Серые нити

Лилу Деймон

В клинику «Познай свой внутренний мир» обратился необычный пациент. Перед профессором Казимиром Андреевичем и интерном Валерием стоит непростая задача. Сумеют ли они ему помочь? На кону судьба Вселенной, ни больше ни меньше.Текст ранее был опубликован в сборнике «Поросенок с лисьим хвостом». Книга содержит нецензурную брань.

Моей матери посвящается.

Иллюстратор Татьяна Землякова

© Лилу Деймон, 2023

© Татьяна Землякова, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0060-5177-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Внешний мир

— И не беспокойтесь. Он под опекой нашего лучшего специалиста.

— Извините, но у него на груди сидит кот!

— Говорю же, под опекой лучшего специалиста!

— С тем же успехом он мог бы лежать дома. Я его забираю.

— У вас есть кот?

— Нет.

— В таком случае, не мог бы. И он подписал договор. Вот, видите? Все по закону. Пока сеанс не завершиться, он останется здесь.

— А что это за приписка на обороте? «В случае необратимого погружения во мрак, вселенная подлежит поглощению».

— Слоган нашей компании.

— Знаете, он и раньше странный был. Духовные практики, самопознание, внутренний мир, субличности. Но это… И как вам, шарлатанам, не стыдно наживаться?

— Не беспокойтесь. Он под опекой нашего лучшего специалиста.

Буферная зона

Тело, лежащее на кровати, было прозрачным, словно аквариум. Только вместо рыбок, воды и водорослей его заполнял космос.

— Красиво, — протянул Казимир Андреевич, основатель и руководитель клиники «Познай свой внутренний мир». — Что скажете, Валерий?

Интерн Валерий, молодой инсектоид, ответил неопределенным жестом сухопарых конечностей.

За время своей работы в клинике он повидал достаточно странного, а уж после контакта с фелиноидом самонадеянно полагал, будто его уже ничем не удивить.

— Посмотрим… — профессор достал из кармана очки с мощными телескопическими стеклами, водрузил их на нос и склонился над необычным пациентом, — А вот это интересно…

Он жестом пригласил инсектоида подойти ближе.

В недрах усыпанного звездами космоса Валерий разглядел серое туманное пятно.

Внутренний мир

— Видишь лодочку? — парень задрал рукав футболки, обнажая плечо со свежей татуировкой.

— Нет! — сержант Серой Полиции хотел остановить его, но не смог пошевелить и пальцем. Тело словно парализовало. — Молчать! Приказываю молчать!

— Я в нее сяду и от вас, мудаков, уплыву, — широко улыбнулся парень.

Сержант беспомощно смотрел, как из воздуха появляется лодочка. Точная копия той, набитой у парня на плече. Грубо соструганная, похожая на игрушечные кораблики, их раньше, в том неправильном мире, пускали в плаванье по весенним ручьям дети. Размеры у лодочки, правда, были совсем не детскими. Парень сел в нее, помахал полицейскому рукой и поплыл в прохладном воздухе, подгоняемый внезапно налетевшим ветром, в сторону горизонта.

Это было неправильно. Страшно неправильно. Ужасающе.

***

— Кто ты, — монотонно твердил голос. — Кто ты. Кто ты.

— Не знаю! — кричал он. — Я не помню!

— Неверный ответ, — отвечал голос, не меняя интонации, — увидимся завтра.

Оттенок Серого проснулся, содрогаясь всем телом.

Вторую ночь подряд ему снился этот сон. И ему было в нем страшно. Но еще страшнее становилось после пробуждения, потому что не помнить, кто ты — неправильно, даже если ты во сне.

Он сел в кровати, спустил на пол ноги, выпрямил спину, положил руки на колени, несколько раз глубоко вздохнул и заговорил медленно, четко проговаривая каждое слово.

— Я серый. Серая нить в бесконечном ряду таких же серых нитей. Из нас соткан Серый Мир. Мы его оттенки. Мы нити. Мы Полотно. И это правильно.

Он повторял установку до тех пор, пока окончательно не успокоился.

***

Ёжик пытается съе..ться.

Правитель Серого Мира прочитал лежащую на столе записку, нахмурился и, нажав кнопку переговорного устройства, вызвал Лизу.

Она не заставила себя долго ждать. Ее покои располагались тремя этажами ниже кабинета Правителя.

— Что это? — он показал ей записку.

— Выбор, — жестко усмехнулась Лиза.

— Объясни.

Она закрыла глаза, глубоко вздохнула. Ее лицо смягчилось, из-под сомкнутых век выкатилась крупная прозрачная слеза. Лиза достала из кармана длинной юбки пипетку, четким отработанным движением собрала в нее слезу и протянула Правителю.

Тот взял ее осторожно, словно величайшую драгоценность в мире. Запрокинул голову и закапал по половине в каждый глаз.

Лиза сделала ему знак подойти. Их взгляды встретились, и в ее глазах Правитель увидел крах Серого Мира.

— Мне жаль, — сказала она.

Он знал, что она соврала. Не было ей жаль.

Но в данный момент Правителя это не волновало. Его накрыло разноцветьем. Ярким, кричащим разнузданным, ненавистным и в тайне болезненно желанным.

Правитель забился на полу в экстатических корчах. Лиза перешагнула через него, подошла к столу, достала из ящика карандаш и вставила пропущенные в записке буквы.

***

Об инциденте следовало немедленно доложить Начальству. Оно занимало подземные лабиринты, опутывающие Серый Мир, и два нижних этажа Серой Башни.

Сержант мялся в дверях лифта, медлил, собираясь с духом, прежде чем шагнуть во влажную густоту тумана, заполняющую пространство перед ним.

Встречаться с Начальством ему еще не приходилось. Повода не было. Исключая мелкие нарушения, Нити Серого Мира вели себя правильно.

— Что ж.., — постановило Начальство, выслушав доклад, — пришло время тебе осознать кое-что.

Из тумана соткались призрачные безликие фигуры.

— Мы основа. Оплот Серого Мира. Мы система.

Множество их голосов сливалось в один, заглушая биение сердца и вытесняя страх.

— Мы защита. Мы гарантия. Мы стабильность.

Сержант отдал свой голос общему хору, вдыхая туман, растворяясь в нем, становясь его частью. В этом единении ему было спокойно, словно в материнской утробе.

***

Прозвучал сигнал об окончании смены. Оттенок Серого отложил печать и отер со лба холодный пот. Он чувствовал себя ужасно. Виной всему был голос из сна, бесцеремонно вторгшийся в размеренность рабочего процесса и превратив его в пытку.

Каждое утро Оттенок Серого приходил на службу в Отдел Печати, длинное узкое помещение без окон с рядами одинаковых столов, тянущихся вдоль стен. Он занимал свое место и до вечера штамповал чистые бумажные листы в компании таких же, как он. Серых нитей Серого Мира. Его оттенков. Работали синхронно, под установку из свисающего с потолка репродуктора.

— Мы нити.

Штамп.

— Мы серы.

Штамп.

— Мы полотно.

Штамп.

Оттенок Серого вместе с остальными шепотом вторил репродуктору, рука с печатью поднималась и опускалась в такт установке. В эти часы он был счастлив, ощущая тесное сплетение с другими нитями Серого Мира в единое целое. Они все ощущали. Монотонная работа давала передышку от страха, сидящего внутри каждого. Страха быть не правильным, не стабильным, индивидуальным, другим.

Но не сегодня. Голос из сна, раз за разом спрашивающий «кто ты?», сбивал с рабочего ритма, не позволял отдаться процессу. Оттенок Серого чувствовал себя чужим, выкинутым из общего потока, это причиняло ему почти физическую боль.

Проштампованные листы бумаги никак не желали складываться в ровную стопку, и после очередной неудачной попытки часть их оказалась на полу. Оттенок Серого наклонился за ними, и охвативший его ужас заставил голос в голове умолкнуть. Листы больше не были пустыми. Непонятно каким образом на них появилась надпись. Ёжик пытается съе..ться.

***

Лиза двигалась по комнате в хаотичном танце, запрокинув голову, высоко поднимая руки и ноги. Она не замечала тумана, льющегося из-под двери серой дымной струйкой, до тех пор, пока его не набралось достаточно, чтобы оформиться в сержанта Серой Полиции и свернуть ей шею.

Потом он снова стал туманом и рассеялся по комнате, обшаривая каждый угол.

— Обязательно было так делать? — недовольно проворчала Лиза, потирая шею.

— Не могли отказать себе в маленьком удовольствии, — был ответ. — Убить тебя мы все равно не можем. Как и ты нас.

— Что вам нужно?

— Чтобы ты не лезла.

Лиза села на полу, скрестив ноги.

— Вам страшно, понимаю, — сочувственно вздохнула она, — но таковы законы вселенной. Мы рождаемся, живем, развиваемся, умираем, становясь памятью, опытом для новых ее миров.

— Это наш мир. Мы будем бороться.

— Конечно, — кивнула Лиза. — А я задавать вопросы, танцевать и предлагать выбор.

— Они его уже сделали. Стали Серыми нитями. Что ты хочешь добиться? Вернуть их в прошлое?

— Признаюсь, — усмехнулась Лиза, — я скучаю по старому миру. Он был разноцветный и живой. Но его больше нет. Я лишь отголосок, осколок, память о нем и многих других до него.

— Но они забыли.

— На время. Опыт забвения тоже опыт. Память зовет. И когда приходит время, этот зов слышат. Уже услышали. Исход начался.

Туман сгустился, обвился вокруг Лизы плотными кольцами, словно гигантская змея, стремящаяся задушить добычу.

— Считай, он уже закончился. Есть способ…

— Легионы Мрака, — у Лизы внутри все похолодело. — Вы не посмеете…

— Увидишь… — прошипел туман, уползая под дверь.

***

— Не могуууу!

Протяжный вой сотрудницы Отдела Печати заглушил придушенный панический всхлип Оттенка Серого.

Он быстро подобрал с пола листы бумаги, с облегчением заметив, что надпись про ежика пропала, будто ее и не было. Ему просто показалось. Как и голос в голове. Может, он заболел. Сейчас осень, значит болеть правильно. Он сходит к врачу. Скажет, слишком усердно боялся за стабильность и целостность Серого Полотна. Это ведь правильно, бояться. Так и по телевизору в обязательных итогах говорят. Ему выпишут успокоительное, поставят на учет, он не сможет участвовать в отборе на размножение два года. А может, его положат в больницу, откуда он уже не выйдет. Нет. Он никуда не пойдет и ничего никому не расскажет. Он справится сам.

Работники Отдела печати тем временем торопливо покидали рабочие места, избегая смотреть в сторону бьющейся в истерике Серой Нити. Оттенок Серого хотел последовать их примеру, но не смог. Ноги отказались слушаться. Репродуктор под потолком закашлялся, изрыгая туманные струи. Кто — то из сотрудников Отдела Печати вызвал полицию. Оттенок Серого вжал голову в плечи и заткнул пальцами уши. Его трясло от страха.

— Я не слушаю, — дрожащим голосом блеял он. — Я не слушаю. Не слушаю.

Это не помогало. Она кричала слишком громко. Какую-то жуткую безумную бессмыслицу.

— Зачем? Зачем я вспомнила?! Что теперь делать? Как? Ежик больше не может съежиться, и съебывать ему некуда! Я не знаю! Я не умею! Будьте вы все прокляты! Будь я проклята!

— Заткнись! — голос Оттенка Серого сорвался на визг. — Заткнись! Заткнись! Заткнись!!!!

Серая Нить прекратила кричать. Не по его велению, конечно. Туманные струи из репродуктора дотянулись и сомкнулись на ее горле, став руками сержанта Серой Полиции.

Покончив с Нитью, он приблизился к Оттенку Серого и шумно втянул носом воздух.

— У тебя вкусный страх, — удовлетворенно кивнул сержант. — Правильный.

Если бы жители Серого Мира имели право плакать, Оттенок Серого разрыдался бы от облегчения, но они не имели, и потому он просто непроизвольно опорожнил мочевой пузырь. За это ему немедленно выписали штраф, а следом еще один, за то, что своим «Заткнись!» он нарушил тишину и оскорбил чувства представителя правопорядка. Да, разумеется, грубость относилась не к Серому Сержанту, но чувства такая тонкая эфемерная штука…

Впрочем, Оттенок Серого не имел претензий. Хотя бы потому, что иметь претензии к полиции было неправильным и каралось отнюдь не штрафом. А так он лишь месяц будет жить на половинном пайке и читать установку в три раза чаще.

Буферная зона

— Что в нем интересного? — антенны на голове Валерия недоуменно вытянулись. — Подождите… Оно меняется!

По пятну расползались черные кляксы, космос выцветал, звезды в нем тускнели, угасая.

— Форма жизни пытается описать нам свою проблему, — предположил инсектоид. — Образная коммуникация.

— Вселенная исполнена метафор… — рассеянно пробормотал профессор. — Это предвестник…

— Чего?

— Откровение. Помните?

— Контакт с фелиноидом? — тоном оскорбленного достоинства спросил инсектоид. — Такое не просто забыть. Он мне в голову залез. Очень неприятно было.

Внутренний мир

Правитель из окна кабинета хмуро смотрел на раскинувшееся внизу полотно Серого Мира. Он чувствовал себя преданным. Лизины слезы, слезы Памяти, переносившие его в прошлое, в ненавидимый им мир ярких красок и разнообразных жизненных форм, чтобы он уничтожал его раз за разом… Сегодня с этими слезами было что-то неправильное. Будто оборвалась невидимая связь, которую он ощущал, сколько себя помнил. Связь с Вселенной. Она вела его, одобряла, утешала. Постигала себя через него. Он представлял ее огромным живым организмом, сердцем которого был мир. Тогда еще разноцветный, не стабильный, изменчивый. И пугающий. Он причинял ей боль, этот мир, она кричала о помощи и была услышана одним маленьким бесцветным порождением серой службы. Он обуздал исступленно колотящееся сердце, соткал из обитателей разноцветного мира серое полотно. Подарил Вселенной стабильность, а она отвернулась от него, как от надоевшей игрушки. При мысли, что кто-то сейчас, один или несколько, ощущают то же, что еще недавно чувствовал он, Правителю становилось невыносимо.

— Ёжик не съежится, — Правитель отшвырнул записку, которую все это время крепко сжимал в кулаке, встал на подоконник и распахнул окно.

— Опасно принимать сиюминутные желания вселенной за ее волю.

Правитель вздрогнул. За все годы он не смог привыкнуть к Лизиным бесшумным незваным появлениям.

Она стояла у него за спиной, и в голосе ее слышалось разочарование.

— Связи больше нет, — глухо сказал он.

— С тобой нет, — мягко поправила Лиза. — Теперь другому предстоит выбор. Или другим…

— Между бегством в неизвестность и смертью. Одно и то же.

— У неизвестности есть надежда, у смерти нет. Еще можно все изменить. Пока не пройдена точка невозврата.

— Для меня это уже не имеет значения, — с этими словами Правитель шагнул из окна.

Лиза подобрала с пола скомканную записку, разгладила, сложила из нее самолетик и запустила ему вслед.

***

Двое отделились от размеренного неспешного потока и, держась за руки, направились к Серому Сержанту. Внутри него все заклокотало от ненависти. Из серых нитей, безликих частей единого полотна, они на глазах трансформировались в полных отчаянной решимости индивидов. Как тот, встреченный утром. Сержант почувствовал знакомое бессилие. Они не боялись его. Абсолютно. Словно им было нечего терять, и Серому миру они не принадлежали. Головы подняты, плечи расправлены, ни следа смирения на широко ухмыляющихся лицах.

— Видишь лодочку? — мужчина бесстыдно задрал футболку с личным номером.

— Мы в нее сядем, — свободной рукой женщина коснулась татуировки на оголенной груди своего спутника, — и от вас, мудаков, уплывем.

— Мы основа, — услышал внутри себя Сержант, — И мы приказываем.

— Внимание! — громко крикнул он. — Угроза стабильности! Уничтожить!

Поток остановился и замер, колеблясь в нерешительности. Серые нити спешили после рабочих смен в аскетичные боксы, именуемые местом жительства, где им предписывалось усвоить вечернюю дозу пайка под итоговую телевизионную передачу, прочитать установку и отойти ко сну. Услышав приказ, они растерялись. В их размеренную ровную повседневность вторгалось то, чего, как они всегда были уверены, там никогда не будет.

Сержант Серой Полиции в бессильной ярости переводил взгляд со сбившихся в нервный клубок серых Нитей на проступающие в воздухе очертания лодочки. Нельзя допустить, чтобы те двое ускользнули. После встречи с Начальством, визита к Лизе и случая в Отделе Печати, к Сержанту пришло осознание себя частью системы, обитающей в подземных лабиринтах. Основой Серого Мира, его фундаментом. Он чувствовал связь. Она питала его, дарила ощущение покоя и безопасности. А еще ему понравилось убивать. Им понравилось. Нет ничего стабильней, чем мертвое.

Конец ознакомительного фрагмента.