Простейшие

Лера Монте (2024)

Ахмед не мог успокоиться. Да уж… бывают же такие совпадения: чтобы обе его московские хабибти прилетели в один и тот же день и одним рейсом, тогда как из Москвы в аэропорту Хургады ежедневно приземляются десятки самолётов. Конечно, сознавался он себе, в случившемся есть и доля его вины… Умереть-то он «умер», но вот непредсказуемые действия влюблённой в него суматошной старухи не проконтролировал и не предотвратил… Да, это Египет — заветный райский уголок для туристов и искателей приключений, место, где можно найти и чарующий отдых, и «медовые ловушки», и неожиданную любовь, и гнусное предательство… Мистика и современность, алчность и глупость — всё сплетается в страшный, роковой клубок… Удастся ли его распутать? И какой ценой? Иногда жизненный урок лучше усвоить, просто прочитав хороший роман. Особенно — это касается женщин.

Часть II

Марина

Туристка

Абдель-Керим Шуан эль Аденауи, генеральный менеджер одного из престижных отелей Хургады, с самого утра пребывал в приподнятом расположении духа. Ночным рейсом он прибыл из Берлина с международной конференции отельеров и сразу из аэропорта направился в отель. Не терпелось удостовериться, что в отеле всё в порядке, в его отсутствие не произошло ничего экстраординарного, все службы работают в штатном режиме, его незаменимый помощник, фронт-менеджер Мухаммед, парень сообразительный, серьёзный и очень ответственный, на посту и действует так, как ему предписано регламентом во время отъезда шефа, то есть его, Абдель-Керима.

Да, не терпелось на работу, в свою стихию, в любимое дело! С головой окунуться в самую рутину! Собрать команду на планёрку, выслушать каждого о насущном, о наболевшем, что накопилось в период его недолгого отсутствия, понять цели и задачи на ближайшую перспективу, распределить задания. В свои пятьдесят с небольшим Абдель-Керим сохранил юношеский задор, который в сочетании с обретённой с годами солидностью только подчёркивал его моложавость и энергичность. Внешне это был чуть полноватый смуглый мужчина с правильными чертами лица — крупный нос, большие мягкие губы придавали ему шарма, миндалевидные, цвета пасмурного неба глаза под густыми бровями глядели внимательно, спокойно и уверенно. Он был фат — своему внешнему виду придавал важное значение, всегда одет с иголочки, особое внимание уделяя блеску обуви и правильному сочетанию одежды и аксессуаров, а также ароматам парфюмов, предпочитая модные французские местным арабским масляным, тяжёлым и назойливым в знойном пряном климате Египта. Волнистые густые волосы его, всегда аккуратно подстриженные и уложенные одинаково, лишь слегка подёрнулись сединой.

Абдель-Керим был одинок, в прошлом вдовец, поэтому мог себя полностью посвятить любимому делу — вверенному ему отелю, и отдавался этому сполна. Когда был далеко, всегда скучал по рутинным будням в уютном офисе, по потоку прибывающих и отбывающих туристов, по здоровой деловой атмосфере, пропитавшей весь отельный комплекс благодаря его усилиям и многолетней отличной работе всего коллектива, по выдраенному до блеска холлу с высоченным куполом, под которым красовалась огромным сверкающим хрустальным шаром люстра — его гордость, когда-то специально заказанная в Германии, длинным, безупречно чистым коридорам, замысловатым образом соединяющим корпуса. Он скучал по весёлым анимациям, по томным, полным неги прохладным вечерам в открытом баре с русской пианисткой — красавицей Ларисой, сотрудничающей с отелем так давно, что казалось, будто она превратилась в неотделимую часть его. Ему не хватало аккуратно постриженных в виде замысловатых фигур кустов и взлелеянных заботливыми садовниками цветов по всей территории отеля. Он скучал по благодарным постояльцам отеля, многие из которых уже стали постоянными гостями и воспринимались чуть ли не родственниками, и это было взаимно. Не терпелось пожать руки бдительным охранникам, специально обученным и проверенным годами орлам, благодаря которым и мышь не проникла бы на территорию без их ведома, и муха бы не пролетела. И наконец, Абдель-Кериму как воздух недоставало той неповторимой атмосферы энергетики, делового азарта, бодрого корпоративного духа, той особой искренней доброжелательности в коллективе, а также деликатного и корректного отношения каждого члена команды к гостям. Всё это делало его будни полноценными и наполняло его самого значимостью. Он был горд тем, что его отель имеет неповторимый стиль, осознавая, что в этом — заслуга лично его, Абдель-Керима Шуан эль Аденауи.

Абдель-Керим был истинным патриотом. Вдалеке от Египта ему всегда не хватало пряного, наполненного упоительным сочетанием соли, солнца, ароматами кофе и кальянов воздуха Хургады, и, как истинно верующий человек, он скучал по живительным азанам, пятикратно доносящимся из многочисленных мечетей и благостной музыкой наполняющим всё вокруг себя.

И в этот раз, изрядно утомившись за те несколько дней от чопорной безликой Германии, где всё было чуждо его египетской душе, Абдель-Керим чувствовал несказанное счастье вернуться обратно в родную стихию, чтобы с новыми силами погрузиться в дела текущие, всегда требующие его внимания, и в осуществление планов, которые в голове генерального менеджера рождались постоянно. Владельцы и инвесторы их отельной цепочки по достоинству ценили его как талантливого управленца, видя его рвение в поддержании престижа и повышении из года в год рейтинга отеля, доверяли ему, ведь к работе он относился как к собственному делу. Свою преданность этот человек доказывал годами, собрав прекрасную команду менеджеров всех уровней, грамотных и вдумчивых молодых людей, каждый из который проходил у него жёсткий кастинг, отсеивались неподходящие, включались в штат самые достойные, на первое время с испытательным сроком. То же самое с техническим персоналом. Каждый, словно актёр в хорошей пьесе, был у него на своём месте и исполнял свою роль безупречно, ценя всё то хорошее, что исходит от шефа, то есть от Абдель-Керима, и из кожи вон лезли, чтобы, не приведи Аллах, не вызвать тени неодобрения на его лице. Наученные горьким опытом своих менее удачливых предшественников, они знали, что именно последует за недовольством начальства. Шеф был справедлив, но безжалостен к ошибкам.

Сотрудники видели: командировка шефа в этот раз была более чем успешной и плодотворной, он остался всем доволен, что было написано на его лице, и это очень вдохновляло. Да! Мистер Аденауи в первую очередь был доволен собой. Ведь накануне он выступал на конференции перед высоким собранием коллег, таких же отельеров, как он, собравшихся с разных уголков планеты в Берлине, на немецком, разумеется, которым владел как родным, и был очень убедителен в своём красноречии и яркой подаче полезной информации в сфере новаций отельного бизнеса, разных тонкостей, а также рекомендаций по всяким технологиям, опробованным им и зарекомендовавшим себя только с положительной стороны. Во время доклада он видел, как «братья по цеху» заворожено слушают его речь, многие одобрительно кивают, а это означало, что почерпнули много нового. Аплодисменты, перешедшие в овацию по окончании его выступления, до сих пор благостным гулом отдавались в его ушах.

И вот он уже здесь, в родном отеле… Нежное морское утро стремительно перетекло в знойный полдень, ярко освещая весёлыми солнечными лучами холл. Отдыхающие в такое время на пляже или возле бассейнов… кто принимает солнечные ванны, кто плещется в тёплой ласковой глади моря, кто расслабляется возле пляжного бара, предлагающего гостям разнообразные прохладительные напитки, мороженое и лёгкие закуски.

Приняв в баре, как он обычно делал, стакан обжигающе горячего крепкого каркаде, Абдель-Керим начал просматривать расписание прибытия гостей на сегодня. Негусто… Хоть и стоял высокий сезон, туристов мало. Так и сегодня. Что ж, бывает… Заселяющихся всего четверо: поляки… семья из трёх человек, давних завсегдатаев этого отеля, и туристка из России.

Абдель-Керим обладал феноменальной памятью на имена и лица. Пробежал глазами имя и фамилию, которые ни о чём ему не сказали… Значит, впервые. Так пусть отдых в его отеле для неё станет незабываемым. «Незабываемым…» — машинально ухмыльнулся про себя он. Абдель-Керим очень скептически относился к путешествующим по египетским курортам одиноким дамам. На месте их отцов и братьев ни за что не разрешил бы такого. Одиноким дамам следует выйти замуж и тогда уже путешествовать в сопровождении своих мужей, был уверен он. «Одиночество твоё продлится максимум дня три… а может, и того меньше», — не сомневался он. Жаркое солнце, тёплое ласковое море, дни и вечера, пропитанные ароматами кальянов и кофе, негой, страстные взгляды местных мачо и патока комплиментов должны сделать своё дело… «Только за пределами отеля…» — механически подумал Абдель-Керим, не терпящий разврата и всего, что было связано с этим омерзительным для него явлением.

Правила отеля жёстко регламентировали контакты между иностранками и персоналом, доблестная служба охраны зорко следила за чужаками — местными мужчинами, молодыми и не очень, охотниками за «белыми телами». Таких ежедневно разворачивали обратно прямо на входе. Служба безопасности отеля рьяно выполняла свои обязанности: никаких амурных дел на территории. С этим строго. За пределами её — пожалуйста, личное дело каждого. Обо всех инцидентах, хоть сколько-нибудь нарушающих установленный годами порядок, незамедлительно докладывалось менеджеру Мухаммеду, а тот принимал меры. Провинившийся увольнялся, и увольняли его с плохой характеристикой, с подробным описанием причины.

Гостей в холле почти не было, лишь те, кто спешил в ресторан, — обеденное время близилось к концу. Кто-то шёл с пляжа, кто-то вбегал с улицы — из полуденного зноя в оживляющую прохладу лобби отеля; всех отдыхающих приветствовал портье — чернокожий нубиец с ослепительной улыбкой, и Абдель-Керим приветственно кивал всем, взяв за правило радушно приветствовать и перебрасываться парой добрых слов с гостями. Тем более, они уже завсегдатаи, друзья отеля… А иногда и пропустить по бокалу коктейля за душевной беседой. Это было жестом восточного гостеприимства, идущего от сердца, и соблюдения издавна сложившейся традиции. И людям приятно, и ему.

Вот и сейчас так же.

Два автобуса, один за другим, остановились у ступенек отеля, и туристы с багажом проследовали в заблаговременно открытые встречающим портье стеклянные двери.

Первыми оказались его давнишние знакомые поляки — Войцех с женой и их подрастающая дочь. Увидев Абделя-Керима у стойки регистрации, громко и радостно приветствовали его и обменялись дружескими рукопожатиями.

Следом шла русская со своим чемоданом, который она катила за собой. Одного беглого взгляда на неё было достаточно, чтобы понять: дама из России, и дама впервые в Египте.

Марина неуверенно остановилась возле стойки в ожидании и некотором смущении, которые присущи людям, прибывшим в незнакомое место. Она огляделась вокруг: всё так ново, необычно… красивый огромный холл, милые приветливые работники… импозантный солидный мужчина, весело болтающий с прибывшими вместе с ней другими гостями этого отеля… Видимо, тоже работник этого отеля, может, начальник какой…

Отвлекшись от разговора с поляком, Абдель-Керим кивком показал второму работнику заняться заскучавшей туристкой, пока напарник оформляет польских гостей.

— Дашь женщине номер в четвёртом корпусе, — бросил он по-арабски.

— Но там люксы, мистер Абдель.

— Они свободны. Делай как я говорю, — приказал Абдель-Керим и, получив в ответ «Хадр, хадретак» («Слушаюсь, уважаемый»), вернулся к беседе с поляками.

Марину поприветствовали дружески:

— Мадам, добро пожаловать в Хургада!

Она почему-то сразу смутилась, но потом улыбнулась в ответ и кивнула. Попросили паспорт, выдали листок, сказали заполнить.

— Пока устраивайтесь здесь, отдыхайте… Сейчас вам принесут приветственный освежающий напиток.

— Спасибо, — смущённо ответила Марина.

Ей пока всё нравилось, казалось таким необычным и располагающим к отдыху, настолько, что постепенно история Валерии, о которой она ещё недавно так переживала, стала отходить на второй план… Здесь так хорошо… прохлада, везде цветы и зелень, журчат искусственные водоёмы с плещущимися в них золотыми рыбками, холл сверкает мрамором, перламутровой мозаикой, позолотой и орнаментами. Огромная хрустальная люстра поражала своим сиянием.

Марина присела на краешек одного из кресел, ей поднесли свежевыжатый апельсиновый сок со льдом в высоком бокале со словами: «Орандж джюс, мадам». Это было очень кстати — от жары сильно хотелось пить. Чуть кисловатый холодный сок и освежил, и утолил жажду. Она обратила внимание: отдыхающих мало, весь персонал — молодые симпатичные ребята. «Женский труд не в почёте», — сделала для себя вывод. Молодой мускулистый портье подхватил её чемодан и быстрым шагом направился к одной из распахнутых дверей, ведущих в глубь территории.

— Э-э-э-й! Куда потащили?

Отель

Абдель-Керим уже закончил с поляками и направлялся к себе, когда услышал взволнованный голос русской, что заставило его обернуться. Женщина вскочила со своего места и спешила за портье с её чемоданом, смешно цокая каблучками по блестящему мраморному полу. Он улыбнулся. «Ясно. Ты впервые отдыхаешь в отеле такого уровня… а может, и вообще впервые в чужой стране», — сразу понял он. Остановился, посмотрел ей вслед. «Какая-то беспомощная, растерянная… глупая».

Женщина была совершенно не в его вкусе: слишком бесцветная, тонкокостная, хоть и не худышка, бледнокожая, пакля длинных светлых волос в беспорядке разметалась по плечам и спине. «Такие светленькие женщины — хорошая добыча для всякой местной швали…» — механически подумал он, испытывая и жалость, и отвращение одновременно. Русские женщины слишком беспокойны, как он не раз замечал, безалаберны и беспринципны. Такого мнения он придерживался, и ничто не заставит изменить его.

Абдель-Кериму нравились женщины совсем другого типа. Такие, как их египтянки… Женщина должна быть в теле: ему нравились соблазнительно изогнутые талии в сочетании с широкими тяжёлыми бёдрами, мягкие линии округлых животов, крепкие полные ноги с узкими щиколотками и маленькими, почти детскими ступнями, женственные черты лица, большие насурьмленные глаза под правильными дугами бровей, прямые тонкие носы, пухлые чувственные губы… И женщина должна уметь преподнести себя, таить в себе некую загадку, быть чуть медлительной, томной, не очень разговорчивой, вальяжной, уметь разжечь фантазию мужчины в нужном направлении… Абдель-Керим тяжко вздохнул, словно отгоняя грустные воспоминания и мысли.

«Подойду, объясню ей, успокою…» — подумал он, понимая, что туристка в замешательстве и может расстроиться окончательно.

— Мадам, — услышала Марина возле себя на хорошем русском почти без акцента, — вам не стоит беспокоиться. Ваши вещи отнесут к вашей комнате. И вас проводят, всё покажут и объяснят.

Абдель-Керим кивком показал Мухаммеду помочь.

— Не забудьте, скоро ужин, с семи до десяти. Ресторан вон там.

Голос и весь облик мужчины были настолько умиротворяющими и вселяли такое спокойствие, что нервозность как рукой сняло.

— Спасибо большое, — смущённо пробормотала Марина, поправляя волосы, и двинулась вслед за молодым человеком, который стоял в ожидании неподалёку и с искренней улыбкой приглашал её следовать за ним.

Всё для Марины было новым. Она шагала за своим провожатым, оглядываясь по сторонам. Территория отеля состояла из большого, изысканно выполненного архитектурно корпуса и множества разбросанных по всей территории домиков. Ей выделили очень милый домик. «У самого синего моря», — подумалось сразу. Чемодан уже стоял у двери, парень легко подхватил его, открыл своим ключом дверь и впустил Марину внутрь, зашёл за ней, показал, где сейф и как им пользоваться, проверил свет и воду в ванной, и, спросив на неплохом русском, не нужно ли ей чего, получил отрицательный ответ, пожелал ей хорошего отдыха и удалился, неслышно притворив за собой дверь.

Марина осмотрелась. Какая красота! Помещение блестело чистотой, было уютным, не большим и не маленьким, одна из стен от потолка до пола была застеклена и выходила через двустворчатую дверь на уютную с ротанговым креслом и небольшим столиком лоджию, утопающую в зелени и ароматных цветах, с которой к тому же был виден кусочек ярко-бирюзового моря. «Море-е-е-е», — пело в душе у Марины. Вокруг домика всё было во вьющихся растениях и разнообразных цветах необыкновенной красоты. Так пахнет жасмин, — отметила она про себя. Подумав, решила, что для пляжа уже поздно, к морю пойдёт с утра, после завтрака.

Двуспальная кровать в алькове была огромная и очень мягкая. По обе стороны — тумбочки. Напротив комод, там же Марина нашла небольшой холодильник, заправленный до отказа разнообразными напитками и снэками, над комодом висел огромный телевизор-плазма.

К её услугам были чайник с чайными и кофейными принадлежности, пара чашек с блюдцами и ложками, сверкающие чистотой и новизной, салфетки; рядом с чайником стояла плетёная корзинка с чипсами, печеньками и вафельками, что порадовало дополнительно. Она любила вечерние чаепития.

В ванной также всё блестело чистотой и пахло свежестью. Полотенец было множество: маленькие, чуть побольше и банные. На крючке возле ванны висел ослепительно-белый махровый халат в специальном запаянном пакете и такие же тапочки.

Кондиционер, установленный на потолке в комнате, работал тихо и давал достаточно прохлады. «Королевские покои!» — восхищалась Марина, осматриваясь.

Ей понравилось заселение: оно не заняло много времени и прошло приятно. Ребята на регистрации такие умелые, вежливые, никаких лишних вопросов. Её только спросили, любит ли она тишину, или предпочитает громкую музыку и движение вокруг. «Тишину», — ответила она, и её определили в такой замечательный домик. Зелень, цветы и пальмы вокруг… Это было здорово. По вечерам устроиться в удобном кресле и наслаждаться морскими пейзажами.

Скоро на ужин… Она направилась в душ — привести себя в порядок, потом разобрать чемодан, разложить по полочкам и развесить на плечики вещи и пойти перекусить. Ей взяли систему питания «всё включено», то есть завтраки, ланчи и ужины.

Разнообразие блюд и роскошь обслуживания на ужине поразили воображение. Огромное светлое помещение сверкало чистотой и было наполнено приятными ароматами, возбуждающими аппетит. Мимо столиков, сервированных хрустящими белыми и синими скатертями, начищенными до блеска бокалами и приборами, сновали официанты с подносами, на которых возвышались разные напитки: вино, пиво, бутылки с колой и прочей газировкой. В ресторане царила особая атмосфера изысканности.

Чего только Марина не увидела на стойках шведского стола, ассортимент был велик. И всякие салаты, и закуски из овощей и мяса, и сыры, и колбасы, десерты и фрукты, муссы и мороженое… Оформлено всё было так, что глаза разбегались, глядя на всю эту красоту, хотелось всего попробовать по чуть-чуть.

Ах, а эти повара… В белых фартуках и белых высоких колпаках! Настоящие профессионалы — держали под неусыпным контролем каждое блюдо. Они периодически выходили в зал, с гордыми улыбками, словно виновники торжества… В полупоклоне отвечали на вопросы гостей отеля. Марина обратила внимание на их отношения с отдыхающими. Было видно — с кем-то из них давняя дружба, были даже объятия и поцелуи со слезами на глазах одной очень пожилой дамы в инвалидном кресле и шеф-повара, что со стороны выглядело и мило, и комично одновременно. Марина наблюдала их трогательную беседу в центре ресторана.

Повара зорко следили, все ли гости довольны, у всех ли наполнены тарелки, убрана ли грязная посуда, все ли лотки на стойках полны снедью. Официанты работали очень быстро, сноровисто, умело.

Вскоре началось настоящее шоу поваров: они выходили в зал друг за другом, каждый с высоко поднятым над головой блюдом, в котором дымились и скворчали яства! Там была и румяная нежная утка с хрустящей корочкой под апельсиновым соусом и клюквой, и ароматный шашлык из бело-розового филе какой-то диковинной рыбы, курицы и мяса, всякие пироги, горячие суфле и муссы — ванильные, шоколадные, фруктовые, торты и всякое прочее… Не сразу было понятно, ужин это или конкурс поваров. Они гордо осматривались вокруг. Казалось, ещё чуть-чуть, и им бы начали аплодировать.

Пляж

После ужина началось настоящее шоу с артистами, устроенное на ярко освещённой террасе, куда перетащили все столы и стулья для гостей. Прибыла группа танцоров, которые били в бубен и плясали… Было много смеха и аплодисментов, Марина так увлеклась, что тоже кричала «Браво, бис!», так ей всё нравилось.

Потом пришёл гитарист и исполнял цепляющие за душу андалузские мелодии целых два часа. Исполнял он хорошо. Заворожило, на глаза навернулась слеза. После был танцор с танцем живота. Зрелище то ещё. Странное, если не сказать больше. Не понравилось. Но пришлось досидеть до конца. Было неловко встать и уйти посреди действа.

После вечернего шоу Марина шла к себе в номер по стильно освещённым тропинкам, вдыхая пряный аромат ночного морского воздуха, свежескошенной травы и жасмина. Ароматы пьянили до головокружения. У неё было столько впечатлений за один вечер! Казалось, она здесь уже давно. Очень понравилась сама атмосфера отеля: при явной роскоши антуража никакого пафоса, персонал приветлив и улыбчив.

Особенно запомнился тот мужчина, что показался ей начальником над всеми. Позже она его видела и в ресторане, где он был во время всего ужина, прохаживаясь то возле входа и приветствуя входящих, то о чём-то тихо беседуя с распорядителем ресторана посреди зала. Не было в нём никакого высокомерия, хоть и чувствовалась определённая властность. Марине даже показалось, что он ведёт себя как хозяин этого отеля. «И очень хорош собой, заглядеться можно…»

«А теперь в душ и спать…» — решила Марина, стряхивая с себя ненужные мысли. Она успела выпить чашечку чая на своём балкончике и поговорить по телефону с невесткой: они условились созваниваться раз в день.

Постель была настолько удобна, что в сон Марина провалилась сразу же, как только её голова коснулась подушки.

На рассвете Марину разбудило очень мелодичное трогательное пение на арабском, доносящееся издалека и перекликающееся с такими же песнопениями. Вскоре полифония музыки, казалось, заполнила своим благословенным звучанием всё вокруг. Марина заслушалась. Она много читала о жизни мусульман и кое-что знала: это призыв к первой молитве, — поняла она.

Этой ночью ей приснился он, во сне они танцевали… кто этот «он», ответить себе она бы не смогла, — она не запомнила ни внешности, ни самих ощущений, впрочем, как всегда после таких снов… Мужчина вёл её в танце, чуть поддерживая за талию, он был очень близко от неё, и они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Как же ей это нравилось, просыпаться не хотелось. Она вдруг вспомнила, как неловко получилось тогда в холле: как же она взволновалась, когда схватили и куда-то потащили её чемодан… Но кто знал, что так принято в дорогих отелях. Побежала за носильщиком. Ну не дура ли?!

Этот день и последующие для Марины слились в один яркий солнечно-морской праздник.

Время летело незаметно. Утром она шла на завтрак, после — на пляж, где проводила восхитительные часы, проголодавшись, отправлялась в пляжный бар, где столы были накрыты лёгкими закусками и наливали прохладительные напитки, кофе, чай. Затем было время обеда, и Марина, приняв душ и переодевшись, шла в один из ресторанов. Потом обратно на пляж, где она загорала, купалась, читала книжку, а иногда и погружалась в послеполуденную дрему, загипнотизировано глядя на неподвижную, сверкающую отражением солнца гладь моря.

Интересны были пляжные обитатели, как она называла работников пляжа и барменов с официантами, и отдыхающих, которых было не так много, но публика собралась разношёрстная. Впервые Марина видела иностранцев, да ещё и в таком количестве. Её удивляло, как не стесняются многие дамы загорать топ лес, а некоторые и вовсе нагими. У самой Марины купальник был закрытый, как у женщины стеснительной и не очень довольной собственным, уже тронутым увяданием телом, и она носила длинные сарафаны или парео, скрывающие ноги от любопытных мужских глаз, коих полно было и на пляже, и на территории отеля. Где бы она ни появилась, везде её провожали долгими томными восхищёнными взглядами, а некоторые и шептали что-то ей вслед. Столько восхищения ей не выказали за всю её жизнь, сколько она получила всего за первые дни здесь. Один из официантов, засмотревшись на неё, даже поднос с посудой опрокинул. Было столько шума, грохота, насмешек и саркастичных похлопываний по плечу его сотоварищей. Пару раз к ней, когда она загорала на своем лежаке, подходили торговцы экскурсиями и массажа. Сколько-то денег она, конечно, с собой привезла, но твёрдо решила: в этот раз никаких экскурсий, кроме тех, что включены в пакет. А массаж… Это, конечно, нужная вещь, рассуждала Марина, но узнав, что массажисты в этом массажном салоне только мужчины, отказывалась, невзирая на уверения в профессионализме и опытности. «Знаем мы вашу опытность…» — в душе ворчала Марина, вспоминая ужасную историю своей случайной попутчицы Валерии. Хоть там и не массажист был, но какая разница. Мужчинам одно только и нужно! — таково было мнение Марины, и она решила и от массажа воздержаться. Чем не отдых — наслаждаться солнцем, морем, вкусной едой, вечерними шоу, не выходя за территорию отеля. Ей и здесь хорошо.

Были на пляже и русские. Несколько семей с малолетними детьми, влюблённая парочка или молодожёны, одиноких женщин разных возрастов было больше всего. Были и смешанные пары — он египтянин, она русская. А может, и иностранка? Невольно обратишь внимание на них… такие пары очень контрастны. Интересно было наблюдать за ними. Он такой весь холёный, в солнцезащитных очках, при хорошем телефоне, молодой и знойный, с накачанным телом, всегда идёт первым, расстилает полотенце себе, ей. Она — в большинстве случаев старше. Во всех этих женщинах Марина усмотрела нечто общее — сильную привязанность к своему спутнику, гораздо более сильную, чем его к ней. Было в этих женщинах что-то заискивающее и покорное, но проскальзывало и властное, хозяйское. Она ловила себя на том, что ей нравятся смешанные пары гораздо больше, чем свои. Ещё она обратила внимание, что не видит ни одного одинокого мужчины… «Эх, жаль…» — вздохнула Марина про себя.

В первый же день привлекла к себе внимание некая одинокая пожилая дама в смешной панаме с эмблемой, изображающей голубя и планету под ним, и надписью красным на белой футболке «Справедливость против лжи!». Лет даме было чуть больше шестидесяти, она была очень активной и громкой — её крикливый голос был слышен постоянно и отовсюду, она то болтала по телефону, то общалась с пляжными обитателями. Сразу видно — здесь она завсегдатай, «своя». Небольшого роста, очень полная, зрительно казалось, в ширину она больше чем в высоту. Купальники у неё были все яркие, открытые более чем положено в её возрасте, а парео — прозрачными. Встречала её Марина только на пляже. Не было её видно ни на территории, ни в ресторанах. Она была знакома со всеми. С ней здоровались бармены и пляжные охранники, разговорившись, надолго усаживались возле её лежака продавцы экскурсий и массажа, о чём-то шелестели потихонечку, показывали друг другу что-то в своих телефонах, затем вместе дружно гоготали над какими-то шутками, которые отпускала то она, то они, ударяли по рукам и хлопали друг друга по плечам… Видно было, дама очень дружелюбна и контактна.

Лариса

Марина никогда не видела её в воде, словно моря вовсе не существовало. Она своеобразно проводила время: либо загорала с закрытыми глазами или стучала по клавиатуре своего огромных размеров телефона (а может, и планшета?), перед этим обильно опрыскавшись жидкостью для или против загара, либо в тени своего зонта болтала по телефону или общалась с пляжными обитателями.

Так получилось, Марина познакомилась именно с ней. В тот раз их лежаки оказались рядом, и не разговориться женщины не могли. «Зинаида Фёдоровна Жулина», — бойко представилась дама Марине, сразу же сунув ей в руку свою визитку, которую выудила из нагрудной сумочки. «Очень приятно, Марина…» — в ответ представилась собеседница. Глянула на визитку. Так и есть… Она не ошиблась в своих предположениях. Как и предполагала, дама высокого статуса: Зинаида Фёдоровна — депутат. Здесь она на отдыхе, на время депутатских каникул. Но остановилась не в отеле. Зачем ей отель, если у неё в Хургаде свое жильё, недавно приобретённое. Но питается она в отеле — показала Марине отельный браслет. «Всё включено!» — радостно сообщила она. Ей очень нравится здешний пляж, поэтому она и выбрала его. «И наших здесь много, русских. Многие знают меня… мало ли, вдруг кому чего понадобится. Депутатская корочка делает чудеса. Своих не бросаем». Марина восхищалась и кивала — какая же молодец, на чужбине, вдали от Родины, своим, конечно же, может понадобиться любая помощь! Зинаида Фёдоровна в свою очередь стала живо интересоваться жизнью Марины, что да как… кем трудится в Москве, замужем ли, есть ли у неё кто в Египте, мужчина, может, муж здесь? ОРФИ, не ОРФИ…

Но Марине было лень отвечать на вопросы, показавшиеся слишком фривольными от совсем незнакомого человека, ну и что, что депутат… К тому же зной становился всё более «кусачим», светило окончательно выкатилось в зенит, и с центра небосвода нещадно палило и жалило, не жалея ничего вокруг, так что не терпелось удалиться в прохладу своего номера. Вежливо попрощавшись, она стала собираться. «Разные бывают люди…» — заключила Марина.

Вечером после ужина, традиционно исполненного в стиле «шоу поваров», в баре Марина познакомилась с местной русской дамой — пианисткой Ларисой. Симпатичная молодая женщина с певучим голосом. Она была в вечернем поблёскивающем стразами длинном платье с открытыми плечами. Тёмно-русые волосы уложены в высокую причёску. Лариса была похожа на куколку. Она исполняла русские романсы, аккомпанируя себе. Были в её репертуаре ещё какие-то пьесы и композиции, но все присутствующие в баре заслушивались именно романсами в исполнении Ларисы. Марина даже всплакнула, когда прозвучали последние аккорды чувственного романса «Гори, гори, моя звезда». Ей захотелось сделать что-то приятное пианистке, и она заказала бармену свежевыжатый сок манго, который ей самой очень нравился.

Конец ознакомительного фрагмента.