Обнимая русло реки. Повести и сказки

Любовь Завьялова

Комнаты тоже могут оказаться живыми и вести повествование своей истории от первого лица. Домовые не всегда добрые, а лешие бывают голодными. Маленькие дети общаются с ангелами, а водяной вовсе не похож на большую жабу. Четыре повести в жанре фэнтези и «сказки для взрослых детей» раскрывают с необычной стороны жизнь обычных людей.

Я — комната

Да, да, вы всё правильно прочитали, я — комната. Одна маленькая комната в одной трёхкомнатной старой квартире. Здесь, ну то есть во мне, уже успело пожить довольно много людей. А вот прямо сейчас живёт студент. Его зовут Платон, ему двадцать лет, он учится на втором курсе института (не имеет значение какого именно), на каком-то гуманитарном факультете. Поняла, что на гуманитарном, потому что ничего кроме букв, историй о людях и иногда каких-то календарных дат я в его учебниках и в ноутбуке и не видела. Максимум, что он умеет из математики — это открывать калькулятор. А вот пишет хорошо, гладко и с выдумкой… Я решила немного воспользоваться его желанием сочинять всякие истории и надиктовала эту — историю обо мне. Правда, он думает, что сошёл с ума от одиночества и разговаривает со стенами, но это не так. У него много друзей, есть девушка, в которую он сильно влюблён, её зовут Аня. А то, что ему кажется разговором, разговором и является, только не с моими стенами, а со мной, с Комнатой.

Итак, по порядку обо мне.

Рождение дома и появление Комнаты

Этот дом построили давно, почти сто лет назад. Для своего времени он был модником: высокий, с несколькими подъездами, на каждом этаже по три большие квартиры, а в подвале крайнего подъезда — маленькая квартирка для дворника. Ещё в нём есть лифт. Узкий железный шкаф, спрятанный за мелкую решетку. После того, как в доме поселились первые жильцы, почти все они больше всего хвастались именно им, лифтом.

Но история моя началась не с первых жильцов, как, возможно, вы подумали. Она началась тогда, когда строили этот этаж, наш этаж, третий.

Рабочий был не из местных, он специально приехал в город на заработки из маленького посёлка. В том посёлке был один завод по изготовлению кирпича, вот, работая на этом заводе, рабочий и овладел необходимыми для строительства навыками, чем немного даже гордился, потому как платили за строительство хорошо, в разы больше, чем на том заводе.

Строительство наружных стен и перекрытий этажей было уже закончено, и рабочий занимался выкладыванием из кирпича комнат внутри квартир. В тот день он занимался комнатами третьего этажа. На улице было прохладно, моросил дождь, рабочий включил керосиновую горелку, которая давала ему немножко тепла и сухости. Ему, конечно, было невдомек, что в тот день один из низших духов, только что родившийся в недрах земли и вылетевший наружу с дыханием влажной почвы, уже впитал в себя энергию Космоса и стал живым духом. Живой дух должен был вселиться в дерево или хотя бы в цветочный куст, а если повезёт, то в какого-нибудь зверя или птицу. Но… Дух оказался именно в том месте, где рабочие строили дом, и именно на этом, третьем этаже.

Дальше в ход пошли события, которые и привели к тому, что я — это я, Комната.

Сначала рабочий порезал острым мастерком палец, не глубоко, но кровь из него всё-таки вытекла на влажный, укрытый свежими досками пол. Капли крови впитались в дерево, и это стало первым событием — произошло жертвоприношение человека Дереву.

Затем рабочий решил обеззаразить порез над огнем керосинки и нечаянно задел зелёное пламя рукавом своей рабочей рубахи. Огонь на рукаве вспыхнул ярким рыжим светом, и это стало вторым событием — Призыв к Духу Огня, Духу всего живого явиться.

Рабочий быстро затушил рукав, сильно похлопав им и своё бедро, чертыхнулся, затем, испугавшись браного слова, коротко помолился. И эта молитва стала третьим событием — закрепление Волшебным Словом верности действий.

После всего этого мне, бестелесому и совсем неопытному, новорождённому Землёй Живому Духу не осталось иного выбора, кроме как подняться из почвы под домом (а именно туда меня и вытолкнули энергии Земли и Космоса) именно в эту комнату и обрести своё первое живое воплощение по призыву того рабочего. О, если бы он был садовником и его призывом было посадить дерево или розовый куст! Но он был рабочим, строившим дом. И его призывом стало рвение продолжать трудиться, размешивать глину и обмазывать ею кирпичи. Так, мне ничего иного не оставалось, как стать частью того стремления, стать… Духом Глины, Держащей Стены Комнаты.

Когда Комната была достроена я уже был везде, в каждом кирпиче от пола до потолка. Вглядевшись в своё воплощение, мне стало понятно, что мне предназначено быть вместилищем, и хорошо бы не только вещей, но и чего-нибудь живого, потому как Живой Дух не может существовать в одиночестве. Дереву нужен лес или хотя бы трава, траве — цветы, птице — растения и букашки, зверю — растения, птицы и другие звери, даже камни, они тоже живые, они тоже от Земли, и как минимум, они нужны друг другу. А здесь, в доме, пока кроме меня, умирающего в досках Духа Дерева и нескольких рабочих, которые уже не оставались здесь на ночлег, никого живого до поры не было.

Да, мне повезло. Глина, в которую меня вселили случайно проведенным обрядом, находилась в жилой комнате, не в кладовке какой-нибудь. И уже скоро жизнь вокруг, а точнее внутри меня, просто закипела. Вот тогда и было мною принято решение назвать себя Комнатой и от этого имени теперь общаться со всеми, с кем только возможно общение.

К следующему лету дом был полностью достроен. В нем задымились тёплые печки, зажурчала вода в умывальниках, из кухонь доносились самые разнообразные ароматы. Потянулись из окрестностей домовые, в надежде занять место получше, закружились над крышей дома ангелы, подслушивающие детские мысли и искренние молитвы. Запели за окнами птицы, оповещающие всех вокруг о рождении нового дома, дома для всех живых, видимых и не очень.

Первые жильцы квартиры

Первыми людьми, поселившимися во мне стали дети, мальчик и девочка. Мальчик был постарше и уже умел разговаривать, девочка пока умела только ходить и лопотать. Мальчик очень старался ухаживать за своей маленькой сестрёнкой и учил её своим играм и разным делам. Но она его не особо слушалась, вырывала ручки, старалась добежать до какого-нибудь угла и непременно падала. К ним заходили две женщины — мама и няня, но чаще няня. Она их ловко и быстро переодевала и уводила гулять или поесть или еще куда.

Когда маленькая сестрёнка уже научилась разговаривать, ее брат уже умел читать. У них появилась прекрасная игра: брат читал и показывал буквы сестре, а она слушала и повторяла слова, в которых эта буква звучала. Они, как я позже поняла, были очень способными и добрыми детьми. Особенно мальчик. Его душа светилась самым добрым светом, наверное поэтому рядом с ним даже самые озлобленные взрослые люди становились добрее. Ангелам тоже нравились эти дети, они часто заглядывали к нам в окно.

Так вот, благодаря частым упражнениям по обучению грамоте своей сестрёнки братом, я тоже научилась читать, а главное, понимать человеческий язык. Теперь я могла общаться с детьми так, чтобы они меня понимали и могли ответить. А это событие!

Первое, что мне хотелось у них узнать, это любовь. Тот свет, который они оба излучали люди называли «любовь». И брат говорил своей сестре «люблю», обнимал, и они оба начинали светиться ещё ярче. И их мама, целуя на ночь в розовые щёки по очереди детей, тоже начинала светиться мягким золотистым светом. И няня, тиская детей или прикорнув у их кроватки и погрузившись в свои воспоминания, тоже светилась. Светилась, потому что в ней просыпалась мысль, а с той мыслью и чувство, и она говорила «люблю», тихо, или только про себя или не говорила, а лишь чувствовала.

— Что такое любовь? — спросила я у детей. Девочка обернулась назад, затем в другую сторону, на дверь.

— Где ты? — она не испугалась и не спросила глупое «кто это?», она готова к диалогу.

— Я здесь, вокруг тебя.

— Как святой дух?

— Как просто дух, живой дух. Ты мне расскажешь про любовь?

— Я няню люблю, и маму, и братика, и папу. И тебя люблю.

— Меня? Комнату?

— Нет, тебя, духа! — засмеялась малышка

— Как же так, ты меня не знаешь и уже любишь.

— Я тебя знаю. Духа все знают.

— А Комнату? Комнату ты знаешь?

— Конечно! Я же тут живу!

— И комнату любишь?

Малышка засмеялась:

— Комнату нельзя любить, она же не живая.

— А я — живая…

— Тогда я тебя люблю. Как духа святого.

— Живого!

— И как духа живого. Дух, посмотри как я играю. Это мама, это её доченьки, они пошли гулять в парк, это их колясочки…

Малышка начала перечислять и переставлять свои игрушки, крутить их и двигать по ковру. Я замолчала, продолжать разговор не было необходимости. Но кое-что стало понятно: любят что-то живое.

Её брат меня не слышал, как я не старалась с ним заговорить. Да и девочка уже скоро перестала отвечать мне. Я поняла, что они взрослеют. Они сбрасывают с себя последние лучики оперения ангелов и превращаются в людей. Люди много думают, много разговаривают друг с другом, а если нет рядом человека, то ведут разговор с животными или с самими собой, или читают…

Люди часто зовут ангелов, но большинство из них не понимают, зачем им ангелы нужны. Может это попытка вернуться обратно, в детство, в лучистое оперение, попытка вернуть себе умение слышать разговоры духов?

Когда мальчик стал совсем взрослым, он переехал в другую комнату. Тогда же у нас в квартире поселился очень вредный домовой. Кто-то принёс его в корзине с мясом с рынка. Домовой был голодный и злой. На рынке его гоняли от места к месту и плохо кормили, он ждал случая залезть к кому-нибудь в сумку или в карман. Домовой сумел спрятаться в тряпку, которой обернули свежую вырезку. От его присутствия тряпка сделалась сразу из белой в серую, а мясо протухло. Я слышала как на кухне ругалась няня, вспоминая нехорошим словом мясника.

Надо сказать, не все домовые вредные для человека и неприятные для нахождения рядом с ними духов и других существ тонкого мира. Есть и вполне порядочные, которые человеку вреда не сделают и будут жить рядом, строя в жилище человека жилище свое. А есть даже и те, что с человеком дружат, помочь стараются, вредных сущностей от дома отгоняют. Вот про таких люди и говорят «домовой» и даже кормить своей пищей пытаются и довольны, если у них появляется уверенность в том, что такой «домовой» поселился у них дома.

Суть домовых простая. Они питаются энергией существ толстого мира, поэтому стараются находиться поближе к тем, кто свою энергию больше всех тратит. А это человек. Ни один зверь на земле так бездумно к себе не относится, так свои внутренние силы не бережёт. Если нет рядом жилища человека, то домовые могут забраться и в лес, и в болото, и на берег озера или реки. Два места только для домового непригодны совсем — это берег моря и пустыня. Вне человека домовые становятся хилыми и сжимаются в размерах, питаться им приходится энергией других существ тонкого мира, а иногда что-то перепадает от хищных зверей и птиц — остатки живой энергии животных, ставших добычей хищников.

Наш домовой был маленький и голодный. Если бы люди могли его видеть, они бы увидели шарообразное тельце с торчащими во все стороны то ли щупальцами, то ли иглами. Перемещалось существо на нескольких пучках ворсинок, «подметая» ими поверхность под собой. Домовые ходят по любым поверхностям, их не ограничивают трехмерное пространство и силы притяжения. Наверное поэтому те люди, кто способен немного видеть тонкий мир (а видеть много им никто и не позволит), путают их иногда с большими мохнатыми пауками, сидящими в углах стен под потолком. Сходство с пауками вредным и голодным домовым придает еще и способ добычи пропитания — жизненной энергии человека: они раскидывают сеть из своих тонких ворсинок, которые могут вытягиваться и переплетаться в хаотичные узоры, и как только туда попадает пучок живой энергии, сжимают его и стремительно направляют к своему тельцу, там быстро насыщают свое тело духом и снова раскидывают «сеть». Представьте, какой ужас охватил бы любого из людей, если бы человек мог увидеть эту картину. Но есть и другие домовые, те, которые давно живут с человеком и научились не вредить ему. Они похожи на пушистые шарики светло-серого или золотистого цвета, плавно, легко и быстро перемещаются по жилищу. Такие домовые любят тишину и мягкий свет, берут ровно столько пищи, сколько люди сами готовы отдать, а если захотят побольше насытится, просят позвать в дом гостей. Они могут играть с детьми, хорошо ладят с собаками и даже могут отгонять от жилищ человека некоторых вредных духов, например голодных одичалых домовых, мелких бесов и сущностей-падальщиков.

Итак, дикий, вредный и голодный домовой поселился в нашей квартире. Он пробежал по всем стенам кухни, выкатился по потолку в прихожую, принюхался, прислушался, ринулся в мою сторону, но резко остановился — не могут голодные домовые делить одно место с живыми духами.

— Что ты здесь делаешь и кто ты?

— Я — Комната.

— фффр, — попытался приблизиться, но тут же отпрыгнул, — зачем ты тут?

— Не твоего понимания это дело, — вздохнула я.

В это время в прихожую из спальни родителей вышла кошка и хотела было направиться на кухню, но учуяв голодного домового, зашипела, взъерошилась и одним прыжком преодолев прихожую, запрыгнула внутрь меня. Да, похоже я в этой квартире пока единственное безопасное место.

Домовой еще раз фыркнул и покатился, некрасиво шурша своими щупальцами-иглами, в сторону родительской спальни. Там он и обосновался, заняв выжидательную позицию в противоположном от окна углу под потолком, над большим пузатым шкафом на гнутых ножках.

Ему понадобилось несколько месяцев, чтобы насытиться. Он стал больше, его щупальца укоротились и стали тонкими, теперь они почти сливались с пучками ворсинок — ногами домового, отчего сам он стал похож на доброго домового в форме пушистого шарика. Но темный серо-коричневый цвет и поблёскивающие в ворохе щупалец и ворсинок крючки для ловли больших кусков живой энергии выдавали в нем существо жадное и озлобленное. Мама детей отдала больше всего своей энергии и от этого стала бледной и худой. Она была слишком занята мыслями обо всём на свете, часто ложилась спать с неуспокоенным умом, формально шептала слова молитвы и проваливалась в сон. В этот момент, момент засыпания, когда душа человека находится сразу в двух мирах, домовой и раскидывал свои сети, получая от беззащитной женщины порцию её выдохов, пучок мыслей-сомнений и самое главное — часть жизненной энергии, которая, двигаясь от мира материального в тонкий, попадала в его тёмную липкую сеть. Наутро женщина чувствовала себя уставшей, у неё болела и кружилась голова, руки не слушались, мысли путались. Она долго сидела на кухне, пила кофе или воду и старалась убедить себя в том, что всё не так плохо как ей сейчас кажется.

Через несколько месяцев, когда домовой насытился, женщина заболела. Она уже не вставала со своей кровати и сквозь полуприкрытые веки пыталась рассмотреть, что же это за «пыль» у них в спальне на потолке. Её супруг принял единственно правильное решение — переехать. Переехать туда, где много солнца и полезный морской воздух. Он не только надеялся спасти от смертельной болезни свою жену, он хотел спасти всю свою семью от беды ещё более страшной. От войны.

Я понимала, что так будет лучше для всех. Мама вдали от присосавшегося к ней домового поправится, брат с сестрой будут далеко от опасностей войны, вредный домовой, возможно, наконец покинет нашу квартиру, лишившись пропитания. Но мне было грустно расставаться с этой семьёй, а особенно с детьми. Моими первыми жильцами, милыми и добрыми, уже почти взрослыми детьми…

— Присядем на дорожку, — сказал отец семейства. Брат с сестрой присели рядышком на большой тюк, обмотанный светлой тканью. В руках девочки спокойно сидела кошка, её тоже было решено забрать с собой. Няня тоже присела на табуретку в углу, она оставалась в этом городе, и глава семейства уже подыскал ей новую работу, в городской больнице. Мама сидела напротив своего мужа на табурете, с прямой спиной, бледным лицом, лёгкой улыбкой и блеском надежды в глазах.

Вдруг кошка на руках у девочки ощетинилась, выгнула спину и громко зашипела. Её взгляд был направлен наверх, в угол прихожей. Туда прибежал домовой, не желавший так просто отпускать свою «кормушку», он решил воспользоваться последним шансом и накинуть свои сети сразу на всю семью. Его сила была уже достаточно велика, и он мог охотиться за живой энергией не только на границе двух миров, но и прямо из мира материального, толстого, не дожидаясь наступления ночи. От его большой и густой сети в прихожей стало темнее, как будто затушили сразу больше половины лампочек в большой люстре, которая здесь висела.

— Господи, помилуй! Домовой опять шалит! — сказала няня и стала часто креститься и читать вслух «Отче Наш». Дети дружно присоединились к молитве, отец снял шапку и перекрестился, мама шёпотом молилась тоже: «На хорошую дорогу, на новую жизнь» — думала про себя она, произнося святые слова.

Кошка начала успокаиваться и медленно опустилась снова на руки девочки, продолжая смотреть в правый угол потолка. Домовой заскулил и ринулся было ко мне, споткнулся о мою кирпичную стену, кубарем слетел вниз, пробежал по полу в спальню родителей, хотел запрыгнуть на свое излюбленное место, но сбитый лучом света, проникшим в окно с улицы, упал со шкафа, забежал под кровать, зацепился за её ножку да так там и остался (по желанию мамы кровать эту, тяжелую, большую и напоминавшую ей о болезни, решено было оставить здесь, в квартире). За окном мягко покачивался на волнах собственного света ангел, его лучи проникали в комнату, не давая домовому выбраться из своего укрытия. Слова молитвы превращались в прекрасную музыку, которую ангел ловил легкими движениями рук и отправлял куда-то далеко и высоко…

Семья уехала к морю, няня приходить перестала — у нее теперь новые заботы. Квартира опустела. Домовой так и сидел под кроватью, боясь снова обжечься о свет крыльев ангела. И хотя уже два дня как ангелов у окна не было, вылезти он ещё боялся, сидел во мраке, вцепившись щупальцами в ножку кровати. Потом пришли какие-то люди и вынесли кровать на улицу. Там уже была целая гора старой деревянной мебели, которую было решено пустить на дрова. Наступила зима, в стране шла война. Мебель ломали топорами, складывали на телеги и в мешки и отправляли в больницы и казармы.

Так земная жизнь озлобленного домового была окончена. Он был уничтожен огнём вместе с ножкой кровати, и остатки его энергетического пучка вместе с пеплом опустились туда, откуда все сущности и пришли — в землю, чтобы там, в потоках бесконечных энергий Земли стать новой частью чего-то вновь рождённого через сотни, а может тысячи или даже миллионы лет.

Как мне подарили надежду

Не хочу заострять внимание на череде своих жильцов. Квартира наполнялась разными людьми. Сначала они оставались ненадолго, но это во время войны. Потом вселились сразу две семьи. Они шумели на кухне так, что разогнали всех домовых с верхнего и нижнего этажей. Первой съехала семья с тремя детьми и старичком, который любил сидеть на кухне и курил очень крепкий табак, сворачивая цигарки из лоскутов газет. Но сразу на их место поселились молодожёны. Вскоре и молодожёны, и вторая семья тоже съехали.

После них в квартиру заселился один очень пожилой человек, к нему каждый день приходила домработница, и несколько раз за год какие-то люди в деловых костюмах с темными кожаными портфелями. Через несколько лет пожилого человека отвезли в больницу, где он и умер. Затем в квартире поселилась большая семья: бабушка обставляла все подоконники растениями, особенно весной, дети гремели велосипедами и санками в прихожей, родители часто шумели на кухне, то ссорились, то пели песни. Однажды дети принесли в квартиру сразу двух котят, и они оба остались здесь надолго. А потом была еще большая мохнатая собака. Два уже взрослых кота поделили между собой территорию квартиры и забавно нападали на пса, не давая тому выйти из кухни. Пёс скулил и приходил ко мне жаловаться на неугомонных усатых хулиганов. У меня несколько раз переклеивали обои и почти каждую весну красили побелкой потолок. Эта большая семья, хоть и была шумной и создавала много суеты в каждом уголке квартиры, принесла сюда очень много жизненной энергии.

Конец ознакомительного фрагмента.