Голодные секс-игры

Лили Рокс, 2021

Очнувшись в незнакомом месте, похожем на тюрьму, я пытаюсь осознать, как я сюда попала. Меня избили и изнасиловали, а затем что-то вкололи, чтобы я отключилась. В соседних камерах сидят точно такие же напуганные и ничего не понимающие девушки, всем страшно. Никто не знает, что будет дальше. С какой целью нас держат здесь?

Что происходит?

Мир вокруг подернулся мутной дымкой, а я оказалась в клетке.

Когда все девушки были заключены в клетку, зеленая мантия зашевелилась. Мне стоило огромного труда сосредоточиться на происходящем, а потом еще и сфокусироваться. Когда зрение немного прояснилось, стало понятно, что зеленое пятно — это защитник. Он все-таки решился отвлечься от раскопок в своем носу и подать голос.

— Ваша честь! — сказал он, раскашлявшись в конце, — Защита ходатайствует о смягчении наказания для этих девушек. Пусть население нашей страны решает достойны ли они жизни или заслуживают смерти.

В зале повисла гнетущая тишина. Многие девушки затаили дыхание в надежде, что этот фарс закончится. Я же планомерно отсчитывала удары сердца, уже не надеясь на спасение.

— Суд удовлетворяет ходатайство защиты! — раздалось одновременно с ударом молотка о стол.

Марта сдавленно выругалась.

— Я уже думала, что нас просто убьют и этот балаган закончится.

Ответить что-либо я не успела. Охранники стали вытаскивать девушек и располагать их перед камерой так, чтобы можно было разглядеть фигуру в полный рост. Откуда-то в зале взялись несколько женщин-управителей, которые тут же заняли свои места рядом с камерой.

Меня поставили перед одной из них.

— Итак, начнем, — излишне радостно прощебетала она, — Диана Сотникова, двадцать три года, по знаку зодиака, — зачем кому-то эта информация, мелькнула в голове, — Козерог, осуждена за шпионаж в пользу другого государства. Размер одежды сорок восемь, размер обуви тридцать семь.

В это время охранник стянул с меня балахон, и я осталась у камеры совершенно обнаженной.

— Размер груди между вторым и третьим, — она критично глянула на мой бюст, словно сомневалась в правдивости написанного, — Оказывала сопротивление при задержании, отказывалась сотрудничать со следствием, — у меня наверное челюсть на пол упала от этой информации, — Но наш суд милостиво предоставил право решать ее судьбу, вам, дорогие телезрители, — продолжая щебетать женщина вошла в кадр, — А теперь, предлагаю вам поближе познакомиться с ее телом.

Она щелкнула каким-то тумблером у себя за ухом, видимо отключая микрофон, и продолжила уже менее жизнерадостно.

— Так, шлюха, — рыкнула она, при этом продолжая обворожительно улыбаться на камеру, — Слушаешь меня и выполняешь! Если снимем с одного дубля, то бить не буду, а если, — женщина сделала многозначительную паузу, — То буду тебя пороть в перерывах между дублями. А теперь ноги расставила максимально широко, руки за голову.

Я стиснула зубы и через силу воспроизвела необходимую позу. Женщина взяла указку и на камеру начала обводить ей то один, то другой участок тела. Кончик указки был металлический, поэтому от холодного прикосновения я то и дело вздрагивала. Соски сжались и затвердели, отчего управительница широко и хищно улыбнулась.

— Повернись медленно, чтобы зрители могли хорошенько разглядеть твою фигуру, — она провела указкой по моим ягодицам, — Оттопырь свою задницу, а то плоская как тарелка.

Указка хлестко ударила по ягодице. Я дернулась и замерла. Женщина с силой сжала по очереди каждую половинку попы, видимо демонстрируя ее упругость. Потом пару раз шлепнула уже ладонью.

— Теперь лицом.

Я медленно повернулась, оттопыривая попу уже по собственной инициативе. Отчего-то казалось, что так легче, словно в таком положении воздух больше холодит кожу.

Теперь женщина принялась активно мацать мою грудь на камеру. Она сжимала ее, что есть силы, потом шлепнула, заставляя их высоко подпрыгивать. Это все было неприятно и мерзко, но в то же время, я ощущала влагу, проступающую в промежности. Управительница обвела указкой каждую грудь, потом сосок, а потом резко ударила по нему. Я взвыла раненой белугой и схватилась за него рукой.

— Руки на место! — завопила женщина, ударяя указкой уже по моей ладони.

Я заорала еще сильнее, но руку убрала. Это было нелегко. Сосок горел огнем так сильно, что единственной мечтой было засунуть всю грудь в сугроб. А лучше самой скрыться под толстым слоем снега. Но судьба не предоставит мне такой щедрой возможности. Я здесь и меня осматривают со всех сторон словно товар на рынке, и судя, по лицу управительницы — товар сильно залежался.

Женщина опять вернулась к соскам, старательно их разминая. Она оттягивала их, покручивала, сжимала и снова оттягивала. Мне приходилось сильно стискивать челюсти, чтобы не заорать.

Причем я осознаю, что чем дольше это продолжается, тем глубже мое дыхание и влажнее между ног. Мне хочется закрыться ото всех и запретить себе чувствовать, но тело не слушается. Оно отзывается на эти прикосновения, воспринимая их как дикую извращенную ласку.

Затем управительница обходит меня сзади, прижимаясь к моей спине. Она начинает стимулировать оба соска довольно грубо. И у нее это получается, обе горошинки стали безумно чувствительными, страшно даже подумать, как это все выглядит на камере.

Я не произвольно чуть шире расставляю ноги и прогибаюсь в спине. Моя попка все еще горит огнем, но я все равно сильнее вжимаю ее в женщину. Не знаю уже чего хочу больше, чтобы управительница начала ласкать мою вагину с такой же грубостью и силой или наоборот, остановилась и оставила в покое мое многострадальное тело.

Мое тело в очередной раз предало меня, затопив теплотой низ живота. Я все-таки застонала и проснулась в пояснице сильнее. Управительница хмыкнула.

— Разворачивайся своим задом к камере, — приказала она, — Покажи зрителям свои грязные дырки.

Я словно в тумане повернулась спиной к камере и наклонилась.

— Что за тупая шлюха, — вздохнула управительница, — Раздвинь руками свои булки. Зрители должны видеть насколько твои дырки хотят хорошего траха.

Кажется я покраснела до кончиков волос. Чувство стыда смешалось с возбуждением, что породило еще большее количество смазки.

— Ого, — сказала женщина, — А шлюшка течет даже больше, чем я думала, — ее палец с нажимом прошелся по промежности, собирая смазку.

Я держала своими пальцами ягодицы, сильно разводя их в стороны и сгорала от стыда и возбуждения одновременно. У меня явно нет шансов на победу.