Страшила

Александр Гнеушев

Есть места, в которые лучше не ходить. Есть желания, о которых лучше забыть. Есть тайны, к которым лучше не прикасаться… Группа туристов из восьми человек в поисках острых ощущений отправляется в заброшенный лес, из которого когда-то ушел весь зверь. Лишь один человек – лидер группы Аркадий, по прозвищу Аркан – знает, что там может быть небезопасно. Но он это скрывает от остальных участников похода. По прибытии на место пропадает один из туристов. На следующий день друзья находят его мертвым. Только теперь туристы понимают, почему отсюда исчезли когда-то все звери. Они также пытаются спастись бегством, но нечто уже открыло на них охоту.

— А нож брать?

Гриша оглядел находившихся в комнате шестерых человек, но вопрос адресовал, конечно же, в первую очередь хозяину квартиры — Аркадию, или, как все его называли, Аркану. Это был главарь, предводитель, вожак, лидер их экстрим-банды и идейный вдохновитель большинства их походов. Вот и сейчас они собрались здесь не просто чай перекусить, а обсудить их очередную безумную вылазку. Кроме того, что Аркан обладал прирожденными лидерскими качествами и организаторскими способностями, он был, пожалуй, самым опытным туристом и самым титулованным спортсменом в их банде. Званий у него и вправду было хоть отбавляй. Первый разряд в альпинизме, первый — в лыжах, второй — в плавании, первый — в скалолазании, первый юношеский — в парашютном спорте. Ну а призовые места Аркана, в большинстве своем первые, в различных дисциплинах и соревнованиях можно было перечислять целый час. Скайранинг и альпинизм, скалолазание и дайвинг, спелеология, сплавы и дельтапланеризм — к своим тридцати двум Аркан, казалось, перепробовал все экстремальные виды спорта, побывал в самых экзотичных местах — от Мак-Кинли на Аляске до пещеры Ботовской, от многодневных зимних переходов по льду Байкала до велотурне от Владивостока до Питера. Наверное, именно поэтому, у него и родилась эта идея — ходить в не совсем обычные места, или, точнее говоря, в совсем необычные. Такие как, например, заброшенный поселок с фарфоровым заводом, куда они ездили всей бандой две недели назад. Тот велопоход был памятен Грише, ведь это был его первый поход с этой бандой. Он был новичком в этой компании, как впрочем, и в туризме, но был принят в нее сразу же. Правда, он понимал, что это в основном не его заслуга, а Мастера Йоды, или просто Йоды, в миру известным под скромным именем Игорь.

С Йодой Гриша познакомился где-то с полгода назад на скалодроме, куда его привели друзья и куда с тех пор он приходил полазить после работы. Но в их секту, как называл Йода их собственную компанию, он был приглашен недавно. Гриша воспринимал это как знак высшего доверия — раз позвали, значит, чем-то заслужил. Вот только чем, Гриша так до конца и не понимал. В скалолазании он был не то, чтобы профан, но и не профи. Туризмом тоже увлекся совсем недавно, и опять же был как все. Но Йода все-таки позвал его. Это и было странно. Но, впрочем, Йода и был странным. Свое прозвище, например, он заслужил благодаря вычурной манере разговаривать. Он обожал не только языковые инверсии, как у киношного Йоды, но вообще любой словесный эпатаж. Любил ввернуть какой-нибудь архаизм или старославянизм, или какие-нибудь тяжеловесные фразы, иногда бравировал цитатами, но, опять же, на свой манер. И все это выходило у него естественно и непринужденно. Такой же эпатаж был у него и в манере поведения и в одежде и во внешности. Йода вел себя непосредственно, легко и свободно. В общем, из всей их неформальной тусовки, он был самым неформальным. Неформал в кубе. И, как подобает, настоящему неформалу Йода был фрилансером, зарабатывая на жизнь случайными заработками, называя это независимостью. Такую же независимость и свободу Йода исповедовал и в личных отношениях, легко знакомясь и также легко расставаясь. Жилье он тоже предпочитал неформальное, чаще всего это были дачи знакомых, а летом Йода мог вообще жить где-нибудь в палатке. Но при всей его легкомысленности и чудачестве, Йода был настоящим профессионалом во многих экстремальных видах спорта. Пожалуй, он единственный из всей компании, по-настоящему составлял спортивную конкуренцию Аркану. Друг друга они знали еще со школы и, видимо, оттуда же брало начало их соперничество. Правда, званий и разрядов у Йоды, в отличие от Аркана, не было. Но он к ним и не стремился, и был к ним абсолютно равнодушен, полностью оправдывая свою неформальную до мозга костей природу. А вот на соревнованиях он был основным соперником Аркана, и иногда даже превосходил его. Йода особенно любил спелеологию, и даже увлекся диггерством, что, в общем-то, было неудивительно при его, склонной к странностям, натуре. Это был, наверное, единственный вид экстрима, где Йода был безоговорочно сильнее Аркана. Но, как это и водится, соперники в спорте, они были не разлей вода в жизни. Лучшие друзья со школьной скамьи, они были всегда вместе. Вместе начинали ходить в походы, вместе попадали в различные передряги, вместе же выбирались оттуда, вместе тонули и попадали в лавину, вместе восходили на горные пики и спускались в пещеры. Их в равной степени можно было считать отцами-основателями этой секты. И Гриша был очень горд, тем, что был приглашен в нее одним из них.

— Надлежит нож брать всегда с собой, падаван, — оправдывая свое прозвище, или как предпочитал говорить он сам — никнейм, сказал Йода, тряхнув при этом своей заплетенной в косичку бородкой.

Гриша поморщился — не дай бог, приклеится это прозвище. А прозвища здесь есть у каждого — все как в настоящей банде. А «падаван» ему совсем не нравилось. Иногда ему казалось, что Йода позвал его в банду только затем, чтобы стать для него наставником — уж очень часто он обращался к нему с этим «падаваном».

— Я просто подумал, что всем брать ножи не обязательно.

— Ну, об этом тебе лучше всех расскажет Макс, — подсказал Грише высокий парень в красной футболке. — А мое мнение — нож в походе твой лучший друг. Когда никого рядом с тобой не будет, когда ты останешься совсем один, когда надежда тебя оставит — нож тебя не подведет. Уж поверь мне — только он тебя спасет.

— Хорош жути нагонять, Шаман, — сидя за компьютером и не отрываясь от монитора, одернул парня Аркан. — Даже меня застращал.

Шаман, он же Колян, любил мистику и был незаменимым рассказчиком всяких страшилок у ночного костра. Будучи этнографом, он знал об индейцах и прочих малых коренных народах много интересного. Особенно его увлекал шаманизм, он мог говорить о нем часами. По такому случаю Колян даже начал учиться горловому пению и прикупил себе варган. Так что можно сказать, что прозвище само нашло его. В чем Колян видел некий тайный смысл, который ему еще предстояло осознать. Он вообще был фаталистом и безоговорочно верил в судьбу и в предназначение. Что однако же не мешало ему совершенствоваться в экстриме, в первую очередь в скалолазании, где он заработал третий разряд, и в маутинбайке — тут ему не было равных во всей их развеселой компании.

Но самое необычное прозвище, на взгляд Гриши, было у Макса-Граффити. Необычным было и то, что оно абсолютно не подходило Максу — он не то, что никогда не рисовал граффити, но даже не держал в руках баллончика с краской, и то, как оно у него появилось. Прозвище это прицепилось к нему еще в студенчестве. И прицепилось совершенно случайно, когда он встрял в спор двух своих приятелей. Те спорили о происхождении слова «граффити». Ну а Макс им все объяснил — «граффити» от итальянского «graffiare», что значило «царапать». Откуда Макс, не отличавшийся широким кругозором, знал о происхождении слова «граффити», оставалось загадкой. Может быть, именно сам факт того, что слово это никак не гармонировало с личностью Макса, и сыграл решающую роль в его прозвище. Как бы там ни было «Граффити» прочно приклеилось за Максом. Необычным помимо прозвища Макса, было и само его нахождение в этой банде экстрималов. Всю свою жизнь Макс занимался единоборствами, даже стал КМС по рукопашному бою, заработал красный пояс по каратэ и изучал ножевой бой. Но к экстриму был равнодушен. До тех пор пока не познакомился с Шаманом. Он-то его и привел в банду. Но в отличие от Шамана, который через походы стремился познать самого себя, Граффити видел в них лишь отличный способ тренировать свое тело. С Шаманом они были так же дружны, как и Аркан с Йодой. И это несмотря на то, что они были абсолютными противоположностями друг друга. Начиная с внешности — Шаман был высоким и худощавым, а Граффити — коренастым и ниже Шамана на голову — и заканчивая поведением. Шаман был разговорчив, иногда даже чрезмерно, Граффити же, напротив, не был словоохотлив. Грише даже иногда казалось, что Макс мог молчать целый день без всякого дискомфорта. Шаман любил поразмышлять, а вот Граффити отличало категоричность и прямолинейность суждений. Видимо, этому он научился у себя на тренировках. Но в остальном он был неплохим парнем. Может быть, не таким компанейским, как Шаман, но зато слов на ветер не бросал, говорил всегда по делу — коротко и ясно.

— Нож бери обязательно. Лучше два. Один запасной. Пригодится, — Граффити был как всегда скуп на слова.

— Во! Мнение авторитета. Как-никак в ножах сечет, — похлопал Макса по плечу Шаман. — А вообще, чем больше — тем лучше.

— Кончай стебаться, Шаман. Гриша правильно делает, что спрашивает. Если есть вопрос — надо задавать.

А это Степа, или Ирокез. Свое прозвище он получил благодаря своей характерной прическе. Он коротко стриг виски, оставляя небольшой хаер. Больше всего на свете Ирокез обожал скалолазить. И наверняка был бы достойным соперником и Аркану и Йоде на соревнованиях любого уровня, но вот соревноваться-то он как раз и не любил. Он вообще сторонился всякой публичности и не любил выделяться и быть в центре внимания. Удивительно, как при всем этом он отваживался носить свой хаер. Из-за того, что Ирокез тяготился больших и шумных компаний, он предпочитал лазить в одиночестве или же с кем-нибудь из знакомых. Может быть, из-за своего характера он и полюбил банду как собственную семью. Но этот же характер одиночки был повинен и в постоянных ссорах Ирокеза с его девушкой Лизой, которая пришла в банду вслед за ним. Лиза, в отличие от Степы, любила шумные тусовки и была завсегдатаем ночных клубов. От чего Ирокез пытался ее отвадить. А Лиза, наоборот, пыталась приучить его к нормальной жизни обычного горожанина. Вот тут у них и возникали конфликты. Но, впрочем, Ирокез брал верх. Лиза постепенно влилась в их тусовку и даже полюбила походы. Хотя временами она возвращалась к старым привычкам. Вот и сегодня она предпочла пойти на концерт какого-то приезжего ди-джея. Честно говоря, Гриша был рад этому факту, он почему-то смущался ее. Может быть, он и влюбился — влюбиться в стройную, рыжеволосую знойную красавицу Лизу с россыпью забавных веснушек на слегка вздернутом носе и вправду можно было запросто. Может быть, просто стеснялся — он и сам толком не знал. Но вот когда встречался с ней взглядом, почему-то моментально краснел. Из-за чего жутко себя ненавидел.

— Хотя вот ты прав в одном. Нож — лучший друг в любом деле.

— Ну, хоть в чем-то я прав, — вздохнул Шаман.

— Успокойся, Шаман, ты всегда у нас прав. Даже когда не прав, — блеснула улыбкой еще одна девушка в их банде — блондинка Алена. Она была единственной из всех, кто сам себе выбрал прозвище. Скорпа — по своему знаку гороскопа — Скорпиону. При всей своей хрупкости, Алена была далеко не слабачка. Носила рюкзаки не меньше, чем все остальные. А подтянуться могла раз двадцать. Ну и второй разряд по альпинизму говорил сам за себя.

— Спасибо, мать, — отвесил реверанс Шаман, — ты меня всегда поддерживаешь. А сама, кстати, как думаешь?

— Про нож-то? Скажу словами поэта. «Только шашка казаку во степи подруга. Только шашка казаку во степи жена». Конечно, брать.

— Во как, — присвистнул Йода, — бери сразу шашку, Гриша.

— Это что ж за поэт такой? — удивился Граффити.

— Эх, ты! Стыдоба! Александра Яковлевича не знаешь?

— Вот умеешь ты, мать, заинтриговать. Какой еще Александр Яковлевич?

— Розенбаум, — опередил Алену Аркан. Он закончил свою работу за компьютером. — Вот вам и первое задание. Всем выучить по песне Розенбаума.

— Однако, невозможно это. Собраться бы еще надо, — возразил Йода.

— Йода, невозможное — возможно!

— Тоже какой-нибудь поэт? Из современных? — насторожился Ирокез.

— Ирокез, осторожней. Это ж Билан! Сейчас Аркаша еще и его задаст.

— Вот кого не слушаю, так это всякую хреномуть типа Билана, — брезгливо поморщился Ирокез.

— Эх, совсем ты у Лизы от рук отбился, — съерничала Алена.

— Ну, ты язва, мать! — оценил шутку Алены Шаман.

— Скорпионша, что с нее взять.

— Лиза, кстати, идет с нами? — спросил Аркан.

— Собиралась. Ты ж нам обещал что-то незабываемое замутить.

— Аркан, и, правда, хорош темнить. Что ты там задумал?

— Терпение, други, только терпение. Это будет сюрприз.

— Ты бы хоть сказал к чему готовиться. Снарягу какую брать.

— Раскладку по еде я вам на мыло отправил. А по снаряге… Все что нужно, чтобы полазить по скальникам. Вроде там должна быть скала. Может, будет и пещера.

— Ну вот, обрадовал, — оживился Ирокез. — Я хоть новые скальники разношу.

— Пещера — это неплохо. Даже очень, — поддержал Ирокеза Йода.

— Ну, а куда едем-то? Ну, хоть примерно? — вновь попытался хоть что-нибудь вытянуть из Аракана Шаман.

— В лес.

— Просто в лес?

— В заброшенный лес!

— В смысле — заброшенный? — не поняла Алена.

— В прямом. Все, больше ничего не скажу. А то весь интерес пропадет. Последний вопрос — кто едет точно. Йода едешь?

— А то! Без меня хочешь обойтись?

— Шаман?

— Я за любой кипиш, окромя голодухи.

— Я так и думал. Ирокез?

— Я же уже сказал. Есть скалы — значит еду.

— Граффити?

— Я как все! Хотя лучше бы в горы стаскаться. Ну да ладно. Потом как-нибудь…

— Чувак, не пожалеешь. Обещаю. Алена, ты с нами?

— Куда ж я без вас! И вы — без меня! Да и лес твой заброшенный надо бы посмотреть.

— Молодец, мать! — обнял Скорпу Шаман.

— Отвали, Шаман! — брыкнулась Скорпа.

— Гриша, ты едешь?

— Я? Конечно, еду.

— Норм. Только едем на неделю — учти.

— Лады, у меня все равно отпуск.

— Ну, если все едут, значит, завтра на вокзале в шесть утра. Давайте, мальчики и девочки, ничего не забывайте.

— Гриша, возьми нож. А лучше сразу вязанку.

— Шаман, как ты всех уже достал!

— Скорпа, мать родна, это твой лучший комплимент в мою сторону.

— Я тебя когда-нибудь убью…

* * *

В означенное время все были на вокзале. Немногочисленные посетители с интересом рассматривали веселую гурьбу туристов с рюкзаками, обвешанными касками, карабинами и прочим снаряжением. После недолгого ожидания, они направились к выходу на платформы, и в зал вновь вернулась привычная тишина и спокойствие раннего утра.

А через пять минут под равномерный стук колес они уже покидали начинавший только-только просыпаться город.

— Ну, наконец-то, мы хоть куда-то двинулись. А то я две недели безвылазно в городе. Чуть не озверел, — облегченно выдохнул Колян.

— Что ж ты так, Шаман? — с сочувствием спросила Алена.

— Работа держала. Пришлось без выходных пахать, чтоб с вами поехать.

— Вот видишь, Скорпуша, на что Шаман ради тебя идет, — подшутил Йода.

— Бедненький Шаманчик, — игриво пожалела Коляна Алена, — ну на тебе за это конфетку.

Алена достала из бокового кармана шорт небольшую карамельку и протянула Шаману.

— Что надо сказать?

— Не забуду мать родную сдать в интернат, — не растерялся Шаман. Алена тут же влепила ему оплеуху.

— Ладно-ладно, все понял, — закрылся руками Шаман. — Будем вместе жить до старости.

— Ага, щас!

Поезд с грохотом въехал на мост, заглушив дружный смех.

— Скорпа, давай уже всем конфеты, раз уж раздразнила, — сказал Аркан.

— Для вас ничего не жалко, — Алена вынула пригоршню конфет в разноцветных фантиках.

— Ты сейчас это про какое жалко? — отстранившись от Алены на всякий случай, ехидно спросил Шаман. — Про свое скорпионье?

Алена ничего не ответила, только показала Коляну кулак.

— Шаман, ты когда-нибудь выпросишь — она тебя точно ужалит, — посмеялся Ирокез.

— Я это умею, — подтвердила Скорпа.

— Вы все мужики ограниченные. И шутки у вас такие же, — вступилась за подругу Лиза.

— Я тоже? — возмутился Ирокез.

— Ты особенно. За это и люблю.

Лиза мягко поцеловала Степу и хотела уже прервать свой поцелуй, но Степа, не пустил ее. Гриша постарался незаметно отвернуться к окну. Все-таки он был неравнодушен к Лизе.

— Ну, все — брейк. Брейк, — замахал руками у них перед лицами Шаман. — Вы тут не одни.

— Завидуй молча, Шаман, — сказал Степа, прерывая поцелуй.

— А чего мне завидовать — у меня со Скорпой все на мази. Даже, мать?

— Видел, — Алена вынула из кармана складной нож с длинным лезвием. — Освежую, если что.

— Ух, ты, серьезный девайс, — оживился при виде ножа Граффити. — Где взяла?

— Отцовский. Раньше на охоту с ним ходил, — пояснила Скорпа.

— А у тебя у самого-то, какой, а, Макс? — спросил Аркан.

— У меня-то? Известно какой. Игорек, возле тебя мой рюкзак, там клапан открой.

Йода пошарил в рюкзаке Макса и извлек оттуда увесистый нож в самодельных ножнах.

— Блин, это ж штык-нож, — присвистнул Йода, вытащив нож из ножен. Нож был старый, с потертой рукоятью. — Ну, люди, однако, вы вооружились!

— Ты где его взял? — спросила Алена.

— Есть одно место, — неопределенно протянул Граффити.

— Знаем мы это место, — сказал Йода.

— Ну и где? — поинтересовался Макс.

— Ну а где у нас штык-ножи водятся. Вестимо в армии.

— Ну да, скажешь тоже. Если б с армии можно было все волочь, я бы автомат со своей части прихватил.…Тренер мой подарил.

— Ну, а тренер взял…, — начал говорить Шаман и выжидающе замолчал.

— Ну, а тренер купил на сайте. Это ж ненастоящий штык-нож, а реплика. Но качественная.

— Хороший тренер, — Шаман повертел нож в руках.

— Это без смеха, — ответил Макс. — Эй, Гриша, ты-то нож не забыл?

— Взял, конечно.

— Ну-ка, закаж.

Гриша достал свой старый, еще советский, складишок с тремя лезвиями.

— Нормально, — Макс раскрыл нож, — консервы откроет и ладно. Только подточить надо.

Граффити вынул из нагрудного кармана куртки небольшой оселок и принялся точить лезвие Гришиного ножа.

— Ну, все, Макс дорвался до ножей, — пошутил Шаман.

— Вы бы тут ножами не светили. Особенно штыками, — предупредил Аркан. — Все-таки в поезде едем.

— Да, Шаман. Положил бы ты уже мой нож обратно. А то порежешься ненароком.

— Что вы, что вы. Конечно.

— Аркаша, а куда мы все-таки едем? — поинтересовалась Лиза. — Степа мне ничего толком не объяснил.

— Этого никто не знает. Аркаша шифруется, — оправдался Ирокез.

— Это нечестно, Аркаш. Ты нам обычно говоришь, куда мы идем. Там хоть можно позагорать? Или я зря взяла купальник? Ну, Аркаша, колись.

Лиза засмеялась, даже ее изумрудно-зеленые глаза искрились смехом. Гриша невольно залюбовался ею. Лиза, как и он сам, пока не имела прозвища. Но если бы это зависело от него, он назвал бы ее Солнечная или Лето. Ей бы они подошли как никакие другие. Яркая улыбка, рыжая копна непослушных волос, неподдельный задор и веселье — все это роднило Лизу с солнечным летним днем. Она словно сама была этим днем, несущим всем радость и тепло.

— Не-а, не расколется, он у нас орешек крепкий, — с сомнением заметил Йода.

— Скорее уж тертый калач, — вставил слово Шаман.

— Заскорузлый пень, — включился в игру Граффити.

— Ну, зачем вы так, — Алена с участием посмотрела на Аркана, — не заскорузлый, а бесчувственный, и не пень, а пенек.

— Аркаша, коллектив готовит тебе черную метку, — подвел итог этому кратковременному натиску Ирокез.

— Бунт на корабле, значит, — прищурился Аркан. — Вот вы как! Я стараюсь для вас. Не сплю ночами, подыскиваю самые интересные маршруты. Сюрприз готовлю. Эх вы, банда! Не други, вы мне теперь, не други!.. Все, я спать.

Аркан натянул на глаза панаму.

— Все — уполз в раковину. Это надолго. Я его знаю, — сказал Йода.

— Советую всем туда уползти, — сказал из-под панамы Аркан. — Ехать еще долго.

Через восемь часов поезд доставил их на пустынную платформу, стоящую посреди леса. Жаркое июньское солнце припекало вовсю. Но после духоты вагона даже эта жара казалась благом. Гриша отхлебнул пару глотков из своей бутылки.

— Дай мне, Гриш, — попросил Макс.

— Куда теперь, Аркан? — надевая рюкзак, спросил Степа.

— Тут должна быть тропка в деревню. Там я договорился на счет проводника. Он проведет нас через болото к нашему лесу.

— Там еще и болото будет. Совсем весело, — с унынием сказала Скорпа.

— Не боись, мать, прорвемся, — подбодрил ее Шаман.

— Не люблю я болото.

— Кто ж его любит-то? — риторически спросил Гриша.

— Ну, это ты зря, Григорий, там много всякой нечисти обитает, — деловито начал Шаман. — У индейцев дакота, допустим, есть одно предание…

— Эй, Шаман, прибереги истории для костра, — перебил Шамана Ирокез.

— Да, Шаманчик, не пугай раньше времени.

— Как скажешь, Скорпуша. Как скажешь.

— Сколько до деревни, Аркаша? — спросила Лиза, прикрывая глаза от солнца.

Конец ознакомительного фрагмента.