Заброшенное село. Ночь

Любовь Безбах

Михаил не любит собственного сына, но, когда того пытаются отнять в обмен на жизнь, Михаил готов вступить в борьбу даже с потусторонними силами. Вероника готова на всё ради исцеления матери, а перед Людмилой, получившей возможность исцелиться самой, встал непростой выбор. Молодой антрополог оказался загнанным в недра подземелий, из которых, похоже, нет выхода. Сборник предлагает читателю рассказы мистики, фантастики, фэнтези.

ВО ВРАЖЕСКОМ ГОРОДЕ

Маакорф прислушался к шуму города, который вражеским больше не числился. Разумеется, шум был не тем, каким он остался в памяти зардановского снайпера со времён уличных боёв, но и ничем не отличался от нынешних звуков в родном послевоенном Зардане. Маакорфа сюда пригнало любопытство: что изменилось в городе, на улицах которого он когда-то воевал?

Прошло два года после окончания войны. Город ещё не был отстроен, всюду среди молодой жизнестойкой зелени темнели руины. В остовах зданий жили люди, кое-где ветошь стыдливо прикрывала оконные проёмы. Несмотря на разруху, улицы были чистыми: жители любили свой город. В жестоких боях они отстаивали каждое здание, теперь же на улицах с засыпанными воронками не валялось ни одной бумажки.

Ноги несли Макорфа по знакомым местам, туда, где он уже был… И везде, куда бы он ни пришёл, строились новые здания, а уцелевшие стояли в лесах. Бывшие враги даже деревья кое-где насадить успели. И цветы… Да, город был любим. Запах тоже был другой, такой же, как и в Зардане. Это делало места боёв совершенно неузнаваемыми и, как ни странно, ограждало зардановца от лавины тяжёлых воспоминаний.

Дрянной была та война, «брат на брата», и развязали её люди посторонние, не имеющие к стране никакого отношения, для которых война на другом континенте — всего лишь бизнес. Маакорф понял это раньше, чем окончились военные действия, поняли это и его товарищи по оружию, многое объяснили командиры.

Город, куда приехал снайпер из Зардана, назывался Апреск, и одно только название заставляло зардановца кривиться, как от старого, плесневелого лимона.

Понять оказалось проще, чем остыть от ненависти.

Маакорф, сторонясь людей, долго бродил по неузнаваемым улицам, по заросшим развалинам, словно искал что-то, а что искал — не знал и сам. И не заметил, как ступил на растрескавшийся асфальт парковой аллеи. В глубине парка играла музыка. Маакорф бессознательно пошёл туда, думая о своём, не обращая больше внимания на толпы отдыхающих — сторониться их стало невозможно. Парк звенел весёлыми голосами, шелестел листвой, дети с криками бегали по траве, хрустели яблоками, за деревьями и запущенными, сильно разросшимися кустами угадывались скамейки с отдыхающими. Маакорф со времён войны не любил большое скопление деревьев, и даже на широкой аллее среди толпы его так и подмывало оглянуться.

Источником музыки оказалась дискотека. Молодёжь танцевала, многие были в военной форме. Вид вражеской формы вверг зардановца в пучину плохого настроения, захотелось немедленно покинуть город. Вражеский город! Какого чёрта он сюда притащился?! Маакорф повернул обратно, но тут среди ровного гула голосов он внезапно различил один, знакомый, и остановился, как вкопанный. Этот голос два года назад он слышал в лагере партизан. Голос, который звонкой высотой тогда неприятно удивил зардановца, схоронившегося в лесных зарослях. До сих пор его обманывали тонкие шея и запястья, торчащие из слишком большой военной формы, детально рассмотреть вражеского снайпера в оптику не удавалось, и Маакорф принимал его за мальчишку. Зардановец охотился на этого пацана-снайпера, стрелял в него и ранил. Голос давнего противника удалось услышать позже, во время операции против партизан, когда зардановцы вплотную подобрались к лесному лагерю. Голос противника, которого Маакорф пометил пулей.

То, что личный враг Маакорфа — женщина, удалось понять по смеху, приглушённому привычной осторожностью, но женские высокие обертоны прорывались сквозь осторожность. Эта женщина хладнокровно забирала жизни его товарищей по оружию, его друзей, высматривая их сквозь оптику снайперской винтовки. Женщина с тонкой шеей и высоким звонким голосом, приглушённым войной. Маакорф отчётливо представил тогда, как хрустнут шейные позвонки под его ладонью…

Партизанский отряд с потерями прорвался сквозь засаду, и с ним ускользнула женщина-снайпер.

Маакорф подошёл к скамейкам сзади и тотчас разглядел знакомую тонкую шею.

Конец ознакомительного фрагмента.