Верные, безумные, виновные

Лиана Мориарти, 2016

Шесть ответственных взрослых. Три милых ребенка. Одна маленькая собака. Обычный уик-энд. Что же могло пойти не так? Вид и Тиффани приглашают соседей и их друзей на барбекю. И все с радостью соглашаются в надежде провести приятный вечер в красивом доме. Вкусная еда, приготовленная хозяином, остроумные шутки, непринужденная беседа, легкий флирт. Неожиданно раздается жуткий крик: двухлетняя девочка упала в бассейн фонтана и едва не утонула. И это событие резко меняет жизнь, казалось бы, счастливых и благополучных семей. Каждого мучает чувство вины, и в результате их брак трещит по швам, давняя дружба проверяется на прочность, в каждом невинном поступке усматривается злой умысел… Впервые на русском языке!

Глава 7

День барбекю

— Давай забудем об этом, — сказала Клементина.

Был уже почти час дня, а Эрика ждала их на чай к трем. Сэм с девочками так и не пошли гулять, чтобы дать ей время позаниматься. Не получилось.

— Нет, — возразил Сэм. — Один маленький башмачок меня не одолеет. Я не сдамся.

Пропала одна из пары новых, очень дорогих кроссовок Руби со светящимися подошвами, а благодаря ее недавнему бурному росту ничего другое ей не годилось.

— Как там говорится в том стишке? — спросила Клементина. — «Не было гвоздя — подкова пропала, не было подковы — лошадь захромала»… и что-то еще, а потом «конница разбита, армия бежит».

— Что? — проворчал Сэм.

Он лежал плашмя на полу, высматривая кроссовку под диваном.

— Не было башмачка, пропало мое прослушивание, — пробормотала Клементина, убирая с того самого дивана подушки, под которыми оказались крошки, монеты, карандаши, заколки для волос, спортивный бюстгальтер, но никаких кроссовок.

— Что? — снова спросил Сэм, протягивая вперед руку. — Кажется, я ее вижу! — И достал запыленный носок.

— Это носок, — сказала Холли.

Сэм чихнул.

— Да, я знаю, что это носок. — Он уселся на пол, массируя плечи. — Мы тратим полжизни на то, чтобы найти свои пожитки. Нам нужны усовершенствованные системы. Процедуры. Для этого нужно приложение под названием «Где мое барахло?».

— Башмачок! — выкрикивала Руби. — Где ты? Башмачок!

Она расхаживала в одной кроссовке, наклонившись в сторону и время от времени топая ногой, чтобы зажглись разноцветные огоньки.

— Руби, у башмаков нет ушей, — снисходительно пояснила Холли.

— Эрика говорит, нам нужна обувная полка у двери. — Клементина водрузила подушки обратно. — Она говорит, надо приучать детей ставить туда обувь, как только входят в дом.

— Она права, — согласился Сэм. — Эта женщина всегда права.

Для человека, не желающего заводить собственных детей, Эрика в избытке обладала материнской мудростью, которой хотела непременно поделиться. Нельзя было спрашивать ее: «Откуда ты знаешь?», потому что она всегда цитировала источники. «Вот я прочитала статью в „Психологии сегодня“», — начнет она, бывало.

— Она, наверное, одна из этих вредных подруг, — сказала однажды Клементине ее подруга Энсли. — Надо от нее избавиться.

— Она не вредная, — ответила Клементина. — Разве у тебя нет подруг, которые тебя раздражают?

Она считала, у всех есть друзья, с которыми общаешься как бы из чувства долга. Если мать снимала трубку с особым стоическим выражением, словно говорящим: «Ну вот, опять», это означало, что звонит ее подруга Луиза.

— Ну уж не так, как достает тебя эта чувиха, — сказала Энсли.

Клементина никогда и ни за что не избавилась бы от Эрики. Эрика была крестной матерью Холли. Давно прошел тот момент, если таковой вообще был, когда она могла бы прекратить эту дружбу. Нельзя поступать так с человеком. Как найти нужные слова? Эрика была бы раздавлена.

Так или иначе, в последние годы, когда Эрика встретила очаровательного серьезного Оливера и вышла за него замуж, их дружбой стало гораздо проще управлять. И хотя Клементину раздражал выбор слов Энсли, «вредная» было как раз тем словом, которое объясняло, почему в присутствии Эрики ей так трудно было скрывать досаду и недовольство собой. Ведь Эрика не была ни злой, ни жестокой, ни глупой, она просто раздражала, а чрезмерная реакция Клементины на это приводила ее саму в замешательство. Эрика любила Клементину. Ради нее она готова была на все. Так почему же она так бесила Клементину? Словно у нее аллергия на Эрику. За годы она научилась ограничивать проведенное вместе время. Как сегодня, например: Эрика предложила обед, а Клементина автоматически сказала: «Давай устроим чаепитие». Короче по времени. Меньше шансов выйти из себя.

— Пожалуйста, папочка, можно мне крекеров? — спросила Холли.

— Нет, — ответил Сэм. — Помоги найти кроссовку сестры.

— Девочки, не забудьте в гостях у Эрики и Оливера говорить «пожалуйста» и «спасибо», ладно? — сказала Клементина детям, пока те искали кроссовку за шторами. — Приятным громким голосом, да?

Холли рассердилась:

— Я и так говорю «пожалуйста» и «спасибо»! Только что сказала папе «пожалуйста».

— Знаю. Вот потому я об этом и вспомнила. Я подумала: «Какие хорошие манеры!»

Если Холли и Руби и забывали сказать «пожалуйста» или «спасибо», то это случалось при Эрике, которая имела привычку подчеркнуто напоминать детям о манерах, что казалось Клементине несколько невежливым. «Я услышала спасибо?» — говорила Эрика, подавая стакан воды и приложив ладонь к уху, а Холли отвечала: «Нет, не услышала».

Холли сняла обувь, взобралась в носках на спинку дивана, широко разведя руки для равновесия, как парашютист в затяжном прыжке, а потом упала лицом в подушки.

— Холли, не делай так, — сказал Сэм. — Я ведь говорил тебе. Можешь удариться.

— Мамочка мне разрешает, — надула губки Холли.

— Ну и напрасно. — Сэм взглянул на Клементину. — Сломаешь шею. Или очень, очень сильно ударишься.

— Холли, надень туфли, — велела Клементина. — Пока они тоже не потерялись.

Иногда она спрашивала себя: задумывается ли Сэм о том, как ей удается не угробить детей, когда его нет и некому предусмотреть все опасности? Когда он был на работе, она всегда позволяла Холли нырять в диван со спинки. Девочки в основном хорошо усваивали различные правила поведения, когда папа был дома, хотя эти правила обычно не озвучивались. Просто это был невысказанный способ сохранения мира. Она догадывалась о других правилах по поводу овощей и чистки зубов, когда мамы не было дома.

Холли спустилась с дивана на пол:

— Мне скучно. Почему нельзя крекеров? Я очень хочу есть.

— Не ной, пожалуйста, — попросила Клементина.

— Но я такая голодная!

Руби тем временем с криками бродила по коридору:

— Башмачок! Где ты, мой милый башмачок?

— Мне правда нужен крекер. Всего один.

— Замолчи! — в один голос воскликнули Клементина и Сэм.

— Вы оба такие злые!

Холли развернулась, чтобы выбежать из комнаты, а по пути лягнула ножку дивана, который Сэм в поисках кроссовки развернул боком, и отчаянно завопила.

— Ах ты боже мой!

Клементина автоматически наклонилась, чтобы обнять девочку, позабыв о том, что Холли требуется минута, чтобы совладать с гневом и успокоиться. Но Холли дернула головой, больно ударив Клементину в подбородок.

— Ой! — Клементина схватилась за подбородок. — Холли!

— Ну, блин! — воскликнул Сэм и быстро вышел из комнаты.

Теперь Холли была готова утешить. Она прижалась к матери, и та обняла дочку, хотя Клементине хотелось хорошенько встряхнуть ее, поскольку челюсть сильно болела. Она бормотала слова утешения, качая Холли на руках и бросая тоскливые взгляды на виолончель, которая с гордым видом прислонилась к стулу для так называемого прослушивания. Никто не предупредил тебя о том, что наличие детей практически сводит на нет твое «я», потому что таланты, образование и успехи с ними ничего не значат.

Клементина вспомнила, как Эрика в шестнадцать лет вскользь сказала, что никогда не заведет детей, и Клементину это немного вывело из равновесия. И только позже она осознала причины своего раздражения. За всю жизнь накопилось много разных причин, почему Эрика раздражала ее, но однажды она спросила себя: а почему я не подумала об этом первой? Предполагалось, что Клементина немного ненормальная, креативная, богемная. Эрика — консерватор, выполняющая все правила. Не пьет спиртное на вечеринках и развозит друзей по домам. Эрика мечтала набрать достаточно баллов и сдать на бакалавра по бизнесу с двумя профилирующими дисциплинами — бухгалтерским делом и финансами. Эрика мечтала о собственном доме, доле в портфеле ценных бумаг и должности в одной из шести крупных финансовых фирм. Клементина мечтала учиться в консерватории, исполнять потрясающую музыку, испытать потрясающую страсть, а затем однажды, конечно же, остепениться и родить от хорошего мужчины детей, поскольку не об этом разве мечтает каждая женщина? Дети такие чудные! Наверное, то, что Клементине никогда не приходило в голову отказаться от мысли о детях, говорило о недостатке ее воображения.

У Эрики-то его было с избытком. Она отказывалась играть одну и ту же роль. Когда ей было семнадцать, Эрика стала готом — подумать только, Эрика! Она выкрасила волосы в черный цвет, ногти покрыла черным лаком, губы красила черной помадой, носила браслеты с заклепками и сапожки на платформе. «Ну и что?» — с вызовом спросила она, когда Клементина впервые увидела ее такой. Стиль рок-звезды у Эрики открывал им дорогу в крутые клубы; там она, нахмурившись, стояла у стены и попивала минералку с таким видом, будто обдумывает мрачные готские мысли, хотя, скорее всего, думала о домашнем задании. А между тем Клементина напивалась, танцевала и целовалась с неподходящими парнями, а потом рыдала всю дорогу домой, потому что, знаете ли, такова жизнь.

Теперь же Эрика носит неприметную, незапоминающуюся одежду — простую, практичную и удобную. Служит в большой финансовой фирме, и у нее есть опрятный дом с тремя спальнями (вероятно, купленный без ипотеки) неподалеку от того места, где они обе выросли. И сейчас Клементина, разумеется, не жалеет о своем желании иметь детей. Она безумно любит их — да, конечно, — просто по временам думает, что они появились слишком рано. Имело бы смысл подождать до выплаты большей части стоимости дома и пока она не определится с карьерой.

Сэм хочет третьего ребенка, но это нелепо, невозможно. Когда он заговаривал об этом, она каждый раз меняла тему. Третий ребенок — это все равно что запустить змею в игре «змейки и лестницы». Неужели он всерьез думает об этом? Она надеялась, что в конце концов он образумится.

Сэм вновь появился в дверях и протянул Холли пакет с крекерами. Девочка спрыгнула с материнских коленей, волшебным образом успокоившись, и в тот же момент зазвонил телефон Клементины, лежавший на полке.

— Это Эрика, — беря телефон, сказала Клементина.

— Может быть, она отменит, — с надеждой произнес Сэм.

— Она никогда ничего не отменяет. — Клементина приложила телефон к уху. — Привет, Эрика.

— Это Эрика, — недовольным тоном произнесла Эрика, как будто Клементина в чем-то ее подвела.

— Знаю. Эта новомодная технология удивительна, она…

— Да, очень смешно, — прервала ее Эрика. — Послушай… Я насчет сегодня. По пути из магазинов я наткнулась на Вида. Помнишь Вида, моего соседа?

— Конечно помню. Как я могу забыть твоего соседа Вида? Великий электрик. Как Тони Сопрано. Мы любим твоего соседа Вида. — Подчас Эрика пробуждала в Клементине нечто вроде фривольности. — Женат на знойной Тиффани. — Она протяжно произнесла имя Тиф-фа-ни. — Сэм просто обожает твою соседку Тиффани.

Она посмотрела через плечо на Сэма — узнал ли он имя? Сэм жестами изобразил впечатляющую фигуру Тиффани, а Клементина подняла большие пальцы. Они только раз встречались с соседями Эрики, на нелепой вечеринке с коктейлями в прошлое Рождество. Эта пара была лет на десять старше Клементины и Сэма, но выглядели они моложе.

— Ну, как бы то ни было, — продолжала Эрика, — я сказала Виду, что вы собираетесь ко мне в гости, и он пригласил всех нас на барбекю. У них дочь Дакота, ей около десяти, и он считает, она захочет поиграть с вашими девочками.

— Звучит здорово, — отозвалась Клементина, чувствуя, как у нее поднимается настроение.

Подойдя к окну, она стала смотреть на сверкающее голубое небо. День вдруг стал похожим на праздник. Барбекю. Не придется готовить ужин. Она возьмет с собой ту бутылку шампанского, которую подарила ей Энсли. Займется музыкой завтра. Ей нравилась эта черта ее характера — то, как ее настроение менялось от меланхолического к приподнятому из-за налетевшего ветерка, или аромата, или красивой последовательности аккордов. Это означало, что она никогда не упивалась своим подавленным настроением. «Чувиха, ты странная девчонка — такое чувство, что ты принимаешь наркотики», — сказал ей однажды брат Брайан. Она всегда помнила об этом замечании, и оно наполняло ее гордостью. Ага, я такая чокнутая. Хотя, вероятно, это как раз доказывало ее относительную нормальность. По-настоящему чокнутые люди обычно не думают об этом.

— Вид прямо заставил меня принять приглашение на барбекю, — как бы оправдываясь, проговорила Эрика.

Это было странно, потому что Клементина не замечала, чтобы Эрику можно было заставить что-либо сделать.

— Мы не возражаем, — сказала Клементина. — Нам они нравятся. Будет весело.

Улыбаясь, она смотрела, как Холли торжественно кружится по комнате с крекером, поднятым наподобие трофея. Холли унаследовала темперамент матери, и это было хорошо, за исключением тех случаев, когда их настроения не совпадали. Руби больше походила на Сэма — разумная и терпеливая. Накануне Клементина зашла в спальню девочек и увидела, что Руби сидит на полу рядом с Холли, ласково похлопывая ее по плечу. Холли с грустным видом плашмя лежала на полу, потому что нарисовала панду совсем не похожей на панду.

— Поплобуй еще! — сказала Руби с озадаченным выражением на лице, совсем как у Сэма, как бы говорившим: «Зачем так усложнять себе жизнь?»

— Ну ладно, хорошо. Весело, да? — откликнулась Эрика. У нее был расстроенный голос, словно она вовсе не планировала сегодня веселиться. — Просто… Оливер немного разозлился на меня за то, что я приняла приглашение Вида, поскольку, как я говорила, мы хотели обсудить с вами это… предложение, и он думает, что теперь у нас не будет возможности. Я подумала: может, после барбекю вы заглянете к нам на кофе? Если будет время.

— Конечно, — ответила Клементина. — Или даже перед тем, если хотите. Как получится. Все это так загадочно, Эрика. Может быть, намекнешь?

— Ах нет, не сейчас, — взволнованно проговорила та.

— Ну и хорошо. Поговорим об этом загадочном предложении после барбекю.

— Или до, — уточнила Эрика. — Ты сейчас сказала, что…

— Или до, — согласилась Клементина.

В этот момент в комнату вошла Руби, держа в каждой руке по крошечному резиновому сапожку, и очень довольная собой.

— Ах, умница, Руби, можно надеть эти сапожки! Прекрасная мысль.

— Что такое? — спросила Эрика, не выносившая, когда во время телефонного разговора с ней Клементина отвлекается на детей.

Похоже, она считала это нарушением этикета.

— Ничего. Конечно. Давайте поговорим перед барбекю.

— Тогда до встречи, — отрывисто произнесла Эрика и бросила трубку, как будто разговаривала с подчиненным.

Это не имело значения. Барбекю с очаровательными соседями Эрики в этот солнечный зимний день — это здорово. Что может быть лучше?