В обнимку с чемоданом

Любовь Коряковская, 2021

Первая часть книги знакомит читателя с воспоминаниями лихих 90-х из дневника одной пассажирки. Авантюрные, ироничные, с легкой горчинкой и житейской мудростью рассказы перемещают из настоящего в прошлое, расставляя приоритеты во времени и пространстве. Отправляясь в путешествие за собственным «несовершенством», героиня побывает на разных широтах, приобретая «сувениры – рецепты», которые меняют в корне её жизнь. Во второй части представлено драматургическое произведение. Пьеса «Транзитный пассажир» рассказывает о событиях повседневной жизни в трёх мирах – наше бытие человеческое, бытие на сцене и инобытие, раскрываемое в эпилоге.

В обнимку с чемоданом

Поучительные истории одной пассажирки

Глава 1. Мы тебя знаем

Она бережно держала в руках дневник, с которым не расставалась почти тридцать лет. Дорогие страницы тех самых воспоминаниях знали о ней больше, чем она сама. Стремительно погружаясь в атмосферу прошедших событий под стук колес пассажирского поезда, она открыла первую главу.

* * *

Я вошла в купе с чемоданом в клеточку и зонтиком в горошек. Там уже сидели двое — женщина лет сорока и мужчина, ей под стать. Разбросанные на полке бумаги и лежащие на столе рекламные листовки с буклетами вызывали подозрение и в то же время интерес.

— Добрый день, — попыталась я первой начать разговор.

— Здравствуй, сестра, — отозвались психогенетики и продолжили делать пометки на рекламных листовках.

Мужчина сразу пересел к попутчице напротив и торжественно вручил толстую книгу. Большими буквами сверкала золотая надпись «Библия». От неловкого движения рук при передаче книги ценный фолиант соскользнул на пол.

— Да вы не торопитесь. Богу все возможно, — подняв аккуратно книгу, продолжил наставник.

— Жизнь говорит вам только да! — прозвучало уверенно в словах его подруги.

— Надо же… Я и не знала…

— Для Бога желать… — ответил мужчина.

— Значит, иметь, — в унисон продолжила его женщина.

— Куда вы клоните?

— Авторитетом должен послужить принцип, вот, что я имею сказать, сестра.

— Послушайте, нам придётся провести не один час в дороге. Выйдите, пожалуйста, мне переодеться надо.

— Вы сейчас думаете не об этом, вы подумайте о другом, сестра! Подумайте, что говорите, где говорите, то и получите.

— Ну, знаете…

— Вот именно да-да, нет-нет.

Наша героиня почувствовала несуразицу в их разговоре. Не владея собой, решительно взяла свой чемодан, открыла купе и столкнулась с женщиной-подругой наставника, которая радостно улыбаясь, глядя ей в глаза, произнесла:

— Вы выиграли!!!

— Что?!

— Чайник… электрический… со свистком.

— Вы сделали правильный выбор, — еще раз она порадовалась за соседку и направилась в соседнее купе уже с Библией под мышкой.

Наша героиня мысленно представила подарочную коробку с металлическим чайником, в её голове раздался свисток, призывающий полакомиться шоколадным бисквитом, и у неё засосало под ложечкой. Ей так захотелось крепкого ароматного чая из нового чайника, что она по-быстрому стала раскладывать на столике печенье и конфеты.

— Это игра, что ли? — смачно пролепетала она, откусывая печеньку.

— Избавление от двойственности, сестра.

— А где же чайник?

— Следует предаться импульсу «Я могу».

— Разумеется, я его заберу.

— «Я могу» — это определенные обязательства, которые мы с вами приняли.

— А чайник?

— Вы сейчас чьи интересы отражаете в разговоре?

— Свои.

— Правильно, надо себе угождать, себе помогать, тогда и Бог поможет, сестра.

— Ну да.

— Вот видите, этот договор — божественный завет.

— А что в договоре?

— Любите путешествовать?

— Вы еще спрашиваете…

— Так вот. Вы покупаете таунхаус в Испании. Если не хватит на первый взнос, кредит в нашем банке. У вас наличные с собой?

— А где же чайник?

— В Испании. А хотите самолёт?

— Какой?

— Настоящий. Продадите сто килограмм красной ртути, на нём и полетите.

— А красная ртуть разве бывает?

— У нас всё случается. Вы вправе жить свободно, никому не удастся властвовать над вами. Только вам дано право жить для себя, в первую очередь — служить своему «господу» — Себе! И как положено — по результатам продажи красной ртути вы будете отмечены. Подписывайте, а то нам скоро выходить.

— Лучше чайник.

— Что вы привязались к этому чайнику. Он взмахнул уже крылами вместе с самолётом. Поймите, вы получите чистейшее святилище, во имя сохранения главного, сестра!

— Я хочу чайник!

— Вот вы какая, прикладываете усилия из-за какого-то чайника, а божественный завет без внимания оставляете?

— Ну что вам, жалко чайник отдать?

— Смотрите, куда вас бесы завели? Чайник ей подавай!

— Знаете что, господин хороший. Может, это проявление божественной любви к вам через трудности. Вы мне чайник не отдаёте, а я сопротивляюсь. Я, может, это делаю с большой любовью к вам и не оглядываюсь. Вы первый нарушили божественную заповедь, моё тело оставили без чая, а разум без воды. Вы из купе не выйдете, уважаемый!

— Сестра, нельзя стоять на одном месте, надо двигаться вперёд.

И всё разом задвигалось. Раздался звон стекла, падающих чемоданов, крик, переходящий в вопль, выражения типа «пошла к черту». Словом, завязалась большая «дружба».

Проводница поезда со словом «подъезжаем» прервала затянувшуюся «божественную баталию». Психогенетик рванул из купе первым, а наша героиня обнаружила на освободившейся полке рецепт с надписью:

РЕЦЕПТ ДЛЯ СЧАСТЛИВЧИКОВ

Не торопитесь доверяться первому встречному, особенно не доверяйте новым впечатлениям, иначе ваша надежда может обернуться черепно-мозговой травмой. Скипидар под пятки отрезвит внутреннее состояние и сохранит ваш тощий кошелёк.

Противопоказания: со слабой нервной системой в хозяйственные споры в суде лучше не вступать. По совету доктора, «земное счастье» попытайтесь обрести в библиотеке, в противном случае удача обойдёт стороной, и вы останетесь неизлечимым придурком.

Глава 2. Мраморная женщина на резиновом матрасе

Вчитываясь в записи прошедших событий, наша героиня всё больше погружалась в прошлое.

На перроне она увидела народ с протянутыми руками. Блуждающие как во сне люди спотыкались, подходили друг к другу и обнимались. Было в их поведении что-то неестественное, они будто стеснялись ходить без очков, но за тенью смущенности их лица сверкали дружеской теплотой. Одни узнавали знакомых, другие смеялись, а те, которые еще не освободились от очков, шарахались от них в разные стороны.

Те образы, казалось бы, потускнели, остались там, в далёком прошлом, однако в памяти начали всплывать яркие вспышки кадров — те самые тёмные аллеи, по которым предстояло блуждать ещё не один год.

* * *

Новая попутчица вошла в купе тихо и села на место «тренеров счастья». Заговорила первая.

— Это ваш рецепт? — спросила женщина, пытаясь поставить вещи на полку под номером семь.

— Рецепт? Ну да… — ответила робко, не сознаваясь в том, что его потеряли попутчики. Второпях засунула в карман и про себя вспомнила крылатую фразу: «Всё, что происходит неожиданно, — не случайность, оно в нас самих, и ждёт лишь внешнего повода для выражения действия».

— Вы тоже к мэтру?

— Хочу попробовать. За десять дней избавиться от очков — это фантастика! Двадцать лет в очках, потом раз — и без костылей. Невероятно!

— Сегодня занятий не будет, отменили.

— Я знаю, главное начать.

— А с моим диагнозом только к нему, он ведь не только близорукостью занимается.

— А что у вас случилось?

— Мраморный коктейль…

— А что это значит?

— Остановиться вовремя. Кто проявит волю, может преуспеть. Вы замужем?

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Говорят с попутчиками, как на исповеди. Будем стоять двадцать минут. Угощайтесь.

Она разложила на столе конфеты и поставила термос с чаем.

Наша героиня тоже вынула из рюкзака свой термос с ликёром, но попутчица наотрез отказалась.

За разговором засиделись до темноты и не заметили, как тронулся поезд.

Боже, зачем я это делаю? Я привыкла. А если освободиться? Только нарушит равновесие. Могу поделиться рецептом: водку с каплями уксуса тщательно перемешиваю с водой. Белая кожа вдохновляет, а стекающие капли в желудок бодрят.

В эти минуты хочется родить ребенка. Нельзя! Нужно одной пройти по натянутой верёвке и почувствовать высоту. Она такая, жёстко закрученная, моя верёвка, дух захватывает, когда скользишь по ней. Семенишь по узкой проволоке и не задумываешься, чем всё это может закончиться? Как обрубить её, чтобы остановиться?

Я сплю на полу. На деревянных досках ощущаю мир с высоты плинтуса, так сильнее чувствую земное притяжение. Нитки, иголки, краски — всё рядом, не надо отлучаться. Шарфы, платки, ткани на полу. И бегающие тени…

Что ты маячишь, капризный ребёнок! Ты мешаешь работать взрослой маме. Отстань. Сегодня мой день. Я распишу шёлк другим узором. А когда высохнет ткань, повешу на твои узкие плечи новый платок. Не торопись, не снимай сразу. Походи, полюбуйся свежей палитрой, насладись рисунком. Только не урони, краски должны высохнуть!

Сколько было бы лет моей неродившейся девочке? Или мальчику? Впрочем, они не должны были родиться вовсе!

Я их боюсь…

Мне тридцать пять лет. Живу одна. Отца не помню, рано ушёл из семьи, мать чуть позже уехала в Италию. Мои родители — журналисты, у них были сплошные разъезды, интервью, путешествия, мы практически не виделись. Воспитывала бабушка. Навыков семейных не имею.

Но у меня есть память. Это единственное, что у меня осталось. Как сейчас помню, моросил противный дождь, пасмурно, серо-дымчатая пелена обволакивала прохожих, и разглядеть людей было невозможно. Хроническая беготня в большом городе — это нормально. Я не отличалась оригинальностью и семенила быстро, как могла. По дороге малыша сбили. Я толком так и не поняла, кто поднял ребёнка и раскрыл надо мной зонтик. Побледневшая мать крепко обняла ребёнка и понеслась, а я осталась под зонтиком с незнакомым мужчиной.

Пробежав отмеренную дистанцию в людском потоке, мы свернули на другую улицу к метро. Мой спутник предложил прогуляться, и мы вырвались из обезумевшей людской толпы. В метро наступал час пик! Метро — это монстр, где не было места для меня… Никого вокруг меня, только память с обрывками воспоминаний.

Так вот, мы прошлись по тихой улочке, начиналась она с престижного углового магазина. Москвичи должны знать про знаменитый хрустальный дворец в центре, на Большом Комсомольском. Мы проболтали до позднего вечера. Я дизайнер, он редактор, словом, общение срослось. В тот вечер у меня не было особых надежд на продолжение знакомства. На чашечку кофе он не попросился, но уточнил, что в скором времени возьмёт меня под своё покровительство, и невзначай поинтересовался, живу я в своей квартире или снимаю?

В поле моего зрения он мог не появляться неделями, но мы всё-таки стали жить гостевым браком. Женскую тоску по крепкому плечу никто же не отменял! И я приняла его в свои хлипкие объятья. По мере взросления во мне вырисовывалась непредсказуемая акварельная расплывчивость, и я прощала его шалости. Пользуясь моментом, он стал всё чаще приглашать друзей в мою квартиру — для приятного вечера с водочкой под грибочки и селёдочку, устраивать шумные вечеринки до утра с закусками, винопитием и танцами. Его тусовка была всем на радость, и совсем не хотелось ссориться с друзьями из-за лишней рюмки водки в милой компании.

Шли месяцы. Я стала замечать, что он спивается. Интересно, акт расставания происходит у всех одинаково? У меня в этом вопросе не было опыта, и мой возлюбленный опять остался. Чтобы разделить желание страждущего, мы стали пить вместе. Это был мой первый невинный поступок.

Прошло много лет, а я прихожу на эту улочку и вспоминаю его охапки цветов. Ах, эта чёртова память. Вчитываясь в наш роман, хожу по закоулкам своей памяти, воссоздавая яркие моменты и пропуская скучные эпизоды.

Почему я выбрала его, с такими птичьими чертами лица, не характерными для мужчины? Надувной резиновый матрас — подарок мне на праздник — существовал для нас, чтобы крепко спать, а не заниматься любовью. При этом мой друг часами мог шутить над своими любовными неудачами и нисколько не смущаться. Он не гнушался стащить последний рублик из моей сумочки, хотя хруст купюр для него не был особой ценностью. Ещё любил пустить пыль в глаза, носом чуял хорошие тексты, без поцелуя и бутылки виски не приходил. Свои «гостинцы» называл «филипповской» булочной, в корзинку удовольствий добавлял ящик пива и надирался до последней капли. Он был настоящий Чувак! И он мне нравился!

Совпадет ли реальный образ мужчины с тем, который рисуют себе женщины? Не всегда! Хотя женщине свойственно создавать миражи в океане, творить на песке замки и с надеждой бросать растерянный взгляд на уходящую волну. Я пыталась вытащить своего мужчину, но он отшучивался избитой фразой «кто не пьёт, тот здоровеньким помрёт». И продолжал травить себя, меня и своих знакомых. Привычка устойчиво перерастала в болезнь. Один раз я застукала его с девицей в квартире, он избил меня и сломал челюсть.

Каждый фрагмент своей прошлой жизни она воспроизводила до секунды, отшлифовывала как могла. Она ненавидела свою память, но это единственное, что у неё осталось.

Однажды ей пригрезился пирс, уходящий далеко-далеко в солнечное море. Окно было распахнуто, пахло жарким летом и клубникой со сливками. Горизонта не видно, всё пространство залито светом, а вдоль настила — величественные колонны. Она бежала босиком по мокрому пирсу, не думая, что может поскользнуться и упасть. Ощущала только руки и большую светлую фигуру, которая обнимала всех: и море, и солнце, и её. Обнимала крепко, по-матерински. И вдруг увидела в окне мамины глаза. Хотела подойти, но так и не научилась заглушать крик словами, после коктейлей появилась привычка успокаивать себя сквозь сон.

В тот день домой вернулась раньше, а он валялся на резиновом матрасе, читая вслух: «Вы говорили, вам пора лечиться, а я лежал как раненая птица, офонарев от этого всего. Любимая! Меня вы не жалели, но всё равно ко мне подсели, расцеловав в постели, вы наливали мне вино».

— Принесла? — в его голосе слышались нотки недовольства.

— Направление в больницу!

— Хватит! Не устраивай мне сцен!

— Не собираюсь!!!

— Сбегай лучше за бутылкой.

— Завтра в больницу ложиться, идиот!

— А сегодня, милая, вы всё отлично помните, когда ходили вы по той же самой комнате и говорили, что у нас сегодня опохмел!

— Уходи.

— А ты подними меня.

— Встать уже не можешь?!

— Не нальёшь, убью!

— И не подумаю!

— Серьёзно?!

В его голосе прозвучал звериный рык. На полусогнутых ногах он пополз в мою сторону. Я распахнула окно и стала кричать о помощи. Он приблизился, и я почувствовала его руки на моей глотке. Как собачонка успела только взвизгнуть.

— Я принесу, только освободи меня.

Он будто услышал плачь всех детей на планете, отскочил и рявкнул:

— Бегом, сказал!

На кухне открыла кастрюлю, где была спрятана заначка, достала два бокала и разлила поровну. Он выпил залпом сразу два. Свалился на пол с широко раскрытыми глазами, блуждающими по потолку, его тело заёрзало на ковре, а полураскрытый рот попытался вдохнуть пролетающий воздух.

— А два тополя? Неужели срубили? И ты больше не будешь приходить сюда, на наше место, где мы познакомились?

После похорон третьим глазом почувствовала его присутствие и, не задумываясь, крикнула в воздух:

— Слышь, ты! Видишь меня на матрасе, я строго следую пропорциям нашего коктейля! За тебя, любимый!

Я выцедила последние капли из стакана и мутно уставилась на фигуру, спускающуюся с потолка. Буквы на глазах обретали плотную форму, склеивались в фигуру, и мужские очертания становились более ясными.

— Тебе страшно? Ты боишься себя! Залезь под матрас, как в детстве, — продолжил голос.

Я была похожа на орущего, топающего ножками испуганного ребёнка, требующего от окружающих исполнить одно желание — исчезнуть!

— Ну что, доигралась? — с укоризной продолжил голос. — Забейся в шкаф, сиди там днём и ночью. Застынь!

— И не забудь очки. У тебя, как всегда, сквозняки, словно призраки ледяные, и страхи… и чувство вины… Ты выкини душу, не изнутри, и вновь обрети ЛЮБОВЬ, — это был уже другой голос.

О матери прозвучали эти строки, и опять привиделся пирс. Дорога нарисовалась длинной, извилистой, сердце пыталось достучаться до глубинных следов боли.

Из последних сил вытянулась струной и вскочила с этого чёртова матраса. Разрезала его в клочья, взяла щётку и стремительно начала смывать грязь по всей квартире. Счищала беспощадно всё до последней буквы, фразы, поцелуя, раскаяния, обиды. Собрала в кулак волю, укрыла память непроницаемым одеялом.

«Может быть, там повезёт больше?» — прорезался голосок изнутри. Бросив взгляд наверх, она почувствовала лёгкость. Но уверенность в полёте растворялась на глазах. Кто-то невидимый преднамеренно вымазал крылья и прилепил их к новой помехе.

РЕЦЕПТ ДЛЯ ДОЛГОЖИТЕЛЕЙ

Чтобы «крылья» окончательно не обломались, не торопитесь заходить в ближайшую рюмочную. Лучше будьте живым «ботаном», чем мёртвым умником.

Противопоказания: повышенная привязанность к горизонтальному положению чревата нарушениями в мозговом кровообращении; процесс необратимый, есть вероятность проваляться до конца своих дней в памперсах.

Глава 3. Двойник

Вглядываясь в мелькавшие пейзажи за стеклом, наша героиня увидела озеро, и ей захотелось искупаться. Внезапно она перевела взгляд на зеркало и увидела своё отражение на туристическом корабле. Всё ей напомнило сумасшедший зверинец, вырвавшийся на волю с дикими воплями. В поисках шлюпки туристы, отлетающие как бильярдные шары на палубе, скатывались в воду. Зеркальный предмет терялся во множественных отражениях, но наша героиня успела прочитать слово «Фортуна».

* * *

Пассажир ещё раз стукнул в дверь и решительно открыл купе. На вид ему было лет сорок, крупного телосложения, бритоголовый, в дорогом костюме.

— Будем знакомиться? — голосом президента спросил мужчина. Он плюхнулся на то же место под номером семь и передал визитку: Турагенство «Каприз». Директор — Павел Васильевич Обухов.

— Это ваши бумаги? — обратился он к попутчице.

— Какие? А да, мои.

В очередной раз она слукавила, автоматически сунув в сумку рецепты. Решила на следующей станции с ними окончательно разделаться.

Он продолжил:

— Так случилось, с машиной облом, пришлось поездом добираться. СВ не было, три билета выкупил, так что поедем вдвоём.

— Вдвоём?..

— Чтобы нам не мешали.

— Чтобы, что не делали?

Мужчина вальяжно развалился и погрузился с головой в ноутбук. Она ещё раз кинула свой взгляд на визитку, затем на мужчину. Что-то неуловимое в его лице показалось очень знакомым. Школьная любовь в капитана Грея взбудоражила в ней воспоминания, но судьба подготовила немало сюрпризов, и они расстались.

Перевернув очередную страницу своих странствий, таких разных и в тоже время таких схожих, она нырнула с головой в кипящий ад происходящего.

Вечером проснулась от стука в каюту. Барабанили громко: «Эвакуация, срочно все в шлюпки. Немедленно покинуть судно». Корабль потерял управление ещё прошлой ночью, ремонту, как показали проверки, он давно не подлежал. На теплоходе образовались пробоины из-за бушующего в водах Ладожского озера шторма. Люди чувствовали себя беспомощными, крики и мольба сливались с воем ветра и казались завыванием нечистых сил. Единственной надеждой на их спасение был недалекий берег.

Она побежала по палубе, не осознавая, что предпринять дальше. Добежав до кормы теплохода, поняла, что спасением послужит прыжок в воду. Шлюпок больше не оставалось, и она прыгнула в водяной ад.

Под густым туманным колпаком люди нервно гребли в лодках. В одной из таких лодок можно было разглядеть силуэты женщин и сидящих рядом мужчин. Только что пережившие нервный шок, они судорожно оглядывались по сторонам, из-за боязни свалиться ещё раз за борт этой ночью.

Лодка не сбавляла лихорадочного темпа. Мужчина постарше, успокаивая свою жену, монотонно бормотал:

— Если нам суждено умереть, значит, мы не доберёмся до берега.

А сидящая рядом интеллигентного вида женщина кричала:

— Сын не должен остаться без отца. Греби…

— Поднажмите, профессор, а то и впрямь к рыбам угодим. Смотрите, вода в лодке! — сказал мужчина атлетического сложения.

— С тобой не пропадёшь, — отпарировала молодая особа. — Такие, как ты, — герои, и в постели, и на работе…

— Уже с героем успела познакомиться? — злобно перебил худенький человек с усиками. Вот мы, люди творческой профессии, настоящие герои, мы можем влезть в шкуру любого, нас любят женщины.

— Нашёлся любитель по бабам таскаться. Или всё-таки по части выпивки?

— Кэт, мы обо всем договорились. Ты же меня простила.

Но его пресекла другая женщина:

— Нам бы не мешало всем познакомиться.

— Я Серж, актёр, моя подруга — Кэт. А вас, уважаемая, как зовут?

— Сергей Павлович, — ответила пожилая женщина, — а я его жена, Вера Васильевна.

— А рядом с атлетом?

— Кому надо, ответит, — вытирая пот, резко оборвал атлет, без имени и фамилии, просто Бизнес. — Вы, актёры, даже в экстремалке глазки строите.

Женщина продолжила:

— Нина. Я в школе завучем работаю. Как же нам не повезло…

— А тем, кто там остался? Повезло? — Бизнес показал веслом в сторону затонувшего теплохода.

Лодку качнуло несколько раз. Неподалеку продолжали раздаваться глухие крики.

Картинки того безумия на теплоходе стали возвращаться с новой силой, прерывая разговоры в лодке.

Наступила тишина. Но тишина была какая-то неполная, что-то мешало; назойливый звук то появлялся, то исчезал, и разобраться с этим звуком в полумраке пока не удавалось. Только отчётливо был слышен небольшой всплеск воды от весёл, шевелящих волны-барашки.

— Если нам суждено умереть, значит, на все воля Божья, — лепетал профессор.

— Ты ненормальный, — ответила грубо ему жена. До берега совсем немного…

— Конечно, — вторила ей Кэт. — А то получается какая-то ерунда. Поехали отдыхать, а угодили на корабль с дыркой. За что, спрашивается?

— Да за всё! — захлебываясь, перебил актёр.

— Кретин! Я что, должна отчитываться перед тобой: с кем и сколько денег за ночь?

Мужчины резко остановили лодку.

— Да что вы так вылупились на меня?

— Замолчи! — выкрикнула Нина.

— Деньги? Мне платят деньги? А кто это выдумал, что я беру ваши грязные деньги?

Бизнесмен не справился с откровениями Кэт и как цепной пёс кинулся в схватку.

— Кэт, причалим к берегу, я сниму тебя, извини, не за доллары, за рубли. Правда, они чуток подмокли…

Артистический романтик не выдержал нокаута, он бросил вёсла и полез выяснять отношения. А Кэт, черпая воду башмаком из лодки, отпарировала:

— Ну ты, ло-пат-ник, не всё человеческое Господь постарался расплескать в этой шлюпке. Она с силой швырнула башмак в голову Бизнеса. Атлет привстал, чтобы увернуться от падающей кометы, и лодку зашатало…

— Я тебя выкину, сволочь рентабельная, — кричал актёр, а Вера Васильевна заголосила в истерике:

— Идиоты? Вы что? Не видите? Молния сверкает!

На этой фразе Бизнес пресёк Веру Васильевну и сменил гнев на милость, рапортуя:

— Слушай мою команду: мужикам грести до потери сил! Женщинам выгребать воду. Опять заштормило!

Раскаты грома разразились, как пушечные выстрелы, дождь усиливался, волны стали захлёстывать лодку.

— Вы слышите? Женский голос за бортом. Надо остановиться!

Бизнес злобно выкрикнул:

— Как вас там… пионервожатая… я не хочу отдать концы вместе с вами, и эту бабу отлавливать вашими башмаками не собираюсь.

— Согласен, — вступился Актёр. Мы только потеряем время.

— А я прыгну за борт, — продолжила Нина.

Женская солидарность взыграла над стихией, и Кэт истошно завопила:

— Мужики, мы её подберём!

Актёр с чувством необъяснимой вины решил перейти на дружеский тон с Бизнесом, изменив своё решение.

— Послушай, может, правда, остановиться, если она рядом…

Но Бизнес без тени сомнения отчеканил:

— А кто вообще за тормоз, кроме училки? Я вас спрашиваю?

Актёр продолжил:

— Все женщины и я! Профессор не в счёт!

— Ну что, принц Гадский, успел переобуться?

А профессор, закатывая глаза к небу, всё повторял и повторял:

— На всё воля Божья!

Его впалые щеки и болезненно поджатые губы напоминали бурлака на Волге, измученного непосильным трудом. От безысходности протянув тридцать пять лет вместе с женой лямку в университете, он продолжал работать.

— Я как муж! — отбарабанила жена.

Вера Васильевна была для него путеводной звездой, сверкающей на кафедре источниковедения. Работая вместе долгие годы, они не мешали друг другу; кафедра и сын были для неё всем: и домом, и работой, и тем почётным пьедесталом, без которых ей было бы пусто на земле, страшно и даже смертельно. Она работала научным секретарём. Круглосуточные разговоры о семье, соседях и магазинах не мешали ей выполнять должностные обязанности, а наоборот, вдохновляли исправно служить науке, не пропуская ни одной сплетни в университете. Про свою «википедию» Вера Васильевна успела рассказать Кэт ещё на корабле.

— Послушайте, как вас там, Бизнес, что ли? Не пытайтесь казаться всемогущим! Я решительно буду называть вас кастрюлей, а то пыхтите, как переваренный картофель, и всё булькаете не по делу! — отчеканила Нина.

— Заткнись! Посмотри на себя, выглядишь, как зелёный крокодил. Мокрая, скользкая, с большой пастью, готовая всех сожрать, лишь бы самой уцелеть!

— Господа, господа, — закричал Актёр. — У нас мало времени, она утонет, мы себе этого не простим!

— Стоп, машина! — крикнула Нина. — Она рядом!

— Да вот же она, по правому борту, около кормы держится за какую-то бочку, — вмешался профессор.

— Вы, профессор, — продолжила Нина, — пересядьте в хвост и не мешайтесь, а если Бизнес будет препятствовать, дайте ему веслом, он успокоится. Я возьму её за волосы, а ты, Серж, подопри посильней к борту.

— А я за ноги, — крикнула Кэт, — пусть Бизнес подтащит, профессору не справиться.

После слов Нины Бизнес принялся за дело вместе со всеми. Собрав последние силы, актёр нырнул за борт, зацепился за торчащую бочку в озере. Обхватив обеими руками и бочку, и женщину, он стал истошно кричать:

— Мы здесь, рядом, оста-но-витесь, мы сей-час утонем, не уплы-вай-те без нас.

В эти минуты разные чувства пронизывали сердца всех пятерых. Одни были заняты спасением самих себя, другие пытались спасти погибающих рядом. Грузный Бизнес встал во весь рост и закричал:

— Ёлы-палы, начнем их доставать, мы перевернёмся, никто же не спасётся. Вы что, не понимаете?! В шлюпке будет перегруз! Есть шанс выкарабкаться!

Глаза Бизнеса налились кровью, а бычью шею раздуло до бочки за бортом. В глубине души он надеялся, что у собратьев по кораблекрушению непременно возникнет то же самое желание. Но он ошибся. Учительница незаметно потянула к себе весло и нанесла мощный удар по мускулистым ногам Бизнеса. Он рухнул с воплем «ёлы», слово «палы» произнёс уже за бортом.

— Вот дураки, я же о вас думаю, хотел как лучше… Ну и чёрт с вами!

И он стремительно поплыл вперёд. В лодке остались четверо: жена с профессором, Кэт и учительница. После случившегося парочка учёных, обнявшись на корме, лепетали от страха одним голосом:

— На все воля Божья-я-я-я.

А Нина после сокрушительного удара пошла в наступление. Ее движения были чёткими и оправданными. Вместе с Кэт она протянула вёсла на воду, чтобы Серж хотя бы одной рукой смог схватиться за борт как можно ближе. Изо всех сил он поднял почти безжизненное женское тело, и в этот момент Кэт схватила утопающую за волосы, а Нина подняла из воды. Это была Я.

Серж, освободившись разом и от бочки, и от женщины, схватился за борт шлюпки и ковырнулся всем телом во влажную жижу днища. А наш атлет, проплыв стометровочку, подустал.

«В такой обстановочке инстинкт подскажет правильное решение», — подумал Бизнес и повернул назад. Утопленница лежала в лодке, издавая протяжные стоны, лицо было до синевы бледным, измождённым, руки и ноги болтались верёвками.

Светало. Ветер разорвал чёрные тучи, кое-где проглядывали клочки неба. Бизнес подплывал к «баркасу». Как ни в чем ни бывало он выкрикнул из воды:

— Привет честной компании, возьмёте на борт ещё одного утопленника?

— Места все заняты! Придётся ещё разок сплавать вольным стилем, — огрызнулась Нина.

— Я на тебя не обижаюсь. Думаешь, зря рванул на дистанцию? Я глубины изучал! В шлюпке расскажу, что нас ожидает, — интригующий голос Бизнеса звучал уже на взводе.

Он не знал, какую придумать ещё историю, чтобы всех убедить взять его на борт. Он осознавал, что добраться до берега в одиночку ему не светит. Он готов был простить кому угодно и что угодно, лишь бы оказаться в шлюпке. Он очень устал, ему хотелось сесть или встать, или даже лечь, лишь бы не двигать руками и ногами. Бултыхаясь в воде, он чётко понимал анекдотичность своего положения, однако не терял надежды, что все «утопленники» на этот раз будут более уступчивыми.

Несколько раз сделав заплывы вокруг шлюпки, он наконец в ней оказался. В лодке все спали. Измученные, почти без сил, они остались живыми. Переваливаясь с боку на бок от боли во всём теле, я первой открыла глаза.

— Я жи-ва…

— Ты что орёшь? — полузевая произнёс Бизнес. Потягиваясь не спеша, он наклонился к ней.

— Дай я тебя поближе разгляжу, чудо морское.

И Бизнес не поверил своим глазам…

Он узнал одноклассницу. Током ударило в сердце, да и мозгам досталось от высокого напряжения. Бизнес отшатнулся и плюхнулся опять на днище шлюпки.

От неожиданной встречи Бизнес потерял берега и хотел сквозь землю провалиться от стыда. Несколькими часами назад желал её смерти, но роковое стечение обстоятельств распорядилось иначе. Девушка, в которую был влюблён в юношеские годы, оказалась рядом. Романтические отношения не могли перерасти в серьёзное чувство в силу безбашенного характера. Он загуливал то с одной, то с другой, и вспышки очарования той девочкой с годами рассеялись. А таким, как она, всегда нравились хулиганы, и она надеялась на взаимность, но жизнь штука многогранная, и палитра чувств непредсказуема. Он сделал вид, что не узнал её!

Профессор в очках, с волнистой шевелюрой и его жена Вера Васильевна, с гладко уложенными волосами в пучок, сидели на бережку. Как ни в чём ни бывало они начали беседу первыми.

— Пока живешь, надейся, — отчеканила жена профессора.

— Ты о чём?

— О предстоящих вступительных экзаменах. Я надеюсь, та история научила тебя уму-разуму?

— Не понимаю ваших намёков, Вера Васильевна? — отпарировал профессор.

— Помнишь парня, который поступал к нам шесть лет подряд на бюджетное отделение? Он в очередной раз не добрал баллов и выбросился из окна. А тебе пришлось принять всякую шушеру по спискам, не получив за это ни копейки. Ты что, забыл, что ли?

От такого выпада жены в столь интимных подробностях профессор выстрелил:

— Вера Васильевна, на всё воля Божья!

— А я устроилась работать в косметологическую клинику, горшки выношу за дорогими бабёнками, платят неплохо, да и времени хватает для личной жизни. У нас с Сержем одни часы работы. Он стриптизёром в ночном клубе, а я по вызову.

— Замолчи, — заорал Актёр. — Не твое дело, где я бываю по вечерам. А ты с кем шляешься? Забыла, дешёвка?!

Он смотрел на Кэт злобными глазами, давая понять, что между ними всё кончено. Кэт язвительно посмотрела, затаив обиду, но решила отомстить позже, переключившись на профессора.

— Вам, профессор, не мешало бы покаяться вместе с Сержиком, а то супружница ваша не успела Божью струю вдохнуть, как запела про житие твоё. Заслушаешься.

— Я с девицами вашего круга в полемику не вступаю, — резко перебил профессор.

— Ну да. Кэт не вашей масти. А все ли живы, вас не волнует? — вмешался Актёр.

— Да все-все, — подхватил бизнесмен. — Что ты привязался к благороднейшему семейству. Традиционное воровство в обществе — главное демократическое завоевание! Я этим завоеванием воспользовался на всю катушку — устраиваю богатым бездельникам развлечения. Обратился к нам один мистер, попросил организовать тур «Бомж — это звучит гордо», захотел в натуре прописаться в бомжатнике. На второй день сбежал, не потянул красивой жизни. Одна тётя умоляла устроить жизнь уличной девки. Испытательный срок не прошла, удрала в этот же день. Кэт, а может, тебе поменять вид деятельности? Приходи ко мне работать — тётей обучать, опыт у тебя большой, подумай, место вакантное, всё лучше, чем с горшками возиться.

— А ты не боишься, зараз могу скушать!

— Ой, не смеши, подавишься. Я все круги ада прошёл, с бандитами дружил, только свистни, разорвут, как бешеные псы. По секрету, я и сейчас в аду. От семьи сбежал, двое мальчишек у меня осталось. Наследил я. Где они, что с ними, до сих пор не знаю. Время мутное, каждый за себя. Я бы денег выслал, но по какому адресу? А вот бабла столько органзе передал!

— Крыша, что ли? — переспросил актёр.

— Внутренние ор-га-ны. Как тень по следу ходят, ты прячешься, они отбирают!

— Чего отбирают-то? — переспросила учительница.

— Прибавочную стоимость! — с ухмылкой ответил Бизнес и сплюнул на траву.

— О чём вы, люди? Вы остались живы, оглянитесь вокруг, почувствуйте силу Валаама! Почему человеку так нужны условия на грани смерти? Мы что, только в беде можем быть человечными? Только деньги и потребление спасут нас, так что ли? Потреблять и тратить, тратить и потреблять, и так до смерти? Получается, что мы роботы, и для нас установили программу без души со сломанным духом, — отпарировала Нина.

— Почему без души, — перебил Актёр. — Давайте этот день отмечать праздником, как свой день рождения. Встречаться и орать во всё горло: «Мы живые, мы заново родились! Нам дали шанс, люди…» Я в молодости верил в свой талант. В начале карьеры как у всех: съёмки, репетиции, спектакли, банкеты, фуршеты, девочки! Всё, казалось, шло гладко, но потом я стал относиться к своей профессии как к великому преступлению и обману, я становился участником великого фарса. Актёрская душа — тонкий инструмент, в редких случаях после поломки подлежит восстановлению, и я попробовал наркотики! А вот сейчас вместе с вами понял: нет ничего дороже человеческой жизни, и за неё надо бороться до конца! Я понял, что ценность жизни и состоит в том, чтобы суметь преодолеть всё. По моему мнению, сегодня я состоялся, меня починили! Ура-а-а!

— И меня, — подхватила Кэт.

Бизнес вскрикнул:

— Да хватит философствовать. Смотрите, на небе лестница.

Он всё ещё сидел в лодке и пытался не показывать лица.

— Не всем дано по ней подняться, — ответила Нина.

— Я заплачу́, — вспылил Бизнес и встал во весь рост.

— Не поможет! — прервала его Нина.

— Да, вы правы, — с мечтательным видом ответил профессор. Это лестница Иакова, достигающая неба! Она предваряет принятие человеческого образа в качестве моста между небом и землёй.

— Это провидение, отправляйте в мыслях послания, нас услышат! — предложила Нина.

— Правильно, захлопали все в ладоши.

Бизнес задёргался, будто собрался танцевать брейк. Судорожно потирая ладоши от удовольствия, присоединился к компании и закричал во всю мощь:

— Я хочу сделать совместное предприятие, ваша лестница — мои клиенты! Ты слышишь меня, ангел? С идеями стало туговато. Толстосумам предложить нечего, наелись! Вот я подумал: если они захотят с Богом поговорить? Ну, там у вас место застолбить? Слышь, ангел? Договор сразу, с деньгами проблем не будет…

— Паша, Паша, опомнись…

Она его узнала, но на круглой физиономии Бизнеса отпечаталось: «Любовь прошла, завяли помидоры». Новая тема про небеса ему была роднее, и он не обращал на эту девушку никакого внимания.

— Ты можешь об этом пожалеть! — продолжала кричать, но Паша был непреклонен.

— Господин Бизнес, вглядитесь в эту лестницу! — прошептала Вера Васильевна. Эта же вертолёт над озером кружит, а канатная лестница спущена на воду в помощь нам, туристам. Так что вы банкрот, Бизнес!

При виде вертолёта компания разразилась фонтаном нескончаемого смеха, и все стали готовиться к полёту.

От резкого торможения поезда наша героиня прервала «чтение». Кто-то нажал на стоп-кран.

— Что, приехали?

— Да нет, ещё около часа в пути.

— Тогда я угощаю.

— Зачем?

— Да ладно ломаться. «Курвуазье». Шерше ля фам… и всё такое…

Попутчик стал копошиться в своем кейсе, а наша героиня, отложив дневник в сторону, стала с прищуром его разглядывать.

— Неужели он? Прошло столько лет, а он опять нарисовался! Девчонки сообщили, что он умер! Но нет, судьбу не обманешь. Он, будто чёрт, выскочил из бутылки и начал красоваться как в школьные годы. Он был готов на любые шашни, лишь бы вызвать интерес к своей персоне.

Сидя на диване, принялся что-то нервно искать, вышвыривать из чемодана, сосредоточившись на провианте.

Он был похож и непохож на того парня, и только одна несмываемая деталь могла подтвердить предположение. Шрам!

Сомнения ещё больше раззадорили лирическую натуру, и она продолжила вспоминать. В молодости всё по-настоящему: обиды, прощения, слёзы, всё в копилку взросления. Выдуманный образ тогда не подлежал ревизии, и юношеская влюблённость брала верх над разумом и интеллектом. Но здесь, в купе, опять что-то шевельнулось из прошлого, и она готова была его простить, начав всё сначала.

Незнакомец принял коньяка и, не сдерживаясь, вспылил:

Конец ознакомительного фрагмента.