Всевидящее око

Луи Байяр, 2006

НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР США. Скоро фильм от NETFLIX с КРИСТИАНОМ БЭЙЛОМ и ДЖИЛЛИАН АНДЕРСОН! Это расследование оставит неизгладимый след в его душе. А он оставит след в душах многих поколений… Эдгар Аллан По считается создателем западного детектива. Но что, если этот жанр – не плод его живого воображения, а результат невероятных событий, пережитых в молодости? Невероятных и неизвестных… 1830 год, Вест-Пойнт, Военная академия США. Октябрьским вечером найден повесившийся кадет Лерой Фрай. Событие крайне скверное, но все же не за рамками понимания. Пока кто-то не выкрадывает труп Фрая и не вырезает у него сердце, с глубоким знанием дела вскрыв грудную клетку… Руководство академии обращается за помощью к живущему неподалеку Огастесу Лэндору – ушедшему на покой нью-йоркскому сыщику, о чьем умении читать людей ходят легенды. Рыская по Вест-Пойнту в поисках зацепок, Лэндор неожиданно находит себе толкового помощника в лице одного курсанта. Тот эмоционально нестабилен, болезненно самолюбив, исповедует странные идеи и является воплощением дисциплинарных нарушений. Но имеет обширные знания, потрясающую интуицию, нестандартную логику и острый глаз. Его зовут Эдгар Аллан По. И он почему-то твердо убежден, что за кошмарным надругательством стоит… поэт. «Высший пилотаж… Глубокий и напряженный роман. Этот прекрасно написанный триллер на голову выше других попыток художественно осмыслить биографию По». – Publishers Weekly «Невероятно умно и чрезвычайно дельно. Читаешь как утерянную и обретенную классику. Байяр вдохнул новую жизнь в историческую прозу, показывая XIX век так, будто жил в нем». – New York Times «Заслуга Байяра не только в том, что он описывает место и время действия, создавая жуткую атмосферу в лучших традициях своего героя, но и в том, что По на этих страницах столь убедителен, словно мы слышим его подлинный голос». – Washington Post «По, который был крайне взыскательным литературным критиком, впечатлился бы интеллектом и писательским мастерством Байяра». – Oregonian «Великолепный сюжет, полное погружение. А на такую шокирующую концовку мало кто из романистов способен». – The Sunday Times (London) «Байяр – писатель выдающегося дарования. Его язык, воображение, невероятная смесь дерзости и мастерства свидетельствуют: у нас на глазах крепнет новый огромный талант». – Джойс Кэрол Оутс «Байяр написал первоклассный триллер, полный отсылок к Конан Дойлю и самому По; здесь лучится великолепным языком каждая страница. Его По – именно такой, каким мы могли бы представить писателя в молодости: удивительный, странный, даже слегка пугающий». – Дастин Томасон «Оглушительное и достойное самого По посвящение ему; и дело не только в мастерстве, с которым реализован сюжет этой готической головоломки, но и в том, как выписан характер будущего великого писателя. Обворожительная печальная повесть, созданная не боящимся риска автором». – Лора Липпман «Байяр искусно вплетает в повествование мотивы из творчества По, полностью захватывая нас». – New York Observer «Байяр продемонстрировал великолепное владение стилем века, о котором он пишет, не принеся в жертву динамичности и напряженности. Остросюжетная литература высшей пробы». – Historical Novels Review «Байяр создал тонкую, великолепно выписанную вещь, достойную самогó нашего классика, его героя». – Baltimore Sun «Поразительно оригинальный портрет великого писателя. Захватывает ум тонкими нюансами и будоражащей историей». – Denver Rocky Mountain News

Повествование Гаса Лэндора

10

1 ноября

— Нет, сюда… Вот так… Еще чуть-чуть… О, как хорошо, Гас… Ммм…

Когда дело касается женской тайны, нет ничего лучше, чем правильное руководство. Я около двадцати лет был женат на женщине, которая в этом плане ограничивалась лишь улыбками. Ну конечно, в чем же еще нуждался мужчина в те дни. Пэтси же, напротив… В общем, она заставляет меня чувствовать себя лет на сорок восемь, чуть-чуть похожим на тех кадетов, которые постоянно страдают по ней. Берет меня за руку. Уверенно, как погонщик на своего мула, садится верхом и вводит меня в себя. В ее движении присутствует нечто от прилива — я имею в виду, нечто, что повторяется вечно. И в то же время она совершенно земная — крупная, с черными волосами на руках, с широкими бедрами, тяжелой грудью, сильными короткими ногами. Когда обнимаешь ее, можно на мгновение почувствовать, что это бедро, этот мягкий и рыхлый живот — все это принадлежит тебе, и никому не дано отнять его. И только в ее глазах — больших, красивых, цвета ириса, — только в них отражается то, что она держит особняком.

Читатель, признаюсь тебе: Пэтси была той самой причиной, почему я поспешил расстаться с По в воскресенье. Мы с ней договорились встретиться у меня дома в шесть, и она собиралась либо остаться на ночь, либо уйти — в зависимости от того, какое у нее будет настроение. В ту ночь было настроение остаться. Однако часа в три, когда я проснулся, в кровати никого не было. Я лежал при свете ночника, спиной ощущал сбившуюся солому в матрасе и ждал… И очень скоро услышал: «хрысь, хрысь».

К тому моменту, когда я вылез из постели, она уже вычистила золу из камина и, сидя в кухне на краю сделанного из козел стола, надраивала чайник. Надела первое, что попалось под руку — мою ночную сорочку, — и в голубоватом свете видневшиеся в вырезе груди были прекраснее звезд. Ну, а сладчайший сосок — да, краше полуночного солнца.

— У тебя кончились дрова, — сказала она. — И щетка вся растрепалась.

— Ты не могла бы оказать мне любезность и оставить это?

— Я уже оставила медные кастрюли. С ними просто беда. Тебе нужно нанять кого-то.

— Остановись. Прекрати.

— Гас, — сказала Пэтси, повышая голос, чтобы перекрыть скрежет жесткой щетки из конского волоса, — ты так храпишь, что разбудишь и мертвого. Что мне было делать — либо идти домой, либо заняться уборкой. У тебя не дом, а позорище, и ты отлично это знаешь. Не переживай, — добавил она, — я не собираюсь переезжать к тебе.

Пэтси постоянно повторяла этот рефрен: «Гас, я не собираюсь переезжать к тебе». Как будто я этого боялся больше всего на свете, когда, вообще-то, бывают вещи и похуже.

— Пусть тебе нравится жить с пауками и мышами, — сказала она, — но большинство людей предпочитают гнать их прочь. Если б здесь была Амелия…

Еще один рефрен.

— Если б здесь была Амелия, она занималась бы тем же, поверь мне.

Забавно слышать такое от Пэтси; сразу складывается впечатление, будто они с моей женой были старыми товарищами, трудившимися ради общей цели. По идее, мне следовало бы возмутиться, что кто-то зовет Амелию по имени, что кто-то пользуется ее фартуком (час или два каждую неделю или две). Но я не могу избавиться от мысли, что Амелии очень понравилась бы эта молодая женщина — трудолюбивая, уравновешенная и очень деликатная. Пэтси тщательно блюдет свое место, но только один Господь знает, куда она поместила себя относительно меня.

Я вернулся в спальню, нашел табакерку и вернулся на кухню. Ее брови изогнулись, когда она увидела меня.

— Сколько осталось? — спросила она.

Взяла одну щепотку. Ее голова откинулась, когда табачный порошок осел на слизистой носа, и она некоторое время сидела так, втягивая воздух и длинно выдыхая.

— Гас, я тебе говорила? У тебя закончились сигары. И дымовую трубу надо чистить. А в погреб повадились белки.

Я привалился к стене и стал съезжать вниз, пока не опустился на каменный пол. Эффект был такой же, как от прыжка в озеро. Меня обдало холодом, который быстро поднялся по позвоночнику.

— Пэтси, раз мы не спим…

— Да?

— Расскажи мне о Лерое Фрае.

Она рукой вытерла лоб. В свече свечи я видел бусинки пота на верхней губе, на шее, голубые вены на грудях…

— Ох, я же уже рассказывала о нем! Ты же все слышал.

— Как будто я знаю, о ком из своих ухажеров ты рассказываешь.

— Ну, — она слегка нахмурилась, — рассказывать-то нечего. Он ни разу не сказал мне ни слова, даже когда был возбужден. Ему противно было смотреть на меня, вот как обстояло дело. Приходил по ночам с Моузесом и Тенчем, они рассказывали одни и те же анекдоты, и он каждый раз одинаково смеялся. Пил только пиво. То и дело я замечала, что он наблюдает за мной, а когда видел, что я поймала его на этом, резко дергал головой. Вот так. Как будто кто-то накинул ему на шею петлю…

Пэтси слишком поздно опомнилась. Ее щетка остановилась. Губы поджались.

— Прости, — сказала она. — Ты понимаешь, о чем я.

— Конечно.

— Я не встречала людей, чтобы краснели так быстро, как он. Может, мне так казалось потому, что у него была светлая кожа…

— Девственник?

Ну и взгляд, которым она меня одарила!..

— Откуда же я знаю? Мужчину же не проверишь. — Помолчала. — Но я смогла бы представить его с коровой. Такой большой, по-матерински доброй, настырной… С огромным выменем.

— Не продолжай, — сказал я. — А то я затоскую по Агари.

Пэтси принялась вытирать чайник полотенцем. Ее рука размеренно двигалась по его округлому боку, и я поймал себя на том, что засмотрелся на эту руку, на кисть, от мыла и трения пошедшую крохотными белесыми неровностями. То была кисть старухи на руке молодой женщины.

— Похоже, в ночь своей смерти Фрай собирался с кем-то встретиться, — сказал я.

— С кем-то?

— С мужчиной, женщиной — мы не знаем.

Не поднимая головы, она сказала:

— И ты собираешься спрашивать у меня, Гас?

— Спрашивать?

— Где я была ночью… Какое это было число?

— Двадцать пятое.

— Двадцать пятое. — Она внимательно посмотрела на меня.

— Нет, я не собирался спрашивать.

— Ладно, ничего страшного. — Опустив глаза, Пэтси стала яростно тереть чайник изнутри, а потом еще раз вытерла лицо и сказала: — Ту ночь я провела у сестры. У нее опять жуткие головные боли, и кто-то должен был оставаться с ее малышом, пока приступ не пройдет, а от ее муженька пользы мало, так что… Вот где я была. — Она сердито покачала головой. — И сейчас мне следовало бы быть там.

Но если бы она была там, ее не было бы здесь, и это означает… что? У нее есть желание рассказать мне, что это означает?

Я взял еще одну щепотку. Голова мгновенно прочистилась. В таком состоянии мужчине самое время делать серьезные заявления, не так ли? В осеннюю ночь, молодой женщине, стоящей всего в пяти футах от него. Но что-то мешало мне, и я понял, что именно, когда в голове возникла картинка: две руки, цепляющиеся за подоконник в моем номере в гостинице Коззенса.

— Пэтси, — сказал я, — что ты знаешь об этом парне, По?

— Об Эдди?

Шок. Услышать, с какой нежностью произносится его уменьшительное имя. Интересно, спросил я себя, кто-нибудь еще называет его так?

— Бедняжка, — сказала Пэтси. — Прекрасные манеры. Красивые пальцы, ты замечал? Говорит, как по книжке, а пьет, как не в себя. И вот он точно девственник, если хочешь знать.

Конец ознакомительного фрагмента.