Скульптор

Лиана Джи, 2023

Прежде чем осуждать человека, нужно надеть его обувь и пройти хотя бы часть его пути – так говорят мудрецы. Твои ботинки оказались мне слишком велики, и, к сожалению, я не смогла сделать в них ни шагу. Но, извини, я попробовала… – в этом суть сборника.Автору-женщине блестяще удалось вжиться в мужской образ для того, чтобы глубже понять своего партнёра. Уняв свою эмоциональную сущность, молча, без эмоций позволила ему высказаться. Мудро, тонко, лаконично, с долей эротики и сарказма она повествует, как помимо фонтанирующей страсти и силы увидела много страхов и сожалений, временами болезненных, в его душе. Оказалось, что очень важно давать хоть иногда слово мужчине и не перебивая выслушать до конца.«Всем женщинам от мужчин, с любовью» – этими словами начинается книга. Внутренний мир Мужчины-Альфа глазами женщины. Легко о сложном. Книга-исповедь, она же бальзам для тех кто обижен или только собирается обижаться. А возможно и книга-подсказка для тех, кто хочет понять больше и глубже.

Диффузор

В очередной раз я прощался с ней. Положив на чашу весов свою свободу и это невесть знает что, я снова решил спать спокойно. Она как будто согласилась с моим выбором, покорно опустив голову. В воздухе витал дух унижения, который она излучала как диффузор.

«Что творит с человеком Матушка-Любовь, воспеваемая из каждого утюга!» — подумал я и возрадовался, что таким больше не болею.

Где-то она недоумевала, пытаясь найти зацепку, путая мои эротические флюиды с флюидами любви. Часто женщины обманываются этими, на первый взгляд, созвучными аккордами. Да и мы, мужчины, нередко ловимся на этом. Но я в этих понятиях больше не бродил. Я был опытен, как волк, в этом овечьем стаде благодаря богатому жизненному опыту.

Мне было жаль её. Она безмолвно страдала, недоумевая, что опять произошло. А я жалел, что снова поджёг эту, когда-то затухшую, свечу. Она давала мне уверенность, а что теперь ждать от неё, я не мог себе представить. С одной стороны, я нуждался в этом бесспорном чувстве уверенности в том, что тебя любят и буквально боготворят, с другой же — меня беспокоила невозможность заморозить отношения на этом этапе. Она ждала какого-то их развития, которого я дать не мог, не хотел. По какой-то причине мне было удобно именно так. То ли я боялся наступить на те же грабли и попасть в женские сети, то ли просто не хотел развития отношений именно с ней.

Однажды, запутавшись в своих романтических иллюзиях, я оказался пойманным женщиной в эти непонятные мне сети долга и обязательств. Вообще отношения — это что? Какое-то взаимодействие. Личные отношения, влетающие в ворота, как пропущенный мяч, сулят взаимодействие 24 часа в сутки. Не знаю, родилась ли такая, которую я готов терпеть столько времени.

Мне было достаточно её слов согласия поддержки в наших продолжительных беседах. И секса. Ей, конечно же, как и всем женщинам, хотелось обнимашек, нежности и всех этих лирических отступлений. Меня лирика не привлекала. Совсем. О чём это? К чему? Пустые грёзы, которые невозможно держать в руках. Нематериально всё это. И временами абсолютно беспочвенно. Отчего — недоказуемо.

Когда человек врёт, это очевидно. От опытного слушателя скрыть эту ложь сложно. Эти бегающие глаза и почёсывание носа, это желание оправдываться, зациклившись на волнующей теме или, наоборот, желание соскочить с неё влево-вправо, понимая, что где-то сильно промазал и рельсы лжи метров на пять не попадают в проложенную ещё недавно колею.

А когда человек говорит правду, которую ты ни в какую не хочешь? Когда женщина смотрит этими влюблёнными, по-щенячьи преданными глазами и что-то там лопочет тебе о любви. А ты с раздражением думаешь: «Ну, началось! Ведь только что же было всё так хорошо! Кто тебя за язык тянет?!»

Каждый человек, как диффузор, излучает что-то очень личное, своё умонастроение, содержание своё и своих мыслей, даже их не произнося. Это и есть эффект диффузора. Когда флакон закрыт, можно предположить, что внутри, только по названию. Но, ожидая чего-то одного, придуманного простой человеческой фантазией, в одночасье можно уловить нечто другое, то, чего никак не ожидал. Сложные ароматы многокомпонентны. И то, что по отдельности ярко и вкусно звучит, в совокупности может давать гремучую и едкую смесь.

Меня отталкивали диффузоры, содержащие в своём аромакоктейле нотки любви. Я ощущал в них бутафорскую подделку, отдающую дешевизной. Почему у меня сложился стереотип, что любящий человек жалок, я не знал. Либо я был слишком высок для этих мирских забав, отчего обиженные женщины часто относили меня к нарциссам, либо наоборот, однажды я был жертвой любви и в последующем защищался от неё как только мог.

Именно через любовь со мной осуществлялись все виды манипуляций, начиная от мерзкой цепи Жалость — Чувство вины и заканчивая отвратительной связкой Угрозы — Панический ужас.

И вот меня снова пытаются вовлечь в этот хоровод через неземные наслаждения. В этот обыкновенный земной тошнотворный ад взаимоотношений, снова. Я чувствовал, что на мою свободу снова нагло посягают, но посягают так нежно, что я, право, не знаю, как её защитить.

Она смотрит на меня абсолютно обожающим взглядом, от которого я становлюсь бессилен. Вся магия этого взгляда для меня заключалась в том, что когда-то в детстве я был его лишён. Лишён варварски, насильно, когда моя мать была вынуждена уехать, для того чтобы продолжить брошенную из-за моего рождения учёбу, оставив меня с бабушкой. Не так давно я обнаружил, что ищу этот взгляд по сей день. К моему великому счастью я нахожу его, но, наевшись этого обожания, уже к такому же великому, но сожалению, не знаю, что дальше делать с его обладательницей.

Я не был исключением и, как все люди, обладал свойством диффузора, однако, по всей видимости, я безмерно источал афродизиак самца. Ко мне буквально прилипали женщины, отчего передо мной стояла нелёгкая задача, увидеть и прочувствовать, есть ли хоть что-то ещё за этой банальной человеческой похотью. Иногда я вскрывал под ней любовь, но чаще «псевдо». Часто скуку. Но бывало, что и ничего более. Казалось, я был божий помазанник, но сколько проблем выстилалось за этим моим превосходством.

Понять женщину и её хитросплетения умом невозможно, как я ни старался. Мне очень мешала моя потребность, заключающаяся в этом триклятом любящем, поддерживающем и вдохновляющем взгляде. Отчего я часто попадал в дурацкие ситуации. Со временем моя интуиция стала развитой, как у дикого зверя. Я чувствовал самок за версту. За версту же и понимал, для чего она мне и что с неё можно взять. Поэтому ориентировался сразу, кого и насколько близко к себе подпускать.

А эту пропустил. Как-то ей удалось сквозонуть мимо моего контроля безопасности. И вот она бродит в моём поле, периодически внося смуту в него и в мою свободную жизнь отшельника. Но я её не гоню. Чем-то мне это нравится. Иногда человеку нужны встряски, они придают жизни вкус и, соответственно, силы. Типа смысла, но не о том всё это. Хотя порой, надышавшись романтикой, которую неустанно и щедро излучал её диффузор, я испытывал к ней некую нежность. А временами, когда совсем терял бдительность и подпускал её ближе, я посматривал на неё как на мать своих детей. Но такие мысли в моей голове не приживались, я гнал их с ходу. Поэтому чаще с ужасом задумывался, что будет, если она залетит.

Я собирался на встречу с ней, параллельно не понимая зачем. Для чего мне нужно так близко подпускать её к себе? Почему я позволяю ей больше, чем кому-либо? Возможно, мне нужно было подзарядиться позитивом и прочувствовать это безусловное обожание. Я особенно нуждался в этом, когда терялся сам в себе, отчего мои жизненные силы и энергия были на нуле. Но заправившись до краёв, как на автозаправке у щедрого хозяина, я понимал, что больше её не выдерживаю, и поторапливался свинтить.

Так и сегодня стрелка моего топливного бака приближалась к нулю. Я торопился на встречу к ней и ощущал внутри тепло, меня грели мысли о ней, чем-то она всё-таки меня цепляла. Хотя чем конкретно, я сказать не мог.

Купить цветы я уже не успевал, да и не планировал, буду честным, она, слава Богу, не материальна, и моего присутствия для неё было более чем достаточно, чтобы ощутить себя удовлетворённой.

Однако, как я ни торопился, всё равно опоздал. Она сидела в своём любимом цветастом платье за столом ближайшего кафе. Честно, я не любил это платье, я его не понимал, но мне нравилось то, как она себя в нём ощущала.

На её лице улыбка. Я же не знаю, с чего начать. Говорим о погоде, об эпидемиях, обсуждаем новости, только не политику. Политика — табу. Она не любит эту тему, хотя, предполагаю, что кое-что в ней она понимает.

Ловлю в её глазах похоть. Ох, уж эти пай-девочки. Я избегал их и не любил с ними связываться. У них всё по-настоящему. Всё близко к сердцу, всё раз и на всю жизнь. Я называл это эмоциональной незрелостью. Они же мой холод расценивали как точный и безжалостный расчёт. Однажды, связавшись с такой влюблённой дурой, я в какой-то момент чуть сам не погряз в любви. Мне тоже начало казаться, что это на всю жизнь. Я возмущался и сопротивлялся, но думал о ней дни и ночи напролёт и уже начал представлять нас парой, парой семейной, с наличием сопливых ребятишек. Благо друг выдернул меня из этого коматоза. Спасибо друзьям, которые могут выуживать нас из этих грёз. Он тогда сказал мне:

— Ты в своём уме? А дальше что? Ты уже на себя не похож. Представь, что она с тобой сделает через год-другой?

Я тогда поостыл. Я доверял другу и ценил его советы, потому что знал, со стороны виднее. И он транслировал мне всю эту «красоту», которая происходила между мною и ней. Попустило меня быстро, слишком живописно было прорисовано моё ближайшее будущее. А вот с дамой были сложности. Страдала, рыдала, отчего я временами чувствовал себя сволочью. Чтобы избежать этих навязываемых ею угрызений совести, я убрал её из своей жизни, совсем.

И вот снова. Пай-девочка. В сексе шлюха шлюхой, в жизни леди с большой буквы. Пожалуй, на этом контрасте и сработала моя внутренняя химия. Так и сейчас. Сидит, говорит о погоде, а глаза блядские-блядские. И мне уже всё равно, что там с направлением ветра на 27 февраля и что там с раскопками в Индии тоже. Я, как медиум, гадаю, какое на ней бельё, и, как маньяк, устремляю на неё свой затуманенный взгляд, вспоминая нашу последнюю оргию.

В ней не было ничего. Ничего особенного. Но помимо этого, у неё и не было ничего. Такая себе бесприданница, живущая на съёмной квартире. Я недоумевал, как она живёт. И, ещё, казалось, ей ничего не надо и ничего её не интересует. Как сорняк на этом поле, обильно усыпанном розами. Возможно, это меня к ней и тянуло. С ней не нужно было напрягаться и соревноваться — на её фоне я был лучшим. Здесь я мог расслабиться и получить удовольствие. Быть лучшим, не напрягаясь, это джек-пот, это бинго. С ней это получалось. Её настроение металось как хаотично разбросанные ноты на нотном стане холеричного композитора. Я же был здесь талантливым дирижёром, или, если будет угодно, жонглёром. Взмахом своей волшебной палочки-скипетра я мог как вознести её, так и опустить. Быстро и непринуждённо.

Зачем я всё это делал? Кто знает. Возможно, она раздражала меня своей внешней независимостью или наоборот, вдохновляла своей абсолютной зависимостью от меня. Я был тем волшебником, который одним взмахом руки мог настроить её на нужный мне лад.

Сегодня она была божественна. Даже в этом своём дурацком цветастом платье. Она была нелепо божественна. И преданна мне. Я не мог найти ту грань, где она превращалась из милой, но весьма старомодной леди в эту обезбашенную шлюху. Когда туман застилал ей глаза, и она вопила подо мной как потерпевшая, царапая мою спину и кусая себе руки, чтобы хоть немного подавить этот крик. Меня это ужасало и возбуждало одновременно.

— Такой дуры у тебя ещё не было, — сказала она мне как-то, придя в себя после секса.

Я молчал в ответ, слегка ухмыляясь, — она была права.

Она часто бывала права. Даже когда я с ней ни в какую не соглашался. Кто она такая, чтобы мне подсказывать? Но через время понимал, что да, что-то она знает. Меня пугали её знания. Скромная дурнушка отмачивала такие вещи, что порой становилось страшно. Как пророк.

Иногда мне казалось, что я боюсь её. Может, поэтому и злился, из-за чего потом ей от меня прилично доставалось. Казалось, что я вымещал на неё всё, что не смог своевременно выдать эмоционально насилующим мне мозг женщинам. Она принимала всё как науку и лишь иногда морщилась от боли. От боли, причинённой горячо брошенными резкими словами.

Сегодня её диффузор щедро распылял романтику, любовь и страсть. Настолько щедро, что я снова почти влюбился. Или хотел её неистово. Или уже просто хотел. Секса у меня давно не было. Может быть, поэтому она казалась мне красивее обычного. Я знал себя достаточно хорошо. Но относительно неё я видел, что не знаю себя ни хрена. Она отражала меня как зеркало. И временами такого, что хотелось её убить.

Сегодня она отражала меня джентльменом, мужчиной с большой буквы. Таким, каким мне всегда хотелось быть, но я не знал, как войти в этот образ, поймав нужную волну. Джентльменов я видел очень мало, поэтому испытывал некие затруднения, примеряя на себя этот образ.

В кафе, ещё допивая свой кофе, я вдруг пригласил её домой и тут же охренел от себя самого. Я в редких случаях приглашаю женщин к себе домой. Дом для меня это что-то очень личное. Крепость, но никак не проходной двор. В такси на заднем сидении я уже потихоньку начал её раздевать. Страсть застилала разум, обволакивая густым туманом сознание. В дом я внёс её на руках и усадил прямо на стол. Платье трещало. «Наконец-то я его порвал», — подумал я.

Она была непонятной для меня. С одной стороны, человеком с другой планеты, наполненной до отказа, до такой степени плотно, что, казалось, она сейчас взорвётся, набором эмоций и чувств, больше половины которых я не понимал и не разделял, а о каких-то даже не подозревал. С другой стороны, она была мне очень близкой. Очень-очень близкой, не старой знакомой, нет. Значительно ближе. Она была моей. Хотя меня это немного раздражало, своё я представлял идеальным по всем параметрам. А эта, мягко говоря, с виду не ахти, но внутри — моя-моя.

Платье, разорванное мною, небрежно упало букетом цветов, ещё недавно безвкусно осыпающим эту странную вещь. Она сидела передо мной в одном белье и теперь напоминала мне девушку гоу-гоу из стрип-бара. Я взбодрился. Это уже было больше похоже на представление женщины моей-моей. Я не совсем понимал, что я делаю, и она, по всей видимости, тоже. Я приобнял её, а она, царапая мне спину и покусывая за ухо, буквально душила меня, обхватив своими ногами, и я слышал, как у неё там горячо.

«Какая-то бестия», мелькнуло у меня в голове. Я сгрёб её в охапку и положил на диван. Эта заминка насторожила её. Она пристально смотрела мне в глаза и шептала: «Не уходи». Я улыбался и продолжал снимать с неё одежду. Кажется, нет на свете такой женщины, которую не завораживает и одновременно не разрывает этот момент снятия нижнего белья. Миг, когда интимное переходит во что-то очень сокровенное. Каждая из них, наверное, в этот момент представляет себя невестой из невест. Кажется, в этот момент слышен не то шёпот, не то шорох, как будто шипит воздух от накала страсти, как раскалённая сковорода.

Я целовал её живот, опускаясь всё ниже и ниже, плотно прижимаясь к ней лбом, как будто договариваясь с её маткой. О чём я хотел с ней договориться? Чего я ждал от неё? Чтобы она сделала мне одну услугу? Да или нет? Я не знал. Но в такие минуты ловил себя на том, что хотел своё продолжение именно здесь, отсюда. После чего с нетерпением ждал её месячных и благодарил небеса за то, что не в этот раз.

Сучит ногами. Просит не затягивать. Женщина-спичка. Женщина-пламя. Кричит, извивается, ловит мой взгляд и постоянно ловит мою руку, чтобы плотно сжать в своей. Люблю её в эти моменты. Я здесь очень сильный. Очень. Она вселяет в меня дикую уверенность. Понимаю, что уже близко. Щипаю её за соски, кончаем вместе. Крутое ощущение. Одно целое в диком экстазе. И вот эта дикая кошка лежит на моём плече, наивно, по-детски, хлопает ресницами. С ума сойти. Что происходит?

Перевоплощается, как злодей. Глажу её волосы, разве что не мурлычет от удовольствия. Хочется так встретить утро.

— Останешься? — спрашиваю.

Задумалась, что-то взвешивает. Наверное, вспоминает, что там об этом пишут женские журналы, где налево и направо раздают советы бывалые. Как завлечь и как не переборщить, чтобы не надоесть раньше срока.

— Хочу, — виновато смотрит мне в глаза, как будто извиняется за эту свою слабость.

Целую в нос. Предлагаю чай, кофе. Предлагаю свой халат. Предлагаю посмотреть мои цветы, мои фотографии. «Чёрт, я предлагаю ей всего себя, дурак», — думаю, но меня уже не остановить.

Ей интересно всё. По-детски радуется, восхищается. Всем интересуется. Смотрит на меня с обожанием и восторгом. Мой халат на ней выглядит огромным. «Манюня, — думаю. — Как же тебя хочется лелеять и защищать от всего мира».

Курим, пьём кофе, говорим о вреде курения и кофеина. Хохочет. Люблю её улыбку. С ней она совсем другая. И излучает много света. И счастье. Диффузор. И я, находясь в зоне этого поражения, заражаюсь этим счастьем, которое без причины, которое невозможно объяснить.

Возбуждает. Уже передо мной на коленях и… снова секс. На этот раз медленно, нежно, неспешно. Как будто слушаем друг друга и… слышим.

Снова кофе, снова сигареты, душ и на удивление крепкий сон. Засыпая, ощущаю себя героем, защитником чего-то очень ранимого и маленького. Мне впервые за продолжительное время тепло в своей постели.

Утром просыпаюсь с тревогой. «Зачем я всё это затеял? Опять ввёл в заблуждение эту женщину». Чувствую ответственность. Нервничаю. Понимаю — не хочу. От героя и защитника этой ночи не осталось и следа. Она чувствует мой холод. Она всегда всё чувствует. Тонко и правильно. Торопится домой. В такси садится в моём халате. Платье таки разорвано в хлам.

— Звони, — говорит.

Понимаю, что не скоро. Отъехало такси, возвращаюсь в квартиру. Есть ощущение, что устал от ночной гостьи, но также ощущаю без неё пустоту.

— Нужно дистанцироваться. Привыкнет — будет страдать, — говорю себе, но внутри где-то не согласен.

Не звоню день, два, неделю. Чувствую, начинаю скучать. Но также понимаю, что это пройдёт, скоро. Как проходило и раньше. Ловлю себя на том, что часто вспоминаю секс с ней. Изголодался. «Молчи, животное», — но физиология та ещё дама. С ней не поспоришь.

Набираю одну свою знакомую, еду к ней. Всё прекрасно. Встречает, угощает по высшему разряду. Секс — просто песня. «Ну вот, другое дело. И никаких обязательств. Вроде бы попустило», — выдыхаю я. И через день встречаю её.

Смотрит вопросительно. Вижу в её глазах всё движение мысли. Пытается меня понять. Пытается понять себя и изображать уверенность. Ни хрена не получается. Походу, я удачно её обработал.

Ночью не могу уснуть. Чувствую её тело под своей рукой. Чувствую тепло так отчётливо, как будто она рядом. Чувствую запах её духов. «Стоп-стоп-стоп, фантазёр», — командую я себе. Но мой «стоп» на этот раз не работает.

Звоню. Приглашаю снова. На этот раз почему-то в кино. И… соглашается, конечно. «Девочка, где же твоя гордость? — вопрошаю. — Хотя бы ты останови это безумие», — буквально мысленно молю.

Но нет! Она соглашается, глотая обиду. И тогда я думаю: «Что, как диффузор, излучаю для неё я? Что так манит её в мои непростые сети?» Неужели так работает мой альфа-самец? Может, что-то ещё? Обязательно спрошу у неё. Может, что-то о себе не знаю ещё. Спрошу и будем расставаться. Хорошего понемногу.

К вечеру понял, что с приглашением в кино погорячился. Пообщался с другом — таки да. Любой человек имеет право на ошибку. И было ли это ошибкой? Ведь осчастливил же.

Ночь не спал, думал. Думал о том, как бы так поаккуратнее выпутаться из собственных сетей, в которые сам и попал. Думал, как покорректнее сообщить ей об отмене сеанса и об отмене всего. Точно понимал, что сообщать нужно на расстоянии, по телефону, чтобы исключить влияние диффузоров. Думал о том, что будет не хватать её первое время. И думал о том, что так будет лучше для нас обоих.

Утром набрал её.

— Сорри, не получается кино.

— Не критично, — отвечает. — Я всё поняла.

Она всегда всё понимала. И чаще точно и правильно. Всё-таки не люблю я этих пай-девочек.

Как теперь забыть это всё? Как избавиться от её устойчивого амбре слепого доверия, обожания, восхищения и отталкивающей меня нотки любви? Только найти лучший букет. У меня с этим проблем нет.

Но всё же решил не экспериментировать, во избежание эксцессов, так сказать. Всё новое — это хорошо забытое старое и нет ничего более постоянного, чем временное. Я снова вернулся на круги своя. Примирился и снова переехал к своей женщине, о которой чуть было не забыл из-за этой…

Я спокойно ем и сплю. Но бесит меня этот покой. Я в нём какой-то нудный и неинтересный, как заржавевший, всего добившийся пенсионер. И женщина моя подташнивает мне своим присутствием. Нет в ней огня. И во мне его нет. Попросить бы подкурить у кого, да курить бросил. Иногда с раздражением и страхом думаю: «Неужели так до конца жизни? Это серьёзно? Так и будет?» Как-то не радужно всё в перспективе.

О ней стараюсь больше не вспоминать. А если и вспоминаю, то с улыбкой:

— Маленькая дурочка, что ты во мне нашла?

Периодически пытаюсь примерить практически забытый, отчего и уже малознакомый фрак джентльмена. Не влезаю, маловат. Чужой прикид. Как я раньше в него помещался? Как она умудрялась меня в него затолкать? От отчаяния хочется биться головой о стену. Чувство потери распекает добела. Больно хорош фрак. Но я из него вырос. Возмужал чересчур, оставив за своей взрослой остепенившейся спиной подростковую влюблённость. Влюблённость ли это была? Да. Прошу не путать с любовью. Ну увлёкся человек.

Оргазмы ловлю благодаря воспоминаниям. Но секс всё реже. К чему эти шалости взрослому человеку? Однако иногда с придыханием вспоминаю свою расцарапанную спину и всё, что ниже неё.

— Изыди, ведьма, — шепчу и стараюсь думать о новых сортах зелёного чая, которые пробовал со своей четой на светской вечеринке.

***

Утром вышел на пробежку, как мне показалось, захотелось проветрить мозги. Бежит навстречу она и… какой-то там. Её новый хахаль, что ли? Придирчиво осматриваю — вяловат. Как он с ней справляется, фиг знает. Но, как говорится, «На безрыбье и рак — рыба», да, моя дорогая? Злые мысли, не люблю себя таким, но ничего не могу с этим поделать.

Она хороша, её обычно бледное лицо покрыто щедрым румянцем, явно давно бежит. Отчего кажется, что она пышет здоровьем. Автоматически мысли переключаются на продолжение рода. Снова самец учуял свою самку. Против природы не попрёшь, как бы мы, люди, ни умничали. Диффузор в действии. Сразу мучает ревностный вопрос, реагирует ли ещё она на меня также? Или попустило? Но по ней мало что сейчас поймёшь, изображает радость изо всех сил. Но меня не проведёшь, я слишком хорошо её изучил.

Улыбнулась, помахала рукой, побежала дальше. В какой-то момент мне показалось, что я слышу, как стучит её сердце, часто и неровно. Впрочем, в такт моему. В душе грусть, ревность и злость. Мозг выдаёт мне этот сомнительно экологичный продукт бесперебойно. Что за мужик рядом? Быстро она нашла мне замену. Всё. Прощай, покой. В ближайшем табачном киоске покупаю сигареты. Оздоровился и проветрился на славу!

Дома запах борща и пирожков.

— Иди к столу, дорогой.

«Остановись, женщина! Сколько можно жрать?! Во фрак не влезаю!» — ругаюсь про себя уже в дýше, пытаясь остудить свои невесёлые мысли под холодной струёй воды и после… покорно сажусь к столу.

Не через желудок лежит путь к сердцу мужчины. Ой, не через желудок! Но и не через секс, ребята, нет! Через мозг, дорогие мои. Сердце мужчины там, где его мозг спокоен. Там, где ему кайфово, даже когда внешне всё обстоит не очень, там твой человек, твоя женщина. Про еду сущая ерунда. Охота на мамонтов уже давно не актуальна и осталась где-то очень позади. Внутренняя гармония бьёт любой быт. И тягаться с ней котлетам даже нет смысла.

Лезу в социальные сети. Уже и пароли все позабывал. С какой-то энной попытки втиснулся в этот срач. И, забыв все правила приличия, вламываюсь на её страницу, как говорится, без стука. Улыбаюсь сам себе, как сатанист, нерадостно. Новые фоточки, всё как полагается, куда же без отчёта для подруг. Таки да, с мужиком серьёзно всё. Букеты, конфеты, рестораны, капоты, кожаные салоны. Короче говоря, мужчина при деньгах. И при всём при этом она же грустная! «Ты что, чувак, не видишь, твоей бабе плохо?» — с присущим мне злорадством произношу мысли вслух.

В голове героизм 80-го левела — немедленно, в срочном порядке нужно спасать женщину! Ловлю себя на том, что рад её несчастью — значит, не всё потеряно. Но как с этим всем быть — не понимаю.

Утром, перед работой, так и не сумев отбиться от своей навязчивой идеи заехать к себе на квартиру, сказав своей, что похолодало и нужно взять тёплые вещи, направляюсь прямиком туда. И вот я дома. Кажется, что время здесь остановилось. Вот он этот стол, этот диван. Сажусь на него и автоматически возвращаюсь в тот вечер, плавно перетекающий в ночь. Слышу запах её духов, её голос. Явно ощущаю на своём теле тепло от её прикосновений. Жесть. Эрекция на 10 баллов из 10. Всё со мной в порядке. Полном.

Курю, пью кофе, вспоминаю наш разговор о вреде кофе и никотина, отчётливо слышу её смех. Понимаю, что готов нестись к ней стремглав прямо сейчас. Но как? Стоп. А зачем я, собственно, приходил?

Открываю шкаф, ищу свитер, но сходу натыкаюсь на уже знакомые мне цветочки, усыпающие её разорванное платье. «Довольно милые цветочки. И не так уж она была в нём плоха», — думаю, и со свитером под мышкой покидаю квартиру. От греха подальше.

Поработать сегодня не получилось. Не смейтесь. Весь рабочий день, прикрываясь от коллег, шоплю по интернет-магазинам. Не поверите, ищу платье в цветочек. Понимаю, что такое же вряд ли найду, я вообще не понимаю, где она берёт эти свои чудаковатые, непонятные мне вещи.

Есть. Нашёл. Фигасе. Недёшево. Но на сегодня это не вопрос. Это ответ на мой больной вопрос: «Как её вернуть?» Ну или повод для встречи, на крайний случай. Размер? Что тут думать, самый маленький. Маленькая женщина. Поражаюсь, как так мало тела может занимать так много места в мыслях и О Ужас! В сердце?!

Всё очень просто, когда сильно чего-то хочешь. Пара дней, и этот цветастый жмут у меня. Пишу: «Давай встретимся, хочу отдать долг». Отправляю днём, наверняка её новоиспечённый избранник на работе. Кто знает, насколько серьёзно у них всё.

«Ты мне ничего не должен», — отвечает.

Честно, я напуган. Сильно я её зацепил. Но ведь не хотел же так! Не сдаюсь. «Ничего, кроме этого», — пишу и шлю вдогонку фото в цветах. «Ну тогда я должна тебе халат», — отвечает с улыбающимся смайликом. Ну вот. Оттепель пошла. Выдыхаю и продолжаю: «Да, мне очень нужен халат. Привези, плиз».

Вечер, я в этом же кафе. С цветами в одной руке, сегодня я успел их купить, и с пакетом в другой. Жду её. Опаздывает. Начинаю нервничать, вдруг передумала. Нет. Идёт. Глаза сияют, вижу уже издали. Приближается. Целую в щёку. Дарю цветы. Обмениваемся трофеями. Какая же она всё-таки красивая когда счастлива.

Чтобы вы понимали, полчаса — и я снова во фраке. Я лучший из джентльменов, каких только знал и видел. Кайфуя от ощущения этой вернувшейся ко мне благодати, вдруг понимаю: нижняя нотка букета, излучаемая её диффузором, — это древесное благородство. И открывается она в самом конце, при достижении определённой температуры, обусловленной теплотой общения. Как же всё просто! Всё самое сложное — просто! Достаточно почувствовать открытым сердцем то, что происходит за пределами тебя самого.

Пьём кофе. В глазах снова уже хорошо позабытая страсть. В теле огонь. Едем ко мне. Лютый секс. Секс нежный. Просто секс. Я беру её снова и снова. Податлива как никогда. Извивается, царапается, кричит. В перерывах шепчет: «Как я скучала!» Молчу и улыбаюсь. Я не знаю, что сказать. Я не знаю таких слов. Просто растворяюсь в ней, как кофе в кипятке, и понимаю, что больше никому её не отдам.