Где трава зеленая…

Лорен Вайсбергер, 2021

У Пейтон было все, о чем только можно мечтать. Привлекательная внешность. Муж, который носит ее на руках. Очаровательная и одаренная семнадцатилетняя дочь. Любящая сестра, ведущая жизнь богатой домохозяйки в дорогом пригороде. Престижная работа в самом популярном ток-шоу Америки. Деньги. Национальная слава. Толпы фанатов… А потом случилась одна маленькая ложь. Почти незаметная. Ложь, которая стала камнем, обрушившим горную лавину. И иллюзии стали разбиваться вдребезги. И посыпались из шкафов скелеты. И идеальная жизнь перестала быть идеальной. А счастливая совсем еще недавно женщина вдруг стала сомневаться: в силах ли она вообще пережить горькую правду?..

Глава 7

Всё как обычно

В самих трусиках не было ничего особенного: мягкий хлопок потрясающе красивого бирюзового оттенка с кружевной оборочкой. Они ничем не выделялись среди дюжины других трусиков разного цвета, лежащих в верхнем ящике комода бог знает сколько лет с того самого дня, когда Скай в приступе разочарования в неудобном нижнем белье изгнала из своей жизни стринги, бикини и тонги, заменив их надежно закрывающими все, что нужно, хипстерами. Не самое сексуальное белье, но хотя бы не уродливое. Скай обнаружила трусики на столе в прачечной: наверное, их оставила свекровь, Кэрол, прилетавшая в гости из Австралии в начале месяца.

— Не может быть! — потрясенно выдохнула Скай.

— Чего не может быть, мамочка? — прощебетала Аврора со своего наблюдательного поста на полу в коридоре. Девочка лежала на животе, подперев руками подбородок, и терпеливо дожидалась, когда Скай отведет ее на кухню.

— Ничего, Бусинка. Пойди насыпь себе хлопьев. Я приду через минутку.

Скай вытащила из заднего кармана джинсов телефон: половина восьмого утра. Она знала, что все давно проснулись, и лучше поговорить о нижнем белье, чем о том, что мужа ее сестры арестовали на глазах у всей Америки.

Она напечатала сообщение в чате группы, куда входили мать и сестра: «Только что поняла: я ношу такое же белье, как Кэрол!!!»

«Ну и что?» — ответила Пейтон.

«Ну и что?» Это все, что ты можешь сказать, когда я написала тебе, что ношу такое же БЕЛЬЕ, как моя свекровь?»

«Кэрол — очень интересная женщина», — написала Марша, их мать.

«Да, только ей шестьдесят восемь! Как я могу носить такое же белье, как она?»

«Я видела твои лифчики и трусики. Их трудно назвать бельем», — написала Пейтон.

«Согласна», — подключилась мама.

«Спасибо за поддержку».

«Меня больше интересует, как относиться к этому Гейб», — написала Пейтон.

«Относится», — исправила ее Скай.

Сестра, как обычно, проигнорировала исправление.

«Я хочу сказать, разве это не очаровательно: твой муж не против, что ты носишь такое же белье, как его мама?»

«Откуда Гейбу знать, какое белье у его мамы?» — взбесилась Скай.

«Я сто раз тебе говорила: ты слишком стара для пяти дырок в ухе и слишком молода для трусов как у бабушки», — продолжала Пейтон.

«Да еще это твое тату. Нехорошо», — добавила Марша.

«Откуда ты знаешь?»

«Мама все знает».

«Я сказала ей четыре года назад, — сообщила Пейтон. — Она знает о морской звезде которая как будто выплывает из твоей задницы».

«Когда ты научишься ставить запятые?» — поддела сестру Скай.

«Зато у меня морские звезды из задницы не выплывают», — отбрила ее Пейтон.

Скай улыбнулась.

«Мне пора, — написала Пейтон. — Макс встала. Она до сих пор с нами не разговаривает».

«Так вам и надо!» — напечатала мама.

«И кстати, эта морская звезда не выплывает оттуда, а заплывает туда…» — вспомнила Скай.

Подождав с полминуты, она поняла, что продолжения не будет, вздохнула и сунула телефон в карман. Потом сложила трусики свекрови в аккуратный квадратик и задумалась, не отправить ли их почтой.

— Пойдем, Бусинка, — сказала она, помогая дочке встать. — Тебе пора одеваться на рисование.

Девочка упиралась и хныкала чуть больше, чем обычно, однако к половине девятого Скай все же удалось одеть и накормить ее. Хотя Аврора должна была каждое утро выполнить три дела: почистить зубы, заправить постель и одеться, — в январе расписание начало давать слабину, а к первому февраля совсем развалилось. Единственное, что их спасало, — неделю назад ей заплели новые косички, которые отнимали каждое утро не меньше четверти часа. Косички продержатся два месяца, и Скай вновь мысленно поблагодарила двух ангелов из салона, специалистов по афроприческам. Сама Скай так и не научилась это делать, хотя просмотрела кучу видеоуроков и даже посетила несколько занятий офлайн.

— Папочка! — завизжала Аврора, когда на кухне появился Гейб с влажными после душа рыжими волосами.

Его наряд — легкий блейзер с замшевыми заплатками на локтях, узкие джинсы и сникерсы — одинаково хорошо вписывался и в студенческий кампус, и в офис частной архитектурной фирмы, где он был одним из партнеров.

— Как поживает моя любимая девочка? — с очаровательным австралийским акцентом спросил Гейб, стащив из Аврориной тарелки клубничину и прихватив из резной деревянной вазы на кухонном острове яблоко.

— Сегодня суббота! — объявила Аврора. — Почему ты идешь на работу?

— Ты ведь знаешь, я проектирую дома́. Люди, которым нужен дом, свободны только сегодня, поэтому я еду в офис.

— Можешь по пути забросить ее на рисование? — спросила Скай. — Я обещала заглянуть к маме и уже опаздываю.

— Прости, дорогая, я спешу.

Гейб чмокнул ее на прощание, проведя трехдневной щетиной по щеке.

— Что тебе стоит: каких-то две минуты.

Он поднял голову и сощурил голубые глаза.

— А тебе? Марша может подождать, а клиенты — нет.

— Просто я не одета, — сказала Скай. — И у меня не останется времени зайти домой, когда я ее отвезу.

— Перестаньте ссориться! — Аврора заткнула уши руками.

— Мы не ссоримся, милая, а обсуждаем, — сказал Гейб, выразительно посмотрев на жену.

— Ладно, я ее отвезу, — сдалась Скай. — Побежала одеваться. Сейчас спущусь. Аврора, солнышко, обувайся.

На этот раз Гейб поцеловал ее в губы.

— Держи меня в курсе, что там у Пейтон. Я позвоню Айзеку после обеда.

Скай кивнула и начала подниматься по лестнице. Если идти в душ, Аврора неминуемо опоздает, поэтому она заправила любимую футболку с судьей Рут Гинзбург в джинсы и влезла в биркенштоки с цветочками. Побрызгала корни волос сухим шампунем и недовольно фыркнула, заметив белую пыль на футболке. Кое-как почистившись, скрутила волнистые каштановые волосы в пучок, оставив несколько прядей вокруг лица.

Когда она спустилась, Гейба уже и след простыл.

— Смотри, мамочка, тетя Пейтон! — указала Аврора на телевизор в общей комнате, как всегда по утрам. — Какие у нее красивые волосы! И платье.

Скай посмотрела на экран. Это и вправду была Пейтон. Она сидела рядом с клоуном-соведущим, которого все считали неотразимым, и выглядела как идеальная новостная журналистка: выпрямленные светлые волосы подстрижены в аккуратный боб чуть выше плеч, изумрудно-зеленое платье с консервативным вырезом-лодочкой, безупречный макияж, подчеркивающий сверкающую белизну улыбки, которая стоит дороже, чем машина.

Скай выключила телевизор, пока Аврора не успела понять, что Пейтон сегодня утром не в эфире: отрывок из прошлой передачи входил в репортаж об аресте ее дяди.

— Через минуту выходим. Возьми сумочку с перекусом и обувайся, пожалуйста. И не забудь свои рисунки.

Сцена на парковке перед начальной школой Абингтона никогда не переставала удивлять, даже в субботнее утро. В будние дни медленная, спокойная процессия «лендроверов» и «тесл» оставляла чисто вымытых, модно одетых детей на попечение молодых, доброжелательных, почти пугающе привлекательных учителей, каждый из которых мог похвастаться дипломом престижного университета. Идеальное совершенство картины продолжалось внутри, где юные ученики изучали математику на интерактивных досках и получали индивидуальные рекомендации по чтению от высококлассных специалистов. В течение дня они пользовались обширной школьной библиотекой, обедали органической едой местного происхождения в залитом солнцем кафетерии и играли на красиво оформленной площадке, разработанной лучшими экспертами по детскому развитию. Физическое воспитание, искусство, музыка, программирование, иностранные языки, хор, ученическое самоуправление — чем только не занимались ученики в возрасте от пяти до десяти лет! И это муниципальная школа. Скай вспомнила обшарпанную начальную школу, куда ходили они с Пейтон в Ланкастере, с разнокалиберными партами и раздражительными учителями. Почти шесть лет, начиная с подготовительного класса, школьный обед Скай состоял из соленых маисовых лепешек, намазанных плавленым сыром, пластикового стаканчика с мандариновым компотом и мультивитаминного сока в пакетике. Никто этого не замечал. Никто об этом не говорил. Всем было пофиг. А теперь, тридцать лет спустя, она отправляет свою дочь в школу, где матери составили петицию… нет, кого она пытается обмануть, — организовали целое движение за то, чтобы йогурт «Йоплейт» в столовой заменили на «Сиггис», в порции которого содержится на два грамма меньше сахара, а стоит он в пять раз дороже.

Аврора выбралась с заднего сиденья «субару» и помахала Скай.

— Я люблю тебя, Бусинка! Веселого урока. Заеду за тобой перед ленчем, — сказала Скай и проводила взглядом дочь, вприпрыжку пустившуюся к главному входу.

Ей никогда не нравился Парадайс, слишком «белый» и состоятельный, но как и многие семьи, мечтающие вырваться из города, они с Гейбом в конце концов приняли решение, основываясь на главном критерии: школы. Никто не посмеет обвинить их в нежелании дать своему ребенку самое лучшее.

Чтобы добраться до дома матери в Уайт-Плейнс, Скай пришлось проехать через центр Парадайса, состоящий из двух пересекающихся улиц, которые местные называли «Виллидж». С первого взгляда «деревня» выглядела как типичный городок где-нибудь в Новой Англии: узкие улочки, старомодные фронтоны, мощенные неровными булыжниками тротуары с деревьями и скамейками. Часы работы лавочек и меню ресторанчиков на мольбертах перед входом, столики бистро в парижском стиле с цветами в горшках, почти возле каждого мазазинчика миска с водой для шоколадных лабрадоров и золотистых ретриверов, гуляющих с хозяевами. Но за симпатичными фасадами скрывался совсем другой мир, где кассирша из канцелярского магазина носит кольцо с бриллиантом за пятьдесят тысяч долларов, а стол сапожника заставлен чемоданами от «Гуччи» и лабутенами. Шестнадцатилетние дети безуспешно упражнялись в параллельной парковке своих «лендроверов» под голосившую из новейших звуковых систем Ариану Гранде. На каждую пекарню и магазин детской одежды приходилось с десяток дизайнерских бутиков: «Тиффани», «Винс», «Тиори», «Джои», «Элис+Оливия», «Рэг энд Боун». Присутствовал даже небольшой уютный филиал «Сакс Пятая авеню», а на самой окраине — новенький салон «Тесла». Приехав в «Виллидж» по делам или на чашку кофе, Скай по-прежнему не могла понять, как здесь оказалась.

Почти у самого маминого дома зазвонил телефон. Она хотела отклонить звонок, но заметила код Бруклина и подумала, что это может быть кто-то из старых подруг или коллег.

— Алло? — громко произнесла она в пустоту салона.

Гейб всегда смеялся, что она кричит по блютусу.

— Я говорю со Скай Элтер? — спросил неприятный мужской голос.

— Кто это? — начиная нервничать, спросила Скай.

— Я Леонард из «Пасифик файнэншнл сервисез». Мне нужна Скай Элтер.

Врать бессмысленно: все равно найдут, так или иначе.

— Слушаю.

— Миссис Элтер, я звоню сообщить, что вы на три месяца и три дня задержали выплаты по карте «Дискавер». По состоянию на девять утра сегодняшнего дня ваш долг составляет тридцать одну тысячу шестьсот семьдесят семь долларов тридцать два цента. Вы не желаете внести платеж сейчас по телефону?

У Скай перехватило дыхание. Когда она проверяла в последний раз, сумма долга составляла что-то около двадцати восьми тысяч. Не такая существенная разница, но она превысила тридцатитысячную отметку.

— Мэм?

— Да, слушаю, — сказала Скай. — Вообще-то сейчас мне неудобно говорить, я на деловой встрече.

— А когда вам будет удобно? — вежливо, однако настойчиво поинтересовался мужчина.

— Позже, будьте добры.

Скай завершила звонок. Сердце стучало как бешеное. Она не собиралась даже открывать эту чертову карту — кто в наше время пользуется «Дискавер»? Но они предложили столько плюшек: бесплатные мили, нулевые проценты, кредит в ее любимом ресторане. Все другие кредитные карты были общими с Гейбом, а эту она почему-то утаила и начала покупать все необходимое для резиденции. Она уверяла себя, что скоро возместит расходы на кухонное оборудование, банные полотенца и остальное. Гейбу ни к чему волноваться из-за уведомлений на мобильном, пусть они приходят только на ее телефон. Тем временем сумма долга стремительно росла, а у Скай не поворачивался язык сказать мужу, что у них тысячи долларов долга. Раньше она никогда не интересовалась шопингом, покупая только самое необходимое, а теперь так хотелось сделать дом идеальным, что не могла остановиться.

Рука машинально потянулась к имени Пейтон на экране, но Скай остановила себя. Как можно искать утешения у сестры, жизнь которой трещит по всем швам? После возвращения Айзека они с Пейтон не общались. Что там происходит? Как там Макс? Она написала племяннице, но ответа не получила. Возможно ли, что в семействе Маркус все идет своим чередом, хотя их сейчас обсуждает вся страна? Пейтон все знали и большей частью любили за непоколебимый оптимизм, неуемное вдохновение и полный отказ смотреть правде в глаза.

Эта взрывоопасная смесь черт была присуща сестре с самого детства, вот почему Скай так хотелось ей позвонить: Пейтон всегда готова выдать правильный ответ. Пусть она ничего не знает о вопросе, который нужно решить, о людях, с которыми придется иметь дело, о сопутствующих обстоятельствах — Пейтон всегда найдет выход. Если не решит проблему, то придумает, как с ней жить. Ведя машину, Скай думала, что посоветовала бы Пейтон. Пойти к Гейбу и признаться, что облажалась? Преуменьшить масштаб бедствия, сказав мужу, что чуток перестаралась с заказами на «Амазоне», но пусть он не волнуется?

Едва завидев машину Скай, повернувшую на стоянку, Марша вышла из своей квартиры с двумя спальнями на первом этаже. Прикрыв глаза от солнца, она наблюдала, как дочь вытаскивает из багажника огромный пакет с коробкой.

— Спасибо, милая, — сказала она, придерживая дверь. — Твое внимание очень приятно.

В нос ударил пряный аромат тыквенного пирога.

— Мама, сейчас только июнь! Не рановато для тыквы?

— Самое время. А еще в «Домашнем уюте» была скидка на огромные свечи. Я купила шесть штук. Могу одну подарить.

Скай освободила место на столешнице и вытащила из пакета коробку.

— Спасибо, у меня есть.

Марша одернула хлопковую тунику, которая в сочетании со свободными джинсами и туфлями на плоской подошве составляла теперь ее ежедневный наряд, и наклонилась над коробкой.

— Господи, она чересчур дорогая. Не говоря уже о том, что мне не нужны все эти высокие технологии. Посмотри, сколько здесь кнопок! И зачем мне электронная панель? Кофе — это просто, я же говорила: моя старая кофеварка отлично справляется.

Скай прекратила распаковывать новую кофе-машину и указала на мамину старую, стоявшую в углу.

— Шнур обмотан изолентой, колба треснула… Мама, ты целыми днями пьешь кофе. Можешь хоть раз не упираться?

— Ладно, — вздохнула Марша. — Только напиши пошаговую инструкцию на листочке и прицепи к холодильнику.

— Хорошо.

Скай сделала кофе, взяла свою чашку и села напротив матери в маленькой захламленной гостиной. Стены украшали фотографии из поездок, некоторые в неподходящих по размеру рамках, а все поверхности были уставлены всевозможными безделушками.

— Как там твоя сестра? — спросила Марша. — Она не отвечает на звонки.

Скай поморщилась:

— Я тоже с ней не разговаривала со вчерашнего дня. Айзек только вернулся. По телевизору все это непрерывно показывают. Мне пришлось чуть не насильно отрывать Аврору от экрана.

Марша сделала глоток:

— Айзек не дурак. Не могу понять, зачем он это сделал.

— Мы все прекрасно знаем Айзека. Тебе не кажется, что можно было хотя бы усомниться в его вине?

— Увы, факты — вещь упрямая. Кроме того, это уже кто-то делал, и их поймали. Вроде бы та недалекая актриска из ситкома о девяностых. Я хочу сказать, какой смысл ему это делать?

— Вообще никакого, — кивнула Скай. — Не говоря уже о том, что Макс вполне способна поступить в колледж сама. Она в этой чертовой семейке самая умная.

Марша поцокала языком:

— Хоть бы одним глазком посмотреть, что там сейчас происходит.

— Мама!

— Да ладно, я шучу. — Марша взмахнула свободной рукой и расплескала кофе на тунику. — Твоя сестра права: все это развеется как дым. Посмотри, что происходит в стране, в мире! На такие мелочи уже никто внимания не обращает.

Скай уставилась на мать. Марша уже вышла на пенсию, а до этого много лет работала медсестрой. Муж ушел от нее к помощнице стоматолога, когда Скай было одиннадцать, а Пейтон — десять, завел новую семью — на этот раз с двумя мальчиками, — и, наверное, был счастлив, поскольку они его не видели и не слышали, не считая поздравлений с днем рождения и ханукой. Марша разбиралась в жизни и умела за себя постоять, многое знала, и не только в медицине: кто победит на выборах и когда начнутся лучшие сезонные распродажи, — могла приготовить буйабес, умела водить машину с механической коробкой передач и выводить любые пятна. Опытная охотница за выгодными сделками, она путешествовала исключительно с компаниями, которые ищут жилье типа хостелов для пенсионеров, находила горящие предложения в последнюю минуту, когда цена падала ниже плинтуса, и ехала куда угодно, только бы там не шли активные боевые действия. Эта клинически сумасшедшая твердо считала, что приготовленное мясо можно вернуть в маринад «для усиления аромата», а все «правила пищевой безопасности» не что иное, как мошенничество и сговор; отказывалась верить мастеру, который утверждал, что ее посудомоечная машина за двадцать два года забилась зацементировавшимися остатками пищи, и тарелки будут чище, если дать их облизать собаке; не доверяла врачам и придиралась к ресторанной еде. Марша привыкла преодолевать трудности и никогда не унывала, а ее безрассудство держало дочерей в постоянном напряжении. Однако сейчас Скай склонялась к мысли, что мать ошибается.

— Не думаю, — покачала головой Скай. — Они замешаны в крупном скандале, который расследует ФБР. Пытаться обмануть систему, когда у тебя и так множество преимуществ? Сомневаюсь, что на это посмотрят сквозь пальцы.

— К понедельнику никто и не вспомнит.

— Нет. Это может стать концом ее карьеры. — Скай вновь посмотрела на телефон, надеясь увидеть весточку от сестры. — Думаю, Пейтон в панике.

— Мужчины ежедневно совершают поступки гораздо более ужасные, чем попытка помочь своему ребенку. Все утрясется. Просто нужно время.

Скай встала и взяла чашку матери, чтобы налить еще кофе.

— Как думаешь, она знала? Не могла не знать, правда?

Марша пожала плечами:

— Я всегда говорила: трудно понять, что происходит в чужой семье. Даже если это семья твоей дочери. Поживем — увидим. Можешь пока рассказать, как дела у вас.

Конец ознакомительного фрагмента.