Серая мышка 2

Лили Ред, 2018

Сбежать – сбежала! Только от себя не уйти. Как вернуть внутреннее спокойствие и собрать по осколкам разбитое сердце? Что подготовила теперь судьба? Даст ли время на спокойную и тихую жизнь или все же прошлое меня неожиданно настигнет? Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Я обернулась и увидела, как бабушка улыбается, слегка щурясь от солнца.

— Ну чего смотришь, пошли, пока не передумала. Иванович, на выходных жду на пироги.

— Обязательно приду. Располагайся, деточка, — это уже было адресовано мне.

Старичок пошел к своему автомобилю, вытащил мою сумку и передал мне. Я пошла вслед за бабушкой. Дом у нее был старенький, доски на крыльце скрипели, как и массивная дверь. На веранде стояла старая пружинистая кровать с чистым постельным бельем. Женщина вошла в комнату, и я проследовала за ней.

— Разувайся. У меня тут чисто всегда, ходить только в тапочках. Я вообще люблю чистоту и не терплю бардака, поэтому смирись и держи в чистоте свою комнату.

— Хорошо.

— Ты чего там шепчешь, говори громче.

— Извините, немного простыла. Чисто физически не могу, — старалась оправдаться.

— Ничего, быстро вылечу. Помощница мне не помешает. Хозяйство большое, а я уже старенькая.

— Буду только рада помочь, — и это была чистая правда — чтобы выбросить из головы случившееся, смена деятельности не помешает.

В комнате стоял большой стол и диван. Разделяла ее русская печь. Никогда не видела ее раньше, а тут она не украшение: от нее веяло теплом — что-то готовили недавно.

— Удобства у меня на улице, правда, в свое время мой покойный муж сделал баню и там еще один туалет, чтобы зимой не застужаться. Но я использую его только в холодное время — дорого дерьмо вывозить. А баньку часто топлю, люблю попариться. Смотри, здесь я готовлю и принимаю гостей, — она обвела рукой кухню. — Если будешь помогать, научу, как пользоваться печкой. Готовить умеешь?

— Да, но печью ни разу не пользовалась. Вообще в первый раз вижу.

— Оно и понятно. Вы — городские — привыкли ко всяким ресторанам и наворотам. А вот я без нее не могу. Но плита у меня тоже есть, супчики и картошку сможешь приготовить. Пошли дальше.

Она отворила еще одну дверь, и мы попали в другую комнату.

— Вот тут зал, вон там телевизор.

Она указала вглубь комнаты, где под кружевной салфеткой стоял древний аппарат огромных размеров, я думала, что такие уже не работают. Маленький стол, укрытый кружевной белой скатертью, и диванчик. На полу узорчатые ковры.

— Хорошо у вас тут.

— В шоке от старины? А не у всех куча денег, живем как можем. Ну, ты коль сбежала, то привыкай. Тут моя комната, — она показала на дверь справа. — Теперь пошли, покажу твою комнату, она давно пустует. Я ее не использую.

Мы прошли дальше за занавеску очутились в маленьком тамбуре, старушка открыла ключом дверь и отворила ее.

— Вот тут, скромно, но тебе хватит. Есть стол, стул, кровать и окно. Располагайся, и пойдем перекусим, с дороги, небось, ничего не ела.

Голода не было, только усталость и жуткая сонливость.

— Спасибо вам.

— Да не за что. Я позову, как приготовлю. Тебя, кстати, как звать-то?

— Мальвина.

— О-о. Красиво. Родители, небось, гордятся тобой, такая хорошенькая, — заинтересованно спросила бабушка.

— Они умерли. Давно.

— Извини, ложись, полежи. Я позову. Меня Клавой зовут.

И она оставила меня одну. Странная женщина, то набрасывается, обвиняя меня во всех смертных грехах, то заботливая и добрая. От такого резонанса в поведении пробивает дрожь. Теперь нужно с ней обсудить, сколько я должна за проживание и где покупать продукты, но это потом, сейчас надо отдохнуть. Я аккуратно стянула покрывало и, сложив его, повесила на стул. Подушку, которая стояла треугольником и была накрыта накидкой, удобно положила на кровать. Из сумки достала сменную одежду и переоделась, все же в дороге пробыла почти семь часов. Как только моя голова коснулась подушки, я моментально отключилась.

Впереди дверь — та самая, от которой стынет кровь. Закрываю глаза, пытаюсь сделать вдох. Я не могла снова оказаться здесь, в чем подвох? Кладу ладонь на шершавую дверь, другую сжимаю в кулак. Я не смогу закричать. Буду держать себя руках, у меня получится. И никто не услышит меня.

Я слышу шаги, чьи-то крики и стоны. Они повторяются, как в диктофоне. Кто-то просит о помощи все тише и тише.

Мне не сдвинуться с места. Выход один — открыть эту дверь. И я рывком открываю, ударяя ею о стену. За ней лежит девушка. Слабая, потерянная, уставшая… Она выбилась из сил. Хотелось подойти и помочь, но сдвинуться с места не могла.

Крикнула: «Вставай, возьми себя в руки, ведь ты же не тряпка» Утри ему нос, все будет в порядке!» Но она мой крик не слышит… Ведь эта девушка — я…

— Проснись, дочь, — меня дергают за руку, и я резко вскакиваю на кровати. — Тихо-тихо, это всего лишь сон! Ты дома! Тут спокойно, — она говорила действительно успокаивающе. — Я принесла тебе молока с медом. Тебе и для горла полезно, и поможет уснуть без кошмаров. Кушать, может, хочешь? Я тебя будить не стала, — бабушка говорила немного взволнованно, а я посмотрела за окно — чуть светало, значит уже утро или вечер. — Сейчас три утра. Я обычно в пять встаю — скот покормить. Кушать хочешь?

— Нет. Спасибо.

Я взяла у нее кружку и сделала глоток. Сладковатый привкус меда немного успокоил. В тишине я допила молоко, и старушка забрала пустую кружку.

— Полежи еще, если что — я буду на кухне.

Она тихонько вышла, а я так и осталась в кровати. Сон. Это был всего лишь сон. Но такой сильный и яркий. Я чувствовала все, как наяву. Когда уже все закончится?

Провалялась с час и поняла, что больше не усну. Поднялась и прошла в кухню. Бабушка крутилась возле печки и что-то доставала.

— Ты вовремя, садись, сейчас будем завтракать. Уверяю, такую кашу ты никогда не ела.

Я послушно села за стол, а хозяйка поставила чугунок на деревянную подложку. Достала две тарелки и половником начала выкладывать содержимое. Умопомрачительный аромат заполнил кухню, во рту сразу образовалось много слюны. Возможно, я действительно сильно проголодалась. Каша оказалась очень вкусная. Пшено идеально пропарено, а молоко снова с медом. Я не заметила, как моя тарелка опустела, и бабушка положила мне добавки и налила ароматного травяного чая.

— Рассказывай, Мальвина, что у тебя стряслось?

— Извините, что так получилось. Я не хотела вас будить, — мне было неудобно, все же она не молодая, и тут еще я со своими проблемами.

— Мальвина, называй меня просто бабушка. Знаешь, я всегда мечтала о детях. Только вот Бог не дал мне такой радости. Всю жизнь прожили с мужем одни. Мне будет приятно, если ты доверишься мне, и я смогу помочь. Нам же — старикам — нужно о ком-то заботиться, я поэтому и скот не бросаю — без него скучно. А ведь могла еще семь лет назад, когда мужа схоронила.

Я и рассказала. Про подругу, которая утаивала от меня правду, про Руслана, с которым приходилось постоянно бороться, и про Алана. Я старалась передать всю ненависть, которая находилась в моей душе, всю злобу и негодование. А бабушка серьезно смотрела и слушала, не перебивая.

–…я его ненавижу всем сердцем! За то, что испортил мне жизнь.

Хозяйка вздохнула:

— Знаешь, дочь, вот не вижу я в твоем взгляде ненависти. Горечь — есть, обида — много ее. Сожаления — еще больше. Но ненависти — нет. Когда люди ненавидят, они горят как сухое сено, а ты наоборот — тихо тлеешь. Не говори так зло, у него тоже непростая судьба. И все, что с вами произошло — это не его воля. Если долго хранить плохие воспоминания, то они отравляют изнутри. Отпусти… знаю — это сложно, но возможно. Здесь все по-другому, тут хорошие люди живут, всегда помогут. И для тебя найдется работёнка. Главное — не замыкаться в себе, если что-то тревожит, то всегда говори мне. Я буду рада тебе помочь.

— Спасибо вам огромное, что приютили. Сколько я буду должна за проживание?

— Мальвин, я не возьму с тебя денег. Если хочешь помогать — то помогай. В деревне всегда найдется работа. А с голода мы не помрем: у нас приезжают в сезон, скупают овощи да фрукты, еще Иваныч отвозит молоко в город — тоже деньги. Мы тут все друг другу помогаем.

— Хорошо тут у вас. Жаль, что не все такие.

— Знаешь, дочь. Я бы тебя не приняла, если бы ты начала отстаивать свое имя, кричать о том, что я не права. Лишь твое выражение лица изменило мое мнение. Ты настолько разочаровалась в людях, что я не смогла тебя отпустить. Порой одного выражения лица хватает, оно говорит громче, чем тысяча слов.

— Я не знаю, как и благодарить вас… — растерянно прошептала.

— Ничего не нужно, ты называй меня бабушка. Я к тебе на «ты» и ты ко мне тоже. Мне будет приятно, — сказала она. А теперь иди, отдохни, а я в огород. А как придешь в себя, так и поможешь.

— Договорились.

–

Я собрала и вымыла посуду. После, все же еще чувствуя усталость и слабость, пошла в комнату и забылась пустым сном.