Идеальный сын

Лорен Норт, 2019

Лорен Норт потрясла читателей блистательным дебютом. Напряженный, со взрывной концовкой, этот триллер вызывает неподдельное чувство страха и тревоги за главных героев. Эта эмоциональная, сильная и захватывающая история заставляет лихорадочно перелистывать страницы и гадать: кому же можно верить? После смерти мужа в страшной аварии Тесс Кларк живет только ради своего сына Джейми. Они пытаются научиться заново радоваться простым вещам – совместному просмотру мультиков, прогулкам до школы и хорошей погоде. Жить без мужа тяжело, но самое важное – у Тесс есть сын. На следующий день после восьмилетия Джейми Тесс просыпается в больнице с полной уверенностью в том, что кто-то ударил ее ножом, сын пропал, и во всем этом замешан ее социальный психолог. Но ее никто даже слушать не хочет. Напуганная и отвергнутая всеми, Тесс должна собрать оставшиеся силы в кулак, чтобы спасти сына и восстановить цепочку событий с самой смерти мужа и до дня рождения Джейми. Главное, чтобы правда, которую она узнает, не оказалась для нее невыносимой…

Глава 10

Среда, 21 февраля — до дня рождения Джейми 46 дней

Я просыпаюсь резко. Моргаю — темнота. Сердце стучит, на секунду кажется, что это так отзывается в теле кошмарный сон. И снова слышу звуки, от которых и проснулась: на въезде к дому скрипит гравий, кто-то идёт.

Сжимаюсь от страха. Боюсь так, что понимаю: до этого ещё ничего на самом деле не боялась.

А теперь всё по-настоящему. Глухая ночь, в этом проклятом доме только я и Джейми. Мальчик мой спит в конце коридора. А в это время внизу перед домом кто-то ходит.

Делаю глубокий вдох и задерживаю дыхание, пытаюсь что-то разобрать за стуком сердца в ушах.

Тесси, ну хватит тебе. Не трясись. Кошка, наверное, пробежала.

Кошка? Марк, хрень не неси! С каких это пор кошки бегают так, будто человек прошёл?

Значит, лисы дерутся. Здесь у нас, Тесси, сельская местность.

О, можешь не рассказывать. Мне только глаза открыть, чтобы сразу стало видно: это тебе не Челмсфорд. Ни рыжеватого света фонарей, ни хлопков дверцей машины, ни прохожих, направляющихся в город. Только и слышно, что гул шоссе в паре километров, да где-то неподалёку ухает сова.

Я знаю, что сельская местность. И я не ослышалась.

Прислушиваюсь снова, хочу доказать тебе свою правоту. Но вокруг полнейшая тишина.

Говорил тебе, лисы это.

Вскакиваю, без раздумий подбегаю к окну, полураздетая — в нижнем белье и твоей футболке, которая мне как платье. Тело от страха покрывается гусиной кожей, украдкой смотрю сквозь прорезь штор — готова увидеть любое движение, услышать любой звук. Но ничего, одна только тишина.

Пробираюсь по коридору посмотреть, как там Джейми. Закрутился в одеяло — только копна волос торчит, совершенно белая в голубоватом свете ночника.

Спускаюсь по лестнице, и та в ночной тиши почти оглушает своим скрипом. Проверяю входную дверь — заперта. Угловую — заперта. Боковую — тоже. В прихожей замираю: что теперь? Нет, сегодня я уже не усну, но бродить по дому пять часов я не вынесу. Иду обратно, ложусь в нашу с тобой постель. Хоть тепло будет, тоже ничего. Стараюсь прислушиваться к каждому шороху, но всё тихо. Даже ветер не шумит в каминах.

Вот, говорю же, животное это было. Олень дикий искал, чем полакомиться.

Шаги, точно шаги. Кто-то средь бела ночи ходил у нас под окнами.

В мыслях возникают тюльпаны. Без упаковки, без записки. По пути за сыном в школу выкинула букет в мусорку. Не могла даже смотреть на него, куда уж там в вазу ставить. Да и не хотелось, чтобы Джейми увидел и стал спрашивать, от кого эти цветы.

Если не Йен принёс, то кто? Никого в посёлке я не знаю. Кто мог оставить такой букет без записки? И у боковой двери к тому же. Тёмная дубовая дверь привлекает к себе внимание — центральный элемент фасада. Но мы-то всегда выходили через боковую, небольшую белую дверь, которая ведёт на кухню и в наш укромный уголок. Кто мог про это прознать?

И кто разгуливал перед домом в ночи?

Закрываю глаза, сердце успокаивается. Олень, говоришь. Ну, пусть будет олень.

Где-то неподалёку, замерев на миг, вдруг ревёт мотор.

Резко открываю глаза, а страх с неведомой силой давит на сердце. В просвете штор мелькает белый свет — фары! Машина! Хочется вскочить, броситься к окну — рассмотреть водителя. Не получается: страх, как тяжёлая цепь, приковал к постели.

Что-то не припоминаю, Марк, чтобы олени за руль садились.