Друидская любовь

Лора Брайд

Отец разочаровал, брат предал, любимый отказался от нее. Лаки убеждена, что мужчинам верить нельзя. И не надо даже пытаться понять их поступки. Хотя… Может, откровенно объяснить им, чего хочет женщина? Вдруг они поймут?Лаки не зря называют ангелом любви. Она вернется в Дармунд и проведет семь уроков для учеников, которых тоже будет семеро. Она научит их любить, потому что знает все в этой жизни. Кроме одного… Оказывается, есть еще восьмой ученик, который жаждет любить саму преподавательницу.

3. Баловень судьбы

Но перед свадьбой еще предстоял нелегкий разговор с отцом невесты, который Лаки посоветовала провести в присутствие главы клана.

Бирн столкнулся с ней в дверях, когда в двадцать минут девятого переступил порог кабинета. Она лишь успела шепнуть ему: «Действуй по плану», как сзади ее уже подталкивал Аластар Килпатрик, главный телохранитель правителя, получивший от него срочное задание.

— Вижу, сам явился! Килпатрику даже не пришлось тащить тебя, — ядовито заметил Бойер.

— Здравствуй, Галл, — сдержанно поздоровался Макбрайд. — Не знал, что так срочно тебе понадобился. Я пришел по своему делу и имел смелость пригласить сюда Дуана Каллахана.

— Ты мне зубы не заговаривай своими делами! — вспыхнул Галлард, со всей силы ударяя кулаком по столу. — Мне донесли, что эту ночь Лаки провела с тобой. Конечно, она все отрицает, но я-то знаю твою похотливую натуру. Все-таки добился своего, скотина? Годами выжидал, прикидывался наставником, а сам только и думал, как переспать с девчонкой? Только зря забыл, чья она!

И, размахивая квилоном, он уже заорал со всей мочи:

— Старый кобель! Убью прямо сейчас!

— Галл, погоди, причем здесь Лаки? — Бирн ловко увертывался от огненных стрел. — Да остановись ты хоть на секунду!

— Каллахан прибыл, сэр, — раздался по внутренней связи голос Килпатрика.

— Гоните его в шею! Не до него сейчас! — гаркнул глава клана, гоняясь по кабинету за тем, кого считал почти братом.

— Пусть заходит, — прокричал Макбрайд, подбегая к двери и широко ее распахивая. Переведя дыхание, чтобы голос зазвучал, как обычно, он любезно произнес:

— Проходите, мистер Каллахан, у меня к вам есть одна просьба.

Галлард крепко сжал губы, стараясь унять клокочущий гнев на Макбрайда, трусливо пытавшегося уйти от расправы, прикрываясь бывшим ловцом. В настоящее время тот держал два магазинчика в деревне близ Дармунда и не представлял никакого интереса для Галларда. Ну, разве только тем, что был отцом подружки Лаки — Мариоки, вежливой и хорошо воспитанной девочки, не обладавшей особой магической силой и блестящим умом, но благодаря усидчивости и усердию имевшей все шансы на поступление в Школу Друидов. Возможно, Бирн хотел обсудить этот вопрос с ее отцом, но до сдачи экзаменов оставалось еще три месяца, да и с родителями учеников обычно беседовали деканы факультетов, а не член Совета. Что-то здесь было не так, недовольно подумал глава клана, временно прекращая выяснение отношений с Макбрайдом. Но долго теряться в догадках ему не пришлось.

Бирн предложил Каллахану присесть и, откашлявшись, церемонно произнес:

— Дуан, я прошу руки вашей дочери.

Галлард физически ощутил, как его глаза лезут на лоб. Утешало то, что не один он был огорошен столь неожиданным предложением. Каллахан от удивления так чуть не свалился со стула, но все же нашел в себе смелость ответить Макбрайду, которого боялся еще со школьной скамьи. В данный момент речь шла о любимой дочери, и было уже не до страха перед бывшим командиром.

— Я не могу принять ваше предложение, сэр. Моя дочь слишком молода для замужества. Ей надо думать об учебе, а не о создании семьи, — с достоинством ответил отец Мариоки, а про себя подумал: «Тем более, с таким трухлявым пнем, как ты».

Это мысленное продолжение позабавило Галларда. Он знал, что Макбрайд тоже хорошо его услышал, поэтому насмешливо уставился на друга, явно спятившего на старости лет.

А тот глубоко вздохнул и достал из пакета простыню, на которой отчетливо были видны пятна крови.

— Я настойчиво повторяю свою просьбу, Дуан, — твердо произнес Бирн, не сводя глаз с побледневшего Каллахана, до которого, наконец, дошел весь смысл происходящего. — Окажите мне такую честь, сэр.

— О какой чести может говорить подонок, изнасиловавший ребенка?

Отец Мариоки подскочил к Макбрайду и повалил его на пол.

— Пусть меня расстреляют, но я убью тебя, сволочь! Тварь, скотина! — выкрикивал он, сжимая горло самого грозного члена Совета четырех, а затем размахнулся и влепил ему хорошую затрещину. — Старый хрыч! Мою маленькую девочку… своим вонючим членом…

Бирн легко бы освободился от Каллахана, но не мог же он бить своего будущего тестя, поэтому только хватал его за руки и призывал успокоиться.

— Я пристрелю обоих, если не прекратите, — Бойер взмахнул квилоном, и энергетический разряд пронзил сцепившихся мужчин, заставив их болезненно поморщиться. — Не забывайте, где находитесь. Сели оба, немедленно.

Каллахан упал на стул и с горечью сказал:

— Господин Галлард, я понимаю, что Макбрайд — член Совета четырех и ваш друг, а я — маленький человек, но вы славитесь своей справедливостью. Прошу, накажите обидчика моей дочери за ее страдания и поруганную честь. Я умоляю вас, сэр.

Еле сдерживая слезы, Дуан хотел опуститься на колени, но его остановил суровый голос.

— О справедливости не просят на коленях, Каллахан. Для этого я и поставлен главой клана, чтобы соблюдать ее. Нет больших и маленьких людей, все члены клана для меня равны. И каждый виновный получает по заслугам за свои деяния.

Галлард жестко посмотрел на Бирна и, чеканя каждое слово, произнес:

— Я проведу расследование, Макбрайд, и если ваша вина будет доказана, то не спасет ни положение, ни дружба. Я разделяю ваши чувства, Каллахан, и заверяю, что расследование будет проведено добросовестно и скрупулезно, — обратился он к убитому горем мужчине. — Решающими в нем станут слова вашей дочери. Вы приехали в Дармунд один или с женой?

— С женой. Мы посчитали, что меня вызывают из-за учебы детей и, возможно, потребуется что-то вместе обсудить, — объяснил Дуан, расстроено махнув рукой.

— Сейчас ее помощь как раз и понадобится. Пусть с дочерью первой поговорит мать, я распоряжусь, чтобы для этого выделили отдельную комнату. А вы присоединитесь к ним немного позже. Как говорит опыт, именно первые полчаса расспросов, пока еще говорят эмоции, а не ум и осторожность, самые важные для установления истины. Убедите дочь рассказать мне правду, Дуан. После вас я поговорю с ней и объявлю о своем решении. Макбрайд, с вами мне говорить не о чем, ожидайте в приемной.

С поникшей головой Бирн вышел из кабинета. Как бы он хотел остаться и все объяснить своему другу, но понимал, что тот не поверит ни единому его слову о любви. Любви, выстраданной годами, а не случайно вспыхнувшей вчера.

А Галлард смотрел ему вслед и не верил, что человек, которого он считал грубоватым и вспыльчивым, но честным и справедливым, мог совратить девчонку. Овдовев в сорок лет, Бирн никогда не был обделен вниманием. Рядом с ним постоянно вертелись женщины, да еще какие. Он крутил с ними любовь к взаимному удовольствию, но всегда честно предупреждал, что больше не угодит в капкан брака. И за все эти годы никогда даже не смотрел в сторону юных красавиц, предпочитая роскошных зрелых женщин. А сегодня сам признался, что лишил невинности семнадцатилетнюю девочку. Еще четверть часа назад, гоняясь за ним по кабинету, Галлард и на мгновение не верил в то, что Бирн мог переспать с Лаки. Он размахивал квилоном лишь потому, что ему до зубовного скрежета надоели слухи об их связи, годами ходившие по Дармунду. Его правнучку действительно могли увидеть выходившей из дома Макбрайда, но Галлард сам нашел бы кучу объяснений, что она там делала. А теперь не знал, что и думать. Представив, как Бирн просит у него руку Лаки, он зарычал от ярости и честно признался себе, что не проводил бы никакого расследования, а сразу прибил бы его на месте. Потому, что это было бы уже настоящим предательством, и в первую очередь не его, как друга, а Лаки, доверявшей Бирну, словно родному деду.

И теперь ему надо принять решение по этому неприятному делу, вернее, только озвучить его. Ведь иного выхода, кроме как с позором изгнать Макбрайда из клана, просто не было. Однако, формально Мариока Каллахан была уже совершеннолетней, и имела право спать, с кем захочет. Поэтому, до вынесения приговора глава клана должен выслушать ее объяснения. Изгнание Бирна Макбрайда откладывалось, по крайней мере, еще на час.

Разговор с девушкой получился тягостным и удручающим. Галлард смотрел на почти детское, заплаканное личико и едва сдерживал негодование. Ну, как Бирн мог позариться на такого ребенка? Неужели ему взрослых женщин не хватает? К тому же, последние годы Макбрайд утверждал, что плотские радости ему уже недоступны. Конечно, Галлард знал, что у некоторых мужчин на старости лет происходит сдвиг в мозгах и их переклинивает на молоденьких девушках, но назвать подобный интерес чем-то иным, а не преступлением, он не мог. И больше всего огорчало, что таким развратником оказался его лучший друг.

— Детка, давай поговорим откровенно, — добрым отеческим тоном предложил он Мариоке, присаживаясь на уютный диванчик и указывая ей на место в кресле напротив него.

Девушка была расстроена разговором с родителями и, размазывая по щекам слезы, теперь ожидала строгого выговора от главы клана. Родители устроили ей настоящую взбучку за то, что она настаивала на невиновности Макбрайда. Отец даже замахнулся на нее, а мать расплакалась и сказала, что прожила жизнь зря, если ее дочь, забыв о стыде и совести, добровольно отдалась старому извращенцу. Сначала они убеждали ее не бояться и не скрывать правду, чтобы пресечь преступные деяния Макбрайда, не позволив ему и дальше совращать учениц. Но после безуспешных уговоров, родители перешли уже к угрозам и пообещали, что немедленно заберут ее из Школы. О какой учебе может идти речь, если за все прошедшие годы она ничему не научилась и дошла до того, что ради поступления в Школу Друидов потеряла свою честь. Да еще с кем? С человеком, годившимся ей в деды. Именно этот факт добивал их больше всего. Они ведь тоже когда-то были молодыми и поняли бы дочь, потеряй она невинность с парнем, чуть старше себя, но отдаться старику было уже верхом непристойности. В данной ситуации ей надо спасать остатки своей репутации, а не выгораживать старого развратника. Уж он-то выкрутится, а если нет, то так ему и надо.

— Перестань плакать, я не стану тебя ругать. Во всем виноват один Макбрайд, — безапелляционно заявил глава клана.

— Нет, нет, господин Галлард, это не так… — горячо запротестовала Мариока.

— Послушай, девочка, чтобы ты сейчас ни сказала, я повторю, что виноват Макбрайд, поэтому не спорь со мной Его вина не подлежит сомнению, но необходимо выяснить еще одно обстоятельство. И главным для меня станет твое слово, а не Макбрайда. Поэтому ничего не бойся и честно ответь. Он применил к тебе силу? Ты же понимаешь, о чем я спрашиваю?

Галлард был уверен в том, что Бирну, с его-то опытом, ничего не стоило уговорить эту девочку раздвинуть ножки, причем с радостью. Но он был обязан задать такой вопрос, чтобы получить формальный ответ. И не факт, что девочка ответит отрицательно. Родители основательно поговорили с ней и возможно, убедили валить все на Макбрайда. Для душевного спокойствия им лучше его считать педофилом, чем свою дочурку неразборчивой девицей, склонной к сексуальным извращениям. Степень наказания Бирна зависела от одного слова Мариоки. В такой ситуации закон всегда выступал на стороне женщины. И Галлард, как главный судья их клана, обязан поддержать девушку, даже если сейчас она солжет.

Все, что он мог сделать для своего друга, так это только убедить ее сказать правду, чтобы Бирн покинул Дармунд без демонстративного унижения. Насильников всегда изгоняли из клана после публичного наказания. Их привязывали к позорному столбу, а в некоторых случаях еще и секли. До этого роль экзекутора, вмененную ему Советом четырех, исполнял сам Макбрайд. И большего унижения, чем самому стоять у позорного столба, для него невозможно было и придумать. Сейчас все зависело от Мариоки, которая злила Бойера до безумия, впрочем, как и все девушки его клана, достигшие совершеннолетия, и по выдуманной глупой традиции, бездумно стремившиеся избавиться от невинности именно в Бельтайн.

Сколько слез, обид и разочарований приносил каждый год этот пресловутый «праздник цветов», а они, все равно, словно мотыльки, обжигают крылья. Галлард понимал, что надо прекращать эту распущенность и восстанавливать старые традиции, воспитывая в девочках целомудрие, а в мальчиках сдержанность. Но как воплотить в жизнь такие благие намерения, если уже десять поколений выросло с убеждениями, оправдывающими безнравственность. Если бы мать внушила Мариоке, что с невинностью надо расставаться только в брачную ночь и никак иначе, то сейчас бы не было столь неприятного выяснения подробностей, и глава клана не копался бы в интимной жизни своего друга и соратника.

— Господин Галлард, никакого насилия не было. Я сама обратилась к господину Бирну с определенной просьбой. Он ни в чем не виноват.

— Это уже мне судить, детка. От тебя я все услышал. Ты свободна, — холодно сказал глава клана и поднялся с диванчика, давая понять, что аудиенция закончена.

— Но, господин Галлард, вы не сказали, что будет с нами дальше, — робко возразила девушка.

— С вами? — иронично переспросил тот. — Ну, что будет лично с вами, Мариока Каллахан, решать вашим родителям. У меня к вам нет больше никаких вопросов.

— А с господином Бирном, сэр? — жалобно пролепетала девушка.

— Макбрайд немедленно покинет Дармунд, — категорично заявил Галлард.

— Нет, пожалуйста, прошу вас, сэр. Он не виноват. Он прогонял меня, а я забежала в дом и…

— Ну, еще скажи, что сама применила силу, и бедному Макбрайду пришлось смириться со своей горькой участью, — издевательски поддел ее глава клана и небрежно напомнил, — все, ты свободна.

Он подошел к столу и начал демонстративно перебирать на нем какие-то бумаги, как услышал глухой стук об пол.

Оглянувшись, Бойер увидел, что девушка опустилась на колени и с мольбой смотрит на него.

— Господин Галлард, умоляю вас! Поверьте, Макбрайд не виноват! Он даже никогда не смотрел в мою сторону, не то, чтобы соблазнял. А я любила его все эти годы и хотела, чтобы он хоть один раз был со мной. Поэтому дождалась Бельтайна и попросила его. А теперь он должен ответить за то, что я с благодарностью буду вспоминать всю жизнь. Где же справедливость, господин Галлард, если наказывают за снисхождение?

К концу своей пламенной речи Мариока уже рыдала во весь голос, и эти рыдания, как и ее отчаянные возгласы, были хорошо слышны в приемной, где ожидали вердикта главы клана родители девушки и главный виновник.

Макбрайд ворвался в комнату и подхватил девушку с пола. Крепко прижав ее к себе, он яростно заорал:

— Привяжи меня к столбу! Расстреляй! Делай, что хочешь, но прекрати ее мучить! Во всем виноват один я!

Мариока обняла его за талию и, всхлипывая, уткнулась в грудь. А Галлард бросил взгляд на ее родителей, взволнованно заглядывающих в кабинет, и неопределенно пожал плечами, словно говоря, что ничего не может поделать, кроме того, что сделает сейчас.

— Согласно закону о первой ночи брачный обряд должен быть совершен до полудня следующего дня. Макбрайд, задержитесь, нам надо обсудить срочное дело по Школе Оватов. А у вас, Мариока Каллахан, есть время около часа, чтобы привести себя в порядок, — холодно произнес глава клана, всем видом давая понять, что не одобряет их свадьбу и вынужденно идет на этот шаг. — Как понимаете, пышного торжества не будет. Придется довольствоваться скучной церемонией.

— Мне все равно, сэр, ведь у меня будет Бирн, — с неожиданной для Галларда женской мудростью ответила Мариока, и он с удивлением понял, что в жизни его друга не отцветает позднее лето, а начинается настоящая весна.

В наказание глава клана не позволил жениху хоть чем-то скрасить формальный обряд, чтобы порадовать свою невесту. Даже не отпустил его переодеться в другой костюм, более соответствующий такому событию, заявив, что на это нет времени, надо срочно заняться неотложными делами. И заставил переписывать расписание занятий первого курса Школы Оватов, вывешенное в холле главного корпуса еще семь месяцев назад.

— Галл, имей совесть, — тихо попросил Бирн через пять минут выполнения никому ненужной работы. — Разреши мне смотаться в деревню за цветами и кольцами. Для Мариоки это все-таки первая свадьба.

— Обойдетесь, — отрезал Галлард и язвительно добавил, — я и так слишком много для вас сделал. Скажи спасибо за то, что не стоишь у столба, а твоя невеста не сидит под замком в родительском доме. И не переживай, у нее еще будут и цветы, и кольцо. На следующей свадьбе, — жестоко уточнил он, — после того, как ты протянешь ноги, ублажая ее в постели. Хотя, о чем это я говорю? Сколько там тебе стукнуло? Чуть больше восьмидесяти? Так у тебя еще вся жизнь впереди.

— Мы любим друг друга, — мягко возразил Бирн. — Жаль, что тебе этого не понять, но я не в обиде. Ты, действительно, сделал для нас слишком много. Спасибо тебе. А кольца и цветы я еще не раз подарю Мариоке. У меня для этого сорок лет в запасе, — и, увидев скептический взгляд друга, мечтательно улыбнулся. — Мне предсказали это еще месяц назад, а я не верил, вот как ты сейчас, и смеялся, а ведь сколько раз убеждался в ее пророчествах.

— Догадываюсь, кто напророчил, и почему-то совсем не удивляюсь. Конечно, как такое дело могло обойти стороной, если оно касается ее ненаглядного Бирна, — сквозь зубы процедил Галлард. Он резко схватил руку друга и почти сразу отбросил ее в сторону. — Ладно, считай, убедил, что все предопределено свыше. Но все равно я не буду бить в барабаны от радости. Не могу принять, как должное, что ты женишься на девчонке, младше Лаки.

— Я женюсь на любимой женщине, и пусть меня хоть весь мир осуждает. Не надо бить в барабаны, просто попытайся понять и принять. Трудно терять друзей, с которыми дружишь с пеленок, — грустно произнес Бирн.

— Не обещаю понять, но постараюсь принять, — нехотя ответил Бойер. — Давай, звони своей невесте. Пусть подходит, буду вас женить.

Но Бирн не успел выполнить его распоряжение. Ему самому позвонила Лаки и сказала, что для свадебной церемонии все готово. Их ждут в Заповедном лесу в хорошо известном ему месте.

— Галл, во имя нашей дружбы, прошу, проведи обряд на свежем воздухе, — попросил Макбрайд и быстро добавил, глядя на недовольно нахмуренные брови своего владыки. — Ну, пожалуйста, все ж на природе веселей, чем здесь. Там хоть солнышко светит.

— У тебя уже есть свое «солнышко». Ладно, пошли. Сам не пойму, почему я сегодня такой добрый.

Они доехали на автомобильчике для гольфа до границы Заповедного леса, а затем Бирн смело свернул на едва заметную тропинку, петлявшую в чаще леса, которая привела на небольшую полянку, окруженную вековыми дубами, выбранную для проведения брачного обряда.

Обещанная главой клана скучная и формальная церемония обернулась настоящей средневековой свадьбой.

На необхватном стволе огромного дуба, украшенного воздушными шарами и лентами, были закреплены старинные знамена, а в центре сиял золотом символ их клана, имевший форму треугольника, пронзенного молнией.

— Да тебе, вижу, устроили королевскую церемонию, — иронично произнес Галлард. — Даже я женился на фоне традиционной цветочной арки.

— Ну, ты же не позволил привезти цветы из деревни, — скромно потупился Бирн.

— Можно подумать, что я позволил вынести наши священные реликвии, а заодно и опустошить театральную студию, — парировал глава клана, окидывая внимательным взглядом людей, собравшихся на поляне. — Кто-то явно за это схлопочет.

— Ты же сегодня добрый и не будешь никого наказывать, — быстро напомнил Макбрайд, ужасно довольный, что для них с Мариокой устроено такое торжество.

Он тоже вглядывался в лица, и ему дыхание перехватило от восторга. В старинном изумрудном платье, с дубовым веночком на распущенных волосах и с букетом полевых цветов в руках, его юная невеста походила на лесную фею, оказавшую честь простым смертным, появившись перед ними. Рядом с ней стояли две девушки в таких же средневековых платьях только синего цвета — Лаки и Кэтрин Гарвуд. Чуть дальше Джулия Фокс в роскошном малиновом платье беседовала с Викрамом Ольсеном, а ее муж, декан Школы Оватов, Джед Фокс показывал его правнуку Стивену, как надо обращаться со старинным рожком. На всех троих мужчинах были зеленые с золотыми позументами накидки герольдов, а на головах красные бархатные шляпы с страусиными перьями.

Из белого шелкового шатра, раскинутого на краю опушки, вышел еще один мужчина, застегивавший на ходу накидку главного церемониймейстера. Бирн узнал в нем декана Школы Друидов, весельчака профессора Броуди.

— Я вижу, все участники уже на месте, — жизнерадостно хохотнул тот и обратился к главе клана. — Через несколько минут можно начинать церемонию, сэр.

— Самый главный участник явно выпадает из вашей средневековой пьесы, Гаррет, — снисходительно заметил Бойер.

— Как и вы, сэр, — почтительно ответил Броуди. — Но это легко исправить. Шаферы, одевайте жениха! — громко выкрикнул он в сторону шатра.

Появление Ардала и Катэйра вызвало у Бирна предательскую дрожь в руках. Честно говоря, он не ожидал их увидеть, прекрасно понимая, что друзья отреагируют на его женитьбу столь же негативно, как и Галлард. Но они не только пришли, но и оказали особую честь, надев белые плащи — атрибуты верховной власти, в которые члены Совета четырех облачались в самых торжественных случаях.

— Давай помогу, жених, — с улыбкой сказал Ардал, набрасывая на плечи Бирна его собственный, расшитый серебром и жемчугом плащ с массивной золотой пряжкой в виде головы волка.

— Простите, господин Галлард, но в своем итальянском костюме вы выглядите немного бледно на нашем фоне, — самоуверенно заявил Катэйр, встряхивая плащ главы клана, блеснувший золотом и изумрудами.

— Хочешь сказать бедно. Да куда уж итальянским дизайнерам до галльских вышивальщиц. Вы бы еще и венки притащили в честь такого знаменательного события, — язвительно поддел он соратников, намекая на золотые дубовые венки, надеваемые в особо значимые для клана моменты.

— А мы и притащили, — рассмеялся Ардал, нахлобучивая венок на голову. — Я слышал, этот брак заключается по старинному закону, значит, все должно быть по традиции, а она заключается в том, что член Совета на свое бракосочетание надевает ритуальное облачение. Шаферы, как заведено, должны быть в одинаковых с женихом костюмах. Ну, а тебе не пристало выглядеть хуже нас.

— Церемонию они ему тут устроили, — недовольно проворчал Галлард, облачаясь в плащ. — Да будь моя воля я бы вообще не пришел. Вот уж Бирн отчебучил, так отчебучил.

— А знаешь, что ответила твоя правнучка на мои столь же возмущенные слова? — тихо произнес Катэйр, глядя на сияющего жениха, оживленно беседовавшего с деканом Школы Друидов.

— Так и знал, что это Лаки вас сюда затащила, — кисло скривился Бойер. — И что же умное она тебе выдала?

— Дело не в умном, а в правдивом ответе. Она сказала: «А зачем, в принципе, нужны друзья, если они отказываются разделить твою радость? Чтобы посочувствовать в минуту скорби? Так ведь враги соболезнуют еще проникновенней». И, знаешь, мне стало так стыдно.

— Вместе — до конца, — задумчиво произнес Галлард. — Бирну повезло, что Лаки считает его другом.

— Мы тоже ему друзья, — решительно заявил Катэйр. — И будем радоваться вместе с ним, а заодно, поможем пережить осуждение окружающих, и ему, и девочке. Он ее любит, это очевидно.

— Невероятно, но она его тоже любит. Поэтому, я и решил провести обряд, чтобы уже никто не вмешивался в их жизнь, ни ее родители, ни его родственники. Ладно, хватит рассказывать друг другу, какие мы славные друзья Бирну, — недовольно поморщился от своей откровенности Бойер и громко объявил:

— Профессор Броуди, вы здесь главный, начинайте действовать.

Церемония, проходившая под звуки рожков и волынок, получилась и торжественной, и трогательной. Заключительным моментом в ней стало принесение самой главной клятвы — клятвы верности друг другу. И Бирн сожалел, что не может надеть на пальчик любимой свое кольцо. Когда он женился первый раз в девятнадцать лет, то не придавал значения каждому слову ритуала, и к обручальному кольцу относился, как к куску золота, мастерски обработанному ювелиром, не более того. А сегодня, в свои восемьдесят с лишним лет, он многое отдал бы за то, чтобы по старинному обычаю скрепить клятву кольцом.

Сняв с пальца великолепное, усыпанное мелкими бриллиантами кольцо, подаренное Стивеном на ее совершеннолетие, Лаки посмотрела на брата. Ее глаза просили понять, почему она не может поступить иначе.

Стивен одобрительно поднял вверх большой палец и улыбнулся ей в ответ. Они всегда хорошо понимали друг друга.

Галлард видел, как разволновался Бирн от признательности. У него даже задрожали руки, когда он надевал кольцо на палец Мариоки.

«Да-а-а, развезло старого козлика», — подумал глава клана, призывая всю свою язвительность, чтобы самому не расчувствоваться от церемонии, которую проводил уже сотни раз. Не часто увидишь столь истинное проявление любви, какое сейчас он наблюдал у этой необычной пары.

В порыве странного чувства — смешения осуждения и радости за друга, Галлард снял с правой руки строгое кольцо с изумрудом, которое принял в знак дружбы тридцать лет назад. Сейчас он возвращал кольцо обратно дарителю, предлагая молоденькой девушке надеть его на палец мужа. Столь широкий жест вызвал настоящий восторг у шаферов жениха, что подтвердили уже их поднятые вверх большие пальцы.

Под одобрительные выкрики гостей и громкие звуки волынок Бирн закружил свою юную жену в свадебном танце. Лихо отплясывая, он подтверждал старую истину о том, что возраст счастью не помеха, и получить бесценный подарок судьбы можно и на девятом десятке лет.