибавил он.

Эрот замолчал и стал ждать ответа, должна же она была хоть что-то ему сказать. Хотя не обязательно, богиня раздора над всеми только издевается. Но он наговорил ей столько всего, что вряд ли она промолчит и простит ему такую дерзость.

№№№№№№

Эрида задумалась о чем-то своем и выпустила крыло. Эрот порадовался, что смог заговорить ей зубы и отпрыгнул на приличное расстояние. Самому даже не верилось, что он может быть свободен, и для этого не пришлось сильно страдать. Надо просто улучшить момент и все сделать для себя любимого.

Геката усмехнулась, она и не ожидала, что все так повернется. Она не сердилась на Эрота, все закончилось славно, трудно сказать. Чего этот парнишка хотел, но ей он сделал неоценимый подарок, оставалось только поблагодарить его за то. Но пока она молчала — всему свое время.

Взор ее переключился на ускользающего Ареса, и она понимала, что не все так легко и просто. Ей предстояла страшная борьба, и не с кем-то, а с богиней любви. А любовь ничего не спишет на возраст, на положение, на то, что с ней надо считаться. Недаром матушка так осторожно к этому относится. И самое главное, что-то ей подсказывало, что заплатить за все придется немало. Но даже если это так, отказываться от своих чувств она не собиралась, даже если Арес ее не полюбит и сбежит от нее навсегда. И тогда она считала, что лучше любовь, чем пустота и печаль, которой она до сих пор была окружена.

Эрида еще о чем-то своем говорила с Эротом. Она же поспешила уединиться, и в тишине подумать о том, что там такое творилось, в том самом мире, а вернее в ее душе. Это все было новым и необычным, ничего такого она прежде не испытывала, и тем радостнее и приятнее было сознавать то, что происходило тут и сейчас.

Глава 7 Пари между Аресом и Афиной

А в то время пока Эрот на своей шкуре испытывал все прелести общения с Эридой и едва остался цел и невредим, в то самое время Арес отправился к Афине, ему хотелось поближе познакомиться с сестрицей и посмотреть, что она из себя представляет.

Никто бы не поверил, если бы он заявил, что совсем не знает Афину, но в этом не было ничего удивительного, ее не знал в этом мире вообще никто.

Так что Арес оказался одним из первых, кто был с ней знаком. И им надо было познакомиться поближе, чтобы договорить, докуда война может быть безрассудной, и через какую точку они не должны переступать, чтобы она местами еще казалась справедливой.

Арес напрасно думал, что он сможет качать свои права, это оказалась не

так и просто. Мягка и внимательная Афина на самом деле оказалась достаточно жесткой и твердой девицей, там, где речь заходила о деле всей ее жизни.

— Мы покажем всему миру, как могут воевать греки, — говорил Арес, — они убедятся, что нам нет в мире равных.

— Но это должна быть война справедливая, а не просто бойня, где каждому хочется с кем-то подраться, — тут же отметила она.

Афина понимала, что если она не вставить свое веское слово, то все будет так, как этого хочет Арес, а это ей совсем не нравилось. Утверждаться надо было с самого начала, если момент упустишь, то потом все будет только хуже.

— Мы все это им покажем обязательно. И пусть они сами решат, что лучше, сестрица, — заявил он.

Аресу совсем не понравилось, куда пошел этот разговор, куда она гребла, и он тоже старался оставаться на плаву.

Трудно сказать, чем бы закончился этот разговор, если бы за спиной у них не появились Эрида с Гекатой. Им хотелось услышать, о чем же говорят эти близнецы.

В прямом смысле они, конечно, не были близнецами, а вот по роду деятельности своей точно ими стали.

Надо признать, что та часть разговора, которую они услышали им совсем не понравилась, и Геката встревожилась больше подруги:

— Останови их, — требовала Геката, — не надо им при помощи войны выяснять отношения. В этом мире есть много других замечательных вещей, чувств, событий, даже если впереди бессмертие, стоит ли его тратить на войну?

— Ты как-то странно стала размышлять, — усмехнулась Эрида, — Эрот явно плохо на тебя действует. Но они боги войны, как еще им их выяснять? — поджала печами та, — Ничего с твоим Аресом не сделается, да и Афродита окажется на другой стороне, может от него и отстанет, так всем будет лучше.

Геката задумчиво молчала. Она вспомнила о своей грозной сопернице и теперь никак не могла перевести дыхание. Только недавно получившая такое сокрушительное чувство, как любовь, она вступала на путь борьбы с той, которая владела им в полной мере, и не надо быть умной, чтобы понимать, что она проиграет в этой неравной схватке, а для древней богини ничего приятного в том не было и быть не могло.

Как только они простились с Эридой, Геката бросилась на поиски Эрота, ей хотелось, чтобы тот помог ей в одном важном деле

— И что будет, если не помогу? — поинтересовался он

— Все твоей матушке расскажу, будешь знать, — отвечала Геката.

Эрот не стал уточнять, что именно она расскажет. Он просто кивнул головой в знак согласия, так у Гекаты появился очень сильный и шустрый помощник, с которым можно было горы свернуть, если это понадобится.

Глава 8 Любовь осветит тьму

1.

И там, где море сходится с землей,

И Хаос на порядок власть имеет,

Уран в тумане дивный и седой,

Над этой бездной и над небом реет.

Он столько лет и тягостных веков

Смотрел на землю и взирал на небо,

Но мир еще туманный и пустой,

Знаком им не был, и любим им не был.

Что в этом мире? Только суета,

И даль темна, и нет еще ответа.

И мать — земля, родивши без отца.

Его забыла. В облаке рассвета

Он вступит в брак, и дюжина детей,

Титанов деловых являя миру,

Он будет жить легко и без затей.

С циклопами и чудищами милыми.

2.

И вот тогда начало всех начал,

Земля очнется от лихого шума,

Титаны не поверят нам сначала,

Но так уродство тяготили думы.

И не любил детей своих Уран,

Они ему за это отплатили.

И самый младший, Кронос богу дан,

Чтобы лишить Владыку дивной силы.

Кровь бога в это время пролилась,

Эриннии на землю полетели,

И только Кронос, обретая власть,

Еще царил в том мире в самом деле.

Но где-то Афродита в грозный час

Из пен морских растерянно явилась,

Любовь и эта нежность стала в нас

Ростком прекрасным, в гибели есть милость.

3.

И тот, кто пожирал своих детей,

Ее не видел и не слышал, знаю.

И Кронос, жить привыкший без затей,

О чувствах неизведанных мечтает.

Титан печален, света нет в душе,

Он так хотел в тумане раствориться,

И снится мать, твердит она: — Убей,

Убей отца, чтобы в мире воцариться.

Вот так всю жизнь лишь этот странный сон,

И будет повторяться в час расплаты.

А что же Кронос, как сумеет он

На небе удержаться, силы хватит?

И только Рея и рожать устав,

Вдруг поняла, что это все напрасно,

И властелину верить перестав,

Увидела и тягостно, и ясно

4.

Что надо делать, если мир таков,

И если дети там, в утробе стонут.

Лишь камень бросит, и уйдет без слов,

А он и Зевса яростно хоронит.

Но кто там плачет высоко в горах,

Кого она для мира сохранила?

И Кронос испытает дикий страх.

Жена обманет, как же все немило.

Но сам он больше не желает знать,

Кто им рожден, и кто убит до срока,

Явился Зевс, чтобы его убрать.

И слышит Кронос страшной битвы рокот.

Предавший сына будет предан им,

Зло сотворивший, смерть получит снова,

И Посейдон, и горестный Аид

Живут в утробе, и прийти готовы.

5.

Зевс встал пред ним, и смотрит с высоты,

— Верни их миру, ничего не ясно.

И каменные звездные цветы

Летят в тот мир, казненные напрасно.

А Кронос в этот миг опять сбежит.

И будет где-то яростно скитаться.

Но что же делать, если мир убит?

К кому пойти и с кем теперь остаться?

Там правит Зевс, он молод и силен,

И Богу ничего уже не страшно,

И где-то там, в сцеплении времен

Столкнется с Афродитой он бесстрашный.

И в первый раз любовь его пленит,

И будет мир отчаян и взволнован

Пред Афродитой снова Зевс стоит.

И хочет свет любви понять он новый.

6.

Когда Уран повержен был внезапно

И части тела полетели прочь.

Над звездным Кипром ярко и азартно

Луна светила. Как прекрасна ночь.

И в этот час, в преддверии творенья

Богини, охватившей мир любви,

Что там белеет в этой вечной пене,

Взглянула и растаяла вдали.

Все изменилось, великаны стали,

Еще добрее в этот звездный час,

И боги в эту полночь пировали.

И больше не владела миром страсть.

Она любви прекрасной уступила,

И с Афродитой делит этот мир.

Эпоха грез веселых наступила,

И Купидон, о, кто же сладит с ним?

7.

Он стрелы посылал, куда хотелось,

И грозный Зевс бранить его устал.

Нам остров Кипр дарил любовь и смелость,

И людям, и растеньям и богам.

Была мила и злобна Афродита.

Ко всем, кто не умел ее понять.

Она порой им мстила так сердито,

Как пыл ее божественный унять?

Влюбленные в себя, вы прочь бегите.

Нарцисс белеет в озере вдали.

И снова потакают Афродите

И Зевс, и Посейдон, и лишь Аид,

Отгородился темнотой навеки

И позабыл о свете в звездный час,

Но остальным она так ярко светит.

То вдохновит, то убивает нас.

8.

И вот уже огонь ее незримый

Все наши души снова пепелит.

Но Афродита пролетает мимо

И где-то в мире этих грез царит.

Она любила так самозабвенно,

Что рушился легко любой союз,

И вам расскажет Гера непременно,

Что никогда не удержать ей уз.

— Она сама не слишком преуспела, —

Ей отвечает дерзко Афродита.

Но быть в огне страстей желает смело,

И грезы, и иллюзии разбиты.

— Пусть ей Гефест сегодня верно служит, —

Твердила Гера, отомстить решив,

За то, что та так поступает с мужем,

И Зевс опять в объятия спешит.

9.

К какой-нибудь то Лето, то Семеле,

А ей бежать устало по следам,

— О, Афродита, хватит, в самом деле,

Мой сын кузнец, скует он счастье вам.

И только усмехнулась деловито,

Конечно, Гере после отомстит.

А кто ей муж? Хоть Пан тот знаменитый,

Она к Аресу в этот час летит.

А муж смеется — чист перед богами.

Сеть золотую принесет ей в дар,

Но что же там, на ложе — быть там драме.

Но нет, Гефест комедию создал.

Накрыл их сетью, им не шевелиться,

И ждет богов в полночный этот час,

Чтобы такой картиной насладиться,

Придут в покои все они сейчас.

10.

И вот тогда суровой нашей Гере,

Еще придется в ярости кричать:

— Распутница, мой сын, да в самом деле,

И с братом воевать здесь будет брат?

— О чем ты, я сражаться не намерен, —

Ей говорит с усмешкою Гефест,

Пойду трудиться, просто в самом деле,

Ты видишь, что творит здесь твой Арес.

Арес едва сбежал, отца завидя,

Ведь грозный Зевс бывает так суров,

Но Афродиту милую увидев,

И обнаженной, он лишился слов.

Зато у Геры их сегодня много:

— Пусть на земле останется любовь,

И Посейдон скучает — жизнь убога.

И пусть у них разгорячится кровь.

11.

Афро ей подчиняется лукаво,

Она как будто этого ждала.

Все стало тихо, но дурная слава,

За девою в то время разрослась.

А с кем он был? Спросите, с кем он не был,

И Афродита не дает уснуть.

Земля гудит, вдали сверкает небо,

Но эти двое мир перевернут.

Арес от дикой ярости воюет,

Она играет, словно мышь с котом,

И мир, в любви тонувший, так ликует.

Но что случится, знаем мы потом.

Не только Гера, грозная Эрида

Столкнулась с нею снова в тишине.

Никто такой раздор еще не видел,

И страсти снова стали здесь в цене.

12.

И кажется, богине сил не хватит

Мир разрушать, но вышло все само.

То Афродита яблоко захватит,

То страшное забытое письмо.

И что б она сегодня не творила,

Вмешается раздор, и будет миг,

Когда мелькнет суровая Эрида

И это гибель здесь для остальных.

А говорят она теперь с Язоном

Плывет к Колхиде дальней за Руном.

Она к мальчишке будет благосклонна

И потому разрушен Солнца дом.

Не может быть, случится ли такое?

И вот уже в тумане и тоске

Эрида мир подлунный беспокоя

И проступают знаки на холсте.

13

Арес опять несется за богиней,

Он не оставит этот гибкий стан,

Воюет, если вдруг она с другими.

Мир от войны бессмысленной устал.

И лишь любовь последними лучами

Коснется снова, и тоска прошла.

Гермес ее улыбкою встречает,

И ищет подходящие слова.

Но поле боя с плачем покидает

И снова возвращается в тиши.

И нас она с усмешкой настигает.

Лишая сна, в объятия спешим.

Ярится Гера, и кричит Эрида

О том, что беды нам несет любовь.

Победно улыбнется Афродита,

И вот в плену ее уже любой.

14.

Ее увидев, гордая Медея

И радость ощущает и беду,

Спешит к Язону, и обняв Тезея,

Они в тиши забытых снов бредут.

Да, ей досталось Яблоко раздора,

Париса за собой ведет, смеясь.

И не потерпит спеси и укора,

Связь или страсть, сияние и власть-

Все в ней теперь, и пусть лютует Гера,

А Зевс забыл о доме в этот час.

Она живет без силы и без гнева,

Она все время проступает в нас.

Повержен Кронос, взяли власть другие,

И боги нынче поделили мир,

Но что до них веселой Афродите,

Всяк без любви и одинок и сир.

15

И пусть она порою так коварна,

А часто нетерпима так и зла,

Жизнь без нее убога и бездарна,

И в пустоте б бестрепетно прошла.

Но вот опять из тишины явилась,

Соединила души и тела.

Чудовищем на время обратилась

Прекрасной музой по судьбе прошла.

И там, где нет с тобою Афродиты,

Мир тонет и в сомненьях и в тоске,

Лютует Зевс печальный и сердитый,

И проступают лики на холсте.

Она очнулась и зовет куда-то.

Царица или пленница в тиши.

Подарит и разлуку, и утраты,

Тому, кто к ней восторженно спешит.

Глава 9 Афродита во тьме

1

Она решила осветить их путь,

Чтобы Кронос и Уран во тьме остались.

Пришла богиня, чтоб на них взглянуть.

А что осталось? Только боль и жалость.

Но все иным предстанет у сынов,

Все будет в их бессмертье по — другому,

И Посейдон растерян и взволнован,

Тень Амфитриты и дорога к дому,

Пусть дивная и кроткая жена

Тебе твой путь в тумане освещает,

Была легка и вечно влюблена,

Лишь улыбаясь, мужа вновь встречает.

Вполне доволен жизнью Посейдон,

Он где-то среди нимф опять спокоен,

Но прочен и прекрасен вечный дом,

И он богиней дивною доволен.

2.

А Зевсу Гера в жены ей дана,

И вроде хороша, и так упряма,

Что сладит с богом яростным она,

И небо, и земля во власти драмы.

Но отчего все время он не с ней?

К чему с другими ночи он проводит.

И где-то там, средь яростных огней,

Он бродит то в смятенье, то в тревоге.

Но что опять ты сотворила с ним,

О, Афродита, как же ты коварна.

И только тех пожаров лютый дым

На месте страсти, зло, неблагодарно

Останется и будет Гера вновь

Казнить любовниц и детей тревожить.

Но что там? Это Зесова любовь

Оставить их в покое всех не может.

3.

О ней еще поведаем потом,

И всех потомков мы с тобой увидим.

Но только усмехнется Посейдон:

— О, как же он любил и ненавидел.

Их было столько, скольких видеть мы

И в жизни долгой той могли едва ли.

Не защищен он видно от сумы

И от тюрьмы, не избежал печали.

Напрасно Гера хочет усмирить

Тот пыл беспечный, это ль ей под силу?

Но тот, кто так привык уже царить,

Он и любить умел еще красиво.

И пусть вдали останутся они —

Дарившие ему детей и ласки.

Но снова входит Афродита в сны,

И в жизнь его влетает без опаски.

4.

— Скажи мне Зевс, зачем тебе они?

— О ком ты снова, чудное виденье,

Страдает Лето, Леды грустны дни,

И там Семела только легкой тенью.

Красавица Европа чуть жива,

А Ио уносилась без оглядки,

Зачем для них ты расточал слова,

И чувства им дарил, играя в прятки.

— Но будут дети дивные сильны,

И миру так нужны теперь герои,

И хочется в преддверии весны

Заняться мне там, на земле любовью.

И разве ты была тогда другой?

— Такой же точно, — смело отвечала.

Любивший яро лишь саму любовь,

Зевс замирал, и Гера ревновала.

5.

А что Аид, он мрачен, он один,

Ему никто, как кажется, не нужен,

О, ты суров и нежен, старший сын —

Цветок запретный в мире обнаружив,

Ты будешь с Персефоной ад делить.

Других без всякой грусти отвергая,

Как странно, что любовь способна жить

Лишь там, где тьма, она там полыхает.

И до Олимпа больше дела нет,

И в чувствах нет ни боли и ни гнева,

Что привлечет? Лишь Персефоны свет,

И тени тех, кто жил так неумело.

И вот в тиши и суматохе вновь.

Остался он в печали и сиянье,

К нему во тьму спускается любовь,

Орфей с Тезеем — в миг очарованья.

6.

Он знает все, он не спешит обнять

Всех женщин враз, и перед ним Эрида

Свой дикий пыл пытается унять,

И Цербер там рычит скорей для вида.

И знаю все, что, кончив жизни путь,

Они придут, останутся у трона,

И вот тогда в тумане не забудь,

Что было там, веселый и влюбленный,

Предстанет перед ним тогда любой,

И все сраженья, все иные драмы,

Теперь ничто — здесь царствует любовь,

Она живет спокойно и упрямо.

Их смерть не удивит — она кругом,

Их тьма не устрашит — она повсюду,

Но в этом мире царствует любовь,

И лишь она одна подобна чуду.

7.

Об этом знают только те, кто нем,

А на земле все будет по-другому.

— Что было там? К Аиду шел ты с чем?

Какому богу ты служил, какому

Сатиру отдавал свой вечный пыл,

Тебя Аид сегодня здесь не спросит,

Он хочет знать, а как же ты любил,

Куда Амур тебя опять уносит.

И растерялся сладостный Орфей,

И оглянулся, не поверив чуду,

Любовь одна ценна среди смертей,

Она всевластна, и она повсюду.

И все равно, как кончилась война,

Кто победил, кто был убит внезапно,

Все здесь равны, и эта тишина

Сильнее и страшней того азарта.

8.

Но ты скажи Аиду, как любил

И хмурый Зевс внезапно отступает

Он проиграл, а вроде победил,

Но он молчит, теперь не отвечает.

Кто мог подумать, что в последний час

Не подвиги и подлости ведут нас,

А этот свет ее прекрасных глаз,

А эта ночь изысканным салютом

Осветит все, и будет вновь убит,

Не ведавший любви, не знавший страсти,

— Во всем повинна снова Афродита,

Аид живет в ее неразделимой власти, —

Афине там Эрида говорит.

Афина только слушает в печали.

Не Зевс веселый, здесь Аид царит,

К нему пришли и нынче отвечаем,

9.

За то, что на земле случилось вновь

Мгновенье между прошлым и грядущим.

Скажи мне что? Лишь нежность и любовь

И пусть потом сойдутся злые тучи.

Но испытанье тьма готовит нам,

И с жизнью снова расставаясь с болью.

Когда Харон везет нам по волнам,

Мы остаемся в темноте с любовью.

Лишь для счастливцев будет рай в аду,

Туда уводит время Люцифера,

И Персефоне дарит он звезду,

Хранитель света не сидит без дела.

И пусть опять о темноте твердят,

Тот свет — он вечен, знает Афродита,

И сам Аид там слушает тебя.

Тьма и любовь — они навечно слиты.

10.

Жизнь коротка, но вечность впереди.

И дышит вслед она тебе сурово.

День отгорел, Аидовы шаги,

И Персефоны радостное слово.

И Люцифер нам дарит дивный свет,

Все остальные тают там в тумане,

И лишь любовь во мгле ее побед,

Нам больше и в Аиде не обманет.

Но этой тайны вечной ты не знал,

И вдруг она так яростно открылась.

И Утренней звездою засиял

Тот странный мир, являя свет и милость.

Бессмертие не каждому дано,

Но если ты любил и был любимым,

То и в Аиде будешь все равно

Ты жив и счастлив только миг единый…

Глава 10 Остановить войну

Как мы помним, на этот раз все начиналось с Персея, его подвигов и магия головы Медузы оказалась сильна, на богиню Тьмы она подействовала с невероятной силой, хотя Эрида обещала, что повлиять она может только на смертных, но ошиблась или что-то утаила.

А владела той самой головой Афина — богиня справедливой войны Она обещала пользоваться ею только если надо будет восстановить справедливость и убрать особо агрессивных, побеждавших в схватке неравной, и явно творящих зло. И можно быть уверенным, что если богиня так сказала, то она сдержит слово. Персей оставался спокоен, богиня точно его не подведет.

Но когда Геката вернулась в подземный мир к своей привычной жизни, то узнала, что в грядущем родится герой, который будет очень напоминать Персея — первого из сыновей богов, с той лишь разницей, что он все испортит, никого не спасет и погубит целый мир. Хотя никогда нельзя винить в чем-то героя, ведь это боги, когда им становится скучно, начинают менять правила игры, и тот, кто сначала был героем, становится его противоположностью в один миг.

— Его имя даже будут похоже, — говорила Никта, успевшая пообщаться с пряхами и богиней судьбы.

— И какое же это имя? — живо заинтересовалась Геката.

— Они назовут его Парис, Персей — Парис, в мире все повторяется и нет ничего нового, да и у богов не столь велика фантазия, чтобы так сильно менять что-то, — махнула она рукой обреченно.

— Парис, — повторила завороженно Геката, — это имя, пока еще неведомое, произвело на нее неизгладимое впечатление и сразу запомнилось. Одно понятно — она не сможет, никогда не сможет его забыть. Можно было сколько угодно долго сожалеть о том, что она не побывала рядом с Персеем, не помогла ему в свое время, но это уже прошлое, а надо было заглянуть к Парису в грядущее. И чем сатир не шутит, сделать для него то, что она не сделала для своего любимца.

№№№№№№№

Геката понимала, что если богиням известна судьба этого Троянского царевича, то не стоило против идти, у нее ничего не выйдет, но так велико было искушение сделать хоть что-то и как-то повлиять на ход роковых событий, что она не могла отказать себе в таком удовольствии.

Потом люди назовут это властью, которая сильнее любой другой страсти во все времена, в том нет сомнения, пока же в душе Богини ночи это были только первые ее ростки, и она никак не называлась, просто тяга изменить то, что заранее определено и предначертано, бросить вызов судьбе и тем, кто ею управляет

Геката повернулась к Никте, ей хотелось просто поговорить с матушкой и узнать хоть что-то о незнакомце, а потом решить, как ей действовать дальше.

— Я снова о Парисе, — начала она разговор, — не могу понять, почему он обречен.

— Просто он родился под несчастливой звездой. — говорит ей Никта, она сразу заметила, как ее дочь интересует этот незнакомец.

— Разве ничего нельзя сделать, чтобы его судьба не была так горька, ведь мы боги все-таки? — спрашивает Геката у мрачной и задумчивой матушки. Е:й так хотелось изменить хоть что-то, почувствовать свою власть и главное — помочь ему во всем разобраться.

Вот ведь дались ей эти герои, как будто без них плохо живется, хотя бы спокойно, и то хорошо.

Никта молчала, она чувствовала, что этот разговор заведет ее в тупик заставит пообещать то, что она не сможет исполнить, и будет от этого сильно переживать и томиться. Тогда Геката заговорила снова:

— Ты можешь остановить Троянскую войну, тогда все для него переменится. Если не будет войны, то его мир и не погибнет, жаль парня, он еще не родился, а уже такое творится вокруг него.

И, наверное, от упрямой дочери ей удалось бы отговориться, если бы в то самое время перед ними не нарисовалась Эрида. Чуть не опоздала к такой важной беседе, и все-таки не опоздала. Как приходилось вертеться богине раздора, чтобы тот самый раздор продолжал существовать, нелегкая ей досталась доля, только никто и никогда этого не оценит. Ну и ладно, она на благодарность давно не надеялась, зато жизнь оказалась веселая.

— Ну вот только тебя нам и не хватало, — тяжело вздохнула богиня Тьмы.

— А меня всем всегда не хватает, — отвечала Эрида, давно привыкшая к такому приему. Потом будут обижаться, что она с ними груба, не ласкова.

Она не просто умела уживаться в этом мире, но и старалась все обращать в свою пользу, научилась шутить, иронизировать над своей ролью, прикалываться над собой и другими.

Глава 11 Зачем ты здесь?

Когда Геката отлучилась, Никта обратилась к Эриде:

— Зачем ты это сделала. Ведь она же расшибется, но попытается это сотворить, и что мы потом делать станем? Неизвестно, о чем думают Олимпийцы, думаешь, они нам такое простят.

Эриду совсем это не смущало, похоже.

— Будет чем заняться, и нам веселее жить станет, — только и отвечала она, загадочно улыбаясь.

Было понятно, что судьбы людей, даже героев, ее совсем не волновали, словно их и не было в том самом мире. Древние богини жили совсем в другом мире, где людям не было место, они, как и звери и чудовища, присутствовали где-то рядом, но вряд ли стоило на них обращать внимание, все это только звук пустой.

После того, когда Эрида все-таки удалилась вполне довольная тем, что тут происходило и собой любимой, Никта задумалась. Они так много пережили за эти века разного, но прошлое ее не волновало, как и Гекату, ее могло волновать и тревожить только грядущее. Что было, то прошло, а вот что будет — это крайне важно было для богини.

Никта с тревогой думала о дочери — она упряма и так может увлекаться тем, чем увлекаться не следует, что потом беды не оберёшься, а если во все еще вмешается Гера, там явно где-то будут задеты и ее интересы, Эрида подольет масла в огонь, они привыкли враждовать, что же тогда останется бедной древней богине? Не просто поражение от молодых и дерзких, а полный крах.

Мы понимаем, что у богинь не существует понятия старость в нашем понимании, время для них большой роли не играет, и даже опыт не всегда бывает полезен, а чаще и вреден, а потому им нужно быть с кем-то и против кого-то. Ну с последним все понятно, а вот быть Гекате точно не с кем. И несмотря на то, что она была уже тогда, когда о других еще не было ни слуха, ни духа, но она была во тьме, и опыта сражаться на земле, да еще в таком гадюшнике у нее точно не было никакого. О том, что она может кого-то победить — этого не может быть, потому что не может быть никогда, но не потерять лицо в такой трудный час, вот о чем следовало бы позаботиться.

№№№№№№№

В тот момент Никта старалась не думать о страсти Гекаты к Аресу, а ведь это значило, что на пути у нее будет стоять еще и Афродита, спаси бог от такого соседства. Но он не спасет, любой из богов и сам перед ней трепещет, как лист на дереве, а все, потому что она сильна, капризна и непредсказуема, как сама любовь.

Вот почему не Дионис, да хотя бы неуловимый Гермес, нет, надо было Гекате именно с Аресом связаться. Чья-то игра и зная шутка, не более того.

Она вспомнила про проделки Эрота и решила ему все крылья повырывать. Хотя тут богиня Тьмы погорячилась, ей самой еще не хватало заполучить Афродиту во врагини свои.

— Остановись, дочь моя, — взмолилась Никта, — остановись, пока не поздно

Но она поняла, что та поступит по-своему, наоборот, она не собиралась останавливаться, назло матушке будет действовать, да и безумие любви сыграет свою злую шутку.

— Мы слишком долго ничего не значили, ни на что не влияли, даже наш мир захватил Аид — самый спокойный из братьев Олимпийцев, и я не хочу, чтобы еще и тут все так было, — надо наконец заявить о себе. Надо напомнить им, что мы существуем и не будем прятаться в тени.

— Да кто же все это для тебя придумал, — размышляла Никта, с грустью вспоминая о тех временах, когда им жилось вполне прилично и не было ничего подобного в их жизни, только когда это было, а если и было, то быльем поросло.

№№№№№№

И тогда Никта решила сказать о самом главном, как ей казалось, может это как-то поможет.

— Эрида просто хочет развлечься, ей стало скучно, но тебе это зачем? Не потакай ее хитростям, все хорошее она приберет к рукам, а все дурное тебе оставит, вот и весь сказ. С такими друзьями как Эрида никакие враги нам не страшны, вот попомни мое слово.

Видела ли Никта богиню раздора, или та просто летела на зов, стоило только помянуть ее им, это тоже осталось непонятным, но она была вместе с ними, словно и не уходила никуда

— Война — это самое главное наше развлечение, не веришь мне, спроси у Ареса, да хоть у Афины, не пойдешь же ты против них, старушка.

— Ну ты не младше меня, — огрызнулась Никта

— А я не говорю, что младше, но посмотри на меня и на себя, все ж познается в сравнении, а рядом с тобой я юная девица, и не буду объяснять тебе почему так происходит, да просто потому, что я весела и жизнерадостна, а ты погрязла в своих бедах и раздорах.

Никта не стала спорить, ведь это было похоже на правду.

— И не позволяй своей Гекате становиться такой темной и нудной как ты сама, — чувствуя победу — торжественно произнесла Эрида

Ей трудно было с Олимпийцами, но управлялась, а уж со своими точно справится, к гадалке хоть не надо.

— Но все придется делать самой, — тут же пожаловалась она, — прикинувшись бедной и несчастной.

— В истории грядущей войны мне придется раскрутить клубок с самого начала, и только Геката мне в том поможет.

— Ты не забудь только потом о том, кто тебе помогал, — бросила Никта уже вслед исчезающей богине, та может и слышала ее слова, но даже не повернулась к ней.

— Не забуду, — усмехнулась та.

— Мы так много обещаем и мало что из обещанного исполняем, — невольно вырвалось у нее, но Эрида ее уже не слышала.

Геката должна была оставаться на стороне тетушки, а не матери, и та махнула на все это рукой. Пусть делают, что хотят, она же что могла уже сотворила, и с нее довольно.

— А вдруг у нее и правда что-то такое получится, ведь всякое может быть., — уже был выброшен младенец в лес густой, и его звали, конечно же Парис. Все идет так, как и должно, мало что меняется в этом странном мире.

Глава 12 Младенец у пастуха

Эрида не скрывала своего недовольства, хотя оно могло быть и притворным, и все-таки довольно раздражённо она произнесла, повернувшись к Гекате:

— А все идет своим чередом, история творится на наших глазах.

— И что же такое там происходит? — спросила Геката.

— Младенец уже появился на свет, и не только появился, этот мерзавец Приам услышал про сон и моментально принял решение от него избавиться, ребенок находится в лесу, на произвол судьбы выброшен, как старый пес. Вот за это он и должен заплатить сполна. Как можно расправляться с беспомощными младенцами?

Эрида говорила так проникновенно, словно все это происходило с ней самой. И если бы Геката знала ее судьбу чуть хуже, то решила бы что так это и было.

— Так пошли туда скорее, что же мы тут сидим, — встрепенулась Геката.

— Путь не близок, и пастух успеет значительно раньше, — спокойно отвечала Эрида. — Нам не стоит торопиться, в том нет смысла никакого.

Но откуда она могла все это знать?

То ли Эрида видела все, что там творится, то ли она просто читала и слышала обо всем этом, но ни запинки, ни сомнения в ее голосе Геката не почувствовала.

— Все повторяется, в этом мире нет ничего нового, — тяжело вздохнула богиня раздора, словно она и правда о том сожалела. Хотя кто же поймет, о чем она думала на самом деле, о чем могла сожалеть, или так искусно притворялась, что понять было невозможно ничего ладом.

И тогда, не дожидаясь, пока ее о том попросят, Эрида и стала рассказывать то, о чем Геката еще не знала и не ведала в прошлом.

№№№№№№№

— Так же глупый царь испугался когда-то рождения внука, правда узнал он о том значительно раньше, и внук этот был от Зевса, а не от самого царя, спрятал свою Данаю, ни одна живая душа не могла к ней пробраться, вот тогда Зевс и решил поиздеваться над стариком, он пролился золотистым дождем в подземелье, чтобы смертные не нарушали волю богов и не думали их перехитрить. И зарыдал младенец в подземелье в назначенный час, и понял старик, что с Зевсом ему не сладить, что творят слабые и перепуганные? Они кидают своих близких и беззащитных в море или в лес, чтобы забыть и избавиться. Но разве допустят боги их погибели? Должны же они хоть чем-то от людей отличаться. Не допустят, младенцы будут спасены, а злодеи наказаны за дела свои жестоко. И потеряют злодеи и царство, и все, что у них было, а потом и себя потеряют тоже.

Так начало истории, финал которой Геката знала и прежде и остался у нее в памяти.

Она не могла понять, как можно так поступать, но и того животного страха она тоже никогда не знала и не ведала прежде

— Царь не молод, он не понимает, что губит свой мир, что под удар подставляет остальных детей и внуков? — вопрошала она, стараясь все-таки хоть что-то в мире людей понять и уяснить для себя.

— Ему надо защититься сейчас, и не важно, что будет потом, — вступила в разговор Никта, до сих пор она слушала молча, притаившись в полумраке.

Опомнись и спаси свою Данаю,

Ведь Зевс тебе такого не простит.

— Отстань, уйди, я ничего не знаю,

Не я, а он теперь легко убит.

Я буду жить и радоваться свету,

Из Ада не достанет грозный внук,

Душа, как распаленная комета,

Летела в пропасть, встрепенулся вдруг.

Не может быть. Персею помогает

Весь этот мир, и кажется он жив,

И странный призрак все еще шагает,

Ему не ведом прах земных могил.

Все бросить и бежать, куда не ясно,

И спрятаться, но жить в немом плену.

Казалось все, что сотворил — напрасно,

В обрывках фраз отчаянных тонул.

И рассмеялась в тишине Эрида,

И Никта посмотрела с высока,

— Ты жить хотел? Готова панихида,

И больше нет злодея-старика

Глава 13 Богиням снится Троя

Знала обо всем, что творилось там в тот момент и Афродита, это она отправила в Трою Гермеса, тот оказался рядом с ней на свою голову, а может специально пожаловал, как знать, — появляться там, где нужно и тогда, когда нужно было го прямой обязанностью, и наказала ему богиня любви

— Спрячь и пастуха, и младенца подальше, чтобы никто о них не пронюхал до поры, до времени. Царь может и одуматься, но мы не станем допускать этого, раньше надо было думать, а теперь уже поздно.

Гермес невольно вздрогнул, он к такому тону не привык. И в голосе ее были такие железные нотки, что никому не подчинявшийся Гермес не смел ее ослушаться. И на всякого Гермеса находится своя Афродита, да и мало ли кто еще находится. Если же ты родился Вестником богов, то будь добр им и оставаться до конца своих дней.

Но видя, что Гермесу не очень понятно то, о чем она говорит, Афродита тут же прибавила:

— Эти две малохольные богини, которым просто делать нечего, вот они от дури и маются, заставят нас от всего отказаться, а мне нужна эта война.

Гермес слышал разговор Гекаты с Эридой, и не сомневался, что речь идет о них. Он немного напрягся, одно дело было обвести вокруг пальца царя Приама, и совсем другое противостоять Эриде, да в придачу с Гекатой, о которой он в те времена практически ничего не знал и не ведал. Пришедшая из тьмы, она и была окутана той самой тьмой. Кто-то просто ею не интересовался, кто-то ничего не мог понять. А в душе ее оставались печали и тревоги, как оказалось. А такие особенно непредсказуемы, и значит опасны.

№№№№№№№

Гермес хотел расспросить Афродиту, но она потребовала, чтобы он немедленно отправлялся в путь, только это ему теперь и оставалось. Командовать богиня любви умела лучше других.

А тем временем на эту парочку наткнулся вечный возлюбленный Афродиты, это он них сочиняли разные истории все, кому не лень и тайком рассказывали о том, что еще с ними могло случится. Страсть — такая коварная штука, что кому-то весело, а кому-то грустно от всего. что творится.

Арес усмехнулся, сначала, увидев жену с Гермесом он ничего кроме ревности не испытывал, но потом понял, что это не тот случай, что они о главном деле его жизни договариваются — грядущей войне-самой большой и разрушительной. И это будет самым важным и главным для него. Вмешиваться и останавливать посланника было глупо, да и сам Гермес слишком умен для того, чтобы связаться с богиней любви. Он может единственный на свете все время избегал ее сетей, обещал вырвать крылья Эроту, если тот вздумает наградить его стрелой страсти.

— Это ты с Аресом развлекайся, а у меня и других дел полно, — заявил Вестник, и тот решил, что лучше уж над Эридой поиздеваться, чем над ним.

— Какой же я болван, однако, — обругал Арес сам себя, — всякая чушь в голову лезет. А тут можно сказать, что наши судьбы решаются.

После столкновения с Гекатой и признания, что она в него влюблена, он стал о чувствах думать значительно больше, чем надо было и это могло его сильно подвести. Но надо было собраться и вспомнить о главном деле всей жизни — о войне.

Сначала он не понял, что так тревожить жену, и о ком она говорит, но вскоре догадался, что речь идет об Эриде и его возлюбленной Гекате, надо было их навестить, но всегда решительный Арес медлил, ему не хотелось лишний раз сталкиваться с Гекатой, искушать ее и себя, чувства — это такая зараза, что можно легко все испортить. Холодная голова не помешает не только на войне, но и в любви тоже.

О как Арес не искушен и слаб,

Когда не о войне заводят речь,

Когда одна из тех богинь иль баб

Готова с ним в постель спокойно лечь.

Уходит от ответа и молчит,

Не хочет он о чем-то снова знать.

Всегда один средь грозных Афродит.

Он только о войне и мог мечтать.

Да что война, лишь только пелена,

Она от страсти отвлечет на миг,

И если в этом мире есть весна,

Она придет в объятьях Афродит.

А там над Троей Алая заря,

И жутко всем, Арес прекрасно нем,

Когда в том мире пахнет лишь войной,

Он торжествует в пене перемен.

Глава 14 Роковая ошибка царя Приама

Геката так много слышала о Трое, что теперь ей хотелось только одного — поскорее там оказаться, вот она и отправилась туда, не раздумывая долго.

Путь оказался не таким близким, как ей хотелось, он был полон опасностей, но, конечно, не для нее, а для простых смертных, ей вряд ли что-то угрожало, и все-таки она это не могла не заменить. Наверное, для того, чтобы был выход к морю, эта война и нужна, а как и с чего она будет начинаться, это уже не так и важно для героев и богов, чего не скажешь о людях, особенно о тех, кому там придется сложить голову. Но в любой войне всегда есть жертвы, без них ничего не может быть.

Как только с высоты птичьего полета богиня увидела то место, где ей придется сражаться, она запомнила все это и осталась вполне довольной тем, что узрела.

Но вот представив себя, что все это будет разрушено пришельцами, да из-за того, что царь выбросил младенца, она никак не могла. Богиня не видела пока ни одной большой войны, но даже то. что она видела, вызвало у нее чувство странного отторжения. Такой мир не должен погибнуть по воле каких-то людей или даже богов, пусть он живет дальше — решила богиня тьмы, и осталась довольна тем, что она лицезрела.

Издалека за ней наблюдала Эрида, она не могла оставить свою подопечную в покое в такой важный момент. Да и не много было рядом тех, кто мог ее терпеть, их не было вообще, если признаться.

Но Эрида не успела приблизиться к Гекате, потому что тут же появилась царевна Кассандра. Эрида прекрасно знала ее историю, Геката видела ее впервые, потому смотрела с интересом. Красивая, но вечно грустная девица шла по берегу моря и с тоской смотрела куда-то вдаль. Аполлон уже наградил ее проклятым даром, она все знала, и готова была предупредить близких о том, что должно случиться, и она никогда не ошибалась в своих пророчествах, но никто ей не верил, да и кто ж поверит, сумасшедшей, обделенной любовью девице. В безумных глазах ее таится только ненависть и злость, нет, от царевны надо держаться подальше, пусть она лепечет свои нелепости, а они будут жить, пока живется.

№№№№№№

Геката поняла, что только она может помочь спасти этот мир.

Она краем уха слышала о том, что Аполлон в нее безответно влюбленный, наделил ее даром пророчества, но сделал так, чтобы ни одна живая душа не верила словам царевны. А вот Геката поверит, тем более она сразу почувствовала в ней родственную душу, и невероятная симпатия к царевне потом оставалась с ней всегда.

Кассандра сразу поняла, что перед ней находится богиня, и более того, ей можно доверять, ведь недаром она была наделена даром пророчества. Ее

называют богиней тьмы, но с богинями света у нее были такие отвратительные отношения, что тут уж и не разобраться, кто с кем и против кого пойдет в это сражение.

— Твои отец выбросил ребенка, его надо разыскать и вернуть домой, — говорила Геката, — потому я здесь, если мы не сделаем этого, то будет война страшная и сокрушительная.

— Я это прекрасно знаю, мне были видения, — отвечала Кассандра порывисто.

Геката пытливо на нее взирала, не произнеся больше ни звука. Без помощи царевны ей не обойтись, она не может все делать за Кассандру, боги ей просто не позволят этого.

— Но где его взять, он словно сквозь землю провалился, — отвечала царевна. Было понятно, что она уже искала царевича и не нашла.

— Они не должны этого делать, если царевич останется с ними, то ничего больше не будет, этого не должно случиться, — убеждала она Кассандру, — они не должны меня видеть, да и не смогу я оставаться во дворце, ты — другое дело, ты там постоянно, убеди их в том, что ребенок должен расти во дворце, сошлись на меня в конце концов. Вместе с тобой мы сможем перевернуть мир и многое изменить.

— Они мне не поверят, и тебе ведомо, почему, — отвечала Кассандра.

Видя, что царевна и при желании не сможет ей помочь, богиня попрощалась и бросилась в хижину пастуха, чтобы забрать и вернуть во дворец ребенка, пусть Кассандра прячет его от родителей, растит сама, это — то она может. Не так ли вырос Зевс, у него даже такой сестры не было, но с ним были разные боги и сатиры, и они его охраняли, и все-таки он вырос и смог перевернуть этот мир.

Только в реальности все оказалось значительно сложнее, как и говорила Эрида, ребенка там больше не было и трудно даже представить, где он может оказаться. Только одно понимала Геката, — против них выступала теперь сама Афродита, а с ней даже древним богиням шутить не стоит, это может скверно закончится. Но и отступать Геката не собиралась, она взялась за дело и твердо верила, что доведет его до конца.

Глава 15 Эрида за или против

Эрида решила заглянуть к царю Приаму, уж если она проделала такой долгий путь, так почему бы не поговорить с ним

— Зачем ты пожаловала? — спросил царь

Он знал богиню и не ждал от нее ничего хорошего. Но и прогнать так просто не мог, перед ним был не беспомощный ребенок, а грозная богиня. Даже Зевс не стал бы с ней связываться и отправил бы к ней Гермеса, чтобы тот уговорил ее и как-то все уладил.

— А куда мне было отправляться еще, на младенца хотела посмотреть, но не нашла его нигде. Не подскажешь, что твори люди с ним сотворили?

— О какой младенце ты говоришь, ведь знаешь, как их тут много, — буркнул царь, хотя все он прекрасно понимал. Но надо было как-то увести разговор в сторону. Скрыть постыдный поступок не удалось, а ведь он был уверен, что предупрежден, значит защищен и все будет незаметно для посторонних — святая наивность, когда такое бывало в мире, где все и все на виду, а тем более цари такого государства, как Троя.

Эрида же, видя, смущение и замешательство, отступать не собиралась.

— О Парисе, конечно, о выброшенном на растерзание зверей твоем сыне, остальные тут живы и здоровы. Но все только до поры и до времени, — в глазах ее сверкнул какой-то странный огонек.

— У меня нет сына с таким именем, — царь отвернулся, делая вид, что он не собирается больше ничего говорить. Но если ему будет позволено, Эрида этого позволять не собиралась. Богиня раздора вошла в кураж и худо будет тому, кто решится ей помешать.

Эрида готова была расхохотаться, но не стала, махнула рукой, что с ним говорить, если он сам своими руками губит этот мир, пусть его Геката спасает, она же этого делать не станет.

Царь оставался сидеть на своем троне неподвижно и гадал, сколько это еще продлится.

№№№№№№

Богиня полетела навстречу Гекате, оставляя Приама в глубокой задумчивости, он не мог понять, как ему поступить дальше и откуда придет к нему беда. Но то, что она придет он не сомневался, и Эрида живое тому подтверждение. Стала бы она тут возиться с ним, если бы удалось избежать той самой войны, о ней только и говорят в последнее время.

Гекату она отыскала быстро, потому что та и сама хотела поскорее с ней увидеться. Они буквально летели друг навстречу другу.

— Ты все не можешь успокоиться? — спросила она Гекату, — посмотри, как спокоен царь, его ничто не волнует и не трогает, земля уходит из-под ног, мир рушится, а он сидит и надеется, что все пройдет само собой. И что за цари такие пошли, Зевс совсем не следит за ними.

— Пока еще есть надежда, все это можно остановить, — заявила и Геката, и в голосе ее было столько уверенности, что оставалось только диву даваться.

— Ничего и никогда не остановится, — отвечала та.

Но обе понимали, что остановить Богиню ночи не удастся, она будет упорно стоять на своем и с места ее не сдвинуть — это точно.

Если бы это стало возможно, то, наверное, мир перевернулся бы в третий раз, и если сначала его переворачивали Кронос, а потом и Зевс, то теперь станет таким бунтовщиком Геката, но оракул точно сказал, что на Зевсе все и закончится, не стоит дарить ей напрасные надежды.

— Я найду ребенка и верну его назад, — твердила она серьезно.

— Я помогла бы тебе, если бы это могло изменить хоть что-то, — отвечала Эрида. — А делать то, из чего не выйдет никакого толку, зачем это нужно.

На этом они пока и попрощались, — до войны оставалось еще какое-то время и надо было заняться делами привычными и обычными, а потом уж думать о том, что должно было случиться.

Глава 16 Столкновение с Аресом

Геката решила зря не терять времени и бросилась снова в лес.

Сначала она и сама не понимала, что ей нужно было в том лесу, куда редко заглядывали люди, суеверно считая, что опасность их поджидает на каждом шагу именно в таком вот лесу, а не на голом открытом месте, где все далеко видно и слышно. Она таится за каждый кустом, в каждом шорохе и звуке.

Но Геката ничего и никогда не боялась, а тем более леса, который считала домом родным И любила она там со своим и псами бродить ночью, при свете луны, а еще лучше без всякой луны, чтобы было темно и жутко. Наткнувшись на Пана, она поняла, что искала именно его. Странно, что за это время она успела про него забыть, таким вот он и был неуловимым и полузабытым богом. Ареса вот и захочешь, так не забудешь никогда, а с Паном совсем другое дело. Он всегда жил в лесной чаще, и в минуты мечтаний и раздумий сам превращался в стог сена или какой-то курган, и только когда кто-то натыкался на такой холм, тот неожиданно начинал шевелиться, издавать какие-то звуки, что заставляло людей в панике бежать прочь.

Геката никуда не побежала, наоборот обрадовалась, ведь не пришлось его долго искать. И спросить она хотела о младенце Парисе, которого он наверняка видел, и более того, знает, где тот может скрываться.

Пан принадлежал к их роду и племени, богиня и подумать не могла о том, что он ей не поможет, что откажется с ней говорить. Некоторые Титаны в эпоху Зевса вообще странно себя вели, взять хотя бы Прометея, но тот был далеко, а Пан рядом, он не скроется от них в скалах высоких.

№№№№№№

Геката обрадовалась, спросила его о младенце. А Пан молчал, просто сидел на огромном пне, смотрел на нее, и молчал, и трудно даже понять, видел ли он ее или не видел, слышал или не слышал.

Геката очень удивилась, может его кто-то заколдовал, но разве она не почувствовала бы это, не она ли богиня колдовства и обойдется ли без нее какое-то чародейство?

Наверное, странное его состояние все-таки не от колдовства появилось. Надо будет узнать и понять, что с ним такое творится.

Наверное, ей удалось бы растормошить, разговорить Пана, если бы в тот же момент перед ними не появился третий, и это был Арес. Тот самый бог безрассудной войны, которого поминали в последнее время все чаще, и это только начало.

Вот кого Геката ожидала увидеть здесь меньше всего и страшно смутилась, кажется, и воинственный бог был немного удивлен. А возможно он просто сделал вид, что удивлен, как знать.

И не то, чтобы Геката забыла о нем, как о нем можно было вообще позабыть, нет, она просто старалась об Аресе не думать, надеясь, что страсть ее пройдет и все само собой наладится. Только как это могло наладиться, если стрела Эрота оставалась в ее душе и никуда она оттуда не делась. Она не думала о возлюбленном постоянно, увлеченная такими важными делами, но и забывать тоже не забывала.

Пан порадовался тому, что его Темная богиня оставила в покое, как — то ему сильно не нравилось то, что она тут появилась и все еще оставалась рядом. Теперь же он мог не только молчать обо всем, о чем говорить не стоило, но и понаблюдать за тем, что там творилось издалека. А наблюдать за влюбленными всегда было интересно. Самому ему такая радость не светила, но Пан не печалился, ему хватало и интрижек с нимфами, большего и не надо, меньше любишь — крепче спишь.

№№№№№№

Геката смущалась и отступала все дальше, понимая, что ничего у нее не прошло, ничего не закончилось, что она все так же безнадежно влюблена, и соперницей ее остается сама Афродита.

— Это что же получается, я все еще в его власти? Но такого не может быть, такого не должно быть, — лепетала она, словно какая-то несчастная нимфа, убегающая от Аполлона, чтобы спасти себя и не прекратиться в дерево или в цветок.

Но не она одна переживала такое смятение, и Арес чувствовал, что он отдаляется от своей возлюбленной и приближается к ней, вот хотя бы этот

случай, зачем он появился в этом лесу, что он тут искал? Не этого же безмолвного и насмешливого чудака. Он немного презирал своего братца и появлялся перед ним только в самом крайнем случае, когда надо было избежать кого-то и попросить его подтвердить, что он с ним тут оставался, ревность Афродиты порой крепко спит, а иногда просто не знает границ, вот тогда он неизменно о Пане и вспоминал. Но это был не тот случай, с Афро они давно не виделись, да и желания такого не было, тогда зачем же он тут оказался, что ему было нужно?

Знать, что его действиями и поступками кто-то руководит ему совсем не хотелось. Но и отмахнуться просто так от всего этого он не мог. Да и кто сказал, что оракулы, боги, какие-то силы природы должны оставить их в покое, не бывать такому, он только одна их небольшая часть.

Пан усмехнулся наконец, Арес понял, что тому все ведомо и смутился еще больше, можно было броситься на братца и с кулаками, но он не стал этого делать, зачем поднимать шум на ровном месте, ведь ничего же такого не случилось, и он усмехаться может совсем по-другому поводу.

— Не делай этого, Афродита уничтожит весь мир, если узнает, что ты связался с богиней тьмы.

Значит он не ошибся, и Пан думал о том самом, проклятие, как такое стало возможным? Как плохо, что тот слышит все его мысли и не собирается молчать. Арес отошел в сторону, ничего ему больше говорить не хотелось, да и нечего было сказать.

Монолог Ареса.

Да, я влюблен в богиню тьму, похоже,

Хотя такое вряд ли может быть,

Подумаю о том, мороз по коже,

Как Афродите это мне простить.

Мы были вместе, столько пережили

В сетях любви, в Гефесовых сетях,

И вдруг как будто в чаще заблудились.

Эрот мог поступить там с нами как?

Он может все, я это точно знаю.

Но запрещаю так ему шутить,

Хотя все поздно, я иду по краю.

И продолжаю верить и любить.

Она темна, и потому коварна

Ее любовь в эпоху диких снов,

И оправданья кажутся бездарными,

И для Гекаты я на все готов.

Когда же эта кончится, не знаю.

И жду напрасно в этот грозный час,

Куда же нас Эрида увлекает,

Что прячет Пан, о чем твердит сейчас?

И сон страшнее яви, он пророчит,

Что нам в войне тонуть, и ждать побед,

Геката отступить теперь не хочет.

О, чувствую, наделаем мы бед.

Глава 17 Страшная тайна Гекаты

А тем временем, не зная, что делать и как ему быть, Арес просто решил исчезнуть. Так бывает часто с храбрыми вояками, они незаметно уходят не от поединка, а от разговора, от выяснения отношений. Тот, кто умеет орудовать мечом, теряется, когда дело касается слова или чего-то более изящного и непредсказуемого, то теряется и растворяется где-то в этом мире, словно его и не было вовсе, так случилось и с главным воякой в мире, Арес — бог

безрассудной войны стушевался, и никак не мог понять, что ему делать дальше. И нельзя забывать о том, что он еще был немного влюблен, пусть и самую малость, но все-таки.

Но Геката уходить не спешила, она посмотрела на возникшего рядом Эрота, потом перевела взор на Пана. Ей показалось, что между этими двумя есть какой — то сговор, они знают, что-то такое, неведомое остальным, но молчат до поры и до времени, вот и спросила:

— Почему вы оставили Ареса, он ведь так в вас нуждается.

Ответ для нее прозвучал неожиданно:

— Да просто потому, что есть страшная тайна, не знаю, почему тебе Никта о том не рассказала. Вы сильнее богов, значительно сильнее, и только пока вы не знаете любви, они могут с вами справиться. Но стоит только Эроту начать безобразничать, и все в один миг переменится. С тобой теперь боги не справятся точно, даже если и захотят. Надеюсь, ты не станешь совершать какие-то глупости, обо всем узнав, их много, и бороться с ними все равно бесполезно, и власть их сильна, но с тобой они не справятся.

Геката удивленно подняла брови и задумалась. А почему даже матушка ей ничего такого не говорила? Впрочем, тут же она была отрезвлена:

— Но ты знаешь любовь, и если начнется борьба, то сокрушить их тебе не составит труда, вот потому нельзя этого допустить. Эрот ради забавы пустил стрелу, он тоже сначала делает, а потом думает, и теперь над ними нависла страшная угроза. Им надо надеяться на твою милость.

№№№№№№№

Пан пытливо смотрел на нее, она же не собиралась ничего ему говорить, пусть и не надеется от нее услышать что-то разумное. Ей показалось, что Пан просто хотел увести ее в сторону своими разговорами, и на самом деле она почти позабыла про то, что явилась сюда, чтобы отыскать младенца и вернуть его в царский дворец.

— Не суетись ты с Парисом, ничего у тебя не выйдет, — тут же отвечал ей Пан, дело уже сделано, ребенок отторгнут от их мира, потому никто и ничто его не спасает.

— Хорошо, — притворно согласилась богиня, — тогда что такое мне еще можно сделать, чтобы все не было так плачевно?

— Да ничего такого, — война будет в свой срок, Парис запомнит эту обиду, и кто бы ее не запомнил, он пойдет против своих в назначенный час. Они должны будут заплатить за предательство.

Пану показалось, что Геката обступила, но ему только показалось, он плохо ее знал, и такого упрямого, да что там такого упертого создания в своей жизни больше не встречал

Пан напрасно верит в разум тьмы.

Там сокрыта только боль и страх,

И опять с тобой остались мы,

На давно потушенных кострах.

Хочется понять. А в чем там суть,

Для чего она несется в плен,

Но сирены грозные поют

Про войну, и в пустоте измен.

Темная богиня видит свет,

И готова бросится туда.

Но исхода в этой схватке нет,

А печаль, как талая вода,

Может быть, удобрит этот мир

И позволит травам там расти,

Только чей-то призрачный кумир

У нее возникнет на пути.

Афродита рвется на войну,

А Геката видит этот мрак,

И она в незримом том плену,

Все готово для грядущих драм.

Эрот тем временем рассказывал своей матушке о страшной тайне Гекаты, то, что той поведал Пан, думая, что Эрота рядом нет, он куда-то бесследно пропал.

И тогда задумалась Афродита, ее давно волновало то, что отличало титанов от богов, и она никак не могла уразуметь, что же это такое могло быть, нелюбовь — ну конечно, не любовь.

Она поймала Эрота за крыло — сколько же можно ломать его крылья, это безобразие какое-то, но возмущения не подействовали, она усадила проказника перед собой, и потребовала, чтобы он ей пообещал, что никогда и никого из Титанов больше не станет преследовать.

— А это как получится, — гордо заявил он, и всем своим видом показал, что подчиняться не собирается.

— Я не знаю, что там у тебя получится, — отвечала богиня, — только никогда, слышишь, никогда больше, ни один из титанов не дождется твоей стрелы, ты хоть сам понимаешь, какую силу ты им даришь, хотя, где тебе что-то понять. Ты же сначала делаешь, а потом думать начинаешь, а уже поздно все это случается, и что за сынок у меня такой уродился.

Она отпустила его и отстранилась. Он может пообещать что угодно, но надежды нет никакой, через пять минут он забудет все свои обещания и будет творить то, что ему захочется или то, что от него боги потребуют, а что и кого из на уме, этого никто знать не может, потому лучше уйти от греха подальше и жить спокойно.

Но самое главное, что богиня прикоснулась к тайне, и она постарается использовать ее себе во благо. Так в действо за и против Троянской войны были включены многие, слишком многие.

Глава 18 Где принц?

Геката искала Париса и день и ночью забыв обо всем на свете, ей хотелось только одного, найти младенца, вернуть во дворец, и сказать и матушке и всем остальным, что она хотя бы что-то сделала для того, чтобы вся эта история с грядущей войной как-то изменилась, что не будет самой жуткой войны, а в Трое останется мир и спокойно там будут расти все те, кто и должен там оставаться. Будет процветать этот мир на зависть всем остальным мирам. И она для этого сделает все, что может и не может.

Сначала она металась по миру в одиночестве, потом заставила Гермеса искать ребенка. Тот слонялся без дел, и, кажется, специально появился у нее на пути. Хотя на самом деле Гермесу просто хотелось взглянуть на ту, которая отважилась полюбить его братца Ареса. Увидел, впечатлился. И решил задержаться рядом с ней, когда еще выпадет такой случай.

Строптивый посланник Зевса и сам не ведал почему он подчинился этой богине, никакой другой не подчинялся, Гера даже не смотрела в его сторону, зная, что получит отказ, а Гекате подчинился. Ему не было дела до царского сына, но если пойдет молва о том, что он не нашел парня, то все его засмеют, а допустить этого он никак не мог, и помощника с подачи Пана Геката выбрала правильно. Только ничего им не помогало в тот момент, парень был спрятан не хуже, чем Зевс когда-то, правда, Зевса никто и не искал, и Кронос не ведал о том, что он спасен. О Парисе все знали, но как ни старались, нигде они не могли его отыскать.

№№№№№№

И однажды вечером, на лесной опушке, Вестник решил поговорить с богиней о главном:

— Мне кажется, что все напрасно, ничего мы тут не добьемся, совсем ничего, пусть все идет, как и положено. Даже если бы всех моих братьев запряжешь, и тогда с судьбой нам не управиться.

Геката пытливо и молча на него смотрела, но Вестник вовсе не хотел останавливаться:

— Слишком много всего замешано там, ты не сможешь одна быть против всех, какой бы сильной не казалась, да и на Эриду нечего надеяться, она всегда себе на уме, оглянуться не успеешь, а она затеет что-то совсем другое.

— А это мы еще посмотрим, — буркнула богиня.

Она не скрывала досады, видя, что и Гермес тут бессилен или только притворяется таковым.

Гермес понял, что говорил он все напрасно, она не собиралась его слушать вот и пусть творит, что ей вздумается. Но в своем решении Вестник погорячился, на самом деле просто так отступить и сдаться он тоже не мог, и Геката это понимала.

Они улеглись спать на том же месте, Пан играл на свирели где-то рядом, нет, не дождутся, отступать он не собирался.

И странно, что он не прибегнул ни к какой хитрости до той поры, пока Никта не появилась во сне, она могла вторгаться в сны без всяких усилий, когда сама этого хотела.

— Тебе не надоело искать непонятно что?

— Твоя дочь упряма, как сто сатиров. Но это даже интересно, люблю достойных соперниц.

— Это так и есть, только и ты ведь не тупой Арес, найди ребенка и выдай его за сына Приама, пусть она успокоится и займется другими делами. Я ее прекрасно знаю, просто так она не отступит.

Они помолчали немного, словно заключали какую-то сделку, и Гермес согласился, а почему бы и нет, сколько разных детей везде, Геката его не рожала, она понятия не имеет, как выглядит тот младенец, и если действовать хитро, то у них все получится. И он останется при своих интересных, Гермес хитрее Париса, и пусть попробуют утверждать образное.

— У тебя все получится, — подчеркнула Никта, она не собиралась в этом участвовать, только дать совет и все.

— У меня все получится, — в знак согласия повторил Гермес.

— Все будет идти своим чередом, как и написано в Книге Судеб. А пока она просто успокоится и займется чем-то полезным.

№№№№№№№

Украсть какого-то ребенка Гермесу не составляло труда, в первый день на земле, он стадо коров украл у Аполлона, теперь он прожил не один век, и младенец был у него в руках к закату того рокового дня. С ним он к Гекате и заявился:

— Вот царевич, которого ты искала, — заявила он, — его хорошо спрятали, но разве есть что-то для меня невозможное?

Геката взяла младенца и стала его внимательно разглядывать, в душе ее были сомнения, но она не хотела Вестника недоверием обижать, он все-таки старался, многое сделал для нее, и не так много у нее было союзников и помощников, да что там, их не было совсем.

Глава 19 Ложь не пройдет

Никта в то самое время пошла к пастуху, чтобы потребовать:

— Береги этого младенца, глаз с него не спускай, а то всем плохо будет, если он исчезнет, слишком многие за ним охотятся, но он должен у тебя оставаться до тех пор, пока мы за ним не придем, я или Эрида. Никому другому отдавать его не смей, не вздумай даже.

Никта в то самое время пошла к пастуху, чтобы потребовать:

— Береги этого младенца, глаз с него не спускай, а то всем плохо будет, если он исчезнет, слишком многие за ним охотятся, но он должен у тебя оставаться до тех пор, пока мы сами его не заберем. Это твое главное дело в жизни, от него будет зависеть война и мир и в Трое, и во всем мире. Пастух думал, что он будет так охранять мир, о том, что в этом случае начнется война богини ему говорить не стали.

Пастух подчинился тут же. Он забыл о своем сыне. Он радовался, что тот будет расти во дворце у Приама, а царевич в его хижине, ну что же, раз такого хотят богини, то он просто должен подчиниться. Да и чувствовал он какую-то справедливость в том.

— Хорошо, что младенец достался мне, уж я с него глаз не спущу, — размышлял пастух, как только он остался один, — и никуда он не денется, им не о чем волноваться, нечего бояться.

Никта удалилась к себе, сделала вид, что ничего ей не ведомо, она и думать забыла о том, что так увлекало ее дочь. Пока ребенок не вырастит и не сможет отомстить за себя, о нем и мать нечего.

№№№№№

А что же во дворце у Приама случилось в то время, когда там появился еще один ребенок? Да ничего особенного, Геката принесла младенца Кассандре, велела смотреть за ним и никуда не девать.

— Теперь он будет с тобой.

Кассандра молча взяла младенца. Ей не хотелось ничего расспрашивать, пусть будет все так, как хотят они.

— В свое время он нам пригодиться, — прибавила Геката, — вспомнив, что царевна самый не любопытный человек в мире просто потому, что она все знает и так, зачем ей о чем-то спрашивать.

Кассандра не сомневалась в том, что это сын пастуха, но она и подумать не могла, что богиня о том не ведает, уж если ей все известно, той тем более. А если они это сделали, то для чего-то это нужно.

Но вскоре к ребенку привыкли и слуги, они считали, что его родила если не сама царевна, то кто-то из ее окружения, и они решили хранить тайну его происхождения. Сам же царь при обилии народа рядом и вовсе ничего такого не заметил, он давно перестал вести счет детям и внукам, одним больше, одним меньше, от этого ничего не менялось, главное, что он от того избавился, а это совсем другой младенец. Принести вреда и тем более гибели он не может, вот и пусть живет и радуется жизни.

№№№№№№

Но если царь продолжал быть беспечным, то от Гектора не ускользнула эта новость. Правда, подумал он о своем, ему казалось, что Андромаха могла родить близнецов, что считалось дурным знаком и фактом измены, ведь от одного мужчины рождался только один ребенок в их понимании. И теперь подсунуть Кассандре своего второго ребенка ради спокойствия в семье могла она, а царевна знала ее тайну. О его жене ходили разные слухи, и пока он бывал в походах, могло многое случится в его доме. Да и Зевс часто спускался не только к девицам, но и замужним дамам, так что она могла быть и не виновата в том, что случилось.

Но ничего утверждать Гектор не мог, потому ему и приходилось молча приглядываться к младенцу, и в подтверждение его догадок, в малыше он находил все больше черт простолюдина. А вот то, что родить его могла и сестра, об этом старший сын Приама даже и не подумал. Они всегда были близки с Кассандрой, и она бы призналась, что ждет ребенка. То, что дозволено сестре, не может быть дозволено жене никогда. Не догадывалась ли о том царевна или ей хотелось подставить Андромаху — трудно сказать, особой любви к жене брата она не испытывала, считая, что он мог найти и более достойную девицу.

И когда Гектор сказал о своих подозрениях отцу, тот удивленно на него взглянул, вот уж точно, у кого что болит, тот о том и говорит. Ну хорошо, что он не напоминает об исчезнувшем брате, а ведь тот должен быть примерно такого же возраста. Царь прогнал от себя эти мысли, а Гектор все никак не мог успокоиться.

— Моя жена способна на такое, увы, я ей слишком много прощаю.

— Твоя жена тут не причем, не сердись на нее. Хотя этот не тот младенец, с которым носится Геката, — но не выбрасывать же его в лес.

Приам на этот раз не чувствовал опасности, а потому запоздало пытался быть великодушным.

При упоминании имени Гекаты, Гектор решил отыскать богиню Тьмы, и попытаться у нее выяснить, что же там творится, и откуда появляются непонятные младенцы. Ведь если они возникают во дворце, то откуда-то исчезают. Богиня должна была разрешить его сомнения и избавить от волнений, если не она, то кто же это сделает.

Гектор и не думал о том, что не сам он своим умом до этого дошел за, его спиной в тот момент стояла Эрида. Она заставила старика произнести имя своей подруги. Вот и пусть посмотрит на смертного, на царевича, а не бога войны.

Эрида чувствовала, что она начала тайно ревновать Гекату, и в таком состоянии на многое была готова, нет, надо отвлечь внимание и переключиться на сына Приама. Этот бедный вояка должен пережить что-то настоящее, жгучее, страстное. Его женушка не может дать ему и части того, что подарит Геката. А перед смертью это все будет очень важно вспомнить, не помирать же, так и не узнав ничего серьезного

Глава 20 Проделки Эриды

Недаром хотелось Гектору увидеть богиню ночи. Он точно не знал почему именно, но стремился к ней всей душой.

И свидание не заставило себя долго ждать. Они столкнулись внезапно в один прекрасный день, клонившийся к вечеру, и в тот же миг Гектор почувствовал, что он влюблен.

Он успел забыть, что шел к ней исключительно для того, чтобы убедиться в верности жены. А сделать это можно было только узнав, что это за ребенок и откуда он взялся. И не то, чтобы он потерял память — память оставалась при нем. Но верность или не верность Андромахи больше не играла никакой роли во всей его жизни.

Геката сразу заметила это состояние царевича, разве не то же самое она испытывала при встрече с Аресом.

Она оглянулась, уверенная, что Эрида вместе с Эротом остаются рядом и следят внимательно за ними. Гектор закружился вокруг нее черным коршуном, и она сочувствовала ему, понимая, что ни в чем он не виноват, что все это игра богинь. Скорее всего они и сами не ведают к чему это приведет, да им это не так и важно, главное, чтобы кипели страсти, совершались добрые и не добрые дела, и потом можно было рассказать какую-то историю ослепительную иди просто интересную. Впереди у них была вечность, ее надо чем-то запомнить.

№№№№№№№

Геката пыталась только отправить царевича подальше, но тот не собирался отступать и сдаваться. Ему хотелось провести с нею ночь. Об этом он заявил сначала всеми своими действиями, а потом заговорил об этом вслух.

И так он собирался убить нескольких зайцев сразу, и жене отомстить за эту или какую иную измену, которая обязательно будет, и испытать нечто что то ли было, то ли еще не было в его жизни — большую страсть, такую, из-за которой Зевс готов был с Герой разругаться в пух и прах. А у него и в помине ничего такого не было, да еще в те дни, когда все твердят о войне, на которой он скорее всего погибнет. Гектор не питал иллюзий по поводу своего грядущего

Геката сидела в задумчивости, но быстро поняла, что ей проще согласиться, чем отказаться. Если он так настойчив, то рано или поздно придется уступить, так почему не сейчас.

Правда, она тут же подумала о боге войны, но решила, что он ничего не узнает, да и когда они увидятся, если увидятся вообще. И потом Гектор молод и красив, и почему бы не развлечься в эту ночь, если он рядом. Конечно, у Гекаты и прежде были мужчины и боги, и герои, только тогда она не испытывала чувства любви. И можно считать, что теперь все было для нее в первый раз.

И в тот момент, когда богиня ночи приняла такое решение, Эриде осталось только загадочно улыбнуться. Но в последний миг она решила успокоить ее совесть и совместить приятное с полезным. Иногда ведь и Эрида могла сгодиться на что-то хорошее или скверное, так сразу и не скажешь, но сгодиться все-таки.

Глава 21 Ночь страсти

Когда Геката ждала возлюбленного в своем мрачноватом дворце на краю земли — лучшего места для свидания и не придумать, перед нею появился вовсе не царевич, а сам Арес. Было отчего онеметь и замолчать, и растеряться. Откуда он узнал, как тут появился, да еще в такой час.

Но думать было некогда, пусть небеса и Аид будут заодно, она добилась того, чего хотела, она была в объятиях Ареса.

Сам царевич никак не мог знать о таком превращении, он так спешил, что не видел ни одного своего отражения, и, если бы кто-то ему сказал о том, что там был вовсе не он, а бог войны во всей своей зловещей красе, он бы этому никак не поверил, как и тому, что такого не может быть, что он бы точно заметил Ареса, появись тот там в тот момент.

Влюбленный, потерявший голову, о проделках богинь, о большой игре он думал меньше всего, на что Эрида и рассчитывала в тот момент. Но не только герой, и богиня колдовства оказалась в своей же ловушке, из которой никак не могла выбраться, да что там, она и не пыталась этого делать.

Сила и страсть богини была невероятной, она все переживала по-новому и в первый раз, да и могло ли быть по-другому. Гектор в ту ночь окончательно потерял голову, хотя прекрасно понимал, что такая ночь может быть единственной и другой такой точно не будет. Но думал он только об одном и ничего другого признавать не хотел и не собирался.

№№№№№№

Утром Геката оставалась в неведении, она ни о чем так и не узнала и пребывала в заблуждении, что каким-то образом оказался там Бог Войны, где-то спрятал Гектора и сам пробрался к ней вместо него. Если бы ее кто-то о том спросил, то она бы так и рассказала о своем свидании, но пока никто и ничего не спрашивал.

А вот Гектора Эрида решила предупредить обо всем. Она догнала его и предложила остановиться. Царевич прибывал в самом возвышенном и прекрасном расположении духа, у него появились крылья за спиной, и он готов был взлететь и парить над землей. Ему не хотелось в такой момент говорить с Эридой, но мог ли он отказаться от такого разговора?

— Знаю, что ты провел прекрасную ночь, я сама тебе в том помогала, но хочу предупредить, что ты был в личине бога войны. Так было надо, чтобы богиня не слишком упрямилась и не прогнала тебя вовсе.

— Ареса? — остановил он на лету коня своего и опьянение страстью пропало в тот самый миг.

— Похвально, что ты знаешь наших богов, вот именно Ареса, и в твоих интересах помалкивать. Ты получил то, что хотел и никогда не забудешь этой ночи. Геката тоже не в обиде, но только все не совсем так, как вам того хотелось, а когда оно бывает так?

Спорить с богиней раздора не было никакого смысла, да и кто они перед богами, а тем более коварными богинями. А в такие тревожные для Трои времена надо было и вовсе заручиться поддержкой, чтобы не исчез их мир, не стерся с лица земли.

№№№№№№№

В ту самую ночь Андромаха видела сон, на их с Гектором постели в комнате была какая-то темная богиня — она плохо в них разбиралась, вряд ли смогла бы сказать кто это такая, и она была в объятиях Ареса.

Бесшумна покинула свои покои царевна и решила узнать у гадалки, что же может значить такой сон. Весь день он не оставлял ее в покое, и это надо было выяснить наконец.

— Почему я должна была это видеть, пусть и во сне? — спрашивала она задумчиво, — тебе все известно. Говори, я должна знать кто и зачем послал мне такой сон.

Полнимая, что во всем замешана Эрида, — гадалка от нее отмахнулась

— Тебе лучше ничего этого не ведать, тогда и спать спокойнее будешь, если бы влюбилась в Ареса, то он тебе и показывает, что пустые это хлопоты.

— Да не влюблялась я в него, я его и не видела сроду, как же могу влюбиться, — подала плечами сердито и воскликнула Андромаха.

— И об этом не стоит кричать громко, кто ты такая, чтобы не влюбиться в сына Зевса и Геры.

Царевна замолчала и отступила, она понимала, что в любом случае останется виновата, потому и не нужно ей было никому про такой сон рассказывать, и самой о нем лучше забыть раз и навсегда.

№№№№№№

Эрида встретилась с Гипносом и тут же стала пытать его:

— Зачем ты послал царевне такой сон? Хочешь вести свою игру, смотри у меня, плохо это для тебя закончится. Или ты забыл как я могу отомстить за самоуправство?

И по грозному виду Эриды бог Сновидений понял, что перестарался, что ничего такого не надо было предпринимать. Но он давно скучал, и хотелось хоть как-то развлечься.

— Да что ты кипятишься, она все равно ничего не поняла, это не для людских умов все делается, — пытался оправдаться он.

— Вот потому и живи пока спокойно, но играть с нами в такие игры перестань., иначе сильно пожалеешь о том.

На время все затихло, и это мирное время накануне войны казалось каким-то загадочным и особенным, потом о нем все будут вспоминать с любовью и нежностью, конечно, те, кто останется в живых.

До войны оставалось совсем немного, и вот тогда…

Глава 22 Геката и Кассандра

Но занимаясь своими личными делами, Геката не забывала и о младенце, которого спасла не так давно, надо было убедиться в том, что с ним все в порядке и во дворце он себя чувствует, как дома. И для волнения богини были причины. Там, где царь спокойно избавляется от новорожденного, потому что ему сон какой-то приснился, и его не мучают даже угрызения совести, там может случиться все, что угодно с теми, кто уже подрос и может совершать какие-то поступки.

Во дворце, как и всегда было шумно и многолюдно, и отыскать кого-то одного почти невозможно, но богиню так просто не провести, она понимала, что мальчик подрос, и вряд ли он похож на того младенца в пеленке, которого она принесла и передала Кассандре, но разве не она все знает и все предвидит?

Кассандра неожиданно вышла к ней, хотя трудно назвать неожиданным такой шаг, она не сомневалась в том, что богиня тут появится с часу на час.

— Не тебя ли я искала, — усмехнулась та.

— С ребенком все в порядке, с тем ребенком, которого ты сюда принесла, заявила царевна, она явно была не в духе. Богиня насторожилась.

Тут переменился не только царевич, но и Кассандра стала другой-

— Аполлон не мог меня оставить в покое, он подарил мне проклятый дар, я все знаю, но ничего не могу изменить. Вот и то, что это совсем другой ребенок, я привыкла к нему и полюбила его, и никому отдавать не собиралась, — прибавила царевна, но это не Парис, не тот Парис, которого родила моя матушка, а простой ребенок, неведомо как у нас оказавшийся, и кто его решил выдать за царевича мне не понятно.

Богиня уставилась на нее. Как может быть смертной ведомо то, что не известно даже ей самой? Но не даром Эрида говорила о мести Аполлона, он и на самом деле наделил ее ясновидением и обрек на страдание — сделав так, что никто и никогда ней не станет верить.

— И кого же я принесла тебе? — осторожно спросила Геката, она и сама догадывалась, но хотела узнать о том у Кассандры

— Сына пастуха, твоим богиня нужно, чтобы он тут оказался, вот он и живет теперь в царском дворце.

Впору было застонать от всего услышанного, но Геката промолчала, признаваться, что она стала жертвой обмана, да такого ей совсем не хотелось, как страшно и нелепо это все было.

— Царевич остался там, где он и был прежде, его нет больше тут. Я верю, что ты хотела нам помочь, но нам больше не поможешь, никак не поможешь, — повторяла она и словно извинялась перед богиней, не находившей себе места.

Вас обманули, он еще в плену,

Его спасать придется в час расплаты,

Для этого объявят вам войну,

И будут все убиты, кто крылаты,

Вас обманули, тут Париса нет,

Сын пастуха чужое занял место,

И в душах темных остается след,

И шум войны, какой-то страшной песни.

Приам молчит, и что ему сказать?

Он ничего не ведает в обмане,

Над Троей свет еще и благодать,

Она опять в пустую бездну манит.

Но будет час, наступит этот миг,

Когда они столкнутся. Поле битвы

Усеяно телами и старик

Стоит один, а все давно убиты,

И в этот час, у бедны на краю.

Парис столкнется с пастухом внезапно,

И свет померкнет, и судьбу свою

Поймет царевич, заживет с азартом,

И так всегда, когда назначен срок,

И никого пред бездной не осталось,

Вдруг Аполлон стрелу на миг извлек

И позабыты и покой, и жалость.

№№№№№№

Геката понимала, что матушка ее просто обманула. Этого стоило ожидать, ведь с ней рядом все время была Эрида, а та и минуты не может прожить без обмана. Она единственная поверила Кассандре. Но обеим им легче от этого не стало. Бороться с родителями — самое неблагодарное на свете дело — она не могла с этим справиться.

— Не печалься, будем жить так, как будто мы ничего не знаем, и хоть какое-то время еще побудем счастливыми, — так говорила Кассандра, понимая, что это ей придется утешать опечаленную богиню, и ничего другого ей не остается.

Как только Геката вернулась домой, она обратилась к матушке и решила узнать историю Кассандры, говорить о подмене ребенка и обвинять ее в чем-то она не решилась, от этого ничего не изменится, а доверие потом не вернешь. Наверное, у нее были причины для того, чтобы вот так поступить.

Но вот про Кассандру узнать ей все-таки очень хотелось.

Никта посмотрела на дочь и решила ей рассказать эту историю

Глава 23 Отвергшая бога

— Боги могущественны и прекрасны. Они правят этим миром и людскими душами. Но есть среди них самый великолепный.

Цирцея замолчала, глядя на прекрасную дочь царя Приама. Она и сама не понимала, какая сила занесла ее в Трою в тот день.

Но у этой силы было особенное имя — Гермес, он хотел, чтобы она рассказала этой восхитительной девочке грустную сказку. Когда она узнает ее финал, то не станет мечтать о Прекраснейшем, и возможно обратит на него свой взгляд.

В те дни случилось невероятное — посланник Богов влюбился в царскую дочь. Случайно. Когда любви были подвержены все, должен был влюбиться и он, и по какому-то странному жребию, или без всякого жребия обратил он внимание на юную дочь царя Приама. Но нет более легкомысленного создания через Гермес, через некоторое время он забыл о своей влюбленности, но трагедия с его легко руки совершалась на глазах.

Девочка молча слушала сказку о прекраснейшем из богов, пока ничто не предвещало беды. Но ни Гермес, ни Цирцея, ни тем более сама Кассандра в тот момент не могли видеть, что и Аполлон, (тот, о ком рассказывала волшебница) был рядом с ними. Она была вписана в его судьбу, и он самого начала следил за ней неустанно, оберегал ее, холил и лелеял. И решил сделать невероятный подарок — она получит дар пророчества, и будет отличаться от остальных людей. Она будет знать чужие судьбы, и сможет предотвратить беду.

Подарок этот был не случаен. Аполлон так часто получал отказ и от богинь, и от женщин, что на этот раз он решил действовать наверняка. Получив дар, Кассандра с самого начала будет знать, что он главный и единственный в ее судьбе, и он не получит отказа, так больно ранившего его душу. Все верно рассчитал Аполлон, если бы в тот момент не была на него так зла Афродита за бесконечные его козни и терзания. Она видела, что он собирается обмануть свою судьбу, и решила поступить по-своему.

Когда она увидела и его и Гермеса около Кассандры, то стрела любви пронзила грудь девушки. Но это была не любовь к Прекраснейшему, она решила быть благосклонна к посланнику, хотя точно знала, что ничего у них серьезного не выйдет — она так юна, а он так непостоянен, и не способен любить одну женщину, но чего не сделаешь, чтобы досадить красавцу Аполлону.

№№№№№№№№

В тот момент Аполлон еще не мог точно знать о том, что произошло в тот день, когда так много богов в одном месте появились, он мог только догадываться, что Гермес здесь не ради праздного любопытства, и, скорее всего и на этот раз он его счастливый соперник.

Замечательно, что он был не Паном или сатиром, и не пьяницей Дионисом, а все-таки Гермесом, но как мог он отдать ему ту, которую растил и берег для себя, да еще при таких скверных обстоятельствах.

Он старался оставаться хладнокровным и поговорить с Кассандрой, когда боги и волшебники оставят ее в покое. Она разумное создание, и пусть Афродита не берет на себя слишком много, она способна сравнить его с Гермесом и понять, кто из них и чего стоит. Он так думал, не подозревая, как зла и коварна бывает любовь, и никакие дары, никакие прелести избранника не могут остановить влюбленную девицу, да еще, когда для нее это только первая любовь.

Напрасно ждал Аполлон свою возлюбленную, и надеялся напрасно. Кассандра с испугом взглянула на него и бросилась бежать. Он догнал ее без труда, но она пришла в такой ужас, оказавшись в его объятиях, что Аполлон почувствовал себя настоящим Паном, и усомнился в том, что неотразим, но так говорили все вокруг.

В тот момент и появилась из лесной чащи Артемида.

— Это снова ты, и снова не с той, которая тебе нужна, — укоряла она брата, эта девчонка никогда не будет твоей. Если бы ты соизволил прочитать книгу судеб, ты бы все и без меня понял.

В тот момент Кассандра уже бежала к своему городу, она была так потрясена и испуганна, что долго еще не могла объяснить, что с ней происходило.

Когда она рассказала об этом своему брату Гектору, он рассмеялся:

— Ты хочешь сказать, что в тебя влюблен Аполлон, но этого не может быть, а если это все-таки так, то не вздумай отвергнуть его.

— Я никогда не посмею приблизиться к нему. Я не выйду к нему, я просто очень боюсь. Он такой страшный.

Гектор был потрясен тем, что она говорила, он не мог ей не верить, но как можно было понимать ее слова? Он этого понять никак не мог, как ни старался. И только одно было понятно — им нужно ждать беды, если она будет упряма.

№№№№№№

Аполлон наблюдал за ней издалека. Гермес исчез, у него было много важных дел, и ему не хотелось все время сталкиваться с этим красавцем. Да и Кассандра показалась ему не так прекрасна, когда он понял, что она покорена и влюблена в него.

— Тебя полюбит Прекраснейший, — вспомнила она слова Цирцеи, но поняла, что она сама никогда не полюбит его, ничего кроме трепета, который был вызван не страстью, а страхом не было в душе ее. Тогда она и посмела сказать ему все, что думала. Кассандра никогда не умела притворяться и лгать, даже если бы это ей грозило гибелью.

Аполлон сначала не мог понять, а потом и простить предательства. Если бы это случилось в первый раз. Он снова наткнулся на Артемиду, она остановила его:

— Можешь ничего не говорить, мне все известно, она рыдала в храме Зевса, просила, чтобы он защитил ее от тебя и сделал своей жрицей, она не так глупа и наивна, как могло показаться, но что ты будешь делать? «Ты отнимешь у нее дар?» — спрашивала она его.

— Нет, — спокойно говорил Прекраснейший, — я сделаю по-другому, он останется с ней, но ей никто никогда не будет верить.

— Это жестоко, — не выдержала Артемида.

— Я только плачу тем же, пусть это жестоко, но справедливо, — спокойно отвечал он.

О, как страшны бывают обиженные и отвергнутые боги.

Глава 24 Продолжение истории

Сначала Кассандре казалось, что она ничем не отличается от остальных. Аполлон больше не появлялся, и она радовалась тому, что он оказался так благоразумен. Она даже благодарила и его и Зевса, хотя услышала вдруг голос старого жреца.

— Не стоит разбрасывать слова, ты ведь не можешь знать их помыслов. Пока они молчат, но это ничего не значит, с какой стороны и как они обрушатся на нас завтра, кому это ведомо?

Она замолчала, понимая, что он прав.

Видения посещали ее одно за другим. Она видела факел, в руках незнакомца, от которого загорелась ее Троя. Она видела развалины и мертвые тела. Отдельные картины видений пока было очень трудно связать. Когда она рассказывала отцу о том, что она видела, он хмурился, и отправлял ее подальше. Матушка просто шарахалась от нее. Но поняла тогда Кассандра самое главное — это не глупые фантазии. Она, пока единственная в этом мире, знает, что он будет уничтожен, а они так спокойны и беспечны.

Все стало обретать какие-то свои формы, когда на лесной дорожке, на той самой, по которой она бежала от Аполлона, она встретила юношу, который уже приходил в ее сны.

— Кто ты? — спрашивала она у него, хотя уже знала ответ.

— Это твой брат Парис, скажи отцу, что он жив, и Троя падет, как и было предназначено, — усмехнулся Аполлон, заглянувший к своей бывшей возлюбленной.

Юноша то ли не слышал, то ли не понимал их речей.

— Отец не слушает меня, он не верит до той минуты, пока все не сбывается, зачем мне этот бесполезный дар.

— Ты будешь страдать так, как страдал я, когда понял, что даже ты меня отвергла, — говорил сердито Аполлон.

— Но в чем же моя вина? Если я не могла тебя полюбить, разве в этом я повинна.

— Ты должна была солгать мне, остаться со мной, но теперь уже поздно что-то менять.

Тот, кто был нежен и заботлив, теперь казался далеким и неприступным. Вот отчего в ее душе всегда жил ужас, когда она сталкивалась с прекраснейшим из богов. В этом они были так похожи с Паном, красота порой вызывает такие же чувства, как и безобразие, и юная Кассандра уже знала об этом.

Кассандра вспомнила, как она боялась его в детстве, и поняла, что ничего не переменилось с тех пор.

— Ты знаешь, как это будет, — бросил ей в след Аполлон, — храм Зевса, воины грозного Агамемнона, царь спасет тебя, но он будет только царь, и он расплатится за это. И ты заплатишь за нелюбовь сполна.

И в тот момент ей показалось, что прекрасная рука бога сжимает нож, занесенный над ее головой. Но он расхохотался:

— Я никогда и никого не убивал своими руками, и не собираюсь этого делать, но твоя участь от этого не будет легче.

Она не могла знать ни имен, ни каких-то вещей — все напрасно. Но в тот момент девушка внутренне сжалась. Кусочки мозаики рано или поздно судьба сложит в одну картину. Ради своего мира и близких она готова была броситься в объятия Аполлона и оставаться с ним до конца, и даже уверять его в том, что очень его любит. Только в ответ услышала хохот:

— Глупая девица, ты думаешь, что мне нужны твои подачки, что меня устроит такое.

Они оба знали, что все это видел и слышал Гермес. Он не понимал только того, почему Аполлон все еще носится с девчонкой. Не понимал, потому что сам никогда и никого не любил. Рана в душе Прекраснейшего на этот раз была так глубока, что даже любовь и гибель не могли бы ее залечить. Сколько раз, переносясь в грядущее, в Микены, он стоял над телом мертвой Кассандры, и с ужасом убеждался в том, что ничего не проходило, он не испытал радости от жестокой мести. Но до того момента у нее была еще целая жизнь, любовь, война.

Глава 25 Что случилось с царевной?

К стенам подъехали какие — то всадники. Она знала, что среди них есть ее жених, и поспешила туда.

— Взгляни на того, кто никогда не станет твоим мужем, — бросил ей в след Прекраснейший.

Юноша погибнет, он никак не мог допустить того, чтобы та, которую он считал своей, досталась в жены простому смертному.

— Наложница победившего вождя, которая умрет от руки его жены — вот кто она такая, говорила Артемида Гермесу, когда тот поинтересовался, о чем говорит ее брат, и что станет с Кассандрой — ему было любопытно это узнать раньше других.

— Почему он никак не может успокоиться.

— Потому что он любит и будет любить всегда.

— Да вокруг него такие музы в танцах порхают.

Артемида радовалась, что и она, как этот тип никогда никого не любила, как грустно было бы оказаться рядом с ним и знать, что все ее чувства вызовут только непонимание и усмешку. Она знала и другое — с Афродитой спорить бесполезно. Она жестока и несправедлива, она сделает только хуже, если ее попросить о чем-то. Сама Артемида попробует удержать грозного царя, когда он направится к стенам Трои, но она не сможет держать его долга. У Агамемнона был должок, но он из тех безрассудных, который все отдаст, только чтобы воевать.

№№№№№

Кассандра остановилась перед теми, кто только что приехал в город

— Вот моя невеста, ведь ты же царевна Кассандра, — ласково заговорил тот, кто по одеждам своим казался им царем.

Она смотрела с грустью. Она помнила слова Аполлона, да и сама знала, что никогда не станет его женой — ее ждет случайная смерть. Нам кажется, что все происходит случайно, но не ей все знавшей, и ничего не способной предотвратить можно в такое поверить.

Но ничего не стала объяснять ему царевна, пусть это будет для него неожиданностью, тогда и умирать не так страшно такому юному и прекрасному созданию. Ее еще больше тревожила встреча с пастухом Парисом, который не был никаким пастухом. Словно узнав о чем-то всполошился и Приам, совесть не давала царю покоя с тех пор, как младенец оказался в лесной чаще. Отец говорил о соревнованиях в честь погибшего царевича. Она напрасно просила не искушать богов. Он настоял на своем. И Парис появился в городе.

Кассандра больше не пыталась чего-то объяснить. Как только он узнает о том, что боги сохранили ему жизнь, он позволит незнакомцу все, даже украсть жену Спартанского царя. А на нее он будет взирать, как на пустое место.

№№№№№№

Гермес знал, что ему еще вместе с Ахейцами придется вернуться на землю Трои, и снова увидеться с царевной. Там же все время будет оставаться с Аполлон. Странно, что судьба их все время сталкивала именно здесь. Один из них радовался тому, что он так быстро забыл о превратившейся в мрачную, испуганную жрицу, взиравшую на скорую гибель своего мира, второй ждал, пока она обратит на него свой взгляд и попросит о помощи.

Она не попросила. Но Аполлон все равно оказывался чаще всего на стороне Трои, на ее стороне, хотя и понимал, и знал лучше других, что они обречены. Он встретился с ней в последний раз в тот момент, когда уже соорудили Троянского коня.

— Все предрешено, — говорил он, — но ты можешь спасти свой мир, скажи, что ты любишь меня.

Кассандра медлила только одно мгновение, но именно в тот миг воины и ворвались в храм Зевса. И Прекраснейший отошел с их пути. Он не собирался быть одним из них.

— Поздно, — простонала царевна.

— Она готова умереть, но не остаться с тобой, — говорил Гермес Аполлону, когда они наблюдали за тем, что должно было там совершиться.

— Ты будешь смотреть на то, как они ее насилуют?

— Она жрица Зевса, вот пусть он ее спасает. А мне больше нет до нее дела.

Все трое, они знали, что их отец не вмешается, в такие минуты он всегда оставался где-то в тени и никогда не вмешивался.

И в тот момент, когда непоправимое должно было совершиться, в тот момент Агамемнон и шагнул на порог храма, все услышали его голос. И воины рассыпались в разные стороны, не желая погибнуть от меча царя уже после войны.

— Вот и все, — усмехнулся Гермес, — дальше ничего интересного.

Аполлон отошел в сторону. Он знал, что все для нее только начинается, закончилась история его любви.

№№№№№№№

— Мы заглянули в грядущее, — говорила Никта, — но до этого всем нам надо еще дожить и много чего случиться может, так что остаемся в нашем мире до поры, до времени, пусть все идет своим чередом.

— Пусть все идет своим чередом, — словно эхо повторила Геката, но она не отказалась от мысли изменить все, что им еще предстояло пережить, да Никта рассказала, как это могло быть, но разве не в ее власти все изменить, раз уж она взялась за дело, то обязательно доведет его до конца