Сказки О. Книга I. Магия Возвращается

Лука Мория, 2023

Когда пророчество есть, оно обязательно сбудется! И ничто в мире этому помешать не сможет. «Судьба!» – скажет кто-то. Возможно… Но всегда найдётся тот, кто запустит этот процесс: будь то глупец или просто случай. Главное – чтоб вовремя появился герой, способный восстановить баланс Великих Сил…Иван не знал, что ждёт его, когда, схватив волшебный меч, кинулся останавливать Кащея, который, превратившись в нетопыря и держа в лапах царевну Василису, бросился наутёк! Но одно Иван знал точно: магия вернулась в мир людей. И такой, как прежде, его жизнь более не будет никогда. Взмахом крыла Кащей сбил его с ног. Последнее, что успел запомнить Иван перед тем, как потерял сознание, была челюсть огромного волка, сомкнувшаяся на его теле…

Сказки О. Книга 1. Магия возвращается.

Главы 1-9

Лука Мория

Сказка — ложь, да к Истине в ней спрятан ключ на век, что в Образе и Слове сыщет Человек…

Лука Мория

Глава 1. Начало

Давным-давно, во времена совсем забытые, на Землю Боги сошли Великие! И Стало Так. Но это совершенно иная история…

Мой же сказ пойдёт о том, как в некотором государстве на Землях Славниных, в стольном граде Утичи, что стоит на перекрестии четырёх дорог, жил да был вдовий царь Павлей VII, а в простонародье просто Павлуша, и было у него две дочери.

Старшая, о семнадцати годках, Варвара-краса, словно хлыст коса! С виду кроткая, да норову строптивого!

И младшая — Василиса, в свои четырнадцать красою прославляемая, но совсем неуправляемая!

***

В кустах роз и культурного шиповника под окном царских покоев сидел Егорка, сын поварихи Малушки, с сахарным пряником в руках и тихо орал:

— Ва-а-сь-каа! Вы-хо-дии!

От его воплей птицы снялись с веток и разлетелись в недовольном цокоте голосов.

Сверху упала конфета и больно ударила по макушке.

— Ай! — заныл Егорка и потёр ушибленное место.

Васька уже почти собралась выпрыгнуть из окна, когда раздался предательский голос Егорки, который бы не услышал разве что глухой! Она пульнула в него конфетой. Планы на побег вот-вот должны были накрыться медным тазом, и уже слышны были те самые медные доспехи дневальной стражи. Она схватила сумку с едой и выпрыгнула в окно, точно целясь на невысокий куст, в котором прятался поджидающий хлопец, и приземлилась ровно за миг до того, как из-за угла вывернула охрана.

Схватив Егорку и зажав ему рот рукой, она оттащила его подальше в кусты, приказав сидеть молча и не дышать. Стража пробежала мимо. Они всё ещё сидели не шевелясь, когда Васька услышала под рукой мычание и конвульсивные подёргивания. Она убрала руку и уставилась на хлопца, глаза которого приняли нормальные размеры, а дыхание постепенно восстанавливалось.

— Я ж тебе говорила, глупый, что «не дышать» — значит дышать тихо, а не перестать дышать вовсе! Егорка! Ну сколько можно!? — злилась Васька.

Егорка хоть и был всего на год младше неё, но иногда казалось, что на все десять.

— Ей-богу! Как младенец в люльке!

Егорка попытался не разрыдаться. Но предательские слёзы крупными каплями повисли на ресницах. Он часто заморгал.

— И если реветь начнёшь — убегу без тебя!

Васька подскочила и, подмигнув товарищу, бросилась бежать в сторону леса. Егорка, не желая остаться, бросился следом с тихим воплем:

— По-до-жди-и мее-ня-я-я!

***

В это самое время царь-батюшка увещевал старшую дочь Вареньку пойти, наконец, замуж:

— Варюшка, доченька, негоже тебе целыми днями и ночами в библиотеке сиживать, книги заморские читать да тешить себя мечтами напрасными! Всё ж не дама какая учёная, а жена будущная. И годков-то ужо в самый раз, скоро все женихи сбегать начнут, ежели носом кривить будешь, — нудил царь, ходя за ней по пятам.

— Обязательно на досуге подумаю, — елейным голосом сообщила Варвара, наспех пытаясь убрать волосы в тугую косу. И, сетуя на то, что очередной сон с яркими картинками канул в Лету, грозно уставилась на папеньку из-под зелёных очей. При этом, пытаясь выставить Величество из покоев, потихоньку подталкивала его к двери.

— А ежели будешь настаивать, в окошко с горя выброшусь! — Она состроила печальную гримасу.

В этот момент они услыхали голос Егорки, хруст кустов, клацанье доспехов и поняли, что Васька опять в лес сбежала.

— И в следующий раз непременно сбегу вместе с ними. Навсегда! — сказала слезливо Варя и, выставив отца вон, захлопнула за ним дверь.

Царь стоял, уставившись на дубовый косяк, и горестно вздыхал…

«"Повезло"с дочерьми. Что тут скажешь! Все в мать пошли».

***

В дне пути от Утичей, от направления к югу, стояло царство Плутичи. Царь помер уж как годину назад, оставив после себя трёх сыновей: Мстислава, Федула и Алёшку. И наследников вроде хватало, да только на троне до сих пор никого не было.

Для того чтоб стать наследным державником, Мстиславу надобно было жениться, ибо негоже правителю без жены ходить и полукровок плодить. Но разгульный образ жизни не позволял ему приблизить сей величественный момент.

Братья Федул и Алёшка пытались урезонить старшего брата и ускорить его восхождение на трон ввиду своих собственных причин. Те самые причины в надежде быть официально представленными своими кавалерами будущему родственному монарху в очередной раз прятались за шторами залы. И то и дело поднося к носу нюхательную соль, старались не хлопнуться в обморок.

— ММ… Мусик, — молвил Федул, глядя на недовольное лицо брата, — нельзя медлить более, знать волнуется. — И, опустив глаза вниз, судорожно вздохнул, переминая в руках шапку.

Слава о неуравновешенном поведении брата облетела все земли, а его переменчивость во взглядах, вперемешку с хмельным настроением, заставляла тем паче переживать за собственные жизни.

Мусик поднял свою тушу со стула, поставил кружку с хмелём на стол и медленной крадущейся походкой стал приближаться к братьям. Те отступали к двери. За шторами икнули. Мусик остановился и прислушался… «Опять бабы!»

Его одолели тёмные мысли…

О женитьбе он, конечно, думал, вот только с выбором было плоховато. Все мало-мальски знатные дамы и их дочери из всех соседствующих земель уже побывали в его опочивальне в надежде занять тёплое местечко на троне. Что лучше всего говорило об их преданности и невинности.

Даже те две, что сейчас за шторами схоронилися, тоже успели в опочивальне побывать. Когда же поняли, что не видать им трона как собственных ушей, перекинулись на братьев, и дабы их не смущать, решено было смолчать о близком знакомстве с Величеством будущим.

Сам же Мусик втайне мечтал о любви большой и светлой, такой, как в книгах писалось и в легендах о его предках говаривалось. И была одна такая девица — Василиса ненаглядная из царства Утичи, молва о красоте которой облетела все Земли Славнины!

Вот только поговаривали, что сколь красива, столь и на язык остра царевна, на сивой кобыле не подъедешь. А прознав про «подвиги» Муськи, и вовсе его знать откажется.

О самом царь-граде Утичи тоже легенды да сказанья складывали, навеянные чудесами и невидалью…

Давным-давно у царства было иное название — Соколинки, когда два мира — мир людей и мир чуди — воедино сошлись. И заселились земли существами волшебными и… магией. От брака меж людьми и чудью — челюдь получалась разная, волшбой владеющая и виду дивного. А ежели нечисть какая рождалась, прозывали таковых нелюдями али чудиками.

На месте Утичей лес стоял дремучий, и жили в нём соколы да ястребы. И когда между Финистом — Ясным соколом и дочерью человеческой царской был заключён брачный союз, на месте леса был заложен град стольный, в котором правили потомки этих семей.

Когда же врата между мирами были закрыты навсегда и магия исчезла из этого мира, то люди потеряли свои способности, и постепенно от Соколинок осталось лишь название и пара птиц в лесу. А в прудах всё более утки селилися и плодилися. Стали местные жители разводить их забавы ради и устраивать охоту царскую на радость приезжим. С тех пор прилепилось новое название царству — Утичи.

Так за ним и стало числиться.

Но не только утками царство славилось. Считалось оно столичным в Землях Славниных. Со всех сторон света главы царств сюда съезжались совет держать да государственные вопросы решать. Заключены были всевозможные мирные договоры и указы.

Со всех концов земли прибывали торгаши с менялами и ярмарки учиняли. Процветало царство и здравствовало. А наследники считались завидной партией для супружнества.

Но было среди прочих ещё одно обстоятельство, нагоняющее страху на все земли окрестные. В тёмных глубоких подземельях дворца жило чудище волшебное силы невиданной, оставшееся после закрытия ворот между мирами чудными. Никто не знал, откуда зверь явился и почему с лица земли вслед за всею чудью не скрылся. Да вызнать никто не пытался. И проверять на силу лично — никто не решался.

Поговаривали, что, когда в царстве рождалась дочь ребёнком младшим, царь по древней традиции устраивал поединок, в котором претенденты на руку и сердце дочери должны были с этим чудищем сразиться, доказав свою готовность защищать и оберегать царевну и царство до скончания дней своих. И надо же было Василиске младшей в семье родиться! Свезло так свезло… Что невеста… Что приданное…

Главное было — уйти с поединка живым, в чём Мусик очень сомневался. Хоть и славился он своею силою, но всё более опосля кружки хмелю и всё более в спальных покоях.

Мысли роем неслись и в без того уже изрядно гудевшей голове, а тут ещё эти двое! «Жениться им приспичило! Знамо, что им приспичило. Все глаза за занавеси проглядели. Нет, чтоб по-тихому: дела любовные в покоях вечерком решать… Нее… Свадьбу им подавай! Да чтоб по закону всё!» — думал он.

–УУУ! — палец Муськи ткнул ровно промеж глаз Федулу. Тот, не устояв на ногах, от страху рухнул назад, на младшого брата, который был прижат спиной к двери и мелко трясся.

В воздухе повисла пауза. Мусик наблюдал, как ужас в глазах братьев нарастал, лица бледнели, глаза стекленели, — двери не спеша отворились, и тела медленно вывалились наружу. Одновременно в другом конце зала, за шторами, послышались охи и грохот ещё двух тел.

— Вот и поговорили.

Мстислав, подняв братьев, поставил возле стенки, поправил воротнички и пошёл прочь в свои покои. Не оборачиваясь, крикнул вслед:

— Как придумаете способ получить согласие Василиски на брак со мной, так и поговорим о делах государственных!

***

Во владениях Тьмы, в жарком пламени глубоких подземелий, томился тоской вековой Кощей Бессмертный и ждал часу, когда снято будет заклятье и великие силы зла вновь заявят свои права на Земли и Миры Светлые.

— Мой Повелитель! Всё почти готово к Вашему возвращению. Я сделал, как Вы велели. Царь от кошмаров на грани срыва, тепереча без меня и шагу ступить не может. Осталось совсем немного, и пророчество будет исполнено.

Перед троном Кощея стоял чародей Черноморд — его верный слуга и помощник.

— А что с Кладенцом? Скоро меч добудешь?

Черноморд достал из рукава карту и разложил её перед троном.

— Особого труда забрать его не составит. Заклятье, наложенное волшебником, почти разрушено. Осталось убедить Мстислава за мечом отправиться. — Черноморд гордо вскинул голову, позавидовав самому себе!

Когда люди перестали верить легендам, то, сами того не желая, выдали местоположение меча. Находился он в пещере, в глубине Дикого леса, среди болот и пней. Место было гибельным, и люди старались обходить его стороной как можно далее. Могущественный волшебник наложил на пещеру заклятье, и долгое время к мечу нельзя было и близко подобраться. Но благодаря хитрости и находчивости, а может, и просто везению Черноморда теперь это стало осуществимо.

Кощей от удовольствия заскрипел и заперебирал костяшками пальцев.

— Прелестно! Прелестно! Спасибо за работу. Можешь быть свободен покамест, до следующих указаний.

Черноморд поклонился.

— Да. Чуть не забыл, — молвил Кощей. — Как там поживает моя будущная супружница?

— Растёт цветочек Ваш аленький! Скоро уж свидитесь!

Чародей вышел из зала и не увидел, как Кощей перед зеркалом, напевая себе под нос приторно-слащавый мотивчик, нахлобучивает на макушку корону, пытаясь принять позу, достойную жениха.

Глава 2. Утро кошмаров

На окраине Утичей в ветхой лачуге жил Иван, сирота горемычная, что на службе у царя состоял и пастухом над козами числился.

От роду ему было семнадцать годков. Матушка умерла, когда ему двенадцать только стукнуло. Об отце же она никогда не говорила.

Перед смертью матушка завещала ему эту лачугу да добро невеликое, состоящее из скарбу недюжего и кулона с кольцом. В кулоне портрет бабки был написан работы тонкой, вот только кто она — мать не помнила и всё горевала об этом и кручинилась.

Вообще, с памятью у матушки проблемы были явственные. А перед смертью всё чаще провалы случались и сознание путаное.

Люди говаривали, что не из этих мест она. Но более эту тему не трогали.

Единственной ценной вещью было кольцо — золотое, с чудным синим камнем в середине. Отдавая его, мать всё плакала, кручинилась, что сына одного на свете оставляет. Мол, мал ещё, неопытен. И она не шибко приданного скопила. Но кольцо сберечь просила, не продавать, даже ежели туго придётся. Вроде как реликвия семейная.

С тем и померла.

Иван похоронил мать и со временем всё забыл. Жизнь шла своим чередом.

Вот только по ночам всё чаще одолевал его один и тот же кошмар, в котором он видел, как стоит на мосту и со всех сторон его окружает нечисть. Круг тварей постепенно смыкается, и уже когти монстров на шее ощущаются. И вдруг всё ярким светом освещается! Иван кричит и — просыпается.

Но в это утро кошмар изменился. Ему снился тот же мост, те же монстры, но руководил ими сам Кощей Бессмертный! И видит Иван, как светятся огнём глаза чудища, всё приближаясь и душу из него высасывая. Закричал Иван что есть мочи!

И вот грохнулся с кровати, продолжая орать. В ушах звенело, а перед глазами летали иссиня-чёрные искры, сгорая в золотых сполохах. Тело горело. Голова трещала.

— Чур меня! Чур!

Иван выбежал из хаты и кинулся в бочку с холодной водой.

***

Той же ночью проснулся от очередного кошмара и царь-батюшка. Нервно расхаживая по своим покоям, он пытался успокоиться. Вот уже несколько месяцев кряду ему снился один и тот же кошмар, в котором его дочь, Василисушку, уносит сам Кощей Бессмертный, и наступают в царстве тёмные дни.

Но нонешный кошмар другим явился. В нём царь увидел, как из пещеры был украден меч Кладенец, тот самый, благодаря которому все его кошмары могут явью обернуться да горем оборотиться!

Царь кликнул стражу и велел сыскать придворного чародея и срочно позвать его к себе. Только ему были ведомы все тайны грядущего, и только он знал всю правду о пророчестве.

Никто не помнил, откуда при дворе Павлея VII явился чародей Черноморд. И сам царь сказать этого точно не мог. Просто в один прекрасный день был подписан приказ о назначении Черноморда Заболотского придворным чародеем с полным жалованием и комнатой в царском дворце.

На что точно способен маг, никто не знал, но что дожди вызывал и скот заплутавший домой возвращал, — это было известно наверняка. А царь понимал лишь одно: раз чародей всё о легенде и пророчестве знает, значит, настоящим, а не липовым является. А когда тот погоду в государстве налаживать начал — и вовсе ему доверился.

Чародей не заставил себя долго ждать.

— Скажи, Черноморд, что сон мой значит? И почему в нём всё иначе?

Чародей кинул камни и после недолгого молчания произнёс:

— Ты знаешь, царь, легенда о мече не миф. И сны твои весомы. И ежели потомка Финиста не сыщем мы да не убережём меча — не миновать нам бед великих и дней тёмных!

— О горе мне! Горе! Ваасеенькааа! Как я могу отдать её в лапы чудищу?! — царь, в отчаянии держась за голову, опустился в кресло и сник.

«Ох уж это пророчество», — горестно думал он.

Когда-то давно, во времена древние и крепко позабытые, когда каждый второй рождался наделённым магическими способностями, стали люди использовать волшебство во вред да во зло друг другу. И Тьма перевесила баланс сил на Земле. Началась Великая Битва.

Однажды решил Кощей Бессмертный украсть младшую дочь царя Соколинок, Алёнушку, и сделать её своей женой. Да не успел желаемое осуществить. Откуда ни возьмись герой нежданный появился, мечом волшебным снарядился и с тёмным чудищем сразился! Поверг его навеки в подземелья до окончанья дней со всею свитой Кощеевой.

Говорят, меч был особый. Дарованный молодцу самым могущественным волшебником тех времен — Великим Вересом Пресветлым!

Царь уж было обрадовался и решил дочь свою младшую Алёнушку за спасителя замуж отдать, но тот умер на поле сражения тут же после битвы от сердечного приступа. И был тот воин из рода Плутовых, давних предков нынешнего соседствующего царства Плутичи. Опосля него сын незаконнорождённый остался. А ввиду событий печальных и отсутствия наследников официально признанный и на трон Плутичей правителем посаженный.

Перед исчезновением Кощей пообещал вернуться и взять должок — младшую дочь царя-батюшки, в седьмом колене рождённую, как только ей пятнадцать лет от роду исполнится. И этот день должен был настать через месяц, в ночь на праздник Ивана Купалы — седьмого дня месяца Травня.

Страхи со временем позабылись, и точно условий пророчества никто не соблюдал. Девицам давали больше времени на юные заботы, и о замужестве думали, только когда царевна мужа подходящего выбирала.

«Если бы токмо Верес был здесь и мог помочь», — горестно всхлипнул царь, предаваясь своим мыслям. Но волшебника след простыл после той Великой битвы. Слуга его — Прошка — остался. И вместо волшебника до конца битвы держался. Опечатаны были все порталы волшебные. Ни живая душа, ни мёртвая не могла более к Земле пробиться или обратно возвратиться.

Вот так и сгинул волшебник, а вместе с ним и магия, оставив людей без присмотра. Люди погрустили и забыли. Долго ещё ждал Прошка Вереса, каждый день приходя в жилище волшебника, но так и не дождался. К любому шороху прислушивался. На любые звуки бежал не думая. Но волшебник так и не явился.

Одиноко было Прошке одному дни коротать. Без волшбы всё казалось пустым и бессмысленным. И он втайне мечтал о друге преданном, который скрасит ему годы одиночества.

А спустя время некоторое услыхали люди вой протяжный на болотах. И, рассказав всё Прошке, вооружились вилами да копьями и на болота отправились. Каково же было их изумление, когда чудо-юдо зверя увидали — волка-оборотня еле живого. В боку рана виднелась от копья. А в глазах боль читалась и мольба о помощи.

И поняли люди, что зверь невольным пленником по эту сторону мира остался. И домой теперь ему более не вернуться. Хотели было люди от зверя избавиться, вот только Прошка вдруг последние слова Вереса перед исчезновением вспомнил: «…Уйти мне должно вскорости. Надобность великая зовёт. О сроках отсутствия не ведаю, но знаю точно, что вернусь ко времени… Много дивного исчезнет из мира этого. Трудно будет без существ Великих людям мир обустраивать, — хоть и спокойнее. Но ежели кто останется по эту сторону мира из невидали, стань заступником ему, проси пощады для него. Со временем, возможно, сгодиться ещё для службы доброй зверь этот… А ежели люди начнут противиться — скажи, Вереса наказ таков! И всё утихомирится».

Стал умолять Прошка пощадить зверя. Передал наказ Вереса. Крепка была память людей о Волшебнике Великом и о добре, что он совершал. Поверили они Прошке, и решено было чудище косматое пощадить и в подземелья царские доставить. А Прошку ответственным за зверем назначить. Людям хлопот меньше, а Прошке друг желанный.

Впрочем, чудище совсем безобидным оказалось. Тихо в углу темницы держалось. Но в руки только Прошке давалось. Он и рану лечил, и еду доставлял. А когда чудище на поправку пошло, приставили к нему охрану, а Прошке вход свободный пожизненно указом царя назначили.

Вот только иногда по ночам волчий вой слышен был. Грустный такой, протяжный. Знали люди, что в полнолуние волкам особенно одиноко. А уж этому и тем паче. Вся его родня за порогом этого мира осталась. Незавидная судьба у зверя получилась. Одному век коротать в мире чужом, в темнице сырой. Жаль-то жаль, но в друзья к зверю никто не напрашивался. И как вой слышали, так ставни на ночь покрепче запирали.

Царю же эта история выгодой обернулась. Вести о звере лютом разнеслись по всей округе. И ежели кто в царстве раздор с беспорядками учинять вздумал — грозились отдать волку на съедение! Стали обходить разбойники и воры город стороной. Царя-батюшку «Грозой» величать, а царство-государство — Неприступным почитать.

Зверь же покладистым был. Речь людскую понимал и особо проблем не доставлял. Без силы волшебной, поди, никуда. Ко всему бессмертным оказался. Или… почти бессмертным. На вид был такой же. Лишь клочья седой шерсти с годами прибавлялись. А точнее, со столетиями.

Со временем просьба волшебника сохранить зверю жизнь превратилась в миф. Который вроде как и помнили, но о чём он точно — позабыли. Зверя особо не трогали, однако и угрозой считать перестали. Но, помня о пророчестве, решено было установить традицию: выдавать замуж дочь младшую за самого смелого и отважного молодца, проверяя женихов на прочность в поединке с чудищем. Всего-то нужно было добежать до зверя, речь сказать смелую, клинок или какое иное оружие в землю рядом со зверем воткнуть. А попросту хотя бы устоять и не сбежать с поля боя.

Чудище никогда вреда не причиняло молодцам, да в принципе и не пыталось. А зрелище всегда получалось отменное!

Но каждый последующий царь помнил слова Кощея и с надеждой мечтал, что один из таких рыцарей когда-нибудь спасёт царевну от гибели и найдёт способ проклятье разрушить. Но только со временем и это пророчество в миф превратилось да быльём поросло, оставив лишь смутное беспокойство при очередном появлении зверя на турнире.

А меч Кладенец после битвы вдруг исчез сам собой. И более о нём не слыхали. Только в царских покоях в тайном месте находился свиток, невесть откуда взявшийся и свойства меча описывающий, ибо сокрушить он мог Пророчество: «…И пока спрятан меч — Кощей в заточении томиться будет и силам зла его не выбраться оттуда. И бесполезен меч в руках простого смертного. Лишь Финисту — Ясному соколу эта сила под стать. Вот только в этом мире его не сыскать. Но ежели попадёт тот меч в неверные руки и обагрится кровью существа из мира чуди, падёт тогда Великое Заклятье и силы Тьмы подымутся наружу, неся с собой лишь мрак и стужу…»

Царь всё более кручинился. Что-то нехорошее снедало его изнутри. Чувствовал он, что на сей раз пророчество может сбыться.

— Полно тебе, царь. Хватит горевать. Я тебе пустырничку заварю, вмиг все печали растают, словно их и не было! — елейным голосом молвил Черноморд. — Есть способ, как Судьбу обмануть, — дело верное!

И сев подле царя, заговорщически зашептал:

— По пророчеству Кощей вернётся за девой невинной. Но ежели выдать замуж её в день пятнадцатилетия да мужней женой сделать, то изменится главное условие пророчества, и оно более никогда не сбудется. И Кощей навсегда в подземельях останется.

Царь воспрянул духом. У него возник план! Взяв слово с чародея о молчании, он принялся за дело.

Чуть рассвело, он влетел в покои старшей дочери.

— Варька, подымайся! Кому говорю!? — Царь схватился за конец одеяла и попытался стянуть его с сопротивляющейся дочери.

— Батюшка! Какой петух тебя спозаранку клюнул, что ты ор учинил ни свет ни заря!? — натягивая на себя одеяло обратно, злилась Варька.

— В последний раз пришел спросить, быстро отвечай мне — ты выйдешь замуж али нет?! — Дочь в недоумении хлопала глазами. — Отвечай немедленно!

— Ни. За. Что! Дай поспать! — И царевна, зарывшись в подушки, дала понять, что разговор окончен.

— Как знаешь… Как знаешь… — он улыбнулся в усы. — Супротив воли твоей пойти не могу. Придётся принимать решение самому.

И царь, хлопнув дверьми, вышел из опочивальни непослушной наследницы.

— Стража! Собирай всю знать придворную! Оповести людей в округе, что царь с Указом выйдет на досуге! Всех жду на площадь пополудни! И дочерей моих вы не забудьте! — услышала Варька громогласный голос батюшки.

***

Василиса бежала по полю и во весь голос что есть мочи звала Финиста. А над ней высоко в небе кружит чудище крылатое. Зовет она Финиста, дозваться не может. И подлетает к ней упырь и уносит в когтях своих в дали тёмные…

Василиса проснулась от собственных рыданий. Быстро утерев слёзы, пока никто не увидел, она, наспех одевшись, вышла на балкончик. Светало…

Она залюбовалась рассветом. Ей нравилось утро. И зорька алая. И солнышко ласковое. И то, как всё преображалось с первыми лучиками света. А ещё она надеялась и всей душою верила, что новый день принесёт ей любовь, о которой она так долго грезила, и наконец появится суженый, о котором она так давно мечтала.

Вообще, в их роду с любовью были нелады. Когда-то жених её пра-пра-…бабки умер от сердечного приступа перед самой свадьбой, другой утонул, купаясь в реке, кажется, а ещё одного комар укусил, да малярийным оказался, — жених так и не оправился. И выходили девицы всё не по любви да не по любви… А тут ещё чудище всех мало-мальски красивых распугало! И задумали они с Варькой выйти замуж только за любимого. Но здесь тоже не всё как у людей получается.

Старшая-то, начитавшись книг про страны дальние, мечтала увидеть их наяву, и в этом ей должен был помочь рыцарь на коне белом али на ковре-самолёте непременно, который умчит её в эти самые страны!

А у Васьки и того хуже мечта была.

Досталось ей в наследство от матушки золотое пёрышко красоты невиданной. Переливалось всеми цветами радуги. А когда в руки его возьмёшь — так сразу теплее становится да на сердце жарче. А вокруг будто светлее даже!

Говаривали, что это перо птицы невиданной, что раньше в местах этих обиталась, и матушка верила, что оно принесет Василисе счастье и любовь заветную. Васька слышала рассказы о Финисте — Ясном соколе, о красоте его великой, равно как и об отваге. И каждую ночь клала пёрышко под подушку и желание загадывала, смотря на звёзды ясные, чтоб явился Финист и унёс её с собой за тридевять земель в тридесятое царство…

Очнувшись от мечтаний, она наспех собралась и побежала в конюшни.

Там и застал её царь-батюшка как раз в тот момент, когда она кобылу украсть пыталась да тайком оседлать и в лес ускакать.

При виде Василисы на сердце Павлуши потеплело. «Ну вылитая мать!» — думал он про себя, украдкой рассматривая дочь.

Глаза, словно озёра синие! А волосы русые в тугую косу затянуты, что ниже пояса лентой да жемчугами прибраны. А улыбнётся ежели, так солнце пред её улыбкой меркнет! И доброты она невиданной и умна не по годам! Вот только строптива и своенравна слишком. Сладу никакого!

«Эх! Вся в мать».

Царь приблизился к дочери:

— Кхе, кхе, — он кашлянул, давая понять, что она не одна. — Вась, а Вась, ты енто куда собралась ни свет ни заря? Ещё и Звёздочку снарядила? — мягким голосом молвил царь, подойдя к кобыле и гладя её по загривку. Лошадь благодарно фыркнула.

Дочь удивлённо заморгала. То, что стража за ней по пятам бегала, — это понятно. Но чтобы сам папенька спозаранку — и в конюшни! Это новость! Видать, что-то серьёзное привело его сюда.

У царя от предстоящего разговора на душе кошки скребли, но отступать он не мог. Ей же во благо. Когда-нибудь простит, ещё и спасибо скажет.

— Так я, того… прокатиться хотела… на зарю полюбоваться да кобылу заодно прогулять. Застоялась она ужо в конюшне без делу.

Румянец предательски обагрил и без того румяные щёки. Отец улыбнулся и погладил её по волосам.

— Ну, собственно, я не ругать пришёл и скандалы чинить. Поговорить хотел с тобой малость. Весь в раздумьях всяческих с утра маюсь. Вот решил совета мудрого и свежего узнать. Так сказать, мысли кровью молодой разбавить. Стража! Оставьте нас ненадолго.

Васька напряглась. Когда это отец совету ейного просил, ещё и в мудрости жаловал?!

Они оставили Звёздочку и не спеша шли по проходу.

— Скажи, Василисушка, если бы ты царём была и на тебе лежало бремя правления и забота о целом царстве, что бы ты выбрала: жизнь как тебе сердце велит али то, что для царства лучше будет?

Васька задумалась.

— Конечно, жить по сердцу радостней, но обязанности есть обязанности. И коли от меня будет зависеть судьба не только моя, но и государства целого, то и поступлю я так, как будет для всех правильнее и всеобщими благами велено!

Царь улыбнулся. «Молода, а уже мудра!»

— Тогда ты меня поймёшь и не осудишь строго. Грядут дни тяжёлые. И принял я решение непростое. Дабы защитить вас и царство, сегодня намерен огласить Указ я Царский. И прошу тебя явиться своевременно. На смотровой балкон к полудню приходи и всё узнаешь непременно.

Царь грустно улыбнулся дочери и, погладив её по щеке, ушёл.

Глава 3. Царский Указ, или Всё, что ни делается, всё к лучшему

Весть об указе разлетелась во все стороны с быстротой молнии. И к полудню под балконом царской площади собралось всё население Утичей.

Люди топтались на месте, тихо перешёптываясь. Указов не издавалось много лет, и в царстве вроде всё шло ровно и гладко. И ежели царь с указом новым к народу вышел — не к добру это. Ох, не к добру…

В означенный час на балкон явился царь в сопровождении свиты. Глашатай протрубил в рог, и все смолкли.

Васька еле успела вовремя вернуться из лесу и теперь что есть мочи летела к балкону, пробираясь тайными ходами. Впереди уже виднелись ступени, выходящие на балкон, и лицо батюшки с поднятой к людям рукой в усмиряющем толпу жесте. Она остановилась и почти отдышалась, когда услышала голос царя.

— Жители царства Утичи! Вы знаете, что моя семья всегда верой и правдой служила во благо добра и справедливости! И нами всегда принимались самые правильные, хотя порой и сложные решения, касаемые безопасности и процветания как каждого в отдельности, так и царства в целом. И сегодня мною принято ещё одно решение во имя всеобщего блага. Ввиду сложности и временной неопределённости не могу раскрыть подробностей. Но, по некоторым источникам, стало ясно, что грядут времена тёмные и враг, доселе невиданный, собирает войско на захват Земель Славниных. И пусть наши воины славятся отвагой и доблестью, но, вот уж много лет находясь в мире и ладу, мы не пополняем ряды молодцев. И случись беда, и враг у ворот явится, нечем будет нам отпор дать. Не готовыми удар принять окажемся.

Он выдержал паузу и продолжил:

— С болью в сердце далось мне это решение, но иного пути не вижу я…

Как вы знаете, по закону рода нашего не волен я старшей дочери мужа искать, и ввиду того, что покамест замуж она не собралась, вынужден я прибегнуть к древней родовой традиции, по которой в день шестнадцатилетия младшей царской дочери устраивается поединок с чудищем великим. И самый смелый и отважный рыцарь, устоявший пред силой зверя, становится мужем царевны. А отличившиеся в поединке воины становятся нашими союзниками на долгие лета.

Теперь же, когда враг может объявиться в ближайшее время, я с горечью сообщаю, что вынужден провести поединок и выдать замуж дочь свою младшую, Василису Прекрасную, раньше сроку положенного, в день её пятнадцатилетия. Самый достойный получит в жёны царевну и полцарства в придачу, и я надеюсь, что ряды наших молодцев пополнятся доблестными богатырями из рода бравых воинов.

На площади стояла гробовая тишина…

— Итак, глашатаи! Разнесите по Землям Славниным весть о том, что Его Царское Величество, Павлей VII, Правитель Стольного Града Утичи, сим Указом Царским повелевает: всем желающим молодцам царской крови — просим вас явиться ко дворцу седьмого числа месяца Травня, в день пятнадцатилетия царевны Василисы, и сразиться в поединке с чудищем заморским за право руки и сердца царевны. В тот же день свадьба будет сыграна! И самый смелый и отважный станет ей мужем зваться и получит полцарства в придачу.

Накануне поединка, вечером, будет пир устроен на развлечение, где каждый прибывший воин будет лично представлен невесте будущей — на обозрение.

Тишина давила на горло. Царь смолк и опустился в кресло, увидев боковым зрением, как убегает прочь Василиса, а по лицу Варвары ручьём текут слёзы.

Только Черноморд, спрятав лицо в капюшоне, злорадствовал.

Пророчество сбывалось…

Иван, стоя поодаль в толпе, слышал всё, что случилось на площади. Что-то нехорошее шевельнулось внутри. Предчувствие закралось в сердце. Он подумал о царевне. Жаль её стало горемычную. Хоть и слыла она в народе строптивою, но любили её люди и добрым словом о ней отзывались. Не заслужила она судьбы такой вот несправедливой!

Что ж. Видать, доля такая…

Васька бежала по коридорам обратно из дворца. Сердце бешено колотилось. В ушах звенело. Слёзы застилали глаза. Эхо гулко вторило её стучащим каблучкам в такт…

«Да за что ж это он со мной так?!!»

Она влезла в потайной лаз, отворила засов и по подземному тоннелю выбралась на волю.

Лес встретил её тишиной, словно сочувствовал её горю. Тропинка петляла среди высоких берёз и сосен. То и дело встречались заросли дикой малины и ежевики. Подбежав к одинокому кусту смородины, который особливо стоял в сторонке от остальных, бочком прижавшись к берёзке, она скрылась под ним, дав волю слезам.

Нарыдавшись вдоволь и приведя чувства в порядок, стала размышлять.

«Не мог отец так поступить с ней. Все знали, что поединок всегда был шутошный. И жених был выбран по сердцу. Остальных молодцев приглашали просто для видимости. А теперича что ж получается: не видать ей любимого во веки вечные? Стать женой какого-нибудь мужа незнакомого придётся?! Да ежели повезет, то молодого и не уродливого!?

Нет! Не бывать этому! Отец погорячился, видимо. И впрямь что-то серьёзное стряслось, раз он впопыхах такое решение принял. То-то спозаранку со странным разговором в конюшни пожаловал. Вот ежели узнать бы, отчего всё случилось, так может, и решение другое сыщется, лучше нынешнего…»

И Василиса, утерев нос, решила сходить к отцу и поговорить с ним напрямую.

«Пусть попробует отвертеться! Не пойду замуж! Убегу! Али в скит уйду таёжный за перевал Змеиный, к волхвам-странникам, где даже самые смелые воины искать меня не осмелятся!»

И приняв серьёзный вид, пошла обратно во дворец.

На ватных ногах она добрела до покоев.

Навстречу ей Варька кинулась! И бросившись на шею, зарыдала в три ручья горючими слезами.

Она рассказала свой утренний разговор с батюшкой и всё причитала, что из-за её глупостей случилась эта беда:

— Кабы знала я, что батюшка задумал, — ввек бы не согласилась на такие условия! Любому бы его требованию подчинилась и тебя спасла от доли незавидной.

Васька гладила её по волосам и успокаивала:

— Ну что ты, Варюшка. В том нет твоей вины, что батюшка решение такое принял. И при всём желании выбрать мужа любимого — ещё не означает, что и самого сильного. Вот ты как бы выбирала? По любви! А как силу-то проверишь? До времени нет такого способа. Они все с виду смелыми кажутся, а как на деле, так при первой же возможности подле себя воинов ратных ставят да ими же и прикрываются! А поединки меж ними всё дружеские. С них и толку никакого. Но дабы не оставить мне выбора, он отказ твой устроил. Хотя и твоё согласие ничего бы не решило. Ибо поединок со зверем только для младшей в роду устраивается. И участь эта неизбежна.

И теперь вот, стало быть, это я оказалася. И выбора мужа по любви мне не осталося…

Ты же знаешь, что отец никогда не причинит нам зла. И ежели принял такое решение, значит, и впрямь беда в дверь стучится. Поговорить с отцом должна я. Всё разузнаю и переубедить постараюсь. Выход есть всегда! Найти его я попытаюсь.

Варька, утерев слезы, смотрела на сестру и в который раз дивилась её мудрости. Спокойна-то как, собрана. Вот кто был бы хорошим правителем для Утичей на смену царю! Любого мужика за пояс заткнёт смелостью и напором. А рассудительности в ней и здравомыслия иногда поболее, чем у папеньки. Не зря её за острый язык придворные счетоводы да воеводы не потчевали.

Варька поцеловала сестру и, пожелав ей удачи, удалилась.

***

Василиса вошла в покои отца. В камине потрескивали яблоневые поленья, источая тонкий аромат и освещая комнату неярким, но уютным тёплым светом.

Отец стоял у окна и с грустью смотрел на зажигающиеся в ночном небе звёзды, держа в руках медальон с изображением жены. Во всём его виде чувствовалась усталость, словно какой-то тяжкий груз тянул его вниз. Он казался слишком одиноким и подавленным.

У Василисы сердце страданием изошлось, и она, позабыв о всех обидах и горестях, подлетела к отцу и обняла его со всею силою!

Отец совсем сник. По щекам текли слёзы.

— Ты прости меня, родная. Не уберёг тебя я, дурень старый. Не мил мне совсем указ нынешний. Но выхода другого не вижу я. Из любви своей к вам все мои старания. Защитить вас с Варварой хочу, да тебя поболее. Оградить от беды грядущей, неминуемой. А жених… Уж коль храбрым окажется, значит и сердце у него сильное. А там, глядишь, и до любви недалече.

Васька молча слушала. «Чего-то отец недоговаривает…?»

— Батюшка. Скажи правду! Даже если речь пойдёт о страхе лютом, о днях последних — всё равно скажи! Уж если принял решение за меня, то хотя бы объясни, отчего судьбу мою предрёк да изменить удумал. Вместе поразмыслим. Может, что и изменить получится. Я в твоей мудрости не сомневаюсь и любую твою волю приму как должное. Но ежели выход есть — без бою не сдамся!

Она приняла горделивую позу и заглянула отцу в глаза. И словно душу ему наизнанку вывернула.

Не хотел он говорить ей правду, да отказать не смог. И, взяв с неё клятву хранить в тайне ото всех то, что услышит далее, попросил стражу призвать Черноморда.

— Много лет назад, — начал царь, — мир был другим. И название у царства тоже. И правили в нём совсем иные правители…

Васька не верила своим ушам! «Так значит, это правда?! Правда! И Финист существует! Права была матушка насчёт пёрышка. А значит, всё ещё есть надежда!»

В опочивальню вошёл чародей и тихо склонился в поклоне:

— Ваше Величество… Сударыня…

В уголках его губ застыла злорадная ухмылка при виде напуганной царевны и убитого горем царя.

Васька, заметив это, постаралась отогнать от себя тревогу. «Все маги слегка"того"! А этот так особенно».

Чародей, заметив это, скрыл эмоции и натянул поглубже капюшон.

— Черноморд, прошу тебя, расскажи легенду о Кощее моей дочери. Да без лишних вопросов. Уж тайну сохранить сможет пуще твоего!

И маг принялся за рассказ, вставляя в него, словно колья в частокол, зловещие подробности. По мере продолжения Ваське всё хуже делалось, а когда речь дошла до обещания Кощея вернуться за ней, она уже рыдала в голос.

Тут ей вспомнились недавние кошмары, и она поняла, что даже если Финист и появится, то не успеет спасти её от лап Кощеевых. Ибо магия в эти места явится с опозданием и именно в тот момент, когда Кощей унесёт её в свои подземелья.

От дум и рыданий оторвал отец, который крепко прижал её к себе и, недобро зыркнув на Черноморда, стал убаюкивать. Василиса успокоилась. Она поняла, что тот, другой вариант, напрочь отсутствует и отец выбрал правильное и единственно верное решение.

— Я сделаю так, как ты говоришь. И теперь знаю, что твоё решение было мудрым и обдуманным. Я помню наш утренний разговор в конюшне. И долг свой исполню.

Поцеловав отца, Василиса развернулась и, кивнув чародею, вышла.

— Что ж, — с выдохом молвил царь, — теперь всё решит поединок. И я надеюсь, волшебник, что ты окажешься прав и пророчество исчезнет навсегда.

Царь жестом отпустил мага, а сам рухнул в кресло у камина.

Чародей поклонился и вышел. В глубине своей чёрной души он уже праздновал победу!

***

Мстислава разбудил стук в дверь. Похмелье ещё давало о себе знать, и удары о дерево отдавали в голове, словно барабанная дробь. Он накрыл голову подушкой. Не помогло. Стук повторился.

— Кого там черти принесли в такую рань!? Уйдите с глаз моих долой, иначе догоню — убью!

На минуту воцарилось гробовое молчание, а потом послышался тоненький писклявый голосок брата:

— Муся… э…э…это я… Федулка. С хорошими новостями прибыл. Ей-ей!!!

Рядом в кровати что-то зашевелилось. Потом часто задышало, а потом заикало. Следом показалось раскрасневшееся личико будущной невестки, чей жених сей час пороги обивает.

Вчера на вечере зашла по-родственному побалакать и о свадебке словечко замолвить, да вспомнились им былые шалости, и решили они связи родственные скрепить ещё крепче — напоследок, так сказать, в качестве прощального жесту!

Кто ж знал, что этот самый жених с утреца заявится!?

Девица спряталась за массивной шторой, и чтобы ик не слышно было, Муська ей подушку дал — рот прикрыть.

— Смотри мне, стой там, как мыша! Тише воды ниже травы. Иначе не видать тебе супружника как своих ушей! — стращал её Мусик.

Он открыл засов, и в комнату ввалились братья под напором кучи стражников, которые с выпученными глазами уставились на него, озираясь по сторонам.

— Ты чего так долго? Мы ужо подумали, что ты того…

— Чего того?.. — не понял Мусик.

— Ну, того… — И брат, прищелкнув зубами, указал глазами вверх.

— Чего? Я? — побагровел Мусик.

— Ну… того… от-тошёл… — Брат старался не смотреть ему в глаза. — Прихворнул чем или того хуже. Одним словом, плохо тебе…

— С чего вдруг забота такая — а!? Вы же спите и видите, как меня поскорее на тот свет отправить!

— Да ну что ты! Бог с тобой! Мы тебя гораздо б…ближе видеть желаем, на троне да с супружницей. Ведь окромя тебя за честь роду и постоять некому! Я всё больше по наукам ведаю, а Лёшка по искусствам. А тут бой предстоит вскорости, а ты хандрить удумал!

— Бой, говоришь? И это — радостная новость?! У-бью!

— Ой, не горячись, послушай только. Бой-то не бой, всего лишь поединочек малёёёханький! Да и тому одно название. За право руки и сердца царевны Василисы твоей ненаглядной. О седьмом дне месяца Травя намечен. В день рождения царевны. И танцы там будут с вечера, гулянья всякие. Чем не радостная новость?

Мусик застыл как вкопанный. Послышался ик. Федул обернулся по сторонам.

«И чего это Муська разикался? Может, от страху? — подумал он. — Не… Послышалось».

Мусик медленно опустился на кровать и потребовал подробностей. К окончанию рассказа в голове прояснилось. А в желудке заурчало.

— Призвать ко мне придворных чародеев! Да побыстрее! А теперь все вон!

Федулка поклонился и краем глаза заметил у кровати башмачок, расшитый серебряной тесьмой. Он украдкой глянул на занавеску. За ней что-то шевелилось и мелко дрожало.

Он улыбнулся: «Ну надо же! А башмачки как у моей Стешки! А у нас-то с братом вкусы схожи! Видать, тоже кого-то из знати притащил! От того и недоволен, что потревожили. Ай да, Мусик, ай да плут!»

И он, подмигнув брату, удалился.

«Нервный тик, что ли?» — подумал Мусик, глядя, как у брата глаз задергался. Но додумывать не стал, мысли уже неслись в другом направлении.

Он радостно потирал руки. Утро задалось.

За занавеской послышался грохот тела.

«Ну вот. Опять обморок. У — бабы!»

***

Чародеи собрались в приёмной зале и уже с полчаса ждали появления Мстислава, нервно расхаживая с места на место. Каждый старался придать своему образу напыщенный и таинственный вид, дабы оправдать звание волшебника. Маги изрядно нервничали, не понимая, отчего Мусик их разом собрал, ещё и в столь ранний час, что было ему несвойственно, ибо «ранний час» у него начинался с полудня, благодаря чему и их «утренний час» начинался тогда же. Но то жалование, которое они получали при дворе, стоило «некоторых» неудобств.

С исчезновением магии и чародеи тоже исчезли. И за любое мало-мальское проявление волшбы предлагалась щедрая плата. Люди хотели знать своё будущее, стать богаче, красивее, моложе и готовы были поверить в кого угодно. Появилась куча плутов и мошенников, выдающих себя за знахарей, ведунов, астрономов и кудесников. И чародеем стало быть не только модно, но и очень выгодно. Особенно ежели повезёт и в придворные чародеи попадёшь на полном окладе и содержании.

У Мусика таких вот ведунов был целый штат ввиду того, что страх в нём имелся о судьбе рода своего, о своей в частности. Он был наслышан о несчастной судьбе предков своих, о мужчинах, погибающих в расцвете сил. Говорили, что это некое проклятье, которое наслал Кощей на род их, когда в подземелье сгинул. Но подробностей — отчего, что и как — никто не знал.

Поэтому когда в поле зрения появлялся какой-нибудь новоявленный «чудесник» да начинал рассказывать о прекрасной и долгой жизни царевича, то сразу же попадал в штат придворных чародеев, становясь либо придворным звездочётом, либо травником.

Мусик влетел в залу.

— О, великие маги! Пришло время, когда я как никогда нуждаюсь в вашей помощи! Вы наслышаны о предстоящем поединке за право руки и сердца царевны Василисы. И я намерен победить в нём. На кон поставлена честь нашего царства и моя в частности! Какие будут предложения? Что звёзды говорят? Внесите ясности!

Повисла тишина. Чародеи натянули пониже капюшоны и тихо пыхтели себе под нос.

— Это что ж получается? Я вас для мебели здесь держу? Али задарма царское имущество разбазариваете?!

Он багровел. Маги сбились в кучку, тесно прижимаясь друг к дружке.

— Ппозвольте…-с мне сказать? — молвил один из самых молодых и амбициозных магов, который, выпучив глаза, смотрел ими куда-то вдаль, не мигая, отчего глаза слезились и краснели. — Вижу я, что царевна без боя навстречу вам выбежит, сраженная вашей красотой, и в объятия к вам бросится! И тем самым исход турнира будет предрешён.

Муська от удивления выгнул бровь. Насчёт красоты — это да! Девицы его любят!

«Надо бы смолы найти, пожевать чуток, а то запах изо рта как от позавчерашнего ужина. И кафтан во шве припустить, а то с пузом как-то негоже», — думал он. Но насчёт того, что царевна сама к нему на шею кинется, он очень сомневался…

Маги оживились. Второй запел пуще прежнего и предложил зелья сварить приворотного на случай, ежели царевна влюбляться в него передумает. Третий посоветовал порошку сонного в воду к конкурентам подсыпать.

И тут он услышал голос чародея, совсем недавно на службу нанятого. Тот стоял обособливо, в сторонке ото всех магов, то ли стеснялся ещё, то ли побаивался.

— Ежели пойдёшь неподготовленным, без знания нужного — не одолеть тебе зверя лютого. А коли хочешь целым да невредимым остаться и не помереть в расцвете лет, как предки твои, средство волшебное сыщи, что жизнь тебе сохранит и от зверя поможет навсегда избавиться.

Мусик побледнел.

«Откуда ему известно о предках моих? Это же тайна семейная!»

— Как твоё имя, маг, подзабыл я?

— Беломор, Ваша Светлость. Я здесь новенький. Из заморских, стало быть, не тутошний. Вот и не запомнили.

— Все вон! А ты останься.

Чародеи, кто с облегчением, кто с ненавистью, зыркнули на конкурента и удалились. Мусик еле дождался, когда за последним из магов закроется дверь.

— Откуда знаешь про проклятье родовое? И что значат слова твои о поединке и средстве волшебном?

Черноморд, изображая скромность, отвёл глаза вниз и поклонился, тихо прыснув со смеху от самого себя. «Беломор!» Ещё один дурень повёлся на его фокусы.

Легко было попасть к Мусику в штат придворных олухов и выдать себя за светлого мага-астронома-предсказателя и целителя в одном флаконе. Главное теперь — Мусика на поиск меча уболтать и Кощея из подземелий вытащить.

Обещал тот в качестве платы сделать Черноморда наместником своим над миром людским. А что да самого Кощея, то какая разница кому служить: добру или злу!? Когда есть деньги и власть, чего желать ещё надобно?!

И Черноморд принялся изображать всего из себя прорицателя великого, рассказав в красочных подробностях, как померли предки Мусика. И во всём, мол, виновато чудище проклятое! Но есть способ с ним справиться, только отваги и мужества требует. И ежели Мусик готов на подвиг отправиться, то так и быть, маг поможет ему от чудища избавиться.

Перспектива разрушить проклятье и получить в жёны Василису вскружила голову.

— Ну давай. Выкладывай. Что делать надобно? — Мусик сел за стол и указал магу место рядом с собой.

— Есть меч древний, Кладенцом зовущийся, — вещал маг. — Меч тот особый. Волшебный. Когда-то тем самым мечом ваш предок исход боя с Кощеем предрешил, загнав его навеки в подземелье. И ежели тот меч достать и зверя им всего лишь чуточку ранить, чтоб меч в крови обагрился, то снято будет с рода вашего проклятье и чудище сгинет на веки вечные! И Василиска с Утичами в придачу вам достанется.

По счастливой случайности знаю я, где меч тот спрятан и как его заполучить. Говорю вам, дело пустяшное! Но ходу за ним три дня в одну сторону. И ежели вам, Сударь, угодно будет его достать да к поединку успеть явиться, то выходить нужно завтра поутру.

Конец ознакомительного фрагмента.