Человек Желания

Луи Клод де Сен-Мартен, 1808

Среди духовных писателей своего времени выдающийся французский мистик Луи Клод де Сен-Мартен (1743–1803), или «Неизвестный Философ», стоит особняком. Причина тому – его оригинальный и очень сложный для передачи на других языках способ изложения тринитарных христианских истин, обрамляемых символами рыцарского франк-масонства, идущего от Жана-Батиста Виллермоза (1730–1824), и каббалистическими эмблемами. Публикуемое впервые на русском языке философско-мистическое произведение Луи Клода де Сен-Мартена «Человек Желания» представляет собой первую часть его мировоззренческой трилогии, куда входят произведения «Новый Человек» и «Руководство Духо-Человека». Для передачи по-русски «Человека Желания» переводчик Владимир Ткаченко-Гильдебрандт применил жанр ритмической прозы, поскольку это сочинение читалось самим автором под аккомпанемент фортепьяно, о чем сообщали в ту пору и русские почитатели «Неизвестного Философа». Перевод осуществлен по посмертному лондонскому изданию «Человека Желания» Луи Клода де Сен-Мартена от 1808 года.

2

Благословенным будь, свет осиянный, блеск видимый предвечного свеченья, откуда мысль моя взяла существованье.

Коль не была б она одной из искр твоих, то не имел бы силы созерцать тебя я.

И не сумел бы быть охваченный восторгом в величии твоем, когда б не заронил в меня крупицу собственного измеренья ты.

Умолкните, кумиры человеков: огонь светильника другим светильникам передается, ничуть не уменьшаясь; так Богом произведены и духи.

Не умаляйте зримого свечения, твердя о механизме в нем материальном.

Светильник наделяет жизнь порядком, но не законом порождений.

Нужна ли сущность вне светильника сего, чтоб сообщать ему свечение, что зримо?

Но сам Господь есть свет; рождает в средоточии своем он сущность светлую, исполненную в духе.

Вершится все десницею начала всех вещей, что возжелало видимого света для чувств и жизни тела моего.

Хотел Господь, чтоб на моих глазах свеченье солнца пробудило чувство зримого сияния.

Но он желал еще, чтобы в моей душе проснулось чувство и невидимого света.

Ведь почерпнул он сам в сем свете святости зародыш, что душу человека вдохновил.

Не так ли свечи на живом подсвечнике восходят, и сила их не в этом ли елее, во мне вскормившем свет? Не этот ли елей себя всегда уничтожает, но никогда не иссякает сам?

Пусть жизнь его сливается с моею бренной жизнью, и возрождает он во мне ту жизнь, что сам и произвел.

Так будет же продлен бессмертный и божественный мой рост, как возрастание предвечного истока.

Пронизывает существа он, от Бога восприявшие жизнь вящую свою: последние вмиг обретают смерть, когда утрачивают связь с источником своим.

О, вы, живущие в земном уделе, вострепещите в радости, ведь можете участие принять в общении вселенском.

И уподобившись весталкам, вы можете хранить священный пламень, сияя им повсюду во вселенной.

Но почему так светом дорожили разумные и целомудренные люди? Да потому что ведомо вполне им: свет и душа два светоча, которые не смогут никогда угаснуть.

И почему, возвышенный агент, ты перестать не можешь все собою проникать, все видеть и нести повсюду ясность?

Ответ таков: почерпнутый в источнике твоем святой елей развеян был по всем пространствам, где свет обрел необходимое себе питанье.