Кентаврика

Лин Рин (2024)

Кентаврика — это моё имя. Необычное правда? Как и моя жизнь. В двадцать с плюсом лет я узнала о себе много нового: во-первых, я приёмная дочь своим родителям; во-вторых, я ведьма, а точнее полукровка; в третьих, кто-то жестоко убивает волшебный народец… А ещё я даже не догадывалась, что моё сердце способно полюбить сразу двоих тёмных. _______________ От Автора(ЛинРин): — Книга любимая, потому что первая. Прошу не относиться слишком строго. Я очень хочу завершить её до логического конца… Спасибо за внимание и понимание!

Новенькая.

4 глава. Новенькая.

«То, что случилось пару часов назад было удивительно…»

Как впрочем и всё, что случилось со мной за последнее время. Сидя на диване я прижимала старенькую, но от этого не менее любимую, подушку-миньона, которую мне подарили на пятилетие. Игрушка сохранилась идеально и оставалась такой же мягкой по ощущениям, как в первый раз. Очень любимая подушка — подушка антистресс, в неопределённых ситуациях, или очень даже определённых, но в негативную сторону, мои пальцы её жмякали и так и сяк. Прям как сейчас…

Левитация? Вроде это в книгах так называется? Это получается, что моему телу полетать на ночь глядя захотелось? Я сидела и не могла решить, нормально это или нет… Стоит ли кому-то рассказывать и как к этому относиться? Вдруг мне почудилось… Хоть это и сомнительно. При падении на диван меня хорошо так приложило, однозначно будут синяки, падение было ужасно болючим.

То, что случилось вызывало во мне бурю разных эмоций. Так бы и сидела я в неоднозначных чувствах до самого рассвета, но я не выспалась, сонное царство стремилось забрать меня в свои мягкие объятья, и знаете я совсем не хотела этому сопротивляться. Всё оставлю на потом, требую хотя бы чуточку сна… На этот раз сон обещал быть крепким. Окончательно разлепила глаза я лишь к обеду. Думала, что чуточку? Думала — передумала. Я люблю много спать.

В комнатке было светло, это то и помешало мне дальше пребывать в уютной берлоге, пришлось вставать.

Зевнула, лениво потянулась и только сейчас поняла, какая я вся грязная, так ещё и не выполнила обещание данное единственному другу: наш звонок не смог состояться. Это огорчало больше всего. Меня так воспитали, что если даёшь обещание, то надо его сдержать. Позже обязательно принесу ему свои извинения.

— Надо, надо умываться, по утрам и вечерам, а нечистым — стыд и срам! Стыд и… Ойк! — решила я отвлечься, но воспоминание о интиме за стендом заиграло ярко-пошлыми красками, — И срам-то какой… — но всё, что было в клубе остаётся там же и старается-не вспоминается.

С горящими ушами вышла из комнаты и быстро поднялась на второй этаж, там была уютная ванная комната. Она сияла белизнойи чистотой, была не большой, но и не маленькой. И очень уютной. Я тщательно приводила себя в порядок: тело старалась тереть усердно и аккуратно, но оно остро реагировало даже на самые лёгкие прикосновения. Слегка опухшие губы — всё как будто напоминало о этой дикой и спонтанной ночи! И стоило об этом вспомнить, как мозг снова подкинул образы-образы-образы, жаль не зацензуреными… Вспомнились глаза, тепло и приятный запах от его волос — мята с корицей. Мне, конечно, будет, что в старости вспомнить. Местами я была покусана, а где-то и небольшие метки от поцелуев обнаружились.

— Хорошо хоть не на открытых местах, смогу всю эту красоту спрятать! — подметила, и быстро завершила купательную процедуру. Мне срочно нужно спуститься и найти родителей. В этот раз обойдусь без разговора, просто искренние извинения.

Быстро поменяла одежду, а старую решила выкинуть — в таком платье мне не куда ходить. Клуб был спонтанным решением, ведь обычно я там не появляюсь, это вообще был первый мой клуб, и думаю последний, не так уж там и интересно. А выпить я и дома могу. Быстро закинула платье в чёрный мусорный пакет и кинула подальше за тазик, который стоял на полу рядом со стиральной машиной, вся семья складывает в него свою грязную одежду на стирку, стирает она раз в три дня. Собрала волосы в высокий хвост и поспешила вниз.

Родители мирно сидели на кухне и пили кофе с блинчиками. Я медленно подошла, поздоровалась и тихо села к ним за стол.

— Мама, — посмотрела на неё, — папа, — переместила взгляд на отца, — пожалуйста простите меня за вчерашнее. Я очень сожалею, что поддалась эмоциям, ведь мне неважно родные вы мне или нет, я как любила вас всю свою жизнь, так и продолжаю любить! Вы самое дорогое, что у меня есть…

— Детка, — нежно прошептала мама, кажется она еле сдерживала слёзы, её яркие глаза стали ещё ярче из-за скопившейся в них влаги, — это не ты извиняться должна, это мы с информацией запоздали. Нам надо было самим тебе всё рассказать, а не делать из этого великую тайну. Ты у нас вполне спокойная и рассудительная девочка, — «Ага, рассудительная… Эта рассудительная напилась и переспала с первым встречным с горя…» — но мы твои родители, а родители всегда волнуются за своих детей. Мы очень волновались о том, как ты воспримешь эту информацию, прости нас.

— Поэтому не переживай, бельчонок, — продолжил отец и подвинул ко мне блюдце на котором лежало три небольших, тёплых и приятно пахнущих блинчика, — лучше кушай. Ты долго спала и должна набраться сил. Можешь ещё поспать если нужно, а мы с твоей мамой ненадолго уедем в город по делам, но скоро вернёмся. А ты отдыхай так, как тебе только вздумается, — подмигнул мне папа, — хоть музыку на всю громкость включай. Соседей по близости, к счастью, у нас не наблюдается. И это же плюс, да?

Так в приятной атмосфере семейство Акимовых закончило свою обеденную трапезу. Мои родители начали собираться в город. Через пол часа их уже не было дома, поэтому я решила подняться к себе и недолго послушать музыку в любимых арочных наушниках. Лёжа на спине, наслаждалась музыкой, дрыгала ногой в такт, а потом провал… Всё стало тёмным, тихим, кажется я задремала, ну так мне показалось, правда сон был странный.

Во сне сквозь небольшую пелену, похожую на плотный серый туман, я разглядела очертания небольшого деревянного домика. Как только я заметила домик туман начал рассеиваться открывая моему взору всю картину. Такую родную и до боли знакомую, что защипало глаза…

Я давно его не видела и мне казалось, что забыла. Этот домик был так сильно похож на тот дом в Оренбургской области, в Соль-Илецке. Этот дом и его небольшие, но роскошные поля… Всё было так похоже, что на меня наплыли все детские воспоминания связанные с этим местом. Всё было таким сказочно-реальным, даже небольшое пшеничное поле в котором сейчас копошилась женщина старческого возраста… В этой хрупкой женщине я с трудом признала свою бабулю по материнской линии, которая умерла в возрасте восьмидесяти семи лет пятнадцать лет тому назад. Баба Тоня (Антонина). От неё всегда пахло огурцами и жаренной картошкой.

Во сне бабушка была полна сил и эмоций, выглядела живее всех живых, такой активной я её редко видела, она светилась доброй аурой. Перестав копошиться в земле, она выпрямилась и посмотрела в мою сторону. Её глаза были полны любви и печали. А я подойдя к ней поближе застыла, глаза мои были на мокром месте, почему-то прямо сейчас захотелось сильно разрыдаться.

— Привет, ба. Как ты? — только и смогла произнести, другие слова застыли на языке.

— Привет, дорогая моя, — поздоровалась и крепко сжала меня в своих сильных объятьях, она всегда была крепкой женщиной, — рада тебя видеть, да не рада, что так… — странно было наблюдать, как когда-то властная бабуля стояла и мялась в нерешительности, — Мне жаль, что ты разлучишься с ними, внуча.

— Разлучусь? — смахнула я слёзы, — С кем я разлучусь, ба?

— Милая моя… — покачала головой сдерживая слёзы, она ещё хорошо держалась — в отличие от меня, у меня начиналась истерика, сердце сжималось от плохого предчувствия, усопшие просто так не приходят в сны к живым. — Я должна забрать своих детей, чтобы они не мучились долго. Родители не смогут вернуться к тебе домой, не жди их, малыш. Ты будешь горевать, — кивнула она, — я знаю, но извини, пожалуйста, так случилось… Им не повезло. И поэтому пришло их время. — она несколько раз шмыгнула носом, — Но не смотря на трудности, ты, моя милая, должна двигаться дальше! Увы, теперь в одного… Тебе есть куда стремиться, ведьмочка моя! А мы будем смотреть на тебя, будем любить и молиться за тебя, ребёнок.

— Ве… Что? Как… Ты знаешь?! И почему так? — я испытывала сильный шок и из-за этого не могла толком выразить свои мысли, не могла, я стояла и отрицательно мотала головой, но сжав руки в кулаки заставила себя успокоиться и разлепить рот, — Бабуль, может ты ошибаешься? Может их не заберут, мало ли. Ошибка? — но ответом было её короткое мотание головой, — Но как же так! Я не верю в это. Нет! Ве… ведьма… Ты знаешь, что я маме с папой не родная дочь? Ба, ты знаешь кто я? Знаешь кто те горемычные, что бросили меня? Ответь.

— Нам на небесах разрешено следить за своими близкими, если мы этого хотим… А я очень хотела, и часто за вами наблюдала. Я знаю, и знала до своей смерти, что ты им не родная, ведь помню тебя маленькой и свою кроху, вы были как день и ночь, совершенно разные, но обе милые. Ещё… Надо ли говорить? — на короткий миг она заговорила сама с собой, видно собиралась с силами, — Я знаю, что в тебе есть нераскрытый потенциал, но это я узнала недавно, — объясняла бабушка, нежно поглаживая мою правую руку, она пыталась меня успокоить, ведь слёзы снова были готовы сорваться с моих глаз, — а вот твои настоящие родители мне не видны, мне тоже было интересно… Как можно было бросить свою кровинку на кого-то чужого? Я до си пор этого не понимаю, но видно так нужно было… Мама… У нас в крови защищать свою кровь, своё дитя. Я верю, что она тебя любила. Скорее всего твоих биологических родителей нет в живом мире, я искала, а может они хорошо прячутся? Вариантов много, но то, что я точно знаю — искать их не надо! Узнавать информацию о них тоже не стоит. Они не хотели находиться, возможно так они скрываются сами и скрывают тебя? Поэтому не надо горевать по родителям, ни по родным, ни по приёмным. Хоть и будешь, я тебя знаю, детка… — её тёплые, сморщенные руки обхватили моё лицо, её пронзительные глаза осматривали меня, изучали и запоминали, — Лучше направь всю эту энергию и чувства на себя. Раскрой свою силу, учись жить самостоятельно. Будь сильной и смелой, ты сможешь. — лёгкое пожатие руки, такие родные, такие настоящие. — А теперь ступай в свой мир. Здесь живым нельзя надолго задерживаться.

Молчание, такое невыносимое, хоть и длилось всего от силы минуту.

— Всё, лисёнок, уходи. Ты живая… — отмахнулась от меня баба Тоня. — Запомни одно: мы всегда рядом.

Только она успела это произнести как липкий густой и холодный туман вернулся и вытолкнул меня, даже не попрощалась…

Я проснулась. Проснулась в слезах и с бешеным сердцебиением, вся потная, глаза лихорадочно бегали по квартире, а руки дрожали. Мне хотелось выть! Сон был липким и душераздирающим, на душе было противно. Глянула на часы — десять минут, прошло десять минут. Кошмарных десять минут из-за которых теперь мне было не по себе, я начала сильно переживать за родителей, поэтому впопыхах искала сотовый. Набрала маму. Долгое ожидание, но мне всё же ответил дорогой сердцу голос.

— Да, донь? У тебя что-то случилось?

— Просто сон, мам, дурной. Я знаю, что вы уехали недавно, но я уже по вам соскучилась. Прости, что отвлекаю. Наверное это глупо…

— Глупо? Нет, милая, нет, наоборот, я польщена, что мой голос тебя успокаивает. Давай, приходи в норму и звони, звони мне всегда, когда на душе будет неспокойно. Я поддержу, не переживай.

— Спасибо, мамуль, — улыбнулась и немного успокоилась, даже руки почти не дрожали, — я буду вас ждать! Борщ приготовлю, вкусный, наваристый, как отец любит! И сырники со сметаной для тебя. До встречи, целую.

— И мы тебя! Скоро будем! Пока.

Два следующих часа я провела в делах: занималась готовкой вкусного наваристого борща на говяжьем бульоне и попутно поджаривала сырники, а потом вышла на веранду подышать свежим воздухом и полить несчастную лозу, она мне нравилась всё больше. На улице немного спала жара, характерная для августа. На душе было получше, но беспокойство до конца не исчезло, оно где-то притаилось в тени и как будто ждало своего часа. Я была беспокойная, не могла сидеть без дела, и мне было неважно, каким было это дело: важным или незначительным.

На этот раз решила заняться всем садом: полить, повыдёргивать сорняки, немного удобрить цветы банановой настойкой, поухаживать за несчастной лозой, что ещё не успела засохнуть окончательно. К удивлению данное занятие успокаивало меня, будто весь страх уходил в землю, руки сами летали над растениями и через сорок минут был виден первый результат: сад и лоза напитались влагой, листва засияла ярче, а воздух вокруг растений был чище и даже немного слаще.

Так и занималась я самыми разными домашними делами в надежде поскорее увидеть родителей, но солнце уже зашло за горизонт, птицы замолкли, из тени травы повылетала всякая нечисть в виде кровососущих и мелких надоедливых мошек, а родителей всё не было видно.

Замёрзнув на улице я зашла обратно в тёплый дом и стала звонить, на этот раз отцу, но в этот раз никто отвечать мне не захотел, ни через пять, ни через десять минут. Сердце пропустило удар… Никто не спешил перезванивать, я ждала минут сорок, а потом раздался звонок. Сухой голос говорил и говорил… Холодно, нудно. Эту жуткий голос и не менее жуткую новость я точно запомню на всю оставшуюся жизнь. С этим звонком я потеряла часть себя.

— Здравствуйте, звонок из больницы… ваши родители попали в аварию… — местами я не вслушивалась в слова говорившего, — мы делали всё возможное… приносим свои соболезнования… Приезжайте к нам…

«НЕЕЕТ!!!!!! — заорала я сидя на полу, мысленно и в слух одновременно, — Нет… Этого просто не может быть! — удар кулака, с этим ударом дом слегка задрожал, сил в этот удар было вложено много, волшебных сил и адской боли… — Почему, ну почему!? Пожалуйста не надо… пожалуйста вернитесь ко мне. Пусть это будет шуткой! Я вас умоляю… Верните мне их!»

— Вернитесь… всхлип!… Мама, папа… Я жду вас… Борщ стынет. Ууу… Сырники… Мамочкааа… Я не хочу так, не хочу. Я очень люблю вас! Я без вас не могу! Пожалуйста-пожалуйстааа… — я выла, мой голос надрывался, — Мне больно, очень больно… Хнык!… Моё сердце! — очередной беспомощный, но полный горя удар кулака о деревянный пол. Кажется я лежу свернувшись калачиком на холодном полу и рыдаю, не могу встать и остановиться.

Тишина. Тиканье часов в столовой-кухне. Всхлипывания. Тишина и снова громкий плач, жалобный, такой жалобный — это мой плач? Я так умею? Словно не человек вовсе, а щенок или псина скулит надрываясь. Так я себя ощущала — не человек, а брошенная побитая собака. Такая душевная боль, очень сильная, невыносимая, из-за этой боли ты ничего не слышишь и не видишь, поэтому я даже не заметила, что на мои вопли кто-то отозвался, что кто-то сейчас пришёл ко мне, услышал и сел рядом, крепко обнял за плечи и начал укачивать в объятьях. И этим кем-то была красавица-пикси.

— По кому слёзы так горько льёшь? Скажи. А я буду рядом с тобой, не уйду, позабочусь о милой горе-ведьмочке… — она гладила меня по запутанным волосам, гладила и ещё крепче обнимала.

— Родители! Аметис… Ууу… У меня родители погибли… Авария… — прохрипела я и прижимаясь к девушке, — Мне сегодня бабка снилась… Она сказала, что их заберут!… Извинялась… И… шмыг!… Забрали!

— То, что ты видела — твоя сила, сила настоящей ведающей, ты видишь и слышишь всё, можешь связаться с разными мирами, если позволит твой ресурс. Но никто не виноват, Кен. Никто их у тебя не отбирал. Их время просто пришло. Больно лишь тебе, не им, уже не им…

— Просто? — взвилась я рыжей фурией, вскочила на ноги и не удержав равновесие облокотилась на ближайшую стену, — Это, блять, ни хуя не просто, Аметис! — из-за паршивых эмоций, которые переполняли, я забыла про все свои манеры и воспитание, перешла на нецензурщину. Мама бы не одобрила, она считала, что подобная речь не для нежных леди, — Это больно! Ужасно больно. Знаю, что больно сейчас лишь мне, но это не отменяет факта, что мне сейчас просто невыносимо! А я… Я ещё с ними недавно ругалась, только недавно помирились. Совсем недавно. И их не стало. А они всегда были рядом. Всегда. Были и исчезли… — выдохнула и перевела дух, — Мне надо их похоронить, с почестями. Красиво. Как полагается, как они этого заслужили, а они заслужили… Это к сожалению сейчас единственное, что я могу для них сделать. Помоги мне, пожалуйста, Аметис.

— Вот это мысль здравая. — поддержала она меня, — Конечно помогу! И буду рядом. Буду рядом до тех пор, пока нужна тебе.

Я с благодарностью глянула опухшими глазами на зеленоволосую девушку, что сегодня была одета во всё бежевое и лишь волосы, ремень и гольфы были тёмно-зелёного цвета. Забавный вкус в одежде был у моей необычной знакомой.

— Спасибо, я благодарна за твою поддержку, и извини за ту вспышку, я не со зла. — запоздало извинилась я и пошла к холодильнику смочить горло, — А почему ты сейчас одна? Где колючка?

— Кай опять вызвался охранять границы у Врат близ Лесной Академии, а мне просто скучно было. Я вышла к Обычным и услышала тебя, твой дикий вой… Знаешь, Кентаврика, даже сирены так не плачут! Так страшно, что пройти просто невозможно было. Не думала, что ведьмы так умеют.

— А они разве плачут, сирены то? В мифах они лишь поют вроде… — пыталась я отвлечься от своего горя. Украдкой вытирая нос и щёки.

— Дорогая, все мы плачем. Даже демоны. И эльфы. И боги. Призраки… Все.

Боги? Но развивать данную тему я не стала, сил просто не было, организм так ослаб и был обезвожен из-за моей долгой сопливой истерики. Я поманила к себе Аметис. Включила чайник.

— Ты чай-кофе пьёшь? Если да, то какой?

— Дай мне самый обычный зелёный чай без сахара.

— А сырники любишь? Борщ?? — на меня уставились бездонные глаза. — Ну не пропадать же этому добру, — махнула я в сторону еды, — яда там нет, это вкусно.

Аметис не обманула и всё время, что длились разборки с больницей и похоронами, была рядом, не оставляя меня один на один, даже на короткий миг, с болью потери. Мы вместе выбрали всё самое лучшее для моих родителей, пришлось хорошо так потратиться, я впервые так сильно тратилась. Лучше бы я никогда не узнавала про эти траты…

Никогда не была поклонницей кремации, потому, что излишне консервативна и считаю традиционное захоронение своеобразным уважением к памяти и останкам своих родителей. А вот придание тела огню уважение не вызывает. Мне лучше было думать и знать, что я смогу навещать останки своих близких, а не хранить их песочек в баночке.

Пару раз нас с Аметис навестил Кай, он держался со мной как обычно холодно и отстранённо, но удивил тем, что захотел побывать на похоронах, на похоронах чужих для него людей, на похоронах Обычных, на похоронах приёмных родителей малознакомой ведьмы. Что в этот день было в его голове я не знаю, но благодарна за это.

Чтобы не губить себя излишней грустью и самобичеванием, в свободное время я тренировалась, тренировалась много и усердно. Мои силы, после ночи с Каем в клубе, и печальной новости о смерти родителей, с каждым днём росли, я этому конечно сильно удивилась, но внимания заострять не стала, просто приняла как данность. Рано или поздно всё равно бы случилось то, что я сейчас имею, поэтому живём дальше.

Я научилась по ночам левитировать, в расслабленном состоянии это у меня получалось почти сразу, даже с полуоткрытыми глазами. Левитировать оказалось не так сложно, как мне думалось вначале, иногда я даже летала, в дневное время, когда бодрствовала, но это уже было намного сложнее! Надо было совладать не только со своими силами и телом, но чувствовать и видеть потоки воздуха, а эти разноцветные нити не так просто не то что увидеть, но и прочувствовать, улавливать малейшие изменения, подстраиваться и знать их направление. Полёт в этом плане сложнее левитации. Левитация — максимальное отключение, надо заставить перестать работать мозг, что может быть очень трудно, расслабить каждую клеточку своего тела и стараться ни о чём не думать, не слышать, ни нюхать. Абстрагироваться от всего на свете. Полёт же наоборот заставлял мозг, тело и зрение работать на полную мощь в нужном направлении, трудно одновременно заставить себя расслабиться, чтоб оторваться от земли и работать, чтоб начать полёт хоть на три секунды, мне приходилось долго и упорно стараться, чтобы не быть коровой в воздухе.

На этих тренировках я хорошо так отбила себе задницу. Отбила всю себя, особенно нижнюю половину тела, но это стоило того, немного летать я всё же научилась: могу продержаться в воздухе минимум минуту — максимум три. Для самоучки это очень хорошо. Ведь я сама себя узнавала, сама себя учила — это трудно, но я справляюсь.

Сад во дворе через неделю зацвёл, окреп и наполнился силами. А ещё так вкусно пах, и всё это не без помощи моих нежных волшебных рук. Но видя как преображается природа вокруг дома Кай ни раз спрашивал меня о этих изменениях, но я ему врала, что просто в добрых руках профессионала ещё и не такое бывает. Врала нагло, смотря прямо в его прекраснейшее личико, глядя в две жгучие льдинки… Врала и мило улыбалась.

— Нет, Кай, я ничего особого в себе не ощущаю, а сад это всего лишь мои усилия и старания. Красиво вышло, да?

Он же старательно делал вид, что поверил мне, а сам продолжал следить. Я знала это, знала о слежке, но так же помнила слова бабули, о учении и что если я не соглашусь, то меня направят туда силком. Кай рано или поздно поймёт, что я его обманываю, пока он просто это позволяет, терпение может лопнуть и мы отправимся в Лесную Академию, а пока я сама себе учитель и мне это нравилось! Нравилось это самообучение, методом проб и ошибок я изучала себя и мир вокруг. А забирать меня в волшебный мир пока нужды особой не было, я не сделала ничего примечательного, да и вторая сущность моя спала глубоким сном, даже не думая просыпаться. А это уже было странно для меня, выводило из себя. Ведь сила земли в крови была первостепенной, основной, так мне рассказала Аметис, самой ближней по родству, но почему-то первее во мне пробудилась сила огня, сила дальнего родственника, — ведьмовство. Должно было быть наоборот, но видно связь у меня сильнее именно в данной стихии. Пока Кай решил в мою тихую-мирную жизнь со своей Академической Волшбой не вмешиваться, ему самому было интересно, что будет дальше? Смогу ли я полностью раскрыть саму себя? Подчинится ли вторая стихия? Его интерес был на столько заметным.

Я же после похорон погрузилась не только в самообучение, но и в быт, хоть мне и было одиноко в этом огромном доме. Без любимых двухэтажное сооружение казался мне неуютным, но пока деваться было некуда. Должен пройти месяц, чтобы я смогла вступить в права наследования. По бумагам родители переписали всё на свою единственную дочь — меня, даже незаконченное творение отца, его последняя книга, что написана на половину теперь была в моих руках и только я могла решать, что с ней делать дальше. Удалить, сохранить файл не завершая или же закончить? Отец мечтал осилить книгу до Нового Года. И я уже знала, что постараюсь из-за всех сил исполнить его мечту, да. Хотя навряд-ли у меня получится сохранить такую же стилистику текста, как в самом начале книги, но я постараюсь вжиться и передать всё так, как хотел бы истинный автор незавершённой книги, а для этого надо найти все пометки отца и прочитать то, что уже написано, чтобы полностью проникнуться. Хоть я и не писатель, даже не любитель, но мне надо это сделать. Книга отца сейчас была самой главной драгоценностью в доме, книга и семейное фото на журнальном столике были дороже всего моего наследства. Большого наследства.

Даже если бы случился пожар не думая первым делом спасала бы ноутбук отца, что хранит в себе все его творения и семейные фотографии, которые хранились в небольшом фотоальбоме.

А дом, что дом? Его я наверное вскоре продам? Да, наверное. Слишком мне здесь непонятно… Вроде и воспоминаний немного связанных с этим местом, но всё же есть.

— Чем ты занята моя дорогая? — зашла в дом Аметис, она была здесь почти хозяйкой, чувствовала себя уверено. — Не скучала по мне? — села рядышком на диван, где я всё это время сидела поглядывая в окно, и слегка приобняла за плечи.

— Ты просто не даёшь и шанса мне соскучиться, Тис, — ответила подруге. Да, подруге, за то нелёгкое время я успела сильно привыкнуть к ней и Каю, и даже стала считать их своими новыми друзьями, волшебными друзьями, не забывала и про старого друга Данте, но тот начал часто пропадать. Мы пообщались с ним один раз в Скайпе после случившегося с моими родителями, но этой информацией я с ним не поделилась, говорить о родителях тогда было для меня невозможно, — Вы чуть ли не живёте тут, хотя я рада конечно и не гоню вас, не думай. С вами мне не так страшно и одиноко, даже бывает весело. — разоткровенничалась чего-то, — Я сейчас читала книгу отца, хочу её завершить, но пока боюсь и слово лишнее от себя написать, не хочется испортить то, что уже имеется. Поэтому сижу, думаю, вот и зависла.

— Будешь так сильно бояться — не сможешь осуществить задуманное! — поучала она меня, — Я думаю ты хорошо знаешь своего отца, его слог и манеру письма, поэтому либо книгу завершишь ты, либо никто. Другим это просто не под силу. Поэтому решайся быстрее! — последовала тёплая улыбка, — Иначе к концу года осуществить мечту отца просто не успеешь, а ты ведь хочешь. И вообще, — набычилась Аметис и вперила в меня свои колючие чёрные глазки, — ты ела? Или в животе, как всегда, бабочки пухнут с голода?!

— Ахах, да, прости меня, но ты права. Пухнут и ещё как! Накорми меня, хозяюшка.

— Ах, что бы ты без меня делала, горемычная… — закатила подруга свои глазки к потолку.

— Спухла бы! — хихикнула я в кулак и обняла свою вредную, но милую феечку, — Ты же меня накормить пришла, правда-правда?

— Да, правда-правда, я бенто притащила. Чего удивляешься? Волшебный народ много чего умеет и знает вашего… Лепила всё своими ручками, с любовью, как полагается! Для тебя и Кая. Он, кстати, должен через часа два появиться здесь. Пошли уже кушать, а то ждать его дело неблагодарное!

Что на счёт наших отношений с Каем… Их нет. После того случая и смерти родителей было не до разбора полётов, поэтому я решила забыть о произошедшем сексуальном недоразумении между нами. И судя по всему забыть решила не только я, но и клубный герой.

Мы двинули в столовую. И покушавши разговорились о житейских мелочах не заметив как к нам присоединился Кай, злой как чёрт из табакерки. Я охнула и немного стушевалась. Поэтому первая тишину нарушила наша смелая и давно знающая всех его тараканов Аметис.

— Что опять случилось? У тебя рожа кирпичом, а глаза кровью налились. Ты девушек то не пугай! Выкладывай.

— Завтра всем волшебным надо быть в Академии. К нам гости из низов адовых пожалуют! — рыкнул парень и резким движением взлохматил себе волосы. — И всем значит — ВСЕМ. Тебе тоже от этого никуда не деться Кен, мы с Аметис прекрасно знаем, что одна из твоих сущностей уже давно проснулась, а значит ты тоже часть нашего чокнутого мира. Мои тебе поздравления. — эта его фраза прозвучала почти как сарказм, — А лицезреть завтра мы будем тёмную сестру и братца преисподней. Её Высочество Лилит и Его Высочество Агриэль, он же ещё людям знаком под именем Белиал. — уточнил Кай мне, — Та ещё парочка. Самая сильная пара Ада и Тьмы. Агриэль сильнее самого Сатаны и Люцифера, но во власть не лезет, правит Сатана и его законнорождённый сын, но мог если бы захотел. Из-за силы их боятся все, а Сатана — уважает или же делает вид, что уважает, кто их поймёт? Короче, завтра будет интересное для всех шоу. Ложитесь спать пораньше дамы, вставать нам всем рано. В шесть утра надо быть уже в Академии. — Кай посмотрел на меня и печально усмехнулся, — Ты вообще там будешь Новенькой, ещё раз поздравлю, так ещё и первая из Ведающих за долгое время их отсутствия… Хах, — смешок с его губ сорвался хриплым и совсем не добрым, — советую завтра следить за своим языком, Кентаврика, эта парочка не любит излишне языкастых особ, особенно братец Лилит. — как зашёл, словно торнадо, так и выскочил из дома.

— Что я знаю о самой Лилит? — задумалась я: «То что она младенцев ест?»фыркнула своим глупым мыслям, — Ничего не знаю, а ты?

— Расслабься, — поставила Аметис перед моим носом небольшую кружку с горячим шоколадом, — Верхушку демонов никто хорошо не знает. Знают правду о них лишь те личности, перед кем те сами раскрываются, а это для Тёмных редкость. О демонах правду не говорят, всегда всякие небылицы ходят и среди всего этого обычный люд и нелюд не знает, чему верить, а чему нет. Поэтому не заморачивайся ты так! Единственное, что я могу о них сказать: Лилит обычно не разговорчивая, мало с кем поболтать любит, если только с братьями, ей мало, что интересно, у неё красивые жидкие чёрные волосы, и на плече сидит небольшая серая неясыть. — улыбнулась пикси, она любит животных, — Да-да, сова. Сова с Лилит всегда! А ещё Лилит старшая, вроде, вроде старше Агриэля… Это всё, что мне известно о ней. Агриэль, как и сказал нам Кай, сильнее самого Люцифера и Сатаны, он не имеет жалости, одним своим присутствием может подавить силы других существ, если того захочет, невозможно сбежать или уйти без его на то согласия, эта его способность конечно ужасает… В своё время он потерял любимую, это ещё было до войны с ведьмами, давно, но после её смерти он стал очень холоден. Из-за этого его основная сила тьма и холод, это его отличие от других демонов у которых стихия самая обычная — огонь и лава. Демон небытия, лжи, разврата и разрушения, могущественный демон Ада. Властелин. Что ещё тут сказать… — тяжко выдохнула красавица-подруга и махнула в сторону моей комнаты, — Пошли лучше спать. Кай прав, завтрашний день обещает быть тяжёлым! Особенно для тебя, милая, так как ты Новенькая у нас.

— Раз так как вы говорите, то пойдём. Ты же надеюсь не уйдёшь как Кай? Спать будем вместе? — за время, что разбиралась с похоронами родителей, я на столько привыкла к присутствию Аметис в своей жизни, что мы часто спали вместе.

Она крепко меня обняла со спины и не спеша потащила.

— Конечно, дорогая. Поверь Кай тоже хочет вместе с нами спать, — хохотнула девушка, — просто у тебя, милая моя, ведьмочка, диван маленький. Такого кабанчика не выдержит!