Жизнь после смерти. 8 + 8

Леонид Юзефович

В сборник вошли восемь рассказов современных китайских писателей и восемь – российских. Тема жизни после смерти раскрывается авторами в первую очередь не как переход в мир иной или рассуждения о бессмертии, а как «развернутая метафора обыденной жизни, когда тот или иной роковой поступок или бездействие приводит к смерти – духовной ли, душевной, но частичной смерти. И чем пристальней вглядываешься в мир, который открывают разные по мировоззрению, стилистике, эстетическим пристрастиям произведения, тем больше проступает очевидность переклички, сопряжения двух таких различных культур» (Ирина Барметова). Идея этого содержательного и общепонятного литературного диалога предложена пекинским издательством «Народная литература» («People’s Literature Publishing House, China») и поддержана издательством «Время». Сборник «Жизнь после смерти» выходит одновременно на двух языках.

Су Тун

Арбузная лодка

Обычно арбузные лодки приплывают из Сункэна. Все, кто давно живут у реки, мгновенно узнают их: побольше, чем шаосинские черные, и чуть более вытянуты; корпус из дерева, низкая палуба по уровню воды обита жестью. Самое интересное в них — навес: не парусина, не рубероид, а крепкая соломенная циновка, которую подпирают четыре деревянных шеста — навроде времянки, где прячутся от землетрясений.

Каждый год в июле, когда наступал сезон Большой жары, начиналось дикое пекло — лучшая реклама арбузам! Как выдавался свободный вечер, все жители северной части города прыгали на велосипеды, хватали мешки или авоськи из нейлона и спешили к мосту Тесиньцяо за арбузами. Сункэнские лодки всегда швартовались возле него. Когда в июле среди тьмы лодок у Винзаводной пристани появлялись арбузные, первыми их подмечали зоркие детишки-лакомки, караулившие у окон. Они тут же мчались к взрослым и ну ножками топать: «Арбузные лодки! Пошли скорей купим!» Еще сильнее радовались местные бездельники, такие как дурачок Гуанчунь. Те вообще бежали по берегу впереди лодок аж до самого Тесиньцяо, громко крича: «Арбузные лодки! Пришли! Арбузные!»

Арбузные лодки из Сункэна приплывают каждый год — когда больше, когда меньше, раз на раз не приходится. Их знают даже дети: навес из циновок, небольшая печка на носу, дымящая утром и вечером, что настоящая кухня, кажется, это не лодки совсем, а хибары, которые в обход любых законов построили прямо на воде.

Торговлю вели сункэнские мужики, среди которых были и постарше, и совсем еще юнцы. Все знают, что деревенские парни работы не боятся, но странное дело: стоило им оказаться у Тесиньцяо, как все превращались в лодырей. Пока нет покупателей — либо в карты режутся, либо дрыхнут на куче арбузов, но только шагни в лодку, как они тут же просыпаются и не спеша вылезают из-под навеса.

Сункэнцы носят белые рубашки с длинным рукавом и синие или серые штаны, безо всяких ремней — не привыкли. Обычно они туго подпоясываются синими кушаками. Кто постарше — о внешности не печется и нередко расхаживает с расстегнутой ширинкой, так что видны пестрые труселя. Обувь прилагается обязательно — чаще всего армейские ботинки, резиновые сапоги, холщовые тапки; парни помоложе нередко носят и кожаные ботинки, только чаще всего обувь валяется в лодке, а продавец разгуливает босиком. Вообще говоря, одеты побогаче, чем городские, только неопрятно.

Сункэнцы уже много лет продают арбузы под мостом Тесиньцяо. Некоторые приезжают из года в год, так что местные их узнают, при встрече окликают по имени, а приходя за покупками, ведут себя как закадычные приятели: то плечом дружески толкнут, то по заду хлопнут — ясное дело, чтоб цену сбить. Некоторые, когда идут за арбузом, даже специально покупают по дороге мороженое из красной фасоли за четыре фэня^[1]. На подобное радушие — хоть и по расчету — сункэнцы тоже проявляют любезность: улыбаются шире некуда, но в глазах нет-нет да и мелькнет хитринка или даже опаска, как бы не попасть впросак. «Выбирай, не стесняйся! — говорят они. — Бери сразу два! Сплошные дожди в этом году, урожай так себе, лодок мало. Вот увидишь, пара дней — и пустыми пойдем обратно».

На арбузных лодках нет приличных весов, только старенькие безмены. Если покупатель берет сразу много — приходится вдвоем прилаживать к крюку коромысло, а уж на него вешать корзины с арбузами. Порой и вдвоем не справиться, тогда на помощь приходят мужики с соседних лодок. Палуба качается, продавец с покупателем торгуются — порой только брань и стоит, а иной раз беседуют чинно, будто представители держав на дипломатических переговорах. В конце концов одна сторона уступает, потом другая и, наконец, обе приходят к консенсусу. Арбузы из Сункэна постепенно покидают лодки и отправляются кто куда — так один арбуз и очутился в корзине Чэнь Сучжэнь.

Чэнь Сучжэнь предпочитала покупать арбузы по одному — но регулярно. Чуть ли не каждые два дня являлась за новым и каждый раз придирчиво выбирала и отчаянно торговалась: продавец уж божится, мол, вот тебе самый спелый да самый сладкий — а она все никак не раскошелится. Так и ходила она к мосту с июля по август, но к концу лета, когда уже распродавали последнее, начинала покупать чаще — сын Шоулай обожал арбузы. Надо успеть, пока не кончились! Так что в августе она покупала каждый день по штуке и выбирала не столь тщательно. Все равно сункэнские арбузы как на подбор — круглые, блестящие, крепкие! От таких не ждешь подвоха. Вот и Чэнь Сучжэнь в тот день, когда, согнувшись в три погибели, еле дотащила огромный арбуз, не ожидала, что принесет в дом горе.

Это было так давно, что никто уж и не помнит подробностей. Вроде как Чэнь Сучжэнь купила большущий, но неспелый — с белой мякотью — арбуз. Обычная история: вроде арбуз арбузом, а невкусный. Вообще-то, и такой съесть можно, если не привередничать — по вкусу прям как редька. Ну а если не жаль тебе времени и сил — можно снести его обратно к мосту Тесиньцяо: обычно, если белый, сункэнские меняют.

Этот вариант и выбрала Чэнь Сучжэнь. Заодно придумала, как по пути решить еще пару бытовых вопросов. На улице Сянчуньшу немало таких женщин, как она, — жутко деловитых и организованных; хлебом не корми — дай сделать два дела зараз. Она и бутылки для соевого соуса и кулинарного вина прихватила — уже набралась целая корзина, а сверху примостила еще и отрез ткани — занести портному, чтобы сшил пижамные штаны. В общем, ноша вышла неподъемной и половинку арбуза пришлось выложить. Однако Чэнь Сучжэнь конечно же прекрасно понимала известную истину — нельзя обвинять голословно. Поэтому аккуратно отломила ложкой кусочек мякоти и завернула в вощеную бумажку — в качестве доказательства.

Добравшись до Тесиньцяо, Чэнь Сучжэнь увидела, что из трех арбузных лодок две уже ушли, осталась только лодка Фу Третьего. Вот незадача! Между прочим, раньше она всегда покупала именно у него, но в тот раз у другой лодки столпилось столько народу, что и она пошла туда, к старику Чжану. Ну а что, всем надо — значит, и ей тоже! Кто ж знал, что дня не пройдет, как той лодки и след простынет? Не верится, конечно, что он прямо за день распродал ту гору арбузов — наверняка оставшиеся были плохие, за которые ничего не выручишь, и старик с молодым парнем, торговавшие на той лодке, решили поплыть в другое место попытать удачу. Так рассуждала про себя Чэнь Сучжэнь, стоя под мостом. Руки теребили бумажку с арбузом. Вдруг ее такая злость взяла! «Ну что за люди! — закричала она. — Самый спелый, самый сладкий — какое там! Ишь деревенские! Прохвосты!»

На оставшейся лодке сидел только сам хозяин. Другой парень, вместе с которым они торговали, видимо, ушел куда-то. Чэнь Сучжэнь знала, что хозяина зовут Фу Третий, только как пишется — непонятно. Ну и ладно, позовешь — откликнется! По сравнению с другими сункэнскими, Фу Третий был молчуном, но кто знает, что скрывается за молчанием: невероятное простодушие или, наоборот, дьявольская хитрость?

Она все же решила подойти и пожаловаться на того паршивого торговца, может, хоть передаст ему, а нет — ну и ладно. В конце концов, дело касается качества сункэнских арбузов, это ее долг — предупредить их от лица всей Сянчуньшу, мол, если в следующем году опять неспелые привезете — лучше вообще сюда не суйтесь, дома свиней своими арбузами кормите!

На самом деле она и не собиралась выяснять что-то с этим Фу Третьим, но когда подошла и увидела его худое, загорелое дочерна лицо и красный, сочный кусок арбуза, который парень держал в руке, — ее осенило! Главное — сразу взять быка за рога!

— Эй, Фу Третий! — закричала она. — Сколько лет я к тебе хожу, а? А ты неспелый мне продал!

Фу Третий ел арбуз, видимо, спросонья — вон на щеке отпечаталась циновка.

— Я смотрю, у тебя-то арбуз красивый! И поди вкусный! — Чэнь Сучжэнь запрыгнула в лодку. — А мне чего неспелый втюхал?

Фу Третий взглянул на корзину Чэнь Сучжэнь — соевый соус, кулинарное вино, горка аппетитно-влажных солений и сверток из промасленной бумаги… Вытащив соленый огурчик, он захрустел им, с улыбкой глядя на нее.

— Эй, Фу Третий, ты мне продал неспелый арбуз, оглох что ли?

Парень наклонился и сплюнул остатки огурца в реку:

— Фу, прокис! — и снова молча уставился на Чэнь Сучжэнь.

— Ты что, еще и немой? Ну смотри, не хочешь говорить — и я не буду, чего мне лясы с тобой точить. Лучше сходи принеси мне арбуз получше.

Фу Третий покончил с арбузом, только корки остались — идеально ровные треугольнички, как будто ножом резали. Под пристальным взглядом Чэнь Сучжэнь он разложил их на навесе — сушиться.

— Ты их прям так сушишь? А потом что — маринуешь? Жаришь?

— Мариную, — ответил Фу Третий. — Жарить-то на масле надо.

Чуть помолчав, он спросил:

— Ну и где арбуз-то, который неспелый? Не принесла что ли? И как я тебе поменяю?

— Еще не хватало тащить его! Такой огромный — восемь цзиней два ляна как минимум! Вот, смотри, я кусочек принесла! — Тут она достала свою бумажку. — Видишь? Ты скажи мне, как такое есть?

Фу Третий внимательно посмотрел на содержимое бумажки, потом перевел взгляд на Сучжэнь и вдруг улыбнулся:

— Ловко ты! Первый раз вижу, чтобы кусочек на целый арбуз меняли.

Чэнь Сучжэнь немного растерялась:

— А какая разница? Главное — доказательство. И вообще, я столько лет у тебя арбузы беру, можно сказать, постоянный покупатель, а ты еще и придираешься?

Фу Третий по-прежнему улыбался, но как-то недобро, насмешливо.

— То есть купил я плохую курицу, приду с пером — мне новую дадут? Ты деревенских за дураков считаешь? Думаешь, вас тут так много, что и не упомнишь? Да будто я не знаю, где ты купила свой арбуз! Запамятовал, как же! Ладно менять пришла, да еще кусочек — на целый! Вот ты умно придумала! Своей выгоды не упустишь!

Чэнь Сучжэнь была готова сквозь землю провалиться. Подумать только, а поначалу был так любезен! Причем ладно он — обидно, что она сама, Чэнь Сучжэнь, недооценила противника. Верно говорят: внешность обманчива. Этот Фу Третий не таков, каким кажется!

— Эх, ошиблась я в тебе, Фу Третий, — сконфуженно улыбнулась она. — На вид простофиля, а глянь-ка — хитрован какой!

Чэнь Сучжэнь была дама гордая — в сердцах даже бросила бумажку с арбузом в воду — а как иначе, самолюбие-то задето.

— Не хочешь, значит, менять? Ну и ладно! Облапошил меня — и рад? Вам, деревенским, лишь бы обмануть!

Так и осталась Чэнь Сучжэнь ни с чем, разве что побранилась всласть — в пылу спора даже корзину забыла! Фу Третий достал шест, подцепил им корзину и протянул ей — а пока прилаживал, еще и отчитал:

— Эх ты, сестрица, несправедливо говоришь! Что прицепилась-то к деревенским ни с того ни с сего? Да без нас вы давно бы с голоду померли!

— Я что, разве всех деревенских ругаю? — возразила она. — Я про тех обманщиков, кто нарочно неспелыми арбузами торгует!

— Да какой обман! Было много дождей, такие уж уродились. Мы-то здесь при чем?

Этого Чэнь Сучжэнь снести не смогла:

— Если уродились плохие, чего тогда нам тащите? Дома свиней ими кормите! Смотри, в будущем году никто уж не купится на ваши уловки!

Казалось, пора бы на этом и остановиться. На улице Сяньчуншу мать Шоулая отлично знали. Для нее, если удалось поменять — хорошо, а нет — и ладно! Надо ж блюсти репутацию! И здоровье! — стоило ли из-за какого-то арбуза ходить в такую даль? Но, с другой стороны, она же не для себя их брала, а для сыночка, для Шоулая. Именно он, вооружившись ложкой, уплетал сладкую мякоть, а Чэнь Сучжэнь доедала остальное. Поэтому она не могла в одиночку принять решение, оставлять ли дело с арбузом, — следовало спросить мнение сына.

Шоулаю было семнадцать. Наверняка вы все помните его тогдашнего: ходит вечно насупленный, на всех косится. Такой вид бывает у забитого ребенка, которого годами третируют, — только Шоулая попробуй потретируй! Он сам гонял всех окрестных мальчишек, а также безвинных зверюшек. Для него убить кошку или собаку — плевое дело. До людей, правда, пока не добрался, но поговаривали, что это лишь вопрос времени. Не ровен час — и человека прикончит! Однако не будем забегать вперед. Так вот, в тот день Шоулай вернулся домой и увидел привычную картину: на столе в тазу лежит половина арбуза, нарезанная кусочками, — только арбуз почему-то белый! Он взял кусочек, положил в рот и тут же вскричал: «Что за гадость! Это вообще арбуз или тыква?»

Из кухни донесся голос Чэнь Сучжэнь:

— Да я даже менять ходила, но старик Чжао уже уплыл. А ты и правда, представь, что это тыква, — и кушай! — Судя по всему, она что-то готовила. — Не поверишь, пошла я к Фу Третьему — а он отказался менять! Вот с виду дурак дураком, а оказался еще тот пройдоха! Даже если б я арбуз целиком приволокла — небось не поменял бы! Еще бы, эти сункэнцы своего не упустят! — ворчала обиженная и разочарованная Чэнь Сучжэнь.

Раньше она ни разу не жаловалась сыну, потому что тот никогда не слушал. Привыкла за готовкой болтать сама с собой — как говорится, на стол подала да и душу отвела! Кто же знал, что Шоулай, благополучно пропускавший мимо ушей материнские наставления о скромности и бережливости, вдруг прекрасно расслышит все, что касалось сункэнских лодок и их арбузов? Чэнь Сучжэнь даже и не заметила, как сын пулей вылетел из дома, прихватив с собой пол-арбуза, — до нее долетели лишь сочные ругательства отпрыска. Позже она рассказывала соседям, что в тот момент жарила соевые бобы с солеными овощами, вся сосредоточилась на готовке и знать не знала, что Шоулай куда-то ушел. Только когда перекладывала еду в тарелку, один боб упал на землю — странно же, да? — тут-то и прибежал соседский мальчишка с криком: «Беда! Там у арбузных Шоулай сункэнца бьет!»

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Фэнь — самая мелкая денежная единица. — Здесь и далее прим. переводчиков.