Они сражались за Родину. Русские женщины-солдаты в Первую мировую войну и революцию

Лори Стофф, 2006

В своей книге исследовательница гендера и войны Лори Стофф подробно раскрывает роль женщин в трагический и динамичный период русской истории – во время Первой мировой и Гражданской войн. Что вынуждало крестьянок, работниц и потомственных дворянок разрушать традиционные представления о гендерных ролях и брать в руки оружие? В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Исторические прецеденты

Другим важным фактором, обусловившим высокую численность женщин-солдат в России во время Первой мировой войны, стало наличие исторических прецедентов, когда русские женщины принимали участие в боевых действиях. Женщина-солдат впервые появилась в России задолго до Первой мировой войны. В русской истории, фольклоре и устной традиции существуют многочисленные примеры участия женщин в войне и других вооруженных действиях. Первыми упоминаниями о женщинах на нынешней территории России стали известия об амазонках [Atkinson 1991: 3]. Недавние археологические раскопки в районе села Покровка на границе России и Казахстана представили важные доказательства существования женщин-воительниц, которые, возможно, послужили прототипами амазонок из греческих мифов. Археолог Жанин Дэвис-Кимболл обнаружила в неолитических курганах многочисленные тела женщин, похороненных с оружием; некоторые из них имели раны, указывавшие на гибель в бою, и это навело ее на предположение, что женщины-воительницы блуждали по степи еще две с половиной тысячи лет назад [Osborn 1998: 23].

Как утверждает Барбара Уокер, традиции древних воительниц не исчезли: «На бывших землях амазонок вокруг Черного моря женщины соблюдали определенные обычаи амазонок вплоть

до XVIII века: одевались в мужскую одежду, ездили верхом и сражались наравне с мужчинами» [Walker 1983:24–27]. Народное предание, отраженное в фильме С. М. Эйзенштейна «Александр Невский» (1938), изображает молодую псковитянку Василису, принимавшую участие в борьбе новгородцев против нашествия тевтонских рыцарей в XIII веке. Американский историк Джон Александер указывает на частое использование образов и костюмов амазонок в царствование Екатерины I, Анны Иоанновны, Елизаветы Петровны и Екатерины II. Исследователь даже называет российских женщин-правительниц XVIII века «самодержицами-амазонками» [Alexander 2001: 33–54]. Российский исследователь Е. В. Анисимов выделяет два основных женских типа в новой российской истории: с одной стороны — женщина-воительница, амазонка, с другой — «женщина сострадающая» [Анисимов 1992: 122]. Возможно, это упрощение, однако оно свидетельствует о могуществе мифа об амазонках и влиянии образа сильной женщины на русскую культуру. В 1787 году князь Г. А. Потемкин сформировал в Крыму «амазонскую роту» из местных дворянок. И хотя это подразделение выполняло сугубо декоративные функции и предназначалось для того, чтобы произвести впечатление на Екатерину Великую и путешествовавшего вместе с ней австрийского императора Иосифа II, личный состав «амазонской роты» был должным образом обмундирован и вооружен [Meyer 1987: 21].

Наряду с полулегендарными фигурами в анналах русской истории встречаются и вполне реальные женщины, участвовавшие в военных действиях. Российский военный историк Ю. Н. Иванова указывает, что русские женщины с древнейших времен вступали в войска, скрывая свой пол; для этого они одевались в мужскую одежду и назывались мужскими именами [Иванова 1992: 86]. Некоторые из ранних свидетельств о славянах описывают представительниц этой группы народов как воительниц и охотниц. Византийские историки сообщали, что славянки носят мужскую одежду и воюют наравне с мужчинами, и это подтверждается археологическими находками оружия в женских захоронениях [Davis-Kimball 1997: 40–41]. Такие женщины, как княгиня Ольга, занимались военными вопросами на самом высоком уровне.

Период Новой истории преподносит еще больше примеров женщин-воительниц. Помимо императриц, втягивавших свою страну в экспансионистские войны, многие женщины непосредственно участвовали в боевых действиях. При Екатерине Великой молодая донская казачка Татьяна Маркина сменила платье на солдатский мундир и под фамилией Курточкин поступила в пехотный полк в Новочеркасске. Энергичная и волевая, она быстро сумела дослужиться до чина капитана. Ее блестящая военная карьера прервалась из-за доноса сослуживца, который уличил ее в том, что она женщина, и угрожал привлечь ее к суду за нарушение императорского закона, запрещавшего женщинам служить в армии. Она обратилась за заступничеством к императрице, которая потребовала медицинского освидетельствования. Курточкина-Маркина была амнистирована, однако на этом ее военная карьера закончилась. Ее отправили в отставку с пенсионом, и она вернулась в родную станицу [Иванова 1992: 87–88]. Другая женщина, Александра Тихомирова, служила в русской армии на рубеже XVIII–XIX веков. После смерти своего брата, гвардейского офицера, Тихомирова, внешне очень похожая на него, заменила его в качестве командира роты. Она прослужила почти пятнадцать лет, пока не погибла в 1807 году. Только тогда ее сослуживцы обнаружили, что она была женщиной [Там же: 88].

Во время наполеоновских войн многие крестьянки сражались в партизанских отрядах против французских захватчиков. Самой известной женщиной — участницей тогдашних событий является, безусловно, Надежда Дурова. Она стала первой в российской истории женщиной, которая получила офицерское звание, не скрывая свой пол. Проведя детство в мечтах о романтике и престиже военной службы, в 1806 году Дурова переоделась мужчиной и под фамилией Александров вступила в казачий полк. Она быстро овладела воинскими умениями, в том числе стрельбой и разведкой. С 1807 по 1812 год «кавалерист-девица» служила в различных подразделениях армии Александра I, в том числе Коннопольском уланском полку, Мариупольском гусарском полку, Литовском уланском полку Во время службы выяснилось, что она женщина, однако ей разрешили остаться в армии. Дурова участвовала в ряде сражений и важных кампаний, и известия о ее заслугах вскоре достигли царя Александра I. Она удостоилась царской аудиенции, на которой попросила дозволения носить оружие и служить Отечеству. Царь разрешил ей остаться в действующей армии и наградил Георгиевским крестом за военную службу. Дурова участвовала в Бородинской битве, где получила травму ноги. После выздоровления она была произведена в штаб-ротмистры и прослужила до 1816 года, в том числе адъютантом у фельдмаршала М. И. Кутузова. Она вышла в отставку с пенсионом, умерла на восемьдесят третьем году жизни и была похоронена с воинскими почестями.

Дурова оставила воспоминания, в которых подробно описала свою жизнь; фрагменты из них впервые были напечатаны в журнале «Современник», с предисловием А. С. Пушкина^[2]. Ее история стала частью российской популярной культуры, послужив основой для многочисленных книг, оперы («Надежда Дурова» А. В. Богатырева) и фильма («Гусарская баллада» Э. А. Рязанова^[3]). Дуровой посвящена популярная в свое время повесть Л. А. Чарской «Смелая жизнь». По утверждению историка и переводчика воспоминаний Дуровой Мэри Зирин, повесть Чарской «повлияла на целое поколение девушек, жаждущих приключений» [Zirin 1988: XXIX]. Эта повесть, а также биография Дуровой [Сакс 1912], были опубликованы незадолго до Первой мировой войны и, возможно, вдохновили молодых женщин на боевые подвиги. Историю Дуровой, хотя и поспешно, с многочисленными искажениями, вновь использовали советские руководители во время Второй мировой войны, стремясь привлечь женщин к военной службе^[4].

Участие женщин в боевых действиях вышло на новый уровень во время Крымской войны (1853–1856), когда женщины впервые начали служить сестрами милосердия как на фронте, так и в тылу. Конечно, женщин привлекали к медицинской работе во время войны еще с эпохи Петра Великого, однако их занятия сводились к обязанностям санитарок и обслуживающего персонала. По инициативе великой княгини Елены Павловны, невестки царя Николая I, и под надзором видного хирурга и педагога Н. И. Пирогова на протяжении всей Крымской войны на фронт отправлялись вспомогательные подразделения из сестер милосердия. Военные круги резко возражали против присутствия на театре военных действий женщин, пусть даже выполняющих такие сугубо женские обязанности, как уход за ранеными, однако сестры милосердия проявили себя столь безупречно, что склонили на свою сторону большинство недоброжелателей и создали прецедент, благодаря которому женщин стали задействовать в качестве медицинского персонала во всех последующих военных конфликтах [Curtiss 1966: 84-100].

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

2

Воспоминания Дуровой первоначально публиковались в журнале «Современник» (1836, № 2), а затем вышли под названием «Кавалерист-девица, происшествие в России» (хотя сама Дурова предполагала озаглавить воспоминания «Русская амазонка, известная под именем Александрова»). В советских изданиях книга называлась «Записки кавалерист-девицы». Существует два английских перевода: The Cavalry Maiden: Journals of a Russian Officer in the Napoleonic Wars, trans. Mary Zirin (Bloomington: Indiana University Press, 1988); Cavalry Maid: The Memoirs of a Woman Soldier of 1812, trans. J. Mersereau and D. Lapeza (Ann Arbor: University of Michigan Press, 1988).

3

В основу сценария легла пьеса А. Гладкова «Давным-давно» (1941). Интересно, что сам Гладков в своих воспоминаниях отрицал, что прототипом Шурочки Азаровой послужила личность Надежды Дуровой. — Прим. ред.

4

Во время Второй мировой войны появились основанные на воспоминаниях Дуровой повесть «Камский найденыш» Л. Борисовой и М. Никольской, пьеса «Надежда Дурова» А. С. Кочеткова и К. А. Липскерова, а также краткая биография Дуровой. См. [Pennington 2001: 64].