Максим

Леонида Подвойская

Как жить подростку, вдруг обнаружившему у себя паранормальные способности? Исцелять безнадежно больных, помогать слабым и обездоленным? Вмешаться в криминальные разборки и по своему разумению покарать виновных? А может быть, просто получить несметные суммы за исцеление сильных мира сего и жить в свое удовольствие? И еще мучает вопрос – кто ты теперь? Что выберет один из таких подростков – Максим, читатель узнает из одноименного романа Л. Подвойской, открывающего цикл «Предтечи Зверя». Автор характеризует жанр этого цикла как «Фэнэкшн» – «фэнтези и экшн», подчеркивая этим, что действия в ее романах происходит в очень похожем, но все же не в нашем мире. В действительности же «Максим» – это удачно дозированный коктейль детектива, фантастики, боевика и совсем немного – мистики. А еще – это светлая сказка, которая читается на одном дыхании.

Глава 5

— Следовательно, преобразуем это вот так, затем… Ты куда смотришь? — спросила Татьяна, уподобляясь строгой учительнице.

— Весна. Сирень цветет, — беззаботно ответил Макс…

— Тебе надо алгебру…

— Да сто лет мне не нужна алгебра эта!

— Так мне уйти?

— Но я же про алгебру, а не про тебя.

— Макс, будь посерьезнее. Ты не передумал насчет летного?

— Нет, конечно.

— А там математику сдавать придется.

— Да знаю я. Но мне это неинтересно. Понимаешь, — решил он приоткрыться. — Я знаю алгебру. Прочитал этот учебник, потом тот, что ты мне давала, и все понял.

— Прочитал и понял? Молодец, — иронично похвалила девушка. — Но решать же все равно надо.

— Я и решаю. В уме.

— Это как?

— Ну, не знаю. Приходит ответ и все.

— Не дурачься. Скажи, что не хочешь заниматься…

— А если это правда, пойдем гулять на дамбу? Там сейчас так соловьи поют…

— Ты мне зубы соловьями не заговаривай. На дамбу… Ну ладно… Вот эта задача. Решай.

— Нет, ты скажи, пойдем?

Татьяна отложила сборник задач и внимательно, как-то по-новому, оценивающе взглянула на юношу.

Для понимания сути разговора следует знать, что в военном городке, где царили строгие нравы, даже простая прогулка детей порой вызывала разговоры. Поэтому и гуляли в основном компаниями. А прогулка за пределы городка — на высокую дамбу горной реки с густо заросшей кустами поймой — означала новое развитие отношений. Хотя, к чести таких гуляющих следует сказать, что в их возрасте и прогулки на речку были именно прогулками без каких бы то ни было вольностей. Ну, почти без никаких. Поэтому и рассматривала сейчас Татьяна своего подопечного, позволившего предложить такое пари. Вообще-то он стал ничего. Сейчас, когда похудел и вытянулся… Одна девчонка из их класса еще раньше признавалась в их кругу, что Максвелл ей интересен. А что будет теперь… Пожалуй, такое пари можно и заключить. Как весьма вероятное согласие при очень нереальных условиях.

Максим тем временем тоже рассматривал Татьяну. Она подросла за зиму, стала более стройной и гибкой, чем-то напоминала тянущуюся к солнечному свету березку. Татарская кровь отца давала о себе знать чуть раскосыми глазами и узким носом, но это только придавало ей красоты. Максу вдруг захотелось погладить ее волнистые волосы. Не осмелившись на такой поступок, он мысленно погладил Рыжика — их домашнего жирнющего хомяка, сейчас почивающего на коленях у Татьяны. Соскучившийся по ласке зверек умильно закатил свои глаза-бусинки. Затем озабоченно осмотрелся. Максим успел еще на расстоянии почувствовать пушистость его шерстки, когда испуганный невидимыми руками Рыжик съехал с коленей девушки и колобком покатился в свой спасительный домик.

— Хорошо, — решила Татьяна, провожая недоуменным взглядом удаляющийся меховой шарик. — Вот три задачи. Выбирай. Решишь в уме хотя бы одну — идем.

— Почему одну? — ухмыльнулся Максим. — Давай. Записывай.

Слегка нахмурив лоб, он с минуту смотрел на задачи, затем предложил девушке взять ручку и надиктовал все три ответа.

— Какой-то фокус, — заявила Татьяна, сверив результаты. — Признавайся, ты просто выучил ответы на задачи?

Она замолчала, сама поняв дикость предположения. В конце концов, зазубрить формулы ответов было, наверное, сложнее, чем понять логику решения этих задач.

— Да нет, я же сказал, в уме решаю.

— Ах в уме… Ну хорошо. Вот задача из другого учебника. Уже за десятый класс. Тоже решишь?

Все повторилось. Максим посмотрел на задачу и продиктовал ответ.

— Вперед? — поинтересовался он, отпихивая учебники на край стола.

— Никуда не пойду, пока не признаешься, в чем тут фишка.

— Но так нечестно, — обиделся юноша. — Ты обещала…

— Что обещала? Это ты обещал, что решишь задачи. Решишь! А сам только надиктовал ответы.

— Но если я сказал ответы, значит, я решил?

В этом была своя логика, и Татьяна, собираясь с мыслями, обвела взглядом комнату, в которой они занимались. Особого внимания почти ничего не привлекало. ДОСы, они и в Африке ДОСы. Добротный кирпичный теплый дом. Высокие потолки. Недорогая, неброская мебель. Разве что модели, модели и модели указывали на то, что здесь живет фанатик авиации. А модели «Востока» и «Мира», стоящие на самом видном месте — письменном столе, — свидетельствовали, что не только авиации. В свое время Макс провел даже школьный вечер, посвященный космонавтике. Было занимательно, но не для всех. Кроме того, книги. Много книг. Интересно, что он читает? Когда-то, очень-очень давно (три года назад!) он выпросил у нее какую-то фантастику. Что там было? Не вспомнив, она, наконец, нашла, что возразить.

— В конце концов, не заявишь же ты нашей математичке, что ты вот так решаешь.

— Заявлю.

— Ну-ну, похохмишь. Но в контрольных требуется решение. Поэтому, будь добр.

— Ладно, попробую, — сдался юноша. — Но, знаешь, в мозгу это так быстро мелькает.

— А ты притормаживай.

— Ладно, записывай, — Максим начал диктовать.

— Интересно. Очень интересно. Я решала по-другому. И предлагают по-другому. Но, конечно, так лучше. А еще надиктуешь?

— Таня, я тебе надиктую целый учебник, но потом. А пока, может, пойдем? — жалобно попросил Максим.

— Ловлю на слове. Ну что же, проиграла, пойдем, — притворно вздохнула девушка.

До дамбы было совсем недалеко, по старому полуржавому железнодорожному пути, мимо гигантских емкостей нефтебазы, какого-то охраняемого злой шавкой склада. Когда-то дамба была выложена бетонными плитами, в стыках которых высадили кустики. Сейчас они бурно разрослись и стали приютом для многочисленных соловьев. Эти птахи устраивали весенними ночами неслыханные и неповторимые концерты. И если в вашем сердце пробуждалась, цвела или хотя бы тлела любовь, они наполнят ее новой силой… Макс был уверен в цветении этого чувства.

— Как они поют, — прошептала Татьяна, — особенно те, которые на речке!

И, действительно, в густых непроходимых кустах поймы соловьи прямо-таки захлебывались.

— Пойдем туда? — несмело предложил Максим.

— Ты что? Там вон какая темень.

— Да ты не бойся.

Он решился и приобнял ее, положив руку на плечо девушки.

— Да я и не боюсь, но влезем в грязюку.

Девушка не сбросила руку, лишь как-то неловко потерлась щекой о шевровый рукав летной куртки Белого-старшего. И этот жест, это принятие его ухаживания привело юношу в тот самый щенячий восторг, характерный для всех влюбленных при первом проявлении взаимности.

— Они сейчас сами сюда прилетят и тебе петь будут!

— Не надо хохмить. Красиво как, правда?

Кавалер уже не слушал. Вспомнив больничных скворцов, он мысленно предложил певцам корм. Отсутствие реакции развеселило его. Ну, конечно, ему бы сейчас предложили, к примеру, шашлык. Бросил бы он ради этого Татьяну? И он предложил им другое — красавицу-соловьиху. Он стал внушать невидимым певцам, что вот она — их самая желанная — идет по дамбе, и все они хотят завоевать ее расположение.

— Сейчас они прилетят и будут петь для тебя, — шепотом сообщил Максим девушке.

И, действительно, через несколько мгновений чуть ли не из-под ног, в уходящих вниз кустах защелкал первый ухажер, затем второй, пятый, десятый…

— Что это? — прошептала изумленная девушка.

А серая певучая братия все прибывала и продолжала свой удивительный конкурс.

— Они поют для тебя. Поют, как будто… любят тебя! — восторженно заметил Максим.

Но этими словами он разрушил ту хрупкую идилию, которая сложилась из весны, лунного света и соловьиных трелей.

— Перестань. Они поют для своих подружек, — громко сказала Татьяна.

Хор певцов испуганно притих, но вскоре соловьи снова затенькали на все лады.

— Нет, я не то хотел сказать, — оправдывался подросток. — Они поют о любви — это точно, и поют сейчас для тебя.

— Ладно, пошли, поздно уже, — повелела девушка, по-кошачьи мягко выскальзывая из-под его руки.

— Ладно, — разочарованно вздохнул Максим. — Ну, кыш, по домам, — уныло вслух скомандовал он, и шум десятков крылышек дал понять, что концерт окончен. Вскоре те же песни стали раздаваться вдалеке.

— Кыш! — рассмеялась девушка. — Как кур каких разогнал.

— Да это я так, вспугнул немного, — спохватился Макс. — Знаешь, — перевел он разговор на другую тему. — Однажды мы с отцом очень поздно возвращались с рыбалки. И за нами бросилась псина с нефтебазы. Ну, не то чтобы псина, но я малый был, очень испугался. И сиганул через вон тот ров. И перепрыгнул. Представляешь?

— Фантазер. Тут метров восемь.

— Ну и что?

— Что, что? Я не дитя малое. Знаю, на сколько прыгают. Восемь метров — это международный класс. А ты — в детстве? Почему же ты здесь, а не на олимпиаде?

— Бимон раз в жизни прыгнул на восемь девяносто.

— Ну, за восемь прыгают не раз в жизни.

— Так то спортсмены, а я ребенок был.

— Врунишка ты, врунишка. Знаешь, Максимка, я тебя с первого класса помню. Ты все время до этой болезни… Нет, до этого класса пончиком был. Ну куда тебе было так прыгать?

— Но зачем мне врать?

— Если хочешь со мной дружить, перестань врать. Расскажи лучше что-нибудь интересное. Отец тебе ничего поподробнее про аварию не рассказывал?

— Он не любит об этом говорить. Мрачный становится. Говорит, что люди погибли, это не комедия, которую на бис пересказывать можно.

— Он прав. Он вообще у тебя молодец. Нравится он мне.

— А я? — простодушно поинтересовался юноша.

— Если завираться не будешь. А так, конечно, — лукаво покосилась на него девушка.

Это вновь наполнило его восторгом и желанием сделать что-то необыкновенное.

— Ты видела, как ведут себя ночью майские жуки? — спросил он вдруг, когда они проходили мимо огромного фонаря, освещавшего ворота нефтебазы.

— Ну как… Летят, бьются о фонарь и падают. Мой отец их тоже на рыбалку собирает.

— А их танцы не видела?

— Что? — Татьяна удивленно посмотрела на Максима. — Танцы майских жуков?

— Ну да, — он взглянул на часы. — Сейчас как раз без десяти одиннадцать.

— Домой пора, — вздохнув, прокомментировала Татьяна.

— Ты послушай. Ровно без пяти одиннадцать вот здесь они устраивают воздушные танцы. Посмотрим?

— Ну, ты или фантазер, или врунишка, или… Ну ладно, пять минут уже не спасут. Проверим.

— Только надо тихо, — попросил Максим.

Он попробовал перевести свое настроение в музыку — и она зазвучала. Он вспомнил вальс цветов из «Щелкунчика», вспомнил танец цветов из этого мультика и поднял его вверх, к фонарю, делясь своей радостью с кружащей вокруг фонаря живностью. И это началось. Неповоротливые майские жуки образовали круг, который, пульсируя, то расширялся, то сужался. Затем он превращался в цветок, в звезду, в шар… А когда в воздушный вальс вступили и ночные бабочки, танец превратился в феерию. Но командовать примитивными существами было ужасно трудно — юноша ощущал недоумение каждого жука, выделывающего па вокруг фонаря. «Да, все здорово, все прекрасно, но вот это-то зачем?» — словно спрашивали они, выстраивая сложные фигуры. Наконец, обещанные пять минут прошли и Макс, облегченно вздохнув, отпустил участников кордебалета с миром.

— Ну как? — спросил он у своей попутчицы. — Кто врет?

— Что это было? — спросила ошарашенная девушка.

— Ну я же тебе сказал.

— Нет, что это было? Это они всегда так? Надо будет заснять, — шептала Татьяна, приходя в себя. — Круто… Никогда бы не подумала! Ты часто видишь такое?

— Где там часто? — начал врать Максим. Он представил толпу знакомых с видео, снимающих ночью фонарь, и хмыкнул. — Это уж как повезет.

— Но ты сказал, в определенное время…

— Но не каждый же день! Только иногда. Очень редко. Нам просто повезло, — придумывал он оправдание на случай, если девушка действительно придет без него любоваться на хороводы майских жуков.

— Ты знаешь, с тобой очень интересно. Спасибо. До завтра. Ты же завтра на занятия идешь?

— Ну да, уже пора.

— Все-все. Вон там мои предки мелькают. Ищут. Разбежались до завтра, — метнулась к своему дому девушка.

Ухажер тоже пошел домой. Бояться Татьяниных родителей было нечего — он ничего плохого не сделал. Но мама блюла дочку — примерную во всех отношениях девочку. Поэтому прогулка с ней после «комендантского часа» (после десяти часов вечера!), да еще за пределами городка — могла обернуться неприятностями. А может, и нет. Но проверять реакцию взрослых ему не хотелось, тем более, что в душе кто-то тепло и нежно играл на скрипке. Заснул Максим счастливым. Даже идиотские выходки с соловьями и насекомыми не показались ему чрезмерными. Он всего лишь проверил некоторые свои способности и был доволен. Но все же надо быть осторожным!

«Осторожным! Устроил цирк, а потом навешал Таньке лапши на уши», — улыбаясь, возразил себе влюбленный юноша.