Марионетки на ладони

Ли Льеж

Две подруги возвращаются в город, чтобы выполнить очередной заказ на убийство. Наследник миллионера сбегает из дома, лишь бы не угодить в психиатрическую лечебницу. Близнецы, зарабатывающие на жизнь воровством, совершают самую неудачную кражу в своей жизни. Внук шамана идёт на сделку с людьми, которых ненавидит, потому что надеется их обыграть… А тем временем в городе продолжаются загадочные исчезновения детей. Ходят слухи, что их похищает существо по прозвищу Чёрная Долли.

Глава 7

Жан и Жанна

Жанна ужасно злилась. Она не могла понять, что происходит с братом. В их компании появился третий лишний, и с его присутствием Жанна не собиралась мириться.

Они всегда были вдвоём. Всегда. И в раннем детстве, и позже — в сиротском приюте. Друзей у них не было, домашних животных тоже, потому что не было и дома. Жан и Жанна считали, что для общения им вполне достаточно друг друга. Они были вдвоём против всего мира. И знали, что никогда не расстанутся.

И тут появилась эта…

С одной стороны, конечно, смешно ревновать родного брата к какой-то механической штуковине, которая даже не человек и не животное. С другой стороны, какими-то зачатками соображения эта омерзительная вещь обладала. «Люси», как назвал её Жан, выглядела точь-в-точь как детская ножка — маленькая, бледная и тонкая. Когда-то и у Жанны были такие ножки. Но теперь она выросла. А эта нога будто бы принадлежала ребёнку лет семи. И, вероятнее всего, девочке.

Сначала Жан забеспокоился, что ноге якобы холодно и мокро. Механической ноге, сделанной из тонкой кожи и набитой соломой, оказывается, может быть холодно! Жанна пыталась вразумить брата, но он ничего не слушал. Упёрся в свою глупую идею, как осёл.

— Я достану ей обувь, — заявил Жан, — а ты со мной не ходи, жди. И ты тоже, — это он приказал ноге.

И нога его послушалась! Ушей у неё не было, но какие-то органы чувств были. Во всяком случае, она смирно прислонилась к штанам Жанны и приготовилась ждать. Но девочка сразу её оттолкнула.

И Жан украл туфлю из обувного магазина. Выбрал самую дорогую и красивую, какая там была. Из золочёной кожи, да с пряжкой, да на каблучке! Ведь ещё и с размером угадал как-то. Жанна с завистью посмотрела на туфлю и переводила унылый взгляд на собственные грубые ботинки. Почему-то Жан никогда не делал попытки раздобыть и для неё что-нибудь красивое. Неужели даже предположить не мог, что ей могут понравиться настоящие девчачьи одёжки?

Но высказать вслух свою обиду Жанна не могла, решив, что Жан над ней посмеётся. И злилась молча.

А ведь со стороны это выглядело даже смешно: то, как Жан пытался надеть украденную туфлю на «Люси». Ноге, очевидно, не очень-то нравилось, когда к ней прикасались руками, так что Жан пытался убедить её впрыгнуть в туфлю самостоятельно. При этом он использовал и крик, и шёпот, и даже язык жестов. Нога, кажется, никак не могла понять, чего от неё хотят, поэтому прыгала на безопасном расстоянии от туфли, не приближаясь. Но стоило Жану устало махнуть рукой и отвернуться, как нога ловко ввинтилась в туфельку и тут же затанцевала на месте, выражая неподдельную радость от своей новоявленной красоты. Туфля села как влитая.

Жанна не знала, смеяться ей или злиться. Жан выглядел очень довольным.

— Надо ещё чулок для тебя раздобыть, — ласково сказал он, обращаясь к «Люси».

Этого Жанна уже стерпеть не могла.

— Я как-то живу без чулок и ничего! — с едва сдерживаемым гневом в голове заявила она.

Жан поднял на сестру удивлённые глаза.

— А зачем тебе чулки?

— А ей зачем?! Может, ещё юбку ей купим? И шляпу с перьями? Пусть красуется!

— Жанна, — Жан неловко улыбнулся, — она же маленькая.

— Да о чём ты говоришь? Таракан тоже маленький, но ты ведь не торопишься одеть всех тараканов в пальтишки. А ведь тараканы-то хоть живые в отличие от этой механической дряни!

Тут вышла заминка. Жан покусывал губы, будто ему было неловко то ли перед Жанной, то ли за неё. Девочка тоже нахмурилась, приготовившись услышать, что он скажет.

— Жанна, — наконец разлепил губы брат, — мне кажется, она всё-таки живая. Ну… ты же сама видишь, что для механической штуки из винтиков и шестерёнок она слишком хорошо соображает?

— Это нога, — упрямо повторила Жанна, — ни один человек не умеет думать ногами. Ни живой, ни механический.

— Ты в этом так хорошо разбираешься? — раздраженно спросил Жан.

— Зато ты, кажется, теперь хорошо разбираешься! — огрызнулась Жанна.

Несколько минут они стояли надувшись, не глядя друг на друга. Нога в туфле прыгала между ними, поворачиваясь носком то к одному, то к другому. Жанне примерещилось, что это пёсик, который скачет между рассерженными хозяевами и каждому пытается заглянуть в глаза.

— Не будем ссориться, ладно? — попросил Жан.

— Нет, — глядя под ноги, пробормотала Жанна, — мы будем ссориться. Мы обязательно будем ссориться, если не избавимся от этой штуковины.

— Да чем она тебе мешает? — поразился Жан.

— У меня от неё мороз по коже. А у тебя нет, что ли?

В общем, в тот раз они так ни к чему и не пришли. Вообще день был на редкость неудачный. Жану удалось продать только четыре газеты, Жанне удалось пощипать только одного клиента. Да и тот оказался никуда не годной «рыбкой»: выглядел многообещающе, а денег в карманах обнаружилось всего ничего. К тому же этот вихлястый юнец каким-то образом ухитрился её засечь. А ведь раньше никому не удавалось!

Напоследок они с братом неплохо развлеклись, отправив незадачливого юнца устраиваться на службу в подозрительный домик, куда незабвенной вчерашней ночью привозили свёртки и ящики. Интересно, в остальных свёртках тоже были механические ноги или, может, другие части тела? Так или иначе, а домик жуткий и хозяева у него, видимо, с большим приветом. Жаль, не удастся узнать, что случилось с тем пижоном, которому зачем-то потребовалось бежать из родного дома.

К концу дня брат с сестрой устали переругиваться и мало-помалу вернулись к своей обычной манере общения. Почувствовав, что гроза миновала, нога по имени Люси снова принялась весело и высоко подпрыгивать. Жан наблюдал за ней с удовольствием, Жанна кривилась.

Они потратили заработанные за день деньги на традиционный обед в китайской закусочной. Оставшиеся монетки Жан тщательно пересчитал и положил в холщовый мешочек, висевший на шнурке у него на груди. С этим мешочком, в котором заключалось всё их с Жанной состояние, он никогда не расставался.

Когда на улицах стемнело, опять встал вопрос ночлега. Этот вопрос не отличался сложностью: каждый вечер ребята так или иначе находили какую-нибудь дыру, в которую можно забиться. Иногда они спали на скамейке в парке, иногда на ступеньках закрывшегося на ночь магазина, иногда забирались в пустой полуразрушенный дом. Зимой и холодной осенью они за пять центов с носа ночевали в тёплом подвале вместе с другими бродяжками. Однако теперь снег стаял и ночи стояли уже далеко не такие холодные, поэтому необходимость с кем-то расплачиваться за ночлег отпала. Нервы у ребят были крепкие, здоровье почти железное, так что они привыкли отлично высыпаться на любой поверхности и под любой уровень шума.

На этот раз Жанна облюбовала широкое крыльцо некоего государственного учреждения, поверх вывески которого вот уже несколько месяцев висела жестяная нашлёпка с надписью белой краской: «Реконструкция». Крыльцо защищала от снега и дождя двускатная крыша, что было ещё практичнее и надёжнее в плане непредвиденных осадков с неба. Жанна положила под голову пачку нераспроданных газет и уснула, прижавшись щекой к статье «В Виндзорском замке состоялся экстренный совет по урегулированию международных отношений с…». Жан ненадолго задумался, на что бы лечь ему, но механическая нога внезапно предложила ему себя в качестве подушки. Удостоверившись, что Жанна уже спит и не видит этого, Жан шёпотом поблагодарил Люси и положил на неё свою голову. Нога была мягкая и упругая — «гораздо удобнее, чем газеты» — подумал Жан, уже проваливаясь в сон.

Что-то разбудило его среди ночи. Жану спросонья показалось, что каменное крыльцо под ним колышется. Спустя несколько секунд он сообразил, что это подушка-Люси, смирно лежавшая часть ночи, ни с того ни с сего принялась биться и вырываться.

— Эй, ты чего? — шепотом спросил Жан.

Люси, конечно, ничего ему не ответила. Но продолжала отчаянно дёргаться.

Услышав копошение своим чутким слухом, проснулась Жанна и подняла голову.

— Что такое?

— Да всё в порядке, — растерянно отозвался Жан, — это Люси… С ней что-то происходит!

— Может, завод наконец-то закончился? — с надеждой в голосе предположила сестрица.

— Нет, скорее наоборот. Она как будто испугалась чего-то. Или сильно разволновалась.

— Ну да, конечно, — проворчала Жанна, — какая впечатлительная, какая трепетная нога.

Жан хотел бы улыбнуться шутке, но смешно не было. Нога вскочила и принялась прыгать по крыльцу, громко цокая каблуком.

— Тише тебе, ночь ведь! — прикрикнула на неё Жанна. Но Люси никак не отреагировала на окрик, продолжая возбуждённо скакать.

Жан устало прикрыл глаза.

— Может, она погулять хочет?

— Ага, или есть захотела, — Жанна сердито перевернулась на другой бок и старательно зажмурилась. Спать хотелось просто ужасно.

Жан, тараща сонные глаза, продолжал следить за дикими скачками своей подопечной. Вдруг его осенило:

— Жанна, мне кажется, она хочет что-то нам показать!

— Ещё чего, — еле слышно пробормотала сестрица, плотнее запахивая на себе слишком широкую рубашку.

— Тогда спи, я один схожу, — решился Жан.

— Куда сходишь? Зачем это ещё? Мало ли, из-за чего она расскакалась!

Шёпотом повторяя ругательства, Жанна всё-таки переместилась из лежачей позы в сидячую, а потом в стоячую. Жан уже успел сделать несколько шагов по улице. Обрадованная его понятливостью, нога совершила какие-то совсем уж немыслимые скачки и бойко застучала каблуком по улице, направляясь в самую чёрную глубь.

Конец ознакомительного фрагмента.