Неверный муж

Лина Коваль, 2023

Два года назад я разрушила мир Матвея Андреева и оставила умирать на осколках. Одного. Сейчас Андреев вернулся в город с деньгами, властью, прекрасной женой и непреодолимым желанием мне отомстить…Предыстория – "Неверная жена"ХЭ.

Глава 8. Виктория.

Андреев разъярен, взгляд загорается пламенем. Пиджак, видимо, оставлен на спинке стула в ресторане. Галстук ослаблен, волосы взлохмачены.

— Куда тебя понесло, я спрашиваю, блд? — грубо тащит меня за локоть, словно марионетку.

— Отстань, — выдираю руку и иду дальше вглубь леса.

В босоножках это делать довольно сложно, поэтому скорость оставляет желать лучшего.

Он тащится за мной по пятам.

— Быстро вернулась к своему любовнику, — цедит сквозь зубы.

— Я тебе сказала — отвяжись, — ору что есть силы.

Насколько возможно приумножаю шаг. Летние ночи светлые, но из-за высоких деревьев вокруг мрачновато, помимо этого на кожу приземляются противные комары.

— Не делай вид, что тебе интересны мои травмы.

— Пошел в задницу, Андреев.

— Не делай вид, что ты хоть кому-то в этом мире сочувствуешь, — зло кричит он.

— Пошел нахрен, — роняю через плечо. — Козел.

Пытаюсь убегать. Но крепкие руки агрессивно разворачивают меня и придавливают к первому попавшемуся дереву.

— Нравится с ним трахаться? — спрашивает, показывая кивком головы в сторону гостиницы.

— А тебе нравится? Нравится с ней? — отвечаю, настырно глядя в светло-серые глаза.

— ДА, — орет словно обезумевший зверь. — Нравится. Пздц, как нравится.

Меня будто бы молнии оглушают, стреляют прямо в грудь. Доносятся до самого сердца и наотмашь потрясают солнечное сплетение.

Дышать становится невозможным. Хватаю воздух урывками, стремясь всю досаду перевести в злость, чтобы позорно не разрыдаться от того, что Матвей Андреев с удовольствием трахает свою жену.

Я так сильно его ненавижу!

Я так сильно его люблю!

Боже. Это невыносимо.

— Нравится, — воспроизводит он еще раз уже спокойнее.

— И мне нравится, — отвечаю ядовито. — Под ним.

Он скалит зубы.

— Как нравится? Лежа, стоя, раком? Как? — спрашивает бешено.

Понимаю, что мы здесь абсолютно одни и надо бы осадить. Выдохнуть. Угомониться. Но я ничего не могу с собой поделать.

Мне больно. До смерти.

Мне больно.

Хочу, чтобы он тоже мучался. Сдавливаю его ладони, которыми он сдерживает мои руки, пробираясь под кожу острыми ногтями.

— По-разному нравится. Он хорошо трахается, — выплевываю в искаженное агрессией лицо, вызывающе задирая голову.

Его лицо морщится так, словно я только что врезала ему с ноги.

— С-с-сука, — тянет Матвей, усмехаясь, — Какая же ты сука. Как я тебя ненавижу.

Отдирает мое тело от дерева и впивается в приоткрытые губы. Сминает их грубым напором языка и зубов. Наказывает. Кусает.

Вгрызается.

Подтверждает свое совершенство и превосходство над всеми остальными мужскими особями.

Вырываю руки и крепко-накрепко окольцовываю мощную шею. Все внутри заливается давно забытым теплом. Светом.

Этот свет не такой, как когда-то. Но это он. Я точно знаю.

Матвей пахнет собой. Пахнет лучшими моментами в моей жизни. Счастьем. Турцией. Сексом.

В сотне метрах от нас его жена, с которой они планируют ребенка.

В сотне метрах от нас огромное количество людей.

Вместо здравого смысла во мне просыпается дикая кошка, которая накидывается на свою добычу.

Мне все равно, что будет потом. Я два года во сне ощущаю этот запах и эти руки. Я два года не живу. Умираю день за днем.

Пусть завтра меня голышом привяжут к кресту на главной площади города и сожгут заживо. Как проклятую ведьму.

Потом! Завтра!

А сейчас я наслаждаюсь тем, как его руки сжимают мои ягодицы, забираясь под платье, и совершенно забываю, как дышать.

— Какая же ты тварь, — хрипит он, отвлекаясь от моего рта.

— Ты тоже не подарок, — отзываюсь, возвращая его голову себе во владения. Пальцами перебираю жесткие волосы на затылке.

Мне одновременно хочется зацеловать его и убить. Врезать ему хорошенько. Как такое возможно?

Матвей грубо разворачивает меня и закидывает подол платья на спину.

Секунду помедлив, пробирается пальцами под белье, растирает предательскую влагу по складкам, которые от его прикосновений сладко ноют.

— Сейчас сравнишь, блд, — проговаривает язвительно.

В звуки нашего одного на двоих тяжкого дыхания добавляется дребезжание металлической пряжки ремня и открывающейся молнии.

Упираюсь щекой в шершавую холодную кору, прикрывая глаза, и ощущаю резкое проникновение горячего члена внутрь. Первый толчок выбивает из меня весь скопившийся воздух в форме продолжительного стона.

Матвей тоже выпускает какой-то полухрип-полустон.

Ткань его брюк довольно колючая, при каждом приближении жалит оголенные ягодицы, раздавая мелкие микротоки по всему телу.

Сильные руки проникают под лямки платья, спуская их с груди. Отметают в сторону силиконовые накладки и сминают заострившиеся соски. Задираю руки и пытаюсь в таком положении охватить его шею.

Прогибаюсь в пояснице и приподнимаюсь на носочки, чтобы острее чувствовать стенками распирающий член внутри, который продолжает вколачиваться все реще и реще.

Быстрее и быстрее.

Подступающий оргазм сдирает все заслонки, и я пищу от удовольствия. Матвей с силой зажимает мой рот, второй рукой продолжая наминать ноющую грудь.

— Ненавижу тебя, суку, — сипит он, когда кончает.

Этот секс — смесь лютой ненависти с похотью. На грани боли и отчаяния.

Еще пару минут остаемся в этом же положении, чтобы перевести дух.

Затем приводим себя в порядок. В моей сумке оказывается пачка салфеток и зеркало. С волосами я разделываюсь быстро, поправив прическу, убираю подтеки от туши и возвращаю лямки платья на место.

Матвей одергивает рубашку и застегивает брюки.

На друг друга не смотрим. Будто гроза миновала и сказать больше нечего.

— Куда ты выбросил мои накладки? — спрашиваю озираясь.

Он окидывает меня ленивым взглядом, задерживаясь на груди. Соски вновь предательски заостряются.

— А знаешь, что? — произносит он, опуская глаза на землю. — Иди-ка ты без них.

Зло отпинывает ботинком одну из накладок.

Сжимаю зубы, испытывая дикое желание вцепиться ему в волосы.

— Да пошел ты! — заявляю, отправляясь в обратный путь.