Пора влюбленности

Любовь Грузинова

Роман о самой захватывающей и романтической поре нашей жизни – о поиске второй половинки. Когда любовь и узы брака ещё только в будущем, а в настоящем герои романа исследуют мир и друг друга, ищут свой путь, истину и любовь. Любовь Грузинова искренне и с юмором раскрывает секреты отношений мужчины и женщины, превращая современную жизнь не только в приключенческий, но и в поучительный роман.

Елена Прекрасная,

или испорченные праздники

Однажды моя приятельница Женя пригласила нас с Милой в гости, на день рождения своего мужа. Предполагалось, что это будет ужин, на который придут лишь близкие друзья. Мы собрались на даче Женькиных родителей около пяти часов вечера, в предвкушении чудесной вечеринки. Было лето, погода стояла жаркая, и все гости уютно разместились на свежем воздухе. Женя то и дело сновала туда-сюда с горой тарелок и салатницами, до краев наполненными любимым винегретом, а на другом конце сада ее муж энергично справлялся с готовкой шашлыка.

Женя вышла замуж слишком рано для того, чтобы хорошенько разобраться, насколько ей это было необходимо. Просто в один прекрасный день она решила взять судьбу за рога и познакомилась в метро с человеком, с которым не долго думая обменялась обручальными кольцами. Ее супруг был чертовски симпатичным мужчиной со звучным именем Александр. Естественно, у него были некоторые недостатки, как, впрочем, у каждого чертовски симпатичного молодого человека. Один из этих недостатков назывался «популярность среди представительниц слабого пола». За ним толпами увивались девушки, что не без основания бесило его жену, и всякий раз, когда он задерживался после работы, она еле сдерживала себя, чтобы не устроить ему допрос с пристрастием. Женя пошла ради мужа на беспрецедентные жертвы. Она научилась готовить и вязать, перестала посещать институт и даже ходить на дискотеки, что, как выяснилось со временем, не дало тех грандиозных результатов, на которые она наивно рассчитывала.

— Он меня любит, я уверена, — повторяла она вновь и вновь, как заклинание. — Просто у него своя манера выражать чувства.

— Ага, — соглашалась я. — Только его выражение чувств подозрительно смахивает на равнодушие.

Как правило, на этом месте нашего спора Женя старалась замять тему и переключалась на проблемы в институте.

Александр оказался эгоистичным типом. Поведение Жени с ее болезненным желанием уступить ему в каждой мелочи все больше и больше разбалтывало его. Он словно мстил ей за то, что его «окольцевали», что он достался ей слишком легко, в полупустом вагоне метро, между станциями «Маяковская» и «Театральная».

В тот вечер, на даче, Женя старалась быть на высоте. Стол до того был заставлен салатами, закусками, всевозможными канапе, соленьями и бог знает, чем еще, что Мила не выдержала:

— Скажи, Женя всегда готовит поваренную книгу целиком?

— Не всегда. Иногда она не успевает взбить крем к заварным пирожным на пятьсот пятой странице. — Я тоже никак не могла взять в толк, как Женька умудрилась превратиться из девчонки-сорванца в квохчущую курицу?

Вечер был в самом разгаре, когда около ворот остановился белый БМВ. Александр подскочил, как ужаленный и рысцой потрусил к калитке. Я повернулась к Жене, чтобы о чем-то ее спросить, как вдруг заметила, что ее лицо превратилось в древнегреческую маску ужаса.

— Эй… — Я осторожно коснулась ее плеча. — Очередной соус подгорел?

Женя ничего не ответила, но в ее глазах показались слезы.

Ее немигающий взгляд был устремлен на приближающуюся пару. Надо сказать, что зрелище того стоило. К нашему столу, с невероятно довольным видом, шел Александр, держа за руку молодую особу в коротеньком узком платьице, которое смотрелось на ее плоской фигуре, как чехол на зонтике. Гостья явно недооценила свою способность к устойчивости, надевая шпильки, высота которых грозила незамедлительным переломом обеих нижних конечностей, вследствие чего ее кривые ножки каждые пять секунд предательски подкашивались.

Но Александр был на седьмом небе от счастья. От радости его физиономия светилась в глубоких сумерках, точно лампочка Ильича.

— Как он мог… — Женя опустила глаза. — Пригласить эту… в дом моих родителей?.. Гад такой!

Тем временем Александр не без труда довел спотыкающуюся гостью и, торжественно выставив ее на всеобщее обозрение, возвестил:

— Смотрите, кто к нам приехал! — В его голосе было столько же энергии, сколько бывает в голосе воспитательниц детского сада, когда они пытаются внушить карапузам, что к ним пришел настоящий Дед Мороз. — Это Елена. Наша давняя знакомая.

— С каких пор эта потаскушка стала «нашей»? — Женя с ненавистью уставилась на вновь пришедшую.

— Женя, не сиди, как приклеенная, приглашай гостью к столу, — Александр послал жене взгляд, полный упрека. — Еще станут говорить, что моя жена негостеприимная хозяйка.

На Женьку было больно смотреть. Она подарила Елене такую улыбку, что меня мороз продрал по коже. Той тоже стало не по себе. Женькина «улыбка» раз и навсегда показала нахалке, что в этом доме гостеприимство на нее не распространяется.

После череды долгих извинений Елена все же села за стол. Александр быстренько смотался под предлогом посмотреть, не подгорел ли шашлык, оставив гостью, как он выразился, на «попечение» дорогой супруги. С таким же успехом можно было попросить лису присмотреть за зайцем. Но, увы, мужчины, которые привыкли совершать глупые поступки, порой слишком увлекаются этим процессом. Со временем их становится все труднее убедить в том, что они остались, пожалуй, единственными на этом свете, кто продолжает искренне верить в собственную смелость и находчивость.

Тем временем мы с Милой почти с профессиональным интересом принялись разглядывать Женькину соперницу.

Если я скажу, что перед нами сидел экземпляр откровенного провала в бесперебойной работе природы-матушки по воспроизведению человеческих особей женского пола, я не скажу ровным счетом ничего. Как говорится, и на старуху найдется проруха. И надо ж такому случиться, что передо мной сидела та самая проруха!

Лицо девушки было явно длиннее, чем было задумано с самого начала, словно какой-то неумеха решил приладить к первоначальному варианту оставшийся от основной работы материал в виде непропорционально узкого подбородка. Ну, в самом деле, не пропадать же добру! Теперь благодаря его бережливости лицо юной леди скорее напоминало по форме молодой, только начинающий созревать кабачок. Сильный, темно-коричневый загар несколько скрашивал общее впечатление от неординарной внешности гостьи, но, к сожалению, солнце не косметический хирург, и исправить кривизну ног и зубов прекрасной Елены не входило в его компетенцию.

— Как все изменилось на этом свете, — горестно вздохнула Мила, с тоской глядя на пассию Александра. — В древние времена, Парис повесился бы от одного взгляда на такую красавицу.

— Думаю, если бы древняя Елена была похожа на нынешнюю, Троя бы по сегодняшний день стояла целой и невредимой, — резонно заметила я. — Получается, что все зло от красоты.

— Все зло от глупых мужиков, — фыркнула Мила. — Это они не знают, что делать с нашей красотой.

— Зато мой муж слишком хорошо это знает, — подала голос Женька. — Извращенец. Он сознательно выбирает уродов, место которых в кунсткамере.

Я хотела было возразить, что внешняя красота сама по себе не так уж и ценна, что в человеке важна душа и всякое там такое…. Но когда я поймала на себе пристальный взгляд маленьких водянистых глазок Елены, полных желчи и злости, я мигом передумала. Порой намного честнее быть просто красивой дурочкой, чем уродливым хитрым монстром.

В сердцах Женька поведала нам с Милой, что Александр обхаживает это чудище вот уже несколько месяцев, а все началось с того злосчастного дня, когда он с приятелями решил пригнать из Германии подержанную иномарку. Мечта об иностранном авто затмила все на свете, а уж тем более долгожданный совместный отдых с супругой.

— Мы же так ждали этого лета… — с надеждой в глазах канючила Женька, стоя у плиты и мешая борщ. — И вот нате вам, пожалуйста…. А как же я?

Как женщины любят задавать риторические вопросы! В глазах Александра вспыхнуло раздражение.

— Поедешь к родителям на дачу, — отрезал он и уставился в окно. Ему сейчас было не до Женьки с ее претензиями. Отдыхать ей, видите ли, приспичило! Теперь хоть машина в семье приличная заведется, а то с этими женскими фантазиями сплошные убытки!

Женьке ничего не оставалось, как украдкой смахнуть слезу и накрыть на стол. Вечер был испорчен, впрочем, как и все последующие вечера, поскольку муж стал приходить домой поздно, объясняя, что ему кровь из носу нужно посидеть с ребятами за бутылочкой пива и хорошенько обмозговать маршрут предстоящего путешествия. По прошествии десяти вечеров Женьке стало очевидно, что процесс «обмозговывания» слишком затягивается. Она не хотела обострять обстановку, поэтому молча закипала на кухне наперегонки с электрическим чайником.

Наконец настал день долгожданного отъезда. Рано утром у Женькиного дома собралось шесть человек с большими спортивными сумками. В четырех из них Женька признала приятелей мужа, пятый был ей незнаком, а вот шестой член российско-германской автомобильной экспедиции поверг ее в транс. Оказывается, с ними ехала девушка! Причем одета она была довольно интересно, учитывая, что ребятам предстояло отправиться не на остров Баунти, а за машинами по пыльным и довольно грязным колдобинам, называемыми в России дорогами. На барышне был короткий топ, едва прикрывающий зачатки груди, и не менее короткие шортики, откровенно демонстрирующие прямо противоположное место. «Не фигура, а один большой сообщающийся сосуд, — подумала Женька. — С одного места убыло, в другое столько же прибыло»

— ЭТА тоже едет за машиной? — краснея от возмущения, выдохнула она в лицо мужу. Как ее посмели так по-дурацки провести? — Или она у вас для поддержания морального духа?

Александр с силой схватил жену за руку и оттащил в сторону:

— Прекрати немедленно! Ты позоришь меня перед друзьями!

— Скорее ты позоришь меня перед друзьями! — не сдавалась Женька. — Чья она любовница?

— Ничья. — Александр скорчил гримасу, словно у него внезапно разболелся зуб. — И вообще, я думаю, что тебе стоит поехать куда-нибудь отдохнуть. Отвлечешься, проветришь мозги…

— Это тебе не мешает кое-где проветрить! — Женька вырвала руку и плача убежала домой.

Александр не стал ее догонять. Он давно привык, что ему все прощается. Пройдет время, и она сама придет к нему и даже попросит прощения за сегодняшнюю выходку. Женька, сама того не желая, превратила собственного мужа в злого избалованного ребенка.

Спустя неделю Женька потащила меня в туристическое агентство покупать путевку в Грецию. К сожалению, надежды Александра на то, что Женька проветрит мозги, обрушились, не успели мы сойти с трапа самолета. Женька не только не проветрила свои извилины, но и под завязку забила мои.

Ни знойные красавцы «аборигены», ни чистое море, ни яркое солнце были не в состоянии составить достойную конкуренцию одному-единственному мужчине, которому выпала судьба стать Женькиным мужем.

Женька страдала. Ей мерещились картины одна страшней другой. То ее ненаглядный изменяет ей с другой, то попадает в автокатастрофу, то одно и другое одновременно. Она как заведенная бегала к телефону-автомату и, набирая заветный номер, мысленно просила судьбу не читать ее мысли. На пятый день беспрерывной беготни между отелем-пляжем-телефоном-пляжем-отелем, Женька все же умудрилась познакомиться с мужчиной.

Петер был местным жителем, проводящим отпуск в одиночестве, так как греки не ездят в Афины со своей колонной, как русские в Тулу со своим самоваром.

После двух-трех настойчивых звонков в наш номер Петер вырвал у Женьки обещание встретиться с ним вечером в неформальной обстановке, то есть на пляже.

— Может, ты пойдешь вместо меня? — Женька без настроения теребила разложенную перед собой косметику. — А я пока сбегаю позвонить….

— Нет уж! — отрезала я решительным тоном. — Мне надоело поддерживать в тебе азарт безумного телефониста. Иди и наслаждайся. Знаешь, южный закат, волны, все это как нельзя кстати для твоих больных нервов. Глядишь, и успокоишься.

— Как ты не понимаешь? — Женька решила выложить свой главный козырь. — Ведь если я встречусь с этим красавцем, то это будет почти изменой!

В итоге из всех достопримечательностей в Греции мне больше всего запомнилась телефонная будка, из которой Женька не вылезала часами, тщетно пробуя дозвониться своему ненаглядному.

Позже выяснилось, что где-то между Берлином и Минском у Александра разгорелся такой роман с этой Еленой, что вместо трех дней, отведенных по плану на обратный путь, эта страстная парочка мастерски уложилась в пять, причем понятие «уложилась» я употребляю здесь в известном смысле. Самое интересное, что Александр в своей безнаказанности дошел до откровенного хамства. Оказалось, что он вовсе не считал нужным скрывать, что пять дней подряд испытывал ходовые характеристики Елены, а не свеже-приобретенной иномарки.

И вот теперь он приволок свою любовницу на дружескую вечеринку. У Женьки было такое чувство, что ее вываляли в грязи и выставили на всеобщее обозрение.

— Ну, чем я хуже ее? — судя по всему, Женьке просто нравилось терзать себя глупыми вопросами. — Что она делает такого, чего я не могу?

Мила допила третий бокал шампанского и со стуком поставила его на стол.

— Все! Мне осточертел этот плач славянки! — Она с мрачным видом уставилась на всхлипывающую подругу. — У твоего мужа не только совести нет, у него отсутствует элементарный вкус! А это, дорогуша, страшней, чем дюжина грязных носков, рубашки с губной помадой и запах изо рта по утрам. Если твой, извини за прямоту, козел жрет все, во что тычется мордой, то он и есть самый настоящий козел, а никак не гурман, каким он себя здесь выставляет!

— Но… — Женька от неожиданности раскрыла рот.

— Никаких «но»! — голос Милы приобрел командный тон. — Любая другая на твоем месте уже давно послала бы этого урода вместе с его принцессой туда, откуда никто еще не нашел достойного выхода. Но ты все терпишь! Хочешь, чтобы тебя канонизировали, как святую Евгению? Давай! Если тебе нравится так жить, ради бога, наслаждайся, никто на такой кошмар все равно не позарится. Только сделай всем одолжение, в следующий, стотысячный раз, когда тебе вздумается жаловаться на извращения своего красавца мужа, прежде застрелись, потому что другого выхода из этой ситуации я просто не вижу!

Мила в сердцах бросила салфетку на стол и уверенным шагом направилась к воротам. Мне страшно не хотелось оставлять Женьку в одиночестве, особенно после всего сказанного, поэтому я быстренько плеснула ей в стакан воды и под предлогом, что мне надо взять на кухне успокоительное, ринулась догонять Милу.

— Ты совсем рехнулась? — я нагнала ее уже у самой машины. — Как можно было так разговаривать с Женькой? А если она сейчас на себя руки с горя наложит?

— Не наложит. — Мила нервно закурила. — У нее этого горя сверх башки каждый день. Как видишь, жива — здорова. Наверно, иммунитет выработался. Как у тараканов на яд. Ты их травишь-травишь, а они размножаются и в ус не дуют.

— Только Женька ведь не таракан… — я наблюдала, как наша подруга с понурым видом сидит на том самом месте, где мы ее оставили, и немигающим взглядом смотрит в одну точку, и вдруг почувствовала раздражение оттого, что никто из нас не в состоянии ничего изменить. Женька должна сама понять, что любить человека вовсе не означает позволять этому человеку унижать себя.

Я пошла на кухню, как обещала, и принесла валокордин. Женька залпом выдула тридцать капель залпом и сразу обмякла. Я поискала глазами Александра, но его нигде не было видно, впрочем, как и Елены, поэтому мы с Милой, недолго думая, взяли Женьку и отвезли в Москву. На следующий день Александр, как ни в чем не бывало, явился домой, но его там уже никто не ждал. Женька переехала к родителям. Через месяц они развелись.