Засохшее сердце

Ника Новицкая, 2006

Книга о бесконечном женском унижении, на которое мы соглашаемся, когда любим.

1 глава

Маленькая рыбка

Чайку полюбила

И два дня за чайкой

Тихо рыбка плыла

Чайка рыбку съела

И не подавилась

У чайки к этой рыбке

Любовь не появилась

Мораль Сего простая

Не надо плыть за теми

Кто вас совсем не любит

Чтоб вас к тому же съели

Макс позвонил вечером тридцатого:

— Приедешь?

Он мне нравился — молодой и симпатичный, жил в отдельной квартире с хорошим ремонтом. Это означало финансовую стабильность и то, что родители жили отдельно — тоже. Но ко мне он относился весьма прохладно, хотя все только начиналось. Он хотел провести со мной Новый год — это что-то значило. Я поехала.

Совершенно чужие люди оказались со мной рядом в такой чудесный праздник — Новый год. Макс слишком много выпил и, можно сказать, его со мной не было. Его не было ни с кем. Я грустила и скучала, пить мне не хотелось, а люди вокруг не интересовали. Так на диване за столом я и уснула. А проснулась от храпа. Тело Макса кто-то заботливо сложил рядом, и оно шумело. Толкать в бок оказалось бесполезно. Я огляделась. На меня смотрел взрослый высокий самый обычный мужчина.

— Он тебе мешает?

Я на всякий случай спросила:

–Где твоя жена?

Жены имели тенденцию приходить в самый неподходящий момент и уводить заинтересовавшего уже мужчину

— Я развелся недавно.

Я посмотрела на него внимательнее. Довольно взрослый, внешность средней привлекательности, с нескрываемым интересом смотрит на меня. И свободный. Я

* — неразделенная любовь

приподнялась, увидев зеркало, и оглядела себя. Поправила волосы и улыбнулась. Я себе понравилась. С настроением любящей себя кошки я вернулась к нему и заговорила. Я говорила о том, как хорошо быть свободной и необремененной обязательствами, как я

умею радовать и не напрягать отношениями, я улыбалась ему при этом самой приятной

улыбкой в своем арсенале. Весь мой вид разъяснял, что я лучшая девушка в этом мире и ему бескрайне повезло встретить меня на своем жизненном пути. Еще я слушала его. Я была само понимание и сочувствие. В эпилоге я описала наши отношения с Максом как ничего не значащий легкий роман и добавила о своем разочаровании в нем. Олег, так звали молодого человека, все понял, как нужно. Уезжая домой, он попросил номер моего телефона. На следующее утро я уехала с совершенно другим мужчиной в Москву, вернувшись, узнала, что бывший муж попал в аварию.

Я понеслась в больницу и провела там неделю. Мы развелись с Димкой всего несколько месяцев назад, и у меня все еще не стерлось ощущение того, что он принадлежит мне.

Я зашла в палату — он лежал опухший, очень некрасивый, в синих разводах, но бесконечно родной и беспомощный.

— Черт, — пробормотал он, отвернувшись. Видимо, стеснялся своего вида.

Он не мог есть. Только пить соки и бульоны. Я даже не знаю, была ли я ему нужна в этот момент. Но мы до позднего вечера просидели у него на кровати. Молчали, размышляли. На какой-то момент у меня появилась иллюзия семьи. Я возвращалась в темноте домой, улыбалась сама себе, мысленно говорила с ним, успокаивала. Он позвонил:

— Как добралась?

Я добралась нормально. Поговорила с ним. Так я проводила дни.

А потом он стал выздоравливать. Вышел из больницы, и необходимость навещать по вечерам пропала. Зашел в гости пару раз. Пообщались ни о чем. Чашка не склеилась.

У меня на некоторое время проснулся нереализованный материнский инстинкт, который отпал вместе с необходимостью заботиться. Я вернулась к мыслям о других мужчинах.

Захотела встретиться с Олегом.

Он пришел в компании всех моих новых новогодних друзей, мы счастливо напились мартини и разбудили танцами соседей. Его друзьям очень хотелось уложить нас вместе.

Показалось естественным то, что он целует меня. Я устроилась к нему на колени.

До чего мне было приятно с ним. На рассвете гости разошлись. Я смотрела, как они ищут шапки, одеваются, с удовольствием отмечала, что Олег держит меня за руку и провожает их вместе со мной. Он не спросил меня, можно ли ему остаться. Просто остался.

Но видимо я уже достаточно протрезвела, поэтому, повернувшись к нему, сказала:

— Спать можешь лечь в этой комнате, — и добавила, решив сыграть в маленькую кокетливую девочку, — мы так мало…знакомы… — и потупила глаза.

Он, естественно умилился. Или сыграл умиление. Не знаю, думать об этом было лень. Упала и уснула сразу. Кажется, он тоже.

Когда утром я открыла глаза, он сидел рядом, облокотившись на руку, рассматривал меня. Видимо, я ему нравилась. На всякий случай улыбнулась:

— Привет. Ты никуда не торопишься?

— Нет. Угостишь меня чаем?

Я поила его чаем, разглядывала и размышляла. Выглядел он довольно спокойно и не влюбленно. Быть может я его разочаровала этой ночью? Может не стоило его оставлять?

Хотя какая разница. Не настолько мне нужен его звонок. На этой мысли я успокоилась.

Почему он не уходит? В принципе уже первый час. Послеобеденное время. Мне захотелось остаться одной. Поваляться, почитать. Весьма удачно раздался телефонный звонок. Папа:

— Я заеду сейчас.

Я обрадовалась поводу. Сделала разочарованное лицо и произнесла:

— Ко мне приедут сейчас. Родители.

Он уехал. Позвонил через два дня.

Я пригласила его. Я вернулась с ужина, который провела с приятным, но женатым мужчиной, но настроение у меня было просто-таки великолепное, время всего одиннадцать. Я хотела удовольствий. Он зашел немного скромный, не освоившийся в моей квартире. Планировал пригласить меня куда-либо. Мне хотелось только болтать. Мы разговаривали у телевизора, причем преимущественно я — опять же плюс ему, ведь я не очень хороший слушатель, не сказать бы хуже. К утру мы уснули, обнявшись.

Проснулись лишь к следующему вечеру. У меня были свои мероприятия, и я проводила, начинающего нравится мне Олега. Я поехала на вечер встреч выпускников.

Приехала туда поздно. Друзья, которых я не видела десять лет, дорогие когда-то мне лица, старые обиды, мальчики, в которых я когда-то была влюблена. В некоторых, насколько я теперь вижу — совсем не зря. Молодые, реализовавшие себя мужчины, обменивались визитками, целовали нас в щечку.

Я подошла к однокласснице, которая восхищала меня когда-то, заинтересовалась ее судьбой, выслушала:

— Помнишь мальчика, с которым я встречалась в школе? Я ждала его из армии, вышла замуж через десять лет, сына родила. Зимой мама умерла, остались у меня братик и две сестренки. Младшую бабушка забрала. А двое с нами живут. Отчим ушел еще раньше.

Я в магазине работаю. Продавщицей. Муж пьет. Уйти я хочу от него, невыносимо мне, плохо.

Я смотрела на нее и вспоминала ее раннюю красоту, ее милый характер, то, как она нравилась всей нашей школе. Училась она плохо, но это был недостаток родительского времени. Хотелось ее обнять. При моем начинающемся счастье мне не жалко было тепла и добра. Я весь мир обожала.

— Я тоже развелась, но я счастлива. Ты тоже будешь.

Я смотрела на нее в тот момент абсолютно честными, довольными глазами и сама верила в то, что ко мне пришла бесконечная радость. Что все плохое осталось позади в семейной жизни. И каждой женщине необходимо уйти из плохого, чтобы найти то самое хорошее, которое ждет — только руку протяни.

Наши девушки выглядели по-разному. Некоторые раздались и выглядели взрослыми дородными женщинами, другие стали симпатичнее, чем в школе.

— У моего мужчины сыну одиннадцать лет. Я стала матерью одиннадцатилетнего ребенка.

— Я пришла продавщицей в этот магазин, стала директором.

–Я занимаюсь наружной рекламой.

— Я замуж вышла зимой.

— А у меня жена двойню родила. Близнецов.

От умиления наворачивались слезы. Мысленно я вернулась в десятилетнюю давность, бродила по школьным дворикам и коридорам, вспоминала эмоции, захватывавшие меня в те годы. Планы, которые кружились в голове. Работоспособность, которая должна была привести меня к поставленным целям. К чему привела?

Работа для меня сейчас была просто работой. На фирме второй месяц длилась налоговая проверка. С директором я постоянно конфликтовала. А в личной жизни? В личной жизни я только пережила развод. И познакомилась с Олегом. Который уже был влюблен в меня.

Я вышла на улицу. Одноклассники, скучковавшись, курили. Наши мальчики. Этот слева мне нравился в десятом классе. Этот, который в центре, в одиннадцатом. С этим я встречалась два месяца. Сейчас они смотрели на меня и улыбались. А я им.

Позвонил Олежка:

— Какие у тебя планы?

Я глянула на часы — второй час ночи.

— Видимо спать, — и добавила для чего-то, — хочешь ко мне?

Он заехал через семь минут. Видимо, находился у друзей на низком старте.

Мы зашли в дом, и он обнял меня, прижал, дав этим минуту счастья. Я отвернулась, будучи не в силах сдержать улыбку.

Ночью я подарила ему себя. Я не занималась любовью просто так. Секс меня привязывал, заставлял влюбляться. В Олега я влюбиться не боялась.

Что и случилось. Я лежала, прижавшись к нему, гладила его и думала, что он может раствориться в темноте, пропасть вместе с рассветом, а мне стало с ним слишком хорошо.

Добавлю еще, что он оказался потрясающим любовником. Любовником для меня.

Утром он собрался к родителям. В ту самую деревню, где мы познакомились на Новый год. Я хотела с ним. Но промолчала.

Одеваясь, он обернулся:

— Ты не хочешь поехать со мной?

Я чуть не подпрыгнула от радости. Сдержала себя. Протянула томно:

— Можно…не скучно будет?..

Он покачал головой.

С нами поехали его друзья. Лена и Леша.

Когда я вышла из машины, навстречу подошла его мать:

— Веруня, ты что здесь делаешь?

Я бросилась ей на шею:

— Мама, та я к вам же, повидаться.

–Ой, курва, — ей было приятно. Его родители жили в самой настоящей деревне с огородом, курами и козой. Разговор у них был теплый, сельский. И люди они были очень добрые.

Я огляделась. На улице стоял февраль, не самый мой любимый месяц. Но светило солнце, снег здесь был белый-белый, а я слишком счастливой. И я полюбила этот февраль. В малоинформационной, но душевной болтовне мы провели выходные.

Олежка, кажется, тоже был доволен.

А в понедельник на работу позвонил Женя. Он ехал в Москву. Хочу ли я поехать с ним. Я подумала о том, что зарождающейся любви с Олегом стоит отдохнуть, мне не хотелось ее потерять вот так — сразу, я согласилась. Скинула смс — «Я уехала. Целую»

В Москве у меня жила подруга. Очень близкий мне человечек. Мы дружили в Тольятти, ходили в местные кафешки, знакомились с местными мужчинами, обсуждали их, смеялись и грустили вместе, как вдруг она уехала. Сняла квартиру, нашла работу и осталась жить в другом городе. И вот у меня появилась возможность увидеть ее. Лишь бы не скучать по Олежке и испортить этим весь отдых…

Мы выехали этим же вечером. Дорога от Тольятти составляла порядка тысячи километров, примерно пятнадцать часов. Женя все пятнадцать часов говорил. Говорил о всех своих мыслях, душевных переживаниях, а еще временами конфликтовал. Поводу поругаться он как будто радовался, высказывал свои недовольства, в общем, надоел мне к концу поездки безумно. Вдобавок, он предложил выйти замуж. Спасибо, подумаю.

Я предполагала поехать с ним и обратно, но решила поберечь свои нервы и вернуться поездом. И еще я думала об Олежке.

Мы подъехали к дому Ирки. Я так соскучилась по ней так, что немножко подпрыгивала на сиденье от нетерпения. Она встретила у подъезда. Зацеловала. Холодно оглядела Женю, который стоял в шлепках, в трениках с оттянутыми коленками. И это в феврале месяце!:

— Здравствуйте.

Женю нисколько не смутило отсутствие теплого приема. Он затараторил:

— А на дороге у вас такое движение. Еле проехал. А цены то, а цены. И чего ты сюда приехала, сколько вот зарабатываешь? И еще квартиру снимаешь, наверняка дорого. И город то грязный-грязный. Вот у нас в Самаре…

Кстати, Женя жил в Самаре, прекрасном на его взгляд городе. Многократно прекраснее моего Тольятти. На мой взгляд, Тольятти тоже ничего. Очень ничего, между прочим.

А Женя все говорил и говорил. Он не давал вставить нам ни слова, его не волновало, что мы не виделись уже три месяца, в общем, ему надо было поделиться своей информацией.

Мы поднялись. Под шумок я прилегла на диван, отвернулась к стеночке и решила поспать. Пусть Иринка разбирается. Она все-таки не ехала с ним пятнадцать часов, решила я.

Я слышала, что он говорил о том, что Москва очень дорогой город, его заинтересовали цены на квартиры в центре Москвы, кажется, он стал подсчитывать свои доходы и мысленно переезжать в квартиру на Тверской. И это притом, что он торговал косметикой на рынке Самары.

Удивительное самомнение.

— Че ты не купишь себе жилье? — задал он Ирке риторический вопрос.

Он не понимал, почему она живет за МКАДом и до сих пор в снятой квартире. Ирке стало легче взять книжку, сделать заинтересованное лицо и читать. Он нудел и нудел, она не выдержала, молча выключила свет и легла рядом со мной:

— Твой Женя невозможен, — услышала я сквозь сон.

А он выкрикнул из-за угла:

— Одна игнорировала меня в машине, а другая стала делать вид, что читает книгу. А теперь они типа спят.

Мы его обидели.

Рано утром он уехал. Я даже не встала его проводить.

Ирина собиралась на работу, мы сели пить чай. Наконец-то мы могли побеседовать. Меня волновал в первую очередь вопрос — зачем, зачем она покинула Тольятти, где у нее было свое турагентство, родители, друзья и я.Она размеренно отвечала:

— Я приехала с друзьями на Новый год, отметили, потом Рождество отметили, потом еще пожили, потом закончились деньги. Я решила немного поработать. Работу в Москве искать интересно, я оказалась востребована, каждый день ездила на собеседования. Понравилось предложение греческой компании. Я хотела получить опыт в Москве и вернуться. Теперь я хочу остаться. Москва меня развивает. Очень развивает.

Я смотрела на нее недоверчиво. Я тоже хочу опыт в Москве. Чтобы она меня развивала, хочу. Задумалась.

Ирка переключилась на разговор о мужчинах. Ей двадцать семь лет и она не была замужем, я развелась, поэтому мужчины для нас любимая тема. Сразу после темы — работа.

Я рассказала о начинающейся своей любви, о том, что уже скучаю по Олегу, и расстояние немного гнетет. Добавила, что в общем-то скучаю несильно и не знаю, будет ли продолжение, нужно ли оно мне, ведь возраст нашего романа меньше двух месяцев.

На этом мы закончили беседу и Ира ушла на работу. Я легла спать.

Вечером мы встретились в «Шоколаднице». У меня глаза полезли на лоб — цена чая здесь была 137 рублей. Без лимона. В Тольятти рублей тридцать. Или тридцать три. Нда, Москва златоглавая. Я сделала вид, что не удивлена нисколько, заказала глинтвейн и начала про себя экономить. Ирка, кажется, тоже про себя экономила. Вот-вот, в Тольятти бы мы уже объелись.

И сидели мы не очень удобно, все интимные, средней интимности и вообще не интимные уголки были заняты. Нас разместили у двери. Ирка радостно добавила — хорошо, что вообще есть места. В Москве всюду люди. Много людей. Они текут рекой, вливают тебя в метро, топчутся в каждом магазине, сидят на каждой лавочке — бескрайние потоки людей с лицами без эмоций. Каждый находится где-то глубоко внутри своего тела, а где именно, мне снаружи не видно. На мой взгляд — это существенный минус мегаполиса — масса людей.

Ирка уже привыкла. Она говорила о преимуществах жизни здесь, недостатки ее не волновали. Она истоптала здесь две пары меховых сапожек. В метро меховых сапожек не носили. Она одела какие-то натоптыши. Сейчас она разглядывала меню и рассказывала о дальнейших планах:

— Здесь денег заработать можно. Где я заработаю в Тольятти? Мои языки не нужны никому.

Она знала английский, французский, учила итальянский и греческий, и все эти знания действительно не были востребованы в нашем периферийном городке. Не поспоришь.

— Я чувствую, что могу выйти здесь замуж. Здесь мужчины есть.

Я удивилась:

— А что мешает выйти замуж в Тольятти?

— Здесь их больше.

В общем-то, восемнадцать миллионов человек действительно больше восьмисот тысяч, подумала я. И об Олежке подумала. Мне было комфортно в Москве с Иркой, но захотелось, чтобы он оказался рядом, и можно было обнять его. Прижаться. Меня не волновали восемнадцать миллионов москвичей больше. Ирина прервала мысль:

— И они богаче здесь. Работая в турагентстве, мы продавали проведение свадьбы на Сейшелах. А еще можно пожениться на Бали или в свадебное путешествие снять абсолютно пустой остров. Расшить платье бриллиантами. И после этого я должна выходить замуж за бедного? Чтобы у меня никогда не было ничего этого? Я не хочу быть бедной, не хочу! Я стала мыслить вслух:

— Олежка бедный. Он не абсолютно бедный, но бедный. Мы не снимем пустой остров с ним никогда. А мне все равно. Совершенно все равно, представляешь? — смотрела я на нее.

— Нет, не представляю, — протянула она, потягивая глинтвейн. — твой муж тоже был бедный, тебе надоело ведь.

— Я не любила мужа.

— А Олега что ли любишь? — приподняла брови Ирина.

Я честно ответила:

— Влюблена. Надеюсь, не опасно.

Она улыбнулась:

— Когда закончится, приезжай жить в Москву. Будем жить рядом. Очень плохо без тебя мне.

Я обняла ее:

— Если бы мне было хорошо без тебя, я не поехала бы в Москву. Только к тебе.

Мы поехали домой. Легли спать. Болтали до рассвета. Пили чай. Все-таки я не настолько была влюблена в бедного Олега. Я чувствовала себя счастливой, проводя время в разговорах с Иркой.

Ее судьба была необычной. Она была дочерью состоятельных родителей, училась в школе на Кипре, а потом семья обеднела. А к деньгам Ирку приучила. И от этого она испытывала дискомфорт. И вертелась во все стороны, чтобы вернуться к приличному существованию. Для этого она много работала и искала мужчину. Но не просто богатого мужика, а именно любимого ею, влюбленного в нее богатого мужика. Что найти исключительно сложно. Поэтому в двадцать семь она не была замужем и даже не имела приличного любовника.

Утром я уехала домой.