Тайна архангела. Книга 2

Лиля Ветрова (2023)

Вы держите в руках вторую книгу романа «Тайна архангела» — произведения, соединившего ниточки видимого мира людей и невидимого служения светлых и темных ангелов. Как язвочка на иссохшей коже боль невыносимо прорывается наружу бытия, но лишь миг — и непостижимо, как не под силу сотворить ни врачу, ни природе, счастье занимает, наполняет и искрит собой и тело, и душу целиком.

Глава 2

Легкое приземление Михаила не потревожило райскую поляну. На его губы легла улыбка.

Недалеко от входа в архангельский уголок стоял белокурый юноша с голубыми глазами, одетый в голубые джинсы и грязно-серую футболку и, морща нос и высовывая язык, корчил рожи.

— Зарядка для мышц лица? — поинтересовался Михаил, подходя к ангелу.

— Это не я, это она, — сказал тот, приметив присутствие архистратига. Прищурив глаза, он указал пальцем на отдаленное дерево, на котором, повиснув на одной руке, кривлялась в его сторону оранжевая обезьяна.

— Это орангутангиха Габри. У нее проснулся материнский инстинкт, и она стала немного странной, — объяснил Михаил. — Вот ищет, кого усыновить. Ты ей понравился, по-моему.

— Жаль я не орангутанг, — поджал тонкие губы ангел. На него нахлынули воспоминания. Все так же щурясь, он поглядел на Михаила. — Ты чего в боевом? Проблемы?..

— Да, так оно и есть, — ответил Михаил. — Твой любимый из девяти архангелов опять шалит.

— Понятно, — ангел тронул кончик носа. — Опять бабы одолели.

— Сергей! — погрозил пальцем Михаил.

— Прости. Мне его правда жаль. Представляешь, если бы спрос на тебя настолько превысил предложение? — он увидел, как Михаил поморщился. — Ну, извини-извини, опять неудачное сравнение.

— Сразу видно бывшего преподавателя экономики, — покачал головой Михаил. — Ты знаешь, мне не нужно такой популярности, как у моего брата.

— Знаю. Лучше иметь золотое сердце и стальной меч, — проговорил Сергей. — И сотни влюбленных в тебя ангелов.

— Не искушай меня, — взглянул на него Михаил. — У нас есть о чем поговорить и без Самуила.

— Да, ты прав, — кивнул Сергей. — Но ты не волнуйся, по моему профилю заставить тебя бояться, а не гордиться.

— Надеюсь, это в прошлом.

— Я тоже.

В прошлом. В не таком уж и далеком прошлом для ангела, прожившего три тысячи лет. Но каким нереальным казалось все это теперь на небе!..

— Тогда давай перейдем к делу. Хорошо, что ты пришел сам. Я давно хотел с тобой поговорить.

— Да, я ж и говорю, что понял это… Почему-то, — Сергей коротко и неуместно усмехнулся. — Я надеюсь, что ты меня выслушаешь до конца.

— Я весь внимание.

— Ты прекрасно знаешь, чем я занимаюсь, будучи ангелом-хранителем первый после отпадения, испытательный можно сказать, раз. Мои планы начертаны в архангельском доступе Информационной базы, и я их не скрываю. На самом деле, я пришел просить твоего благословения.

— Минуточку, благословения на что?.. На эти планы? — темные брови Михаила поднялись.

— Именно.

— Так… — молвил архангел. Он отвел темно-ореховые глаза. — Сереж, а ты хотя бы понимаешь, что за модели ты строишь?..

— Прекрасно понимаю.

— И ты хочешь, чтобы я тебя благословил провести в жизнь схемы искушений демонами, созданные тобой для твоей же собственной подопечной?..

— Ну да, — Сергею хотелось добавить: а что такого, но он передумал. — Михаил, я знаю, это звучит пугающе…

— Не то слово.

–…но ты постарайся меня понять. Или хотя бы услышать, — Сергей вдохнул, собираясь с мыслями. — Ты знаешь, у меня аховая ситуация. Если бы я не знал, что случайностей в мире не бывает, то сказал бы, что я роковой везунчик. Сам посуди, я как магнит, по-моему, работаю…

— Согласен, — ответил Михаил.

— Я ясно осознаю, что все, что я собираюсь делать, выглядит если не как измена, то как маразм свихнувшегося фанатика. Однако я утверждаю: я в здравом уме. Для моей подопечной настало время страшных испытаний, которые хоть и не всю ее жизнь сейчас решат, но половину точно… Или… скорее, все же всю… — Сергей мучительно помолчал, щуря и без того маленькие глаза. — Понимаешь, Михаил, я знал, что это будет так. Я когда познакомился с ней в переходной зоне, она жутко похожа на меня оказалась. Так, что будто я в зеркале себя увидел в женском обличии. Я прошел ад, прошел Землю, я осведомлен обо всем, что чувствует ее душа. Ты когда-нибудь танцевал в костре, где плавятся ножи, голыми ногами, при этом улыбаясь через силу?.. Впрочем, это необязательно, — возразил себе Сергей. — Ты видишь отсюда, что происходит. Душа ходит по краю бездны. Душа дикая сходит с ума от глумления и смотрит что бы еще попрать, что еще не попрано… Хочу я этого или нет, мне это знакомо. И я знаю, что жажда, томящаяся внутри этого костра, хочет совсем иного. И желание это сильно и истинно.

— И?.. — спросил Михаил.

— Сейчас ее ведут другие силы. Ведут в том русле, в каком желают они. Они могут победить, потому что слаб человек. И неизбежны искушения колеблющейся, тонкой, как шелк, ранимой, как нерв, души. Неровной, как ржавчина, что ли… Или как сказать… И чувствительной на каждое вмешательство. Но да не про то я хочу сказать… Она мечется, Михаил. И ей нужно найти свой путь. А пока я сижу сложа руки, не знает она другого, кроме того, что предлагают ей они.

— Поэтому ты решил выбрать такой вариант?

— Да. Понимаешь, ведь я шел так же, как она. Я петлял, не в силах разобраться. И события валились, как дождь за шиворот. Но нет. Они были именно таковы и в такой последовательности складывались, чтобы я смог выжить, раскаяться и вернуться сюда. Это был мой путь. И я хочу помочь ей найти путь ее.

— А ты не думал о том, что существует Божий промысел, и он и есть индивидуальный путь каждого?

— Я знаю. Падение многому меня научило. Вот почему я отставил самодеятельность и пришел к тебе. Я ее ангел, данный ей от Бога. Я ведь орудие промысла, так?.. Не могу ли я и не должен ли сделать все, чтобы спасти вверенную мне душу до того, как меня отстранят от этой самой души и будет уже поздно?.. Опыт дан мне не просто так. Искушения у нее будут все равно, однако в моей последовательности они, может быть, смогут дать ей такой толчок к спасению, что останется только удивиться и прославить этот самый промысел Бога, Михаил, не мой…

— У тебя прекрасные аргументы, Сергей. Однако ты должен понять, что твои суждения лишь вероятностны. И я не могу решить так легко дело, касающееся жизни…

— Я же не говорю: легко. И не требую ничего. Я только прошу твоего благословения, решать же тебе. Я все сказал как перед Богом. И Бог видит, что мои помышления чисты. Не все пути обычны, некоторые кажутся шокирующими. Но все они от Бога в итоге оказываются… Что усмирит дикость как ни еще одна дикость?..

— Клин клином…

— Дикость по природе против дикости по истине, — возразил Сергей. — Диалектика почти.

— Где ты, Варх… — вздохнул Михаил. — Чтобы спасти меня в этот миг…

— Ты считаешь: все это заблуждение?.. — спросил Сергей.

— Нет. Но пока я не могу принять решение. Я в тупике, Сережа. Поздравляю тебя с этим, — посмотрел на него Михаил со скрытой в ясных глазах улыбкой.

— Я же не специально. Ты знаешь, как я отношусь к тебе… — он помолчал.

— Это взаимно, поверь.

— Да… Я знаю, и спасибо тебе за это, — Сергей наморщил лоб. — Я чувствую ее, Михаил. Как себя. И я сознаю, как все это опасно и что это не игра… Но я не могу рассудить самого себя с самим собой. Это рассудит Бог. А ты мой начальник, и я подчинюсь любому твоему решению.

— Хорошо, — согласился Михаил. — Я займусь этим делом. Я должен узнать, как же решит Бог. Для этого нужно время… Я буду молиться и сообщу тебе, как только Бог мне ответит, позволит ли Он мне разделить с тобой такую ответственность.

— Спасибо, я знал, что ты поймешь, — искренне поблагодарил Сергей.

— Не за что… Я пока сам ничего не знаю, — Михаил покачал головой. Сергей узрел, что архангел пребывает в огромных сомнениях.

— Я пойду, не буду тебе мешать.

— Не стоит. Я сейчас сам уйду отсюда. Дождись меня в уголке. Зайди посиди, не стой тут как чужой, — пригласил Михаил. — Скоро должна прийти Агни. Передай ей, пожалуйста, что я должен побыть один, но постараюсь скоро вернуться. И еще… Я сейчас вызвоню к тебе Габри. Вы найдете, что обсудить, я уверен.

— Ты снова столь таинственен, — молвил Сергей, наблюдая далекий и неясный ему свет в глазах архангела.

— Что ж поделаешь, — улыбнулся Михаил. Он положил руку на плечо Сергея. Они крепко обнялись.

— До встречи, я жду ответа, — сказал ангел.

— До встречи. Надо говорить: жду положительного ответа, — архангельские зрачки осветились тут же затухшей улыбкой.

Сергей встряхнул белобрысыми волосами. В эту минуту на поляну ворвался еще один белокурый ангел с такими же голубыми глазами. Запыхавшийся скорее от чувств, чем от полета, он приземлился и весь устремился к первому архистратигу.

— Михаил… — сорвалось с детски розовых губ.

— Андрюша, здравствуй, — произнес архангел, улыбаясь. — Я вижу, что ты хочешь мне что-то сказать, но, увы, я должен ответить: не сейчас.

— Но, Михаил, выкрой минутку, пожалуйста… — взмолился юноша.

— Андрюша, ты не понял меня. У меня всегда есть время для ангелов. Но не всегда это время чтобы разговаривать, — ответил архистратиг.

— Я не понимаю тебя… — расстроено промолвил Андрей.

— Слова Михаила трудно разгадать с первого раза, — усмехнулся Сергей.

— Кстати, Андрей, познакомься с Сергеем. Я думаю, вам вдвоем как раз будет о чем побеседовать в мое отсутствие. До свидания, дети.

С этими словами Михаил испарился.

— Увидимся, — задумчиво протянул Сергей.

— Плохо быть молодым и глупым, — констатировал Андрей. Он поглядел в лицо Сергея. — По-моему, мы встречались…

— Да, я работаю в соседней с твоей Наташей квартире, — сказал Сергей.

— Правда? Слушай, точно!.. Ты же ангел той самой девушки, которая на весь двор материться и, когда выпьет, так хлопает дверью, что весь дом подскакивает… Ой, прости, — осекся Андрей.

— Ничего, что уж есть, — сдвинул брови Сергей. — И потом: сегодня пьет и материться, а завтра будет стихи сочинять и молиться, — заключил он.

— Да… Главное, чтобы не наоборот…

— Ага. Иначе обидно. Хотя… и такое было.

— А что это у тебя на руке? — поинтересовался Андрей, завидев выглядывающую из-под короткого рукава картинку.

— Это? Так, воспоминание об одном событии в жизни, — Сергей обнажил татуировку в виде солнца.

— Подожди-ка, — удивленно выговорил Андрей. — Это ты тот самый Сергей, который публично «умыл дьявола»?

Андрею мгновенно вспомнилась история, двадцать лет назад облетевшая весь рай. В красках он ее услышал от своего коллеги по тогдашней работе.

— Мы несколько раз умывали друг друга тщательно и с гелем от прыщей, — отозвался Сергей. — Да ты не обижайся, у меня просто шутки дурацкие. Должно быть, слышал обо мне и такой факт, — заметив, что Андрей смутился, Сергей дружелюбно улыбнулся. — Да, это я. Дурная слава скачет передо мной выдрой.

— Почему же дурная? По-моему, ты просто герой.

— Герои не предают Бога и не падают в ад, поверь мне. Но, слава Господу, я вернулся.

— Расскажи мне свою историю, — попросил Андрей.

— Будешь упиваться моим позором? — прищуривая глаза, улыбнулся Сергей.

— Хотел бы набраться опыта, — ответил на улыбку Андрей.

— Хорошо, слушай, — согласился Сергей. — Когда я был молодым и глупым. Вернее, я уже был совсем не молодым. Но поступил еще глупее, чем мог поступить в молодости…

Шедевр, созданный Богом. Миниатюра рая в необъятных просторах разнообразия. Непостижимая, как сама жизнь. Земля. Прекрасное место для искупления того, что ты успел наделать. В человеческой жизни, мимолетной, словно мечта, и безудержно красивой тем самым неизъяснимым желанием жить.

А будет ли она блаженством или преисподней, выбирать нам самим.

Жилищный вопрос не был решен и решен быть не мог. Однако и это казалось некоторым роскошью, а другим — пределом вожделений. В обычной московской однокомнатной квартире на застеленной покрывалом кровати лежал мужчина лет сорока. Его глаза были прикрыты, а грудь неровно вздымалась, зажатая ладонью на левом подреберье. Рядом с ним, на самом краешке, так что едва не падала, сидела очень маленькая женщина, нервно сдавливая его руку.

— Держись, я уже вызвала «скорую»… Она… скоро приедет, — проговорила она. — Сереженька…

Водопадом наполнило атмосферу его имя. Бывало, и привыкали, и не задумывались о том, сколько же сложено в любимых нами буквах имени единственного человека. Того, кого мы хотим растопить в своих объятиях.

— Не волнуйся, Вика… Это пройдет… Сейчас пройдет. Все будет хорошо…

Отвечал он слабым голосом. А на лбу судорожной ниточкой прорезалась морщинка.

Приподняв веки, он взглянул на супругу. И лицо озарилось слабой и почти безысходной улыбкой.

Вика… Хорошо… Сколько секунд могла длиться вечность?.. Сейчас ему грезилось, что время остановилось, но шаг за шагом сердце его продолжало ее любить. Его Вику. Много раз все было хорошо в его жизни. Но теперь почему-то думалось о том, что этот раз последний.

Сергей снова закрыл глаза, стараясь не чувствовать собственного сердца. Оно было здорово, абсолютно здорово… Иначе как?.. С ним было все в порядке. И это не мог изменить даже врожденный порок. Иначе в чем заключается здоровье?.. Или что заставит его радоваться жизни в тысячный час, как в первый?

Мысли ушли, уплывая от невнятности рассуждений. Описать, что он чувствовал, думал, была ли нужда в разделенном сознании? В разделенной с ним другой душой жизни от края и до края. Перед Сергеем медленно, как угасая, и кричаще, будто вспыхивая химическими красками, зашагали пережитые им за все эти годы события.

Порой живешь и не оглядываешься. Думаешь, что кроме работы и вспомнить-то будет нечего… Но иногда сюрпризы судьбы пишут твою книгу быстрее любых твоих достижений.

Надо же было вытащить счастливый билет с самого первого крика. Когда Сергей успел осознать в своем детстве, что ему довелось родиться с больным сердцем, не смог он сразу понять, что это значило. А значило это то, что пока другие будут бегать, резвиться, дебоширить, рисковать и упиваться вседозволенностью, он всю свою жизнь, сознательную и бессознательную, будет проводить в постоянной памяти внезапной остановки линий на кардиограмме и вечной темноты взамен.

Молодость берет свое. Юношество не привыкло останавливаться. И Сергей не раздумывал тогда о том, что с ним может случиться. Жить?.. Так для чего?.. Что будет с ним, если жизнь идет рядом и стоит только сделать шаг, чтобы нырнуть в нее с головой?.. Другие, они могут так, и он сможет тоже.

Далекими и будто не с ним случившимися причудились буйства школьных лет. Незаметно, как тень, нагрянувшая взрослость в четырнадцать лет: первые попойки с друзьями, первые девчонки… Пленкой затянутое время, в котором он не мог вспомнить, что чувствовал, для чего плыл по течению решавших за него дней. Не думал еще Сергей, зачем он живет, и что будет дальше не предугадывал. Но только и думать жизнь решилась за него. Осознание вторглось слишком рано.

На первой больничной койке, в первой в жизни реанимации. Лежа под приборами и слушая, как колотиться в груди то, что давало ему жизнь, тогда Сергей понял и прочувствовал, что его дни могут стать намного короче, чем должны были быть. Все обошлось, он вышел оттуда живым и невредимым. Однако память на все эти годы пропечатала врачебные предписания. Не нервничать, не перенапрягаться, не давать себе резких нагрузок. А иначе умрешь.

Умрешь. Что привносит в глаза ребенка то, что названо нераскрытой тайной смерти?.. И что будет чувствовать тот, кто, глядя в чужие лица, знает, что они никогда его не поймут?.. Слишком многое, чтобы Сергей осмелился об этом вспомнить. Время шло, и старое забывалось. Умерив пыл, он на целых два года расстался с прежними друзьями, перечеркнул прошлое, погрузился в учебу и новые увлечения. Словно перелистнул страницу на чистый самый лист…

Заканчивался одиннадцатый класс, и его ждала новая ответственность. Она пугала и манила. Сергей не знал, что будет с ним всего через несколько месяцев: он боялся экзаменов, которые для него могли стать совсем иным рубежом. Не нервничать, не напрягаться… Он поступил и поступил блестяще. Отделался легким испугом, когда в груди екнуло от счастья перед списками зачисленных. Видно, и он может так, как другие?.. А может быть, даже лучше?

Людская память коротка. Людской век бездарен и пуст. Каким слабаком ощутил себя он, припоминая, как опять пагубной воронкой втянула его институтская компания. И поехали по рельсам попойки, бессонные ночи, споры на самый громкий крик и самую красивую девушку. Огни на дискотеке, песни под гитару, смятые подушки на диване и неубранные окурки на столе… Все это едва не прервалось на взлете.

Очередной приступ застал Сергея на пике популярности. Он как раз крутил роман с самой красивой барышней в институте, когда его жизнь подмяло сиреной скорой помощи. Сессию он встретил, завернувшись в одеяло и отвернувшись к стене. Он был один, не желая видеть никого. Она не пришла. И он не пустил бы.

На минуту сознание вернулось в комнату. Глаза Сергея разглядели веер трещин на потолке. Он плохо видел, но эти трещины узнал бы и в темноте. Что толку замазывать московские потолки?.. Трещина, ведь она всегда проявится снова.

Он увидел перед собой почти с удивлением, как рыдал от отчаяния. Когда вышел из больницы, думал, что жизнь закончилась. Ушедший год, академический отпуск, перешедшие на другой курс друзья, ставшие далекими и почти ненавистными, девушка, которую не хотел помнить. Прошлое предстало перед ним сумасбродной вакханалией.

Как странно, можно было решить, что если бы не его болезнь, жизнь бы повернулась совсем по-другому. Однако только теперь Сергей дошел до того, что это не так. Гложущая то ли совесть, то ли не совесть, огонек ли жарящий его сердце, словно сыроежку на зажигалке, — была тому иная вина, и она была внутри него. Едва Сергей повзрослел, смутно ощущал на каждом повороте, что есть в жизни что-то поважнее, чем существующие для него дни. Он смеялся до упаду и тонул в пиве и прекрасных глазах. Но иногда вечерами, поднимая голову от всего этого, как от рутины, чувствовал, как под сердцем сосет невыносимая тоскующая пустота.

Ему было холодно. И один раз, когда в доме выключили отопление, а на улице стояла зима, Сергей понял, что от холода спрятаться некуда. Была ли это особенность названного умным мужчины или он просто сходил с ума в силу своего характера, он не знал.

Потеряв институтскую компанию, Сергей заново занырнул в книги. Теперь, когда у него было много времени, истосковавшиеся по делу способности быстро подняли его на самый верх. Посерьезневшими и повзрослевшими глазами он смотрел вокруг и видел, что девушки заглядываются на него уже не как на безбашенного мальчика, но как на перспективного жениха.

Женщины!.. Комкая и унося университетские годы на невесомых крыльях, красной нитью пошли через память все его увлечения. Смотря на себя в зеркало, Сергей смеялся и не мог разгадать, почему они все были от него без ума. Будто бес жил в нем приворотным зельем: самые популярные плейбои из его друзей отодвигались, чтобы не мешать взглядам, посланным ему. Красивые, как дьяволицы, ведьмы будоражили его, как будто желая приблизить и так недалекую смерть.

Дрянь!.. Вспомнилось Сергею слетевшее с языка.…Длинный вечер был, во время которого он, привыкая к новым очкам, упорно сидел над учебником. Опять один. Почему-то…

После успешного окончания института — красный диплом. Аспирантура. Он остался работать там же, где выучился. Теперь уже преподавал сам.

Минутами он думал, что он садомазохист. Когда принимал экзамены, например. Иногда ему казалось, что студент — это не человек, а особый вид с щупальцами существа. А студентки, похоже, не менялись в течение всей его жизни… Давно ли он сам был таким?..

Кожа на пальцах облезала от мела. Потом он уже дышал на непишущий фломастер. Горела в нем странная любовь к графикам кривых безразличия и совокупного спроса, к рассчитанной по формуле эластичности… Уходили с нелегального положения на легальное труды западных ученых на его полках. Рыночная экономика шла в Россию!.. А он шагал рядом с ней.

Рука вспотела от прикосновения. Ресницы Сергея шевельнулись, хлопая в прищуренных взмахах. Только не терять сознание… Он не хотел этого. Кем он был?.. Преподавателем экономики?.. Необузданным грубияном?.. На спор пил водку из горлышка или отвечал на самые запутанные вопросы в собственной диссертации?

Неважно это было теперь. В этот миг он был не более чем просто мужчина. Такой же человек, как и все остальные. И был нужен таким. Самому себе. И той, которая была сейчас с ним.

Глаза слезились, но не плакали. Он смотрел на нее и до сих пор изумлялся, как можно прожить больше десяти лет вместе, чувствовать и знать, но по-прежнему не понимать, что же такое любовь и откуда она рождается в его сердце?..

Он ошарашил всех вокруг, но больше всего — себя самого. Когда встретил Вику, как знак светило солнце на улице. Проникало сквозь окна в помещение, нагло отражалось в засунутых в нагрудный карман очках. На самом деле ее звали Виолетта. Это имя и привлекло сначала его слепые, как у крота, глаза. Пока пытался разглядеть вышитые буквы на ее халате, собрал очередь за собой. Хотя стоять-то было и незачем. Кроме супа и засохших бутербродов ничего хорошего там не было. Это было тяжелое время. Он стоял в столовой. А она была простой буфетчицей.

Они до сегодняшнего дня без слез и смеха не могли вспоминать ни тот ассортимент, ни тот день. Виолетта содрогалась от упущенной возможности остаться заикой, когда, выходя с работы, стала жертвой выскочившего из-за угла маньяка с цветами в руке, который предложил проводить ее домой…

Коллеги не поняли. Родители не одобрили. Коллектив побурлил от души.

Сергей воскрешал пророненные из ее глаз слезы в день разрыва с его родственниками, впервые замеченную степень женской жестокости из-за потерявшего свободу мужчины, на которого они, оказывается, давно клали глаз, лицемерие отдельных лиц, которые считали невозможностью выбрать женщину, не подходившую под его социальный статус.

Это было непонятно ему. И до боли ясно, думавшему точно так же до того, как увидел ее. Это родное, такое притягательное почему-то лицо, огромные испуганные глаза… Удивительно, но ему всегда казалось, что он знал эту женщину давным-давно… И неважно было ни образование, ни ум, ни внешность…

Он злился. Она молчала. Он негодовал. Она плакала. Он кричал. Она кричала тоже. Столько раз они ругались с ним зверски, сами не понимая почему. А потом обнимались так, будто рисковали потерять смысл жизни навеки. Сергей вспоминал, как усугублялись донимавшие его всю жизнь маниакальные синдромы и депрессии. Но она готова была его терпеть таким, со всеми его проблемами и с каждой болью сумбурного по-прежнему разума. А он чувствовал, что после испитой вместе совершенной радости, он переживет все что угодно, если она будет рядом с ним. И никакие проблемы не изменят укоренившегося в его сердце счастья не в безоблачности, но в осознанной любви.

И из-за чего все дрязги?.. Из-за усталости и безотчетной злобы, которая почему-то нападала всегда внезапно?.. Маленький эльфийский мотылек с прозрачными крылышками… Сергей помнил, как трепетали эти крылышки и слезы лились из глаз, когда опять какая-нибудь неземная по красоте женщина грозила сломать ее жизнь. И как он был готов переломать что-нибудь в доме за эту отчаявшуюся в бессилии ревность. Сколько их было, этих красоток?.. Он не хотел считать. Ни одна из них не смогла затушить те метания, что жили у него внутри. А Виолетта вдохнула в него новую жизнь.

Глядя на себя и на нее, он задавался вопросом: а может ли быть так хорошо и спокойно в этой жизни?.. И когда все доставало, мог ли он, уронив на пол книгу, просто улыбнуться и от души рассмеяться, потому что был блажен тем, что у него было?.. Как будто кто-то за него полюбил ее давным-давно и передал сейчас, как бесценный подарок.

Страх исчез из его жизни. Когда ты спокоен и уже сделал что-то важное, не страшно ведь и уйти потом с улыбкой на губах. Но не тогда было ему об уходе думать, когда он уже не нервничал, не бегал по кабакам, не напивался до поросячьего визга. Однако жизнь посчитала по-другому. Приступ случился в самый неподходящий момент. Сергей долго не мог забыть обезумевшие от страха глаза тогда еще не жены, вскочившей из постели и голой бежавшей вызывать врачей, ее панику… И долгие рыдания потом, в которых она не могла простить того, что он не рассказал ей обо всем сразу.

Сергей видел в ее взгляде страх. Вечный, живущий в ней страх его потерять, когда, прижимаясь к нему по ночам, она просила только об одном. О нем самом. Она боялась лишиться его. А он гладил ее и говорил: все будет хорошо…

— Вика, а замерзли ведь розочки, да?.. — негромкий голос коснулся ее слуха.

Брошенный на стол букет из трех цветков лежал забытый и привядший от уличного холода и недостатка воды, не нужный теперь никому. Он увидел, как на ее щеках выступила влага.

Он так торопился к ней, бежал, не хотел ждать… Но куда же он спешил, если она ждала его всегда?..

«Это неизлечимо», — признался он в тот день. Остекленела вода в глазах, что хотели быть мужественными для него. Она не была создана для стойкости. Но она сказала, что не оставит его никогда.

Сережа, будь со мной всегда…

Она так мечтала о его ребенке, еще до того, как они поженились, и она смогла сказать ему об этом. Но Бог не дал им детей.

Бог… Был ли он там, где-то на небе, смотрел ли он на Сергея сейчас?.. Срывающиеся с губ слова молитвы во ушедшее время безбожников. Как великое исключение он произносил канонические слова, но большую часть своей жизни украдкой смотрел на небо…

Врачи поставили диагноз бесплодие. Эта кара была слишком тяжелой для больного сердца и для той, которая не хотела больше ничего, кроме него и его частички в своем животе.

Сомневался ли он после этого в справедливости?.. Да, сомневался. Негодовал ли он?.. Да, негодовал. Но по-прежнему верил, что есть что-то на небе, далекое и непостижимое, что дает ему улыбаться, глядя в светло-карие глаза. Вырваться и лететь. Ведь там не должно быть больно?.. Такие мысли порой пугали его, а ее пугали всегда. А сейчас он на пороге того… Может, и нет ничего там?.. И бред все, придуманный слабыми?.. Нет. Это не может быть бредом. Он знал. Откуда-то знал.

А каково было значение этого порока выздоровевшего в один прекрасный миг сердца?.. Быть может все-таки, и не было бы всего, что случилось с ним, если бы он жил чужую беззаботную, а не свою полную страданий жизнь.

— Вика… — прошептали его губы. — Я хотел сказать… Я очень хотел…

Его рука сдвинулась, трогая ее пальчики. Но он не успел произнести то, что так желал высказать в последний раз. Ребра резко поднялись и, дрогнув, упали вниз. Как пронзенные исказились мышцы всего тела. Он дернулся от длящейся судороги. И остался неподвижен.

Крик отчаяния от того, чего не может быть страшнее на Земле. Рыдая, Виолетта кинулась на его грудь, словно желая оживить, вернуть, исправить. Но она была не в силах.

Нет… Прошу тебя, нет… Вернись, не отпускай, не оставляй никогда… Но даже клятва не могла помочь.

Виолетта не способна была увидеть золотистую струю, вихрем поднявшуюся из его сердца. Не слышала она и свиста, изданного вылетевшей душой, которая стрелой взмыла в небо, освобождаясь от всего, что связывало ее на Земле. Она летела вверх!..

Он сумел затормозить где-то примерно между третьим и четвертым небом. Это, наверное, было бы именно там, если бы небо имело номера.

Сергей остановился прямо на воздухе и молниеносно огляделся по сторонам.

— Ау… — промолвил он тихо. — Я сплю?..

Сергей наклонил голову, устремляя взгляд вниз, туда, где виднелась далекая чистая планета. Его взгляд окинул собственные руки, ладони коснулись щек.

— Нет, все-таки я умер, — по объективным признакам вывел Сергей. — Хотя для мертвого я какой-то слишком живой… — он прищурил глаза, тронул нос и посмотрел на золотеющие солнцем облака. — И кто меня уверял, что нет загробной жизни?!

От радости собственной правоты, незабываемого открытия Сергей не удержался на месте и пошел бегать и прыгать, кувыркаясь в атмосфере и проверяя, насколько тут лучше, чем было на Земле. Сердце в груди мерно билось, пульс участился, не причиняя боли, он чувствовал свое тело не резко, но тонко-тонко идущими ниточками, подконтрольными его разуму.

С третьего оборота вокруг себя Сергей вдруг ощутил, что к нему весьма неожиданно прибавилось что-то новенькое.

— О Боже, — проговорил он. — Это мое?.. — до скрипа вывернул лопатки и скосил глаза за спину. Там были два белоснежных пернатых крыла. — Да я что, еще и ангел?.. Круто!..

В неописуемом восторге он стал размахивать собственными, настоящими проклюнувшимися крыльями. Взмах!.. И он взмыл еще выше, вылетая из-под покрова облаков. Воля!.. Таким свободным он не помнил себя никогда.

Вырвавшаяся из умершего тела душа полностью потеряла память. Сейчас Сергей не думал ни о чем, что с ним случилось ни на Земле, ни в раю, ни тем более в аду. Не знал он, кем был, чтобы опять стать ангелом, и что в этот момент, убитая горем, там внизу вопит и ломает пальцы та, которая ему была дороже всех сокровищ мира. Которую он вызволил из ада, и которая была половинкой его самого.

Но и Виолетта потеряла его взгляд, звук его голоса… Сквозь искажающие кристаллы слез она смотрела на закрывшиеся навеки глаза, опавшие мышцы лица и бездыханную больную грудь, в которой только что еще билось последними нескладными ударами его единственное для нее сердце. Ее руки все еще держали его запястье, и не помнила она, как и не помнил он всего, что они пережили вместе на самом деле. Человеческое воплощение стирало прошлое и вело жизнь заново… Но для них она все равно осталась продолжением того, что, казалось ей, закончилось сейчас и навсегда.

Не только счастливая сияющая душа ангела была недоступна земной женщине, но и те, кто незримо присутствовал в этой комнате, усердно считая каждый вздох и каждый взмах ресниц ее мужа. Вокруг кровати нестройной шеренгой стояли давнишние знакомые Сергея. Шестеро адских генералов, возглавляемые своим Князем, и в сторонке от них — три ярко накрашенные адские блудницы из состава тринадцати: Белла, Лолита, Карина — возвышались на каблуках, догоняя рослые мужские плечи. Все они ждали конца истории. Беспокойно дыша над последними моментами умирающего.

— До конца! До конца искушайте! Заставьте его отречься! — кричал на всех Князь. — Да что вы за демоны такие, если не можете достать мне его душу?!

Немного в стороне, у самого изголовья кровати, хмурился второй генерал Алан. Действительно, сколько можно было внушать этому человеку, что он создан для лучшего, что он способнее, успешнее, популярнее других, что он может стяжать все в жизни?.. Но что, что ему было нужно, если не это?.. Поодаль от начальника гордыни — обезображенное лицо Варфоломея. Оно и в этот миг хранило загадку. Но сегодня было очевидно, что генерал похоти терпит сокрушительное поражение. Несмотря на выпущенный в душу яд, что сидел там от первого и до последнего дня, все, чем жил Варфоломей сам и чего хотел для Сергея, захлебнулось, так и не завладев человеком, и умерло вместе с последним выдохом его тела. К праху привязалось, с прахом и ушло. Сколько ему нужно было еще женщин, сколько мыслей в его голове?.. Сколько запретов снять для того, кому на все давался зеленый свет?.. Сколько красоток прошло через его руки, чтобы ни одна в итоге так и не сумела подчинить его адской страсти?..

Булат беленился в тупой ярости. Уж он-то не раз и не два доводил Сергея до белого каления. То, что называли вспыльчивостью, раздражительностью на пустом месте — это было его рук дело. Вот только почему ни злоба на свою судьбу, ни гнев последней вспышки так и не смогли сломить бурную душу того, кто всегда шел извиняться первым и так и не посмел поднять руку ни на одну женщину?..

Дем и Казимир, лень и уныние со страхом, совокупностью идущие по его жизни и незаметно, как вошли, вышедшие в небытие, вытесненные любовью и радостью его работы, отпускали умирающего Сергея, выкинув белые флаги. Но больше всех, пожалуй, злился господин Ираклий. Чертов порок сердца!.. Если бы не он, Сергей был бы его еще двадцать пять лет назад!.. Но и пусть помрет в расцвете сил, так ему и надо!..

— Бездна вас возьми! — взвыл Князь. — Я вас всех рассчитаю, вы слышите?! — его глаза пырнули генералов рапирой. Собравшиеся безмолвствовали.

— Да вы на него поглядите, он же просто дурак, — выступила Белла. — Улыбается, когда через минуту сдохнет. Туда ему и дорога, безвкусному идиоту.

После этой жизни у нее появились личные счеты с Сергеем. Она протежировала половину его школьных подруг и сама как-то явилась ему в физическом облике, преследуя на дискотеке. Но не суждено ему было надолго задержаться с первыми девчонками, а саму Беллу Сергей и вовсе отверг, как оказавшуюся не в его вкусе.

— А ты замолчи, облезлая кретинка, — перевел на нее сверкающие зрачки Князь. — Какие из вас шлюхи, если вы не смогли соблазнить какого-то идиотского ангела?! Вы у меня отправитесь туда, где вам никого не придется соблазнять!.. — пообещал он.

Любовницы притихли, меняясь во взглядах. В этот момент Сергей произнес свои последние слова. Искушать в этом теле было больше некого.

— Дьявол!!! — заорал Самуил на всю комнату. — Как он смог это выдержать?! Как?! Ни один человек не может противостоять всем силам ада!!! Ни один ангел-хранитель не сберег бы его от наших атак!..

Внезапно темные, как сам мрак, глаза Князя, в которых вихрями вертелась черная пыль, уловили едва различимое движение воздуха. Что-то тронуло за живое, заставляя понять, что в комнате находится еще кто-то. Поворот его подбородка был к противоположной стене. Там, на фоне шкафа… Он сразу понял, чья это улыбка, еще не видная в воздухе, теплая и до боли знакомая.

— Ты?.. — промолвил Денница, белея и одновременно покрываясь нездоровым румянцем.

— Да, я. Я думал, ты узнаешь меня раньше, — последовал ответ того, кто один обладал этой улыбкой, и чьи глаза светились неупиваемо далекой глубиной. Архангел Михаил.

— Ты?.. Что… был его ангелом?.. — еле сумел сформулировать Самуил.

— Да, был, Сэм, — коротко отозвался Михаил, лицом к лицу глядя на брата.

— Но… Но это невозможно!.. Архангелы не могут быть ангелами-хранителями! Это против правил! — с возбуждением вскричал Князь. Его голос сломался, а глаза не могли осознать случившегося. Стоявшие рядом демоны обескуражено уставились на своего повелителя, не видя и не слыша никого, кроме дьявола.

— А по правилам напускать на одного человека всех бесов сразу? — спросил Михаил. — По правилам каждую секунду жизни пытаться превратить в ад?.. Сила действия равна силе противодействия — третий закон Ньютона, Самуил. Ты опять забыл об этом.

— Провались в бездну!!! — Князь рванул с бедра меч и бросился на брата. Но Михаил стремительно, будто и не был тут, растворился в воздухе, оставляя злобу наедине с собой. Денница испустил вереницу проклятий и, позабыв про генералов, кинулся вон из комнаты. Лишь бы куда, но только бежать… Духи остались стоять на месте, кольцом окружая убивающуюся в стенаниях Виолетту.

Тем временем Сергей, усовершенствовав все фигуры высшего пилотажа, завис в небе, дыша чистой счастливой грудью. Вдруг он увидел, что из белой дымки вынырнуло что-то светленькое и такое же пернатое, как его крылья. Это была маленькая птичка. Сергей интуитивно подставил палец, и птичка на него присела.

— Михаил… — шепнули его губы.

Он отпустил птенчика и через мгновение на всех парах мчался в райский сад.

Самуил с размаху влетел в свою спальню и взбешенно зыркнул на двух девиц, удобно расположившихся на его кровати.

— А ну пошли отсюда, грязные твари!!! — прокричал он.

Мощная рука, сверкнув кольцом на указательном пальце, недвусмысленно продемонстрировала дверь. Огорошенные глаза девушек ответом отозвались в помутневших от ярости зрачках.

— Я сказал: всем проституткам — вон! — лицо Самуила перекосило нечеловеческой маской.

Любовницы поспешили соскочить на пол и, на ходу отыскивая туфли, бросились к выходу. Меньше всех повезло той, которая шла позади. У самой двери Самуил пихнул ее в лопатки так, что она врезалась в подругу, чуть не повалив ее на пол. Ускорив испуганный топот каблучков, женщины выбежали из кабинета.

— Похотливые кошки у горшка со сметаной! — крикнул им вслед Князь, с грохотом захлопывая дверь.

Он остановился посередине спальни, горячо вдыхая.

— Странно, я думала, тебе нравится быть сметанным горшком, — буквально через считанные секунды, дверь вновь широко раскрылась, и перед Князем появилась Диана в голубом почти прозрачном платье. За всем происходящим она следила через впопыхах оставленное включенным рукой мужа зеркалом на Землю, и как только узнала о провале операции, мгновенно поспешила из конференц-зала в покои Князя.

Обжигающий взгляд окутал Диану, как сеть. В следующий момент Князь отпихнул ее от себя, шарахнув в зеркальную нишу. Она лишь вскрикнула, распахивая глаза на злого, как черт, мужа.

— Дрянная кошка, это ты во всем виновата, — сквозь зубы процедил Самуил.

— Я?! — Диана выпучила глаза. — Я-то тут причем?!

Ее голые плечи, оставляя отпечатки, прижались к зеркалам. Слишком близко подошел Самуил. Вторая за полвека партия свежевставленных стекол грозила посыпаться под ноги из-за одного и того же падшего ангела.

Даже не полвека, а всего сорок с небольшим лет минуло с тех пор, как Сергей феерически ушел на воплощение. Диана запомнила этот день на всю свою жизнь. Жуткий скандал с мужем, жаркие признания в любви, публичное унижение и истошная истерика, страстные объятия стремились склонить чашу ее весов то на одну сторону, то на другую. Однако поцелуи мужа пересилили в итоге все, намереваясь отнести вечер Дианы в столь тоненькую папку ее счастья.

И вот, когда она лежала в шелковых простынях, наслаждаясь всем, что дарила ей ее неземная внешность, до пояса прикрытая покрывалом и любовалась на свои точеные ровные ногти, мурлыча от удовольствия, в спальню маршем ворвался первый генерал. Диана не сразу среагировала на такое бесстыдство, а когда осознала, что перед ней никто иной, как самый гадостный урод преисподней, быстро закрылась всеми одеялами и подушками, истошно крича, чтобы тот немедленно убирался. И что муж разберется… Только Варфоломей также быстро и шагнул к ней и с волчьим оскалом на губах набросился на Диану, вдавливая ее в матрас и заламывая руки. Лицо ее намертво уткнулось в подушку так, что Диана не могла больше кричать. Сотни строк не смогли бы описать всего, что испытала Диана в эти слившиеся в один сплошной кошмар минуты. Секунда за час, час за секунду, ей казалось, что даже мгновение его дыхания способно убить ее сознание. Но она все чувствовала и все помнила жутко и четко, как на кинопленке.

Через сколько-то времени Варфоломей наконец оставил измывательства и ушел, а Диана выскочила из спальни в одной простыне. Растерзанная, со свернутыми суставами и ярким кровоподтеком у переносицы, который ей на прощание, все же не удержавшись, поставил Варфоломей. С ужасом ее глаза остановились в зеркале. Гибнущие от ломающей дрожи пальцы попытались убрать с лица следы насилия, но она не смогла с собой совладать и побежала к двери в поисках мужа. Почти сразу она наткнулась на Самуила, который непривычно, как никогда не делал, курил в коридоре, в метре от входа. В рыданиях подергивая покалеченными плечами, Диана бессвязно выпалила ему все, что с ней произошло. Руки ее отчаянно удерживали на груди ткань. Она потребовала предать первого генерала принародной казни.

Как она не поняла всё сразу?.. Глаза Самуила запечатлелись навсегда в ее памяти. Он перевел на нее олимпийски спокойный черный взгляд.

— Варфоломей?.. Но я ничего не видел. Тебе, наверное, показалось, Дианочка.

Ее дыхание перехватило сначала от возмущения, потом от оглушающего визга. Зрачками врезавшись в горло мужа, она была готова растерзать его. Но Самуил запросто, как ненужную безделушку, отстранил от себя жену и, заявив, что ему нужно работать, захлопнул за собой дверь в кабинет.

Громом поразил Диану этот случай. Она приходила в себя целый год, в мыслях не укладывая, что дотоле неприкосновенная супруга, которую Князь так ревностно охранял от чужих взглядов, была отдана на поругание вонючему косоглазому гамадрилу, которого и мужчиной-то назвать было трудно!.. Неделю Княгиня и пикнуть не смела поперек мужу, ходила смирная и тихая, тая в груди тошноту и застывшее омерзение. Первые дни она не смотрела в глаза Варфоломея. Его награждение орденом ада и увеличение генеральского потенциала повергло Диану в еще большее бешенство. Исподтишка сальные взгляды, понятные лишь ей, сделались продолжением пытки. Остальные ничего не знали о происшедшем. Таково было условие Князя.

Ненависть, черная ненависть к генералу похоти вдохнула новый смысл в жизнь Княгини. Уничижение и страх сменились жаждой отомстить. Самуил давно желал видеть таковое отношение жены к генералу. Разделяй и властвуй. Но как же быть с тем, что, разделившись, Царство не устоит?.. Царством оставался он сам.

— Это из-за твоего скандала нам пришлось отпустить его на Землю! — рявкнул Князь. — Если бы не твои паршивые фортеля, он бы остался здесь навсегда!.. И ты, должно быть, будешь счастлива узнать, что твоего ангелочка спас единственный герой твоего сердца…

— Это кто, позволь узнать?.. — не теряя уверенности, повела бровями Диана.

— Кто же еще, как не твой обожаемый Михаил, — ответил Князь. — Он был его ангелом-хранителем, ты еще не знаешь об этом?.. Жаль, что эта радость не коснулась тебя раньше…

— Я ненавижу Михаила не меньше, чем ты, и тебе это прекрасно известно, — глаза Дианы угрожающе сверкнули в ответ на шипение мужа. — А если твои «благородные» генералы умеют только пить и гулять с бабами и не в силах всей толпой справиться с ним одним, то я бы на твоем месте подумала: не стоит ли наконец разогнать их и набрать в свое окружение мужчин, которые достойны генеральского звания ада. Ну, что ты смотришь? — Княгиня поймала поглощающий взгляд. — Ну давай же, ударь меня!.. Сделай меня крайней среди своих олухов!..

Диана вскинула подбородок, обнажая обрамленную золотыми волосами шею. Ее глаза прямо и без малодушия, с одним лишь отвращением, смотрели в лицо мужа. Руки Самуила ослабли.

— Иди!.. — он отнял Диану от зеркала и пнул подальше.

Княгиня сумела сохранить равновесие и, гордо подняв голову, медленно и с достоинством дошла до постели и устроилась около подушек. Ее красивый профиль сковало высокомерием.

Самуил отвернулся от супруги и вгляделся в свое отражение в зеркалах. Диана скосила глаза. Она знала, что порой муж может подолгу так стоять и думать о чем-то своем и в этом состоянии его лучше не трогать.

В молчании протянулось десять минут, когда в спальню кто-то постучался.

— Зайди! — разрешил Князь.

На пороге нарисовался Варфоломей. Развернувшись с размахом, как морской лайнер, Самуил поглядел на генерала сверху вниз.

— Разреши доложить, — произнес Варфоломей. — По последним данным Сергея действительно приняли в рай. Он полностью свободен от нашей власти.

— Какая свежая новость!.. — воскликнул Князь. — Спасибо, а я этого не знал, будучи архангелом!

Варфоломей стойко выдержал посланный ему брезгливый взгляд.

— Отпадение Виолетты организовать пока не удается, — молвил он. — В настоящий момент мы работаем над этим вопросом. Ее состояние психики позволяет говорить о возможной скорой смерти…

— Работаете?.. — голос Самуила гулко отозвался под потолком спальни.

Диана обернулась на супруга. Когда Князь говорил с такой интонацией, это могло означать только одно. Опалу. Ее синие, как самоцветы, глаза перекинулись на Варфоломея. Похоже, он уже не был столь самоуверен, как тогда, одни на один с ней!..

— А по-моему, вы занимаетесь чем-то другим, — голос Князя прозвучал низко и бесстрастно. — Тридцать восемь лет твои демоны не могут заполучить ничтожную уродину, которая самого убогого мужика должна воспринять как свое жалкое счастье. И ты мне говоришь о скорой смерти?.. Неужели я дожил до того, чтобы считать души умерших праведников? Угу, Варф?..

Пока он еще говорил, Диана легко, как птица, вспорхнула с кровати, выпрямляясь во весь свой прекрасный рост. Ее голос раздался, не перебивая, но органично продолжив речь мужа.

— Знаешь, в чем твоя проблема, Варфоломей? — мелодично проговорила она приближаясь к двум мужчинам

— В чем, прекрасная Княгиня?.. — стальные глаза генерала обратились на точеное лицо. Теперь он больше не смел на нее так смотреть.

— А в том, — не торопясь, продолжила Диана, — что ты, главный демон блуда, ничего не значишь в этой жизни без женщины. Ты — ноль без палочки и останешься им навсегда без той власти, которой тебе не овладеть никогда.

Боковое зрение не упустило обволакивающего взгляда мужа. Рука Дианы, играя, обвила плечо мужа. Всем телом она прижалась к Самуилу, не сводя с Варфоломея холодного синего взора.

Первый генерал промолчал. Ничто не выказало эмоций на его перекошенном пороком лице. Зрачки Дианы искоса скользнули по Самуилу. По его глазам она поняла, что на этот раз ему понравилась ее выходка.

— Дорогой, позволь мне лично заняться Виолеттой, — обратилась Диана к Князю, расковывая его, пока было горячо. Ее ногти мягко и больно врезались в его руку. Его внимание было для нее.

— А ты справишься, кошечка? — спросил Князь.

— Ты во мне сомневаешься? — ответила Княгиня вопросом на вопрос.

— Князь, позволь сказать: эта девка обожала ангела, и так просто ее совратить не получится. Но если ты дашь мне время… — попытался вмешаться Варфоломей.

— Я уже дал тебе слишком много времени, — сурово прервал его Князь. Он снова вернул жене раздевающий взгляд. — Любимая, если ты сумеешь доставить ее ко мне в ад, я клянусь тебе, что в ближайшую неделю в моей спальне не будет никого, кроме тебя.

— Звучит заманчиво, — Самуил увидел искорки в смолисто-черных зрачках. Он улыбнулся своей многозначительной улыбкой.

— Ты свободен, Варфоломей, — не поворачиваясь, бросил Князь.

Диана обонянием проследила, как первый генерал убирается из спальни. Ее сердце всколыхнулось злобствующей радостью.

— Посмотрим, как тебе удастся убить благодетель, — вымолвил Самуил, кончиками пальцев касаясь матовой шеи супруги.

— В любой женщине живут инстинкты. Надо только уметь их разбудить, — ответила Диана. Она улыбнулась той хищной ухмылкой, которая заставляла закипать кровь любого мужчины ада. Самуил знал, что она была права, но про Деву Марию решил на всякий случай не вспоминать.

— Михаил! — Сергей ланью ворвался в уголок первого архангела и, часто дыша, приземлился на стриженную травку.

Да!.. Это оно! Все тот же фонтан! Те же белки!.. Он вспомнил, как прилетал сюда, принося свои просьбы и заботы.

— Здравствуй, сынок, — поворот головы архистратига, Михаил стоял перед ним, высокий и красивый.

— Я вернулся!.. Михаил, я все-таки смог!.. — задыхаясь, выговорил Сергей.

Не разбираясь разумом, как вернулся, откуда вернулся и почему, не умея унять водопад чувств, Сергей кинулся к старшему архистратигу, ныряя в его распахнутые объятия.

— Я вернулся!.. Я смог! — отрывисто говорил Сергей, с силой обнимая архангела.

— Я знаю, знаю… — отвечал Михаил, прижимая его к груди.

— Я, правда, не помню, что конкретно я такого сделал, и что вообще произошло, но я думаю, что это было не очень хорошо, раз я оказался где-то там… Хотя я не знаю, где я оказался! Но это явно было где-то, где не здесь… И за что-то, что не то… Но мне почему-то так хочется извиниться, но я не могу, потому что не помню, за что мне извиняться, но как только я вспомню, я… Небо, что я говорю такое!.. — Сергей порывисто отстранился от рук архангела, изучая столь близкое ему лицо. — Я всегда говорю такой бред?..

— Случается, — губы Михаила потеплели улыбкой.

— Прости меня за все, что я сделал, — сказал Сергей.

— Я уже простил, — ответил архистратиг. Его зрачки смотрели на Сергея внимательной и, казалось, немного грустной далью, такой тайной и такой недосягаемой. Михаил взял ангела за плечо.

Сергей вновь обнял его, не желая прятать эмоции. Удивительно, но теперь Михаил казался гораздо более родным, будто неведомая нить связала их между собой новой сокровенной связью. Но Сергей не знал почему.

Он не заметил, как первый архангел смахнул выступившую на щеке слезинку. Ведь ни один хранитель не мог сдержать слез радости, когда вверенная ему душа возвращалась домой.

— Все путается в голове, — промолвил Сергей, прищуривая глаза и вглядываясь в оживленную белками пальму. — Как будто все как в мультике было… Ангел я… Земля там где-то далеко… Пещеры какие-то серые… Ничего не понимаю… Кем я был?.. Страшно как-то, словно жуткое существо, не человек и не дух, ходит по длинным коридорам без цели, и это будто я… Или наваждение какое-то…

— Ты все вспомнишь: у тебя временная амнезия. Она бывает у всех после смерти тела, — успокоил Михаил. Его пальцы провели по лбу Сергея.

— Тело… Умер и больше ничего не знаю… Помню только, что куда-то бежал и не успел вроде… Как будто случилось что-то, и я не смог… Вот только что?.. Ничего не помню… — голос Сергея сделался совсем тихим. Он страдальчески наморщил лоб. — Только колбасу помню… И все… — слова Сергея прервались.

— Какую колбасу, Сережа?.. — поглядел в его глаза Михаил.

— Вареную… Знаешь, какая вкусная?.. — с трудом вымолвил Сергей. Его губы вдруг задрожали, ресницы опустились, и он разрыдался в руках архангела.

— Ну-ну… Все хорошо, — попытался утешить Михаил.

— Я не знаю, что это было… Что со мной случилось… Я будто свалился в какой-то транс… И вот теперь очнулся… Но все до сих пор, как будто сон… Кем я был, что я сделал, кто я сейчас… Я не знаю, ничего не знаю… — Сергей зажмуривал глаза и сокрушенно качал головой.

Михаил молча гладил его по спине. Через несколько минут приступ закончился, и ангел пришел в себя.

— Прости, я как маленький, — извинился он, отодвигаясь от архангела и утирая покрасневшие глаза.

— Ничего страшного. Это последствия стресса. Ты не первый, кто так рыдает. Было дело, у меня один из самых стойких воинов небесного легиона после возвращения в рай с Земли расплакался, как девушка, и пятнадцать минут не мог остановиться. Так что ты не самый страшный вариант, — проговорил Михаил.

— Это радует, — молвил Сергей. — Конечно, будет тут стресс: помирать в сорок лет от порока сердца, да еще не дождавшись «скорой»… Обидно даже как-то…

— Такова жизнь земная, — вздохнул Михаил.

— Я вспомнил: я куда-то торопился… Бежал по лестнице: лифт сломался. Потом мне и стало плохо, — рассказал Сергей. — И куда смотрел мой ангел-хранитель?..

— Разве ж ангелы могут помочь, когда люди так куда-то спешат?.. — вопросил Михаил.

Сергей понял, что за этим загадочным взглядом скрывается какой-то смысл, но не успел уловить какой: глаза Михаила уже прояснились и смотрели обычной мягкостью.

— Да… Ну ладно, это уже не важно, — отозвался Сергей. — Главное, что я теперь снова здесь… Надо бы поблагодарить ангела… Я тут уже обрывками такое про себя вспоминаю, что страшно делается: на какие подвиги ему пришлось из-за меня идти. Ты не знаешь, как его отыскать?

— Знаю. Но он сейчас немного занят. Я ему обязательно передам твою благодарность.

— Спасибо… Ему и тебе за все спасибо. Я даже не знаю, как бы сам справился… Не справился бы совсем… Очень хотелось бы его увидеть.

— Увидишь, не волнуйся.

— У меня такие смутные картинки в голове. Что-то вроде помимо Земли вклинивается… Странно, словно я где-то еще побывал, но…

В уголке повеяло нежным цветочным ароматом. Сергей увидел посланную кому-то улыбку Михаила. Он обернулся: в уголке возникла женщина в длинном золотистом платье. На поясе у нее была рукоять меча, такого же, как и у первого архистратига.

— Секунду, — проронил Михаил. Его фигура миновала Сергея, приближаясь к девушке.

Сергей улыбнулся в ответ на ее, как почудилось, печальную приветственную улыбку. Он вспомнил помощницу Михаила. Как же ее звали?.. На «А» как-то… Агния?.. Нет, Агнесс. Точно, Агнесс.

— Ну что? — расслышал Сергей тихий вопрос архангела.

Михаил наклонился, и воительница что-то зашептала ему на ухо. Глаза архангела потемнели. Он взглянул на помощницу, что-то говоря в ответ. Агнесс коротко кивнула, опуская подбородок. Совсем нерадостно Агнесс посмотрела на Сергея и, односложно попрощавшись с Михаилом, покинула уголок.

— Михаил, я, конечно, понимаю, что это нехорошо, — промолвил Сергей. — Но я, как только Агнесс зашла, сразу вспомнил, что был женат. Моя Виолетта… Ты не знаешь, как она там?.. — спросил он ожидающе.

— Да, я как раз хотел поговорить о ней, — отозвался Михаил. — Хорошо, что ты вспомнил сам, — он сделал паузу. Его лоб прорезала морщина.

— Что? — не понял Сергей.

— После твоей смерти я просил Агнесс приглядеть за ней, помочь ее ангелу-хранителю.

— И как она?.. Очень страдает из-за меня?

— Уже нет, — сказал Михаил. — Сергей, она умерла. И она снова пала в ад.

— Чего?.. — ангел вздрогнул, как от удара.

— Ты и Виолетта, вы вместе были в аду. Ты попал туда за грех, нашел ее, помог ей обрести веру. Вы поженились и вместе раскаялись. Ты поддерживал Вику, пока она дожидалась прощения, которое ей принес Рафаил прямо на адские равнины. Его сопровождал я. До этого ты доконал половину ада и вынудил первого адского генерала идти в рай с просьбой о том, чтобы вас забрали как можно скорее. Вы расстались, пойдя на человеческое воплощение, и все забыли. Но и на Земле вы встретились, полюбили друг друга и вновь стали мужем и женой, — поведал Михаил. — Я не хотел говорить тебе, ждал, пока память вернется… Но теперь… раз уж так случилось…

Сергей стоял, бесцельно глядя на скачущую по ветке белку.

— В аду?.. Поженились?.. Раскаялись?.. Но как?.. — произнес он, словно магическое заклинание. — Как она снова пала?.. Почему?

— Она очень сильно любила тебя, Сережа. Любила намного больше, чем собственную жизнь. После того, как приехали врачи и констатировали твою смерть, когда забрали тело в морг, она не могла оставаться одна дома… Надела первые попавшиеся вещи и вышла на улицу, побрела неизвестно куда. Дошла до какого-то закутка в каком-то сквере. Там палатка была, и молодые ребята толпились рядом… Они ее окликнули, видя, что девушка явно не в себе. Спросили, что у нее случилось. Узнав, что умер муж, предложили выпить, она согласилась. Они налили ей стакан водки…

— Вика никогда не пила водку!.. — воскликнул Сергей. — Она и вино-то почти не пила!..

— Но она выпила. После этого уже ничего не соображала и от горя, и от этого… Они пригласили ее пойти с ними. Она не поняла, зачем и куда, но все-таки пошла. А дальше… Сам понимаешь, что было… Через час она вышла на дорогу в неположенном месте и ее сбил грузовик. Смерть была моментальна. Она не успела ни пожалеть о содеянном, ни раскаяться.

— Это бред! Это полный бред!.. Такого не могло быть!.. Я… я не верю!..

Михаил увидел бросившийся на щеки румянец. Словно в горячке, Сергей стоял перед ним, не зная, что ему делать.

— Сережа, это случилось. Нужно воспринять это как данность…

— Какую еще данность?!.. — взорвался Сергей. — Я не знаю никаких данностей!.. Она была моей женой!.. Она любила меня!.. За всю жизнь она не сделала ничего плохого! Ни разу не изменила мне!.. Да я у нее вообще был первый! Она от горя с ума сошла и за это ее в ад?!..

— Сережа, успокойся, прошу тебя, — молвил Михаил, видя поползшие по лицу ангела жгучие слезы.

— Как я могу успокоиться, когда моя жена в аду?! Как?! Разве это справедливо?!..

— Сергей, не ты и не я решаем вопросы рая и ада. Пять минут порой могут сломать все добродетели прошлой жизни. Я не говорю, что это про Вику… Но, видимо, это было ее искушение и именно с ним она должна была справиться. Ей давался шанс. Поверь, немногим удается вырваться из преисподней и получить его.

В бессильном порыве Сергей схватился за голову. Несколько ненужных шагов в сторону, сопровождаемые бессвязной ахинеей. Он упал на лавочку, закрывая лицо руками. Михаил поспешил к нему, опускаясь на землю.

— Сергей, — позвал он, кладя ладонь на его скулу.

— Какое теперь значение имеет… Шанс… Она опять там… Это садизм какой-то, — голубые глаза поднялись на сидящего на корточках архангела. — Так… не может быть… Боже мой… Пожалуйста… Не может…

— Сережа, будь мужественен. Твои метания и твой ропот не могут ей помочь.

— А что сможет?.. Что? — вымученно произнес Сергей. Кожа у его глаз пошла морщинками, выдавая весь возраст земной жизни. — Я все вспомнил, Михаил. Я вспомнил, как тащил ее из ада. Как она меня тащила оттуда, когда я переступил грань. Как она заставила меня открыть глаза, снова почувствовать то, что, казалось, умерло. Я помню, как стоял с ней посреди главной площади, как закрывал от демонов, которые хотели ее забрать, от Князя прятал, от всех… Как у меня колени пригибались, а я все стоял, потому что я не мог смириться с тем, что это сказочное создание переживет еще раз все то, что ей пришлось пережить. Ты знаешь, что они делали с ней, как они калечили ей жизнь?.. Ты представляешь, что они сотворят с ней теперь, эти изуверы, когда она опять окажется у них в руках?..

— Я знаю, Сергей. Я воюю с ними уже не одну эпоху, — негромко ответил Михаил.

— Они ее на кусочки растащат… Она умрет там… Из-за меня… Некому будет ее защитить, некому… Михаил, мы обязаны ее спасти.

— Из ада?.. Но как ты это видишь?

— Ты же архангел! Ты должен знать!

— Да, я архангел. Но я не всесилен. Из ада нет простого выхода. Нельзя вмешаться в судьбу души вопреки воле Бога.

— Но ведь ты же можешь попросить Его!.. Бог точно сможет все исправить!..

— Сережа, существует свобода выбора. Мы сами принимаем решения. И выбор Виолетты, к сожалению, уже сделан.

— Какой еще выбор?! Разве это был свободный выбор?!

— Редкий выбор делается в тишине и спокойствии. За нас борются и борются ожесточенно. И мы должны тоже бороться за себя.

— Но она всего лишь женщина! Маленькая и слабая! Разве она могла противостоять демонам?!

— Порой женщины бывают сильнее мужчин. И они тоже созданы свободными.

— А мы созданы их защищать!..

— Созданы. Но защита не означает клетку, Сергей. Мужчина не может посадить в нее любимую, даже если ему кажется, что это для ее блага.

— Это не клетка!.. Ведь она сама понимала, что иначе не может!.. Ей нужен был я! Согласен, иногда она была сильнее меня, но она без меня не могла!.. И я обещал ей, что мы будем всегда вместе!..

— Не все в наших руках. Даже наши обещания.

— В моих руках быть с ней! Я возвращаюсь! Отправь меня обратно! — потребовал ангел.

— Приехали, — качнул головой Михаил. — Прекрати немедленно такие разговоры. Твое отпадение ей не поможет. Оно только еще больше обрадует демонов.

— Зато я умру вместе с ней!..

— И ее подольше помучают, чтобы ты видел. А потом тебя — на ее глазах. Намного же ты ей сделаешь лучше?..

— Михаил!.. У тебя на все ответы! — всплеснул руками Сергей. — Но я должен ей помочь, должен!.. Подумай, если бы такое случилось с Агнесс!..

Глаза архангела потемнели до черноты.

— Неужели моя боль принесет кому-то облегчение, — глухо промолвил Михаил. — Или, ты думаешь, я мало потерял близких? Поверь мне, я не разделяю Агни и других ангелов. Мне так же больно, как и тебе, видеть, как эти маленькие девочки, такие, как Вика, падают в ад и потом становятся омертвелыми демонессами с горящими глазами, и их взгляды повергают меня в преисподнюю и заставляют мучиться там вместе с ними. И я не могу им помочь ничем. Неужели тебе будет хорошо, если на месте Виолетты я представлю Агнесс?..

— Прости, я не хотел… Я виноват, — Сергей осознал, что переборщил. — Но послушай меня, — не отступил он, — я знаю, в аду и вправду томится много девушек. Я видел их каждый день, и я тоже понимал, что не могу ничего с этим поделать. Но у меня была Виа. Я дал ей клятву, что никогда что бы ни случилось я не покину ее. Я поклялся, Михаил. Я дал слово и надел на ее палец кольцо. Мы, ангелы, не знаем, что такое обручальное кольцо. Но я теперь знаю. Это ее душа, которая прилепляется к тебе и ты уже не можешь без нее, потому что вы не двое, а одно целое, как в Библии говорится, — почти процитировал Сергей. — Я должен сделать для нее все… Но я всего лишь простой ангел и не могу ее спасти. Поэтому прошу тебя: помоги мне.

— Я был бы рад совершить для нее все, что в моих силах, но пока я не вижу выхода. Если только просить для нее защиты там… Но наша сила не может абсолютно оградить ее в преисподней. Я не знаю, Сергей… Мне надо подумать.

— Должен быть способ, должен, — пробормотал ангел, морщась на закатывающееся райское солнце. Архангел сидел рядом и задумчиво молчал. — Михаил, — внезапно Сергея осенило заняться окружающей действительностью. — А какое сегодня число?

— Двадцатое.

— Ноября?

— Да, ноября. А что? — не понял архангел.

— Нет, ничего. С праздником тебя.

— Спасибо, тебя тоже. Но Собор бесплотных сил завтра. И почему ты вдруг об этом вспомнил?..

— Сдается мне, — начал Сергей, с многозначительным видом трогая переносицу, — что в день двадцать первого ноября, в Собор архистратига Михаила и всех небесных сил бесплотных, первый архангел силы Божьей, прежде веков нареченный главнокомандующим небесного легиона, во всей своей светозарной красоте сотворенного Божественной рукой лика…

— Сережа, прошу тебя… — сдвинул темные брови Михаил. Он начинал понимать, куда клонит смышленый ангел.

–…светозарной красе и молниеносной славе, — не обращая внимания, продолжал Сергей, — попирая адскую твердь и рассекая тьму саблевидными крыльями, подобный стреле, выпущенной рукой Всевышнего, в честь великого праздника спускается в преисподнюю и вызволяет оттуда в знак великой милости Господа душу грешника, дабы подарком небесного торжества вернуть ее в землю обетованную, — закончил Сергей. — Так?..

— Так. Но что ты хочешь этим сказать?..

— Виолетта. Она не подходит под определение грешной души? — Сергей вопросительно поднял брови.

— Да… Но… Сергей, ты меня просто доведешь, — Михаил выдохнул, поправляя пряди длинных вьющихся волос. — Ты знаешь, что этот «архангел, выпущенный стрелой» посылается к людским душам, а не к ангелам?..

— Знаю, — кивнул Сергей. — Но Виолетта ведь почти человек. То есть она только что была человеком. И потом… из любого правила есть исключения. И если попросить Бога… Пожалуйста, Михаил, — глаза Сергея сделались молящими.

— Ладно, я попробую уладить это вопрос, — сдался Михаил. — Но я ничего не гарантирую. Мне надо узнать волю Божью, и я должен помолиться.

— Спасибо тебе большое, — Сергей воодушевленно поднялся с лавочки.

— Пока не за что, — Михаил легко встал на ноги. — Иди, покажись Ральфу, он пока займется твоим здоровьем…

— Спасибо… — опустил голову Сергей.

— Что-то еще?.. — спросил Михаил.

— Миша… Как она там будет все это время… пока ты, возможно, не придешь…

— На падение души в ад уходит какое-то время, — Михаил понял, о чем речь. — Сейчас уже почти ночь. Пока Вика появиться в преисподней уйдет еще много часов. Завтра около полудня откроется путь за душой. Будем молиться. Я скажу Салфу.

— Хорошо… — ответил Сергей. Было видно, что он страшно переживает. — Я пойду тогда…

— Будь тверд, Сергей. Верь, все мы в руках Бога. И ты, и я, и Виолетта.