Эпоха добрых людей

Лили, 2023

Силиций Котов – подпольный ученый-алхимик. Для него нет невозможного. Ему известен не только секрет вечной молодости, но и как путешествовать во времени. Поэтому, когда любимый ученик пытается выкрасть у него важнейший артефакт, Котов вступает в борьбу. Однако очень скоро он столкнется с выбором: отступиться и проиграть или пожертвовать семьей, но остаться при своих?…Сможет ли Силиций Котов принять решение и какие будут последствия этого выбора?…

Посвящается герою нашего времени и девочке с косичкой на всю голову

Часть первая

Глава 1

В Приморье стояла хорошая погода. Двадцать домов из белого камня, блестели на солнце, словно алмазы. Могло даже показаться, что от крыш поднимается пар — так сильно разыгралась жара в тот день. Лошади томились в конюшнях, дремали, завалившись на бок.

Алена Котова любила это место за природу, но не за людей, живших по соседству. У кого лучше отделка, у кого успешнее карьера — иногда казалось, что они соревнуются даже в том, чей дом более белоснежный. Зато вид гор, окаймлявших поселок с обеих сторон, и леса с высокими темно-мятными елями, и возможность выбежать прямо с утра на берег, к морю, делали жизнь здесь, по мнению Алены, намного приятнее. Она старалась как можно чаще проводить время на балконе, забравшись в плетеное кресло. Здесь лучи разгоряченного солнца не могли дотянуться до нее, отголоски бытовых прений если и долетали, то едва слышно. Шум волн накрывал трепещущие мысли мягким покрывалом. Любая проблема становилась незначительной, с каждым умиротворенным вздохом все тело будто наполняло счастье.

Но пора было идти. Алена встала, бросила последний взгляд на берег и переступила порог комнаты. Она непроизвольно повела плечами. Воздух в доме показался ей ощутимо прохладнее, чем на улице. Он был свежий, но холодный, и, наверное, должен был быть гораздо приятнее. А дышалось как будто тяжелее.

Алена подошла к маленькой кроватке у стены. На ней, раскинув ручки и ножки в разные стороны и затолкнув розовое одеялко в дальний угол, спал ребенок. Алена улыбнулась, разглядывая причудливую позу. В комнате было до странности тихо. Она поспешно поднесла ладонь к лицу ребенка. Спокойное глубокое дыхание. Постояв рядом еще несколько минут, Алена расправила одеяло и направилась к лестнице. Спускаясь на первый этаж, она нервно обняла себя руками.

Гостиная с длинным столом и сплетениями вьюнков под потолком плавно перетекала в просторную кухню. Здесь каждый сантиметр находился во власти Варвары Котовой, которая занималась своим любимым делом и в данную минуту. Она нависла всем телом над разделочной доской и с яростным усердием шинковала картошку. Звук удара ножа о доску выходил настолько громким, что Алена, заворачивая в кухню, сморщилась. Мадам Котова стояла к ней спиной. Алена медлила, задумчиво глядя в ее затылок, и с глубоким вздохом опустилась на диван. Когда закончит, повернется.

Варвара Котова действительно очень скоро расправилась с картошкой и развернулась к раковине вымыть руки. Алена знала, что уже «попала в зону видимости», однако на нее по-прежнему не смотрели. Наконец, закончив, мадам Котова встала четко напротив Алены и, вытирая руки о фартук, подняла глаза. Тот неприятно скакнул по складкам на ее животе.

— Лили спит? — спросила она.

— Да, спит, — отозвалась Алена.

— Ты уверена?

— Да, мам, уверена, — на вздохе повторила Алена, — ну что за глупости…

— Вы ее разбудите, начнет плакать… Дверь плотно закрыла?

— Не разбудим… Я наворожила глушитель вокруг комнаты… И беруши, на всякий случай…

— Глушитель она наворожила… Твои желания как будто долго держатся, — фыркнула мадам Котова, — я не ослышалась? Опять беруши!? Опять!? Ты что, с ума сошла? Сколько раз я тебе говорила! Это же вредно! Даже для взрослых, Алена, что уж говорить о грудном ребенке!

— Ну, здорово. А я тебе на это уже сколько раз отвечала, что проводились исследования, в ходе которых разработали наиболее безопасную модель, специально для грудных детей… — ровным тоном парировала Алена, но мадам Котова немедленно ее перебила:

–… друзья твои вообще-то уже скоро придут, а еще ничего не готово… Могла бы и помочь, твои ведь гости в конце-то концов! Почему я одна на кухне, скажи мне? Ты помогать собираешься?

— Ты разве допустишь меня, криворукую, до своих священных кастрюль?

— Алена, не дерзи! Совсем страх потеряла! Ты как с матерью разговариваешь!

— Мам, ты сама сказала, что все приготовишь… А я ушла заниматься ребенком…

— Что!? Я сказала, что все приготовлю? Алена, ты в своем уме, скажи мне? Я тебе кто, домработница? Оставила меня одну готовить на всю толпу… С какой радости я должна все делать? Помочь тебе — да, я была согласна… Но повесить на меня все!…

— Во-первых, я на тебя ничего не вешала. Во-вторых, никто тебя не заставляет готовить вручную. При помощи желаний… — попробовала возразить Алена, сохраняя максимально бесстрастное лицо. Однако сказанное ею распалило Варвару еще больше.

— Никто не заставляет, говоришь?! То есть, тебе хватит совести кормить своих гостей резиновой едой?! Сколько раз повторять — искусственно сотворенная еда искусственна на вкус! Как будто с ребенком разговариваешь, каждый день одно и то же… Еще и родила… Ну раз уж ты не ценишь мой труд…

Мадам Котова швырнула на стол фартук, который пыталась снять на протяжении всего разговора, и демонстративно удалилась из кухни. Избавиться от него быстрее ей помешала ее бесподобная артистичность. Довольно-таки сложно, наверное, размахивать руками и одновременно развязывать узлы.

До Алены, чьи мысли теперь были неизбежно заняты лучшей подругой, которая, по случайности, как раз умела желать превосходные деликатесы, и они получались совершенно не «резиновыми», внезапно донесся подозрительный хлюпающий звук.

Она моргнула и прислушалась. Звук доносился из раковины.

По меньшей мере, удивленная, а скорее даже озадаченная, Алена встала и медленно пошла на звук. Когда она уже наклонялась, чтобы заглянуть в раковину, из нее вдруг вырвался такой сильный всплеск воды, что хлестнул ее прямо в лицо. Алена сморщилась и протерла глаза. Наконец, взглянув в воду, она вздохнула. В ней барахтался огромный пучеглазый карп. Он с трудом помещался в раковине и безуспешно пытался поудобнее устроиться. Поймав на себе взгляд Алены, он хорошенько прицелился и с силой ударил хвостом по воде.

— Эй! Ну хватит, хватит — засмеялась девушка, прикрываясь руками, — забыли про тебя, да?

Карп чмокнул губами и отвернулся, поднимая шквал брызг.

— И зачем она тебя, живого… Можно же и по-другому обед приготовить… — сочувственно пробормотала Алена. В эту секунду раздался звонок в дверь.

— Открыто! — крикнула Алена.

Карп, напуганный громкими звуками, беспокойно заметался.

— Тихо! Тихо, тихо, стой! — завопила Алена. Она попыталась поймать взбесившуюся рыбу руками, но сделала лишь хуже — карп резким движением перекувырнулся через бортик раковины.

— Ах ты! Ну, я тебя сейчас! — притворно пригрозила она и рванулась за беглецом.

И пока будущий обед демонстрировал невероятное желание жить, проворно прыгая и скользя по полу, из коридора послышались смех и веселые восклицания. Они довольно быстро переместились в гостиную, а вскоре заполонили и всю кухню. В обитель Варвары Котовой стала просачиваться компания, состоявшая из двух девушек, двух парней примерно того же возраста и двух грудных детей.

Первой переступила порог высокая, чуть полноватая девушка — Аксинья. Она как раз что-то увлеченно рассказывала кому-то сзади, но, завидев Алену на полу, взяла паузу, чтобы оценить ситуацию. Для этого ей понадобилось не больше секунды. Аксинья вновь повернулась вполоборота и продолжила говорить. Ее слушатель, едва показавшись на кухне, выглядел поначалу весьма равнодушным. Однако стоило ему опустить глаза, как лицо его ожило — по нему можно было достоверно угадывать эмоции: удивление, непонимание, любопытство. Это был парень по фамилии Кедр. Свое имя он при знакомстве называл редко, объясняя, что оно слишком трудно для произношения, поэтому чаще всего звали его все по фамилии. Наблюдая за ползающей Аленой, Кедр то и дело нервически косился на неустанно щебечущую Аксинью, и на маленького ребенка, которого держал на руках. Аксинья его взглядов не замечала. Кедр с шумом выдохнул. Он уже собирался вставить слово в монолог Аксиньи, когда в кухне появились новые лица — парень и девушка с ребенком на руках. Девушка смеялась так громко, что поговорить с Аксиньей не представлялось возможным.

— Илона, блин! Детей разбудишь! Глушилки глушилками, а от такого шума даже они не спасут! — прошипел Кедр, видя, что ребенок у него на руках беспокойно заворочался.

— Ой, ой… Прости… — Илона испуганно расширила глаза и посмотрела в свой сверток пеленок, — Герман, я же ее не разбудила?…

— Не разбудила, — отозвался ее спутник, — мы наворожили хорошие беруши…

— Ох, хорошо… А то я уж… Алена! — забыв о предостережении Кедра, воскликнула Илона и ринулась вперед прямо в лужу воды. Герман придержал ее за локоть, взял ребенка себе и только после этого отпустил.

— Разоралась… Аксинья, забери уже у меня своего ребенка!

— Ой, да положи его куда-нибудь!… Вон, диван стоит…

— Зачем рожать, если не нужен… — еле слышно пробормотал Кедр, укладывая младенца на диван.

— Алена! Что же ты делаешь? Зачем ты… Ты пытаешься поймать рыбу? Как так получилось вообще… Ты же платье себе испортила! Ох, сколько воды… Надо вытереть… Так, сейчас… Сейчас я наворожу тряпки или полотенца… Аксинья, ну не стой столбом, помогай!

— Ага, да-да конечно… Я как раз собиралась, — ответила Аксинья, не двигаясь с места.

Алена медленно разогнулась. Обеими руками она прижимала к себе здоровенного карпа, который продолжал дергаться, но уже не так активно.

— Платье я постираю, ничего с ним не будет… А вот его мама собиралась готовить. Круто, правда? — брови Алены саркастически приподнялись.

Образовалось молчание. Илона усердно работала тряпками, Кедр и Герман с одинаково задумчивым видом смотрели на рыбу. Аксинья посчитала уместным ничего не говорить и инстинктивно поглядывала на остальных.

— Так, для начала вот что… — сказал Кедр, подходя ближе к Алене, и выставил руку вперед. В воздухе стала медленно кружится зеленоватая дымка. Вскоре прямо под рыбой завис небольшой аквариум с водой, и затем он плавно опустился на пол.

— Да, это правильно… А то еще задохнется, пока мы решим, что с ним делать… — одобрительно кивнул Герман. Алена отпустила карпа в воду.

— А мы будем что-то с ним делать? — Илона оторвалась от своего занятия и непонимающе округлила глаза.

— Что тут думать — вон у нас пляж за окном! Отпустим в море, да и все, — Аксинья, вдруг принявшая озабоченный вид, неопределенно махнула рукой.

— Да, только карп — речная рыба, — возразил Герман, — уж лучше его приготовить…

— Ну вот. А реки у нас поблизости не наблюдается, поэтому… — начала было Илона, но Алена ее перебила:

— На юге от Лаванды была речка. Надо только придумать, как его туда перенести…

— От нас до Лаванды далековато… Но!… — Кедр деловито прищурился, — можно сообразить ему качели и установить пункт назначения… Он же сам долетит?

— Долетит. А дальше как? Увидит речку и поймет, что пора сходить? — Герман ухмыльнулся.

— Ну тогда… Надо что-то придумать, чтобы он сам вывалился в воду… Может как-нибудь… — Кедр огляделся будто бы в поисках подходящей идеи. Герман продолжил:

— Гораздо проще, чтобы кто-нибудь из нас полетел с ним.

— Вот ты и лети, раз тебя так волнует эта рыбина, — еле слышно фыркнула Илона и склонилась к полу еще ниже. От учиненного бедлама на нем оставалось уже не более нескольких разводов.

— Отлично! Ты отвезешь? Супер! Так, ну тогда… Тогда надо ворожить качели. Давайте все вместе, чтобы быстрее? — Алена направилась к стеклянной двери, которая выходила на веранду, и распахнула ее настежь. В искусственную прохладу дома дыхнуло тепло разгоряченного моря.

— Илона, присмотришь за ней? — Герман уложил их малышку на диван рядом с ребенком Аксиньи. Кедр опять колдовал над аквариумом — тот взмыл в воздух и неспешно поплыл на улицу.

— Ой, да! И за моим, если несложно! — бросила вдогонку Аксинья и занялась руководством процессии. Она пятилась перед аквариумом с раскинутыми руками, как бы ограждая его от возможных препятствий. Кедр ничего не говорил, но по его лицу было ясно, что он мог бы и сам справиться.

Илона натянуто улыбнулась, соглашаясь. Ей показалось, что выпученные рыбьи глаза следили за ней до самого порога, пока не скрылись из виду. Но, разумеется, это глупость. Во-первых, карп не мог знать ее мыслей. Во-вторых, если бы и мог, у рыб очень короткая память. Изумившись на миг тому, что она такое знает, Илона ненадолго задумалась и решила, что знает это от мужа. В чем только Герман не разбирался.

Кухня в этом доме была просторная. Самая длинная стена — она же, смежная с верандой — сплошь из стекла, так что видно было пляж и даже кусочек моря.

Спасатели несчастного карпа расположились на песке и встали в плотный круг. Илона с неприязнью отметила, что Аксинья держит за руку ее мужа. Понятно, для лучшего слияния энергии. Они все за руки держатся. И все же. В центре круга стал клубиться дым с примесями красного, синего и двух зеленых цветов разных оттенков. Илона не спускала глаз с разноцветного облака. Вскоре сквозь него стали проглядывать веревки и лопасти пропеллера. Качели вышли крепкие. Пропеллер крутился исправно, они ровно парили в воздухе на небольшой высоте. Герман забрался в сиденье. Аквариум водрузили ему на колени. Кедр стал возиться с ремнями безопасности. Заметив на полу оставшиеся разводы, Илона вновь взялась за тряпку.

Герман улетел. Остальные разговорились, засмеялись. Аксинья с преувеличенной усталостью опустилась на песок. Илона отвернулась и пошарила глазами вокруг. На плите стоял противень с незаконченным блюдом. По краям была выложена нарезанная картошка и другие овощи, в центре налита лужица масла. Недоставало главного — карпа.

Илона в нерешительности сжала губы. Поглядела в окно. Вновь — на противень. Опять — в окно. Ребята медлили возвращаться. Она озабоченно сморщилась. Наконец, резко выдохнула и ухватилась за краны над духовкой. Но не повернула. Илона простояла несколько секунд, перебирая пальцами тонкие пластмассовые ручки. В итоге отпустила, отошла от плиты и поспешно села на диван, на самый его край. Дети спали. От них до того места, где уселась Илона, было приличное расстояние. В ушах виднелись маленькие цветные комочки. Как же удобно уметь желать… Можно создавать такие беруши и не бояться разговаривать при малышах в полный голос… Почувствовав легкое щекотание в горле, Илона слабо и едва слышно кашлянула.

Когда в кухню вбежала Алена, Илона сидела все в той же позе.

— О… А ты чего тут сидишь? За малышами следишь? Илона! Ты меня слышишь? — Алена подскочила к дивану и опустилась на колени. Илона медленно подняла на нее глаза.

— Здрасьте-приехали! Ты чего? Обиделась на что-то?

— Да нет, просто… Не хочется ничего… — Илона поморгала и вытерла подступившие слезы.

— Ну, так это решаемо! Пойдем с нами на пляж, позагораем, поплаваем… Сразу захочется, — улыбнулась Алена.

— Да нет… Там так жарко…

— Это да, согласна… Я уже не могла там находиться — пекло страшное! А эти двое еще сидят…

Илона понимающе улыбнулась уголком губ. Они помолчали.

— У вас с Германом все хорошо? — через какое-то время спросила Алена.

— Да, кажется… А что?

— Не знаю… Должна же быть причина, из-за которой тебе ничего не хочется…

— Ну… Она есть…

— Есть? Так что же не говоришь?…

— Да, как-то не идет в голову… Мысли плохо формулируются… Голова пустая как будто… Я вроде понимаю, что не так, а в слова никак… Я даже забыла, к чему это сейчас… — Илона стиснула губы и покраснела.

Алена обняла ее.

— Не стыдись этого. Такое бывает. И у меня тоже было. Я почти год такая ходила — как амеба… Меня, например, что-то спрашивают, а я не знаю, что ответить. Хотя спрашивают какую-то ерунду. А у меня в этот момент в голове… Совершенно ничего. Пусто. Мне так стыдно становилось…

— Это когда такое было? Я с тобой общаюсь уже… Лет семь… Ни разу не помню, чтобы ты когда-нибудь ходила как амеба…

— Вот видишь! Я очень не любила это показывать… Мне казалось, что станет лишь хуже, если все поймут какая я слабая… Я постоянно молчала и смотрела на всех… Я не знаю, видимо очень отстраненно смотрела… Все думали, что я стерва. И поэтому так себя веду…

Илона скептически покосилась на Алену.

— Я тоже не люблю это показывать… Только, похоже, не показывать не получается… Что-то никто не считает меня стервой…

— И хорошо, что не считают! Потому что депрессию не надо скрывать или стыдиться ее… От нее надо избавляться. А самому это не всегда под силу… Мне вот понадобилось влюбиться, чтобы окончательно вернуться к жизни… Хотя, Дима и не знает, как сильно помог мне…

— Ты не говорила ему о своей депрессии? Классные отношения, ничего не скажешь…

— Я никому особо не говорила… Ты вот тоже не знала, — пожала плечами Алена.

— А что толку… Я вот говорила Герману и ничего… Сказал, что я придумываю, что все в порядке…

— Что ты ему говорила?

— Что я… Как будто не в своей тарелке… У него семья — чистокровные ювелиры, гордятся этим ужасно… И я такая… Наполовину ювелир, наполовину савант… Они не устают мне об этом напоминать, — Илона вздохнула.

— Ну и? Сказали, и забыла… Подумаешь, кто-то слишком гордится своими генами… Они еще узнают, какая ты замечательная… И все образуется…

— Да нет, дело даже не в них… Вернее, в них… Они в чем-то правы. Я в самом деле чувствую себя как-то не так… Особенно рядом с вами… Все мои друзья — стопроцентные ювелиры…

— Ну, Илона! Я не скажу, что ты придумываешь… Нет… Ты просто уже сама начала верить в слова его родственников. Чем больше о чем-то думаешь, тем сильнее кажется, что это истина… Не парься, все у тебя нормально…

— Ладно…

Илона по-прежнему сидела, не облокачиваясь на спинку дивана. Но стало заметно, что это доставляло ей неудобство — она порядком скрючилась, подперла ладонями подбородок и поставила локти на колени.

— Что ты чувствуешь… В чем проявляется это «как-то не так»?

— Да во всем… Вот сейчас например… Мне было совершенно наплевать на эту рыбу… Даже в голову не пришло, что его можно не приготовить! А уж на волю отпустить! И специально для этого еще и желать качели, и везти его на реку!… — Илона запнулась, сглотнув ком в горле.

— Ну и что… Наплевать и наплевать.

— Ой, да перестань! Ты прекрасно знаешь, к чему я… Настоящие ювелиры заботятся о природе… У них это на подкорке сидит. У всех вас так — у тебя, у Кедра, даже у Аксиньи! И у моего мужа… Иногда мне кажется, что именно поэтому Герман меня не понимает… Мы с ним ужасно разные…

— Герман у тебя материалист. Поэтому он тебя не понимает… А любовь к природе не делает ювелира настоящим или ненастоящим… Такого понятия вообще нет. Либо у тебя есть камень энергии, и ты умеешь желать, либо — нет…

— Ален, ну ты же знаешь, что со мной не так…

— Я знаю… У твоих родителей был выбор, они сделали ставку на ювелирное дело… Ты об этом жалеешь?

— Иногда очень… Мне кажется, савантом я была бы счастливее…

— Может быть… Но ты ювелир… И умеешь желать ни хуже любого из нас! Ты же фантастически готовишь с помощью желаний! Никто из нас так не умеет! А ты научилась! Ну и кто здесь более настоящий ювелир? — Алена ткнула Илону в бок. Та от неожиданности дернулась и заулыбалась.

— Ну вот! Так-то лучше! И не кисни! Я пойду, поднимусь… Скажу маме, что вы уже здесь… Не скучай.

Илона кивнула и откинулась на подушки. Дети по-прежнему спали, неизменно спокойные, тихие. Только сын Аксиньи вдруг немного заворочался и перевернулся набок.

Прошло несколько минут или чуть больше, когда с пляжа вернулись Кедр и Аксинья. Едва оказавшись в прохладе, Кедр испустил блаженный вздох и проворчал что-то про изнурительную жару, а затем быстро юркнул в гостиную, как поняла Илона, чтобы связаться с женой, спросить, «почему она так долго едет». Аксинья все это время стояла посреди кухни и размахивала своими волосами — они длинные были, ниже спины. Длиннее даже ее узкого платья. Видимо на солнце ей с ними сделалось жарковато. Она без конца закидывала пряди на бок и проводила ладонью по шее, а Илона гадала, от природы ли ее волосы были такие белые, или же все-таки крашеные. Параллельно Аксинья что-то говорила, но Илона не вслушивалась. До тех пор, пока Аксинья не перехватила ее взгляд.

Илона поспешила отвести глаза. Аксинья продолжала на нее смотреть. Молча. И как-то странно щурилась.

— А почему ты ничего не приготовила? — наконец спросила она.

— Что? — Илона изумленно моргнула.

— Ты умеешь готовить. А мы остались без обеда… Пока мы занимались бедной рыбкой, могла бы и приготовить что-то взамен…

— А… Ну да, да, конечно… Что же это я… — Илона покраснела и резво вскочила на ноги.

— Можно и не карпа, а что-нибудь поинтереснее… Карпы очень костлявые, я их не люблю… — сказала Аксинья, занимая место на диване.

— Да, конечно… Что ты хочешь?… Я умею готовить семгу, сибаса… Можно сделать креветок или кальмаров…

— А мясо белой акулы умеешь? Я как-то пробовала — безумно вкусно! Вот это было бы идеально…

Глава 2

Пока Аксинья лениво следила за Илоной, готовая вставить любую необходимую поправку в процесс, за окном будто бы мелькнула тень. К особняку Котовых со стороны пляжа подходили два человека. Они заметили девушек через стеклянные окна, но, чуть пригнувшись, прошли мимо веранды. Проигнорировали эти двое и парадный вход. Шли крадучись, держась тени и периодически оборачиваясь. Остановились они лишь в дальнем конце участка возле маленького, замызганного домика. Один из загадочных субъектов поднял руку и решительно постучал в дверь. Хлипкая с виду деревяшка не шелохнулась, зато отозвалась глухим звуком внутрь. Из глубины домика очень скоро послышались торопливые шаркающие шаги.

Господин Котов никогда не жалел, что не проделал в двери своего сарая глазок. Во-первых, данное удобство выглядело бы весьма подозрительно в глазах непосвященных. Для чего глазок в сарае? Чем таким здесь можно заниматься, чтобы возникла подобная необходимость? Во-вторых, он ему был и не нужен. Узнать, кто именно пришел, господин Котов мог и иначе. Заслышав стук, он подходил к двери, жмурился, и по прошествии нескольких секунд — вуаля! Деревянная поверхность делалась прозрачной! Открывался прекрасный вид на всех, кому вздумалось порадовать его визитом. В свою очередь, со стороны пришедших дверь совершенно не менялась.

Господин Котов очень гордился своей идеей. Ведь в искусстве желаний самое главное две вещи — умение и изобретательность. Если первое легко развивается многочисленными, а для кого-то и немногочисленными, тренировками, то второго добиться не так-то просто. Своим нестандартным мышлением господин Котов восхищался ужасно. Немногие ювелиры могли им похвастать. А он мог.

В одном из гостей, длинном и тощем парне, господин Котов узнал своего помощника — Лиама. Его, казалось, может сдуть при сильном ветре, настолько он выглядел тонким. Второй человек был очень загорелый, в подчеркнуто выглаженном белом костюме со шляпой. Если бы не седая борода, безукоризненно ровная, он бы сошел за ровесника Лиама. Отпирая засов, господин Котов силился припомнить, не собирался ли его помощник привести кого-то из своих знакомых, но ничего подобного в памяти не всплывало.

— Лиам! Ты разве работаешь сегодня?

— Господин Котов! О, у меня выходной, я просто… Если мы не вовремя…

— Вовремя. Я как раз подготовил сеанс.

Лиам заулыбался, его бледное лицо подернулось румянцем.

— Как замечательно! Тогда… Если вы не возражаете… Позвольте мне представить вам моего дядю… Вернее, опекуна… Господин Котов, знакомьтесь: Вивиан Илов, мой опекун.

Человек в шляпе слегка кивнул. Господин Котов ответил ему тем же.

— Я подумал… Мой дядя наслышан о наших разработках… Я рассказывал ему… И его очень заинтересовали наши методы… Я подумал, было бы замечательно показать ему наглядно, чем мы занимаемся… Вы не против?

— Я не против… Если твой дядя по окончании сеанса обещает остаться столь же молчаливым… — губы господина Котова насмешливо дрогнули.

— Я вижу себя скорее возможным участником происходящего, нежели… Доносчиком, — господин Илов скривился в похожей ухмылке.

— Что ж… Если вы обещаете… — господин Котов шире распахнул дверь.

Разного рода мусор, наваленный в сарае, вызвал у господина Илова двусмысленную улыбку. Кривые доски, шмотки сена, поломанные садовые принадлежности были разбросаны повсюду. Ни намека на бурную научную деятельность. Господин Котов приподнял внушительную копну старой травы, и под ней в полу обнаружилась дыра. Вниз вела каменная лестница ступенек в десять.

— Господин Котов, позвольте спросить… Как много людей знает об этом?

— Об этом подвале? Человек двадцать, господин Илов… Раньше у нас здесь был винный погреб…

— Интересная конспирация… Ждете облавы?

— Не жду… Но случиться может разное…

— Да, вы правы…

Лестница вела в длинную комнату с земляными стенами. В ней трудно было сразу что-то разглядеть — взгляд тонул в полумраке. Ее освещало лишь несколько развешенных по углам ламп. Вплотную друг к другу стояли два стола, заставленные немыслимым количеством мелкой утвари и какими-то железными корягами. Книги и всевозможные тетради с затертыми страницами лежали раскрытыми, хотя на некоторых виднелся слой пыли. Еще более внушительно выглядели ряды старых, покрытых осыпавшейся землей томов, которые покоились на полках вдоль стен. Полки шли от пола до потолка.

В самом дальнем конце комнаты виднелся какой-то аппарат. Вокруг него были расставлены скамейки, на них же виднелись силуэты сидящих людей, которые, судя по производимым жестам, о чем-то разговаривали.

–… то есть вы не знаете никого, кто прошел эту процедуру до вас? Я правильно понял? Вы рискуете своим здоровьем ради неизвестно чего? — говорил напряженный мужской голос.

— Да нет же, это я ему рассказала! Здесь была моя подруга… Она всем довольна… — возразил ему женский, с явным раздражением.

— Именно так, я все узнал от нее… А она от подруги… Вот мы оба и решили попробовать… — раздалось мягкое поддакивание другого мужчины, голос которого звучал много тише первого.

— Сколько лет вашей подруге?

— Тридцать.

— И что, уже начала стареть?

— Не ваше дело.

— Куда там! Я хочу понять, что толкает человека на это тотальное омоложение… Меня лично мучает любопытство.

— Это не тотальное омоложение. Организм может продолжить стареть… А потом перестанет… У кого-то сразу прекращает… На всех действует по-разному… Вам что, не проводили инструктаж?

— Даже так?! Превосходно! Я отдал бешеные деньги за неизвестно какой результат!

— Если вы не готовы идти на риск — уходите. Все нюансы и возможные трудности были обговорены заранее. Вероятно, вы плохо слушали…

— Дорогуша, я уйду отсюда только с моими деньгами…

— Не смейте так разговаривать с моей женой!…

Вивиан Илов с некоторой озабоченностью обернулся к господину Котову. Он и Лиам копошились возле стола, подбирая нужные склянки.

— Вы не станете вмешиваться? — вполголоса обронил он.

Господин Котов приподнял голову, прислушиваясь. Звуки в другом конце подвала становились все громче.

— Нет. Они же не дерутся…

— Пока не дерутся, — нахмурился господин Илов, — а если начнут? Вас не волнует репутация вашего заведения?

— Я провел около десяти сеансов… Мне достаточно. Они уйдут — мне все равно. Они расскажут своим знакомым что-либо — мне все равно… Мне уже достаточно денег, чтобы послать их всех к черту…

— Вы планируете приостановить деятельность?

— Прикрыть лавочку? Да, планирую… Мне недавно намекнули, что намечаются проверки… Поиски, вернее… Подпольных алхимических организаций. С немедленной последующей ликвидацией… Лиам, отнеси пациентам сироп. И я тебя, прошу: проследи, чтобы все выпили. Еще одного трупа нам не нужно…

— У вас были и летальные исходы?

— Всего один. По глупости пациента…

Когда Лиам возвратился, господин Котов погасил освещение. Теперь единственным источником света в подвале были четыре крохотных огонька, мерцавших возле аппарата.

— Подождем, пока все уснут… Можем подойти ближе, чтобы вам было лучше видно… Это невероятно красиво, — господин Котов пригласительным жестом позвал Вивиана Илова.

Они встали напротив машины всего в паре шагов от скамеек. Люди на них уже лежали не двигаясь.

Аппарат представлял собой металлическую полусферу, которая стояла на полу плоской стороной, а от круглой вверх уходили четыре стеклянные палочки. На их концах мерцали четыре разноцветных огонька. При ближайшем рассмотрении, становилось ясно, что это — камни. Каждый из них сиял собственным светом. Черным. Белым. Красным. И фиолетовым.

Лиам чем-то щелкнул в полумраке, не то кнопкой, не то рубильником, и четыре палочки пришли в движение. Они закрутились по кругу, быстро набирая скорость. В какой-то момент уже невозможно было различить их по отдельности. Цвета камней слились в тонкую розовато-серую линию. От нее в воздух стала подниматься синеватая дымка. Она стремительно загустела и в считанные минуты расползлась над скамейками, где спали люди. Их теперь не было видно. Все словно бы потонули в синем тумане.

— Вы усыпляете пациентов, чтобы они не прервали процесс, я правильно понял? Или есть более веская причина?

— Есть, господин Илов… Да, шанс на успех гораздо выше при гарантии, что все будут спокойны… Однако более важная вещь… Мои исследования показали, что в состоянии сна ювелир лучше воспринимает действия процедуры. Он менее уязвим…

— Зовите меня Вивиан… Получается, камни Сотворения способны негативно влиять на организм ювелира?

— Как скажете… Да, способны. Видите этот голубой дым? Пока ювелир внутри него, его иммунная система на грани истощения. Он ее ломает и строит заново, по своим правилам. Стоит в эту секунду вытащить человека на обычный воздух — все… Летальный исход от любой неприятной бактерии, попавшей в организм… Я — Силиций, — господин Котов пожал Вивиану Илову руку.

— Силиций… У вас кварц?

Господин Котов по привычке прислонил ладонь к кулону на своей шее.

— Да. А у вас?

— О, у меня нет камня энергии… Отец в свое время стремился выявить во мне способности к ювелирному делу… Не вышло, однако, — господин Илов нервно поиграл бровями.

— У всех свое предназначение, — пожал плечами Силиций Котов, — возможно, у вас полезный дар?

— О, поверьте… Бесполезнее придумать сложно. Я, признаться, с трудом сдерживаю горечь при общении с такими как вы… Мне с детства хотелось, чтобы меня назвали в честь моего камня энергии… На то они и мечты, чтобы быть несбыточными, вы согласны?

— Я вас уверяю, нет никакой оригинальности в том, чтобы быть названным по своему камню… Я вот считал, что у моих родителей просто не было фантазии… А у вас прекрасное имя… Оно что-нибудь означает?

— Имел счастье пережить в младенчестве очень редкое заболевание. Выжил, хотя не должен был… Как видите, моя семья тоже не отличалась хорошей фантазией…

Из аппарата вырвался лиловый фейерверк, по стенам и потолку запрыгали черные, красные, белые и фиолетовые искры. Они опускались на пациентов, одновременно рассеивалась синяя дымка. Силиций Котов вернул основное освещение. Пока испытуемые еще спали, он вколол что-то каждому и выбросил шприцы. По мере того, как они приходили в себя, он подходил и задавал вопросы об их самочувствии, проверял пульс. Коренастый мужичок, что возмущался больше всех, выглядел слегка пришибленным и озирался вокруг так стремительно, будто не в силах был контролировать свои глаза. Девушка, ранее вступившая с ним в спор, жаловалась на сильное головокружение и слабость. Она силилась встать на ноги и вновь опускалась на скамью, хватаясь за голову. Ее муж, напротив, ощущал себя как обычно и с некоторым испугом глядел на жену. Господин Котов заявил, что все недомогания пройдут в течение часа и предложил пациентам подождать, и не уходить, пока они не почувствуют себя лучше. Мужичок ушел быстро, девушка приходила в норму чуть медленнее. Когда взгляд у нее прояснился, она улыбнулась своему мужу и вдруг восхищенно ахнула:

— Милый! Ты только посмотри! У тебя пропали все морщины! И седые волосы!…

Парень подскочил к зеркалу, которое висело как раз рядом, для удобства, и издал счастливый вопль, напоминавший писк какого-то животного.

Господина Котова благодарили, обнимали, пожимали ему руки. Он в ответ смущенно улыбался и отмахивался от комплиментов.

После ухода пары он принялся разбирать аппарат. Лиам протирал кушетки. Вивиан Илов наблюдал за процессом.

— А вы пользуетесь уважением, Силиций, — заметил он через какое-то время.

— Лишь у немногих, кто сразу видит результат… Остальные по началу жутко недовольны, — возразил господин Котов. Он вытаскивал из машины четыре камня.

— И все таки, у вас есть некая репутация… По моему мнению, это повод расширить дело, а не закрывать его… — с нажимом произнес господин Илов.

— Расширить?… — сухо переспросил Силиций Котов, выпрямляясь, — вы за этим пришли?… Хотите вложиться?…

— Прежде всего, в ваших интересах, чтобы я вложился… Лиам сказал мне, что у вас есть проекты еще нескольких машин. Если мы их построим, то сможем заработать в разы больше… Вашему предприятию явно требуется расширение…

— Нет, не требуется. Я уже объяснил вам, что скоро начнутся повальные проверки… Помимо этого, чтобы строить другие машины, необходимо досконально изучить их свойства и предсказать проблемы… На полное освоение этого аппарата у меня ушло почти три года. И то! Я не преуменьшу, сказав, что и половины его функций еще не знаю! А побочные действия? Я занимаюсь изучением пациентов, почему каждый организм принимает омоложение по-разному — и пока безуспешно! Слишком рискованно расширять предприятие, в котором столько дыр…

— Дыры можно залатать…

— Я сказал «нет». Если это все, можете уходить. В данном вопросе мы не придем к соглашению.

— Значит, вы отказываетесь?

— Отказываюсь. И Лиам со мной согласен…

Лиам, все это время усиленно протиравший койки, вздрогнул и неопределенно кивнул.

— Воля ваша… Я подожду, пока Лиам закончит, и мы уйдем…

— Сделайте милость.

Силиций Котов отворил малозаметную дверь в стене и скрылся за ней. Там располагалась кассовая комната. Дверь, на свое счастье или несчастье, он второпях закрыл неплотно.

— Ты был прав. Упрямый старый баран, — раздался голос Вивиана Илова.

Господин Котов вздрогнул и преисполненный возмущения обернулся к двери. Он хотел было ответить, но Лиам его опередил:

— А я о чем… Сколько раз я пытался поговорить с ним об этом… Ни в какую…

— Действуем быстро. Сейчас уходим отсюда вместе с ним. Потом ты вернешься… Он наверняка уйдет в дом… Я буду следить, чтобы не пошел обратно… Код от сейфа ты знаешь?

— День рождения его дочери… Он мне доверяет, как себе, — не без ехидства подчеркнул Лиам.

Силиций Котов затуманенным взглядом посмотрел на камни у себя в ладони и брезгливо поморщился. Убрать в сейф? Сделать вид, что ничего не слышал? Тогда они беспрепятственно украдут их… Не лучше ли предпринять что-нибудь?… Но что? Лихорадочно забегавшие глаза его наткнулись на кассовый ящик. Там, помимо бумажных денег, грудились горы монет. И если постараться… Ну, конечно! Силиций решительно взял четыре монеты, положил их перед собой на стол, и беззвучно что-то зашептал — медяки послушно замерцали голубоватым светом, а потом стали видоизменяться, круглеть и менять цвет. Не прошло и десяти секунд, как на столе уже лежали идеальные копии черного, красного, белого и фиолетового камней.

Попрощавшись с Лиамом и господином Иловым, Силиций Котов засеменил в дом. Руки он держал в карманах своих широких брюк, в нерешительности перебирая пальцами четыре холодных предмета. Как скоро обнаружится подмена, можно было лишь гадать. Оставалось придумать, где спрятать настоящие камни…

Из дома доносились веселые возгласы и смех. Господин Котов не спеша подошел к гостиной и заглянул. Накрыли стол. На нем стояло множество разных закусок и салатов, виднелось гигантское блюдо с морепродуктами. Алена стояла под руку с Димой, Лили усадили на высокий детский стульчик. Алена смеялась. Дима изредка улыбался, хмурясь и моргая как бы от усталости. Варвару господин Котов нашел на другом конце стола. Она слушала рассуждения Германа о чем-то, судя по его выражению лица, очень важном. Илона, Кедр и маленькая пухленькая женщина, которую Силиций Котов видел впервые — вероятно, она была женой Кедра — стояли ближе к Алене. Они и были центром основного шквала эмоций, сотрясавшего в эти минуты гостиную. Кедр, играя мимикой и бурно жестикулируя, явно рассказывал нечто уморительное. Алена, Илона и его жена жмурились от смеха. Из всех присутствовавших одна Аксинья сидела за столом и что-то уплетала, едва успевая пережевывать. Все остальные были на ногах. Тут только господин Котов заметил, что в комнате стоят несколько детских стульчиков. Ну, конечно. У друзей Алены ведь тоже есть дети.

— Папа! — Алена широко распахнула глаза и кинулась ему на встречу, — проходи к нам! Ты уже закончил в сарае? Что делал?

— Доски разбирал… Но там еще много работы. Целый склад мусора… — Силиций Котов нарочито вздохнул и подошел к столу.

— Мы могли бы вам помочь… Если нужно… — предложил Кедр.

— Да я сам виноват, что так накопилось… Думаю, справлюсь… Спасибо, — господин Котов поднял бокал с вином.

Сели за стол. Мало-помалу Кедр притих, и главенствующую позицию оратора занял Герман. Вслушавшись в то, что он говорил, Силиций Котов поперхнулся вином.

— Пап, все хорошо? Постучать тебе?

Господин Котов помотал головой и отмахнулся.

–… я очень плотно занимаюсь изучением камней Сотворения и могу сказать одно — они не могли пропасть так просто. Их выкрал очень изобретательный вор… — продолжал Герман под внимательным взглядом Варвары Котовой.

— Кража случилась года два назад, если я не ошибаюсь… Почему же вора до сих пор не нашли? Неужели кому-то все еще есть дело до этих камней? — осведомилась она и многозначительно зыркнула на мужа. Тот старался на нее не смотреть.

— Разумеется, есть дело! Это основное культурное наследие нашей планеты! Сейчас у культурологов сменилось руководство, будут поднимать все запущенные дела… Я больше близок к научному отделу, но и об их продвижениях тоже нередко слышу…

— Что за камни Сотворения? — громко спросила Алена, так что сидевший рядом господин Котов невольно содрогнулся и сжал руки в карманах. Камни скользили в его потных ладонях, — название знакомое, а, откуда слышала, не вспомню…

— Самые мощные камни энергии в Зеленарии. Самые первые, если быть точнее… Благодаря им все возникло, — вставил Кедр, увлеченно жуя салат.

— Точно! А кому же они принадлежали? Такая силища…

— Вот чего не знаю, того не знаю… Вроде никому… Они давно считаются священными… Их никто не трогал до той самой кражи.

— Нельзя, чтобы такие камни попадали не в те руки… Их что, не охраняли?

— Охраняли, Алена, в том то и дело! По записям камер наблюдения получается, что они просто исчезли! Никакого монтажа, четко видно, как они растаяли в воздухе… — Герман озабоченно развел руками.

— Не обошлось без желания, — буркнул Кедр.

— Дикость какая-то… Если украли желанием… То желание было бы видно на радаре… — рассуждала Алена.

— А на радаре было пусто! — торжествующе возвестил Герман. Его, казалось, лишь подстегивала неразрешимость предлагаемой загадки.

— Давайте обсудим что-то более веселое… — простонала Илона, — у меня сейчас мозг заболит…

— Давайте! Илона, как вы с Германом решили назвать своего ребенка? У вас, по-моему, дочка? — подхватил Силиций Котов.

— Ой… — Илона покраснела, — уже полгода и все без имени, я знаю… Я просто никак не могу определиться… Герману одни имена нравятся, мне другие…

— Найдите третий вариант. Чтобы ни тебе, ни ему, например…

— Ну уж, вы скажете! Надо чтобы хоть кому-то из нас нравилось, — засмеялась Илона.

— А чего долго думать? — повел плечами Кедр, — должно же быть имя, которое больше других нравится… Если нет такого, то можно в честь предка назвать, как мы… А лучше дождись все таки Камнепада. Назовете дочку по ее камню…

— Вы в честь твоего отца назвали? Он у тебя, по-моему, из поколения переселенцев? — Герман с интересом прищурился.

— Ну да. Имя земное… Русское или православное, как там правильно… В общем из той же оперы, что вы, мадам Котова, и Алена…

— И я, — сквозь набитый рот проговорила Аксинья, — у меня в семье вообще традиция только такими именами называть… С чего она вообще пошла… Я считаю, глупость…

— Вот и в моей семье уже пять поколений называли детей только русскими именами… — горделиво подчеркнула Варвара Котова.

— Здорово, мам. Спасибо, что напомнила нам об этом в очередной раз, — сказала Алена, — Лили останется Лили… Свидетельство о рождении давно сделали…

— А почему кстати Лили? Что это за имя? — спросил Кедр.

— Это краткое… Просто мне так захотелось. Оно необычное, — улыбнулась Алена.

— Ох, до Камнепада еще куча времени… Что же мы будем делать так долго? — Илона вздохнула.

— А что, разве плохо сидим? А вообще, правда — засиделись… Ребята… — Алена выдержала паузу и заискивающе хмыкнула, — предлагаю на пляж!

— Дети, конечно же, на мне… — проворчала мадам Котова.

— Я присмотрю за ними. Идите, гуляйте, — одобрительно кивнул господин Котов.

Вскоре в гостиной остался он, Варвара Котова и четверо маленьких детей.

— Тебе, должно быть, польстило это… «Изобретательный вор», — язвительно произнесла она, подходя к лестнице на второй этаж, — гордись собой. Ты перехитрил весь мир…

Она поднялась наверх. В особняке зазвенела тишина. Дети были уложены на диванчике, для безопасности им подложили подушки и пожелали беруши. Силиций Котов с минуту сидел неподвижно. Его взгляд остекленел, пальцы пробрало мелкой дрожью. Внезапно он резко засунул руки в карманы и, вынув камни, с грохотом положил их на стол. Один из них покатился. Котов нервно прихлопнул его ладонью. Затем сморщился, закрыл глаза и затрясся. Убегать от ситуации поздно… Влез по уши… А может надо было оставить их в сейфе? Эти проклятые камни… Раз хотели украсть, так и украли бы… Нет, в нас взыграла гордость! И что теперь делать… Куда их спрятать… И уничтожить нельзя, мало ли что это за собой повлечет…

Господин Котов спрятал лицо в ладони и сквозь пальцы взирал заплаканными глазами на гостиную. Будучи в своих мыслях, он вначале не различал ничего. И вдруг поймал себя на мысли, что смотрит на диванчик, на то, как спят дети. Здесь было чему позавидовать. Такая безмятежность. Незнание взрослой жизни. Ужасных гнетущих проблем… Которые мы сами себе и создаем… Неужели никак нельзя в это вернуться? В состояние полной уверенности во всем. В состояние уверенного непроходящего счастья… Хотя, так и не было наверное. Даже в детстве часто испытываешь грусть или злость. Просто сейчас ты этого уже не помнишь. Либо из-за того, что перерос причину, по которой раньше мог убиваться. Либо из-за того, что прошло слишком много лет, а память не резиновая… Четверо маленьких людей. Сегодня ночью они впервые станут немного взрослыми. Сегодня для них случится первый шаг. Получат на Камнепаде свои камни энергии… Станут полноценными ювелирами… Возможно, Илона переживает, что ее дочь не получит камень… Как никак, гены саванта могут дать о себе знать… Нет, все пройдет отлично. Стоит на это надеяться… Но куда же деть эти камни! Они прокляты! Они горят в руках! Четыре камня… Четыре места… Не прятать же их в одном месте… Что же это может быть…

Котов заозирался по комнате в поисках подходящего продолжения для своей мысли. Хотелось увидеть четыре одинаковых кувшина или бокала, или что-нибудь, что подтолкнуло бы на верное решение. Взгляд вновь вернулся к диванчику. Силиций замер и тут же дернулся как от огня. Это гениально. И отвратительно. Об этом никто не должен знать. Да об этом и не узнают… Разве что со временем… И то не факт… Просто у детей будет чуть больше способностей, чем у других ювелиров… Сейчас идеальная возможность… Пока никого нет!

Он порывисто встал, прислушиваясь. Молодежь на пляже. Жена наверху. Или сейчас, или забыть.

Он уже был возле дивана, а в голове при взгляде на мирно спящих детей крутилась дурацкая мысль:

«Что если, вы получите камни на пару часов раньше?».

Глава 3

«Каждый год в эту июньскую ночь зеленарийское небо озаряется миллионами ярких огней. Они — камни энергии, которые спускаются на землю в поисках своих новых хозяев. И ночь их падения с давних пор зовется Камнепадом, который по праву считается самым большим праздником в Зеленарии! Именно благодаря ему наш знаменитый рынок будет работать сегодня гораздо дольше — до 23:30! Вы сможете наслаждаться покупками и другими развлечениями вплоть до самого начала праздника! Мы искренне желаем Вам приятного времяпрепровождения!

А если именно для Вашего ребенка сегодняшняя ночь по-настоящему особенная,

То помните —

В Камнепад каждый камень найдет своего ювелира!

Администрация города Лаванды»

— такие листовки были разбросаны по всем улицам маленького прибрежного городка. Ими пестрели даже фонарные столбы. На многих домах висели тканевые вывески с крупно выведенным словом «Камнепад». Они, слегка покачиваемые ветром высоко наверху, выглядели и нелепо, и уютно одновременно. Город трепетал в предвкушении праздника. Большую его часть занимал знаменитый на всю Зеленарию рынок — известный своими непомерными размерами, ведь он действительно занимал площадь, в два раза превосходившую жилую часть Лаванды. Неудивительно, почему в этом месте всегда собирался народ. Люди приезжали со всей страны, чтобы отыскать самый редкий и уникальный товар. И если столпотворение здесь наблюдалось и в обычные дни, то можно представить, какая очередь была у ворот города сегодня.

Не без усилий преодолев ее и протиснувшись внутрь, Алена глубоко вдохнула и остановилась, отойдя чуть в сторону от толпы. К вечеру жара стала спадать, дышалось ощутимо свободнее. Солнце не слепило и не припекало голову. Как будто отпустило.

Она украдкой глянула на мужа. Диамант стоял с привычно недовольным выражением лица. Алена пыталась понять, из-за длинной ли очереди он опять хмурился или от того, что она отдала ему подержать Лили. У нее уже болели руки. Он, конечно, взял ребенка себе. Но, радости при этом совершенно не испытывал.

— Так, ну что? Все прорвались? — Кедр быстро огляделся и удовлетворенно кивнул, — ура! Куда идем? Какие предложения? До начала еще часа четыре, нужно чем-то заняться…

— Мне нужно в один магазин, я там видела шикарнейшее платье… Он на северной стороне рынка… Пойдемте туда, — тут же вставила Аксинья.

— Извините, это без нас… — покачал головой Герман и вежливо улыбнулся, — меня хватит удар, если в ближайшее время я окажусь в магазине одежды…

Щеки Илоны заалели. Чуть сдвинув брови, она опустила глаза.

— Только недавно были? — Кедр изобразил понимающий тон и подмигнул Герману.

— Давайте просто пройдемся для начала… В западной части обычно меньше людей… Музыканты часто бывают… Просто погуляем, — Алена пожала плечами.

— Я бы погуляла… — тихо сказала Илона.

— Ну и давайте, значит… — согласился Кедр, — а Аксинья пока отправится за своим платьем… Нагонишь нас потом?

Аксинья так высоко подняла брови, что на лбу у нее образовалось три или четыре складки.

— И как мне потом вас нагонять?! В такой толпе!? С ребенком на руках! Ты думай, что говоришь, хоть иногда! Одна я не могу пойти!

Кедр явственно хотел что-то ответить. Жена приобняла его за локоть и предложила, чтобы они пошли вместе с Аксиньей. Она тоже могла бы подобрать себе что-нибудь новенькое.

Алена и Илона вручили дочерей мужьям, и пошли под руку. Сначала молча. Потом заходясь в звонком смехе. А вот они уже убегают далеко вперед, ни разу не обернувшись.

— Не люблю, когда она так делает… Как маленькая… — нахмурился Диамант, — как будто я не хочу отдыхать… Только и делаю, что работаю. А она еще и ребенка на меня повесила!…

— Дим, это ваш общий ребенок. Алена и так сидит с ней все дни напролет, кормит, моет, одевает… Она устает. Хотя бы иногда, но ты должен ей помогать… Если ты не хотел всего этого, зачем тогда женился?

— Я уже не знаю, зачем женился…

В лавке, где продавались музыкальные инструменты, устроили небольшой концерт. Еще издалека слышались бодрые звуки домры, а несколько девушек бойко двигались под нее, смеясь и подпевая. Лишь подойдя ближе и присмотревшись к танцующим, Диамант и Герман узнали среди них своих жен. Они кружились, размахивая красными платками, невесть откуда взявшимися, и отбивали в такт каблуками. Когда музыка кончилась, Герман поймал Илону за локоть и еле слышно прошептал:

— Что ты делаешь!? Эти уличные оборванцы вытащат у тебя все деньги, пока ты танцуешь! Ты даже не заметишь!

— Ничего они не оборванцы… И вообще это была идея Алены! — красный платок безвольно выскользнул из рук Илоны и упал на мостовую.

Алена подсела к музыкантам. Ей дали гитару, она уверенно тронула пальцами струны. И запела. Так, что не хотелось переставать слушать. Она улыбалась, выпускала свой голос наружу, вкладывая в каждое слово нечто неуловимое, казавшееся бесценным.

Назад, на запад,

Где солнце тает.

Беги, но завтра

Ты вновь устанешь.

Расскажешь морю

О новом горе,

Небес коснешься

И вновь вернешься…

— Алена! Ничего себе! А я слышу, знакомый голос… Вы на праздник?

Алена оторвалась от гитары и подняла глаза.

— Лиам! А ты что здесь делаешь? Неужели тебе уже есть, кого отправить на Камнепад? — она вскочила и, подбежав к нему, обняла.

По лицу Лиама поползли красные пятна, он стремительно затряс головой.

— Что ты, нет, конечно!… Рано мне еще… Я за подарком для дяди… У него скоро юбилей…

— День ты выбрал неудачный, — сказал Герман и обвел рукой улицу, — сегодня людей еще больше, чем обычно…

— Да, я быстро хотел… Забежал на час… — ответил Лиам. Он боковым зрением глянул на Диаманта. Тот взирал на него с неприкрытым раздражением.

— Дима, познакомься… Это Лиам, он работает с моим папой… Вообще, мы друг друга с детства знаем… Иногда играли все вместе… — вставила Алена в образовавшуюся паузу.

— Лиам прятался лучше всех, — почти завистливо протянула Илона и улыбнулась.

— Не согласен: вот кого всегда было невозможно найти, так это тебя, — Герман поцеловал ее в щеку.

Диамант молча кивнул и отвел взгляд от Лиама, принявшись изучать стоявший рядом дом. Он был бежевый, без витражей или резных вставок, какие часто можно было видеть у домов Лаванды. Обычный каменный дом. Диамант взирал на него и хмурился, сжимал губы. Могло почудиться, что он смотрит внутрь дома, за пределы стен. Его глаза казались стеклянными. Но, скорее уж, он смотрел внутрь себя.

— А куда тебе нужно… За подарком… В какую часть рынка? — со вздохом спросила Алена.

— В северную.

— О, ну так мы можем пойти с тобой… Мы там должны встретиться с ребятами… — Алена забрала дочь у мужа и пошла в нужном направлении, держась чуть впереди, с Илоной и Лиамом.

Небо становилось темнее. Музыка теперь слышалась из самых разных концов рынка. Приближалась полночь, на лицах прохожих появлялось оживление; многие были с младенцами на руках. Прохладный воздух садился на плечи, будоража нервы.

До магазина Лиама шли недолго. Он торопливо юркнул в дверь, обещая справиться очень скоро, остальные согласились подождать. Алена, поразмыслив, оставила Лили мужу и вошла за ним.

Крохотное помещение было сплошь заставлено причудливыми вещами. Медными кувшинами с тонкими изогнутыми горлышками. Сундуками с разноцветными тканями и зеркалами в тяжелых обрамлениях. Стены же, едва ли не целиком, покрывали красные, в золотых узорах, ковры.

Алена запрокинула голову и в восхищении посмотрела на потолок. Там, похожие на большие капли застывшей меди, тянулись вниз люстры с витражными стеклами. От них исходил приятный, созданный всеми цветами радуги свет и теплый аромат зажженных свечей.

«Будто Камнепад уже начался», — подумала Алена.

— Я знал! Ты не могла не оценить, — подошел к ней Лиам, — каждый раз, когда прихожу сюда, представляю, что это камни энергии… Парят у меня над головой, в поисках своих ювелиров…

— Очень красиво.

— Я подумал, тебе должно понравиться… Ты во всем умеешь видеть чудо, — закончил Лиам, и бледность вновь ему изменила.

— Спасибо, — Алена подавила смешок и мило улыбнулась.

Они помолчали. Лиам искоса на нее посматривал.

— У вас все нормально? — спросил он чуть погодя.

— «У вас» это у меня и у Димы?… Как бы сказать… До свадьбы было лучше… Сейчас его подолгу нет, я сижу дома с ребенком и редко выхожу… Я знаю, что он работает… Но… — Алена замолчала и немного поморгала, — я узнала, что после работы он не идет домой… Он идет развлекаться со своими друзьями… А когда приходит, злится, что я чего-то там не убрала или не приготовила… Или что посреди ночи плачет ребенок… Он как будто не понимает, что значит «семейная жизнь»… Или не хочет понимать… Я знаю, он устает, ему трудно… Но и мне уже становится трудно…

— Ты пробовала с ним говорить?

— Пробовала. Все через крик, сквозь нервы… Он не умеет спокойно слушать… Он даже не слышит…

— А до свадьбы было иначе? У вас же наверняка случались ссоры, может мелкие… Неужели тогда ты не заметила, какой он эмоциональный?…

— Он таким не был. Мы почти не ругались, он ко мне прислушивался… Я выходила замуж за другого человека… Слушай, зачем мы это обсуждаем? Давай не будем… Как-нибудь утрясется… Покажи мне лучше, что ты выбрал для своего дяди…

Лиам протянул ей изящный кинжал, инкрустированный драгоценными камнями.

— Мой дядя — поклонник антиквариата. Я решил зайти сюда, только вот думал, что именно брать… Остановился на этом. Здесь вставки из его любимых камней.

— Красиво.

— Ты не переживай… У вас все будет хорошо…

Алена подняла на него глаза, и уголок ее рта изогнулся в улыбке.

— Спасибо. Я надеюсь на это…

Они обнялись.

Позади Алены стояло большое зеркало. Лиам вдруг увидел в нем свое отражение и по привычке сморщился. Бледность всегда раздражала его в собственной внешности, а избавиться от хлипкого телосложения не помогали даже физические упражнения. Только он захотел отвернуться от зеркала, как внутри стекла будто бы что-то шевельнулось. Боковым зрением Лиам уловил в отражении странное поблескивание где-то на уровне своих рук. Посмотрел на ладони. Они лежали на спине Алены. В одной все еще был зажат кинжал. Вот что блестело. Лиам вновь обратился к зеркалу. Отражение кинжала поблескивало на свету. Внезапно он медленно выскользнул из тонких пальцев и взмыл в воздух. Лиам, однако, продолжал сжимать кинжал в руке. Он мог бы поклясться в этом, он ощущал кожей рукоять. Кинжал в зеркале, тем не менее, уже парил над полом. Он плавно развернулся. И нацелился острием в спину Алены.

Лиам дернулся и закрыл глаза, непроизвольно разжав пальцы. Кинжал со стуком брякнулся об пол.

Алена мягко отстранилась от него и, опустив глаза вниз, вопросительно улыбнулась.

— Что-то вот выронил. Скользкий больно, — выдавил Лиам.

— Ты поднимать его собираешься? — засмеялась Алена, — чего стоишь и смотришь? Передумал покупать?

— Да… Передумал… — повторил за ней Лиам.

На улице стемнело. Черное, бескрайнее небо серебристыми паутинами исчертили созвездия. Огней в лавках уже было недостаточно — лица прохожих исчезали в темноте, оставляя за собой тонкие бесформенные тени. Очень многие ворожили себе факелы.

Время праздника приближалось, и все больше жителей Лаванды выходили на базар и продавали туристам цветки белого лотоса. На домах появлялась цветочные гирлянды, девушки украшали им свои волосы. Символ Камнепада был повсюду.

Аксинья, Кедр и его жена нагнали компанию по дороге к месту проведения праздника. Явно замученный Кедр развеселился, рассказывая что-то Диаманту, девушки шли вместе, держа детей на руках, а Герман и Лиам разговорились на тему последних научных открытий. Лиам иногда косился на Алену, хмурясь и нервически качая головой.

В самом конце торгового ряда, на окраине города, издалека виднелись широкие деревянные ворота, над которыми сиял огромный, наколдованный лотос, горевший белым пламенем. Туда стекалась основная часть толпы. Отстояв в очереди, ребята протиснулись к воротам, и в общей толкотне их вынесло на широкое поле. Под светом полной луны перед ними простирались десятки рядов с бесконечным количеством одинаковых участков.

Одно место представляло собой участок земли метр на метр, на котором была установлена стеклянная колыбелька. Поскольку новорожденных ювелиров прибыло много, и чуть ли ни каждого сопровождал табор взволнованных родственников, стоять прямо возле колыбельки взрослым не разрешалось.

–…Уважаемые родители, просьба освободить площадку проведения и отойти за ограждение, как только вы разместите ваших детей. Повторяю: просьба встать за серебристой линией, чтобы обеспечить максимальный контакт детей с их будущими камнями энергии… — голосил оратор, стоявший на сцене в так называемой зоне для сопровождающих. Подавляющее большинство родителей-ювелиров старалось устроить своих детей поближе к ограждению, чтобы иметь возможность видеть своими глазами, как к ним спустятся камни энергии, и, захваченные борьбой за лучшие места, совершенно не обращали внимания на оратора.

— Ну, вот, укладывайся… — приговаривала Алена, опуская плачущую Лили в колыбельку, — ничего страшного, скоро получишь свой камешек, и поедем домой, спатеньки…

–… Сколько детей… Почему им обязательно нужно так орать?! Их же не режут, в самом деле! — Диамант метался из стороны в сторону, красный как помидор.

— Мы недалеко… Будем смотреть, как к тебе придет твой камешек… Станешь совсем взрослой, настоящим ювелиром! — продолжала Алена, потихоньку отпуская дочь. То ли слова ее звучали убедительно, то в стеклянной колыбельке было заложено убаюкивающее желание, только Лили начала успокаиваться и уже вскоре смотрела на маму сонными умиротворенными глазами.

— Ох, не хочется мне нашу малышку одну оставлять… Вдруг что-то случится?… Алена, вдруг ее украдут! — почти плакала Илона, непрерывно оборачиваясь назад, пока они продвигались к выходу с поля.

— Ничего с нашими детьми не случится. Здесь хорошая охрана. А мы будем стоять тут, совсем не далеко… Вон, смотри! Их отсюда видно, — Алена показала рукой чуть вдаль, где в одной из колыбелек виднелась блондинистая макушка сына Аксиньи, — и потом… Зачем кому-то красть маленького ребенка?

–…Считанные минуты остались до начала самого главного, ежегодного празднества в Зеленарии!… — надрывался оратор, оглушая поляну зычным, хорошо поставленным голосом, — и сегодня мы начнем его с потрясающей новости из самой столицы! Дамы и господа! Я счастлив сообщить вам, что наши власти утвердили законопроект… О массовом производстве летающих качелей! — в конце реплики оратор намеренно растянул гласные, усилив значимость сказанного. Толпа моментально взорвалась восторженными воплями и аплодисментами.

— Подумаешь, новшество… Некоторые и сами могут добыть такие качели. Буквально, сделать из ничего, если конечно постараются, — пожал плечами Кедр, подмигивая Алене.

Оратор объявил обратный отсчет. Все стали разворачиваться лицом к полю, чтобы видеть Камнепад. Девять. Алену на мгновение зажало в толпе, Лиам помог ей прорваться ближе к ребятам. Восемь. Большая часть собравшихся принялась считать хором. Семь. Особо нетерпеливые запрокинули головы, боясь пропустить самое начало. Шесть. Сильно похолодало, многие зябко приплясывали на месте. Пять. Герман наворожил теплую шаль и накинул Илоне на плечи. Четыре. Жена Кедра заулыбалась в счастливом предвкушении и взяла его за руку. Три. Аксинье наступили на ногу, и она брезгливо поморщилась. Два. Алена мельком взглянула на поляну и, найдя глазами Лили, выдохнула. Один.

Небо оставалось неподвижным. Крохотные огоньки звезд стали потухать, луна напротив засияла еще ярче, словно мертвенно-белое солнце. Послышался гром, холодный воздух загрохотал. Казалось, сам небосвод дрожит и вот-вот упадет на землю. В это же мгновение все стихло. Свет луны медленно угасал, пока вся поляна не погрузилась в белесоватый полумрак.

Первая точка оказалось красной. Завидев ее, люди стали тыкать пальцами, восторженно улюлюкать, гадая, какой именно камень летит: рубин или красная яшма, а может и вовсе — гранат. Второй камень приметили не сразу — он был синий, и почти сливался с небом; если бы не серебристое свечение, которое тоненькой струйкой окутывало каждый камень, он вряд ли был бы замечен.

И тут посыпалось. Полетели разом тысячи камней энергии, освещая все вокруг зеленым, фиолетовым, голубым, розовым, оранжевым, желтым, сиреневым, золотисто-коричневым и другими, всеми возможными цветами, которые только существуют. Наблюдая, как они плавно спускаются к стеклянным колыбелькам, будто замедленные капли дождя, Алена из любопытства пробежалась по полю взглядом в поисках Лили. Вновь очень быстро она отыскала сына Аксиньи. Вот здесь, слева, должна быть видна знакомая русая головушка с маленьким хвостиком. Но как Алена не напрягала зрение, разглядеть дочь не удавалось. Ее начало трясти.

— Эй, ты чего? Холодно? — стоявший рядом Лиам взял ее за руку.

— Нет, не холодно… Я не вижу Лили, — пролепетала Алена, не сводя глаз с поля. Даже издалека было видно, что стеклянная колыбель пуста.

Лиам напрягся.

— Что такое? — спросил Диамант, заметив выражение лица жены.

— Лили пропала, — ответил Лиам и завертел головой в разные стороны.

— Что?… Что за бред? Вы уверены? — Диамант тоже стал всматриваться в ряды кроваток.

На краю поля шевельнулось что-то темное, и Лиам мгновенно среагировал, помчавшись туда со всех ног. Он и не заметил, как пересек серебристую линию ограждения, провоцируя сигнализацию. Сквозь противный визжащий звук можно было расслышать вопль оратора:

— Молодой человек, покиньте площадку! Вы мешаете падению камней! Молодой человек!…

Сигнализация подействовала на толпу опьяняюще. Вдохновившись примером парня, который, несмотря на запрет, побежал на поле во время обряда, многие ринулись к своим детям, желая быть рядом с ними во время Камнепада. Началась давка.

Алена, вытянув шею, разглядела удалявшуюся фигуру Лиама и интуитивно метнулась в ту же сторону, оставив мужа и друзей бороться с напиравшей толпой.

— Успокойтесь! Успокойтесь! За ограждение, пожалуйста! — надрывался оратор. Откуда ни возьмись, появились полицейские в защитной форме и принялись толкать народ обратно за линию, причем довольно грубо. Поляну заволокло криками падающих на землю людей. В суматохе спокойнее всего вели себя камни энергии, продолжая непринужденно лавировать по воздуху, зачастую варьируя между бегущими людьми, и также плавно опускаясь в колыбельки к своим ювелирам.

Лиам уже отчетливо видел, что бежит за человеком, который держит на руках ребенка. За длинными полами плаща нельзя было разобрать ни фигуру похитителя, ни определить, женщина он или мужчина. Что было очевидно, так это, что бежать с младенцем на руках ему непросто. Лиам, начиная задыхаться, стал еще быстрее работать ногами, и ощутил, как уходит из-под него земля. Оставались считанные метры. Навалившись с разбегу на человека в плаще, Лиам первым делом отобрал у него ребенка и, краем глаза убедившись, что это действительно была Лили, толкнул подлеца ногой. В ту же секунду сам Лиам против воли согнулся, ощутив внизу живота дикую боль. Как если бы толкнули его, а не наоборот, он похитителя. Плащ задрался, открылось искаженное напряжением лицо… Лиам остолбенел. У человека, который пытался украсть дочь Алены, у человека, за которым он гнался, не чувствуя легких, было его бледное, с болезненными голубыми глазами, лицо. Это был он. Человек был не просто адски похож на Лиама. Это был он.

Он взглянул на Лиама, и того прошиб озноб. Он смотрел на себя. Несколько долгих секунд.

Наконец, похититель скривился с явной злобой и, закутавшись в плащ, рванул в сторону леса, подальше от поляны. Настоящий Лиам, крепко прижимая к себе Лили, обессилено упал на колени и глядел ему вслед.

Через минуту подбежала Алена.

— Лили! Боже мой, моя хорошая! Боже, как я испугалась! Лили!… — и, стиснув свою дочь в объятиях, Алена залилась слезами. Она не сразу обратила внимание на Лиама, который сидел в неестественной позе и смотрел в одну точку с безумным взглядом.

— Я схожу с ума, — еле слышно пролепетал Лиам сухими губами, — я сумасшедший… Сошел… С ума…

— Кто это был?! Почему ты дал ему уйти? — выдавила Алена.

— Сумасшедший…

— Лиам, кто это был?? — истерически повторила Алена, готовая разрыдаться.

— Я сумасшедший… — продолжал тот, и внезапно, словно очнувшись, ответил, — не знаю… Я не успел разглядеть лица… Он толкнул меня в живот.

Алена разочарованно цокнула языком и прижалась лбом к дочери. Лиам сморщился в ужасе от собственных слов.

— Спасибо, — Алена неожиданно прильнула к нему и уткнулась носом в шею, — не знаю, что бы я без тебя делала…

Стражи порядка не справлялись с толпой родителей. Камнепад завершился. Кто-то продолжал судорожно пробиваться к своему чаду, протискиваясь там, где протиснуться, казалось, было негде и уворачиваясь от цепких правоохранительных рук. Другие же, со счастливыми лицами выносившие с поля боя своих детей, получали дубинкой по голове. Отовсюду слышались женские крики. Кого-то забирали. Диамант, завидев жену и дочь, кинулся было к ним, однако Алену и Лиама задержали двое полицейских.

— Вы пройдете с нами, — пробасил один из них и схватил Алену за локоть.

— Она никуда не пойдет. Уберите руки! — подскочил Диамант, — это моя жена и ребенок! Что вам нужно?

— Именно ваша жена и этот молодой человек, — ответил второй в форме, указывая на Лиама, — первыми пересекли ограждение, что повлекло за собой массовое нарушение порядка. Мы вынуждены задержать их.

— Она ни в чем не виновата, — подал голос Лиам, — я был первым, я нарушил порядок… Алена пыталась меня остановить…

— В таком случае, пойдете вы один, — кивнул полицейский и взял Лиама под локоть.

— Что ты делаешь? — зашептала Алена ему на ухо, — ты ни в чем не виноват! Объясни им…

— Езжайте домой… — только и сказал Лиам, коротко улыбнувшись. Щелкнули на запястьях наручники. Полицейские увели его.

— Дурдом какой-то… — возмущенно выдала Аксинья и поглядела на Германа и Кедра, — вы почему ничего не сделали? Пошли на рынок и без денег?

— Он сам сдался, — пожал плечами Герман, — вор то убежал, как мы докажем, что было…

— Идем уже отсюда! — нахмурился Кедр, — она права… Надо было его отбить… Я выпал как будто… Чтоб я еще раз пошел на Камнепад… Второго не рожаем! — и непроизвольно улыбнулся своей шутке.

Лаванда опустела. Закрылись лавочки, на улицах почти не горел свет. Шли удрученно, почти не разговаривая. Как-то позабылась радость от того, что все четверо детей, наконец, прошли Камнепад, и теперь у каждого из них в ближайшие сутки проявится на шее серебряный кулон. Алена шла с вымученной улыбкой на губах, дрожащими руками придерживая спящую Лили.

У главной дороги, ведущей в город, стояло несколько свободных повозок, и молодые люди подозвали к себе извозчика.

Глава 4

Пол и стены спальни покрывал свет луны. За окном простиралось необъятная темно-синяя мгла. Небо сливалось с морем. Чуть вздрагивала на волнах лунная дорожка.

Алена отвернулась от окна и поправила одеяло в колыбельке. Самое время было ворожить беруши. Пока вокруг ушей Лили мерцали огоньки, изгибаясь и принимая заданную сущность, она запела. Ласково, шуршащим полутоном, почти шепотом.

Месяц игривый в небе сверкает;

Лошади гривой день накрывают.

Ночь к нам приходит сказкой в кармане,

В теплую речку манит и манит.

Летние ночи теплые очень,

Спи и не бойся: я буду с тобой.

В трех других кроватках одеяла уже расправили, пожелали беруши. Илона подошла к Алене и легонько тронула ее за плечо. Алена не шелохнулась. Она неотрывно смотрела на дочь.

— Как я могла… — сдавленно прошептала она спустя несколько минут, — как я могла не уследить… Я должна была глаз с нее не спускать…

Почувствовав колкость в горле, Алена замолчала, задрожала и порывисто поднесла ладонь ко рту. На щеке сверкнула слеза.

— Алена… — Илона обняла ее, — ты не виновата… Я не знаю, как такое могло произойти… Но виновата не ты… Виноваты охрана и организаторы… Это они должны заботиться о безопасности детей… И потом… Кто мог подумать… Что найдутся люди, которые посмеют… Которым такой ужас придет в голову.

— Ох… Если бы не Лиам… — Алена помотала головой и вздохнула, вытирая нос, — ладно… Главное, что теперь все хорошо. Теперь все будет хорошо… Надо будет завтра связаться с полицией, выяснить, что с Лиамом… Может быть они найдут этого человека… Он же его видел…

Она отошла от кроваток и засобиралась к двери.

— Не ходи, — Илона болезненно сморщилась, — ты же только успокоилась…

— Надо. Иначе они всю ночь сидеть будут.

— Тогда я с тобой.

— Да, я справлюсь… Не переживай… Ты бы лучше… — Алена запнулась и обвела взглядом колыбели. Горло по-прежнему сжимал спазм.

— Хорошо, я послежу здесь. Иди…

— Спасибо…

Снизу доносились вопли и грохот. В какой-то миг раздался особо сильный крик. Что-то разбилось об пол. Алена вздрогнула и замерла на полступеньки. Она было подумала все-таки не спускаться, но пошла дальше.

Гостиная будто пылала от яркого белого света. В остальных комнатах стояла темень. Алена покосилась на люстру и устало прищурилась. Горели все лампочки.

Вокруг неубранного стола разгоралась битва. Диамант и Варвара Котова заняли боевые позиции по разные его стороны и орали друг на друга. У одного от напряжения побагровело лицо, и летели от негодования слюни. У второй сбилась прическа, тряслись в нервическом припадке руки, и скакал на пределе возможностей голос. Подле них на полу валялись осколки от бутылок вина. Прерывался кто-то из них разве только, чтобы отдышаться, и в эти моменты становилось слышно, что именно кричал другой. «Мою внучку чуть не похитили из-за тебя!». «Где были твои глаза, папаша?». «Вас там не было, не смейте обвинять меня!». «Мозга у вас, что ли нет? Там отсутствовала охрана! Могли украсть любого!». В основном же почти ничего нельзя было разобрать. Крики сливались в унисон, слова переплетались друг с другом.

— О, Алена! Вы там как, детей уложили? — Аксинья развалилась в кресле и скользила медленным взглядом по убранству гостиной. При виде Алены, она слегка приподнялась и усилием воли прокрякала свой вопрос так громко, насколько была способна. Получив утвердительный кивок, Аксинья откинулась на спинку и скучающе глотнула вина.

Чуть поодаль от нее, у камина, читал Герман. Что бы ни разбилось, как бы ужасно не звучали оскорбления, он не поднимал головы от книги.

Другие два кресла стояли у самого стола. В одном сидел Кедр. Он выглядел задумчивым и будто бы внимательно следил за происходящим. Другое занимал господин Котов. Рядом с его креслом на полу стояло две пустых бутылки. Он скрючился и залез в кресло с ногами, закрывшись от света.

— Алена! Садись, — Кедр поднялся и отошел за свое кресло, облокотившись на него сверху.

— Спасибо… Твоя спать ушла?

— Да… Почти сразу после вас поднялась… Там все в порядке? Помощь не нужна? Может, белье постелить… Мелких уложили, все хорошо?

— Да, не переживай, все уже спят… С ними Илона… А белье мы на всех постелили…

Варвара Котова схватила за горло пустую бутыль и швырнула об стену. По белой покраске потекли красные подтеки.

— Театр! — вырвалось у Кедра. Он вздохнул, — жаль только, я не покупал билеты… Или не жаль…

Алена улыбнулась.

— Ты пытался им что-то сказать?

— На меня наорали за «бестактность и полное равнодушие», — хмыкнул он.

— Если они так продолжат, мы никогда не ляжем… Уже больше трех, — Алена глубоко вдохнула и громче добавила, — мама, Дима! Хватит! Прекратите оба!

Диамант и мадам Котова не могли не услышать обращения к себе, однако увлеченной перепалки не прерывали.

— Да, перестаньте, наконец, алло! — гаркнул Кедр, — спать пора! Смысл сейчас это все продолжать? Да, ребенка пытались украсть… Но не украли! Все в порядке! С полицией и ее компетенцией разберетесь завтра… Дети же спят, проснуться могут от ваших воплей!

— Кедр, не лезь, — Диамант брезгливо отмахнулся.

— Не ваше дело, молодой человек, когда и с чем мы разберемся! Это дело нашей семьи, нам и решать! — провизжала Варвара Котова.

— Это дело теперь и мое, коль уж мне предложен ночлег в вашем доме! — парировал Кедр, выдерживая обе пары бешеных глаз.

— Ну, правда, ну не кричите… Ночь на дворе, — попыталась помочь Алена.

— А ты бы вообще молчала! — взорвался Диамант, — это ты не захотела ехать на Камнепад в столицу! Там бы подобного с роду не случилось! «Ой, Лаванда к нам так близко, зачем куда-то далеко ехать…», — промямлил он, подражая голосу жены, — а я говорил, лучше бы съездили в Дубраву! Там, я уверен, была достойная организация! Не то, что в этом сраном пригороде!…

— Алена, какая разница, ночь или не ночь? Пока мы не выясним, что произошло, мы просто не можем лечь спать! Не имеем права! Как ты вообще можешь думать об этом сейчас?! Ты что, сможешь спокойно уснуть?! Зная, что твою дочь пытались украсть?! В тебе есть хоть капля материнства?! Заботы о своем ребенке!… Честное слово, иногда мне кажется, ты слишком рано родила… У тебя совершенно нет понимания, каково это, иметь ребенка!

Алена смерила стеклянным взглядом обоих. Она молчала. Пауза затягивалась. От нее ждали хоть какой-то реакции.

— Что ты смотришь на меня, как на изверга? Думаешь, ты тут бедная овечка?… Отвечай, когда я задаю вопрос! Хватит молчать!… О, ну заплачь еще!… Стало себя жалко, да? — Диамант презрительно фыркнул.

— Я не могу, — сказала Алена и встала, — пойду на воздух…

— Алена, не дерзи! Вернись! Мы не закончили! — крикнула мадам Котова ей вслед.

Алена хлопнула дверью, ведущей во двор.

— Не может она, — закатил глаза Диамант.

Через какое-то время сквозь открытое окно послышалось ржание лошади.

— Унеслась, — резюмировал Кедр и оглядел гостиную. Силиций Котов неизменно лежал комочком в своем кресле. Аксинья, на другом, спала, раскидав как попало ноги и руки. Герман продолжал греться у камина, и был уже близок к концу книги, судя по количеству перевернутых страниц.

— Только о себе и думает, — брови Варвары Котовой в негодовании сошлись на переносице.

— Я спать, — покачал головой Кедр, — если вы двое, конечно, дадите…

— Я тоже, — Герман захлопнул книгу, — Аксинья пусть тут остается?

Кедр критически взглянул на спящую девушку.

— Ну да. Ей вроде бы неплохо, — пожал он плечами.

— Спать, — после короткого молчания пробубнил Диамант.

В гостиной остались Варвара Котова, ее муж, не подававший признаков разумного существования, да Аксинья, от которой доносилось глухое похрапывание.

Стол был все еще не убран, и мадам Котова принялась за дело. Грязные тарелки и блюда под ее злобным сфокусированным взглядом поднимались в воздух и плавно плыли в сторону кухни. В раковину они опускались менее плавно, но, пока звуков бьющегося фарфора не слышалось, мадам Котова продолжала в том же темпе.

— Поднимайся. Пьянчуга… — толкнула она мужа, — надо стол обратно подвинуть…

Силиций Котов чуть съехал от ее толчка.

— Эй! Подъем, я кому сказала! Я не собираюсь до утра этот бардак оставлять!

От него снизошло неразборчивое бурчание.

— Давай, давай!… Поднимайся, уродец… Нечего в кресле спать, — Варвара Котова схватила его за руки и потянула на себя.

— Варечка… Ну, Ва… Ря, — господин Котов разлепил сощуренные глаза.

— Так, на ногах стоять можешь… Хоть что-то… Давай, нужно стол придвинуть как было…

— Варя… Почему ты такая злая… — он оперся о край стола и свесил голову.

— Я злая?! Я еще и злая?! За что мне такие мужики в доме? Один пьет, другой не может уследить за собственным ребенком!… Хоть бы кто догадался со стола убрать!… Нет, все я должна делать! И готовить, и убирать, и мебель двигать! И еще и за внучкой следить, оказывается!… И я еще и злая! Прекрасно! — мадам Котова треснула об стол сковородой и, уронив ее, грузно опустилась в кресло.

Господин Котов поморщился от грохота. Он медленно поднял сковородку и положил на стол.

— Не нужно было так их ругать… Они еще молодые…

Варвара Котова развернулась к нему и неприязненно ухмыльнулась.

— Ах, не нужно было? А что же вы не вмешались, раз не нужно было? Не в силах были отрезветь?

— Они не виноваты в том, что случилось… Откуда они могли знать, что Лили попытаются украсть…

— Они не могли знать, но обязаны были следить за своим ребенком! И ни на что не отвлекаться!… Я знаю, как было! Наверняка отнесли ее на поле, ушли за ограждение — и забыли! И давай развлекаться, шуры-муры разводить… Какой там, ребенок! Когда у них любовь! Им некогда! — язвительно проговорила мадам Котова.

— Они оба — ответственные. Они следили, я уверен… Даже мы такими серьезными не были, — устало возразил господин Котов.

— Ой, не неси чушь! Ответственные… Я была в ее возрасте гораздо ответственнее… Вот насчет тебя согласна! И дочь наша вся в тебя!…

— Да заткнись ты хоть на миг и послушай, что тебе говорят… — однотонно произнес Силиций Котов и со значением посмотрел на жену, — не они виноваты. Не они… Алена переживает больше тебя. Она рыдала, когда они только вернулись с праздника… И я буду прав, если предположу, что сейчас… — он вскинул руку в направлении окна, — после твоих слов… Она опять плачет… Она ушла, лишь бы тебя не слушать. Потому что ты ежесекундно обливаешь ее дерьмом. Говоришь то, чего на самом деле нет. Говоришь обидное. Настолько обидное, что она начинает в это верить… Почему она молчит? Она ругаться с тобой не хочет… Нет сил доказывать, что ты не права… Зачем? У тебя найдется еще миллион причин! Ты слышишь только себя! Другие просто не могут быть правы…

— А ты, конечно же, прав всегда… — прошипела Варвара Котова, — когда сидишь в своем подвале и занимаешься незаконными практиками… Ты, конечно же, прав… Подвергая опасности всю свою семью, семью своей дочери… А как ты умеешь решать вопросы! Это же любому на зависть! Чуть что какие проблемы… Надо накидаться! И проблемы сразу как рукой снимет! Они уйдут!… Только не уйдут. Их решит жена. Которая в этом доме и за мать, и за отца, и за бабу, и за мужика… А что делать, если больше некому? Если нормального мужика в доме нет, одни тряпки?… Это не я злая, это вы меня такой сделали. Пока я не вышла за тебя, я даже не знала, что умею кричать. Не приходилось!… Или было бы лучше, если бы я не рыпалась? Если бы ждала, пока ты соизволишь разобраться? Да мы бы сдохли все от ожидания, пока ты возьмешь себя в руки и сделаешь хоть что-то… Помнишь, сломанный замок? Я просила тебя года два… В итоге починила сама… Где-то неделю назад… И так у нас всю жизнь, Силиций. Если бы не я… Ни хрена бы не было… И ты еще смеешь мне что-то предъявлять…

— Да, давай, теперь меня поливай дерьмом… — господин Котов прикрыл глаза и произвел пригласительный жест ладонью, — но относись ты терпимее к своей дочери! Наши с тобой дрязги не надо вымещать на ней! А как Дима подвернется, так ты и его уму готова научить! С ним, пожалуй, тебе даже интереснее — он орет похлеще тебя!

— Диамант — ужасно невоспитанный! Где это все было до свадьбы? Всегда тихий, скромный, улыбается… И сейчас… — мадам Котова цокнула языком, — неблагодарное чудовище… Ведет себя как властелин всего и вся!…

— До свадьбы он не имел права открывать рот… А теперь расхрабрился, поднимается в самооценке… Отстаивает ее как может, — пожал плечами господин Котов.

Они помолчали. Ходики пробили четыре раза. За окном начинало светлеть. Варвара глубоко зевнула.

— Все, со стола я убрала… Можно ложиться, — она протерла глаза и поднялась с кресла, — а ты поставь его, как было…

Силиций кивнул. Она поднялась на второй этаж.

Стол подвинул. Аккуратно, постоянно прислушиваясь к скрипам и стенаниям пола, чтобы не издавать слишком громких звуков. И собрался было тоже подняться в спальню, поспать хотя бы несколько часов. Как вдруг осознание собственной ошибки пригвоздило ноги к месту. Даже не ошибки. Собственной… Ничтожности. Мелочности. Убогости. Какой еще человек в здравом уме подвергнет маленьких детей такой опасности. А он в самом деле подверг. Он сделал с ними то, что никогда, никак невозможно исправить. Да, они маленькие. Но он лишил их всякого выбора. Лишил выбора их родителей. Он просто взял и отправил их всех в задницу, полную дерьма. Он думал, что никто никогда не узнает. Ведь это невозможно понять! Не было никого кроме него и детей… В этой самой комнате. Это комната ужаса. Эта гостиная порождает адские мысли. Что с ней не так? Нет, она всего лишь комната. Это с ним все не так… Он не человек… Он чудовище… Как они смогли об этом узнать?! Как?! Не прошло и дня! Лили чуть не украли… А может это и не они вовсе? А кто-то еще?… Нет, вот это совсем глупость. За такой короткий срок… Кто еще мог догадаться за такой короткий срок… Ладно, они поняли, что камни — подделка… Но как они додумались, как смогли узнать, что они в детях… И что будет дальше? Они ведь не остановятся. Им нужны эти камни. Они нацелились. Они сделают еще попытку. И не одну. Они не перестанут преследовать детей, пока не добьются своего… А если добьются? Им нужны камни… Им нужно будет извлечь их из детей… А если лишить ювелира камня энергии…

Силиций Котов повалился на пол и закрыл лицо ладонями. Он содрогался в беззвучных рыданиях.

— Господи! Господи, ты чего? Все в порядке? Упал, ушибся, что? — внезапно его обвили женские руки. Сквозь пальцы он увидел взволнованные глаза Варвары.

Ушло много времени. Ему казалось, что он говорил вечность. Его голос время от времени вздрагивал, и он запинался от боли в горле, не в силах продолжать. Из него лезло все — и факты, и мысли, и оправдания, и то, о чем говорить не хотелось. Рассказ получался путанным и несвязным, насколько он мог оценить себя со стороны. Однако Варвара Котова отнюдь не выглядела удивленной или не понимающей. Она молча слушала, периодически поднимая брови или слегка поджимая губы. Он умолк и опустил взгляд в ожидании. Зря он все это высказал. Сейчас она снова разорется, и на этот раз…

— Ну, и натворил… И что собираешься делать? — со странным спокойствием спросила Варвара.

Силиций поднял на нее недоуменный взгляд.

— Ты точно услышала, что я сказал?

— Точно… Я слишком устала, чтобы кричать… Хочется спать… Повторяю: что ты собираешься делать?

— Не знаю, ничего не знаю… — он зарылся головой в колени, — придется сказать Алене… И ребятам… Они обязаны знать.

— Ну да… Они тебя убьют. Родная дочь возненавидит. Говорить им нельзя. Это самая большая глупость, которую ты можешь сделать.

— Что же тогда? Ничего не делать? Эти ублюдки наверняка не остановятся… Может, прямо сейчас разрабатывают новый план…

— Не остановятся… А что если… Детей спрятать куда-нибудь… Отправить жить на какую-нибудь окраину… Хотя бы пока они не выросли… И научить их сражаться, быть на чеку… В глуши их найти будет непросто…

— А что мы скажем их родителям? Нужна веская причина, чтобы они вот так взяли и захотели уехать жить в глушь!

— А вот веская причина… — Варвара задумчиво посмотрела на него. В ней внезапно появилась устрашающая серьезность, — сейчас активно возобновили программу переселения… Я не говорила, нам недавно пришло приглашение… Я знала, что Алена не захочет, поэтому и не предлагала…

— Только не это! У них же здесь вся жизнь! Они не согласятся! — Силиций в ужасе расширил глаза.

— Им не обязательно соглашаться. Мы согласимся за них…

— Нет, это не выход. Мы не имеем права за них решать…

— Ты уже за них решил. Если хочешь, чтобы их дети выжили… Выросли, по крайней мере… Придется вновь это сделать…

С улицы долетали голоса птиц. Далеко на берегу шуршало море. Постукивали по окнам ветки деревьев.

— Скажем им утром… — кивнул господин Котов, — скажем, что пришло приглашение, и отказаться нельзя…

— Да… И я поеду с ними.

— Что? Зачем? Это же так далеко!

— Я там выросла, хоть и многое не помню… Им понадобится кто-то в поддержку…

— Пожалуй, это разумно…

— Ты можешь навещать нас… А можешь вообще тоже уехать. Тебя могут здесь достать… Когда след окончательно потеряется… Вопросы будут к тебе.

— Справлюсь. А поехать с вами… Не могу я. Все это из-за меня… Я вообще не знаю, как буду теперь смотреть Алене в глаза…

— У вас с ней хорошие отношения. Лучше их не портить… Расстояние должно помочь.

Силиций взял ее за руку.

— Прости меня… Нам нужно было больше разговаривать. Я смог бы перестать пить…

— Но ты не хотел переставать… — вздохнула Варвара, — проще было выпить, чем что-то обсуждать… И ты меня прости. Я требовала… А надо было любить…

Они сидели на полу в обнимку. Он смотрел на часы, прикидывая, стоит ли ложиться спать. Она смотрела в окно.