Цивилисты

Лилия Задорнова, 2020

Книга «Цивилисты» является продолжением повести «Жизнь моя, иль ты приснилась мне…», в которой автор рассказала о непростых детских и юношеских годах девочки, родившейся вскоре после окончания Великой Отечественной войны у переселенца из России в Литву и местной литовской девушки. В повести «Цивилисты» автор отслеживает дальнейшую судьбу героини, переплетающуюся с судьбой близких ей людей, а также отражает некоторые особенности избранной ею нелегкой профессии юриста – специалиста по гражданским делам, то есть цивилиста.

Глава 8

После закрытия своего небольшого бизнеса в Каунасе у Ольги остались долги. Для их погашения она брала займы, возвратить вовремя которые не всегда получалось. Друзей, которые могли бы ее выручить, не было. Во избежание наихудшего для нее исхода Ольге пришлось продать двухкомнатную квартиру, купленную после продажи двухквартирного домика деда Матвея в районе города Панямуне, возвратить долги, а уже на оставшиеся деньги купить в пригороде Каунаса крохотную однушку: хоть какая-то на этой земле крыша над головой.

После событий 1991 года и выхода Литвы из состава Союза Литва также, как и другие бывшие советские республики, переживала трудные годы. Сокращение производственных активов советской эпохи привело к небывалому уровню безработицы. Литовцы, которые раньше не любили покидать насиженные места, потянулись с родины кто куда, в основном в Европу. По данным статистики, Литву покинул каждый шестой житель этой красивой и некогда стабильной страны. Трудовая миграция стала одной из основных проблем. Из-за нее приостановился прирост населения. В самой Литве крупными стали считаться предприятия, количество работающих на которых составляло несколько сот человек против тысяч и десятков тысяч работавших на них в докризисный период.

Поиски работы положительных результатов не давали, и гражданский муж Ольги Арвидас уехал на лето на сезонные заработки в Швецию. Возвратился осенью с какими-никакими деньгами. Дожили до следующего лета, а там поехали в Швецию на заработки уже вместе с Ольгой. Вета, не закончив среднюю школу, уехала пробовать счастья в Германию.

Пару лет Ольга с Арвидасом в качестве дешевой рабочей силы прожили на юге Швеции, поняв, наконец, что обосноваться здесь навсегда вряд ли получится. Надо было искать другое место под солнцем. И Ольга, познакомившись с соотечественницей, тоже находившейся в Швеции на заработках, решила вместе с ней попытать счастья в Ирландии. Они перебрались туда, после чего девица исчезла с Ольгиного горизонта и та осталась на незнакомой территории совсем одна. Позже, когда она уже осела в новой стране, Ольга рассказывала, как она здесь обосновалась, но из ее рассказов, состоявших из каких-то полутонов, из полуправды так и нельзя было до конца понять, как это у нее получилось. Ну не обязана она никому ничего рассказывать — ничье это дело. Пусть каждый сам попробует.

Ирландия, климат которой был схож с климатом Литвы — с достаточно мягкими зимами с минимальной температурой до плюс 7–9 градусов по Цельсию, прохладным летом со средней июльской температурой воздуха в плюс 18–20 градусов по Цельсию, — сразу пришлась по душе Ольге. Кроме того, Ирландия — Изумрудный остров — весь год покрыта зеленью: лиственные деревья и альпийские растения нашли здесь благодатное место. Особенно восхищали Ольгу огромные кусты гортензий возле частных домов: вплотную посаженные корни этих цветов разного цвета давали в результате огромный трехцветный букет белых, розово-фиолетовых и голубых оттенков, радовавший яркими красками круглый год.

— Если считать, что у каждого человека есть свое место на земле, то мое — это Ирландия. Мне здесь все нравится. Нравятся эмоциональные и непосредственные ирландцы. Я здесь чувствую себя очень комфортно, — первое время жизни здесь с придыханием повторяла Ольга.

Обосновалась она, пусть и не сразу, в сохранившем средневековые достопримечательности Лимерике — третьем по величине промышленном городе Ирландии. Устроилась на предприятие, изготавливавшее замороженные гамбургеры. На конвейерной ленте постоянным медленным потоком двигались составляющие гамбургеров: половинки булочек и котлета из мяса, по сути — рубленый стейк. Сидящие по обе стороны конвейера женщины должны были быстрыми движениями рук собирать гамбургеры из движущихся мимо ингредиентов и класть их обратно на ленту для движения дальше. Работали приехавшие сюда разными способами выходцы из бывшей Советской Прибалтики, Украины, Польши… Литовская диаспора была одной из наиболее многочисленных. По некоторым данным — 0,6 % населения страны, уступая по количеству только англичанам и полякам. Прибывающие в страну гастарбайтеры — работающие по временному найму иностранцы — недолго задерживались на этом предприятии: все желали и искали лучшей жизни, в поисках которой пытались зарабатывать всеми возможными способами. Всем хотелось устроиться на места «потеплее» и заработать побольше, а работодатели не держались за приезжих, поскольку им на смену всегда спешили получить работу вновь и вновь прибывавшие. Ольга проработала в этом цеху два года. Температура воздуха на производстве была постоянной, минус пять по Цельсию, что было необходимо по технологии производства этих самых гамбургеров. И за два года ежедневной работы в цеху с минусовой температурой у Ольги произошло обморожение кожи на щеках: они покрылись мелкой сеточкой из красных капилляров. Это был купероз — заболевание не смертельное, но и не добавляющее женской красоты, которой всегда гордилась Ольга. С ним, правда, в условиях современной медицины Ольга могла справиться как с помощью аптечной косметики, так и с помощью физиотерапии, озонотерапии, сосудистого лазера. Были бы деньги.

Чуть позже переселился сюда и Арвидас. Жили на съемной квартире. Арвидас работал не полную, как Ольга, неделю, а всего два-три дня. Он, как, впрочем, и всегда, трудом себя не изнурял. Такой у него был щадящий его организм режим работы — свободного времени было предостаточно. И тут случилось то, что случилось. Арвидас с освободившейся от трудов праведных энергией в полной мере отдался нахлынувшему на него чувству — он влюбился.

— Представляешь, — много позже рассказывала Кире сестра, — я узнала от живших в городке земляков, что, пока я на работе, Арвидас встречается с приехавшей на заработки литовкой. Она замужем, дома ее с заработком ждал муж и двое детей, а она тут не только работала, но и крутила роман с фактически женатым мужиком! Да я еще бы поняла, если бы она была красавицей, а то, ты не представляешь, ну обезьяна: на лицо — ничего особенного, какая-то вся безликая, руки длинные, как у гориллы, ноги короткие и кривые. Я тебе передать не могу! — возмущалась, не понимая выбора Арвидаса, Ольга. — Я сначала поверить не могла, но потом увидела их сама. Да и на мой прямой вопрос он не скрывал своей связи с ней. Говорил только, что я должна его понять, что поделать он с собой ничего не может.

Кире хотелось напомнить сестре о том времени, когда Ольга сама увела Арвидаса от женщины, с которой тот жил одной семьей, но не стала сыпать соль на ее раны. Так уж создано большинство людей, и Ольга не была исключением, что собственные поступки кажутся им если и не совсем правильными, то в конкретной ситуации вполне понятными и оправданными, а вот такие же или подобные поступки других — неправильными, жестокими и коварными.

— Не бросай меня, Ольга, — умолял ее Арвидас, — я без тебя пропаду.

— Я какое-то время ждала, что он оставит эту женщину, — продолжала рассказывать Ольга, — но этого не происходило, и тогда я сняла себе другой угол, забрала вещи и ушла от него.

Через несколько месяцев, заработав деньжат, за чем и приезжала, дама сердца Арвидаса уехала восвояси, к семье. Он остался один. Его мать писала из Каунаса Ольге, чтобы та не бросала на чужбине ее единственного сына, но было уже поздно. Арвидас сделал свой выбор, и пути обратно Ольга не видела: простить не получалось. Через несколько лет он, потеряв в жизни смысл и окончательно спившись, умер в возрасте пятидесяти лет в полном одиночестве там же, в Ирландии. Мать его кляла и винила во всем Ольгу.

А Ольга сменила работу. Уволившись с предприятия по изготовлению гамбургеров, она переехала в другой город, подальше от прошлого, и по протекции землячки устроилась работать в одну из городских гостиниц горничной.

Была она женщиной внешне еще очень интересной, длинноволосой и по-юному стройной. Конечно, хотелось счастья. Кому не хочется? И Ольга непродолжительное время была счастлива с жившим здесь, имевшим семью и детей, земляком. Его брат, увидев, что семья старшего может быть разрушена, предпринял меры к ее сохранению.

— Слушай, Ольга, давай я тебя познакомлю с хорошим, свободным русским мужчиной. Зовут его Серега, он чуть постарше тебя, недавно остался один, детей у него нет, эрудит, хорошо поет. Может, понравится тебе? — предложил он.

— А давай, — не возражала она.

Свидание было назначено возле одного из крупных торговых центров: оговорено время и место встречи двух человек, в силу сложившихся обстоятельств вдруг ставших одинокими. Ольга пришла вовремя. Возле назначенного места стоял только один мужчина. Внешне он не очень-то соответствовал описанию Сереги, который должен был ее ждать: казался моложе названного возраста, волосы были темными и густыми вместо переходящих в лысину русых, были и другие отличия. Постояв минут пятнадцать и видя, что больше никто не появляется, Ольга решила прояснить ситуацию.

— Извините, — обратилась она к единственному стоявшему в месте назначенной встречи мужчине, — вы не Сергей?

— Нет, меня зовут Гедрюс, — с удовольствием ответил он явно кого-то ждавшей симпатичной женщине.

— А, значит я жду не вас, извините.

— Подождите, не уходите. Раз не пришел тот, кого вы ждали, может, мы познакомимся? Как вас зовут? — спешил взять инициативу в свои руки молодой мужчина, не желавший отпускать красивую женщину, так неожиданно появившуюся на его пути.

— Меня зовут Ольгой, — ответила она, не заставив долго ждать с ответом.

Ну почему не познакомиться в сложившейся ситуации: Сергея нет, а тут другой мужчина, достаточно молодой и внешне интересный, как будто ждал ее? Они шли, Ольга не умолкала, рассуждая на разные темы, желая произвести благоприятное впечатление на вдруг свалившегося на ее голову незнакомца. Он, напротив, не был так словоохотлив, больше слушал. Поскольку на улице было дождливо и ветрено, пошли к Ольге пить кофе. По дороге Гедрюс купил бутылку сухого белого вина. К кофе в холодильнике Ольги оказался только крохотный кусочек подсохшего сыра: больше из съестного дома не было ничего. Для кого ей было запасать еду? Это, однако, не помешало им быстро сблизиться. После тесного телесного контакта, произошедшего после чашки кофе, бутылочки сухого и скромного кусочка сыра, пришедшая в себя Ольга решила все-таки узнать что-нибудь о новом знакомом.

— Слушай, а сколько тебе лет? — поинтересовалась она, отчетливо понимая, что он несколько младшее ее.

— Угадай, — смеясь, предложил он.

— А угадай сначала ты, сколько мне.

— Мне и угадывать не нужно. Я знаю, сколько тебе лет, — был его ответ.

— Откуда? — удивилась она.

— Я посмотрел твой паспорт, — невозмутимо ответил он.

— Ладно, — отметив его бесцеремонность, ответила она. — Ты младше меня. Младше лет на семь, — особо не задумываясь, предположила Ольга.

— На больше, — ответил он, смеясь.

— На десять? — гадала она.

— На больше, — улыбающийся Гедрюс был доволен произведенным на нее впечатлением.

— На двенадцать? — пыталась отгадать Ольга, боясь даже предположить разницу в их возрасте.

— На девятнадцать, — наконец, смеясь, смилостивился он.

— О, боже!.. — только и смогла вымолвить ошалевшая Ольга, медленно сползая с подушек.

«Нет-нет, ничего общего у них быть не может!» — так для себя решила Ольга. Он ведь ей в сыновья годится! Нет, нет и нет. Правда, за всю ее жизнь так хорошо ей не было ни с одним из мужчин. Но это же не повод для совместного проживания с мужчиной, годящимся по возрасту ей в сыновья. Вот немножко пообщаются, а потом при любом удобном случае она и укажет ему на дверь.

Назавтра, возвратившись с работы домой, Ольга нашла там не только Гедрюса, но и холодильник, доверху забитый всякой снедью: можно было жить, не выходя за пределы квартиры, как минимум месяц. «Ладно, — решила она про себя, — пусть пока поживет. При первом же удобном случае выгоню». Но жизнь шла, а выгнать все как-то не получалось. «Ну, пусть будет как будет», — время от времени уже думала Ольга. Трудно было расстаться с мужчиной, которому в сексуальном плане не было равных. Во всяком случае, за всю богатую таким опытом жизнь подобных мужчин она не встречала, да и вряд ли уже встретит, а ей уже пятьдесят…

— Ты представляешь, — в очередной раз рассказывала Кире об Ольге их мать Дана, — она же и однокомнатную квартиру в Каунасе, которую сдавала в аренду, продала. У нее уже ничего из оставленного тобой не осталось. Ни-че-го! Нигде нет даже крыши над головой.

— А что она пишет, зачем продала? — интересовалась Кира, которая в то время не поддерживала отношений с Ольгой и для нее единственным источником информации о сестре была их мать.

— Она пишет, что с новым хахалем, по-моему, Гедрюс его зовут, хотят купить в Ирландии кусочек земли и построить на нем домик для себя. Но ведь ничего не купят и ничего не построят. Просто промотают деньги и останутся ни с чем, — сокрушалась Дана. Она была все же матерью и жизнь дочери не была ей безразлична.

— Промотают, — зная Ольгу, согласилась Кира. — Но мы с тобой никак не можем повлиять на эту ситуацию. Тем более что квартиру она уже продала — это свершившийся факт. Она уже взрослая девочка, сама принимает решения, и сама строит свою жизнь. Мы в данном случае ничего не решаем.

Так и получилось. Вырученные Ольгой от продажи однокомнатной квартиры деньги пошли частично на оплату работы стоматолога, частично — на оплату учебы дочери Веты в колледже, остальные разошлись по мелочам.

Гедрюс работал на крупном продуктовом складе водителем на автокаре, на котором перевозил в пределах склада грузы различных габаритов. Ольга трудилась в одной из городских гостиниц горничной.

С Ольгой происходило что-то неладное: с каждым днем работать становилось все труднее и труднее. Однажды в конце смены она потеряла сознание. Вызвали скорую, провели обследование. У нее был диагностирован рак. Боже, неужели у нее рак? С какой стати? В их роду же никто им не болел! Откуда она взялась, эта страшная болезнь?

Специалисты утверждают, что заболеванию раком в жизни больного предшествуют проблемы, которые не нашли своего разрешения, усилились, осложнились в предшествовавшее заболеванию время, из-за чего человек пережил серию стрессовых ситуаций. Медики пришли к выводу, что приведенные в действие эмоциональной реакцией физиологические процессы подавляют защитные механизмы человеческого организма, создавая условия для образования видоизмененных клеток, которые могут перерасти в раковые.

Американская психолог швейцарского происхождения Э. Кюблер-Росс описала психологическое состояние узнавшего о заболевании раком человека, сгруппировав психологическую реакцию такого больного в пять основных стадий: отрицание или шок, когда человек не верит или отрицает наличие у него заболевания; гнев по поводу того, что заболел именно он; торговля — попытка «выторговать» как можно больше дней жизни; депрессия после осознания всей тяжести своей ситуации; принятие — стремление бороться и побороть смертельно опасную болезнь.

Ольга прошла все перечисленные этапы психологической реакции после сообщения ей врачом страшного диагноза. Понятно, что психологическое состояние Ольги, узнавшей о том, что у нее рак, было крайне тревожным. Она мысленно по крупицам перебирала всю свою жизнь. Да, она расценивала болезнь как кару. А что же это еще? Только за что? Ну да, было за что, только прожитое уже не открутить назад, ничего уже не изменить. Ей так хотелось попросить прощения у деда Матвея, но его уже не было на этой земле. Хотелось позвонить Кире и попросить прощения у нее, но звонить ей Ольга боялась: она вообще побаивалась старшую сестру.

— Если у тебя есть сестра, позвони ей. Не бойся. Она далеко и не съест тебя в случае чего, а может, чем-то и поможет, — наставлял ее поддерживавший как мог Гедрюс.

У Даны, с которой поддерживала отношения, изредка посылая матери письма, она узнала телефон Киры, и спустя много лет после последней их встречи в канун католического рождества в далеком Энске в городской квартире Киры раздался ее телефонный звонок.

— Здравствуй, Кира! Это я — Ольга. Хочу поздравить тебя с католическим рождеством. Пожелать тебе здоровья, долгих лет жизни, всего самого доброго в этой жизни, — Ольга здорово волновалась и была немногословна.

— Спасибо… — ошарашенно ответила Кира. — Я тебя тоже поздравляю с праздником и желаю всего самого лучшего, — медленно говорила она, слушая сестру и соображая, что той от нее может быть нужно.

Звонок от Ольги спустя десятки лет был для нее настолько неожиданным, настолько застал ее врасплох, что ее фантазии, чтобы сказать в ответ что-нибудь не банальное, просто не хватало.

— Ты знаешь, а у меня обнаружили рак, — сообщила Ольга сестре страшную новость. — Но я не умру. Я точно не умру, я не хочу, я буду жить! Мне еще совсем немного лет. Я только вырастила дочь и теперь могу пожить для себя, а тут — на тебе. Нет, я буду бороться, буду лечиться, я не умру! Я не хочу! — без остановки, как будто заклинание, повторяла Ольга. — Ты прости меня за все, если можешь!

— Да бог с тобой! — опешила Кира. — Конечно, ты должна жить. Борись, — заторможенно отвечала приходившая в себя ошеломленная известием Кира.

Как известно, со дня начала католического рождества 25 декабря до нового года проходит шесть дней. И 31 декабря Ольга снова звонила Кире и снова поздравляла, теперь уже с наступлением Нового года. Так между ними было восстановлено общение, прервавшееся когда-то на многие годы.

Двухлетняя работа Ольги на предприятии по изготовлению гамбургеров обеспечила ей возможность получать в Ирландии бесплатную медицинскую помощь. Она проходила обследование, сдавала все необходимые для назначения лечения анализы, выполняла все предписания, которые ей делали врачи. Она ждала начала лечения, которое было назначено в порядке очереди на май: одновременно облучение и химиотерапия.

Ольга металась. Ожидание было тягостным. Она со страхом думала, что, пока подходит ее очередь, вторая стадия болезни может перерасти в третью, а там… Ей хотелось куда-нибудь поближе к Богу. В это межвременье они с Гедрюсом на пару-тройку дней собрались в Рим, в котором находился Пантеон (древнейший Храм всех богов), Собор Святого Петра (самая большая церковь Европы и центр католицизма) и, кроме того, более девятисот церквей и соборов — мест встречи человека с Богом. Купив на распродаже по интернету самые дешевые билеты, прилетели с Гедрюсом в Рим и из аэропорта Фьюмичино сразу направились к церкви Санта-Мария Маджоре (Базилика на снегу) — одной из главных христианских святынь Рима, имеющей статус Папской базилики.

К базилике, возведенной на одном из семи холмов, на которых расположен Рим, — холме Эсквилин, она подошла со стороны площади Эсквилино. Прошла на территорию церкви через красивые кованые ворота главного входа и остановилась возле величественной колонны — памятного знака в честь избавления Рима от чумы, венчала которую Дева Мария во весь рост с младенцем на руках. Шел мелкий, почти незаметный, не заканчивающийся дождик. Ольга, не обращая внимания на дождь, постепенно превращавший во влажное состояние ее волосы и одежду, опустилась на колени перед Девой Марией и стала передвигаться на них вокруг колонны, крестясь и читая молитвы.

— Радуйся, Мария, благодати полная! Господь с Тобою; благословенна Ты между женами, и благословен плод чрева Твоего Иисус. Святая Мария, Матерь Божия, молись обо мне, грешной, ныне и в час смерти моей. Аминь, — била поклоны Ольга, шепча Ангельское приветствие.

— Господи, Иисусе Христе, Сын Божий, помилуй меня грешную. Иисус, Мария, святой Иосиф, вам поручаю мое сердце, мою душу и мое тело. Аминь, — взывала она к милости, читая Иисусову молитву.

— Мой Боже, я всем сердцем скорблю о моих грехах, ибо, совершив грех, я заслужила Твое наказание. Сокрушаюсь о них, ибо оскорбила Тебя, бесконечно благого и наиболее достойного любви. С Твоей помощью я обязуюсь впредь избегать соблазнов, дабы более не оскорблять Тебя. Господи! Укрепи меня! — шептала она католическую молитву, вновь и вновь моля о прощении и помощи.

Гедрюс, видя, как Ольга круг за кругом двигалась вокруг колонны, продолжая исступленно читать одну молитву за другой и не замечая, что брюки давно намокли и испачкались, а на коленях грозят протереться до дыр, медленно под руку поднял ее с колен и повел от базилики прочь…