Счастливые и несчастные (сборник)

Леонид Сергеев, 2017

Творчество Леонида Сергеева отличают проникновенное внимание автора к человеческим судьбам, самобытная интонация, лирический тон и юмор. Его книги переведены на английский, польский и болгарский языки. Автор-лауреат всероссийских и международных литературных премий.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Счастливые и несчастные (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Ещё увидимся!!

Национальные отношения на Кавказе — дело чрезвычайно тонкое, деликатное. Это я понял, будучи в Осетии, когда познакомился с Казбеком, проводником туристских групп. Я ехал на попутной машине в городок Бурон, рассматривал лесистые горы и вдруг заметил — перед нами катит грузовик, доверху набитый мебелью, на которой восседает и каким-то чудом удерживается на поворотах, черноволосый парень в ковбойке. За грузовиком клубилась пыль, в ней явно различалось что-то темное, прыгающее, какое-то живое существо отчаянно догоняло машину. Приглядевшись, я заметил маленькую дворнягу.

— Казбек с семьей переезжает, — пояснил шофер осетин.

На подъемах, когда грузовик сбавлял скорость, собака почти догоняла машину, но на спусках и прямых участках сильно отставала. Так продолжалось километров десять, не меньше, и собака совершенно выбивалась из сил — я это видел отчетливо, поскольку последние километры она бежала совсем перед нашим бампером. После одного из спусков парень в ковбойке забарабанил кулаком по кабине и, когда грузовик встал, спрыгнул на землю и что-то закричал сидящим в кабине, при этом он неистово размахивал руками. В ответ из окна высунулась молодая особа и с визгом начала жестикулировать, еще более неистово, чем парень. В конце концов парень раздраженно плюнул и полез на мебель.

— Казбек хочет взять собаку, а жена не хочет, — пояснил шофер, с наслаждением наблюдавший сцену ссоры. — Но все будет, как он скажет. Казбек — настоящий мужчина. Осетин. У него отчество знаешь какое? Эльбрусович!

Действительно, еще через пару километров парень загрохотал по кабине так, что наверняка железо расплющилось. На этот раз он пошел не к кабине, а к собаке, и как только пес подбежал, схватил его и забросил в кузов, между шкафом и кроватью — тем самым давая понять, кто глава семьи и как бы восстанавливая историческую справедливость.

В тот же вечер мы встретились на «пятаке» — самом примечательном месте Бурона, где назначались деловые и романтические встречи, где старцы обсуждали свежие местные новости и не совсем свежие (учитывая расстояние) новости всесоюзного масштаба. Казбек прогуливался со своей собакой, покуривал, здоровался и перекидывался словами со знакомыми; внезапно увидел меня и без колебаний подошел. Разузнав, кто я и что, он, отбросив всякий этикет, по-дружески, запросто предложил зайти в духан, съесть по шашлыку и выпить кахетинского вина.

— Я угощаю, — сказал Казбек и широко повел рукой, как бы предлагая в придачу к выпивке и весь Бурон.

За столом Казбек рассказал о своей работе, подчеркнув, что «обслуживает туристов по первому разряду»; потом, кивнув на усатого мужчину за стойкой, важно бросил:

— Арминак, мой друг. Армянин. Говорит на всех языках (позднее я убедился в этом; правда, словесный запас Арминака ограничивался пределами ресторанного меню).

Затем Казбек ввел меня в курс местной жизни.

–…Здесь добывают уголь и по канатной дороге через хребет отправляют в Цхинвали. Цхинвали больше, чем Бурон, но не такой красивый. Здесь, сам видишь, какое все (в самом деле, городок выглядел чистым, ухоженным, и располагался удачно — в долине, обрамленной горами). Так вот, в каждой бригаде много национальностей: осетины, ингуши, чеченцы, армяне — все есть. Работают дружно, но после работы каждый только со своими. Такой порядок…

Выдавая эту информацию, Казбек то и дело вскидывал руку, приветствуя вновь входящих, непрестанно курил, прямо-таки «по-черному» — от одной папиросы прикуривал другую, обсыпая брюки пеплом. Кстати, он курил «Казбек» и не случайно положил пачку на видное место, чтобы я оценил совпадение его имени, папирос и вершины.

Как-то незаметно мы опорожнили две бутылки добротного кахетинского вина и Казбек громко сказал Арминаку:

— Дорогой, принести еще две бутылки. У меня русский гость.

— Может хватит? — слабо запротестовал я.

— Как это хватит?! — искренне удивился Казбек. — Настоящий мужчина должен уметь пить вино и при этом нормально разговаривать. Только здесь, на Кавказе, можно этому научиться… Прости меня, дорогой гость, но у вас, в России, не умеют пить вино. И не умеют вести беседу. Только напиваются и орут. Я был, знаю… А у нас никогда не увидишь пьяного…

Мы распрощались в полночь. Пожав мне руку, Казбек сказал:

— Еще увидимся!

С того дня мы еще несколько раз встречались, заходили в духан, ели шашлыки, пили кахетинское вино и Казбек уже называл меня другом. Но однажды при встрече, невесело объявил:

— Сегодня в духан не пойдем. Сегодня ингушский день.

— Что это?

— Ну, бывает осетинский день, когда собираются наши, бывает чеченский, а сегодня ингушский. Идти нельзя. Могут побить.

— Почему такая неприязнь?

Казбек долго морщился, потом произнес с легким раздражением:

— Я не люблю, когда мне задают вопросы. Это не разговор, а допрос.

— Пойдем! — махнул я рукой. — Я-то русский, а ты мой друг.

Казбек замотал головой. Его мысли явно текли по какому-то извилистому руслу.

— При мне никто ничего не скажет, — уверенно заявил я, совершенно забыв о собственной безопасности. — Ведь на Кавказе гостя уважают.

— Так-то так, — вздохнул, уже почти сдаваясь, Казбек; он почти выпрямил русло своих мыслей, но не до конца.

— Пошли! — я подтолкнул его, и он сдался.

В духане был занят всего один стол, за которым сидели какие-то парни; они, вроде, и не обратили на нас внимания. Но когда Арминак принес нам вино и шашлыки, вошла довольно приличная компания; рассаживаясь, парни бросали в нашу сторону косые недружелюбные взгляды. В середине вечера я вдруг увидел, что один из столов начал приближаться к нам вместе с молчаливо сидящими парнями. Вначале подумал — померещилось, от вина затуманило глаза, но за первым столом поехали и другие. Каким-то невероятным образом, парни умудрились, не вставая, съехаться к нам до расстояния шепота. Окружили со всех сторон, и старший ингушской компании обратился ко мне:

— Мы не хотим тебя обижать, русский человек, но твоему спутнику лучше отсюда уйти.

— Я не могу обижать своего друга, — подогретый вином, смело заявил я. — У нас серьезный разговор.

Старший, мудрый змей, усмехнулся:

— Его можно продолжить в понедельник, когда будет осетинский день.

Вино еще сильнее ударило мне в голову и я, подражая кавказским тамадам, произнес:

— Дружба не имеет понедельника или среды. Она вечна.

Мои слова произвели должное впечатление. Ингуши углубились в переговоры — что-то быстро забормотали на своем языке. Минут через десять попросили Арминака принести две бутылки вина на наш стол. Мы с Казбеком допили свое вино и только поставили стаканы, как старший сказал:

— Традиции нашего города — это традиции, и никто не осмелиться их нарушить. Ты, русский, в наши дела не лезь.

После этого нас вынесли из духана — в прямом смысле слов — бесцеремонно вынесли на руках вместе со стульями и посадили у входа.

— Самое разумное — уйти домой, не обижать ребят, — поднимаясь, сказал Казбек, совершенно не чувствуя себя униженным. — Они поставили нам вино, уважили нас и показали, что и мы должны их уважать. Я пошел. Еще увидимся!

Здесь можно было бы поставить точку, если бы не дальнейшее поведение Казбека. Так получилось, что вскоре мы целую неделю вместе колесили по Осетии. Он водил туристов, а я набирался впечатлений, благо выпало свободное время. В первом же селе, где мы остановились на ночлег, Казбек, после изрядной выпивки, рассказал сельчанам как мы «напугали ингушей, при этом похлопал меня по плечу и назвал «братом». Его рассказ имел бешеный успех: сельчане подходили, обнимали меня, подливали араку (местный самогон), угощали самосадом. Я не курил, но чтобы не обидеть сельчан, затягивался крепким дымом.

В следующем селе Казбек, опять-таки после изрядной дозы спиртного, уже рассказал, как мы «выгнали» ингушей из духана, и это известие вызвало всеобщее потрясение: сельчане подняли такое ликование, что оно чуть не перешло в массовый психоз.

Дальше, слух о нашем «подвиге» разрастался, как снежный ком. Когда мы прибыли в отдаленное селенье, там уже вполне авторитетно заявили, что знают, как мы «избили» дюжину ингушей. Разумеется, нас встретили, как национальных героев. Калаки (старейшина) подал сигнал, чтобы резали барана и устраивали местный праздник — аустержи. Во время торжества Калаки, в знак особого уважения, угостил меня сигаретой «Яхта» (первые сигареты с фильтром в то время), чокнулся со мной и произнес оригинальный тост:

— За мое счастливое будущее, которое уже в прошлом!

Позднее, после двух-трех общих тостов, он сказал историческую фразу:

— Над головой настоящего мужчины всегда должен виться дым — табачный или пороховой.

С тех пор я стал заядлым курильщиком и не пропускал ни одной выпивки с друзьями, и делал это со все возрастающей последовательностью, то есть, изо всех сил входил в образ настоящего мужчины, пока болезни средних лет несколько не умерили мой пыл.

Оглавление

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Счастливые и несчастные (сборник) предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я