Новая хозяйка Гринвуд-Холла

Лилия Орланд, 2022

Моя жизнь никогда не была похожа на сказку: я сирота, живу у дальней родственницы, работая целый день и то и дело выслушивая упрёки. Случайная встреча на берегу реки перевернула мою жизнь. Появилась надежда на любовь и счастье. Вот только мои кузины решили отобрать у меня всё! Но я буду бороться за своё будущее… В книге есть: – усадебное фэнтези – бытовое фэнтези – любовь и предательство – нормальный мужчина – адекватная героиня

Глава 2

— Я принесла, — помощница поварихи, пятнадцатилетняя Белька, запыхавшись, вбежала в кухню, прижимая к груди завёрнутый в тряпицу свёрток. — Вот.

Белька гулко шмякнула свёрток на стол и тут же начала тереть озябшие и покрывшиеся мурашками руки.

— Сколько раз говорила, тулуп накидывай, когда в ледник ходишь, — беззлобно и скорее по привычке буркнула Марта, начиная разворачивать свёрток.

Белька так же привычно кивнула и зачерпнула кружкой воды из котла с горячей водой, дуя на неё и делая шумные глотки. Помощница поварихи была длинной и нескладной, а благородное имя Анабель досталось ей каким-то чудом не иначе. Но, разумеется, полным именем Бельку никто не называл.

Как и меня.

В свёртке оказались два крупных говяжьих языка. Марта внимательно рассмотрела их на свету, понюхала и признала пригодными для званого обеда по рунному рецепту.

— Белька, — велела она, оглянувшись и убедившись, что девчонка уже допила кипяток и согрелась, — беги в погреб, принеси картошки и кореньев. И быстро, ещё на огород надо за травами и воды наносить. А ты, Эби… — она посмотрела на меня и, дождавшись моего кивка, попросила: — Собери можжевеловых ягод. Две горсти. И смотри, чтобы спелые и целые.

— Хорошо, — я кивнула ещё раз, улыбнулась поварихе, уже окончательно отошедшей от потрясения и вернувшейся в свою стихию, и вышла из кухни через заднюю дверь, обращенную к грядкам.

Конечно, через передний вход было бы быстрее, вот только он вёл во двор. А первое, что сейчас там бросалось в глаза, — это позорный столб и привязанная к нему Тина.

Я обошла кухню, миновала ледник, людскую и плотницкую и только тогда свернула к лугу, за которым виднелся лес. Здесь я вдохнула глубже, чувствуя свободу и необъяснимую радость, которая наполняла меня каждый раз, стоило только покинуть обжитую часть поместья и оказаться среди природы.

Казалось, здесь мне очень рады. На лугу зелёные травинки и разноцветные лепестки словно нарочно тянулись ко мне, стараясь коснуться подола поношенного платья. И я опустила руки, скользя пальцами по хрупким стебелькам в ответной ласке.

Лес встретил меня прохладной тенью, зашумел, приветливо взмахивая листьями. Я коснулась шершавой коры дуба, провела ладонью по гладкому стволу берёзы. Улыбнулась осинкам, затрепетавшим от такого внимания.

И пошла дальше вглубь, туда, где виднелись искривлённые стволы сосен. А затем свернула к реке. На обрывистом берегу росли три старых можжевельника. Они не скрипели, жалуясь на возраст, но я чувствовала накопленную десятилетиями мудрость, когда прикасалась к мягким иглам, легко проводила пальцами по шершавым стволам.

— Прости, дедушка, — прошептала, прежде чем сорвать первую ягоду, синевато-красную, уже созревшую, но ещё продолжавшую цепляться за ветку.

Короткие иголочки зашелестели, убеждая, что я не причиняю боли. А следующие ягодки словно сами прыгали в пальцы. Стоило только коснуться.

— Спасибо, дедушки, — набрав две горсти, как и велела Марта, я низко поклонилась, благодаря за щедрый дар.

И уже подхватила подол платья, собираясь поспешить обратно в поместье, как вдруг услышала голоса. Мужские. Молодые. Звонкие и радостные.

Я остановилась. Обернулась и прислушалась. Кажется, мужчины купались в речке. Голоса сменились вознёй, плеском воды и хохотом.

Влекомая любопытством я сделала несколько шагов по направлению к обрывистому берегу. Крайний из можжевельников попытался зацепить иголками мою одежду, предупреждая, останавливая. Но я только отмахнулась.

Конечно, негоже юной деве наблюдать за раздетыми парнями (а купаются парни обычно раздетыми, это я знаю из разговоров служанок), но мне ведь и не надо наблюдать. Так только… взглянуть одним глазком. А то не могу по голосам определить, кто из парней среди дня решил искупаться. Поэтому посмотрю, кто там, и побегу помогать с обедом.

Не то что бы мне было важно, кто сбежал с полевых работ, чтобы окунуться в речке. И доносить тётушке, упаси боги, я не собиралась. Предупредить разве парней, чтобы не забывались и следили за временем.

Да и было просто любопытно взглянуть. Всё же голоса я так и не узнала.

Я мягко отвела в сторону колючие ветки и сделала шаг вперёд, выходя из-под спасительной тени на открытый берег. Солнце сразу же вцепилось в глаза, ослепляя и заставляя вскинуть руку в защитном жесте. Веки сами зажмурились, погружая меня в яркий желтовато-красный мир, где ничего не было видно.

Проморгалась я довольно быстро, вытирая выступившие слёзы, взглянула на противоположный берег, собираясь опознать купальщиков и снова нырнуть в спасительную тень, так и оставшись невидимой для них.

Но было поздно.

— Смотри, там селянка! — закричал один из мужчин, указывая прямо на меня. — И какая хорошенькая. Эй, селянка, иди к нам! Водичка такая тёплая.

Щёки обожгло стыдом.

Меня не просто приняли за безродную крестьянку, ещё и были абсолютно правы, ведь такое поведение не пристало благородной леди. И пусть моё благородство вызывало массу вопросов, пусть у меня не было денег, и жила я лишь добротой тётушки Прайс, но гордость и достоинство должны были помешать мне совершить столь неблаговидный, опрометчивый поступок.

Должны были, но не помешали.

А ведь я подглядывала за благородными господами. Не знаю, кто это такие, и как здесь оказались, но это точно не кто-то из местных парней.

Бежать. Бежать отсюда как можно скорее.

Одной рукой подхватив подол, а другой придерживая карман с ягодами можжевельника, я мчалась сквозь перелесок, мучимая стыдом и ругая себя последними словами.

Если тётушка узнает… Да если хоть кто-то узнает…

Какая же я идиотка.

Но самое ужасное, что картинка, где два почти обнажённых мужских тела стоят по колено в воде, прочно въелась в мою память.

И как я ни мотала головой, как ни зажмуривала глаза, картинка отказывалась исчезать, повергая меня в настоящий шок.

Но, если совсем уж честно признаваться, картинка была что надо. Потому что мужчины выглядели не чахлыми, субтильными юнцами, вроде сыновей миссис Бессон. Эти незнакомцы явно были знакомы со спортом, который пару лет назад вошёл в моду среди столичной молодёжи.

Прошлым летом к миссис Гаррис приезжала племянница. Я слышала, как она рассказывала об этом новом увлечении. Молодые лорды вдруг перестали поголовно увлекаться картами и вином. Вместо этого они собираются в закрытые спортивные клубы, где, раздевшись по пояс, выполняют всякие спортивные упражнения, отчего у них появляются красивые и приятные на ощупь мышцы.

Откуда племянница миссис Гаррис знает, что раздеваются по пояс, и что мышцы красивые, если клуб закрытый, я спросить не решилась. Но юные леди слушали эти рассказы внимательно и с некоторой мечтательностью во взглядах, думаю, представляли те самые приятные на ощупь мышцы.

В кухню я вбежала взъерошенная и красная, как варёные вчера на ужин раки, понимая, что и сама не удержалась от соблазна.

— За тобой кто-то гнался? — спокойно поинтересовалась Марта, лишь на миг отвлекаясь от снятия тонкой плёнки с языков и тут же возвращаясь обратно к работе.

— Медведь? — звякнуло ведро, и из погреба показалась голова Бельки, уставившейся на меня круглыми от любопытства и страха глазами.

В прошлом году в дальнем малиннике девушки встретили медведя. Вот было крику, а потом разговоров до самой зимы. Никто не пострадал. Из девушек. Про медведя не знаю, больше его никто не видел.

— Нет, — я покачала головой и отвернулась, делая вид, что увлечена пересыпанием ягод в глубокую миску.

— А кто тогда? — Белька была напрочь лишена деликатности, зато до краёв наполнена любопытством. От неё так просто не отвяжешься.

— Да чуть на гадюку у реки не наступила, — выдала я первое, что пришло в голову. — Испугалась.

— А-а, — разочарованно протянула Белька. Гадюка была делом, часто встречающимся, и ничего интересного собой не представляла.

А я плеснула в миску воды, промывая ягоды и убирая всплывшие иголочки. Про купающихся в нашей речке чужаков рассказывать я никому не собиралась. Они тут, скорее всего, проездом. Решили освежиться в самый зной, вот и остановились на берегу.

Королевский тракт от поместья располагался в трёх верстах, но для конных это не расстояние. Могли и проехаться вдоль речки. Или свернуть к кому-то. В десятимильной округе, кроме нашей, находилось ещё полтора десятка усадеб. Мало ли к кому могли заехать двое молодых мужчин.

Главное, что не к нам.

И не к миссис Гаррис Она не преминет привезти их к миссис Прайс, чтобы похвастаться перед подругой. Потому что знакомством с такими только и хвастаться.

От подобной перспективы я вздрогнула. Не приведи Жеана, помилуй Муар.

И снова вернулась к ягодам. Боги с ними, с господами, мне нужно работать.

Потом мы с Белькой чистили и резали коренья, просеивали муку, толкли в ступке пряные травы. Марта внимательным взором следила, чтобы всё было идеально: в овощах не попадалось ни единого пятнышка гнили, а кусочки выходили не слишком крупными и не слишком мелкими. То и дело она заставляла меня вновь перечитывать рецепт, по нескольку раз повторяя ингредиенты и их количество.

Я не возмущалась, послушно озвучивала полустёртые руны. Перед гостями тётушка не может упасть лицом в грязь, и если Марта хоть в чём-то просчитается, миссис Прайс ей этого не спустит.

Да и на мне тоже отыграется. Всем известно, что старые руны могу читать только я. А значит, моей вины будет не меньше.

Наконец язык был протомлён, сколько надо, коренья тоже доспели. В печи доходили хлеба, обещая румяную и хрусткую корочку.

Марта занервничала ещё сильнее, уже в третий раз гоняя Белку в огород за травами для украшения блюд. Сорванные стебельки то были слишком коротки, то недостаточно ровны.

Я же вышла из кухни и отправилась в дом. Проследить за тем, как накрывают стол, тоже было моей обязанностью.

Усадьба Прайсов была устроена очень удобно, практично и рационально, при этом не лишена красоты. Уверена, что в этом была заслуга мистера Прайса. Господский дом стоял в центре, по обе стороны от него расположились хозяйственные службы — кухня, погреб, ледник, плотницкая, людская.

По левую сторону за службами располагался небольшой огород, чтобы на кухне постоянно были свежие овощи и зелень. Дальше росли два десятка фруктовых деревьев, отделяя усадьбу от луга, за которым виднелась зелёная стена леса.

По правую же сторону располагался живописный парк — особая гордость хозяйки. Здесь миссис Прайс демонстрировала своим гостям после званых обедов редкие виды цветов и кустарников, привезённых когда-то супругом из-за моря. А барышни Прайс прогуливались с немногочисленными кавалерами, радуясь относительному уединению.

Мне туда вход был категорически запрещён. Тётушке не нравилось, когда я «шныряю без дела и пялюсь на редкие заморские цветы».

Я легко сбежала по деревянным ступеням кухни и через боковую дверь вошла в господский дом, оказавшись сразу в буфетной. Две молоденькие горничные навытяжку стояли у покрытого скатертью стола и ждали.

Я встала рядом с ними, опустив в пол глаза и невольно задерживая дыхание. Хотя в душе всё же шевелилась надежда: может, в этот раз обойдётся?

Не обошлось.

Тётушка только вошла, только окинула нас троих хищным взором, так сразу стало понятно, что она сильно не в духе, а значит, ей нужно из кого-то этот дух повытрясти, чтобы самой обрести душевную гармонию.

А мы как раз тут стоим готовенькие. Тряси, сколько хочешь.

— Ты выглядишь как дворовая девка, — тётушка решила начать с меня, — сложно было причесаться? А платье… Что ты с ним делала? Валялась в грязи со свиньями? Посмотри на свои руки… Как ты собираешься подавать еду такими руками? Или ты хочешь испортить аппетит моим гостям? Немедленно надень перчатки! Не позорь меня.

— Да, тётушка, — я сделала короткий книксен и, по-прежнему не поднимая глаз, повернулась к выходу.

— Куда ты собралась?! — взревела миссис Прайс. В её голосе появились металлические нотки. Причём это был раскалённый металл. Я замерла на половине движения. — Изволь стоять и слушать дельные советы того, кто старше и умнее тебя. Неблагодарная дрянь. И зачем я только согласилась на уговоры супруга, упокой Муар его душу. От тебя сплошная головная боль и одни разочарования. Ты такая же, как твоя мать, и кончишь ты так же. И все мои старания всё равно пойдут прахом…

Я молча стояла, усиленно разглядывая тёмное пятнышко на паркетной доске. Наверное, на этом месте когда-то располагался сучок. Ногти я изо всех сил вогнала в ладонь. Боль помогала отвлечься от несправедливых, обидных слов тётушки.

Возможно, я и не самая благодарная родственница на свете. Хотя и стараюсь заслужить тётушкину похвалу. Я много работаю наравне с прислугой и не ем свой кусок хлеба даром.

Вот только злые слова о моей маме обижали до глубины души. Пусть я её не помню, но уверена, что она была самой лучшей, самой доброй и любила меня как больше никто в этом мире.

Я старалась отвлечься, размышляя о пятнышке-сучке. Думая, каким было дерево, которое спилили и разрезали на паркетную доску. Был ли этот дуб высоким и стройным или мощным и кряжистым.

Обидные слова перестали быть различимы, сливаясь в общее «бу-бу-бу». Наконец тётушка выдохлась. Я заметила, как подобрались обе служанки, Иса и Неса, уверенные, что теперь хозяйка примется за них.

Но миссис Прайс уже вылила весь яд на меня. Поэтому обеих девушек только окинула грозным взглядом, под которым они вжали плечи, ещё ниже опуская головы и, кажется, задерживая дыхание.

А потом уже совсем другим, но по-прежнему властным тоном сообщила:

— Гостей будет пятеро: миссис Бессон, двое её сыновей, разумеется, миссис Гаррис с дочерью. А также мы, то есть всего девять человек.

Одновременно со счётом миссис Прайс достала из кармана связку ключей, выбрала нужный и открыла одну из створок большого буфета из вишнёвого дерева, где хранилась посуда для званых обедов.

— Так, один, два, три, четыре… девять… — тётушка отсчитала нужное количество серебряных вилок, ложек для супа, десертных вилочек и ложечек, ножей и прочего, необходимого, чтобы не ударить в грязь лицом перед гостями.

В обычные дни Прайсы пользовались столовыми приборами попроще, из меди с тонким серебряным напылением. Но миссис Гаррис, лучшая подруга миссис Прайс, такие вещи чуяла за милю, определяла на вкус, видела на свет, в общем, немедленно раскусила бы подмену. Поэтому к её приезду из буфета доставалось столовое серебро.

Следом открылась створка, скрывающая фарфоровый сервиз, который когда-то мистер Прайс привёз из-за моря.

Служанки споро подскочили и осторожно, как величайшую ценность, понесли к столу. Первой на скатерти оказалась стопка из девяти глубоких тарелок, на дне которых сияли разноцветными перьями неведомые птицы, а по краю переплетались друг с другом невиданные цветы. Следом две стопки тарелок плоских с тем же орнаментом. Затем глубокая супница, салатница, блюдо для мяса…

Постепенно вся поверхность стола заполнилась посудой. Когда миссис Прайс заперла буфет на ключ, мы со служанками взялись проверять сервиз на наличие сколов или незамеченных ранее пятнышек грязи. К счастью, всё было в полном порядке.

И когда миссис Прайс, удовлетворённая осмотром, покинула буфетную, мы втроём облегчённо выдохнули.

Обошлось.

Ещё одна служанка принесла белоснежную накрахмаленную скатерть, и мы перешли в столовую. Я смотрела, как кружевной узор покрывает тёмную лакированную поверхность, следила, чтобы не осталось ни одной складочки, ни мельчайшего пятнышка.

Всё должно быть идеально.

Затем я расставила приборы на девять персон, разложила ножи, вилки и ложки, указала место для вазы с цветами. Нет, лучше две с небольшими букетами. Я соберу их в последний момент, не позднее, чем за полчаса до начала обеда. Иначе какой-нибудь лепесток может осыпаться, и тогда для меня этот день завершится пощёчинами и выдранными волосами.

Я уже была слишком опытна, чтобы совершать подобные ошибки.

Так, теперь расставить карточки с именами гостей.

Тётушке, разумеется, место во главе стола. Напротив неё — миссис Гаррис, она самая почётная гостья сегодня. Справа от неё сядет её дочь, с ней рядом один из сыновей миссис Бессон и Юлия слева от матери. А с другой стороны, справа от тётушки — Алекс, с ним рядом — сама миссис Бессон, потом Анна и второй сын миссис Бессон. Они близнецы, и я никак не научусь их различать.

Мне кажется, отличная рассадка: трое мужчин равномерно распределены за столом, так, что смогут помочь каждой из женщин, если эта помощь вдруг понадобится.

Я ещё раз окинула взглядом сервированный стол и осталась довольна. Теперь проследить за готовностью блюд и за цветами.

Скоро соберутся гости.