Всё имеет свою цену

Лотте Хаммер, 2010

Среди льдов Гренландии найдено тело убитой 25 лет назад молодой женщины. Расследованием ее гибели занимается отдел убийств копенгагенской полиции под руководством Конрада Симонсена. Обстоятельства смерти погибшей напоминают Симонсену одно из давних дел, к расследованию которого он имел непосредственное отношение. Позже оказывается, что существует еще несколько подобных случаев, хотя основной подозреваемый в совершении преступлений уже много лет числится мертвым. Дело растет с пугающей быстротой, вскрываются все новые и новые эпизоды. По непонятным причинам ход расследования становится объектом пристального внимания администрации премьер-министра страны. Лотте и Сёрен Хаммеры – авторы 10 детективов, переведенных на 16 языков, героями которых стали главный комиссар уголовной полиции Копенгагена Конрад Симонсен и его коллеги из отдела по раскрытию убийств.

Глава 9

День выдался продуктивным, и впервые за время, прошедшее после поездки на Гренландию, Конрад Симонсен почувствовал, что окончательно пришел в себя. Хоть и нельзя было сказать, что вчерашний визит к Ингрид Томсен прошел особо успешно, все же после его окончания инспектор почувствовал, что с души у него как будто свалился камень. Кроме того, почти получасовое общение по видеосвязи с дочерью также изрядно подзарядило его подсевшие батарейки. Вечером, как договаривались, он должен был собрать кое-какую одежду и на время переехать к Графине, и, к собственному изумлению, даже со своего рода нетерпением ждал этого. Сейчас же он полностью отдавался работе.

Постепенно — кусочек за кусочком, как фрагменты мозаики, — жизнь Андреаса Фалькенборга складывалась в единое целое и, проходя через руки Мальте Борупа, фиксировалась на созданном им специальном сайте. Взаимодействие между студентом и начальником убойного отдела протекало на удивление гладко. Поначалу Конрад Симонсен опасался, что в силу своей технической неграмотности не потянет и не сможет как раньше, при использовании информационной доски, держать в руках все нити, однако почти сразу же выяснилось, что все его страхи напрасны. Уже одно то обстоятельство, что Мальте Боруп постоянно сомневался, какие сведения следует отнести к разряду важных и включить в схему, а какие можно архивировать с вероятной ссылкой на них в качестве второстепенного материала, постоянно требовало от шефа отдела убийств принятия решений по поводу значимости фактов, что, в свою очередь, делало его ровно настолько же информированным, насколько он привык быть в подобного рода ситуациях. Вдобавок он освобождался от целой кучи чисто механической работы, что позволяло ему сосредоточиться на более весомых вещах — а именно, при содействии Арне Педерсена и Поуля Троульсена манипулировать имеющимися в его распоряжении ресурсами, а также решать, кто из его людей чем займется.

Мальте Боруп озвучил первую поступившую информацию об Андреасе Фалькенборге:

— Родился в 1955 году в Хиллерёде ^[12], вырос в местечке Хольте к северу от Копенгагена; после школы поступил в гимназию, которую окончил в 1972 году, и в том же году стал студентом Датского высшего технического училища, в скобках: ныне ДТУ — Датский технический университет. По окончании его — с хорошими оценками — получил в 1979 году диплом инженера по специальности, связанной со звуковыми волнами. Ну как, правильно? Там еще много чего сказано об его успехах. Это тоже вносить?

— Нет, сделай ссылку и пометь в скобках ДТУ.

— Нужно разносить отдельные предметы, которые он там изучал, по хронологии?

— Было бы здорово, а можно дать их список другим шрифтом?

— Я сделаю его на сером фоне.

Мальте Боруп записывал, Конрад Симонсен размышлял, и уже вскоре такое разделение труда принесло первые плоды.

— Мальте, если я не ошибаюсь, в его учебе есть перерыв — 1977 год.

— Никакой ошибки. Действительно, в том году он не сдавал никаких экзаменов.

— Пошли Арне mail или sms — я бы хотел знать, чем он занимался в этом году. Все прочие его экзамены выглядят прямо один к одному — он сдавал их регулярно и с неизменно отличными результатами, — видимо, что-то тогда произошло.

Студент заклацал клавиатурой.

— На всякий случай я послал и mail, и sms. А вот, я вижу, готов список мест, где он проживал.

— Ну-ка, прочти, но не адреса — только города.

— Итак: Хольте, то есть дома, — до 1973, общежитие в Люнгбю ^[13] — до 1979, а после этого и до сегодняшнего дня — четыре различных адреса в Копенгагене и пригородах: Фредериксберг, Эстербро, Драгёр и, наконец, снова Фредериксберг. Даты переездов называть?

— Нет, спасибо, но выпиши их по хронологии и свяжи с конкретными адресами.

— А пребывание на дачах?

— Их тоже включи. Ты сказал «на дачах»? У него, что же, их много?

— Одна в районе Прэстё ^[14], старая, ей он владеет уже много лет и сейчас сдает. Еще один летний домик в Лиселяйе ^[15] и один — в Швеции, правда, их он уже продал.

— Зафиксируй, когда он их покупал и продавал, и сделай сноску от адресов.

— Йес, босс. А как быть с Гренландией? В то время за ним по-прежнему оставалась квартира во Фредериксберге, та, первая.

— По поводу Гренландии сделай отдельную страничку, укажи дату, когда он туда отправился, и сделай ссылку. — Даты я не знаю — от Графини пока что так ничего и не поступало, но есть одна странная информация о некоем доме.

— Что за информация?

— В 1986-м, нет, извини, в 1996 году, в декабре, он покупает первый этаж некоего дома в Рёдовре ^[16], а затем в январе 1997 года снова его продает, теряя более 40 000 крон. В подтверждение — масса сканированных копий различных бумаг.

— Да уж, интересный факт. Запиши одной строчкой «покупка дома» и «продажа дома» и поставь отсылку на копии документов. А не мог бы ты создать особый файл для невыясненных вопросов и поместить туда пока что «перерыв в учебе в 1977» и «дом в Рёдовре 1996/1997»?

— Сделаю.

— А как насчет мест его работы, помимо Гренландии? Я имею в виду, ведь он должен был где-то зарабатывать деньги все это время.

— Он владеет собственной фирмой — у меня есть все данные о ней из налогового управления начиная с 1973 года. Они только что поступили, так что, если хочешь, могу рассказать, сколько он зарабатывал.

— Да, хотелось бы знать. Позже, когда немного освободишься, составь электронную таблицу за весь период времени и перешли мне ее в виде столбчатой диаграммы.

— Хорошо, я пометил. За прошлый год он получил доходы в районе 900 000 крон.

Конрад Симонсен присвистнул.

— И это — обычное дело или же уникальный случай?

— Когда как, бывали годы, когда он зарабатывал даже больше, а иногда — почти совсем ничего.

— А откуда-нибудь можно понять, чем конкретно занимается его фирма?

— Погоди-ка минутку, сейчас посмотрю, хотя нет, не теперь… Поуль Троульсен ведет сюда какого-то свидетеля. И поступила новая информация из Гренландии.

Не успел Конрад Симонсен ответить, как дверь распахнулась, и в кабинет в сопровождении высокого худого мужчины вошел Поуль Троульсен.

— У меня есть кое-что, Симон, что ты непременно должен услышать. Это быстро — и это важно. Будь добр, присядь-ка тут.

Последнее относилось к его спутнику, который робко прошел вглубь кабинета и присел за небольшой журнальный столик. Конрад Симонсен так же безропотно последовал за ним, хотя желудок уже неоднократно напоминал ему, что давно пора перекусить. Поуль Троульсен не стал терять времени:

— Не будешь ли столь любезен повторить начальнику отдела расследования убийств главному инспектору Конраду Симонсену все, что ты рассказывал мне?

Заметно было, что пышный титул возымел действие — мужчина с уважением посмотрел на Конрада Симонсена и слегка поежился.

— Да, но это дело такого интимного свойства. Мне бы не хотелось его афишировать.

Конрад Симонсен проследил его взгляд, направленный на Мальте Борупа, который, склонившись над клавиатурой, с головой ушел в работу.

— Мальте, сделай перерыв — пойди очаруй еще парочку юных сотрудниц.

Мальте Боруп не заставил себя долго упрашивать. Он уже привык к тому, что начальник может выставить его вон, когда ему только заблагорассудится. Поуль Троульсен между тем ободряюще кивнул мнущемуся мужчине:

— Не стоит смущаться. Ты ведь не совершил ничего противозаконного, а мы здесь много чего слышали и уже привыкли не судить людей особо строго за их случайные поступки.

Посетитель заговорил, и в противоположность его неуверенной манере держаться рассказ его оказался на удивление ясным и стройным.

— Два года назад у меня появились подозрения, что моя тогдашняя супруга во время моих отъездов изменяет мне с другим. По роду моих занятий мне приходится путешествовать по всему миру и часто случается, что я месяцами не бываю дома. Например, в данный момент я занимаюсь строительством нового терминала внутренних авиалиний в аэропорту в Дубае и в Данию прилетел всего лишь на три дня. Ну, так вот, я обратился к Андреасу Фалькенборгу, который, как я узнал, является специалистом по данным вопросам. Мы встретились с ним и оговорили условия, которые, в общем-то, состояли в том, что во время моего пребывания за границей он установит наблюдение за моей женой. Он назвал цену — 60 000 крон в неделю с предоплатой за три недели, — и я на нее согласился. Эту сумму мне предстояло выплатить ему наличными без каких-либо расписок и прочей бумажной волокиты.

— Кругленькая сумма! — вставил Конрад Симонсен.

— Он пользуется репутацией одного из лучших в своей области, абсолютно надежен и гарантирует максимум конфиденциальности. А это всегда дорого стоит. Кроме того, я могу себе это позволить — я тоже совсем неплохо зарабатываю.

— Ты говоришь, Андреас Фалькенборг пользуется репутацией специалиста. А откуда ты о нем узнал?

Мужчина со вздохом огорченно развел руками:

— Думаете, у меня одного такие проблемы? Я никогда не считал себя таким красавцем, чтобы женщины пачками падали ко мне на грудь, но если ты некрасив, это еще не значит, что ты должен быть глуп.

— Да-да, разумеется, особенно, раз ты так считаешь, но как тебе все же удалось выйти на Андреаса Фалькенборга? Можешь немного подробнее остановиться на этом?

— Я являюсь членом одной социальной сети в интернете — надо сказать, довольно-таки элитарной сети — и разместил там свой вопрос. Вскоре я получил его адрес и телефон.

— А что это за сеть?

— В нее входят люди, занимающие высокие посты на ответственных работах. Почти все члены ее — мужчины, и для вступления туда требуются рекомендации двух участников.

— Каковы ваши цели?

— Оказывать друг другу посильную помощь. Так сказать, своего рода виртуальная ложа.

— О’кей, теперь, кажется, понятно. Где вы с Андреасом Фалькенборгом встречались?

— В ресторане торгового центра Люнгбю.

— Сколько раз?

— В общей сложности три. Одна предварительная встреча, одна — когда я заплатил ему задаток, и одна заключительная, где он передал мне результаты своей работы, и мы произвели окончательный расчет.

— И все три раза в одном и том же месте?

— Да, в том же месте.

— Какое он производил впечатление?

— Весьма благоприятное. Быть может, он вел себя слегка… как бы это лучше сказать? Ребячливо, что ли. Но в целом — вполне приятное впечатление. Разумеется, вы понимаете мое состояние в той ситуации, особенно во время нашего знакомства — я довольно сильно нервничал, однако ему удалось заставить меня расслабиться. Он и вел себя так же, как работал, уверенно, без суеты и как-то обыденно, что ли? Мы с ним сидели и как будто болтали о пустяках — я имею в виду, он не делал никаких записей и тому подобных вещей. Он мне сразу же рассказал, что в большинстве случаев, когда существуют такие подозрения, как были у меня, худшие опасения оправдываются, и, к сожалению, так и вышло. Во время нашей последней встречи, которая, как сами понимаете, вышла для меня не особенно приятной, он также вел себя весьма тактично. На решение поставленной ему задачи он потратил лишь шестнадцать дней и хотел вернуть мне 14 000 крон, однако я их не взял. В общем, должен сказать, я остался весьма доволен нашим сотрудничеством, и если бы мне когда-нибудь — боже упаси! — вновь пришлось оказаться в подобной ситуации, я, ни минуты не сомневаясь, обратился бы за помощью именно к нему.

Конрад Симонсен подумал, что мужчина не был бы столь категоричен, знай он, что супруга его могла окончить свои дни в пластиковом мешке. Некоторое время он раздумывал, не расспросить ли поподробнее о том, что такого ребячливого отметил для себя собеседник в Андреасе Фалькенборге, однако потом решил оставить это Поулю Троульсену. Он с трудом встал, давая тем самым понять, что разговор окончен:

— Искренне рад, что…

Поуль Троульсен перебил его, не дав продолжить:

— Есть еще кое-что, Симон. Собственно говоря, ради этого мы и пришли. Думаю, тебе лучше снова сесть.

Конрад Симонсен послушался и сел; мужчина между тем неуверенно спросил, обращаясь к Троульсену:

— Речь идет об этой магнитной карте, да?

— Верно.

— Дело в том, что я установил у себя дома охранную систему, причем, если верить экспертам, одну из самых продвинутых. Разные там сирены, сенсоры, видеонаблюдение, сверхнадежная система контроля доступа с выходом на пульт охранной фирмы. Мне гарантировали такой же уровень безопасности, как в банках. Дело вовсе не в том, что я больше, чем прочие, опасаюсь проникновения в мое жилище. Просто у меня есть неплохое собрание живописи, которое стоит немалые деньги, и если не представить убедительных доказательств, что картины надежно охраняются, мне не удастся их застраховать. Так что не считайте меня параноиком.

— Забота о сохранности своего имущества — какая же это паранойя?

— Вот и я так думаю. Однако, когда люди из охранной фирмы устанавливали все эти свои штуковины, они также сменили и замки на входной двери, и с тех пор вместо обычных ключей мне приходится пользоваться магнитной картой. Разумеется, вам такая система знакома.

Оба его слушателя подтвердили, что такая система им известна, и мужчина продолжал:

— Во время нашей первой встречи Андреас Фалькенборг попросил меня дать ему такую карту, что я и сделал, когда увиделся с ним повторно.

Конрад Симонсен удивился:

— Несмотря на то, что вы с ним были едва знакомы, ты вот так просто взял и вручил ему ключи от своего дома? — Может, я и кажусь слишком доверчивым, однако, с другой стороны, вздумай он покуситься на какие-нибудь мои вещи, он бы моментально разрушил имидж своей фирмы. Я имею в виду — тогда бы никто не стал рекомендовать его своим коллегам на том форуме, о котором я вам рассказывал. На создание соответствующей репутации он, должно быть, потратил не один год, а доверие — абсолютно необходимое качество в его профессии.

— Он рассказывал, что именно собирается там у тебя делать?

— Да я как-то не спрашивал, хотя, по-моему, нетрудно догадаться.

— Ну да, ну да. Итак, ты, значит, дал ему магнитную карту, которой открывалась входная дверь?

— То-то и оно, дело все в том, что я и сам так думал, однако потом оказалось, что эта карта не работала. По-видимому, я дал ему аннулированную. Правда, выяснилось это, лишь когда все наши с ним дела были закончены и он вернул эту карту мне.

— Да-а, ситуация. И что он при этом сказал?

— В том-то и дело, что ничего — ни слова. Но то, что карта была недействующая, это абсолютно точно: я сам проверял, когда вернулся домой.

Конрад Симонсен все еще не понимал, к чему клонит собеседник, и с недоумением посмотрел на Поуля Троульсена. Тот кивнул:

— Сейчас увидишь.

Посетитель между тем продолжал:

— Самое удивительное, что он проник в дом без всякой карты. Мне было обещано, что это совершенно невозможно. Однако при нашей последней встрече он продемонстрировал мне пару видеозаписей, а также дал прослушать магнитофонную пленку, на которых моя супруга…

Он умоляюще посмотрел на Конрада Симонсена.

— Вообще-то, мне не очень хотелось бы вдаваться в детали.

— Ну так и не стоит.

— Так вот, я сразу же понял, что он устанавливал свои камеры и микрофоны как минимум в пяти различных местах в доме: в гостиной, столовой, кухне, ванной и… ну, и в нашей спальне. А потом все их демонтировал — это я проверял лично, на всякий случай даже дважды.

— Как он демонстрировал добытые им материалы?

— На ноутбуке — причем только начало каждой записи. Что было дальше, он пересказывал своими словами, и тут я ему благодарен — с его стороны это было весьма тактично.

— А сами записи он что же, так и не отдал?

— Нет, почему же, я получил все на флешке и уверен, что это была единственная копия. Он сам сказал мне об этом, а также позаботился о том, чтобы я сам не смог ничего продублировать.

— И флешка эта по-прежнему у тебя?

— Флешка-то у меня, однако все, что на ней было, я стер. К чему хранить подобные вещи?

Слушатели знаками показали, что придерживаются того же мнения, и больше ни о чем не стали его спрашивать.

Проводив свидетеля, Поуль Троульсен вернулся в кабинет начальника. Шеф его уже приступил к еде — методично пережевывал огромную порцию принесенных из дома овощей. Мальте Боруп снова занял свое место и погрузился в работу. Прежде чем отправить в рот очередную ложку, Конрад Симонсен прожевал то, что было у него во рту, и сказал:

— В сущности, я уже даже привык к этому вкусу и не тоскую по прежней пище. С чем я никак не могу смириться, так это с тем, что времени на еду теперь приходится тратить гораздо больше. Чтобы наесться досыта этими полезными блюдами, приходится порядком потрудиться. Да, это действительно был интересный свидетель, хотя сообщенные им сведения рисуют перед нами довольно-таки мрачные перспективы. Жутко даже представить себе, что основная работа Андреаса Фалькенборга состоит в организации наблюдения за женщинами. С другой стороны, данный факт прекрасно объясняет появление подслушивающего устройства в квартире Катерины Томсен. В то же время странно, что он его не убрал, однако этим вопросом нам еще предстоит заниматься в ближайшие дни. Кроме всего прочего, меня смущает еще одно обстоятельство. Заявленный им в налоговой декларации годовой доход довольно значителен. Так к чему же тогда ему просить о расчете наличными — ведь от этого за версту несет черной бухгалтерией? Может, ты что-нибудь понимаешь?

— Его отец владел заводом по производству микрофонов, расположенном в Вальбю. В начале семидесятых предприятие изменило свой профиль и от изготовления микрофонов перешло к их импорту и продаже. В 1983 году — то есть как раз, когда Андреас Фалькенборг был на Гренландии — отец его погиб в результате несчастного случая: какой-то там неосторожный выстрел. Теперь владельцами семейного бизнеса стали мать с сыном, и предприятие со временем опять поменяло специализацию. Фирма стала торговать своего рода любительским шпионским оборудованием. Они закупали его оптом, а потом перепродавали мелкими партиями дилерам, присылавшим им заказы по почте, позже — по интернету. Ассортимент поставляемой ими продукции был, что называется, не вполне легальным: там можно было приобрести все, что нужно, скажем, для организации шпионской слежки за соседом или для того, чтобы подглядывать в окно спальни за его дочерью. Сама фирма была небольшой: в различные периоды времени в ней работали от трех до десяти человек. В 1992 году, когда мать Андреаса умерла и он стал единственным хозяином предприятия, он уволил всех сотрудников. Сейчас у фирмы есть лишь свой номер в налоговой инспекции, да еще, вероятно, сохранилась клиентская база. На настоящий момент это все, что мне известно, однако несколько моих людей продолжают заниматься этим вопросом. Надеюсь, еще до конца дня они разродятся более подробным отчетом.

Он посмотрел на Конрада Симонсена, который упорно жевал свою жвачку и потому был лишен способности к вербальному общению. Так и не разобравшись в его мимике, Поуль Троульсен без всякого перехода продолжил:

— К сожалению, у меня есть и одна плохая новость.

Шеф энергично покрутил пальцем в воздухе, и уж этот-то его жест Троульсен понял однозначно.

— Прослушивающее устройство, которое было найдено в квартире Катерины Томсен, исчезло, или, точнее, в настоящее время никто не может его отыскать. Так что единственное, чем мы сейчас располагаем, это ничего не говорящая запись в отчете о том, что было «обнаружено некое прослушивающее устройство» — без всяких подробностей, не говоря уже о его описании. Они там перекапывают весь архив и склад, но найдут ли что-нибудь — одному только богу известно.

— Черт подери!

— Да уж, плохо дело. Если нам не удастся накрепко привязать его ко второму убийству, то весьма сомнительно, чтобы мы смогли представить в суде какие-либо веские доказательства его виновности. Убийство на Гренландии произошло уже давно, и я сильно сомневаюсь, чтобы нам удалось возбудить дело исключительно на основании найденных там улик. Кроме того, должен признаться, что мне бы и самому хотелось получить хоть какое-то подтверждение того, что он, по крайней мере, был знаком с Катериной Томсен. Так, для собственного успокоения: хоть я и полностью убежден, что в обоих случаях мы имеем дело с одним и тем же преступником, все же у меня остаются минимальные сомнения относительно того, является ли им именно Андреас Фалькенборг. Даже несмотря на такое совпадение, как род его занятий и находка подслушивающего устройства в квартире Катерины Томсен. На этот раз мы просто обязаны отыскать настоящего убийцу, а то, как только я подумаю об этом бедолаге Карле Хеннинге Томсене, мне даже плохо становится. Ну, да не тебе все это объяснять.

Конрад Симонсен между тем невозмутимо продолжал жевать; вид его явно свидетельствовал о том, что он не расположен предаваться совместным воспоминаниям. По сути, с Поулем Троульсеном его связывали исключительно рабочие отношения, и он вовсе не намерен был что-то в этом менять. Поняв это, Троульсен, которому нечего было больше докладывать, покинул кабинет начальства.

В течение второй половины дня то и дело поступало то одно, то другое сообщение, благодаря чему в жизни Андреаса Фалькенборга становилось все меньше и меньше белых пятен. Конрад Симонсен отдавал команды Мальте Борупу, как будто студент был своего рода аналогом компьютера, с которым так прекрасно управлялся.

— Мальте, пару часов назад ты внес в схему его заявления на поездку на Гренландию. Посмотри-ка, когда он их послал.

Клавиатура щелкнула пару раз, и лишь затем последовал ответ:

— Ты имеешь в виду заявления, которые он отправил в «Гринланд Контракторс»?

— Да.

— О’кей, вот они. Тебе нужны все даты? Там в общей сложности семь заявлений — на абсолютно разные должности.

— Нет, давай только первое.

— Датировано 11 марта 1982 года — заявление на замещение вакантной должности дежурного администратора.

— Хорошо, а когда прибыла на Гренландию Мариан Нюгор? У тебя это где-нибудь зафиксировано?

— Она приступила к исполнению своих обязанностей 4 марта 1982 года, но когда точно она приехала, этого я не знаю.

— Она прибыла туда прямо из «Города стариков» ^[17]?

— Если ты имеешь в виду, не работала ли она в промежутке еще где-нибудь, то — нет, хотя в компьютер занесены еще далеко не все сведения о ней.

— Знаю. Пусть Полина разузнает подробнее о том, как он учился управлять вертолетом — что-то слишком уж быстро он окончил эти курсы. А от Свидетелей Иеговы есть какие-нибудь сведения?

— Нет, зато есть другая информация. Послушаешь?

— Конечно.

— Похоже, что Карл Хеннинг Томсен… понятно, о ком я говорю?

Конрад Симонсен сглотнул слюну и сделал над собой усилие, чтобы ответ прозвучал более или менее спокойно:

— Ну, разумеется, Мальте, еще бы. Так что там с ним?

— Предположительно, Карл Хеннинг Томсен получил заказ от Андреаса Фалькенборга на перевозку грузов. — Предположительно?

— Я и сам пока не пойму, что они там имели в виду; ага, погоди-ка… теперь все ясно. Карл Хеннинг Томсен получил заказ о перевозке товаров со склада в Херлеве на адрес «улица Бэккеванг, 19» в Рёдовре, однако адреса «Бэккеванг, 19» в природе не существует: последний дом на этой улице — 17-й. Следующий за ним угловой дом, который должен был быть 19-м, имеет адрес «Баккехойвай, 45» — улица Бэккеванг перетекает в улицу Баккехойвай.

— Та самая половина дома, которую Андреас Фалькенборг приобрел, а затем сразу продал?

— Да.

— Найди дату покупки, а также дату исчезновения Катерины Томсен.

— Он приобрел свою часть дома 4 декабря 1996 года, а Катерина Томсен пропала 5 апреля 1997 года.

— Вызови ко мне Арне и Графиню.

В ожидании своих ближайших сподвижников Конрад Симонсен занялся внимательным изучением фотографий Андреаса Фалькенборга, которые он получил полчаса назад и сразу же приколол к своей информационной доске. Со снимков ему улыбался приятный человек лет пятидесяти с небольшим. Лицо было довольно-таки типичным, и Конрад Симонсен подумал, что оно прекрасно смотрелось бы в каком-нибудь рекламном ролике, как лицо самого что ни на есть обычного представителя датской нации.

Первым пришел Арне Педерсен; он принес кое-какие интересные новости, да и сам был, по-видимому, в неплохом настроении.

— Мы отыскали свидетеля, показания которого позволяют с большой долей вероятности установить факт знакомства Андреаса Фалькенборга с Катериной Томсен. Если так можно выразиться, он даже дважды свидетель, поскольку принадлежит к числу Свидетелей Иеговы.

Конрад Симонсен явно не оценил остроты подчиненного; вошедшая в этот момент в кабинет Графиня также, похоже, была не расположена к шуткам. Видя это, Арне Педерсен поспешил продолжить:

— Этот человек, по всей видимости, был напарником Катерины Томсен во время их обычного поквартирного обхода, и он абсолютно уверен, что разговаривал с Андреасом Фалькенборгом. Лица он, правда, не вспомнил, однако, когда наши коллеги привели его к подъезду дома, где в то время проживал Андреас Фалькенборг, он однозначно опознал картинку, висящую на стене дома рядом с входной дверью. Он сказал, что долго разглядывал эту картинку, пока его напарник беседовал с владельцем квартиры. К сожалению, он не совсем точно помнит, кто был его напарником в тот самый день. Вполне возможно, что Катерина Томсен, однако в точности он не уверен.

Графиня была удивлена:

— Кто же вешает картины рядом с подъездом?

— Ну, это не совсем картина — так, скорее, своего рода декорация. Ею закрыто окно в ванную комнату, и не спрашивайте меня, зачем там понадобилось окно, — этого я не знаю. Вообще-то это фотография лошади, довольно хорошая, сделанная каким-то любителем.

— А возможно получить показания прочих потенциальных его напарников из числа Свидетелей Иеговы о том, что они никогда в этот подъезд не заходили? Я имею в виду, чтобы Катерина Томсен осталась единственной вероятной кандидатурой?

— Над этим работают, но не стоит забывать, что ежедневно они посещали множество людей, а этому эпизоду уже семь лет.

— Какого это было числа?

— Точно неизвестно, но где-то на протяжении первых трех недель июня 1996 года — в этом он уверен.

— Значит, больше чем за семь месяцев до ее убийства?

— Да, по-видимому, так.

— Тьфу, вот ведь скользкий дьявол! — выругалась Графиня.

— Вот именно, потому-то я и пытаюсь объединить наши усилия. Да, кстати, еще одно. Мне до сих пор никто ничего не рассказывал о его сожительницах, любовницах, о мужчинах или женщинах, с которыми он был близок, проводил время и так далее. Есть у вас об этом хоть что-то?

Арне Педерсен покачал головой.

— В этом направлении мне не удалось разыскать ничего. Он всегда жил один — во всяком случае, официально.

Графиня поддержала:

— У меня тоже пусто. На базе его любили, он был услужлив, однако не особо общителен и, насколько нам известно, любовниц у него не было. Да, верно, многие считали его слегка чудаковатым, но так, ничего особенного, и никто, с кем я разговаривала, не имел ничего конкретного против него. В общем и целом в настоящий момент я мало чего могу добавить к портрету Андреаса Фалькенборга, однако на базе работало около девятисот человек, к тому же они все время менялись, так что я еще далеко не исчерпала возможности найти того, кто знал его близко. Что касается Мариан Нюгор, то с ней дело обстоит проще, поскольку она женщина, а они там были в дефиците, так что в основном их прекрасно помнят, а ее так и подавно — по причине внешности. Вопрос состоит лишь в том, а надо ли нам вообще идти по этому следу. Это уж, Симон, тебе решать.

Конрад Симонсен проворчал нечто неразборчивое, и после недолгого колебания Графиня истолковала это как знак того, что от нее требуют продолжать. Чтобы ввести слушателей в курс дела, она начала рассказывать им о том, как в начале восьмидесятых складывалась жизнь на базе в Сёндре Стрёмфьорде. Слушая поток обрушившихся на него слов, Конрад Симонсен разглядывал ее блузку и думал о том, что куплена она, по-видимому, в каком-то жутко дорогом дизайнерском бутике, где сами вещи носят гордое название коллекции, а сопутствующие принадлежности величают аксессуарами. Блузка была шелковая с бледно-зелеными и коричневыми узорами, напоминающими ему весенние буки, когда нежные молодые ростки на их ветвях сменяют сморщенные прошлогодние листья, и все это изрядно отвлекало его от рассказа, мешая сосредоточиться. Чтобы вновь обрести нужную концентрацию, он даже ущипнул себя за руку — и, как оказалось, вполне вовремя, чтобы суметь ответить на вопрос Графини, не подав виду, что прослушал добрую половину того, что она наговорила. Графиня спросила:

— Ну, так как ты думаешь? Стоит нам продолжать разрабатывать их и завтра? И нужно ли это в отношении обоих — то есть и Андреаса Фалькенборга, и Мариан Нюгор? — Нет, пока что оставим в покое эту базу. Там едва ли что удастся обнаружить, а кроме того, к этому мы всегда успеем вернуться, если обстоятельства как-то изменятся. — О’кей, тогда я так и поступлю.

Быть может, главный инспектор расслышал крохотную заминку в ее голосе или же просто за многолетнее общение научился читать мысли своих подчиненных, а может, вспомнил, что сам разрешил ей пару дней действовать самостоятельно, — как бы там ни было, однако он все же передумал:

— Я правильно понял, что ты все-таки хочешь копнуть чуть глубже?

Если его интуиция и удивила Графиню, то, во всяком случае, виду она не подала:

— Сейчас я не могу привести никаких разумных доводов в пользу этого, однако один из свидетелей рассказывает, что за последние две-три недели до убийства поведение Мариан Нюгор изменилось. Помимо всего прочего, она стала избегать участия во всяких празднованиях и вечеринках, чего раньше за ней никогда не замечалось. Мне это кажется любопытным, хотя пока что, как уже было сказано, я не знаю, насколько это связано с нашим делом и что именно это нам дает.

— И как ты думаешь выяснять? У тебя есть какой-нибудь источник информации?

— Быть может, одна из ее подруг — но об этом я буду знать только завтра.

— Хорошо, даю тебе еще несколько дней, тогда и посмотрим, во что это все выльется. А теперь давайте сосредоточимся на некоторых ключевых датах. У нас есть основания предполагать, что впервые Андреас Фалькенборг встречает Мариан Нюгор в «Городе стариков», где она работает медсестрой в том отделении, в котором находится бабушка Фалькенборга. Это могло произойти либо в январе, либо в феврале 1982 года. И только лишь 13 сентября 1983 года — то есть больше чем полтора года спустя, он ее убивает, при этом последовав за ней аж на Гренландию. Практически та же неприятная картина наблюдается и в случае с Катериной Томсен. Они случайно встречаются в июне 1996 года, и через восемь месяцев он убивает ее. По всей видимости, после того, как ценой невероятных усилий ему удается получить пакет с отпечатками пальцев отца жертвы — тот самый пакет, которым…

Договорить Конрад Симонсен не успел — его прервала ворвавшаяся без стука в кабинет бледная как смерть Полина Берг. В руке у нее была фотография молодой женщины, похожей на Мариан Нюгор. Или на Катерину Томсен. Очень похожей…

Примечания

12

Хиллерёд — предместье Копенгагена.

13

Люнгбю — пригород Копенгагена.

14

Прэстё — городок на юге острова Зеландия.

15

Лиселяйе — городок на северо-западе острова Зеландия.

16

Рёдовре — пригород Копенгагена.

17

«Город стариков» — дом престарелых, а также жилой комплекс для пожилых людей в Копенгагене.