Вихрь чудес. Высшая Школа Сказкотворчества. Ступень 2

Лидия Александровна Сова

Сказки Лидии Совы полны приключений и раздумий, уводят то в подводное царство, то в дремучий лес, вызывая то улыбку, то замирание сердца. Лёгкий, выразительный язык дарит наслаждение, окуная в старину. Интересно следить за героями, за их запутанной судьбой и неожиданной развязкой. И хочется продолжения…

Берестяночка

Давно это было. Лёгкий морозец к вечеру становился стужей. Немели пальцы рук, обжигало дыхание. Он упрямо шёл вперёд, ссутулившись, думая свою невесёлую думу: что будет сегодня есть и где спать? Эти вопросы у него стояли ежедневно. Он снова провалился в воспоминания.

Осень выдалась урожайной, закрома были полны зерна. Теперь можно было заняться любимым делом. Резьба по дереву — вот что грело его душу долгой зимой.

Он выбирал себе хорошенько вымоченный чурбачок, когда раздались шум, гиканье, крики людей. И раньше, чем он опомнился, волосяная верёвка туго обхватила его за плечи.

Никогда прежде не доходила до их деревни татарва, но вот и случилась беда. Буйный отряд на мохнатых лошадёнках застал их врасплох, тихо пройдя по первому зимнику, сковавшему привычную грязь.

Горько он смотрел, как грузят на пристяжных с таким трудом выращенное зерно, скот, птицу. Лежали, уснув последним сном, односельчане, давшие отпор. Пленных было немного. Большинство мужчин ещё не вернулось с охоты, а бабы с гуляний, устроенных в деревушке в пяти верстах, где был престольный праздник.

Резчик так любил тишину да одиночество, что рано ушёл с праздника, за что и поплатился. Краем глаза он видел, как чей-то шустрый пострелёнок метнулся за калиновый куст. Значит, есть надежда, что односельчан упредят.

Вот и тронулись в скорбный путь. На их счастье через седьмицу пути на отряд, перегруженный награбленным, напали княжеские дружинные, всех врагов изрубив в клочья. Освобождённых пленников отвели в детинец залечивать раны. А резчик вызвался вернуться домой, чтобы как можно скорее утешить и порадовать выживших.

Теперь он шёл по разорённым деревням, встречающим его то пожарищами, то падальщиками. Не такой он помнил свою Родину. Над деревнями неслось нескончаемое карканье, да сытые волки провожали путника равнодушными взглядами.

До дома было уже близко и, решив пройти напрямую через знакомый хвойный лес, резчик смело шагнул под сень высоких сосен. Стало заметно теплее, ветер утих, под ногами поскрипывал наст. А резчик всё думал, как он посмотрит в глаза родне, ведь не уберёг отца в тот злосчастный день.

Глубоко задумавшись, резчик стукнулся лбом о берёзу.

— Откуда здесь берёза? — пробурчал он, потирая лоб.

— Издалека, — ответил ему щемяще-нежный девичий голос.

Оглянулся. Нет никого. Привычно перекрестился: «Вот ведь нечисть морочит».

Тут берёзка веточками провела по его лицу, по плечам.

— Это я, берёза, тебе отвечаю, — и таким теплом повеяло от неё в замёрзшем лесу, что резчик поверил безоговорочно. Он погладил ствол ладонями:

— Кто ты?

— Девица. Хотя я скоро и сама в это перестану верить, так давно мать сыра-земля питает меня своими соками.

— Что можно сделать, чтобы освободить тебя?

— Убей росомаху. Это Колдун, он каждый вечер приходит глумиться надо мной. Когда я была девушкой, далеко от сюда, где сосны не стройны, а корявы, где короткое лето и много оленей, я высмеивала ухаживания одного препротивного охотника. А он оказался Колдуном. И когда его терпение лопнуло, я оказалась здесь в его власти. Его чары падут только с его смертью.

Резчик никогда не видел росомаху, он только слышал от странников, которые шли от полночной звезды, что это умный, смелый, хитрый зверь, с огромными клыками и острыми когтями. Редкий охотник решится добыть шкуру маленького медведя, хотя густой, коричневый, длинный мех его очень ценен. С одним ножом и маленьким топором много не навоюешь.

Он стал по крупицам припоминать, что слышал, когда деревенские охотники выпытывали у пришлых подробности удачной охоты на росомаху. Как будто действительно собирались охотиться. Сейчас эти знания ему пригодятся.

С помощью топора он ловко соорудил самодельную ловушку рожон-щемилку недалеко от берёзки под высоким разлапистым деревом. Приманки у него не было, только он сам. Удобно устроившись на переплетённых ветвях, притворившись спящим, резчик ждал.

Тёмно-коричневый, почти чёрный матёрый зверь появился внезапно. Неслышно ступая, он чутко принюхивался к следам, длинный густой мех стелился за ним плащом.

Мгновенно заметив незваного гостя, Колдун решил, что острых зубов, крепких челюстей и длиннющих когтей будет достаточно, чтобы расправиться со спящим. Тут никакого волшебства не надо.

По прочным ветвям лазить для росомахи одно удовольствие. Так кстати под голым стволом груда жердей оказалась. И хищный зверь ловко забрался на самолов. Жерди разошлись, лапы провалились, всей тяжестью росомаха попала в рожон и ущемила себя.

«Не выбраться», — мелькнула мысль в голове Колдуна.

И прежде, чем он успел произнести заклинание, которое с лёгкостью могло его спасти, вечная тьма опустилась на голову Колдуна одновременно с мастерским ударом топора резчика.

Гром и молнии обрушились на лес, земля содрогнулась. Резчик чуть не сорвался с дерева. Когда он оказался на земле и огляделся, он увидел вместо берёзки красоту неописанную в горностаевой мантии, в собольей шапочке, в вышитых торбазах. Стояла белолицая черноглазая тростиночка с такой благодарностью во взгляде, что резчику захотелось взять её на руки, прижать к сердцу и нести-нести в безопасное место.

Привёл он её домой, представил односельчанам, обручились. Играть свадьбу решили, когда родня, угнанная татарвой, вернётся. Рассказал он горюющим землякам, кто жив да в детинце подлечивается. То-то радости было!

Недельку погодя решили за ними на санях ехать, домой привезти, пока снега не слишком много намело, а то не дойдут. Снарядили охотника бывалого, чтобы было чем прокормиться в дороге, запрягли коняшку, и резчика просят:

— Поезжай с охотником, покажи, где наши остались. Вдвоём сподручней.

Страсть как не хотелось резчику в путь отправляться, молодую жену дома одну оставлять, только хозяйство наладил! Да нет уважительной причины отказаться.

Пошёл со своей любушкой прощаться.

— Ноет моё девичье сердце, не ездил бы ты, любый мой! — тревожно припала к нему жёнушка.

— Да что со мной случится? Мы туда и обратно за десять дён обернёмся.

— Возьми кусочек горностаевого меха с моей накидки. Как беда случится, сожги его!

— Что ты беду кличешь? — резчик отвечает. — Себя береги!

И в путь отправились. Резво бежит отдохнувшая лошадёнка, уже полпути пройдено. Днём охотник дичь подстрелит, ночуют у костра с горячей похлёбкой. Хорошо!

Один раз выехали из лесу, вечерело, над крутым берегом едут. Да дорога-то не торена, мало людей в живых после набега осталось, а лошадей и того меньше. Снег всё усиливается, сугробы наметает.

Тут, как назло, волчий вой раздался. Обернулись путники, жёлтые огоньки в сумраке их подковой охватывают. Охотник лук со стрелами приготовил — бить наверняка, а резчик конягу погоняет. Да ту и погонять не надо, сама мчится, что есть духу. Вдруг наскочили сани на ком мёрзлой земли на полном ходу. Охотник в сани завалился, а резчика вон выбросило и под обрыв, и снежная лавина сверху накрыла.

Охотнику делать нечего, остановиться никак нельзя, чтобы помочь другу, надо волков за собой уводить. Нахлёстывает он коня, быстрей понеслись облегчённые сани, волчья стая за ним и увязалась.

А резчик не сразу пришёл в себя от удара. Очнулся: в носу-глазах снега нет, легко, свет мерцает. Потряс головой — не привиделось — дворец ледяной, вокруг иней посверкивает. Так красиво, дух захватывает!

Пошёл побродить по залам. Пол, как паркет наборный, цветами изукрашен. Подзоры травянистыми узорами глаз тешат. Всюду сияние, блеск нестерпимый.

«Как-то надо отсюда выбираться», — думает резчик.

Смотрит — величественная ледяная статуя стоит: женщина прекрасная, а по одежде так и царица! Обошёл вокруг неё трижды резчик, любуясь талантом скульптора, а статуя возьми и оживи. Отпрянул от неожиданности резчик.

Расхохоталась мертвящим смехом ледяная красавица:

— Что пугаешься? Я Снежная Королева! Аль не слыхал?

— Нет, — замотал головой резчик. — Деда Мороза знаю, его внучку Снегурочку, русалок, — начал перечислять растерявшийся молодец. Ладонями глаза трёт, волосы льняные теребит, как морок снять хочет.

— В этот дворец я прилетаю из моего царства вечных снегов и льдов развлечься. Но и здесь бывает скучно. Хорошо, что ты ко мне попал, повеселюсь! Что ты умеешь делать?

— Резчик я, — ответил тот, крайне изумлённый.

— Прекрасно! — белая кружевная накидка взметнулась туманной дымкой. Неотвратимым айсбергом надвинулась на него ледяная особа. — У меня есть трон. Вырежь на нём узоры искуснее, чем я делаю, и отпущу. Не сможешь — до весны здесь останешься мне служить.

Ахнул резчик, да таких тонких линий ему никогда на льду не сделать. Набор резцов дома остался, а ножом много не наковыряешь.

Была не была, взялся резать трон. Не до весны же здесь в слугах ошиваться.

И так и сяк пытается: крошится лёд, откалывается, руки стынут. Повеселилась всласть Снежная Королева, на его потуги глядючи, и умчалась в снежном вихре.

Загрустил резчик. Что ж ему здесь пропадать теперь? Опустил руку в карман, наткнулись пальцы на мех горностая.

«Что там жена говорила? Сожги мех», — вспомнилось резчику.

Сел на корточки, высек искру на сухой мех. Полыхнул он ярким пламенем, как радуга встала из огня.

Резчик возьми да и не растеряйся, полез вверх по радуге. Лез он, белым густым туманом всё вокруг заволокло. А как вылез на солнечный свет, глядь, его радуга в руках любимой Берестяночки заканчивается, да мех опалён на горностаевой мантии. А стоят они на том же берегу, откуда он вниз упал.

— Ух ты, моя волшебница! — потянулся резчик к жене. — Какие вы все красавицы-чудесницы, одна краше другой!

— Это ты о ком? — не поняла Берестяночка.

— Да о тебе и Снежной Королеве!

Больно резанул её по сердцу восторг в голосе мужа.

— Ах, волшебницы тебе нравятся, — возмутилась она, — ну и убирайся в волшебный лес! — оттолкнула она мужа.

Сказала в сердцах и тут же вздрогнула, забыла, что когда на ней горностаевая мантия надета, ой, как за словами надо следить.

Исполнилось её пожелание, исчез муженёк в тот же миг.

Опечалилась Берестяночка, завернулась в мантию потуже и пожелала оказаться у своих родителей, родимой матушке выплакаться. И тут же оказалась в родительском доме.

А резчика сильно мотнуло, крутануло, и он на лужайке очутился. Весна, вокруг бабочки летают разноцветные, от запаха лесных трав голова дурманится. И деревья всё необычные, и травы всё непривычные.

Попытался резчик понять, что случилось, да не смог. Рукавицы обронил, пока с обрыва катился, шапку ветром сорвало. Жарко. Пот струится. Армяк расстегнул и пошёл, куда глаза глядят. Зашёл в место чудное. Тонкие высоченные стволы в небе теряются, в глубоких ущельях речки шумят. Серый лишайник густой бахромой с веток свисает. Выходит на полянку. Видит избушку на курьих ножках. Стоит, с ноги на ногу переминается. Резчик уже ничему не удивляется:

— Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом.

Повернулась избушка, дверь приглашающе отворилась. Лестница из избушки спустилась. Поднялся резчик в избушку, а она махонькая, стоять пришлось в три погибели. На печи Баба Яга лежит.

— Здравствуй, бабушка!

— Здравствуй и ты, Иван, — отвечает, — долго я тебя ждала.

— Откуда ты знаешь, что меня Иваном зовут? Я как резать начал, так сызмальства резчиком и кличут.

— Это ещё что! Знаю я, что ты по глупости сюда попал. Говоришь, не думая, что обидеть можешь. Да и жена твоя хороша! Разве можно так неосмотрительно с волшебной силой обращаться.

Иван-резчик так и сел на скамью, а потом и спрашивает:

— А ждала-то ты меня пошто?

— Да водички принеси попить. Уж лет сто как лежу тут. Дождевая вода по желобу стекает, лесные зверушки ягоды носят.

— А, это я мигом, — схватил резчик ведро.

— Да послушай! Сходи к той реке, что вся в цветах внизу ущелья вьётся, а рядом не бери.

Вышел резчик, видит — действительно, за избушкой по камням с красным лишайником течёт ручеёк неприглядный.

А к тому, что в цвету, ещё спуститься надо по выщербленным дождями и заросшим колючками ступенькам. Поколебался малость резчик, да решил выполнить просьбу. Изрядно пришлось ему потрудиться, но принёс всё же полведра старушке.

— А ну-ка, — говорит та, — дай-ка сюда кружечку. И плесни из неё воду на старый лисий воротник.

Резчик даже возмутился:

— Я старался, а она воду разливает!

Но тут воротник собрался, свернулся и встрепенулся лисичкой, опрометью выскочившей из избы.

— Вот за это тебе спасибо, — сказала Яга, выпила залпом кружку воды и помолодела. На неё хоть смотреть не страшно стало.

— Ещё водички? — предлагает Иван.

— Нет, всему мера должна быть, — осторожно спустила костяную ногу с печи Баба Яга, прошлась по заброшенной горнице к сундуку и говорит:

— Вот тебе ковёр-самолёт, лети к моей средней сестре. Давно я ковёр ей должна вернуть, а всё оказия не подворачивалась.

Поблагодарил Ивен-резчик Бабу Ягу, взял бутылочку воды живой с собой, сел на ковёр и полетел.

Под ним реки, леса проносятся, за облака головой задевает. Потуже армячок свой запахнул, ветер до костей продувает.

Прилетает резчик к средней сестре. Изба на четырёх высоченных пнях стоит, о двух дверях.

Входит Иван, кланяется. Баба Яга на печи лежит, носом в потолок вросла.

— Фу, фу, фу, русским духом пахнет! Кто пришёл, не ты ли, Иван?

— Я, — отвечает. — Тебе ковёр-самолёт от старшей сестры пригнал.

— Не могу я встать, уже полвека лежу.

Напоил её резчик живой водой и просит:

— Помоги мне, Баба Яга, домой к своей жене вернуться.

— Э-хе-хе, — прокряхтела старуха, сев на лавку. Выбирай: или домой, или к жене. Нет боле в твоём дому твоей жены.

— То есть как? — опешил Иван.

— Дома она у своей родни.

— К жене хочу, — рубанул резчик рукой воздух.

— Возьми тогда сапоги-скороходы, пониже в них лететь будешь, не замёрзнешь. В снегах живёт твоя красавица. Беги в них к моей младшей сестре, — достаёт Баба Яга из-под лавки сапоги такие неприметные, кожаные, без прикрас.

Поблагодарил резчик. Надел сапоги и… Одна нога здесь, другая там! Очутился перед снежной горой ли, землянкой ли, не знает, как назвать. Перед ней лежит северный олень, а над ним старушка убивается:

— Видишь, как бывает? Много я могу, много знаю, а как вернуть друга верного к жизни не ведаю. Ранили его смертельно охотники, ко мне пришёл за помощью и умер. Мёртвая-то вода у меня была, раны смочила — зажили, а вот живая закончилась.

— Возьми, бабушка, — протянул остатки живой воды Иван, — исцели своего друга.

И точно, только сбрызнули оленя живой водой, как тот вздрогнул, вздохнул, встал на ноги, благодарно Яге в плечо уткнулся.

— Его благодари, — шутливо отмахнулась Яга.

— Подскажи, бабушка, как мне найти мою жену?

— Найти её не труд. Да только как ты в таком виде на глаза её батюшке покажешься?

Оглядел себя Иван:

— Ну да, обтрепался маленько.

И стал отряхиваться.

— Ах ты, простота. А подарки?

Опечалился Иван, головушку повесил. Ну какие подарки могут быть? Нашёл и хорошо!

— Ей-то, может, и хорошо, — прочитав его мысли, ответила Яга. — А родня? Ладно, не буду больше тебя мучить.

Схватила она метлу, хвать Ивана по плечу. Что за диво? Кафтан красный, сапоги сафьяновые, шапка высокая на Иване.

— Держи! — протягивает ему заплечный мешок. Как придёшь в дом к жене, там его и развяжешь. А теперь садись на моего оленя, он вмиг тебя донесёт.

Поверил Яге Иван, на оленя сел, только рукой успел на прощанье махнуть, и понеслись мимо белые просторы да карликовые берёзы.

У нарядной юрты спрыгнул Иван с оленя. Берестяночка ему на шею бросается. Уже давно хотела она вернуться, да родные не пускают.

Отец вышел:

— Что за гость? — с головы до ног оглядел чужака. — Заходи, милости просим.

Как вошёл Иван-резчик, поклонился образам и хозяевам. Открыл свой заплечный мешок и на стол всё высыпал: и тугой лук с колчаном, со стрелами, с серебряными бляшками — батюшке, посуда красивая — матушке, всем сестрёнкам по серёжкам, а братишкам по сапожкам.

— За такого Молодца и дочку отдать не грех, — расчувствовался отец.

Тут стали к свадьбе готовиться. А через три дня и сыграли. Много родни понаехало. Весёлое дело — свадьба!

Молодые друг с друга глаз не сводят: больше беречь друг друга глаза обещают. Погостили, а там и домой к Ивану тронулись. Большие нарты с приданым везли северные олени. Долог путь их ждал, но вместе всё можно преодолеть.