Сезон любви

Лила Каттен, 2023

Она: В моем доме поселился сексуальнейший сосед! Когда я сдала на лето комнату, оставшись без денег с маленькой дочкой на руках. Я не думала, что это лето принесет мне головокружительную любовь. У меня не было шансов устоять его очарованию и тому, как он обходился с моей девочкой. Я была тронута тем, как он на нее смотрел, играл и оберегал. Но лето это лишь три месяца. Один сезон, который закончился. Сезон любви… Он: В мои планы на лето не входила любовь. Женщина или… ребенок. Я искал уединение, а получил совсем другое. Каждый день я смотрел на эту молодую девушку и восхищался ее силой. Я даже не заметил, как лето подошло к концу… как и остальное, что было между нами.

Глава 7

Пока Степан занимался углем для шашлыка и оборудовал там все как ему удобно, мы с дочкой пошли в магазин.

На часах было только шесть. И кое-какая молодежь начала выходить на прогулку. Они здоровались со мной и проходили мимо, а затем я, кажется, слышала смешки. Но оборачиваться и проверять не было желания.

Когда я была беременна, наш поселок гудел. Я сносила все насмешки и гордо держала голову. Пусть мне и было больно от их слов, брошенных неосторожно, будто они имели право осуждать меня за то, что я решила стать матерью, будучи не в браке. Будто это было их тело и их дело. Но как только этот гул дошел до отца, он заткнул всех разом. Я не знаю, что он им сказал, но больше никто и не смотрел на меня.

А стоило умереть маме и папе, все возобновилось.

Я не говорю, что так поступают все. Многие из жителей нашего поселка мои друзья. Много тех, кого я уважаю. Но не все достойны моего уважения.

Вошла в магазин и продавщица, одна из тех, о ком говорила подруга. Местная красавица с огромным бюстом и стройной фигурой насмешливо спросила.

— А че правду говорят, что ты мужиков таскаешь в дом типа на лето, а сама деньги с них берешь?

— Маш, ты меня со своей подругой перепутала. Прошлым летом, и я не уверена, что это был слух, также говорили про Соню.

— Кто скажет тому в морду дам. Сонька бы не стала, — тут же выступила в защиту.

— Ну так и я в морду дам, если надо тому, кто эти сплетни распускает. Не знаешь, кто первым замолвил?

— А мне покуда знать? Так че, правда, что ты с мужиком живешь?

— Кажется, в своем доме я вольна распоряжаться как пожелаю. Так же, как и ты в своем.

Она фыркнула и продолжила болтать с другой женщиной, которая, уже купив что хотела просто стояла рядом.

Я взяла из холодильника несколько бутылок пива не зная, подойдет ли оно Степе. Но, видимо, это было то самое название. Пусть он и утверждал, что сделает это сам.

Подошла к кассе и словила новую порцию смеха.

— Кажись, правду говорят.

— Маша, я могу сходить в другой магазин, мне все равно, кому деньги нести.

— Нужны мне твои двести рублей, — складывает руки, поднимая свой бюст выше и делая его больше в откровенном вырезе.

— Тогда мы пойдем именно туда, — слышу позади голос Степы и оборачиваюсь. — Пошли Лер.

Он берет коляску из моих рук и катит ее к двери. Агата тут же начинает с ним болтать на своем детском, а я смотрю в лицо продавщицы и хмыкнув ухожу за ними.

Догоняю парня с дочерью и молча ступаю рядом.

Мы покупаем пиво Степе, мне вино. Соки для Агаты и мужчина еще хватает какую-то игрушку для малышки.

— Спасибо, — улыбаюсь.

Он расплачивается, напрочь отказываясь даже смотреть в сторону моего кошелька, но я спорить не стала, и мы медленно идем обратно.

Смешки прохожих вновь повторяются и мне становится стыдно.

Степа это замечает и встает так, чтобы встречающиеся нам по пути домой люди, не соприкасались со мной, а с ним.

Я ни слова не произношу, потому что если начну, то буду ощущать свою никчемность, и выдам обиду, которой быть не должно. Да и будет похоже на оправдание.

Мы приходим в полной тишине домой. Я ухожу в дом, а он продолжает заниматься мангалом на улице.

В какой-то момент я кружусь на месте и понимаю, что мне нужно выдохнуть.

Облокачиваюсь на столешницу рука и опускаю голову.

Внутри дрожит натянутая струна и хочу сдержать порыв закричать.

Я нечасто ощущаю свое одиночество. Порой не придаю ему значения.

Но стоит мне оглянуться, посмотреть по сторонам, все встает на места, и я плачу.

Потому что тоскую по маме с папой. Тоскую по той жизни, что была. Не потому, что я не счастлива жить с дочерью, но если бы они были рядом, то, быть может… это серая пустота не была такой огромной и не сжирала меня иногда.

Ощущаю, как маленькая слеза скатывается на кончик носа и капает на пол.

Трясу головой. Не хочу этих мокрых глаз. Я не могу раскисать ради моей девочки. Я не могу.

Лера вдруг начинает пищать и стучать по полу погремушкой.

— Сейчас, милая, — отвечаю ей дрогнувшим голосом. — Мама, сейчас подойдет. Погоди.

На мое плечо опускается рука, и я знаю, что это он. Но не оборачиваюсь.

— Все в норме. Я сейчас.

Прочищаю горло и встаю ровно, но по-прежнему не оборачиваюсь.

Он стоит пару секунд и отходит.

— Не торопись. Я возьму Агату на улицу. Присоединяйся.

Дверь хлопает. И я выдыхаю.

— Дурацкий день, — невесело хмыкаю и умываюсь.

Прохожу мимо окна и вижу, как Степа играет с моей девочкой. Как она заливается от смеха. Мне обидно, что Рома не стремится с ней общаться. Она такая замечательная малышка, такая милая, а он… А он упускает важные моменты ее жизни.

Никакие алименты не сравнятся с тем, что уходит безвозвратно.

— Ну и вкуснотища получилась. Я почти поверил, что ты не умеешь мариновать мясо, — восхищаясь едой произносит Степа, снимая с шампура очередной кусок мяса с дымком.

— Я не говорила, что не могу, — улыбаюсь. — Мой папа был мастером маринада и научил меня. Но даже с учетом того, что я знала каждый грамм специй, он ни мне ни маме этим заниматься не позволял. «Король гриля» — так он себя назвал, — смеюсь, вспоминая его в те моменты.

— Лера, — привлекает мое внимание.

— Что?

— Что это было, там в магазине и по дороге обратно?

— Это были люди, которых очень заботит тот факт, что в моем доме живет мужчина, который платит мне деньги, — отвечаю, смотря в глаза.

Знаю, что немного резка, но эта тема меня раздражает.

— Когда приедет, твоя девушка, Степа? — задаю волнующий меня вопрос во всех отношениях и повисает молчание, которое тянется очень долго.