Когда возвращается любовь

Лия Луговая, 2019

Что такое сила и что такое любовь? Что разрушает женщину и почему женщина бесплодна? Писательница Элизабет Харткинсон в результате автоаварии попадает в кому. Кто теперь она – хорошая мать и жена? или она непокорная судьбе жрица? или она сбежавшая от мужа-тирана королева? Три жизни сплелись в одну, и теперь душе придётся собрать воедино все свои разбросанные по Свету частички. Она пройдёт уже знакомыми ей путями и будет снова теряться, но везде её будет вести нить – океан, в котором скрыты и все её беды, и её вечная любовь. Что же найдёт душа, опустившись на самые свои глубины?

Глава 10. Дельфания

Следуя долгу, предаёшь ли ты свою любовь, если долг и любовь оказались несовместимыми?

Зураб был правителем от Бога, как всем казалось. Статный, амбициозный, он умел зажигать людей своими речами. Не терпел тщеславия и был верен доблести. Личную честь ставил превыше всего, такого же требовал и от своих подданных. Он стоял у руля сильного государства — империи, где не было подчинения чужой воле, где люди жили по принципам открытого сердца: каждый чувствовал свой долг и знал своё предназначение; правитель был не выше пекаря, а пекарь был не ниже правителя, каждый был на своём месте.

Это была богатая страна, изобильная, но в ней не было того, что другие позже назовут деньгами. Так было испокон веков: люди хранили традиции и знали свой личный потенциал; никто не брал не своего, и никто не покушался на лишнее; люди обменивались энергией, которая была дарована им создателем для их земной жизни. Они именовали себя алланитами и строили свои храмы источнику Света в них самих, который они часто изображали как алое Солнце с шестью крылами.

Мой отец был из алланитов. Он встретил мою мать, когда по зову сердца пошёл защищать соседнюю страну — Оссу, первую столкнувшуюся с невежеством и жестокостью пришлых. Тысячелетия существовавший мироуклад пошатнулся и навсегда изменил свой облик. Пришлые народы были такими же людьми, но, жрецы говорили, в них горел совсем другой огонь — не земной. Благодаря алланитам в мире снова воцарился мир, а пришлые больше не воровали наших женщин и детей, не убивали мужчин. Отец решил не возвращаться в Аллантию и также по зову сердца остался в Оссе — стране моей матери. Когда я родилась, он мне много рассказывал о том, откуда он родом, он научил меня своему языку — ведь это был и мой язык тоже. Отец нисколько не сожалел, что больше никогда на увидит своих родных, потому что чувствовал, что его место было там, где были мы — его семья.

Если про народ моего отца говорили, что они вышли из большой воды, то про народ моей матери легенды писали, что они — дети земли. Моя мать была очень красивой, как и все женщины её большого рода. Она обладала удивительной способностью слышать и чувствовать землю под ногами, этой же способностью обладала и я. «Твоё предназначение — быть любовью, Дельфания», — эти слова как что-то мне предначертанное всегда слетали с её уст, когда она, словно в трансе, смотрела в воду. Маленькая, я не понимала, как она что-то видит в воде, но она видела. Этот дар тоже во мне откроется много лет спустя, но не тогда, когда я что-то смогу благодаря ему изменить в своей жизни.

Когда земной огонь выбрал брошенный мной жребий, моей первой мыслью было то, что теперь я больше никогда не смогу быть с Ахмаром вместе. В этом ли моя мать-оссийка видела моё предназначение: быть любовью для того, кого не любишь? Так или иначе сейчас я была в стране моего отца, где долг считался превыше всего, и часть меня действительно в это верила, но была и другая часть, которая просто хотела быть с тем, кого любишь, без всяких условностей, как любили друг друга мои мать и отец…

Три помощницы из храма земных жриц и один посвящённый алланит из храма Солнца готовили меня к ритуалу с правителем. Воздух во всей империи был как никогда напряжён, все чувствовали грядущую войну, щупальца которой опять потянулись к Оссе. На кону стояло будущее не только страны моего отца, но и страны моей матери — их вера и традиции были во многом схожи, и я это прекрасно понимала, — и это чувство долга руководило всеми моими действиями.

Я не сравнивала себя с жертвой любви, я шла на то, что я умею, на то, для чего я здесь. Мои помощницы делали сейчас со мной всё, что три года подряд я делала для Ялаллы, чтобы та смогла поднять из земли энергию, достаточную для её мужа-правителя. Я всегда чувствовала свой бурлящий внизу живота источник. Те, кто смотрел на меня, говорили, что я даже дышу окутывавшей моё тело любовью. Я по неписанному праву носила чёрные шёлковые одеяния верховной жрицы, потому что так хотела не я, так хотела Земля, и для этого я пришла сюда — на её зов.

Наибольшая сила проходит через женщину в момент её наивысшего удовольствия — оргазма. Это сила просто льётся из её лона, её невозможно не ощущать; она становится кислородом, который переливается золотом и серебром, и ты вдыхаешь его в себя, будто пьёшь благословенный нектар Бога…

«Она готова», — сказал алланит из храма Солнца, и правитель вошёл в моё тело, которое как лавина потекло в него раскалённой добела магмой.

***

Первая брачная ночь. Гарольд одним движением разорвал мою одежду невесты, которую я своими руками в течение нескольких месяцев специально расшивала для этого момента. Я просыпалась на рассвете, и в каждый стежок вкладывала молитвы и пожелания любви, которые шли из моего сердца, но моё столь искусно сплетённое кружево оборвалось, а вместе с ним и все мои надежды на женское счастье. Мой законный муж так сильно сжал мои соски, что я заплакала. Гарольд продолжал смотреть на моё беззащитное перед ним тело, будто от того, что он мне делает больно, он получал ни с чем несравнимое удовольствие.

«На колени!»

Я послушалась его. Он поднял свою рубаху и с силой прижал моё лицо к тому, что было у него между ног. Я никогда раньше не видела голого мужчину, во мне поднялось такое отвращение, что я вырвала. Он рассмеялся и как котёнка швырнул меня на кровать. Первый раз в своей жизни я испытывала казавшуюся мне невыносимой боль, которая без остановки пронзала моё тело снова и снова.

Когда всё кончилось, король сорвал с меня остатки моего нательного платья и довольный вышел из комнаты. Я знала, что будет дальше: ему нальют в кубок вина, и он как победитель поднимет перед всеми мою окровавленную свадебную одежду и прокричит, чтобы все в замке его слышали: «Она моя! Её кровь моя!» Именно так Гарольд и поступил — как и все владевшие землёй мужчины в Воландрии.

Как раненая кошка я лежала, обхватив руками свои колени. Меня всю трясло, но не от холода и уже неощущаемой мною боли, а от осознания того страшного, что со мной только что произошло.