О чем кричат Вороны

Лера Сид, 2023

Александр Белый ведёт свое первое дело – девушка убита у собственного подъезда. В ходе опроса соседей погибшей он знакомится с Алисой, художницей-социофобом, которая знает об убийстве даже больше него. Сценарии её сновидений с поразительной точностью совпадают с реальными преступлениями. Но вскоре сны превращаются в кошмар наяву, а таинственная череда смертей продолжается. Сможет ли Белый поймать неуловимого убийцу? И получится ли у Алисы преодолеть свои страхи и спасти не только жизни других, но и свою собственную?

Глава 4

I

Она проснулась, когда на улице было ещё темно. Умывшись и приняв душ, Алиса посмотрела на свое отражение в зеркале. Никаких резко выделяющихся черт: нос небольшой и прямой, глаза подведены темными кругами, которые не мог скрыть даже тональный крем, и совершенно обычные губы. Но отражение в зеркале ей не нравилось. Ни в тринадцатилетнем возрасте, когда она стала думать об отношениях и искать причины их отсутствия в своей внешности. Ни сейчас, когда ей двадцать четыре и она уже смирилась с тем, что в этом мире просто не существует человека, способного её понять и принять со всеми комплексами и проблемами.

Натуральный цвет волос Алисы, который было заметно по тёмным прямым бровям, показывался в окрашенных синим пигментом корнях. Из всех цветов ей нравились мрачные тона, поэтому она решилась на смену имиджа после окончания института, но в рамках собственных предпочтений. И хотя вышла Алиса из парикмахерской с новым цветом волос, никаких внутренних изменений она в себе не ощутила. Метод смены образа, применяемый некоторыми психологами, не подошел в её случае.

Мыслями она невольно вернулась к своему лечащему врачу, которого не видела уже несколько месяцев. Он не был плохим или отталкивающим человеком, напротив, находиться рядом с уверенным красивым мужчиной во время сеанса было спокойно и приятно. Просто Алиса слишком понадеялась на налаживание дружеских отношений с психотерапевтом, который видел в ней лишь пациента и не отходил от этого образа ни на минуту. Или не только дружеских… Алиса поймала себя на этой мысли и тут же отогнала её прочь.

Хоть в прошлый раз психотерапевт и предложил сократить количество их встреч, он, скорее всего, не рассчитывал на то, что Алиса и вовсе перестанет приходить на сеансы. Она же, в свою очередь, была все еще обижена на то, что врач, которому было доверено столько переживаний, отмахнулся на её просьбу выписать те лекарства, которые ранее ей помогали, назначив новое лечение. Безусловно, он аргументировал это необходимостью, а не личной прихотью, и где-то в глубине души девушка даже понимала причину его отказа. Но всё равно в глазах Алисы это было предательством со стороны человека, которому она доверяла и которому искренне симпатизировала.

Тяжело вздохнув, она прикрыла глаза и ощутила прикосновение длинных ресниц к щекам. Мысли крутились в голове, как ветер играл с опавшими листьями, гоняя их по кругу. Попытавшись вытеснить из головы образ своего психотерапевта, Алиса еще раз ополоснула лицо прохладной водой, закрыла кран и вышла из ванной комнаты.

Она села за стол, проверяя чувствительность стилуса. Алиса любила рисовать на холсте как реальном, так и виртуальном, поэтому, даже осознавая разницу между картиной на полотне и цифровым рисунком, не имела каких-то явных предпочтений. А вот заказчики предпочитали арты, которые можно приближать, рассматривать на экране мониторов и восхищаться каждой чёрточкой и деталью, которыми были полны работы девушки.

У неё был большой опыт в рисовании, но она применяла необычный подход к каждому заказу. Чаще всего Борис пересылал ей текстовое описание с похожими артами, но Алиса перефразировала слова заказчика, выписывая их на бумагу или на экран монитора небольшим рассказом, полным деталей и описаний, которые она позже материализовала на холсте в программе для рисования. Да, такой подход делал выполнение работы более длительным, но люди, пожелавшие получить от любимого художника реальное изображение собственных фантазий, были готовы ждать. По крайней мере, большинство из них. Иногда встречались и максимально нетерпеливые люди, которые так же делились на группы: тех, кто был готов заплатить удвоенную сумму за выполнение заказа из-за срочности, и тех, кто буквально требовал быстрого результата, хотя находился в равных условиях с другими заказчиками. Алиса была рада, что ей больше не приходилось самой общаться с такими людьми, и задача эта лежала на плечах Бориса. В отличие от неё, у него были все качества для того, чтобы удержать таких людей среди заказчиков и убедить их в необходимости подождать.

Редко, но Алиса соглашалась на то, чтобы сделать срочный заказ, однако она, как и любой творческий человек, зависела от вдохновения, которое посещало её относительно редко. Хотя на своем пути она встречала людей, способных выполнять работу со скоростью света, беря и выполняя заказ в один день, и делая это качественно. Девушка понимала почему это происходит. Такие люди, в отличие от Алисы, не были столь сильно привязаны к наличию вдохновения, заставляющего их рисовать. Они работали не благодаря, а вопреки. Делая это или на автомате, или просто пересиливая себя, или же их подход кардинально отличался от подхода Алисы. Так или иначе, таких людей аудитория любила за частые обновления, новые арты и большую активность.

Алиса не так давно преодолела отметку в одиннадцать тысяч подписчиков, к которой она шла почти девять лет своей практики ведения социальных сетей. И все же девушку задевали случаи, когда совершенно новое лицо в её сфере приобретало такую же популярность всего за несколько месяцев, а иногда и набирая десятки тысяч подписчиков меньше, чем за год. К таким людям относилась её неудавшаяся подруга, набравшая популярность всего за год и обогнавшая Алису по количеству подписчиков почти в пять раз. Виктория Симонова, которая в соцсетях называла себя Симоной, однажды призналась, что всегда вдохновлялась работами Алисы. Изначально девушка была польщена узнать, что новая звезда в художественной сфере черпала вдохновение в её артах. Но получив от неё звонкую пощёчину со словами: «Ты так говоришь, как будто мы любовники, и ты ко мне дико привязалась. Меня это пугает, если честно», Алиса ощутила острую боль и зарождающуюся неприязнь к этой девушке. Разумеется, она слишком сильно начинала симпатизировать людям, которые могли ей понравиться, что случалось крайне редко, и потому получать отказы было для неё большим эмоциональным потрясением, но никак не сюрпризом.

И теперь Симона, решившись начать не только карьеру художницы, но и попробовать себя в роли модели, стала ещё чаще появляться в новостной ленте Алисы, чем сильно задевала раненную душу девушки. А осознание того факта, что страница с личными фотографиями симпатичной, ухаживающей за собой Симоны набирала ещё большую популярность за считанные месяцы, чем её группа с рисунками, укалывала новой булавкой горечи и зависти. В отличие от Алисы, Вика предпочитала удобной одежде модную, рюкзаку — женскую сумочку, а синякам под глазами — макияж. И хотя природа их обеих наградила очаровательными и приятными чертами лица, Симона знала, как правильно подать себя, а Алиса — нет.

Она сама не заметила, как открыла на телефоне страницу Вики, просматривая её новые фотографии с фотосессий, где она позировала в розовом платье с симметричными белыми стрелками и припухлыми алыми губами. Этот пост был месячной давности, но Алиса видела его впервые, так как продолжала ругать себя всякий раз, когда заходила в профиль Симоны, проверяя новые посты, количество подписчиков и комментариев, которых было в разы больше, чем у неё.

Физически ощутив отвращение, то ли от самой себя, то ли от ситуации в целом, девушка нажала на боковую кнопку телефона и экран погас, давая ей время прийти в себя. Она уже далеко не один раз поднимала эту тему с психотерапевтом, но сложность заключалась в том, что говорить о проблемах ей было намного легче, чем решать их. Даже простое принятие ситуации, необходимое для того, чтобы впоследствии её отпустить, давалось ей с таким же трудом, как попытка насильно запихнуть в страдающего нервной анорексией человека хлебные крошки. Она давилась, брыкалась и плакала, но не могла осознать всю важность такого, на первый взгляд простого понятия, как принятие своих проблем и несовершенств. Ведь именно это лежит в основе всепрощения: способность осознать, согласиться и отпустить то, что гложет и тревожит душу. Но она не была к этому готова.

Алиса пересилила себя, разблокировала экран телефона и закрыла вкладку со страницей, которая причиняла ей боль. Она встала, оставив телефон на столе, подошла к шкафу, где хранились конспекты и пробежалась по ним глазами. Всякий раз она обещала себе выкинуть их при первой возможности, но вспоминала об этом уже тогда, когда оказывалась на улице, и снова говорила, что в следующий раз точно не забудет. Ведь часть конспектов по предметам первых курсов она выбросила. Значит и про эти однажды вспомнит.

Алиса взяла в руки дневник и пролистала. Она зацепилась взглядом за рисунок, на котором была изображена девушка, стоящая лицом к морю и спиной к зрителю, длинные волосы развивались по ветру, как и подол светлого легкого платья, тогда как руки тянулись вперёд, то ли к облачному небу, то ли к солёному водоёму перед ней. Алиса перевела взгляд на текст рядом с изображением и прочла его про себя.

«Вот она я: босая, с растрепанными от морского ветра волосами, в легком однотонном платье, смотрю на синее небо над неспокойным морем. В ушах стоит еле заметный звон, голова словно окутана невидимой вуалью, мысли вереницей крутятся в голове, постепенно уходя на задний план. И трудно понять, нравится это мне или нет. Словно я в этом мире — это приклеенный к постеру кусочек из другого журнала. Я не ощущаю себя частью этого мира, этой жизни.

Гул в голове продолжается, пока я смотрю на разделяющую небо и морскую воду линию, и чувство нереальности крепкой хваткой держит меня, не отпуская ни на секунду. Я чужеродный предмет, существо, которого не должно было быть не только здесь, но и в это время и в этом мире. Я — скопление мыслей, чувств, воспоминаний и образов, рождающихся в моем сознании и умирающих вместе со мной.

Но кто я на самом деле?

Но кто я для этого мира, для этой вселенной, для людей? Еще один груз для общественного транспорта, в котором я передвигаюсь. Подающая рука для птиц, которым я отдаю хлеб. Живой кошелек с деньгами, что расплачивается с баристой за горячий стаканчик кофе. Творец для тех, кто желает увидеть свои фантазии, изображённые моей рукой. Груда костей для нашедших мои останки.

Но кто я для себя?

Я не знаю.»

Возвращаясь мыслями обратно в реальность, Алиса тепло улыбнулась воспоминаниям, благодаря которым она и написала, как текст, так и изображение перед ней. Давно, оказавшись перед морем наедине со стихией, она окунулась в размышления о собственной значимости и смысле существования в этом мире. Но прийти к какому-то ответу так и не смогла. Единственная мысль, которая успокаивала на время, это осознание того, что она не одинока в своём непонимании.

Переведя взгляд на экран монитора, Алиса невольно удивилась, заметив перед собой изображение светловолосой девушки в программе для рисования. Она сильнее сжала стилус, который все это время держала в пальцах и выдохнула. Алиса сразу узнала это лицо с мягкими чертами, пухлыми губами и округлым лицом. Голубые глаза девушки, погибшей у подъезда собственного дома, смотрели на неё с каким-то невысказанным упрёком, отчего Алиса ощутила в груди неприятное покалывание. Художница создала несколько слоёв и изобразила на фоне синюю морскую гладь и пасмурное небо, роняющее капли не только на песок, но ещё на голову и плечи девушки.

Прорисовывая детали, Алиса почувствовала, как её постепенно начинает клонить в сон. Дремота легким прикосновением невесомой вуали прикоснулась к глазам и затылку, забирая её из этой реальности в другую. Сквозь полуопущенные ресницы и затуманенный взгляд Алиса различила капли на лице нарисованной погибшей блондинки. Сначала она подумала, что это дождь ласкает округлые черты Татьяны, изображённой на холсте, но вскоре на фоне серого неба и светлой головы стали проступать алые пятна, превращающиеся в струйки крови, стекающие по лицу.

Внезапный женский крик заставил Алису вздрогнуть всем телом и подпрыгнуть на месте, дернув рукой со стилусом так, что на экране появилась красная линия, прочертившая мокрый мазок по страдающему лицу погибшей девушки. Поморгав, художница ещё раз всмотрелась в получившееся изображение. Удалив парой кнопок некрасивый мазок, Алиса заметила блестящие от слёз глаза Татьяны, её соседки, погибшей от рук неизвестного у подъезда своего же дома. И кровоточащую рану на голове, которую дождь разбавлял каплями, стекающими по лицу, выражающим страдание, недоумение и осуждение одновременно.

Алиса отдалила изображение и оценивающе вгляделась в него. Не как автор, а как критик. И поняла, что так эта мрачная картина выглядит реалистичнее, передавая настроение как самой девушки, так и художника, её изобразившего. Сохранив работу, Алиса встала из-за стола, потянулась и заметила, что прошло четыре часа.

Она открыла вещевой шкаф и достала из него узкие темные джинсы, черную водолазку и носки. Быстро одевшись, Алиса прошлась расческой по волосам и, разделив длинную челку на пробор, собрала легкий низкий хвост.

Девушка взяла со стола телефон и, открыв приложение, указала место на карте, вызывая такси. Подняв с пола тёмный рюкзак, Алиса вышла из квартиры, закрывая за собой дверь на замок. Когда чёрные ботинки с толстой подошвой, издавая скрипучий звук, коснулись первой ступеньки в подъезде, на экране телефона высветилось имя водителя и номер машины, которая должна была отвезти девушку по месту назначения. Спустившись, Алиса нажала на кнопку открытия двери и, навалившись на неё плечом, вышла из дома.

Небо было пасмурным, воздух — влажным и холодным, поэтому девушка подтянула к подбородку ворот обтягивающей водолазки, застегнула на себе замок чёрной куртки и быстрым шагом подошла к месту, где должна была ожидать приезда темно-синей иномарки.

Через несколько минут такси подъехало прямо к Алисе. Она открыла заднюю дверь и забралась на сидение, тихо поздоровавшись с водителем и подтвердив адрес, куда они держат путь.

Ей и правда давно пора было выйти в люди. Хотя бы добраться до места, которое любила в этом городе хоть немного. И, конечно же, она действительно нуждалась в порции хорошего лавандового латте этим утром.

II

Александр Белый вздохнул, отрывая взгляд от бумаг на столе, и выпрямил спину, делая круговые движения плечами. Он уже несколько часов дополнял отчёт по делу Татьяны Зриловой, фиксируя в соответствии с протоколом все ранее полученные данные. Потерев широкой ладонью шею, Александр вышел из глубокой задумчивости и вслух произнес:

— Я в тупике.

Признать тот факт, что твоё первое дело, как начинающего следователя, трещит по швам из-за отсутствия вещественных доказательств, которые можно передать в суд — крайне нелёгкая задача. Но Белый был человеком честным и открытым не только с другими, но и с самим собой.

Ему не нравилось чувство, возникшее у него теперь, когда он вновь и вновь перечитывал данные. Версия о ревнивом парне казалась ему притянутой за уши, но других у него не было. Пока что.

Белый надеялся решить эту головоломку быстро, так же легко, как это получается у героев детективных рассказов. Но он не был таким героем. Белый всегда любил детективные истории и сериалы, но больше всего ему нравилось то чувство удовлетворенной справедливости, теплом разливающееся в груди после того, как злодей на экране или в книге получал заслуженное наказание. Отчасти из-за этого он и стал тем, кем сейчас является. Глубокое чувство справедливости — вот топливо, на котором работал следователь Александр Белый.

Держа папку вертикально, он постучал по столу, поднялся и вышел из кабинета. Ему нужно было отчитаться о проделанной работе перед непосредственным начальником, а ещё, Белый на это надеялся, получить дельный совет, который может помочь пролить свет на дело Татьяны Зриловой.

Он прошел по коридору к двери с прибитой на ней табличкой, на которой красовалось: «Генерал-лейтенант юстиции. Рудской Дмитрий Витальевич». Постучав три раза костяшками пальцев по деревянной поверхности, Белый услышал приглашение войти и, нажав на ручку, потянул дверь на себя.

За большим лакированным столом из красного дерева сидел грузный мужчина. Несмотря на то, что начальник их отдела проработал в Следственном Комитете по меньшей мере 30 лет, его прямые густые волосы имели русый оттенок без намека на седину. Ходили разговоры, что он подкрашивает их, ведь мужчины, как правило, в 58 лет имеют серебряный, а не русый цвет волос. Всегда сощуренные, словно в подозрении, глаза с нависающими над ними прямыми бровями делали его квадратное широкое лицо неприятным. Из-за этого недоверчивого взгляда большинство предпочитало смотреть куда угодно, но не в глаза своего начальника. Хотя казалось, что его это более чем устраивало.

— Что вам, товарищ лейтенант Белый? — громким голосом произнес Рудской, поджав и без того тонкие губы в прямую линию.

Александр невольно подумал о том, как такой большой рот могут обрамлять настолько узкие полоски кожи, которые в данном случае даже губами назвать сложно. Моргнув, молодой следователь вытянул руку с папкой, передавая ее в широкие сухие ладони начальника.

— Товарищ генерал-лейтенант, у меня здесь материалы дела Татьяны Зриловой, — произнеся это, Александр попытался добавить в свой голос немного твердости, но получилось неудачно.

— Установлена причина смерти? — спросил начальник и внимательным взглядом пробежался по страницам открытой папки.

— Причина смерти — травма головы. Удар нанесён твёрдым тупым предметом, — быстро ответил Белый. — Рядом с местом преступления ничего подозрительного найдено не было…

— Кроме трупа, — мрачно хохотнул мужчина, закрывая папку и кидая её на стол так, что она заскользила по поверхности в сторону Белого.

— Я бы хотел с вами посоветоваться насчёт…

— Товарищ лейтенант Белый, — громко прервал его начальник, — вы отучились на юридическом столько лет для того, чтобы мне вопросы задавать? Если вы пришли сюда за этим, а не для выполнения вашей работы, — он сделал акцент на предпоследнем слове, ударив пальцем по столу, — я посоветую вам еще раз обдумать правильный ли выбор профессии вы сделали, молодой человек. Такие растяпы, как правило, доставляют больше хлопот, чем пользы, поэтому заберите свое дело и займитесь, наконец, работой!

Несколько раз моргнув, Александр потянулся за папкой, ошарашенный от такого ответа. Уже отворачиваясь от стола начальника, он услышал:

— Найдите убийцу как можно скорее.

— Но…

— Никаких «но», молодой человек, — вновь прервал его генерал-лейтенант Рудской. — Чем быстрее мы избавимся от этого дела и передадим его в суд, тем лучше.

— Я бы хотел… — забирая папку с делом, попытался вставить Белый, но ему не дали договорить.

— Проверьте местные скопления бездомных, выберите парочку подозрительных типов и проверьте их алиби, — бросил мужчина, махнув рукой. — И всего-то! Убийца найден, дело закрыто и все довольны. Всему вас учить нужно, бездарей, — пробурчал он, качнул головой и вновь посмотрел на высокую фигуру в форме. — Ну? Чего ты застрял? Иди отсюда!

Резко отвернувшись, Александр Белый выскочил из кабинета начальника, еле успев придержать дверь, чтобы она не хлопнула у него за спиной. Вместе с громко бьющимся сердцем и красными от стыда ушами, он ощутил, что внутри него растет ужасное чувство — чувство несправедливости. Как можно быть таким безразличным человеком? Почему он должен думать не о том, чтобы найти настоящего убийцу, а только о том, как избавиться от этого дела?

Мотнув головой и нахмурившись, молодой человек сдавил края папки и поджал губы. Он не собирался быть нечестным и эгоистичным. Он пришел сюда и стал следователем не для того, чтобы относиться к своей работе так, как это делает генерал-лейтенант Рудской. Его цель заключается в поиске вещественных доказательств и настоящих подозреваемых, а не в том, чтобы портить жизнь и без того несчастным людям.

Дойдя до общей комнаты, Александр увидел своего напарника Вячеслава Невзорова с пожилым мужчиной, плечи которого сотрясались от рыданий. Он хватался за форму друга Белого и что-то бормотал. Молодой человек медленно подошел к ним и прислушался.

— Пожалуйста, я вас умоляю, — проглатывая слезы, стонал седой мужчина, сжимая в руках белый платок и прижимая кулак к груди его коллеги, — найдите убийцу моей доченьки… Найдите этого мерзавца, я вас прошу!

— Роман Александрович, мы найдем его, — в голосе напарника было столько уверенности, когда он говорил это, что Белый невольно приподнял брови, думая, что тот может знать что-то, чего не знает он.

— Она единственная у нас была, поздний ребенок, мы её ждали, как Божий подарок, понимаете? Это огромное горе для нас с женой. Она места себе найти не может… Сердце у неё слабое совсем… Ох, отыщите этого подонка, пожалуйста…

— Хорошо, мы обязательно найдём виновного в смерти вашей дочери.

Вячеслав похлопал седого мужчину по плечу, медленно направляя его в сторону стойки у выхода.

— Спасибо вам большое, храни вас Бог! Пусть Он направит вас на путь истинный и поможет вам найти этого… монстра!

— Дмитрий, проводите, пожалуйста, Романа Александровича до выхода, — обратился он к стоящему в коридоре коллеге, и снова посмотрел на посетителя. — Всего хорошего, вам и вашей супруге.

— Спасибо вам, ребята, — с кивком обратился к ним мужчина, переключая свое внимание на высокого брюнета в форме, который жестом указал следовать за ним.

Поставив руки на бока, Вячеслав повернулся к Белому и кивнул в спину уходящему старику. Его карие глаза были полны сочувствия, когда он грустно вздохнул.

— Это был отец Татьяны Зриловой? — уточнил Александр.

— Да, это он, — ответил мужчина. — Приходил спросить, как идёт расследование.

— Мне показалось, что ты знаешь что-то, когда говорил с ним, — осторожно произнес Белый.

— Ты же забрал это дело себе. Так что тебе эту головоломку решать, — напомнил Вячеслав Невзоров и похлопал его по плечу. — Что тебе Рудской сказал?

— Да ничего адекватного, — ответил молодой следователь и поморщился, опуская взгляд на папку в руках. — Искать подозреваемых среди бездомных.

— Ну, я бы не сказал, — поправил его Невзоров, почесав гладковыбритый подбородок. — Их можно проверить на наличие алиби, это как раз та категория граждан, которые гуляют где и когда хотят. Тем более, если ты так уверен в том, что парень убитой невиновен.

— Я не думаю, что искать стоит там, — поделился сомнениями Белый. — Но ты, конечно, опытнее, тебе виднее.

Легкая улыбка тронула губы напарника, отчего его лицо посветлело, а еле заметные морщинки вокруг глаз разгладились.

— С отчетами я закончил, — сказал Белый, отдавая папку в руки своего напарника. — Но хотел бы кое-что уточнить.

— У меня? — с усмешкой поинтересовался Слава, в карих глазах которого промелькнул интерес.

— Нет, тебя я беспокоить сегодня не буду, — успокоил его Александр, хмурясь от мыслей.

— Тебе нужно отлучиться?

— Я вернусь к обеду, — с кивком ответил молодой человек.

— Нет проблем, я тебя прикрою.

Улыбка не сходила с лица Вячеслава, когда он тряхнул головой, поправляя свои каштановые волосы свободной рукой.

Уходя, Александр думал о том, что его не нужно прикрывать, ведь он идет как раз по делу. Навязчивая мысль вернулась в светлую голову и назойливой мухой жужжала в ушах, не давая отвлечься. Ему нужно было уточнить показания всего одной свидетельницы, которая, возможно, сможет пролить свет на убийство Татьяны Зриловой. Александр не знал почему, но в нем крепла уверенность, что синеволосая девушка что-то недоговаривает. И он был намерен выяснить, что именно.

III

Выйдя из машины, Алиса перешла дорогу по пешеходному переходу и остановилась у бежевой вывески на фасаде здания. Разблокировав экран, девушка посмотрела на время и поняла, что успела ровно к открытию. Когда она толкнула дверь, на которой висела табличка «Добро пожаловать, мы открыты!», Алиса тут же ощутила приятный запах, свойственный, по её наблюдениям, исключительно этой кофейне.

Ей повезло. Баристой оказался высокий молодой парень с широкими плечами и чёрной бородой на светлом овальном лице. Ей нравился именно этот работник и, судя по всему, он отвечал ей взаимной симпатией, так как делал небольшие, но приятные скидки на кофе и десерты. Андрей, так звали баристу, поздоровался, искренне улыбнулся сквозь бороду и, только взглянув на лицо Алисы, моментально определил:

— Лавандовый латте без сахара?

Девушка не смогла сдержать улыбку и коротко кивнула. Оплатив свой заказ, она неуверенно подняла взгляд на баристу и быстро опустила его в пол. Он напоминал ей типичного лесоруба, как их изображают на стоковых картинках: густая борода, короткие тёмные волосы, крепкое телосложение и большие руки, которые вместо топора держали упаковку молока. Из-за этого образа она про себя называла его «дровосек», по-доброму, без подтекста, так как он выглядел мужественно и брутально, заливая молоко в металлический стаканчик. Она не разбирались в тонкостях работы барист, готовящих кофе, но ей нравился результат. Особенно кофе от «дровосека».

— Присаживайтесь, ваше место свободно.

— Спасибо, — пробормотала девушка, возвращаясь в реальность из своих мыслей и направляясь к своему столику.

Это было место у окна, которое выходило на параллельную от центральной улицу. Стол был небольшой, украшенный маленькой электронной свечкой, которая сейчас была выключена. Алиса села на один из двух деревянных стульев, сиденья которых были обиты тканью с мягким наполнением. Выглянув в окно, она ощутила приятное удовлетворение в груди, что смогла пересилить себя и прийти в любимую кофейню.

Ей нравилось, что ранним утром в этой части города немноголюдно, хотя уже меньше, чем через час общественный транспорт будет забит спешащими на работу и на учёбу, а на дорогах образуются пробки, ставшие для центра уже привычными. Алиса посмотрела на экран телефона, чтобы узнать время: «7:04». Кроме приятной тихой атмосферы эта кофейня была одной из немногих, открывающейся в семь утра и закрывающей свои двери в десять вечера.

Она заметила девушку с дредами, которая влетела в помещение вместе с прохладным воздухом, несшимся за ней с улицы. Незнакомка подошла к баристе и заказала кофе с собой. Андрей нажал на терминале несколько кнопок, позволяя новой гостье оплатить заказ.

Алиса увидела, что бариста несёт чашку к её столику и выпрямилась на стуле, доставая руки из карманов. Пальцы немного озябли, поэтому она ощутила приятное тепло, когда прикоснулась к посуде со свежеприготовленным напитком.

— Ваш лавандовый латте, — радостно произнёс Андрей, ловя взгляд Алисы, и полушёпотом добавил, — без сахара.

И с улыбкой подмигнул. Девушка поблагодарила его, смущённо опустив голову. Алиса тоже улыбалась.

Он вернулся за стойку, готовить кофе для другой посетительницы. Но вместе с ветром и девушкой с дредами в помещение ворвалось что-то ещё, более холодное и колючее, чем поток воздуха. Невидимое, но осязаемое. Ощущение острого одиночества расползлось внутри быстро, настолько, что едва Алиса успела это осознать, как уже вновь дрожала, стуча коленками под столом. И хотя руки чувствовали тепло от большой чашки горячего латте, нутро её покрывалось корочкой льда, делая каждый вдох невыносимым.

Ей захотелось поговорить с кем-нибудь. Хотя бы немного. Она подняла голову, заметила, что бариста занят разговором с новой посетительницей, и медленно опустила плечи. Ноги продолжали дрожать, пока она доставала из кармана телефон. Открыв иконку с сообщениями, Алиса вздохнула, поняв, что менеджера нет онлайн. В груди снова больно защемило. Она увидела и вспомнила, что хотела никогда больше не видеть и не вспоминать. Но это было тяжело, так как причина её боли отображалась на экране открытого приложения.

Нажав на экран телефона, она оказалась в социальной сети со своими работами и медленно растущими цифрами в верхней части интерфейса. Обновив ленту взмахом пальца, девушка увидела одну из последних работ Симоны. Рука сама нажала на значок с изображением рыжеволосой красавицы, знакомое чувство обожгло внутренности и вызвало невольную дрожь.

Каждый раз, когда Алиса заходила на эту страницу, ей становилось физически больно. Чувство, сначала нестерпимой, а впоследствии ноющей боли, разрасталось в груди, не давая ей свободно дышать. Она не считала себя мазохисткой, однако её действия говорили сами за себя.

Нажимая на иконку личных сообщений, Алиса невольно искала старый диалог с Викой и уведомление о новом сообщении, которого, очевидно, не было. Однако человеку на грани отчаяния и одиночества трудно объяснить самые очевидные и банальные вещи, оттого она раз за разом неосознанно повторяла этот ритуал со слепой надеждой на иной исход. Которому, к сожалению, не суждено было сбыться.

Забыть бы навсегда их последний диалог, в котором Симона так унизительно спустила Алису с Небес на землю, практически носом ткнув в тот печальный факт, что она никогда не считала её своим другом. Старая обида неприятным горьким комком застряла в горле, но девушка подавила усилием воли желание разрыдаться здесь и сейчас.

Почему найти друга во взрослом возрасте так сложно? Отчего детям это даётся легче? В школе у неё было несколько друзей, которые за её пределами забывали о существовании своей «подруги». Ни одно обещание встретиться после уроков, данное ими за партой, никогда не было исполнено за пределами школьных стен.

В институте дела обстояли ещё хуже. Алиса никогда не была коммуникабельным человеком, предпочитая общению со сверстниками телефон или альбом, в котором она рисовала. Возможно, из-за этого она, проучившись пять с половиной лет на специальности, которая ей никогда не нравилась, вышла из университета с синей обложкой в руках и чётким ощущением того, сколько лет своей жизни она потратила впустую ради бесполезной бумажки, которую она даже не использует в будущем. Ни одного друга, ни одной подруги, только разочарование в людях и укрепившаяся избегающее расстройство, ставшее причиной многих её проблем.

Алиса искренне верила в то, что именно в интернете проще всего найти себе друзей по интересам, тех, кто будет готов принять такое запуганное и несчастное существо, которое с радостью примет любого доброго человека. Но и такие люди причиняли не меньшую боль, так же забывая о своей новой подруге или и вовсе начиная игнорировать её существование вопреки сообщениям, отправляемых в надежде напомнить о себе. Алиса не была глупой. Она осознавала, насколько жалко выглядит, выпрашивая внимание от людей, которых на мгновение посчитала своими друзьями. Алиса была глубоко несчастной.

Слезы предательски задушили, не давая свободно вдохнуть носом. Допив остывший кофе несколькими большими глотками, Алиса встала из-за стола, запрокинула на плечо тёмный рюкзак и, молча кивнув на прощание баристе, вышла из кофейни.

Колючий холодный воздух ударил ей в лицо, когда она оказалась на пороге. Слезы застыли в глазах, и к ней пришло осознание, что, коснись они щёк сейчас, Алиса ощутит острую физическую боль. Поэтому она сдерживала поступающие рыдания, направляясь к остановке неподалёку.

Комок стоял в горле, сквозь затуманенный от слёз взгляд попыталась рассмотреть номер автобуса, открывающего передние и средние двери. Этот не шел в нужном ей направлении, поэтому девушка попыталась успокоиться, применяя знания, полученные за два года психотерапии. Глубокий вдох через заложенный нос сменился тихим выдохом через рот. Повторив эти действия ещё несколько раз, Алиса ощутила, как сердцебиение медленно приходит в норму. Однако она не успела ничего сделать со слезинкой, вырвавшейся из дрожащего века. Одинокая капля очертила щеку, быстро скользнув по скуле и бесшумно упав на грудь.

К остановке подъехал нужный Алисе автобус и, вот удача, в нем было не больше десятка людей. Холодный ветер успел коснуться слабого места девушки, неприятно укусив за скулу. Заходя в открывшуюся дверь, Алиса невзначай провела пальцами по мокрой щеке.

В салоне автобуса было тепло. Девушка села на свободное место в задней его части, сразу уставившись в окно и избегая любого зрительного контакта. И хотя слёзы больше не душили её, а дыхание выровнялось, Алиса всё ещё ощущала в груди неприятную тяжесть, оставшуюся после очередного приступа жалости к себе. Ей было противно осознавать это, но без данного постыдного чувства она не могла двигаться в сторону любви к себе.

Несчастный ребёнок, брошенный всеми: отцом, которого никогда не знала, матерью, пытающейся найти нового мужа, а также детьми и взрослыми, которых считала своими друзьями. И, раз все эти люди забыли об одинокой, никому не нужной девочке, она не понимала, почему должна быть нужна себе.

Иногда Алиса видела перед собой маленькую, сжавшуюся в комочек девочку, плачущую в углу своей комнаты, которая время от времени бросала болезненные взгляды на заплаканное отражение в зеркале. Она всегда такая одинокая, столь ранимая и невероятно отрешенная. Но есть в ней нечто прекрасное, то, что создается в её сознании: картины невероятных красочных миров, заселённых фантастическими созданиями с собственным внутренним миром, потребностями и капризами. Способности этой маленькой несчастной девочки невообразимы, мысли столь глубоки, а слова точны, что окружающие люди порой пугаются её проницательности и глубокомысленности.

И Алиса представляла, как обнимает за плечи маленький тощий силуэт в углу комнаты, гладит по волосам, прижимая к груди её голову и нежно шепчет: «Я люблю тебя. Я очень сильно тебя люблю». Девочка прижимается к своему взрослому отражению и плачет так горько, так отчаянно, пока слезы не заканчиваются, а боль, пожаром разрывающая грудь, не превращается в тлеющий уголёк. Алиса жалела это маленькое создание. И она же единственная её любила так, как это было ей необходимо.

Но кто полюбит взрослую Алису так же, как она — себя маленькую? Этот нерешённый вопрос ранил её. Она избегала его не только в разговорах с психотерапевтом, но и наедине с собой. Между маленькой и взрослой Алисой не стояло знака равно. Для неё они были совершенно разными людьми. Похожими, но раздельными личностями. И обе хотели быть любимыми и понятыми кем-то похожим.

Возвращаясь из своих мыслей в реальность, девушка заметила, что почти добралась до нужной ей остановки. Оплатив проезд, она дождалась, пока автобус остановится и вышла из салона.

До дома оставалось несколько минут, и в планах Алисы не было задерживаться. Когда на светофоре загорелся зелёный свет, она двинулась вместе с несколькими случайными прохожими через дорогу по пешеходному переходу. Пройдя мимо продуктовых магазинов, Алиса добралась до спального района, усыпанного пятиэтажными зданиями, как лес грибами. Машинально вытащив из кармана куртки телефон, она посмотрела на время и повернула на дорогу, ведущую к её дому.

До нужной многоэтажки оставалось не так много, но Алиса застыла, как вкопанная с разблокированным экраном смартфона в руках и приоткрытым ртом. У её подъезда стоял высокий стройный мужчина в форме, время от времени озирающийся по сторонам, словно ищущий кого-то. И тут взгляд его светло-голубых глаз встретился с колыхнувшейся зеленью её испуганного взора. По спине Алисы пробежал холодок, и она невольно вздрогнула, когда заметила, что молодой человек не просто смотрит на неё, а повернулся и уже идёт к ней. Глаза Алисы ещё больше расширились, когда она узнала этого таинственного мужчину, идущего в её направлении. К ней приближался не кто иной, как Александр Белый.