Петролеум фэнтези

Лисов Александр, 2023

Эта книга написана специально для подрастающей молодёжи, которая собралась стать нефтяниками и находится в поиске своей будущей профессии. Она будет интересна и профессионалам, которые пробурили уже не один десяток скважин и добыли тысячи тонн нефти. Она написана для людей мыслящих и думающих как о своём личном развитии, так и процветании нашей страны. Иногда кажется, что человек уже всё изобрёл и всё создал, разведал все природные богатства, и в этом мире ничего не осталось для творчества будущих поколений. Герои книги, уже опытные люди, профессионалы нефтяники, повидавшие на своём веку почти всё, которых трудно чем-либо удивить, доказывают нам, что мир познаний и открытий бесконечен. Небольшой коллектив, состоящий из старых друзей-студентов, их детей и единомышленников учёных-физиков, в условиях максимальной предосторожности создают новый способ бурения нефтяных скважин и открывают новое нефтяное месторождение. Их изобретения новы и не имеют мировых аналогов.

Долгожданная встреча. Начало

Было самое начало июля 2012 года, в Москве стояла прекрасная тёплая погода. Мы с женой, запанее, практически успели подготовить всё необходимое для встречи друзей, закупили продукты на большую мужскую компанию, распределили заранее места их размещения, и я даже успел сканировать на компьютер все наши студенческие фотографии, и на конец, нам оставалось только дождаться их приезда. Я дал всем слово, что встречу каждого самостоятельно, так как добираться к нам на дачу общественным транспортом не совсем удобно. Волнение во мне с каждой минутой нарастало, всё таки мы не виделись целых 37 лет.

Так как все добирались в Москву из разных мест, то на встречи у меня ушёл практически весь день. Только Юрий приехал самостоятельно, один, на собственном автомобиле, так как судьба распорядилась нам жить совсем не далеко друг от друга. Я встречал гостя, привозил к себе на дачу, оставлял на поруки жены, и буквально обратно уезжал встречать следующего. За общий стол мы сели все вместе когда уже стемнело. По характеру руководящего тона моей жены я понял, что она уже успела к этому моменту с каждым из них перезнакомиться пока я отправлялся в очередной аэропорт. Мне это было только на руку, так как она уже стала душой нашей компании и они болтали между собой как самые старые лучшие друзья. Напряженности никакой не существовало, все чувствовали себя расслабленно и предельно доброжелательно. Но при этом, каждый в душе думал, а с чего же начать.

В итоге, весь наш первый вечер ушёл на воспоминания о нашем общежитии, наших девчонках, в которых мы влюблялись, о степендиях, которых нам вечно не хватало, музыке, которую мы тогда любили слушать и как доставали её новинки, и перезаписывали их на катушечном магнитофоне. Одна история перетекала плавно в другую, и им не было конца. Да, память наша оставалась светлой, и не было запретных тем, так как между нами никогда не было секретов. Нам было легко жить, потому что мы всегда делились между собой всеми важными личными новостями, и были друг с другом всегда предельно честны и искренни. Это как раз нас и объединяло, и делало настоящими друзьями. Мы разошлись на ночлег только под самое утро, практически по студенчески.

На следующий день мы дали всем нормально выспаться, и каждый пробуждаясь почти что по очерёдности, выходил в наш большой прекрасный сад, наслаждаться нашими цветами и диковинными растеяниями, любительницей которых была моя жена. Наш сад был её гордостью, она посвятила его созданию все последнии годы. Она любила каждое утро с чашечкой кофе, и в неизменном сопровождении её нашими кошками и собаками, пройтись по всем дорожкам сада, наслаждаясь и подмечая своим опытным взглядом, что требуется для своевременного ухода за каждым растением.

Видимо мои вчерашнии поездки по аэропортам выбили меня из колеи из-за постоянных пробок на трассах и я проснулся позже всех. Все к этому моменту уже были на ногах и завершали под руководством моей жены осмотр сада. Все были в восторге, а лучщего для моей жены придумать было просто не возможно. Она гордилась своим ландшафтным творчеством и посвящала ему почти всё своё свободное время. Фактически в наших домашних животных и в саду заключалась вся её жизнь. Она уже успела всех с самого утра приобщить к ароматному кофе, все были бодры и веселы.

Рассадив нас за большой стол на просторной веранде, она деликатно нам намекнула на то, что нам есть о чём поговорить и многое обсудить чисто по мужски без лишних свидетелей, и сославшись, что ей пора идти готовить обед, оставила нас в пятером.

— А что она права. — Первым начал Борис. — А то вот разъедимся и ничего не узнаем друг о друге.

— Ты что, даже косвенно, не отслеживал все эти годы наши следы? — Вклинился в разговор Алик, обращаясь к Борису.

— Да, по большому счёту, честно Вам признаюсь, не было никакой возможности это сделать, да и жизнь все время меня перемещала по разным точкам работы. Вот только с момента перестройки из-за престарелых родителей, я наконец то, осел у себя на родине в Преднестровье. Работаю не по специальности. Короче, наверное как и многие, занимаюсь примитивной торговлей. Это даёт семье гарантированный кусок хлеба, но не больше. Перспективы там у нас никакой нет, район чисто сельскохозяйственный. По ночам до сих пор мне снятся мои станки качалки, сколько я их настроил за свою жизнь. Но возможности хоть куда то вернуться, я так и не нашёл.

— Но тогда мне будет проще всего рассказать о своей судьбе. — опять вступил в разговор Алик. — Я как после института уехал по распрелению в Омск на нефтебазу, так и продолжаю по сей день работать на одном и том же месте. Дорос вот до главного энергетика, у нас большой заправочный комплекс бензоколонок. Но работать становится всё менее интересно, так как чуть ли не каждый год меняются собственники нефтебазы, вот и сейчас, я приехал к Вам сюда, на встречу, а там, в Омске, идёт очередная перепродажа имущества нашей компании, и к какому карыту я вернусь представить даже не могу, может быть даже и к разбитому. Мы там, все готовы к любым изменениям.

— Но ты же коренной, начинал всё с нуля, знаешь каждый объект досконально, я представляю ответственность твоей работы, да и ты уже столько насмотрелся во время этих бесконечных перемен? — Начал эмоцианально успокаивать его Борис.

— На этот раз гораздо всё серьёзнее. Если раньше нашу базу перекупала всякая городская местная мелочь, то в этот раз она приглянулась крупному олигарху из Москвы. И поговоривают, что он везёт с собой полностью новую команду управленцев. Так, что возможно к осени пополню ряды безработных. Что дальше делать, я пока не думал, возможно так же как и ты Борис, вернусь к родителям, в Старый Оскол.

Время перевалило уже за полдень, а наша задушевная беседа становилась всё более насыщенной пережитыми событиями и стала преобретать оттенок личной неудовлетворённости переменами последних лет. Что бы как то смягчить и успокоить душевный осадок друзей, я предложил им продолжить нашу беседу за пивом, тем более установившаяся жаркая погода способствовала к некоторому охлаждению наших эмоций. В институте, в свободное время, по воскресеньям, мы частенько любили ходить в Парк Горького в знаменитый пивной бар «Плезень» и помятуя это, я запасся к нашей встречи именно этим пивом. Моё предложение было принято на ура, и моментально на столе появились запотевшие, только что из холодильника, бутылки чешского первокласного напитка. Все стали мне опладировать, и говорить мне комплименты о том, что я не забываю наши старые традиции.

Наша беседа совершенно не хотела развиваться в сторону современности и нас опять потянуло на студенческие годы. А что было главное для студента, совершенно правильно, во время поесть и быть сытым. Питаться в студенческих столовых, как в самом институте, так и в общежитии, мы не любили, так как там готовили еду на столько отвратительно, а набор блюд был предельно скудным. Поэтому, после занятий, мы любили пойти пешком и заглянуть в какое-нибудь кафе по пути из института в общежитие. А на этом промежутке, выбор был не большим. На Ленинском проспекте по правую руку были кафе «Луна», затем «Гавана», а по левую была чебуречная «Ингури». Иногда мы принимали более простое решение, заходили в продуктовый магазин, покупали пельмени в прямоугольных бело-красных пачках, и сами варили их на кухне в общежитии. Мы были не избалованы кулинарными изысками, и довольствовались малым. Но была у нас не сменяемая традиция, после каждого экзамена пойти компанией днём в ресторон «Молодость», что был на Университетском проспекте напротив нашего института. Там достаточно хорошо готовили салянку, а также всегда мы брали сочный антрекот с жареной картошкой, нам просто необходимо было пополнять наш вес, который мы всегда катастрофически теряли во время сессий. Скажу честно, наша компания спиртным не баловалась, поэтому затраты на то, чтобы там посидеть, были совсем не большими, да к тому же днём, не было вечерней ресторанной наценки.

Я уже не помню как на столе появилась вторая партия бутылок с пивом, то ли её я сам принёс, погрузившись в раздумья, то ли это не заметно для всех нас сделала моя вторая половина, она у меня очень гостепреимна и делает всё приятное просто не заметно. Все опять стали нахваливать, что это крайне своевременное решение и намекать на то, чо не плохо было бы кому то по кругу, следующему из нас, рассказать о своих послеинститутских годах.

Слово взял Николай. Он как и я был из Лениногорска, из семьи известнейшего буровика города. К тому моменту его родителей, так же как и моих, уже не было в живых. У него был брат близнец, тоже Александр, как и я, но он не учился с нами одновременно, а заканчивал институт позднее и тоже был буровиком. Судьба этой семьи была для меня не безразлична и я получал периодически из разных источников информацию о их житье бытье. Всё говорило о том, что братья катятся вниз по наклонной плоскости, бросая не желательную тень на славу своего отца. Их ошибкой было то, что они пошли работать на предприятие, которым руководил их отец, который был наиближайшим другом нашего бывшего министра Шашина В. Д. Переодически появляясь в Лениногорске, я так ни разу не смог с ними увидеться, то они были на вахтах, а то в загулах. К сожалению, пьющий нефтянник — это не редкость, иногда это даже настоящая после вахтовая коллективная болезнь. На буровой существует наистрожайший сто процентный сухой закон, первый случай и ты немедленно уволен, бурение — это работа в коллективе, там крайне высока степень случайного травматизма, и буровики научены линым горьким опытом на этот счёт. Буровая и алкоголь, просто два не совместимых понятия. Но он был, и моим, и нашим общим другом, и я не мог не позвать его на эту встречу. Не будь здесь, за этим столом, хоть одного из нас, смысл встречи этой был бы просто утерян. Мы всегда были неразлучны и очень дружны.

— Ну что друзья, мы хозяину этой дачи, наверное должны все сказать спасибо. Если бы не он, мы бы никогда так и не увиделись. — Начал он издалека, смотря лукаво мне в глаза.

Я набрался терпения, сидел и молча смотрел на него. Я знал, если я начну его перебивать, и как то реагировать на его реплики, то его может понести совершенно не в ту сторону и он просто собьётся с мысли. Молчали и все другие.

— Саня, а ты знаешь, мы же учились с твоей женой на одном факультете, но в разных группах. Я её знал с первого курса, а женился вот ты на ней. Тебе друг крупно повезло, что ты выбрал её.

Я не понимал, к чему он клонит. Я больше всего боялся, чтобы он не произнёс какую-нибудь глупость, иначе бы вся наша встреча была бы моментально испорчена. Но похоже он сам во время одумался и стал переводить свою речь в более благоприятную плоскость.

— А ты знаешь, что она у тебя тоже из Лениногорска? — Вдруг спросил он меня, и увидев мой кивок, добавил видимо исключительно для того что бы знали все. — Он один только из нас женился на своей землячке.

— Николай, ну давай наконец, расскажи нам сколько ты там, в своей Татарии, скважин набурил за 37 лет? — Попытался взбодрить его Алик.

— Да я никогда и не считал и не думал об этом. Ничего особенного, рутинная работа. Вира-майна, вот и всё бурение. Буровики нынче полностью потеряли авторитет. Сидим по пол года без дела, потом дадут пару горизонтальных скважин или боковых стволов пробурить и опять перекур. Вот думаю как доработать до пенсии, всё мне братцы надоело. Знал бы, что так всё закончится, никогда бы не пошёл к нефтянникам. Да у нас сейчас пол города здоровых мужиков без дела сидят. Кто то летает вахтой в Западную Сибирь, а у нас в регионе почти всё бурение практически свернули. А куда ехать, где то, что то, начинать с нуля, для этого надо быть молодым, подвижным, а я всё, выработался.

Наш разговор начал получаться всё более печальным, и вдруг мне стало так жалко моих близких друзей. Неужели мы о таком конце мечтали. Почему так бесчеловечно к нам развернулась судьба. И что это за эпоха такая, когда здоровым, образованным и даже талантливым мужикам невозможно себя трудоустроить.

Наконец, наступила очередь Юры. Он был моим однокласником по школе, но учиться мы с ним пошли на разные факультеты, он выбрал механический, и почти всё время проработал на тяжёлых буровых станках для глубокого бурения скважин в системе Мингео СССР. Но когда, в начале 90-х годов всё разведочное бурение развалилось, перебрался поближе к Москве и постепенно построил 3 собственных бензозаправочных станции. Он единственным из нас оказался при настоящем деле. Посвящая нас в тонкости своего бизнеса, он нам дал понять, что нам ещё рано сдаваться.

— А тебе Алик скажу, если что-то в друг у тебя будет не так, в твоём Омске, я тебя заберу к себе, мне главный энергетик позарез нужен. Я решил расширяться, у меня появились хорошие связи в областной администрации и я выиграл недавно пару новых конкурсов. Да я Вас всех заберу к себе, если Вас жёны отпустят. Не бойтесь, не пропадём, выжевем. У меня кроме бензозаправок есть и другие планы, например заниматься литьём из пластмассы или изготовлением мягкой мебели. Я торговлю не люблю, там сидит сплошное жульё, а вот что то изобретать и производить, это как раз для меня. Если бы ещё раньше ушёл из геологии, то достиг бы гораздо большего. Я кстати, все свои бензозаправки построил сам, своими руками.

Юра всегда среди нас был самым весёлым и не унывающим, он и сохранился таким же молодым и по сей день, хотя слегка растолстел и голова его стала совсем белой от седены. Он был из редкой породы людей, которые никогда не скланяли голову перед трудностями. Не получалось одно, он тут же брался за другое. Он вечно что то эксперементировал. Его голова всегда была полна идей, причём земных.

Разговорившись, мы даже не заметили как наступило обеденное время. Стол уже был накрыт женой и мне оставалось только поджарить на углях шашлыки, а их приготовление я никогда никому не передоверял. Разместившись вокруг мангала, все наблюдали за моими манипуляциями с шампурами и заглядывались на аппетитные кусочки шкварчашей на углях свинины. Но я всех предупредил о том, что кроме традиционного блюда из свинины будут и другие мясные сюрпризы, которые я коллекционировал во время своих старых командировок по нефтяным районам СССР. Я также стоял рядом с ними, глазами следил за процессом жарки, а про себя думал, что всё хорошо, всё идёт по плану и наша встреча удалась.

Рассадив нас всех на заранее продуманные места, моя жена, на правах хозяйки взяла брозды правления в свои руки и стала рекомендовать, с чего нам собственно начать. На столе было практически всё, что можно было сегодня купить в Москве и это была исключительно инициатива моей жены, чтобы встретить моих друзей как можно лучше. Я ей часто рассказывал о них, сожалея что наши судьбы не переплелись, при этом всегда мечтая о том, что мы все когда-нибудь увидимся. Она косвенно знала каждого из них по моим рассказам, но когда они все собрались у нас, для меня стало сюрпризом то, что она их всех помнит визуально. Институт был не таким уж гигантским, и коридоры в нём были даже узкими, поэтому совсем не мудрено, что отходив по ним пять лет, все мы друг друга так или иначе знали. Но как так могло произойти со мной, что я её встретил и познакомился с ней уже после окончания института? И даже не в институте, а у себя, на пороге собственной квартиры. Я знал, что случайности бывают, но почему они происходят именно со мной. И по моей жизни их было достаточно много.

— Я вижу на столе свободный прибор, это что сюрприз от хозяина, или к нам кто то ещё присоеденится? — Неожиданно спросил её Николай.

— Да нет, мы сегодня обойдёмся без сюрпризов, просто к нам чуть позже присоединится моя мама. — Ответила она. — А я вот что хочу Вам сказать, мы Вам всем безмерно рады, особенно Саша, он Вас так всех ждал, что потерял дар речи. Потерпите немного и он Вас всех заведёт своими рассказами и идеями. Я немного наблюдала за Вами, за всеми, со стороны и должна отметить, что Вы все смотретись монолитно и из Вас по жизни могла бы получиться действительно хорошая компания.

— Да мы и так очень даже дружная компания, вот наконец все собрались и увиделись. — Вновь отреагировал на её речь Николай.

— Я имела ввиду совершенно другое, не застольную компанию, а компанию единомышленников, вместе работающих. Вы же все говорите на одном языке и мысли у Вас очень близкие по духу. Подумайте, может быть и у Вас что то получится совместное. Сейчас время такое, что опереться и довериться можно только самым близким и проверенным друзьям. А я вижу Вы именно такие, и никогда не подведёте друг друга. Не могу сказать почему, но мне кажется, что Ваше время ещё не ушло. Я очень хотела бы, чтобы все Ваши мечты сбылись и справедливость бы восторжествовала. Может быть это слишком пафосно, но это именно так. Давайте выпьем за Вашу мечту, ведь Вы когда были совсем молодыми, Вы о чём то же мечтали?

Вот так и происходила наша встреча. Нашим историям не было конца, даже вспомнили как мы на первом курсе ездили убирать картошку.

Уже под самый вечер, когда уже голова пухла от избытка информации и мы все уже порядком подустали, и наступала пора расходиться на ночлег, вдруг кто то из них неожиданно спросил меня, а была ли у меня мечта, которая осталась не осуществлённой?

Со своей стороны, начав перебирать в голове все свои планы, я долго думал что им ответить. Не осуществилось многое, но уже безвозвратно, и об этом не стоило вспоминать. Но меня очень часто посещала одна и таже идея, как облегчить труд буровика, сделать его и безопасным и более эффективным, как научиться быстрее бурить скважины и с меньшими затратами, и самое главное — более качественно. Эти мысли приходили ко мне даже во сне и мне казалось, что на них я просто помешан. Переодически эти явления затухали, но потом всё с новой и новой силой вновь возникали во мне. Этими идеями я никогда ни с кем не делился. Всё это было слишком личным. И вот мне был задан ими очень конкретный вопрос, на который я не имел права не ответить. Если не с ними, то с кем ещё я могу поделиться, и уж на худой конец получить порцию критики. Лучших, чем они, аппонентов и представить было нельзя. И я им первым рассказал о своей идее.

— Я уже не понимаю ничего. То что ты говоришь, это какая то фантастика, такого быть не может. Давайте пойдём спать, а завтра всё обсудим. — Подитожил Николай.

Уже лёжа в постеле я думал про себя, а правильно ли я поступил, что им об этом рассказал, кто меня потянул за язык. В моей голове была всего лишь концепция, которую мне предстояло ещё многократно обдумать, чтобы выносить на всеобщее обсуждение. Но эта идея зрела во мне уже очень давно, она постепенно начинала обретать черты если не проекта, то множественных карандашных набросков с сопутствующими рассчётами. Я шёл к осуществлению своей идеи от противного, как это часто бывает в научных решениях. Я старался записывать каждую свою мысль, сначала задавая себе вопрос, а потом на него сам себе отвечая. Ну например, почему буровики создали столь высокие мачты своих установок? Ответ напрашивался такой. Буровики работают традиционно примерно с девятиметровыми трубами, их удобно подвозить на трубовозах и складировать на приёмных горизонтальных мостках, подтягивая затем в рабочую зону, к ротору, специальным талевым блоком и при этом их вертикально расставляя в специальный накопитель. Всё это так, и все именно так традиционно работают, и американцы, и французы и конечно же мы, у нас в России. Второй вопрос напрашивался сразу же следом. А почему буровики свинчивают постпенно эти трубы в свечи-трёхтрубки? И опять был очень простой ответ. Исключительно только для того чтобы увеличить скорость бурения, то есть сократить в три раза время на развинчивание каждой трубы. Хорошая ли это идея? Да хорошая и она себя оправдала, и тоже стала традиционной и не обсуждаемой. И именно по этому мачты буровых установок столь высоки. И это один из элиментов упрощения труда. А во имя чего это всё было придумано и создано? Ответ опять был очень простой. Исключительно во имя увеличения скоростей бурения. Всем нужны были метры проходки, и начальству и простым помбурам. Это же рутина, что тебе дали, на том ты и работаешь. Поэтому все и привыкли работать на крупногабаритных станках. В сохранении сформировавшихся постулатов бурения сильное влияние оказывала простая человеческая превыкаемость. И вот тут то в моей голове возникал очередной вопрос, а что по другому нельзя было достичь высоких скоростей, создав допустим некий скорострельный сборочный автомат труб, работающий с более короткими трубами, например с метровыми или двух метровыми. Создали же в конце концов АКБ — автоматический ключ буровика. Почему нельзя перевозить короткие трубы в специальных контейнерах, упакованных в заводских условиях, и в этих же контейнерах их сразу же подавать к тому же ротору, целой обоймой, а не по штучно, как делают сейчас. И следом сразу же рождалась идея создания механизированной линии подачи труб и их свинчивания над устьем скважины. В голове у меня зарождалась идея именно малогабаритной, компактной буровой установки. Пока вопросов было больше, чем ответов на них. И вот подобных записей у меня скопилось уже несколько тетрадок. Это были всего лишь наброски совершенно разрозненных идей, которые ещё предстояло объеденить в единое решение.

Я заснул с мыслью о том, что если мои товарищи, на следующий день, сами не поднимут этот вопрос, то я сам, лично, к нему не буду возвращаться.

Следующее утро началось ровно также, как и предыдущее, с традиционного кофе и прогулок по саду. В то утро, у нас в саду в первые зацвело тюльпановое дерево, которое было посажено десять лет назад и прошло переаклиматизацию в условиях холодных подмосковных зим. Его, совершенно случайно купила моя жена в Темирязевском ботаническом саду. В те времена, предпреимчивые бизнесмены ввозили в Россию очень много не адаптированных для наших клематических условий декоративных растений. Это дерево южное, и даже не везде встречается. То что оно у нас прижилось, это было просто чудо. Впервые раскрывшиеся желтовато-зеленоватые крупные цветки действительны были копией тюльпанового соцветия и вызвали всеобщий восторг. Что бы поверить, что это не миф, необходимо было всё самому увидеть. Но для жены, это была очередная творческая победа. Я как раз и застал всю нашу дружную компанию за процессом чтения ею им лекции по садоводству. Она в тот момент как раз объясняла им, что не смотря на то, что у тюльпанового дерева, листья даже гораздо шире, чем у клёна, оно относится к семейству хвойников.

— Да не может быть, у хвойников же иголки, а у этого дерева листья больше похожи на лопухи, это какая то ошибка. — Опять встрял в разговор, со всем не согласный, Николай.

— А ты сорви с него один листок, затем разотри его пальцами и поднеси к носу, и я посмотрю, что ты скажешь. — Упорствовола моя жена.

Он выполнил всё, что она ему предписала, и повернувшись ко всем нам, с большим удивлением, прежде всего для себя, произнёс. — Запах действительно хвойный, даже очень насыщенный.

— В природе многое бывает обманчивым, зачастую самые красивые растения, оказываются опасными и ядовитыми для всего окружающего, а невзрачный подорожник оказывается ценнейшим целебным растением. Деревья и цветы часто маскируются и и вырабатывают в себе защитные функии. Ярчайший пример защиты — это шипы роз. Попробуйте сломать ветку розы не защищёнными руками, да ещё и без ножниц, и вы моментально получите в пальцы массу иголок. Вот и у тюльпанового дерева, в местах его первоначального произростания, видимо хвойный запах листьев появился для самозащиты, возможно от каких то вредных насекомых. — Продолжала она посвящать их в тайны своего сада. — У меня тут произрастает порядка полутора тысяч всевозможных растений и я знаю практически всё о каждом из них. Конечно мои знания накапливались постепенно, по мере формирования всех моих цветочных композиций, подбора совместимых растений и деревьев. Кое-что и растений, к сожалению, погибало, не приживалось, постоянно приходилось эксперементировать. Пойдёмте я Вам покажу свой необычный чеснок, не пожалеете, будете рассказывать своим жёнам, а если им будет интересно, то я найду способ его им передать для разведения.

И она повела нас в сторону нашего маленького огородика, расположенного на самом солнечном участке нашей дачи. Мы подошли к обычной грядке, на которой колосились остроконечные перья чеснока, внешне ничем не отличавшиеся от нашего обычного традиционного чеснока. Взяв в руки небольшой садовый совок и присев у деревянного бордюра грядки, начала кольцевыми движениями, очень оккуратно, снимать слой за слоем землю, вокруг чесночной головки. Она приоткрыла её только на половину и пред нами предстало необычайное зрелище. Чесночная головка была размером не менее чем с кулак крупного мужчины. Причём в головке чётко виднелось только пять крупных долек.

— Вы видели когда-нибудь такое? — спросила она, глядя на удивлённые лица друзей. — Я его привезла из США, и он у меня на удивление прекрасно прижился. Это зреет уже третий урожай, и я пока его только размножаю. Как видите, он чуствует себя совсем не плохо. Если растению что то не подходит, например состав почвы, оно расти и развиваться не будет, и в итоге погибнет.

Постепенно, она приобретала всё больший и больший авторитет в глазах наших гостей, и они становились всё более и более любопытными, и без всякого ложного интереса, стали заваливать её самыми разнообразными вопросами.

А время неумолимо летело. Я видел что всем было приятно и интересно находиться у нас, даже ершистый Николай, уже стал совершенно другим, более размягчённым, чем в первый день. Очень уверенно продолжал себя чувствовать Юрий, постоянно продолжая успокаивать Алика и Бориса и при этом переманивая их обоих на свои бензоколонки. А я думал о том, что это очень хорошо, что наконец то мы увиделись. Но не один из нас, тогда, не представлял, что эта запоздалая встреча станет для всех нас поворотным моментом в нашей личной жизни и насытит её настолько интересными событиями, которые нам вернут вторую молодость.

Понимая, что здесь, на нашей даче, руководящие идеи должны исходить от меня, я не нашёл ничего более разумного, как предложить продолжить наши разговоры на веранде за пивом.

Первоначально речь зашла о наших родителях, затем о формировании наших взглядов на жизнь и наших убеждениях, и на конец мы коснулись темы наших детей и внуков. И оказалось так, что не у одного из нас, дети не пошли по нашим стопам, а стали выбирать новомодные специальности.

— А кому же мы будем предавать свой профессиональный опыт? — спросил Николай.

— А что, у тебя есть личный буровой станок, или вот бензозаправки как у Юры, или какие то производственные активы, что ты собрался передавать своим детям? Сейчас передают права на имущество, недвижимость, квартиры, а о передаче опыта никто даже не говорит и ни кому это уже давно не нужно. — Пылко прервал его Борис. — Вот даже мои торговые точки, мои ларьки на базаре, не нужны моим детям. Они сейчас мечтают только об одном, побыстрее получить любое образование и уехать куда ни будь за границу. Все поголовно учат иностранные языки. У нас там в Преднестровье вообще всё безвыходно, может быть у Вас тут, в России, по другому, но я думаю, что одно и тоже. Как у Вас, так и у нас, всё одинаково. А на Украине ещё хуже и я это знаю не по на слышке, мы же с ними бок о бок живём.

Для меня это не было новостью, что дети многих моих друзей, уехав учиться за границу, в итоге остаются там на всегда, и не помышляют о возвращении на родину. Это стало настоящей эпидемией, грозящей перерасти в национальную катастрофу. Если это начало касаться уже наших детей, которых мы с малолетства сами все воспитывали патриотизму, то об этом стоило не только задуматься, но уже искать выход, и не только для себя, а для всего нашего многострадального народа. Сколько раз нас обманывали и продолжают это делать. А дети, они видят и понимают всё происходящее лучше нас, больше общаются между собой, информация между ними распространяется гораздо быстрее, чем мы об этом думаем, и решения, они научились принимать более кардинальные, чем мы. Кто в этом виноват? Но отнють, не дети.

Нас всех волновал вопрос, а что собственно происходит с нашей страной. Почему не выстроена нормальная система собственников, почему люди не трудоустроены достойно, согласно преобретённой профессии. Почему учителя и научные работники ушли в торговлю. Но при этом, нам каждый день из телевизора говорят, что в стране катастрофически не хватает профессиональных кадров, что стало вдруг необходимостью их начинать готовить чуть ли не с самого начала. Но кто будет их готовить и где? А почему нельзя воспользоваться возрастными специалистами, которых повышвыривали ото всюду новые хозяева жизни. Армия скрытой безработицы у нас просто колоссальна. Люди, уважающие себя, никогда не пойдут вставать в очередь на биржу труда. На ней числятся только все бывшие лентяи, которых у нас всегда было в достатке. Но честный человек туда не пойдёт, он лучше будет голодать и сам искать себе рабочее место.

— Мужики, мы конечно с Вами не последняя инстанция, и не нам с Вами принимать решение: — Опять прервал наши раздумья Николай. — Но я вот смотрю на мой Лениногорск и вижу следующую картину. У нас повсеместно законсервировано много старой техники, которая ещё вполне работоспособна. Её вполне можно взять в аренду, я даже многих владельцев знаю и смогу с ними договориться. Но есть вопрос, а где бурить? Я и людей найду, причём можно собрать даже опытных, сидящих по своим домам без дела. За месяц, я могу сколотить не мене десяти бригад, и это вполне серьёзно. Но дальше своего Лениногорска я ничего не видел, и тут моя компетенция кончается. Если бы мы все вместе подумали, может быть что то стоящее и получилось бы у нас. Как Вы на это предложение смотрите?

Я всё мог ожидать от Николая, но только не это. Да никакой он не забулдыга, как мне раньше многие старались представить, а совершенно такой же, как и мы. И голова у него работает в правильном направлении, и руки целы и здоровы, и мысли просветлённые, и ни чуть не атрофированные. Он то и подвинул нашу беседу в совершенно верном направлении течения наших мыслей. Не будь его тогда вместе с нами, наша бы общая история, не стала бы развиваться столь стремительно. Именно в тот день, он был похож на своего отца, как никогда. Его речь воодушевила не только меня, но и всех нас без исключения. В нас заиграла молодость, причём молодость не удовлетворённая достигнутым. И я понял, что мне пора им сказать о самом главном.

И я начал. — Друзья мои, я Вам всем безмерно рад, что мы наконец то собрались, и ещё раз подтвердили, что мы можем по прежнему слушать друг друга не перебивая, как это всегда было в прежние годы. Я вас не останавливал, поэтому, прошу Вас выслушать меня внимательно. — При этом я увидел, как они все насторожились и я понимал что, мы в этот раз преблизились к той черте, когда пора подводить итоги нашей первой встречи, состоявшейся успешно, после многолетнего перерыва. И мне необходимо было, до расставания с ними, высказаться и изложить им созревший во мне план. При этом, я их попросил не в коем случае меня не перебивать.

— Так вот, вчера вечером я попытался Вам рассказать о своей давнишней мечте, точнее идее, которая торчит во мне, как заноза, уже длительное время. Я вам не буду ничего демонстрировать, просто постараюсь всё изложить доступными словами. А Вы уж потом решайте сами. Я всю жизнь думал о том, как создать принципиально новую буровую установку, которая будет выглядеть абсолютно не привычно для всех и работать на совершенно иных принципах. Пока у меня в голове лишь её шаблон, который нужно дорабатывать, и в одиночку я его не осилю. Мне нужны единомышленники, которые будут вместе со мной разрабатывать её отдельные компоненты. Я её назвал — «Буровой куб», по тому, что по моей идее, она действительно должна быть похожа на куб, причём очень малогабаритный, но очень производительный и легко перемещаемый с одной точки бурения на другую. В этом кубе, точнее в его начинке, должно быть всё полностью автоматизировано и подача труб, и запитка его водой, и самое главное управление её энергетической составляющей. Мне пришлость пересмотреть много доступной технической литературы, и новой, и прежде всего старой, докопаться до патентной информации, и переварить это всё в своей голове. Вы первые слышите об этом. И более того, кроме Вас я об этом, ни кому, ни когда, ни чего не скажу, иначе меня примут за сумасшедшего.

— Хорошо, мы тебя выслушаем, но объясни нам, для чего она тебе нужна, ты потратищь на её разработку все оставшиеся годы, допустим, даже если ты её и создашь, кому она будет нужна? Я же Вам только что говорил, что на промыслах, лежит и гниёт масса не востребованного оборудования, а ты взялся изобретать что то новое? Объясни нам, для чего? Я например тебя совершенно не понимаю. Хочешь потратить своё личное время, так поезжай лучше на любой пруд, и лови там целыми днями своих любимых карасей, ты же у нас рыбак, насколько я помню? Ещё раз тебе говорю, что мне всё это не понятно и я даже не хочу вникать в твою идею. — Всё таки перебил мою речь Николай.

Все остальные одновременно набросились на него с претензиями к его нетерпеливости и призвали его всё таки выслушать меня до конца. В конце концов он хозяин нашей встречи и мы должны уважать его мысли и мнения. Увидев в отдельных глазах друзей заинтересованность всё таки дослушать мой рассказ до конца, я стал продолжать своё повествование.

— Как ни странно, Николай наверное прав, что он ставит на первое место вопрос востребованности этого «Бурового куба, и я не только с ним соглашусь, но и буду крайне признателен ему за то, что он меня перебил, своевременно задав, именно этот самый важный вопрос, и тем самым приблизил к развязке моего рассказа. Поэтому прошу Вас успокоиться и набраться терпения, осталось не так уж долго до конца моего рассказа, и Вы поймёте всё сами.

— Этот куб, всего лишь инструмент, который позволит реализовать мой план, а суть его в следующем. Вы же все хорошо знаете как достались наши недра современным олигархам, совершенно верно, за дорма, бесплатно. Все эти залоговые аукционы — просто миф. Да, они сейчас многое сделали, этого не отнять, но в старые времена всё выглядело просто шулерством. Все рвались к недрам, лицензиям, запасам, сбыту добытой нефти. Что мы с Вами не умели добывать нефть без них? Что наше государство было таким немощным, что раздавало всё подряд самое ценное? На мой взгляд ситуация была создана совершенно искусственно и работала в угоду исключительных личностей, назначенных сверху. Я многое и видел и знаю. Лишь две компании «Лукойл» и «Сургутнефтегаз» создавались вопреки общеустановленных новых законов. Там изначально во главе были сильные, волевые люди, и они не дали развалить свои предприятия, не смотря на то, что на них оказывалось неимоверное давление. Только опора на собственные коллективы позволила им выжить, и перед этими людьми, как говорят, я снимаю шляпу. В остальных случаях, везде прошёл современный Мамай, и всё разорил. Там нам действительно делать нечего, там нас никто не поймёт и даже слушать не будут. Нам нужен новый, совершенно не тронутый и никому не известный плацдарм. И Вы меня сейчас начнёте вновь преребивать и спрашивать, а где его найти? Так вот мои дорогие друзья, я Вам скажу, что такое место есть. И я Вас прошу поверить мне на слово, что это крайне перспективный объект. На сегодняшний момент о нём знают только два человек, один из них сидит перед Вами, а второй, тут я задумался, возможно его уже нет в живых, но это пока не достоверно, мне необходимо всё перепроверить.

— Вы наверное уже стали догадываться, зачем мне нужна малогобаритная, компактная буровая установка. Если нет, то я Вам скажу, исключительно только для того, чтобы не заметно для посторонних глаз, при её помощи, перепроверить имеющуюся у меня информацию. — Продолжил я им объяснять свою идею.

— Ты что, собираешься бурить втихаря от всех? — На этот раз вмешался, не вытерпев, в разговор уже Юрий.

Я смотрел на всех на них и видел, что они не только начали заряжаться совершенно новой энергией, но и были готовы разорвать меня на части своими вопросами, и я решил их не останавливать, пусть скажут мне всё, что захотят, и о чём думают. В этот момент, для меня, прежде всего, была важна именно их первая реакция. Я знал о том, всё что будет сказано в первом порыве страстей, будет самым правильным и самым важным, ну а если их мнение ещё совпадёт и с моим, то это будет предельно обнадёживающим для меня ответом, на все мои вопросы, которые я задавал прежде всего самому себе, неоднократно.

Все стали говорить одновременно, перебивая друг друга, но при этом все об одном. Если правильно обобщить и сформулировать их вопрос ко мне, то он звучал примерно так.

— Ну ты авантюрист, батенька? Такого мы от тебя не ожидали! Может ты приоткроешь нам свои карты, а то как то не укладывается в голове то, что ты задумал, и причём тут мы?

Именно этого я и ожидал от них, а конкретно, обвинения меня в авантюризме. И тут наши мысли срастались. Я прекрасно понимал, что моя идея находилась за гранью разумного, но я прекрасно знал, что миром правят авантюры, а если точнее, люди, являющиеся носителями этих самых идей. Мне приходилось встречаться с таким персонажами на первых этапах перестройки. Это были исключительно иностранцы, при чём богатые и обладающие, совершенно не стандартными решениями. В эпоху СССР, для того чтобы протолкнуть какую то идею от её зарождения до превращения в реальный продукт, необходимо было написать сотни докладных записок и пройти десятки бюрократических кабинетов. А эти заграничные варяги имели совершенно отличный от нас образ мышления. Почти все их действия были направлены на получение наискорейшего результата, как технического, так и коммерческого. Я учился у них созидать, и практически всегда проводил параллель для их сравнения с нашими советскими управленцами, всех в одинаковых серых костюмах, которые любили употреблять любимое ими слово, — «нет», или в лучшем случае, — «приходите завтра». Именно, только работая с ним, я научился принимать быстрые и правильные решения, предполагающие только прогресс в развитии любой идеи. А самое главное, я научился от них, как правильно считать деньги, так как они все, без исключения, были предельно жадными, и никогда личной выгоды не упускали и никогда не делились ей со своим окружением. Платили только то, что положено за твой труд, но не копейкой больше.

— Мне кажется, что я начал улавливать смысл твоего плана. Тебе нужна буровая установка — неведимка, и у тебя есть какая то геологическая карта, которую тебе удалось перекупить у продажных геологов, и тебе там нужно пробурить скважину, чтобы проверить предположения о нефтегазаносности данной структуры? — Опять начал меня терзать Николай.

— Со всем не так как ты думаешь, но близко. Не видимую буровую установку мы никогда не создадим, а вот вполне реальную и малогобаритную, которую можно было бы спрятать во внутрь не привлекающего внимание, небольшого строения, типа сарая для сельскохозяйственных животных, ну допустим овец, вполне реально создать. Теперь учтите, я никогда, ни кому не платил за геологические карты, ни каким геологам, и стараюсь с ними уже давно не иметь никаких отношений. То, что многие из них продажны, я с этим соглушусь. Но в моём случае информация не из их кругов. Вы же знаете, то что знает один геолог, об этом знают все. В моём случае, нет никаких карт, никаких отчётов или просто служебных записей, всё было зачищено уже очень давно, а я об этом узнал совсем не давно. Доверяю ли я этой информации полностью? Это очень сложный вопрос. Человек, который поведал мне эту историю, был по жизни негодяем и предателем. Но перед смертью ему нужно было излить свою душу, и именно только мне, и больше ни кому. Он искал прощения за все свои прегрешения. А в таком порыве, который он испытывал в ту минуту, даже последнии мерзавцы врать не будут. Поэтому я Вам отвечу так, я больше ему верю, чем не верю. Но всё что он мне рассказал, необходимо перепроверить, даже если не будет у нас этого куба. В конце концов, я буду искать способ как обойтись и без него. Для меня, подтверждение его рассказа, является самой первичной и основной задачей.

— И что у тебя есть основание считать, что там есть нефть? — Вновь продолжил Николай.

— Могу сказать Вам лишь одно, там нефть есть, и дебиты могут быть не просто промышленными, а даже относящиеся к признаку уникального нефтяного месторождения. На этом, прошу Вас, по части геологической структуры больше вопросов не задавайте. Я дал Вам предельно допустимую информацию для этой стадии нашего разговора. Об остальном я просто пока обязан молчать. Наступит время и Вы всё узнаете первыми. Но мне кажется, что игра, которую я хочу затеять, надеюсь что с Вашим участием, стоит свеч.

У меня было ощущение, что я их окончательно заинтриговал своим рассказом и что они просто сидят в расстерянности от услышанного.

Но, Николай, продолжал не сдаваться, и стал засыпать меня всё новыми и более настойчивыми вопросами. — Ты хочешь сказать, что кто то когда то сделал открытие, и об этом утаил? Да такого быть никогда не могло, на буровых работают бригады по 30–40 человек и там ничего не спрячешь.

— А с чего ты взял, что это дел рук буровиков, вернее, что этот человек был буровиком! Это могли быть, совершенно случайные, проходящие мимо люди. — Попытался я увести его мысли в сторону.

— Да ты сам только что об этом сказал, именно ты сообщил нам, что там есть нефть. И ты прекрасно это понимаешь, что уверенно может сказать о наличии или отсутствии нефти на предполагаемом геологическом объекте, только буровик, только они видят нефть на кончике долота! А ты слишком уверенно говорил о нефти, а не о её признаках!

Это он, Николай, догадался, только он мог так быстро соображать, и именно он на сегодня в одном лице был для меня и лучший мой аппонент и эксперт по не допущению нами возможных ошибок. Пусть он остаётся въедливым, не уступчивым, и даже резким в своих вопросах и ответах, все эти его качества нам только пригодятся. Но именно в то мгновение я понял, что делясь этой информацией, даже с самыми близкими мне друзьями, мне нужно было быть предельно внимательным в каждом произносимом мною слове. Это мне в будущем обязательно пригодится. Я человек не суеверный, но мне в тот момент лучше было находиться подальше от всех случайностей. В то же время, как говорят, мне нужно было дожать ситуацию и склонить их окончательно на свою сторону. Всё что я уже успел им сказать, должно было уложиться в их умах, и я не в коем случае не хотел их впутывать в эту историю. Если они и примут решение начать развивать мою идею, то пусть они сделают это сами, без всякого моего давления.

Мои предположения, что они возьмут паузу и будут переваривать всё услышанное ими, каждый по своему, но я ошибался. Вопросы от них в мой адрес сыпались и сыпались, и преобретали всё более острый оттенок. Наконец, Юрий, который из всех нас имел самый большой опыт работы с администрированием своего бизнеса, спросил:

— А ты знаешь, что без лецензии мы не имеем права проводить какие либо работы, как геологоразведочные, так и чисто буровые, так как они отнесены к опасным видам деятельности. А лицензии мы вряд ли получим, и это будет уже не техническое, а административное предкновение. Чиновники как пиявки вцепятся в эту идею и всё подгребут под себя. И ради чего нам будет нужно такое напряжение, а в итоге остаться за бортом. Тут нам нужно хорошо подумать, как обойти возможные препятствия. Что то нарушать придётся, но так, что бы никто не докопался до истины. Может нам стоит купить для прекрытия какую-нибудь простаивающую буровую компанию с действующими не просроченными лецензиями?

Конец ознакомительного фрагмента.