На перекрестках судеб

Лина Богданова

Успешному аналитику Михею Матвееву, много лет работающему за рубежом, посчастливилось взять отпуск и вернуться в Россию. В родном городе волей случая он становится участником частного расследования: на его влиятельных земляков обрушивается масса неприятностей. Вместе с бывшим сослуживцем майором Борисиком Матвеев обнаруживает, что истоки всех бед кроются в прошлом потерпевших, причастных к трагедии, унесшей жизни двух человек. Остается выйти на удивление изворотливого и коварного мстителя. При более близком знакомстве с подробностями дела Михей ощутил непреодолимую симпатию к одиночке, бросившей вызов высоким чинам.

С милым рай и в шалаше

Июнь 2009, заимка в трехстах километрах от поселка Валюшино, Н*-ской области

— Вообще-то мне обещали романтический ужин на побережье Индийского океана, посещение буддийского монастыря и прогулку на слоне…

— Ма, ну что ты ноешь? Никуда твоя Индия не денется, а настоящий Алтай увидеть выпадает раз в тысячу лет!

— Да уж… — Валентина ворчала просто так, для порядка.

Куда она без них? А Индия и вправду никуда не денется. Отпуск-то большой. Ее Осман три года не отдыхал. Так что месяц, по крайней мере, им точно обеспечен. И пускай наслаждаются своим Алтаем сколько угодно. Она своего часа дождется.

Да и дергаться нет оснований: муж знал, во что вкладывал деньги. Просторная заимка в трехстах километрах от цивилизации отдана в полное их распоряжение. Продукты сбрасывает ежедневно пролетающий мимо вертолет. Любой каприз за ваши деньги. А остальное включено в стоимость путевки.

Баня с выходом на реку, удочки-ружья на любой вкус, соленья-копченья — аналогично. Даже моторка, хоть и плохонькая совсем, но работает исправно. В общем, неделю выдержит. А больше и не надо…

В тайгу они попали по совету двоюродного брата Османа. Тот ходил под впечатлением с прошлого года. И братца-таки подначил: а кому не захочется сбежать от городской суеты в мир первозданной природы? Тот клюнул. Даже отпуск сам себе выписал. И Валентине индийский вояж пообещал. С условием: неделю на заимке — две недели в тропиках.

Да она бы и заимкой удовлетворилась, лишь бы рядом с любимыми мужичками быть! Да что там заимкой — шалашиком в лесной глуши!

Ведь Осман и Алик — все, что ей дано Богом. Только цени. А ценить она умела…

Валентине вообще везло по жизни. Сначала ведущий экономический вуз Беларуси. Потом, слету — МГУ. На третьем курсе по обмену в Германию попала. Правда, в то время еще демократическую. Но все же… Там любовь свою встретила.

Мир оказался на редкость тесен. Осман приехал по тому же обмену. Из того же МГУ. Только факультет у него был биологическим. А Валентина осваивала экономическую кибернетику. Если повезет — мечтала свое дело открыть. Повезло. Сразу после красного диплома и свадьбы руководитель дипломной работы сделал ей невероятное предложение. Позвал старшим партнером в свой финансовый центр!

— И Османа своего бери, места всем хватит.

— Какое там! Он свою биологию ни на какие коврижки не променяет!

— А может, и к лучшему. Сейчас ему светиться не резон…

На том и остановились. Началась страшная чеченская эпопея. А Осман был чеченцем. И светиться ему действительно не стоило.

Впрочем, успешного ученого, родившегося и выросшего в столице, не особенно трогали политические катаклизмы. Родни в Чечне не осталось, а интересы Османа распространялись исключительно на биологию и свою семью. Порой Валентине казалось, что муж не в курсе событий, не касающихся любимой науки. Порой подозрения все же возникали, и она старалась оградить родных от ненужных волнений и тревог.

Наткнулась как-то в интернете на статус: «Я женщина: твои мечты — мои заботы». Прониклась. И взяла за правило, которому старалась следовать.

Осман даже не представлял, какую непосильную ношу несет на себе супруга: дом, сын, его самого. Плюс давно ставшее собственным предприятие. Ему казалось, что приятности и удобства случаются само собой. И приличная одежда, и вкусная еда, и новый компьютер. И сын-отличник. И билеты на научные симпозиумы. И публикации в лучших журналах. И…

Ученый с мировым именем. Что тут удивляться? Самый умный, самый красивый, самый нежный… ЕЕ МУЖЧИНА! Остальное не имело ровно никакого значения. И не собиралось иметь в ближайшие… лет двадцать.

— Вот внуки пойдут, тогда и опустят дедушку с небес на землю, — ворковала Валентина в редкие минуты общесемейной идиллии, лукаво подмигивая сыну.

— У кого внуки? — отрывался от монитора Осман. — У Заура?

— У кого же еще! — смеялась супруга, прикладывая палец к губам, предупреждая вопрос Алика.

У Заура уже и правнуки появились. Но не разочаровывать же академика двух известных всему мира академий, что он безнадежно отстал от жизни! Только не это! Так и жили.

А затем Осман возглавил научный Центр космических разработок. Казалось бы, какое отношение имеет биолог, пусть и всемирно известный, к космосу? Оказалось, непосредственное. В Центре шла работа по созданию искусственных организмов для жизни на космических станциях. Так что опыт и возможности Османа весьма кстати пришлись. Только Валентине от этого легче не стало. Муж совсем оторвался от жизни. Они пять лет вместе никуда не выезжали. Практически не выходили. И даже не выглядывали.

— Ваш муж — достояние Федерации! — сказал на одном из приемов министр. — Берегите его для нас!

И она берегла. Изо всех сил. Предупреждая желания, заслоняя от проблем. Только бы у него все было хорошо, только бы было!

— И разве скажешь, что не чеченка! — укоризненно качала головой мама. — Куда им до тебя! Ты ж в нем растворилась. Без осадка.

— Так и должно быть! Я же люблю…

— Как бы не сгорела ты от этой любви, девочка моя…

«Сгореть? Легко! И не жалко ни капельки! Только вот сына подращу… Хотя нет, как тут они без меня? Пропадут же… Придется остаться… надолго. Если не навсегда».

Так и жила Валентина. Купаясь в упорной своей самоотверженности, наслаждаясь великим своим чувством. И огромным женским счастьем.

Успешная в бизнесе, материнстве, любви…

Кому скажи — интимная близость максимум раз в месяц, а радости до следующего раза хватает. И дух захватывает, что даже неудобно перед людьми. А так… ладонь в ладони перед сном. Целомудренный поцелуй в щечку перед уходом. Короткая, но такая сладкая дрема на теплой еще мужниной подушке. И ты уплываешь на волнах счастья…

Теперь Валентина не то что плыла — неслась по этим самым волнам, крутилась в бешеных водоворотах, низвергалась с высочайших водопадов, распадаясь мириадами брызг по высокой сини неба, пронзительной зелени молодых трав, согретой солнцем кедровой коре…

Каждый божий день любимый принадлежал ей. До кончиков пальцев, до последних сединок на висках, до обрывков мыслей в невероятно мудрой голове! Он даже ноутбук с собой не взял! Просто улыбнулся, развел руками:

— Все, аут, девочка моя, я весь твой. Месяц в полном твоем распоряжении. Ты это заслужила.

И ненастное утро за окном казалось ей солнечным полднем. Холодный июнь — знойным июлем. А порожистая сибирская речка — Индийским океаном. Только бы рядом. Только бы вместе. А вокруг никого…

Два дня они просто наслаждались покоем. И близостью. Сидели у костра, болтали ни о чем, ловили рыбу, парились в баньке. Даже отважились на семейные заплывы в быстром холодном течении реки.

— А знаешь, что эта красавица, — стуча зубами, Осман бежал впереди жены по направлению к бане, — названа в твою честь!

— О какой красавице ты говоришь? — смеялась Валентина, пытаясь опередить мужа — слишком уж холодной была вода в своенравной речушке!

— Об этой! — супруг махнул рукой назад. — О речке, конечно. А ты успела уже приревновать?

— Еще бы! С таким мачо следует держать ухо востро! Стоит лишь на миг отвернуться — уведут!

— Глупенькая моя, — Осман прижал жену к теплой стене парилки, приник к посиневшим от холода губам, — глупенькая… Никто мне не нужен, кроме тебя! А за мачо — отдельное спасибо!

И окатил любимую ядреным хвойным настоем.

— Я тоже так хочу! — дверь распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся и дрожащий всем своим худеньким детским тельцем Алик. — Меня полейте!

И снова банька заходила ходуном — смех, счастливая дурашливая возня, стук тазов и ведер, клубы пара, плеск воды…

Она вернулась к разговору после того как выставила на стол ужин. Непременный самовар, миску с политым медом творогом, плюшки…

— Так кого это назвали в мою честь?

— Да речушку эту. Валюшина. Так и называется. Честное слово! И поселок к нам ближайший тоже. Думаешь, я просто так сюда приехал? А вот и нет! С умыслом!

— Знаем мы твои умыслы, — подмигнула Валентина сыну. — Лишь бы по-твоему.

— А вот и нет! — перешел на сторону отца Алик. — Папа для всех старался. Тут вообще — суперски! И банька, и речка, и ягоды! Разве у нас такие водятся? Во — как табуретки из травы выглядывают!

— Ягоды не водятся, а растут, — улыбнулась сыну Валентина. — Это звери водятся. И рыбы, наверное…

— Кстати, о зверях, — воодушевился Осман, — на охоту пойдем?

— Вау!

— Я тебе покажу: вау! Никакой охоты. Нечего на глазах у ребенка над животными издеваться! А еще биолог!

— Милая! Я про фотоохоту. Я же Алику накануне фотоаппарат купил. Забыла?

— Вау!!! Точно! Я сейчас вас щелкну! Надо же! Забыл! А столько снимков можно было уже сделать! Па, завтра опять баньку натопим. Хочу поснимать, как мы там бесимся… — Алик взлетел на лестницу, ведущую в его комнату, и исчез за дверью.

— Вот это местечко! Сын напрочь позабыл о всех своих новомодных штучках! О приставке даже не вспоминает. Телефон как оставил в чемодане, так до сих пор не вытаскивал. Теперь вот фотоаппарат…

— Чему удивляться — парень весь день на свежем воздухе. Потом поест и сразу засыпает. А ты говорила: зачем ехать? Да тут от одного воздуха долгожителем станешь!

— Если бы время жизни зависело только от воздуха… — пожала плечами Валентина, разливая по чашкам чай, — а вообще-то мне здесь нравится. Но, учти, Индию никто не отменял!

Осман поднял руки вверх:

— Сдаюсь! А если честно, то и в мыслях не было! Слово свое я держать привык…

— Да, знаю, знаю! Просто вредничаю немножко…

Женщина прижалась к мужу. Так бы сидеть и сидеть. Всю жизнь! Слушать, как поет в углу сверчок, как накрапывает по крыше дождь, как возится наверху сын. Ощущать тепло любимого тела под тонкой мягкостью фланели. Чувствовать биение любимого сердца. Видеть волнующее свечение любимых глаз…

— А вот и я! Ну-ка, все вместе: чиззз! Готово! Ой, нет, самовар не вместился! А надо бы с самоваром! Мам, левей давай. И сушки повесь на грудь. Для куража. Суперски! А теперь меня! Вот тут, под рогами…

Фотосессия затянулась до позднего вечера. Алика будто прорвало: и здесь давайте сфоткаемся, и там. И в родительской спальне, на огромной, застеленной вязаным пестрым покрывалом кровати. С горой подушек и настоящей медвежьей шкурой в изголовье. На чердаке, среди душистых связок сухих трав, старинной утвари и слюдяных окошек под самым потолком.

Потом он буквально выволок родителей на резное крыльцо, заставил зажечь керосиновую лампу, взять в руки вилы…

Первым не выдержал отец, наотрез отказавшийся позировать под проливным дождем, сидя на облучке старой повозки:

— Уволь, любимый, все остальное — завтра. Или послезавтра.

— Ну, папа!

— Уволь, сказал. И потом, завтра мы идем в лес, потом катаемся на моторке по реке. Вдруг не хватит памяти у твоего аппарата?

— Ты что, флешку запасную не взял? — брови Алика сложились смешным домиком, губы задрожали, мальчик подозрительно зашмыгал носом. — Как ты мог?!

— Кто же знал, что тебя так понесет? А флешку я в багаж запаковал. У нас Индия впереди…

— Вот и славно, — Валентина прижала ребенка к груди. — Завтра в лесу получатся замечательные снимки. Потом их все пересмотрим и неудачные удалим.

— Точно! — обрадовался Алик. — А ты говоришь: места не хватит! У нас с мамой все схвачено! Давайте, последний кадр, что ли! У туалета! Мои в классе обзавидуются — такой раритет!

Последний кадр плавно перешел в десяток дублей.

— Мам, а чай остыл давно! — поморщился Алик, отпивая глоток. — Погреешь?

— Как я могу отказать своему любимому мужчине? Тем более, поужинать-то мы так и не успели с твоей фотосессией.

— Не с моей, а нашей! — резонно возразил сын, принимаясь лакомиться творогом всухомятку.

И с аппетитом в этих местах полный порядок.

Потом они долго сидели у огня — ночь выдалась прохладной. Алик читал вслух стихи Пушкина — на лето будущему третьекласснику задали прочесть гору книг. А Валентина наслаждалась тихим семейным вечером. И отгоняла непонятную тревогу, засевшую в сердце с полудня. С чего бы? Вроде бы все хорошо. И впереди маячило пять дней такой понятной и простой жизни.

«Может, плюнуть на эту Индию и остаться на весь отпуск на крутых Валюшинских берегах? Ничего не выдумывать, ничего не ждать, просто жить и быть счастливой? И пускай себе тянется эта неспешная жизнь до бесконечности! А что? Подумаю над этим на досуге», — Валентина улыбнулась Алику и своим мыслям.

— А, нравится? — прошептал ей на ухо всевидящий и всеслышащий господин академик. — А я говорил…

— Тсс… пусть читает, — ответила она, плавясь в тепле любимого взгляда.

Потом читал Осман, мерно почесывая засыпающему Алику спинку. Валентина убирала со стола, покачивая головой в такт пушкинским строкам.

Потом они долго стояли на крыльце. Слушали дождь. Смотрели на небо. Целовались до головокружения. Снова слушали. Снова смотрели. Снова целовались…

— Звезды… — удивилась Валентина, запрокидывая голову. — И много как! Целые россыпи! Откуда?

— Так дождь прошел… — дыхание Османа щекотало ей ухо.

Такого томления Валентина, кажется, не испытывала ни разу в жизни! Только бы он не прекращал. Говори же! Говори…

— Смотри, видишь?

— Ммммм…

— Не там, чуть левее…

— Ммммм…

— Это Сатурн… а чуть ниже — Меркурий. Скоро начинается парад планет. Хотелось бы полюбоваться.

— И что это за ерунда? Они что, выстроятся по прямой? Но где та прямая?

— Зришь в корень, моя радость, — Осман прижал жену покрепче, отчего у той сразу пропал интерес к теме разговора.

Да пусть хоть пирамидой Хеопса выстраиваются — ей-то что за дело? Если рядом… мммм… господи, как хорошо! И безо всяких парадов!

Но муж увлекся, и Валентине не хотелось его прерывать. Впрочем, она могла слушать и получать удовольствие одновременно…

— Так вот, с данным явлением человечество связывает сотни фактов и тенденций. Как научных, так и псевдонаучных. Считается, что скопление планет в определенном порядке влечет за собой сбой иммунитета живых существ, серьезные природные катаклизмы, повышение уровня радиоактивности. И прочие радости. Даже ось земли может изменить свое положение.

— И на здоровье, — прохрипела Валентина, зарываясь поглубже в ворот мужниной рубашки. — Лишь бы нас не тронула.

— Не скажи. Если верить астрофизикам и астрологам, то порой за таким парадом следуют цунами высотой с километр, способные утопить почти все живое на планете. Активизируется вулканическая деятельность, могут проснуться сверхвулканы…

— Ось, я лучше сама потом о них в интернете прочитаю, — Валентина исподтишка показала язык Сатурну. И Меркурию заодно. — Давай просто так погуляем.

— Милая, я, кажется, увлекся. Прости. Хочу заняться на досуге. А в Центре продолжу. Между прочим, на одном из таких парадов майя предрекли конец света…

Валентина, вздыхая, высчитывала, какую пользу будет иметь с нового мужнего увлечения. Минимум минус двадцать минут свободного времени в день! Ну уж нет! Только не астрология! Или как там ее…

— Ось, оставь ты их в покое! В Библии сказано, что конец света произойдет безо всяких предупреждений.

— Цитата? — в глазах Османа заплясали веселые чертики.

— Ну… типа того…

С парадом планет было покончено. Правда, не сразу, увлекаемый в мокрый сад супруг счел своим долгом предупредить о разгуле анархии и нацизма, а также иных негативных реакциях человеческой психики на злополучный каприз планет:

— Несчастья могут обрушиться на любое государство — революции, террор, крушение идеалов. И на семью, как миниатюрную копию государства…

— Иди же сюда, дорогой, — обольстительно шептала неразумная супруга, жаждущая иных слов и действий, — ты же не оставишь меня одну в мокрой траве? Подождет твой космос…

Валентина увлекла супруга в глубь сада.

— Ну чем не Адам и Ева в райских кущах? Лично мне и шалаша не надо. О, ягодку в траве нашла, хочешь…

— Потом… — Осман бросил на мокрую от дождя траву куртку. Бережно уложил жену. Опустился и сам…

Звезды обрушились на их головы уже через несколько секунд. Вместе с Сатурном, Меркурием и прочими участниками грядущей сенсации… И долго мелькали в глазах утомленной счастьем Валентины в ворохе свежепахнущих простыней и подушек хорошо протопленной спальни.

— Если будешь паинькой, — шептали уставшие от поцелуев губы, — рожу тебе девочку. Или мальчика… а может, сразу двойню…

— Валюша, радость моя, с ума сойти! А не боишься? Возраст все-таки…

— Какие наши годы? Да я до полтинника могу матерью-героиней стать! Торжественно клянусь: пятеро! Как минимум…

— Я тебя обожаю…

Любопытные светила таращились в слюдяные окошки крыши. Недовольная распущенностью своих небесных подопечных луна, сердито насупив брови, скользила мимо. То и дело цеплялась за острые верхушки елок, зябко ежилась в пуху облаков, холодно серебрилась в неспокойном речном течении.

Мир спал, равнодушный ко всяческим предсказаниям и предостережениям. День грядущий обещал куда больше астрономического парада. И подготовиться к нему следовало основательно…

— Мама! Папа! Мы проспали! — тишину летнего утра разорвал детский крик.

— Тсс… — Осман обнял сына и приложил палец к его губам. — Пусть мама немножко поспит. Ночь выдалась у нее бессонной…

— Поспишь с вами, — бормотала под нос Валентина, не желая открывать глаз, — как же…

И тут же уснула. И пусть весь мир подождет!

Отец с сыном вышли на согретое солнцем крыльцо.

— И что же мы успели проспать?

— Ну… — растерялся Алик. — Вообще-то я просто так орал. Вместо будильника. Проснулся давно. А вы дрыхнете. Вот и…

— Есть хочешь?

— Давай…

Они обнялись и пошли в кухню.

— Готовить я не мастак, — оправдывался старший, заглядывая в холодильник. — Но на бутерброды способен… Тебе с чем? С колбасой или с сыром? Или йогурт?

— Пап, ты отстал от жизни! Давай я сам…

Младший вытащил из холодильника банку спагетти в мясном соусе и поставил в микроволновку.

— Мамины стратегические запасы, — важно пояснил он в ответ на изумленный взгляд отца. — Две минуты — и блюдо готово. А ты пока займись чаем. Где-то тут пончики были. Сейчас мы их…

— Мммм, как тут у вас пахнет… — застыла на пороге Валентина. — Хозяйничаете?

— Присоединяйся, — высокомерно кивнул Алик, — сегодня я дежурный по завтраку. Папа в осадке…

— Ребенок, прекрати выражаться! Твой словарный запас вполне позволяет…

— Валь, правда, я выпал в осадок. Наш парень даже спагетти готовить умеет. За две минуты!

— С волками жить… — пожала плечами Валентина. — Оставите мне немножко. Я в душ…

Она долго и с чувством распевала арии и романсы в струях горячей и холодной воды, с удовольствием растиралась жестким полотенцем и любовалась заглядывающими в окно ванной елями. Желание остаться в тайге до конца отпуска укоренялось в сознании не по дням, а по часам.

— Если так и дальше пойдет, я останусь тут на всю жизнь…

Потом они носились по траве за мячом, направо и налево разбрасываясь полученными калориями. Хохотали над собственными неловкостями. Цепляли на голову друг другу вчерашний венок из полевых цветов. Корчили смешные рожицы. Кружились в диких танцах. И чувствовали себя абсолютно счастливыми.

— Купаться идем? — выдохнул Алик, падая в траву без сил.

— Какое там! Холодно… лучше вечером после баньки… — пристроился рядом отец.

— Предатели! Мне, что ли, мячик из крапивы доставать? — возмутилась Валентина, но тут же сменила гнев на милость. — После баньки хорошо…

И вот уже три головы вместе, ноги-руки — во все стороны. Глаза к солнцу. Семейный цветок Османовых готовился встречать новый день. Цветик-шестицветик. Осталось лишь желание загадать.

Из кухни оптимистично прокуковала семь раз кукушка.

— С чего начнем? С рыбалки? Или на моторке покатаемся?

— Только не на моторке… — подхватилась Валентина, вспомнив о вчерашней тревоге. — Там же бензобак протекает! Давайте лучше лодку возьмем. Алик научится с веслами управляться.

— Мам, с веслами завтра… — захныкал сын. — Папа обещал с ветерком.

— Отец…

— Да ладно, Валь, от нас не убудет. Мы только до поворота и обратно… Я перед отплытием моторчик протру аккуратненько. Раз уж обещал…

— Ося, но это опасно…

— Мы только разочек…

— Тогда я — пас. Буду рыбу ловить.

— Всеми руками за: женщина на борту — жди неприятностей…

— Ах, так! Тогда поплывете только после обеда! А сейчас идем в лес. За ягодами. Надо же женщине заняться чем-то полезным, пока мужчины в плавании.

— Ну, мам, ты же рыбачить собиралась… А мы быстренько…

— Знаю я ваше быстренько! Сказано: после обеда! — и Валентина утвердительно стукнула кулачком по траве. Звука никто не услышал.

Легким движением руки она отвоевала у судьбы несколько часов счастья…