Хорошие жены

Луиза Мэй Олкотт, 1869

«Хорошие жены» – продолжение семейной саги, повествующей о судьбах четырех сестер Марч. Маленькие девочки выросли и незаметно превратились в элегантных леди. Каждая сестра идет по своему жизненному пути: Мэг собирается замуж за Джона Брука, Джо планирует стать известным писателем, Эми мечтает путешествовать по Европе и писать картины, а Бет хочет остаться дома и жить спокойной жизнью. Сестры сталкиваются с испытаниями взрослой жизни, но, несмотря на разные пути, сообща преодолевают трудности и находят свое счастье.

Глава третья. Муки творчества

Нужно немало времени, чтобы научиться отличать талант от одаренности, особенно если ты молод и честолюбив, и Эми познавала различие путем долгих мытарств. Принимая увлеченность за вдохновение, она кидалась на все виды искусства с юношеским рвением. «Куличики» она давным-давно забросила и посвятила себя не менее прекрасному делу — рисованию тушью. Она проявила столько вкуса и мастерства, что ее изящные работы не только радовали глаз, но и приносили прибыль. Однако Эми, быстро перетрудив глаза, принялась с неменьшим пылом выжигать по дереву. Пока это увлечение не прошло, семья жила в вечном страхе пожара — в доме с утра до вечера пахло горелым, из сарая и чердака пугающе часто валил дым, а раскаленный докрасна выжигатель нередко валялся где попало. Ханна всегда держала у кровати ведро воды и колокольчик. Эми бралась за любую работу: на обратной стороне доски для раскатывания теста появилось лицо Рафаэля^[9], на крышке пивного бочонка — голова Бахуса^[10], крышку сахарного бочонка украсили поющие херувимы, а многочисленные доски с неудавшимися жанровыми сценами шли на растопку.

Обожженные пальцы заставили Эми перейти от огня к маслу, и она полностью посвятила себя живописи. Подруга художница отдала ненужные палитры, кисти и краски, и Эми самозабвенно малевала, производя на свет пасторали и морские пейзажи, невиданные ни на суше, ни на море. Уродливый рогатый скот собрал бы толпу зевак на любой ярмарке, а корабли кренились так, что при виде них стало бы дурно даже бывалым матросам — если те сразу не умерли бы от смеха при виде полного пренебрежения правилами кораблестроения. Смуглые мальчики и темноглазые мадонны были неудачными копиями Мурильо^[11], маслянистые коричневые лица должны были напоминать Рембрандта^[12], пышногрудые женщины и опухшие младенцы — Рубенса^[13], а репродукция Тернера^[14] представляла собой синее грозовое небо с оранжевой молнией, коричневым дождем и сиреневыми облаками с красным пятном посередине, которое могло быть солнцем, буйком, шляпой или королевской мантией.

Затем последовали портреты углем, и странные болезненные лица домочадцев, похожих на изможденных шахтеров, украсили стены. Карандашные наброски выглядели гораздо лучше, и сходство явно наблюдалось — локоны Эми, нос Джо и глаза Лори были единогласно признаны «замечательными». Затем Эми вновь вернулась к глине и гипсу, и фигурки соседских кошек быстро заполонили дом, падая со всех полок на головы обитателей. В качестве моделей приглашались и дети, однако они мало смыслили в творчестве и иногда отпускали бесцеремонные замечания, которые совсем не нравились мисс Эми, вследствие чего она прослыла среди маленьких гостей злюкой. Упорные поиски себя в искусстве внезапно прервал несчастный случай, ненадолго охладивший ее пыл. Поскольку никто больше не соглашался позировать, Эми решила вылепить собственную ножку, и в один прекрасный день раздался нечеловеческий крик и грохот. Все бросились на помощь и застали молодую поклонницу искусства прыгающей по беседке — одна ее нога находилась в ведре с гипсом, который неожиданно быстро затвердел. Нога была спасена с большим трудом и небольшим риском (Джо, которая не могла перестать смеяться, случайно поранила Эми, слишком глубоко погрузив в гипс нож), однако этот вид искусства запомнился Эми надолго.

После этого Эми ненадолго успокоилась, а затем ее захватили пейзажи. Она ходила вдоль реки, по лесу и по полю в поисках красивых видов и мечтала о римских развалинах. Она без конца простывала, сидя на мокрой траве, чтобы запечатлеть «чудную композицию», состоящую из камня, пенька, целого гриба и поломанного коровяка, или «очаровательную группу облаков», которые походили на обычную перину. Не заботясь о цвете лица, солнечными днями Эми сидела в лодке на реке, изучая игру света и тени, и заработала морщинку на лбу, пытаясь найти правильный угол зрения или как там это называется.

Если Микеланджело^[15] прав, и гений — это вечное терпение, то Эми явно претендовала на сей божий дар, поскольку шла вперед, невзирая на трудности, неудачи и бедствия, твердо уверенная, что когда-нибудь она сотворит нечто великое.

А пока этого не случилось, она решила постигать другие премудрости и быть красивой и образованной женщиной, даже если не получится стать великой художницей. Здесь она гораздо больше преуспела, поскольку принадлежала к счастливицам, которые умеют нравиться без особых усилий, повсюду находят друзей и идут по жизни столь легко и непринужденно, что менее везучим созданиям кажется, будто они просто родились под счастливой звездой. Эми нравилась людям еще и потому, что, помимо прочих достоинств, обладала тактом. Она интуитивно догадывалась, что прилично и как принято, точно знала, что и кому сказать, делала то, что было и к месту, и ко времени, и так хорошо владела собой, что сестры говорили: «Эми можно хоть сейчас отправлять ко двору, она не растеряется!»

Эми втайне мечтала пробиться в «высшее общество», слабо отдавая себе отчет в том, что оно исповедует весьма низменные ценности. Эми желала иметь деньги, положение, светские таланты и элегантные манеры и восхищалась теми, кто всем этим обладал. Она не отличала плохого от хорошего и еще не поняла, что есть другие качества, заслуживающие большего уважения. Эми помнила об аристократическом происхождении и взращивала в себе соответствующие вкусы и предпочтения, чтобы, если представится возможность, занять законное место в свете.

Друзья называли ее «ваша светлость», и в душе она действительно была настоящей леди, однако ей еще предстояло понять, что за деньги не купишь утонченности, высокое звание не гарантирует благородства, а хорошее воспитание поможет преодолеть любые трудности.

— Можно тебя кое о чем попросить, мама? — как-то начала Эми, с таинственным видом входя в комнату.

— О чем же, милая? — спросила мама, в чьих глазах статная девушка все еще была ее «малышкой Эми».

— Класс живописи распускают на следующей неделе, и я хотела бы пригласить девочек в гости, пока они не разъехались. Они мечтают увидеть реку, сделать набросок сломанного моста и срисовать пару картинок из моего альбома. Они были очень добры ко мне, и я за многое им благодарна. Они все богатые, а я бедная, но они относятся ко мне как к равной.

— А почему им относиться иначе, дорогая? — насторожилась миссис Марч.

— Ты и сама знаешь! Разница очень даже ощущается! Но не надо хохлиться, как заботливая наседка, защищая дитя от других птиц. Я еще превращусь в лебедя, как тот гадкий утенок — вот увидишь! — улыбнулась Эми — она была жизнерадостна по натуре и умела надеяться на лучшее.

Миссис Марч рассмеялась, уняв задетую материнскую гордость, и спросила:

— Ну, мой прекрасный лебедь, каков же твой план?

— Приглашу девочек на ланч на следующей неделе, покажу красивые места, может быть, прокатимся по реке, устроим маленький художественный праздник.

— По-моему, вполне выполнимо. Что ты хочешь подать на ланч? Пирожные, сэндвичи, фрукты и кофе, полагаю, этого достаточно?

— Нет, что ты! Непременно нужен говяжий язык, курица, французский шоколад и еще мороженое! Девочки привыкли к таким вещам, и я хочу, чтобы мой ланч был изысканным и соответствовал их уровню, хоть я и должна зарабатывать на жизнь, в отличие от них!

— Сколько будет дам? — спросила мама более серьезно.

— В классе человек двенадцать — четырнадцать, но придут не все.

— Господи помилуй! Придется нанимать омнибус!

— Что ты, мама! Будет не больше шести — восьми девочек, я возьму коляску или позаимствую у мистера Лоренса шар-баран (так Ханна называла шарабан^[16]).

— Это очень дорого, Эми!

— Не очень! Я посчитала и оплачу сама.

— Послушай, дорогая, раз девочки привыкли к роскоши, мы их ничем не удивим, даже если очень постараемся. Разве им не будет приятно испытать более скромные радости — хотя бы ради разнообразия? И нам не придется покупать и занимать лишние вещи, а также примерять стиль жизни, который нам не по карману.

— Если нельзя сделать, как я хочу, то лучше совсем не приглашать! Ты знаешь, что я прекрасно справлюсь, если вы с девочками немного поможете. Почему мне нельзя поступить по-своему, если я сама плачу? — сказала Эми с решимостью, которая лишь крепла от возражений.

Миссис Марч знала, что лучше всего люди учатся на собственном опыте, поэтому, когда представлялся случай, позволяла девочкам набивать собственные шишки, хотя с радостью облегчила бы им жизнь, не отвергай они советы, словно горькое лекарство.

— Хорошо, Эми. Если твердо решила и уверена, что не потратишь слишком много денег, времени и нервов, я возражать не буду. Договорись с девочками, а я вам помогу по мере сил.

— Спасибо, мама! Ты самая добрая! — воскликнула Эми и поспешила излагать планы сестрам.

Мэг сразу согласилась и пообещала помощь, с готовностью предложив все, что имеет — от лучших ложечек до своей гостиной в ее маленьком доме. Джо идея не понравилась, и поначалу она наотрез отказалась участвовать.

— Зачем тратить деньги, беспокоить родных и переворачивать дом вверх дном ради девчонок, которым наплевать на тебя? Я думала, у тебя больше гордости и здравого смысла, и ты не станешь пресмыкаться ни перед одним живым существом только потому, что оно носит французские туфли и разъезжает в карете! — ответила Джо, которая дописывала трагическую развязку очередного рассказа и не желала отвлекаться на светские мероприятия.

— Я не пресмыкаюсь! И нечего поучать, я не глупее тебя! — возмутилась Эми (сестрам до сих пор иногда случалось ссориться). — Девочки меня ценят, а я их! Они добрые, умные и талантливые, несмотря на «модную ерунду», как ты выражаешься. Ты не пытаешься понравиться людям, войти в хорошее общество и воспитывать в себе вкус и совершенствовать манеры. А я пытаюсь и буду пользоваться любым представившимся случаем! Ты можешь идти по жизни, растопырив локти и задрав нос, и называть это независимостью, если тебе так нравится! А я выбираю другой путь!

Если уж Эми ввязывалась в спор, то всегда выходила победительницей, поскольку была вооружена и острым язычком, и разумными аргументами. Что касается Джо — ее свободолюбие и ненависть к условностям, как правило, выходили за рамки разумного, поэтому ее поражение в словесной перепалке было неизбежно. Эми так красочно изобразила ее представления о независимости, что обе расхохотались, и обсуждение приняло более дружелюбный характер. После долгих уговоров Джо неохотно согласилась пожертвовать один день на нужды миссис Гранди^[17] и помочь сестрам осуществить «нелепую задумку».

Эми разослала приглашения, большинство из них было принято, и великое событие назначили на следующий понедельник. Ханна была не в духе, потому что привычный ход событий был нарушен, и мрачно предсказывала, что «если вовремя не постирать, не погладить, все наперекосяк пойдет!» Действительно, перебои в работе отлаженного механизма плохо сказались на подготовке к мероприятию, однако Эми, следуя девизу Nil desperandum^[18], шла вперед, невзирая на препятствия, коих было немало. Ханне не слишком удались новые блюда — курица получилась жесткой, язык пересоленным, а шоколад не желал пениться. Торт и мороженое оказались дороже, чем Эми рассчитывала, как и повозка. Множество трат, которые были незначительными по отдельности, вместе составили пугающую сумму. Бет простудилась и слегла в постель; к Мэг вдруг нагрянули гости, и она не могла уйти из дома, а Джо пребывала в такой рассеянности, что роняла, разбивала и путала больше обычного, к ужасу и раздражению Эми.

— Если бы не мама, я ни за что не справилась бы! — с благодарностью вспоминала Эми, когда остальные уже позабыли о «главной шутке сезона».

В случае если в понедельник будет плохая погода, то гости перенесут свой визит на вторник, что окончательно вывело из равновесия Ханну и Джо. В понедельник утром погода не определилась: то моросило, то выглядывало солнце, то дул ветер. Проливной дождь был бы предпочтительнее. Казалось, погода назло никак не определится, чтобы и остальные маялись.

Эми поднялась на рассвете сама и разбудила всех, после торопливого завтрака они принялись приводить в порядок дом. Гостиная вдруг показалась Эми необычайно убогой, однако она не стала жалеть о том, чего не имеет, а с умом распорядилась тем, что было в наличии: закрыла стульями потертости на ковре, пятна на обоях спрятала под картинами, пустые углы заполнила статуэтками собственного изготовления, придававшими комнате вид творческого салона, как и многочисленные вазы с букетами, которые непрестанно опрокидывала Джо.

Стол для гостей выглядел очаровательно, оставалось лишь надеяться, что на вкус он также хорош и уповать на то, что заимствованный фарфоровый сервиз, стеклянные бокалы и серебряные приборы вернутся к хозяевам в целости и сохранности. Повозка должна была вот-вот прибыть, мама и Эми готовились исполнять обязанности хозяек, Бет встала из постели, чтобы помочь Ханне на кухне, Джо обещала быть веселой и дружелюбной, насколько позволяли рассеянность, головная боль и решительное неодобрение самого действа и всех его участников. Утомленная Эми одевалась, предвкушая счастливый момент, когда с едой будет покончено, и она с подругами отправится на праздник творчества — основные надежды она возлагала на «шар-баран» и сломанный мост.

Два часа миновали в томительном ожидании, Эми без конца выскакивала на крыльцо, а остальные члены семьи давали противоречивые прогнозы. В одиннадцать утра полил дождь, который, без сомнения, отбил охоту у дам, так что к оговоренным двенадцати часам никто не приехал. Измученное семейство прождало до двух, а затем в ярких лучах солнца умяли по убийственной порции праздничной еды, чтобы ничего не пропало.

— Сегодня погода точно будет хорошей, надо скорее готовиться! — объявила Эми, проснувшись на следующее утро. Внешне она была бодра, однако втайне жалела, что позволила перенести приглашение на вторник, поскольку ее энтузиазм, так же как и торт, несколько утратил свежесть.

Полчаса спустя вернулся мистер Марч и сказал с видом полного отчаяния:

— Я не смог купить омаров, придется сегодня обойтись без салата…

— Используем курицу — в салате никто не заметит, что она жесткая! — нашла выход его жена.

— Ханна оставила курицу на столе, и котята съели ее… Прости меня, Эми!.. — извинилась Бет за своих подопечных.

— Тогда мне просто необходим омар, одного говяжьего языка не хватит! — решительно заявила Эми.

— Хочешь, я быстро съезжу в город и достану? — благородно предложила Джо.

— Ты притащишь его под мышкой без всякой обертки, чтобы меня позлить! Я сама поеду! — отказалась Эми, теряя терпение.

Надев плотную вуаль и вооружившись изящной корзиной для покупок, Эми отправилась в город, надеясь, что прогулка уймет тревогу перед трудным днем. Поиски увенчались успехом, омар был куплен вместе с бутылкой соуса, и она пустилась в обратный путь, довольная своей предусмотрительностью.

В омнибусе никого не было, кроме спящей старушки, поэтому Эми засунула вуаль в карман и коротала время, подсчитывая на листке, куда подевались все деньги. Увлеченная сложными исчислениями, она не заметила, что еще один пассажир запрыгнул в салон прямо на ходу.

— Доброе утро, мисс Марч! — прозвучал мужской голос над ее ухом.

Подняв глаза, Эми увидела одного из самых знатных одноклассников Лори. Она сделала вид, что не имеет отношения к корзинке, стоящей у ее ног, всем сердцем надеясь, что молодой человек сойдет первым, и, порадовавшись, что надела новое дорожное платье, невозмутимо ответила на приветствие.

Узнав, что он действительно выходит раньше, Эми успокоилась, оба увлеклись изысканной светской беседой, и все шло хорошо, пока… Старушка, пробираясь к дверям, пошатнулась, опрокинула корзину, и оттуда — о ужас! — вывалился огромный омар — во всем своем блеске и вульгарности представ перед августейшим взором потомка Тюдоров!

— Вот это да! Она чуть не забыла свой ужин! — воскликнул ничего не подозревающий юноша, тростью задвигая красное чудище обратно в корзину и намереваясь вручить ее старушке.

— Пожалуйста, не надо… это мое… — пробормотала Эми, не менее красная, чем рак.

— Неужели? Прошу прощения! Прекрасный экземпляр, не правда ли? — не растерялся воспитанный наследник Тюдоров, разглядывая животное с почтительным интересом.

Эми, быстро оправившись от потрясения, смело поставила корзинку на сиденье, со смехом сказав:

— Он будет еще прекрасней в салате. Жаль, вы его не отведаете, тем более, что на обед собирается компания очаровательных дам!

Эми с присущей ей проницательностью затронула две самые важные струны мужского сердца. Забавное недоразумение было забыто, уступив место приятному волнению и любопытству по поводу «очаровательных дам».

«Наверняка посмеются надо мной вместе с Лори, хорошо, что я этого не увижу!» — подумала Эми, когда наследник, откланявшись, сошел.

Дома она ничего не рассказала про встречу, даже обнаружив, что платье сильно испорчено подтеками соуса, который пролился в корзине в результате падения, сразу приступила к работе, еще более утомительной, чем накануне. К двенадцати часам все было готово во второй раз. Чувствуя интерес соседей к необычным перемещениям, Эми мечтала загладить вчерашний промах оглушительным успехом. Одолжив шар-баран, она торжественно отбыла на станцию, чтобы встретить гостей и препроводить их к столу.

— Колеса стучат! Они едут! Выйду на крыльцо, чтобы встретить гостей! Надеюсь, все пройдет хорошо, бедная девочка так старалась! — сказала миссис Марч, приводя задуманное в исполнение.

Однако, взглянув на дорогу, она тут же вернулась в дом, и выражение ее лица было неописуемым — в большой карете сидела Эми в сопровождении всего одной гостьи.

— Бет, давай поможем Ханне убрать половину еды — глупо сажать одного человека за стол, накрытый для двенадцати! — воскликнула Джо, спускаясь на кухню — в спешке она даже не нашла времени посмеяться.

Эми зашла спокойная и безупречно любезная по отношению к единственной сдержавшей слово подруге. Мама и сестры исполняли свои роли не хуже артистов в театре, и мисс Эллиот нашла Марчей презабавными (они не всегда могли сдержать обуревавшее их временами веселье). Девушки весело отведали повторно приготовленный ланч, посетили сад и мастерскую, увлеченно поговорили о живописи. Эми распорядилась подать коляску (изысканный шар-баран, увы, не пригодился) и прокатила подругу по окрестностям, затем, когда солнце село, «праздник закончился».

Со станции Эми вернулась утомленная, но спокойная, и увидела, что от злополучного «приема» не осталось и следа, кроме подозрительно поджатых губ Джо.

— Погода была подходящей для прогулки, дорогая! — сказала мама с таким уважением, как будто присутствовали все двенадцать приглашенных.

— Мисс Эллиот милая девушка, и ей все очень понравилось! — ласковей обычного заметила Бет.

— Можно взять немного торта? Мне пригодится, потому что постоянно заходят гости, а я не умею готовить такие вкусные десерты! — попросила Мэг.

— Забирай весь! Никто не ест сладкого, кроме меня, и он испортится! — ответила Эми со вздохом подумав, как щедро она потратилась, и как мало получила взамен.

— Жалко Лори нет! Он помог бы! — начала было Джо, когда они четвертый раз за два дня ели салат и мороженое.

От дальнейших замечаний ее удержал предостерегающий мамин взгляд. Трапеза продолжалась, и все героически хранили молчание. Миссис Марч, старательно подыскивая нейтральную тему, сказала:

— Древние, между прочим, тоже любили салаты. Как писал Ивлин^[19]…

Мы так и не узнаем, что писал о салатах сей ученый муж, поскольку слова миссис Марч были прерваны дружным хохотом.

— Заверните остатки в корзину и отправьте семье Хаммел — немцы любят всякую мешанину. Лично я салаты больше видеть не желаю! И вам не позволю умереть от переедания только потому, что я была дурочкой! — воскликнула Эми, утирая глаза.

— Я и правда чуть не умерла, когда увидела, как вы сидите в большой коляске, словно два зернышка, а мама вышла встречать праздничную процессию! — выдохнула Джо, обессилев от смеха.

— Мне очень жаль, что все получилось не так, как ты задумала. Мы старались тебе угодить! — сочувственно сказала миссис Марч.

— Я довольна! Я исполнила задуманное, и не моя вина, что они не приехали — буду утешаться этим! — ответила Эми слегка дрогнувшим голосом. — Спасибо вам за помощь! А если вы хотя бы месяц не будете припоминать мне сегодняшний день, я буду еще больше благодарна!

Никто не припоминал, и даже не один месяц, однако слово «салат» с тех пор вызывало улыбку на лицах, а Лори вручил Эми на день рождения маленькую коралловую подвеску в форме омара.

Примечания

9

Рафаэль Санти (1483–1520) — итальянский живописец и архитектор. Его картина «Сикстинская Мадонна» — одна из самых узнаваемых в истории.

10

Бахус — древнегреческий бог виноделия.

11

Бартоломе Мурильо (1617–1682) — испанский живописец.

12

Рембрандт Харменс ван Рейн (1606–1669) — голландский живописец.

13

Питер Пауль Рубенс (1577–1640) — фламандский живописец, один из основоположников искусства барокко.

14

Уильям Тернер (1775–1851) — британский живописец, мастер романтического пейзажа.

15

Микеланджело Буонарроти (1475–1564) — итальянский живописец, скульптор, архитектор, мыслитель и поэт, яркий представитель эпохи Возрождения.

16

Шарабан — открытая повозка с деревянными скамьями.

17

Миссис Гранди — образное имя крайне условной или педантичной особы, олицетворение тирании условного приличия, персонаж комедии Томаса Мортона «Ускорь плуг» (1798).

18

Не отчаивайся (лат.).

19

Джон Ивлин (1620–1706) — английский писатель, садовод и мемуарист. Автор книги «Винегрет, или Рассуждения о салатах» (1699).