Без берегов

Лера Владимировна Колосок, 2022

Эта книга описывает жизнь отдельно взятой семьи за период с 1920 года по 2022 год. Эта книга о любви, уважении, преданности, о семейных ценностях.

часть 2

кукла

Тася шла по широкой дороге села. У нее было хорошее настроение. В ее сумке сегодня не было похоронок, только треугольники. Война уже как год закончилась, но люди еще не все вернулись домой. Кто-то долечивался в госпиталях, кто-то ушел на фронт в конце войны, дослуживали положенное время.

Светило ласковое теплое солнце, начали распускаться первые яркие, блестящие листочки, распускались первые мелкие цветочки. И от этого в воздухе стоял аромат хмельной, пьянящий, будоражил все чувства. Тася расстегнула телогрейку, опустила на плечи платок, весело шагая, подставляя солнышку лицо, наслаждаясь весной.

Она по пути разносили треугольники, люди радовались хорошей весточки. У Тасе еще больше поднималось настроение. Она думала, что занесет последний треугольник и весело зашагает домой в обратную сторону. Сквозь забор она увидела женщину. Наклонившись она капалась в огороде.

— Вам весточка, радуйтесь. Улыбалась Тася.

— Мне? От кого? Удивленно пожала плечами женщина. Она медленно, устало подошла к калитке, удивленно взяла в руки треугольник. Трясущимися руками открыла его, закричала и заплакала, оседая на землю.

— Что? Что случилось? Недоумевала Тася.

— Живой! Живой! Кричала женщина, целуя письмо и заливая его горячими слезами.

— Живой, мой сокол ясный. Она, заикаясь и всхлипывая рассказала, что на мужа пришла похоронка в 44, а тут он пишет, что произошла ошибка с его однофамильцем, а он живой, был контужен, амнезия, лежал в госпиталях, сейчас пошел на поправку и скоро приедет домой.

— Счастье то какое! Спасибо вам за такую весть. Нет, я вас так никуда не отпущу. Пожалуйста зайдите в дом, я вас хоть чаем травяным угощу. Пожалуйста не обижайте меня. Женщина обнимала Тасю и почти силой завела ее в дом, налила чаю, поставила на стол угощение. Она все плакала и плакала от радости никак не могла успокоиться. Она рассказывала о муже.

— У вас такие волосы хорошие, длинные, густые, жесткие. Я вам сейчас сделаю шестимесячную завивку.

— Не надо. Что через шесть месяцев они опять будут прямые?

— Нет. Это так называется. Просто они у вас отрастут через полгода, если не будите срезать, несколько лет будите носить локоны. А когда отрастут, можно на корни накручивать. Я ведь до войны в городе работала парикмахером. У Гоши мама приболела, мы переехали в деревню присмотреть за ней, когда она умерла, мы так тут и остались Она все рассказывала и рассказывала про свою жизнь пока делала химию.

— Дети то как обрадуются. Ну вот и все, просто принцесса. Нет, только не надевайте эту телогрейку с такими шикарными волосами она не пойдет. Нужна приличная одежда. И не возражайте. У меня от свекрови осталось много вещей, она модница была та еще. Знаете, я уже половину раздала. Сейчас я вам что-нибудь подберу. Сейчас весна, счастье, любовь. Вот это платье, это полупальто, а вот и полусапожки, и эти туфли возьмите. Здорово! Вам все в пору. На танцы теперь будете в клуб ходить. Все парни теперь ваши. Вот этот платочек на шею. Пожалуйста не отказывайтесь, не омрачайте мой праздник, что-то тут не хватает. Ах вот же чего, сумочки, радостно воскликнула женщина.

Тася шла по дороге, а в ее глазах стоял ее образ, который она только что видела в большом зеркале. Ей хотелось не идти, бежать, лететь.

— Какое счастье, это разве я там была, нет это не я. Она забежала домой, бросила мешок, в котором были ее старые вещи, побежала к маме на ферму похвастаться.

— Мань. Маня, глянь-ка, твоя кукла пришла, ты прям городская стала.

— Таюша, дочка, какая же ты красивая! Мать обнимала дочь и плакала. Женщины обступили девушку.

— Это у тебя свои такие волосу?

— Ну а чьи же, конечно мои.

— Что ж ты такую красоту под платком прятала? Так и ходи теперь.

— Так и буду теперь ходить, весна. Тася возгордилась своей красотой, она теперь не ходила, она летала, нет порхала, она знала, что она теперь самая красивая девушка в деревне, да нет не в деревне, по всей округе нет ее краше.

залетный

По асфальтированной дороге мчался автобус по маршруту Саратов-Верхнее озеро. Все посадочные места были заняты. У окна сидел молодой красноармеец Антон. Он смотрел в окно на села и деревни, потом начались поля, поля. Он вспоминал, как его вызвал капитан Госбезопасности.

— Старший лейтенант Полеванов, завтра утром выезжаете на задание в Саратовскую область, село Степное. У вас там тетя живет, навестите ее. Пообщайтесь с крестьянами, охватите соседние села. Поступил сигнал от местного жителя, что в этом районе скрывается от людей подозрительный тип. Похоже дезертир. Вот словесный портрет. Вам выдадут красноармейскую форму. О всех подозрительных лицах немедленно докладывать.

Посевная закончилась, Тася работала на почте. В село возвращались с фронта парни, мужчины. Они были совсем другие, задумчивые и много курили. Война никого не пощадила. Много было искалечено тел и судеб. Ваню забрали на фронт осенью 44, Сашу забрали весной 46, ему повезло, он даже, как говорят порох не понюхал и не увидел войну. Родные уже получили от него письмо, он служил в Алма-Ате.

— Маманя, здесь хорошо, тепло, яблоки апорт такие большие, как репа у нас в огороде по осени. Хочу остаться здесь жить после военной службы, присмотрюсь, может вас всех сюда со временем заберу.

Витя был ранен осколком в плечо и ногу, лежал в госпитале, сейчас идет на поправку. Осенью родные ждут его домой. Аня и Витя пошли в школу, первый раз в первый класс. Они сидели за одной партой. Построили новый клуб. На 1 Мая и День Победы было там шумно и весело.

Тася вечером ходила с подружками на танцы, но ребята были все или младше нее, или пришедшие с фронта раненые, инвалиды или контуженые, они были грустные, задумчивые, много курили. В основном они собирались своей компанией, пили по выходным самогон и обсуждали события фронта или политику в мире. На танцы приходили в основном девчонки и малолетки. А девушкам на выданье, таким как Тася, нужен был принц.

И однажды такой появился. Красивый, высокий, статный, подтянутый, веселый и общительный. Он приглашал всех девушек на танцы и мило всем улыбался. Антон пригласил на танец Тасю. Она, как только заглянула в его голубые, глубокие, полные жизни глаза, обрамленные черными, густыми, длинными ресницами, сразу же утонула в этих озерах безвозвратно и не собиралась ни за что из них выплывать.

Куда пропал ее по натуре дерзкий, задиристый, даже немного хамский характер. Она была перед ним как суслик перед удавом. А он ей все время что-то говорил, спрашивал, что-то рассказывал, потом вышел покурить, она за ним. Потом они долго гуляли по деревне, вышли на полянку, присели у подножья высокой копны, пахнувшей свежескошенной травой, смотрели на звезды, целовались и любили друг друга всю ночь.

Тася спала до обеда, как проснулась, сразу же вспомнила своего принца в красноармейской форме, такого стройного, статного, подтянутого, аккуратно причесанного, выбритого. Таких парней, она еще никогда не видела. А где она еще увидит, кроме своей деревни и деревенских, неопрятных, чумазых, сельских ребят или трактористов в промасленных комбинезонах она же больше никого не видела потому, что нигде кроме своего поселка она не была. Тася не могла дождаться, когда наступит долгожданный вечер и она в клубе снова увидит своего прекрасного принца.

— Какое счастье вдруг свалилось мне на голову. Наверно он скоро посватается, потому, что я самая красивая девушка в области, кроме меня никого краше нет. И он мне сам это сказал.

Тася управлялась по хозяйству, гуляла с маленькой Лидочкой по огороду, срывала помидоры, огурцы, складывала их в корзину, подносила их к губам, а сама думала о прошедшей ночи, о его нежных и страстных поцелуях, о его теплых, сладких губах, о его жарких, крепких объятьях. У нее от счастья кружилась голова.

Далеко и ярко горел свет, играла музыка с пластинки. Сердце в груди стучало, как отбойный молоток, лицо горело. Танцевали парочки, кто-то сидел на скамейках рядом с танцплощадкой. Тася присела, обвела всех глазами, но его не было.

— Еще не пришел, наверно собирается, наряжается, скоро придет мой ненаглядный. Ух! Потанцуем. Радовалась и улыбалась Тася. Стали подходить и садится ее подружки трактористки. Все были нарядные и веселые. Девушки танцевали с девушками или с парнями подростками. Тася немного повеселела, но в душе была боль, она как белая голубка билась о край клетки.

Тася глазами искала Антона, приглядывалась к парням в армейской форме. Но его не было. Девушка пол ночи проплакала, даже не помнит, когда уснула. Проснулась с отекшим лицом и красными опухшими глазами. Но утром появилась надежда, что может сегодня вечером она его увидит.

Тася каждый вечер ходила на танцы в клуб, но ни сегодня, ни завтра его не было, он не приходил. Надежда таяла с каждым вечером. И вот через неделю, когда совсем отчаявшись, она увидела его. Он сидел на скамейке, сразу пригласил ее на танец и весь вечер танцевал только с ней. Потом он пошел ее провожать. Они оказались снова рядом со своей копной.

— Я думала, что больше тебя никогда не увижу.

— Что ты Таюша, милая, разве я мог не прийти к тебе. Сегодня ты бала еще краше, чем в прошлый раз, в этом светлом, легком, ситцевом платьице, ты похожа на парящую над цветами бабочку. Он снова целовал, обнимал и любил ее всю ночь.

— Таюша. Дочка, ты снова собираешься в клуб?

— Да маманя. А что? Что-то нужно делать? Я Лидочку уложили спать, одежду постирала, все прибрала, всех накормила.

— Нет дочка, ничего. Ты молодая, ты молодец, отдыхай от домашней работы. Помню тятя почти силой выгонял меня на гулянку, но тогда мне нужно было готовить приданное, ткать и прясть полотна для себя и будущего мужа, гулять некогда было. А сейчас жизнь изменилась, были бы деньги, пошел и купил все в магазине, все что тебе надо и гуляй. Иди дочка ты молодая, тебе нужно погулять, как выйдешь замуж, дети, уж тогда не погуляешь.

Антона в клубе не было, уже целую неделю Тася его не видела. Она все время вспоминала их последнюю встречу, было тогда в нем что-то странное. Сказал, что тетушка велела навестить родственников с соседних деревень, отвести им гостинцы.

— Он почему-то расспрашивал давно ли я тут живу, где работаю, проявлял интерес к моему кругу общения, расспрашивал про моих подруг и людей, пришедших с фронта.

— Если ты здесь родилась, да еще почту разносишь, значит ты здесь всех знаешь? У тебя все люди на виду. Не замечала ли ты кого-то подозрительного, или кто-то ведет себя странно, не как раньше, кто-то изменился.

— После войны все люди изменились, все как будто сразу стали другие. Фронтовики мучаются от своей боли, от горьких воспоминаний, от потери своих сослуживцев, своих близких, все изменились, потому что сама жизнь изменилась, сама жизнь меняет характеры и привычки людей. Дети взрослеют, идут в армию, девки выходят замуж, рожают детей, жизнь меняет людей.

— Ты такая юная, но уже рассуждаешь по-взрослому.

— Потому, что за моими плечами война, нищета, голод.

— По тебе совсем не скажешь. У тебя манеры вполне интеллигентной, воспитанной девушки.

— А ты думал, что мы тут в деревнях только коров доить умеем.

— Не только коров. Я уж наслышан, что в военные годы вы даже трактора оседлали, целину распахали, зерном засадили, в это даже трудно поверить, глядя на вашу нежность, хрупкость и красоту.

— Чай мы ж не городские избалованные барышни, мы рабочий класс, на нас весь мир держится и держаться будет.

борьба за любовь

Пошла уже вторая неделя, как Тася не видела Антона. В клуб от больше не приходил. Тася думала может он заболел или что-то случилось, но как узнать у кого. Она знала где живет его тетушка, у которой он остановился, но не пойдешь же и не спросишь, не принято было девушке первой приходить в дом парня. Тася подумала:

— Но можно же хоть одним глазком посмотреть на его дом, в его окна, послушать, походить вокруг дома. В темноте то никто не увидит, не осудит, мало ли кто там ходит. Можно под кустиками схорониться. Короче надо идти в разведку. Это лучше, чем ночами плакать в подушку и умирать от неизвестности. Может увижу его там, как он идет в темноте и обнимает какую-то новую бабочку.

Весь день ревность сжигала, точили, и кусала ее девичье сердце. Как только все уснули, Тася отправилась в путь. Прихватила с собой фонарик и полуметровую палку, от собак или еще чего. За светло, когда она разносила письма, она уже приглядела избу, это было почти на самом краю села. На улице никого не было, пели кузнечики и кое-где лаяли собаки. Тася подошла к невысокому деревянному забору, свет уже не горел нигде.

— Ну вот чего приперлась дура, теперь так и будешь ходить туда-сюда, как дура. Ругала себя Тася.

На душе как-то стало полегче, хоть она не увидела Антона. Но какая-то причастность, может его энергетика от деревьев и кустов сохраняла его присутствие. Она знала, что он здесь живет, ходит по этой дорожке, касается рукой этой калитки, листочки и цветочки в саду смотрели в его прекрасные глаза. На душе стало как-то полегче, теплее, она ходила взад и вперед и совсем не хотелось уходить.

— Ну и сколько ты еще тут будешь ходить дура, уже вторую ночь здесь околачиваешься. Послышался женский голос за кустом, показалась на дороге женская фигура.

— Тебя не спросила. Сама ты дура, я сегодня первый раз пришла. Грубо ответила Тася незнакомке.

— И последний. Что бы я тебя здесь больше не видела. Поди ка ты гулять дальше, откуда пришла. А то…

— А то, что?

— А то все. Все ноги тебе переломаю, нечем будет тебе приходить сюда.

— Смотри как бы я тебе кое-что не по переломала, корова.

— Че ты сказала, я не поняла, а ну иди сюда.

— Иди уши мочой помой, коли плохо слышать стала, шалава.

— Это я шалава?

— Она битый час трется возле дома моего парня, а я значит шалава?

— Если бы он был твой парень, ты бы была внутри избы, а не сидела в кустах, как собака драная. Девушка приблизилась к Тасе и схватила ее за волосы одной рукой и за шею другой рукой.

— Вали сказала тебе дура, здесь тебя никто не ждет. Тася схватила незнакомку за волосы резко наклонила ее к земле и толкнула в сторону.

— Вали сама, коза драная, тебя я смотрю больно заждались, с цветами встречают.

— Да встречал и цветы дарил, и целовал, и любил. Закричала девушка.

— И женится обещал. Передразнила Тася девушку.

— Нет. Женится не обещал. Заплакала девушка.

— Что за крики? Что за вопли? Вас слышно в соседней деревне. Таська ты? А это ты Светка что ли?

— Что ли я. Плакала девушка.

— Что не поделили? Она посмотрела на избу Антона. А все понятно. С Любкой я его видела неделю назад.

— С Любкой? В один голос сказали Тася и Света.

— Я здесь через избу живу. Пойдемте я вас забияк мирить буду, чаем напою. Клава была немного старше девушек. Она вынесла в беседку чай.

— Как же вас угораздило девоньки влюбиться в одного и того же парня? Кстати, я его уже дней пять не видела в тетушкином огороде. Похоже он уже в город уехал?

— Уехал? Опять вместе сказали девушки.

— Вы что близнецы? Ах, да вы же как в гареме у шаха, у него там бывает много жен. Клава смеялась, никак не могла остановиться.

— Шах? Ишак он, а не шах. Тупой бессовестный паразит, кобель бродячий. Заплакала Тася. Ей было так стыдно, что она оказалась в такой ситуации. Она, которая гордилась, что она первая красавица в районе, так влюбилась, что потеряла свою красивую, кудрявую голову и ее в красивом платье таскали за волосы по пыли и грязи.

— И что вы теперь будите делать с ним, с этой пройдохой. Девушки опустили головы.

— Тася. Ты молодая, красивая, за тобой все бегают, на тебе любой женится хоть завтра и стар, и млад, уступи мне Антона. Я беременная.

— Беременная? В один голос удивленно выпучив глаза сказали Тася и Клава.

— Когда же ты успела? Он же недавно только приехал. Удивилась Тася.

— На самом деле он у тетки живет 1,5 или два месяца. Во всяком случае я его там видела у нее то в огороде, то на крыше, то сарай правил, то уборную чинил, то брал сумку куда-то уезжал, то приезжал.

— Ладно девоньки, это ваша жизнь, ваша судьба, решайте сами, а мне завтра, вернее уже сегодня рано вставать, а то коровушки мои без меня плакать будут.

Тася весь день думала, как это такое может быть, в ее голове не укладывалось предательство ее любимого человека. Но сдаваться на самом деле она совсем не собиралась. Она думала:

— Если он уехал, то он обязательно напишет письмо своей тетушке, писем пока не было, а на конверте я увижу его адрес и узнаю где он живет. В ее сердце теплилась надежда, что он ее любит, ведь не мог он с ней так поступить. Он же сам говорил, что она самая красивая девушка в поселке, что он еще не встречал такую девушку красивую, умную и интеллигентную.

Уже прошло больше года, как закончилась война. Возвращались в родные места парни, мужчины фронтовики. Не шуточные страсти стали разгораться в деревнях и селах, наверно и в городах. С одной стороны, изголодавшиеся по женскому вниманию безответственный, эгоистичный мужской пол, парни, мужчины. С другой стороны, истосковавшиеся, а некоторые даже еще и не познавшие мужской ласки, девки вековухи кричат:

— Дайте хоть попробовать, что это вообще такая за любовь. Замужние:

— Это мое, не тронь, на чужой каравай рот не разевай. Вдовы:

— Мой муж погиб, защищая родину за счастье всего народа, а я тоже хочу быть счастливой. И те, и другие, все желают тепла и счастья. У женщин жажда мужского крепкого плеча. Мужчины женских жарких объятий. Короче начался полный бардак. Каждый тянет одеяло счастья в свою сторону, в результате, всем холодно, все одиноки и все несчастны.

Мужчины как переходящее красное знамя, бессовестно переходят то в одни жаркие объятья то в другие. А женщины как беспризорные, брошенные дети ищут тепла и защиты, переходят от одного плеча к другому, забывая свою гордость и честь. В результате получается полный бардак в семье, в селе, в стране. Все переплелись, все пере любились, как змеи в одной большой коробке под названием жизнь.

Так война искалечила не только здоровье физическое, отняла жизнь любимых и дорогих сердцу людей, она искалечила души и судьбы, исказила нравы, честь, совесть, достоинство людей на многие поколения вперед.

В деревнях и селах каждый человек был на виду, каждого знали с самого раннего детства, кто были его родители, родители его родителей, прабабушки, прадедушки, знали его корни, что он за человек, на что он будет готов в своей будущей жизни.

Потому все и бегут в города, мегаполисы, чтобы затеряться там в толпе. Потому, что в толпе все ровны, потому что никто не знает кто ты, когда ты в толпе. У толпы единое сознание, но каждый там одинок. В толпе можно скрыть все свои пороки, злость, зависть, жадность, предательство, ханжество, трусость, тупость.

За любимым в ночь

Тася каждый день ходила на работу на почту, она с нетерпением ждала заветного письма. Наконец, дней через десять, перебирая письма, она увидела письмо Антона Палеванова к его тетке. На конверте был обратный адрес отправителя, город Саратов, улица и дом ее любимого.

Хотя Тася еще никогда и нигде не была кроме своего поселка и ближайших деревень, зато у нее была решимость и сильная воля к победе, а главный двигатель — сильная, страстная любовь, которая могла свернуть горы, как она думала. А еще сильная женская боль, унижение, обида.

Ей нужно было посмотреть в его бесстыжие глаза и излить весь свой гнев, обиду, разочарование и боль, которую он ей причинил, да и другим девушкам с ближайших деревень. Сказать, какое он ничтожество, мразь и тварь.

Тася записала его адрес на листочке. Разнесла письма по адресам, взяла расчет на почте, написала маме короткую записку:

— Маманя, прости свою непутевую дочь. Ты меня поймешь, ты тоже была молодая. Таисия. Она взяла деньги только на дорогу и на первое время, остальные положила на записку, взяла сумку с документами, посидела на дорожку. Дома никого не было. Мать на работе, дети в школе, Лидочка в садике, провожать, уговаривать и плакать было некому. Она мысленно попрощалась с семьей, родными.

— Помоги мне Господи. Вышла из избы и пошла не зная куда, на встречу своей судьбе. Она шла по широкой дороге поселка, потом пошли поля, поля, с набухшими полными колосьями. Тася присела на корточки, гладила колосья руками, подносила их к лицу, к губам.

— Каждый колосок отдельно, это отдельный человек, живущий на нашей земле. Когда он один, его можно сломать, вырвать из земли, тогда он засохнет, пропадет, а когда их много-это уже поле. Дождь, ветер, ураган, засуха ему не страшны. Каждый колосок клонится друг к дружке, друг дружку спасает и поддерживает.

— Так и люди на земле, как бескрайнее поле до самого горизонта, конца ему не видно. И в этом огромном бескрайнем поле жизни, есть один маленький колосок, которого зовут Таисия. Его не видно в огромном поле, как в огромном море капельки, как песчинки на берегу огромной реки. Но когда нас много, то мы поле, мы море, мы барханы в пустыне, непобедимая армия, дружная семья, тогда мы сила.

Тася плакала, она прощалась с полем, с колосками, с птичками, летающими над бескрайними полями, с ласковым теплым ветерком, с тишиной, зависшей над полями, со шмелями, бабочками, кузнечиками, стрекозами, и еще с чем-то, чего она пока еще не знала с чем.

Просто ей было грустно, страшно. Ей совсем уже не хотелось прямо сейчас уезжать в эти сентиментальные минуты. Она и сама не понимала зачем она это делает. Как будто кто-то невидимый схватил ее за шкирку, вытащил из дома. Даже сейчас ее кто-то торопит, толкает в спину, говорит:

— Ну все, хватит эти слезы, сопли, вставай, пошли. Время не ждет, тебе нужно идти только вперед, нас ждут великие дела. Нам нужно мстить в конце концов, ты что забыла, дура.

Любопытство одержало верх над страхом. Ей уже хотелось своими глазами увидеть, как это там в большом городе, как там живут люди. Что это за жизнь там в большом городе

Она уже ехала в автобусе у окна, когда кончились поля и поселки, она смотрела во все глаза, на людей, на диковинные машины, на резные и высокие дома, ей было все интересно, ей нужно было все запомнить.

Вот она уже в большом городе, ходит по улицам большого города. Показывает всем адрес на листочке. Ей объясняют, как доехать. Эмоции радости охватили ее, было столько адреналина, она думала, как же она так долго жила в этих глухих местах, почему раньше не сбежала в этот большой, прекрасный город, где столько много красивых машин, магазинов, людей.

Солнце уже садилось, когда она нашла нужную улицу, нужный дом, где живет ее прекрасный принц. Она присела на скамейку возле дома. Сердце бешено колотилось в груди.

— Неужели я его скоро увижу, загляну в его глубокие, небесные глаза, увижу его улыбку, его плечи, его руки, его лицо. Она сидела такая счастливая, предвкушая будущие счастливые минуты встречи со своим любимым. Ей хотелось плакать от радости и кричать всему миру:

— Я люблю вас люди. Вот этот дом, здесь он живет, каждый день он берется рукой за ручку двери, открывает эти двери, он поднимается по этим ступенькам, касается рукой этих перил. Вот наконец эта дверь, за которой он живет. Сейчас я позвоню в звонок, откроется дверь, и я его увижу, увижу его. Сердце бешено прыгало в груди, казалось, что вот-вот выпрыгнет.

— Что-то страшноватенько стало. Зачем я это делаю? Зачем я вообще приехала сюда? Кто меня звал? Что я тут делаю? Как страшно и стыдно. Словно отрезвев от сильного хмеля Тася пришла в себя. Что делать? Лучше уехать обратно домой. Посмотрела город, посмотрела где он живет, ну и вот и все, и хватит на этом.

Тася стояла у двери, она не решалась надавить на звонок, но и уйти она тоже почему-то не могла, как будто кто-то прибил ее гвоздями к этому месту. За дверями с той стороны было тихо, как будто там никого не было.

— Вот и все и хорошо, позвоню, никто не выйдет, со спокойной совестью поеду обратно домой, к своим любимым полям и просторам.

Внизу послышались шаги поднимающегося человека. Немолодая женщина оглядела Тасю с ног до головы.

— Танечка дома, звоните. Звоните, звоните не бойтесь. Женщина сама подошла и позвонила в звонок.

— Кто там? Послышалось за дверью.

— Танюша тут какая-то девушка стоит у вас под дверью

— Какая еще девушка? Женщина скрылась за соседей дверью. Дверь открылась, на пороге стояла полная, высокая, молодая женщина в обтягивающем трико. Она ела яблоко, был виден небольшой животик. Женщина вызывающе смотрела на Тасю. Потом внезапно обрушила на нее шквал крика, с пеной и остатками еды у рта.

— Ну что? Кто такая? Чего надо? Что молчишь, язык проглотила. Очередная шалава моего мужа? Ты что, не видишь, гнездо уже занято, ты опоздала. Пошла вон, пока я тебе не накостыляла. А если еще придешь, не смотри, что я в положении, на пенках будешь лететь до первого этажа. Что стоишь шары выпучила, проваливай.

Женщина начала толкать Тасю руками и ногами вниз. Чтобы не упасть, она придерживалась руками за перила, спускалась вниз по ступенькам. Тася вышла на улицу, хорошо, что было темно, никто не мог видеть ее слез. Она была просто ошарашена случившимся, зажмурилась, закрыла ладошками уши, стояла так, не смогла сойти с места.

У нее даже не было в голове никаких мыслей, словно ее прибили лопатой по голове и все ее мозги резко вылетели из ее головы. Только ее уши усиленно работали, в них ревел, как горный водопад, грудной, грубый, неприятный крик, как эхо в пустой комнате. Перекликаясь со всех сторон, бьет ее по голове, по плечам, по спине, по лицу, по ногам.

Ей хотелось превратиться в маленькую мышку, залезть в маленькую норку, закопаться, чтобы ничего и никогда этого не слышать. Во рту так пересохло, что было больно шевелить языком. Она увидела плавающий свет от стоящего впереди магазина, свет ослепляет ее и теряется где-то в подсознании и наступает полная темнота.

больница

Утром по палатам идет обход. Главврач, не молодой с седеющими на висках волосами, в сопровождении медсестры подходят к каждой кровати больного.

— Таисия. Таисия, повернитесь.

— Ничего. Ничего, пусть отдыхает.

— Таисия Сергеевна Плугина, поступила к нам вчера в 10 вечера по скорой помощи. Врача вызвали прохожие. Девушка находилась в обмороке. В сумочке нашли документы. Сильное обезвоживание, истощение, нервный срыв, подозрение на беременность.

— Выпишите ей успокоительные, витамины. М-да. Систему ей надо было бы прокапать, но не раньше 2-3 дней, пусть пока отдыхает, по наблюдаем. Пойдемте дальше.

Тася спала и спала, уже три дня и день, и ночь, вставала только покушать и в туалет, снова ложилась и спала. Она не хотела ни с кем ни говорить, ни слушать, ни думать, не вспоминать. Она хотела просто спать и спать, никогда не просыпаться. Она не знала и не хотела знать, какой теперь год, день, месяц, ночь, лето, зима.

А когда она уже не могла больше спать, где-то вдали, или с другой комнаты, словно гром во время грозы, слышала громкий крик женщины, как рокот и скрежет работающего трактора, плач новорожденного ребенка, ей становилось холодно и страшно. Она укрывалась одеялом с головой и тихонько завывала, обливаясь горячими слезами, словно молодая, одинокая волчица, которая отбилась от своей стаи.

Иногда, словно из далека были слышны женские голоса, они ее немного отвлекали и убаюкивали, она снова куда-то проваливалась в небытие.

— Так. Это кто тут у нас лежит? Такая бледненькая

— Плугина Таисия Сергеевна. Поступила по скорой помощи. Сильное обезвоживание, истощение. Беременность подтвердилась 5-6 недель.

— Как вы себя чувствуете, милочка?

— Я не милочка, я Таечка.

— Хорошо Таечка. Так Вера, что у нас принимает больная?

— Витамины, на ночь успокоительные.

— Оставим. Отдыхайте милочка, ах простите Таечка.

Тая представила, как она красавица приедет в деревню и скажет матери, что она беременная, как все будут ее осуждать.

— Беременная? Это ужасное слово, как кувалда ударила ее по голове. Да что же это такое? Опять беременность. Да сколько же можно? Нет! Нет! Закричала она в истерике.

— Что? Что случилось? Что же вы так кричите? Женщины в палате, поднялись, подошли к Тасе.

— Таечка, что случилось?

— Ничего. Отстаньте все от меня, все. Что вам от меня нужно?

— Да не трогайте вы ее, орет как бешенная, еще чего доброго покусает. Тася соскочила с кровати, накинула халат и выскочила из палаты. Она бежала по коридору заливаясь слезами. Глаза так залило слезами, что она не видела ничего вокруг. Не видела куда бежит и не заметила, что коридор кончился, а началась лестница, она оступилась на ступеньке и покатилась с криком в низ.

Она в кровь разбила локти, коленки. Она не понимала, что произошло, лежала испуганная и не шевелилась, пока ей не помогли подняться, довели ее до палаты, вызвали врача. Всю ночь у нее болел низ живота, поясница. Утром она пошла в туалет, но обратно она не пришла, потеряла сознание.

— Плугина Таисия Сергеевна. Поступила две недели назад. В понедельник оступилась на лестнице, утром случился выкидыш. Прокапали 3 системы через день, матка сократилась, выделений нет. Состояние удовлетворительное.

— Как вы себя чувствуете, милочка. Что же вы так неосторожно. Вера. На осмотр. Завтра к выписке. Тася опустила голову. Ей было так грустно, не из-за того, что она потеряла ребенка. Ей было так стыдно возвращаться в деревню.

— Что я натворила, зачем я сбежала? Посмотреть город. Ну посмотрела и что? Город как стоял без меня, так и будет стоять после меня. А я? Что теперь будет со мной, приеду в деревню, как пес с поджатым хвостом, нет не пес, как собака гулящая. Тася сидела в холле на диване.

— Домой в деревню? Улыбалась Вера. Она сидела за столом и делала записи в историях болезни. А что такая грустная? Таисия? Домой к родным едите, это же хорошо.

— Ага. Коровам хвосты крутить.

— Дояркой работаете?

— Трактористкой работала.

— Вы? Такая красивая, хрупкая девушка и трактористка? Как-то не вяжется это с вами.

— Да что же это такое? Вера. Опять эта Семенова, прогульщица, не вышла на работу. Уволила бы ее, да некому работать, никто не хочет на должность санитарки. Возмущалась сестра хозяйка. Вера посмотрела на Тасю.

— Таисия. Хотите работать санитаркой в больнице, останетесь в городе, зарплату будите получать, питание бесплатное, халат синий, тапочки. А?

— А можно? Повеселела Тася.

— Ксения Ивановна, я вам санитарку нашла.

— Ее что ли? Она посмотрела на Тасю. Ой не знаю. Больно молоденькая, худенькая, хорошенькая, справится ли? Работы то много, утки нужно таскать, мыть за больными. Нет не справится, побрезгует.

— Вы ее к Наташе прикрепите, а там посмотрите. Деревенская она, к труду приучена.

— Ладно, возьму с испытательным сроком.

Через месяц Тася получила первую зарплату, сразу пошла на почту и написала маме письмо.

— Маманя, милая, родная. Прости ты меня не путевую дочь, у меня все хорошо, работаю в больнице санитаркой, мою полы, окна, ухаживаю за больными. Здесь есть душ, туалет, меня здесь кормят, обувают, одевают. Выслала вам денежный перевод. Моя первая зарплата. Как там Витенька, Анечка, Лидочка. Что пишут Ваня и Саша. Крепко вас всех целую и обнимаю. Может быть на ноябрьские к вам приеду. Тася. Через несколько дней Тася получила письмо от родных. Писал Витя, он с Аней учился во втором классе.

— Здравствуй нянька. Маманя, когда получила от тебя письмо, сильно плакала. У нас все хорошо, мамку слушаемся, помогаем ей по дому. Ваня написал, что по ранению может приехать раньше ноября. У Саши все хорошо, пишет, что хочет нас забрать в Алма-Ату, ему там нравится, тепло. Нянька, мы тебя все любим, целуем и обнимаем. Витя.

Тася с работой справлялась, выпросила у Ксении Ивановны еще полставки. Ей нужны были деньги, на подарки, она собиралась съездить на праздники к родным. Много работала, зарабатывала на отгулы. Тася так радовалась, что она нашла работу, что она живет в городе, что она теперь приедет в деревню не как собачка с поджатым хвостом, а с подарками, с деньгами, она ведь кормилица. А в деревне теперь будут говорить.

— Манькина кукла то, чай теперь городская, в больнице работает.

Спала Тася где придется, в выходные на свободных кроватях выписанных больных, в будни на диване в холле или у себя в подсобке на кушетке. Сначала она так уставала, что ей не важно было где спать, где упала, там и уснула. Больные ее жалели, угощали продуктами, печеньями, конфетами, яблоками. В свободное время она ходила в кино, гуляла по улицам города, кушала мороженое и другие незнакомые сладости.

Тася и Вера подружились. Вера была немного старше Таси. Тася частенько вечером ставила стул рядом со столом Веры и смотрела, как она работает, когда была ее смена.

— Как там родные? Повидалась с ними?

— Все хорошо. Витя вернулся из госпиталя. Маманя говорит: Все вместе и душа на месте. Саши только не было, он еще служит Алма-Ате.

— На новый год тоже домой поедешь?

— Нет. Зимой там так заметает снегом все избы, бывает, что только одни трубы торчат.

— А что там снег не чистят, как у нас в городе?

— Чистят. Трактор только центральные улицы чистит, дорогу к магазину, к школе, к больнице. С автобуса далеко идти по полям, не дойду по снегу. Зимой волки близко подходят к деревне.

— Волки? Смеялась Вера. Им что в лесу есть не чего?

— Нечего. Все снегом заносит, они близко подходят к деревне, воют по ночам. В прошлом году нашего Бобика загрызли, только голова и лапки остались.

— Учиться тебе надо Таисия. В вечернюю школу записаться. Я слышала, что сейчас за один год, два класса заканчивают. Хотя бы 8 классов закончить. Пойдешь на медсестру учиться. Не век же тебе утки таскать из-под больных, да полы мыть, будешь ходить в белом халате.

— Уколы в задницу ставить. Смеялась Тася.

— Лучше уж уколы, чем утки.

Зима подходила к концу. Вера на новый год пригласила Тасю к себе домой. Они встречали 1947 год. Она жила с папой, мамой и младшим братом. Тасе очень понравилось, было весело. Вера подарила Тасе красное платье. А Тася навязала всем теплые носки. Она купила себе спицы, пряжу и вязала всем носки, своим родным, маме, братьям и сестрам.

В одной палате лежала женщина, по вечерам она вязала. Она научила Тасю вязать, в свободное от работы время Тася вязала, отдых и польза. На улице было холодно, не погуляешь, да и одежды и обуви зимней у Таси не было, а здесь для нее был дом и работа.

В деревне Тася встретила Свету, с которой дралась из-за Антона. У нее уже был большой живот. Сказала, что у нее все хорошо. Она вышла замуж, за деревенского мужчину, недавно пришедшего с фронта. У него было незначительное ранение в плечо. Света рассказала ему, что беременна.

— Дети, это хорошо. Это будет наш с тобой ребенок, буду воспитывать его, как своего, никто не узнает от кого он, потому что это не важно.