Зай по имени Шерлок

Леонид Резников, 2019

Думаете, только у людей бывают преступники? Ничего подобного! Среди животных тоже случаются всякие разные неприятные личности, не дающие житья благовоспитанному зверью. Но на счастье последних в Среднелесье проживает гениальный сыщик Шерлок Зай – он-то уж точно не даст спуску преступникам и любого выведет на чистую воду. И не беда, что не вышел он ни ростом, ни статью, да и нюх подкачал. Но зато Шерлок Зай всегда может положиться на своего друга селезня Уотерсона, дипломированного дегустатора и просто замечательного товарища. И конечно же сыщик никогда не откажет в помощи несколько простоватому ретивому служаке инспектору полиции Листрейду, пусть даже тот вовсе не просил о ней…

Черная Дама

За окном завывала вьюга, в неистовой злобе бросая заряды снега в окна. Лубяной домишко содрогался под порывами ветра, но, построенный умелой лапой Шерлока Зая, упорно противостоял непогоде. Я с грустью взирал через расписанное ледяными узорами стекло на укрытый белым покрывалом лес. На улице было очень холодно, намело солидные сугробы, и ветки деревьев сильно клонились к земле под тяжестью снежных шапок, но в доме у нас царили тепло и уют. В жарком камине потрескивали березовые полешки, распространяя приятное сухое тепло по комнате. Сырость пряталась лишь где-то в углах, образуя ветвистые разбеги плесени, но с этим ничего не поделаешь до весны.

Шерлок Зай сидел в кресле и безуспешно пытался извлечь из неизвестно где раздобытой им скрипки мало-мальски чистые звуки. Пока выходило не очень. Скрипка подвывала, шипела, порой визжала, будто сопротивляясь неловкому обращению с ней, но Шерлок Зай продолжал мучить и ее, и мой несчастный слух. Наконец это ему наскучило, и, отложив скрипку в сторону (я украдкой вздохнул с облегчением), сыщик потянулся к другой напасти — курительной трубке. Но лучше уж противный дым, нежели совершенно невыносимое завывание, которое сам Шерлок Зай гордо именовал музыкой.

— Дорогой Уотерсон, — обратился ко мне Шерлок Зай, плотно набив и раскурив трубку, — что вы можете сказать о личности писавшего это письмо?

Я отвернулся от окна.

Мой друг протягивал мне распечатанный конверт из плотной желтоватой бумаги. Я приблизился к креслу, взял конверт, извлек из него сложенный вдвое лист бересты и, развернув, вгляделся в написанный корявым почерком текст письма:

«Уважаемый Шеррлок Зай!

Всвязи с вазникшей у миня прраблемой, вынуждина пррасить вашей помащи в рраследовании однаво очинь непрриятнава дела, кррайне дасаждающева мине. Я уверрина, вы найдете вазможным выслушать миня. Я буду у вас завтрра вечиррам.

С уважением, инкогнита».

— Я получил это загадочное послание со вчерашней почтой и вынужден был признать, что оно меня крайне заинтриговало.

— Возможно, я ошибаюсь, но, мне кажется, что письмо писал какой-то безграмотный двоечник-подросток, решивший подшутить над вами. К тому же написано как курица лапой, — сделал я осторожное предположение.

— И это все, что вы можете сказать?

— А что же еще? — пожал я плечами, возвращая письмо сыщику.

Тот взял кусок бересты и хитро прищурился.

— Насчет курицы лапой вы почти угадали. Письмо писала ворона, старая подслеповатая ворона. И относительно учебы в школе вы тоже верно подметили — от силы два-три класса. Но еще могу добавить следующее: престарелая дама крайне своевольна, спесива, не терпит возражений — в общем, обладает очень дурным характером. К тому же она, несомненно, богата. У нее слабое зрение, как я уже говорил, тремор конечностей, и она просто обожает сыр.

— Невероятно! — воскликнул я, не уставая удивляться своему другу. — Как вам удалось выжать столько из клочка бересты? Это похоже на магию.

— Глупости! — отмахнулся Шерлок Зай, выпустив в потолок колечко дыма. — Но сначала давайте проверим истинность моих умозаключений. А после я поясню ход рассуждений, и вы убедитесь, что в моих выводах нет ничего экстраординарного — всего лишь обычная наблюдательность.

— С трудом верится, — проворчал я, но, зная непреклонность своего друга, мне оставалось лишь опуститься на стул в ожидании визита таинственной особы.

Время тянулось медленно. За окном начинало смеркаться, когда раздался громкий стук в дверь. Я вскочил со стула, бросился к ней и резким движением распахнул настежь. На пороге, зябко кутаясь в шаль, топталась старая ворона. На пальцах ее лап поблескивали два перстня — один с бриллиантом, а второй с изумрудом. И еще золотая печатка с вензелем. Ворона таращила на меня подслеповатые глаза, подернутые поволокой, и мелко дрожала от холода.

— Р-разр-решите? — спросила она и, не дожидаясь приглашения, отодвинула меня крылом и ворвалась в дверь. — Шер-рлок Зай, если не ошибаюсь?

— Ошибаетесь. — Я затворил дверь, задвинул засов и указал крылом на сидящего в кресле друга. — Шерлок Зай — он, а я, с вашего позволения…

— Ах, неважно! — отмахнулась ворона и проковыляла к столу, где бесцеремонно взобралась на стул, закинула лапу на лапу и уставилась на сыщика.

— Чем могу быть полезен, мадам? — учтиво спросил сыщик, поднимаясь из кресла и откладывая в сторонку трубку.

— Значит, вы будете Шерлок Зай! Мне о вас много говор-рили, — всплеснула ворона крыльями. И тут я обратил внимание на ее ноги — когтистые пальцы действительно мелко подрагивали.

— Надеюсь, только хорошее? — Шерлок Зай, покончив с учтивостями, опустился обратно в кресло.

— Исключительно хор-рошее, — согласилась ворона.

— В таком случае я вас внимательно слушаю, мадам…

— Кар-рконта. Фьюить Кар-рконта, — назвалась ворона и распушила перья, отчего стала похожей на шарик с клювом и лапками.

— Очень приятно, мадам Карконта, — кивнул Шерлок Зай. — Итак, чем могу, так сказать?

— Ах, это ужасно! Кошмар-р! Пр-росто невыносимый кошмар-р! Я так подавлена, так стр-радаю!

— Ближе к делу, пожалуйста.

— Вы так нетер-рпеливы, молодой человек! — обиделась ворона и щелкнула клювом.

— Видите ли, мадам, у меня не слишком много свободного времени, — немного слукавил сыщик, желая покончить с затянувшимся предисловием.

— Ах, понимаю! Тогда конечно, да-да. Значит, дело в следующем: мне иногда бог посылает кусочек-др-ругой сыр-ра. Ах, сыр-р, я его так обожаю! — Ворона прижала крылья к груди и закрыла глаза.

При упоминании о сыре я вздрогнул и бросил взгляд на Шерлока Зая. Тот оставался невозмутимым и, казалось, был полностью поглощен повествованием гостьи.

— Но случилось беда, — между тем продолжала ворона. — Кто-то повадился таскать у меня сыр-р. Пр-ричем неизвестный нахал умудр-ряется стащить его пр-рямо из-под моего клюва каждый р-раз, как я собир-раюсь им полакомиться. Ах, мой сыр-р…

— Итак, у вас кто-то крадет сыр. Дальше, мадам.

— Ах, как вы пр-равы! Именно кр-радет. Я бы хотела, чтобы вы изловили вор-ришку и положили конец безобр-разию.

— Скажите, мадам Карконта, вы обращались в полицию?

— Ах, какая там полиция! — отмахнулась ворона. — Р-разве от нее дождешься помощи! Они только посмеялись над бедной стар-рой вор-роной.

— Бедной? — уточнил Шерлок Зай.

— Не цепляйтесь к словам, молодой человек! Пусть я и достаточно обеспечена, но, согласитесь, это вовсе не повод кор-рмиться кому-либо еще за мой счет, тем более без моего ведома.

— О, разумеется, вы правы, мадам! — поспешно согласился Шерлок Зай. — Значит, кража происходит каждый раз в вашем доме во время завтрака?

— Пр-ри чем здесь дом? — округлила глаза ворона. — Р-разве я говор-рила о доме? Вы, сэр-р, по-моему, туги на ухо! Сыр-р у меня пр-ропадает, когда я собир-раюсь им полакомиться на пр-рир-роде.

— Ага! Выходит, сыр пропадает у вас на пикнике?

— Пикник? — задумалась Карконта. — Можно и так сказать. Я обычно усаживаюсь на ель и ем сыр-р. Нет, знаете ли, ничего лучше, чем вкушать ар-роматный нежный сыр-р, сидя на ели.

— Возможно, ни разу не пробовал.

— А вы попр-робуйте.

— Нет уж, покорнейше благодарю, — смущенно закашлялся Шерлок Зай. — Давайте лучше вернемся к пикникам и уточним некоторые детали.

— Давайте, — согласилась ворона, склонив голову набок.

— В какой момент пропадает сыр?

— В самый неподходящий, — с серьезным видом ответила ворона.

— Кхм-м… Вероятно, я не совсем точно выразился. Меня интересует, при каких именно обстоятельствах пропадает сыр?

— Пр-ри самых загадочных, — похлопала круглыми глазищами Карконта. — Он есть — и его нет!

— Мадам Карконта, — Шерлок Зай потер лапой лоб, — так не бывает.

— Ах, какое неуважение! — надулась ворона, вновь распушив ухоженные перья. — Молодой человек, вы сомневаетесь в моих словах?

— И в мыслях не было! — воскликнул Шерлок Зай, прижав уши к голове. Он явно терял терпение. Мне нечасто приходилось видеть моего друга в столь раздраженном состоянии, однако ворона действительно могла вывести из себя кого угодно. — Но я не смогу помочь вам, если не буду знать всех подробностей дела.

— Так спр-рашивайте!

— Хорошо, — обреченно вздохнул Шерлок Зай. — Расскажите, пожалуйста, обо всем, что происходит с вами до самого момента пропажи сыра.

— Вам не кажется, что это несколько интимные подр-робности?

— Не понимаю. Что может быть интимного в поедании сыра?

— Ах, я гр-решным делом подумала… — обмахнулась крылом ворона, будто ей стало вдруг невыносимо жарко.

— Нет-нет, — запротестовал Шерлок Зай, — меня интересует исключительно время с момента начала вашего пикника и до исчезновения сыра.

— Вот вы о чем! Что же вас конкр-ретно интересует?

— Все.

— Все? Значит, так… — Карконта задумчиво покачала лапой. — Обычно в полдень я вылетаю из дома пер-рекусить на пр-рир-роде. Пер-ред моим домом р-растет высокая пушистая ель, и я всегда устр-раиваюсь на тр-ретьей ветви слева. Понимаете ли, она самая удобная, более пр-рямая, более пр-рочная и не так качается. Я, знаете ли, уже не в том возрасте, молодой человек…

— Я понимаю, — нетерпеливо кивнул Шерлок Зай. — Продолжайте, прошу вас.

— Значит, я сажусь на ветвь, достаю сыр-р. Ах, сыр-р… — вновь мечтательно зажмурила глаза Карконта.

— Простите, что перебиваю, но мне хотелось бы уточнить, откуда вы его достаете?

— Как откуда? — встрепенулась ворона. — Из кор-рзинки, р-разумеется! Откуда же еще?

— Выходит, вы берете с собой корзинку?

— Именно! Не в клюве же мне сыр-р тащить, — пожала крыльями Карконта. — А вы действительно Шер-рлок Зай?

— У вас есть сомнения на сей счет?

— Знаете, начинают возникать. Мне говор-рили, вы зр-рите в кор-рень, а на самом деле спр-рашиваете какие-то глупости.

— Ну, знаете ли! — выдохнул Шерлок Зай, с трудом сдерживая порыв негодования. — Смею напомнить, что именно вы обратились ко мне, а не наоборот. Поэтому если вас что-либо не устраивает, мадам…

— Ну что вы! — повела крылом Карконта. — Ах, какие все обидчивые, слова сказать нельзя. Мр-рак!

— Мадам Карконта, давайте договоримся сразу: или я веду расследование так, как считаю нужным, и задаю вам те вопросы, которые считаю нужным задать, а вы на них прямо и недвусмысленно отвечаете, или я вам ничем не смогу помочь.

— Какой вы, пр-раво… — буркнула ворона. — Хор-рошо, задавайте ваши вопр-росы!

— Насколько я понял, вы достаете сыр из корзинки. Что же происходит дальше?

— Он пр-ропадает! Тр-рах, и его нету!

— Прямо из клюва? Невероятно!

— Не говор-рите глупостей, молодой человек! — огрызнулась ворона. — Я еще пока в своем уме. Сыр-р пр-ропадает, когда я его кладу на ветку.

— На ветку? — воспрял духом Шерлок Зай. — Тогда, быть может, он падает вниз?

— Ах, я не такая дур-ра, в самом деле! Неужели я бы не заметила, упади сыр-р на землю?

— Я имел в виду, что вы могли отвлечься и не заметить его падения.

— Нет, не могла! Под елью живет бар-рсук, и он всегда выходит поболтать со мной, когда я пр-рилетаю пер-рекусить. Он бы обязательно заметил, если бы сыр-р упал ему прямо на голову. Вы же не думаете, будто сыр-р таскает он? — Ворона подозрительно скосила правый глаз на Шерлока Зая.

— Барсук? — Сыщик недоуменно воззрился на ворону.

— А еще ему нр-равится, как я пою.

— Вы ему поете? — Вид у Шерлока Зая был совершенно растерянный.

— А что здесь такого? — озадаченно моргнула ворона. — У меня, между пр-рочим, кр-расивый контр-ральто.

— Любопытно… — Шерлок Зай помял лапой подбородок, прикидывая варианты.

— Может, вы хотите, чтобы я вам спела? — Ворона, не дожидаясь ответа, раскрыла клюв, но Шерлок Зай протестующе замахал лапами.

— Нет-нет, покорнейше благодарю, мадам Карконта! Давайте сбережем и ваше, и мое время. Получается, сыр пропадает в тот самый момент, когда вы поете?

— Стр-ранно… — уставилась ворона в потолок. — Я почему-то никогда над этим не задумывалась… Знаете, а ведь вы пр-равы, господин Зай! Все именно так. Енот пр-росит меня спеть, я откладываю сыр-р на ветку, а после уже не могу его найти.

— Постойте, — спохватился сыщик. — Если мне не изменяет память, вы только что утверждали, будто под елью живет барсук, а теперь говорите про какого-то енота.

— Р-разве? — Карконта удивленно уставилась на Шерлока Зая. — Хотя, знаете, я их постоянно путаю. У одного из них есть полоски на голове, а у др-ругого — на хвосте. А вот кто из них кто — ума не пр-риложу.

— А у того, с кем вы общаетесь во время пикника, — где у него полоски?

— Ах, молодой человек! У меня слабое зр-рение. Иногда мне кажется, будто у моего собеседника полоски на голове, а иногда — на хвосте. Я уж и сама не знаю, в чем истина.

— Значит, вы не можете с уверенностью утверждать, разговаривает с вами барсук или енот? Вернее, кто конкретно из них?

— Не могу, — согласилась ворона. — Но р-разве это так важно?

— Все может быть, — уклончиво ответил Шерлок Зай. — Ну что ж, суть проблемы я уловил. Осталось уточнить, где конкретно находится ель, на которой вы изволите проводить свои пикники?

— На кр-раю леса, у р-речки, — неопределенно махнула крылом ворона. — Она самая высокая, не ошибетесь. Так вы поможете мне?

— Постараюсь. — Шерлок Зай, судя по его задумчивой морде, уже утратил всякий интерес к гостье, пытаясь мысленно разложить по полочкам в голове те скудные крохи информации, которые ему удалось вытянуть из вороны. — Скажите, мадам, а вы не пробовали есть сыр дома? В таком случае проблема разрешилась бы сама собой.

— Вы никак вздумали меня учить, молодой человек! — вспыхнула ворона, словно пропитанный сосновой смолой трут от случайной искры.

— Ну что вы, мадам! Как вы могли подумать такое? И в мыслях не было! — Шерлок Зай поднялся из кресла, давая тем самым понять Карконте, что разговор завершен, и той волей-неволей пришлось сползти со стула. — Я берусь за ваше дело и буду держать вас в курсе.

— Ах, я так надеюсь на вас! — Расчувствовавшись, ворона полезла было целоваться, но Шерлок Зай предупредительно выставил перед собой лапу.

— Всего доброго, мадам Карконта!

Когда я, проводив гостью и затворив за ней дверь, вернулся к столу, Шерлок Зай уже снова сидел в своем кресле, раскуривая давно погасшую трубку.

— Крайне неприятная, вредная и сварливая особа, — произнес он. — Как вы считаете, Уотерсон?

— Полностью с вами согласен, Шерлок, — ответил я. — Но вы обещали объяснить, каким образом по записке вам столь детально удалось охарактеризовать ее. Особенно мне неясно про сыр.

— Вы до сих пор не догадались? — Шерлок Зай уставился на меня, распрямив уши.

Под его пристальным, изучающим взглядом я, честно говоря, почему-то почувствовал себя исключительным болваном.

— Честно признаться, нет.

— Это же тривиально, Уотерсон! Вы просто невнимательно изучили записку. Во-первых, почерк. — Шерлок Зай взял со стола письмо. — Взгляните еще раз: буквы гуляют вверх и вниз, нет четкой опорной линии, иногда Карконта пытается дорисовать прерванную букву, но не попадает точно на кончик линии, что однозначно указывает на слабое зрение. Все линии как бы дрожат, и здесь налицо тремор. То, что письмо писала ворона, предельно понятно становится из желания подчеркнуть, сделать акцент на раскатистости звука «р» в словах — как видите, Карконта ставит их сразу по два. И вообще, пишет она так, как говорит, следовательно, с образованием у нее не ахти. Безграмотная бездельница, которой повезло в одночасье разбогатеть? Скорее всего, так. Многие выскочки считают образование совершенно никчемной вещью, недостойной их положения. А на статус Карконты указывает оттиснутый печаткой вензель в верхнем левом углу листа — так поступают богачи, чтобы подчеркнуть свою значимость. Характер же вороны просматривается в ее стиле письма. Вы обратили внимание, как она обращается с просьбой: «Я уверена, вы найдете возможным…»? Она уверена, Уотерсон! Тон, не терпящий возражений. Что же касается любви к сыру, так в надломах бересты и между ее чешуйками застряли крошки сыра, причем разных сортов. Сам листок также пропах сыром насквозь, и его поверхность покрывают жирные отпечатки от левой лапы. Как видите, Уотерсон, ничего сложного.

— Гениально! — взмахнул я крыльями. — И вы были правы: ничего сложного.

— Вам обязательно нужно тренировать наблюдательность — очень полезное качество, и не только для детектива, смею заметить.

— Я стараюсь, но у меня пока ничего не выходит. Видимо, мне не дано.

Я расстроенно повесил клюв.

— Глупости! Вы способны на многое, друг мой, но вам мешает пессимистичный настрой.

— Возможно, вы и правы. Но что вы думаете о деле Карконты? По мне, так совершенно пустая трата времени.

— В нем много странного. — Алый огонек лизнул табак в трубке, и из пасти сыщика вырвалось густое облачко дыма. — Очень много.

— Вы так считаете?

— Уверен, Уотерсон! Если сыр пропадает, значит, это кому-нибудь нужно. Здесь определенно что-то нечисто, начиная с престранных пикников зимой и кончая двуликим барсуком-енотом.

— Мне тоже показалась крайне необычной странная двуликость. Неужели ворона настолько слепа, чтобы не отличить одно животное от другого?

— Здесь кроется какая-то загадка, и нам с вами предстоит ее разгадать, дорогой Уотерсон!..

Следующее утро выдалось солнечное, безветренное и морозное. Пришлось одеться потеплее, и я нацепил клювогрейку и шарф, а Шерлок Зай ограничился меховыми наушниками.

Нет, не люблю я все-таки зиму — холодно, голодно и вообще… Но дело не могло ждать, и я, утеплив тело и скрепя сердце, поплелся за моим другом на край света, то бишь на другой край леса.

Белый девственный снег, выпавший за ночь, похрустывал под нашими лапами. Идти было легко. В смысле, мне легко — у меня ведь ласты как-никак — те же снегоступы. Шерлоку Заю приходилось заметно хуже — его лапы проваливались в снег. Но нам не терпелось поскорее попасть на место, и мы решили срезать приличный угол напрямик через нехоженый лес. И вот теперь мне непрестанно приходилось дожидаться сыщика, когда же он выберется из очередного сугроба.

В общем, к нужной ели мы добрались не раньше, чем через час с небольшим. Солнце уже успело подняться высоко над горизонтом, и снежно-белое покрывало слепило глаза нестерпимым блеском.

Стоило миновать последние деревья на краю леса, как впереди перед нами раскинулось бескрайнее снежное поле, рассеченное надвое лентой реки. Река, разумеется, замерзла, но у нескольких прорубей, возможно, оставленных человеками, кормилась пара лис. Лисы пытались выловить из воды лакомую рыбешку. Они перебегали от проруби к проруби и тыкали в нее чем-то наподобие острог. Судя по их утомленному и крайне недовольному виду, рыбная ловля не имела большого успеха.

Понаблюдав немного за пустыми потугами рыболовов-дилетантов, мы с Шерлоком Заем отправились дальше. Могучая разлапистая ель, стоявшая средь осин и березок, обнаружилась быстро. Ель была почти сплошь укрыта снегом. У самого ее ствола не было видно ничьих следов. Оно и понятно: если следы и были, то за ночь их занесла метель. Ветки, нагруженные сугробами, пригибались к самой земле, и нам далеко не сразу удалось заметить под одной из них небольшую нору с дощатой крышей.

Крыша была прикрыта хворостом, а отверстие входа оказалось заткнутым изнутри пучком соломы. Рядом с норой была свалена кучка хвороста, присыпанная снежной пудрой.

— Судя по всему, здесь и проживает наш Янус, — произнес Шерлок Зай.

— Кто-кто? — переспросил я. — Разве вы знаете обитателя норы?

— Стыдитесь, друг мой! Янусом звали двуликое божество.

— И что будем делать? — спросил я, чтобы скрыть неловкость.

— Думаю, неплохо бы с ним побеседовать.

— Но не навредит ли это расследованию? — засомневался я.

— Не думаю.

Приблизившись к шалашику из досок, Шерлок Зай постучал по нему подобранной корявой палкой. Ждать пришлось не очень долго. Вскоре по ту сторону соломенной затычки послышался шорох, и она провалилась внутрь. Из образовавшейся дыры высунулась заспанная острая мордочка барсука.

— Чего надо? — не очень любезно спросил тот.

— Прошу прощения за беспокойство, — учтиво начал Шерлок Зай, — но нам хотелось бы переговорить с вами об одном очень деликатном деле.

— Я нищим не подаю! — грубо бросил барсук.

— Мы сами можем подать, если надо, — выпалил я нахалу в морду. Терпеть не могу хамов! — И наподдать тоже.

Барсук застыл в долгом раздумье, потом буркнул нечто наподобие «входите», повернулся и скрылся в норе.

Пригнувшись, мы последовали за ним и очутились в тесной норе, где со стен и низкого сводчатого потолка свисали белесые корешки и торчали начисто обгрызенные гладкие и толстые корни. Кроме самого барсука в норе находились его жена и двое совсем маленьких барсучат, трусливо жавшихся друг к дружке на мягкой подстилке. В углу стояли две большие коробки, накрытые старыми газетами; возле них — небольшой шаткий столик. Больше ничего в норе не было.

— Слушаю вас. — Барсук сложил лапы на груди и выжидающе уставился на нас.

— Разрешите представиться… — Шерлок Зай стянул с ушей наушники.

— Не стоит, я знаю, кто вы. Ближе к делу.

Барсук был явно настроен враждебно.

— Хорошо. Видите ли, я расследую одно очень любопытное дело…

— Вас послала эта чертова ворона?

— Разрешите внести точность… Простите, как вас зовут?

— Неважно, — грубо отрезал барсук. — Но точность можете внести, только покороче.

— Какой вы… Так вот, меня никто, как вы выразились, сюда не посылал. Она просила меня заняться ее делом.

— Никак не думал, что сыщик навроде вас может взять под свое крылышко такую сволочную натуру, как эта старая карга.

— Что касается вороны, то вы правы, характер у нее далеко не медовый.

— И не только характер, — кивнул барсук, изобразив на морде кривую пренебрежительную ухмылку. — Чертова ворона повадилась ошиваться тут каждый божий день. Мало того, что глотку по часу дерет (просто сил уже никаких нет слушать проклятое карканье), гадит почем зря нам на головы, так еще и присылает сыщика, который чего-то пытается вынюхать.

— Вы заблуждаетесь, я ничего не вынюхиваю. Я веду дело, которым мне поручили заниматься. И я бы попросил вас…

— А я не хочу, чтобы меня просили! — начал наступать на сыщика барсук. — Я хочу, очень хочу, просто невыносимо хочу, чтобы меня и мою семью наконец оставили в покое!

— Вы знаете что-нибудь про сыр? — внезапно спросил Шерлок Зай в ответ на барсучью тираду, во время которой у него ни одна шерстинка на теле не шевельнулась.

— Про сыр? — замер барсук и опустил сжатые кулаки. Всем своим видом он выражал непонимание и растерянность. — Какой еще сыр? При чем здесь сыр?

— Значит, не знаете, — констатировал Шерлок Зай. — А вам, случайно, не знаком некий енот?

— Енот? А он-то сюда каким боком? — еще больше удивился барсук.

— Значит, енота вы знаете?

— Енота знаю, но я не совсем понял…

— К сожалению, я пока тоже. — Шерлок Зай в раздумье почесал за ухом. — А про какого енота вы говорили?

— Да есть тут один, — неохотно пояснил барсук. — Объявился не так давно, до того как снег лег. Рыбу в речке ловит и все что-то вынюхивает, высматривает. У моего дома частенько крутится. Однажды возвращаюсь домой, а его зад из моей норы торчит. Я ему: «Чего надо?» А он: «Извини, говорит, друг барсук, показалось, кто-то внутри кричал». А дома-то никого и не было — жена с детьми на рынок еще с утра утопала. Чего ему надо было, так и не понял.

— Любопытно, — мотнул головой Шерлок Зай. — А вы, случайно, не просили ворону петь?

— Вы в своем уме, господин сыщик? — Барсук выразительно повертел когтем у виска. — Да чтоб я это карканье еще и заказывал!

— Но разговаривали с ней?

— Было дело, — кивнул барсук, заметно остывая. — И разговаривал, и просил, и требовал, и даже ругался — все без толку.

— Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду, что так не делается. Неужели в нашем лесу елок мало? Так ведь нет! Сядет на ветку над самой головой и орет во всю глотку. А у меня дети маленькие — только спать уложишь, а тут она!

— А насчет сыра, значит, вы ничего не слышали?

— Да при чем здесь вообще сыр? Что вы с этим сыром ко мне привязались?!

— Я имею в виду, ворона ничего с собой не приносит? Ну, поесть там. Сыр, например?

— Знаете, как-то не приглядывался, если честно. Да и наплевать мне, — надул щеки барсук. — Меня другое интересует: когда закончится издевательство? Из-за этой дрянной старухи над норой пришлось крышу ставить. Но и ее замучился отмывать каждый день, теперь вот ветками прикрываю. С ними-то попроще: собрал и выкинул. Но веток тоже не напасешься — притащу целую охапку, а утром, как назло, кто-то сопрет. Опять в лес идти приходится. Так-то вот, а вы мне про какой-то сыр толкуете.

— Ну, не смею вас больше задерживать, — решил вдруг откланяться Шерлок Зай. — Спасибо за помощь.

— Да не за что, — пожал плечами барсук. — Я вас провожу.

Мы выбрались из норы в морозный день. Барсук вылез вслед за нами и, прищурив глаза на ярком свету, огляделся.

— Зря вы с вороной связались, честно вам скажу. Гадкая птица…

Он оглянулся через плечо и воскликнул:

— Эк, так твою растак — опять хворост сперли! Нет, ну вы видели такое? — расстроился он. — Прямо из-под носа унесли. Эх, опять в лес переться придется.

Барсук махнул лапой и полез обратно в нору, даже не попрощавшись с нами.

Шерлок Зай приблизился к тому месту, где еще совсем недавно лежала целая охапка хвороста. Теперь там чернела оледенелая земля, а вокруг дыры в снегу виднелись оставленные вором следы.

— Взгляните, Уотерсон, — позвал меня сыщик. — Занятная получается штука!

Я вгляделся в следы.

Четкие следы маленьких лап с ладошкой и пятью длинными пальцами глубоко отпечатались в снегу. Следов было не так много, и две их цепочки почти идеальными дугами уходили за ель. Значит, кто-то целенаправленно шел именно сюда, не топтался, изучая обстановку, не осматривался, а просто схватил хворост и был таков.

— Ничего не понимаю, — пробормотал я, выпуская из клюва облачко пара. — Кому сдались сухие палки? Да их по всему лесу навалом, собирай — не хочу!

— Похоже, кому-то все же сдались, и именно эти, — загадочно произнес Шерлок Зай. — Как вы думаете, кому принадлежат следы?

— Белке? — предположил я. Как следопыт я был совершеннейший профан.

— Еноту, друг мой. Самому обыкновенному еноту-полоскуну.

— Еноту? — Пораженный до кончика хвоста, я уставился на сыщика. — Но какого лешего ему понадобилось таскать у барсука хворост?

— И околачиваться поблизости все время. И заглядывать в его нору, — продолжил размышлять вслух Шерлок Зай. — Вопросов много, а ответ один.

— Какой?

— Если бы я знал, дорогой Уотерсон, но надеюсь вскорости узнать. — Сыщик натянул наушники. — Идемте обратно, время не терпит.

— Куда теперь?

— Хочу навестить нашего друга Листрейда.

— Вот уж к кому не особо хотелось заглядывать, — буркнул я, вразвалочку нагоняя Шерлока Зая.

— Не ворчите, Уотерсон. У Листрейда обширнейшие архивы, и мне хотелось бы в них покопаться. А может, и сам инспектор что-нибудь прояснит.

В полицейский участок мы попали лишь к обеду, измученные долгим переходом и порядком продрогшие, после чего я зарекся ходить по лесу зимой напрямик.

Листрейд долго отпаивал нас горячим травяным чаем, сокрушенно качая головой и сетуя на нашу неосмотрительность, и попутно без устали посвящал нас в подробности раскрытых им дел. Вероятно, в участке таких благодарных слушателей, как мы с моим другом, не водилось.

–…А вот еще интересная история! — Инспектор порылся в одной из стопок бумаг на столе, которых несколько поубавилось с момента нашего последнего появления в кабинете Листрейда. — Два кота, налакавшись валерьянки, решили ради шутки на время поменяться женами, а чтобы подлог не выявился, придумали перекраситься, но несколько переусердствовали с красками. Как результат, сердечные приступы у жен. Нет, право, видели бы вы этих клоунов, господа! Когда их доставили в отделение, они походили по расцветке скорее на павлинов или попугаев, нежели на котов.

— Ваш рассказ очень забавен, дорогой Листрейд, но мы по делу, — произнес Шерлок Зай, отставив пустую чашку. — Благодарю за чай. Превосходный напиток!

— Может, еще капельку? — Листрейд с готовностью потянулся к чайнику. — Нет? Тогда я вас внимательно слушаю.

Инспектор принял важный и задумчивый вид, развалившись на стуле и поднеся коготь к губам.

— Вам что-нибудь известно о мадам Карконте?

— О! — резко выпрямился инспектор. — Неужели вы решили заняться одним из совершенно бесперспективных так называемых «сырных» дел?

— Полагаю, вам уже приходилось иметь дело с этой дамой, — произнес Шерлок Зай, закидывая лапу на лапу.

— Вы правы, коллега. — Листрейд помолчал, играя желваками. — «Сырные» дела порядком попортили мою нервную систему. И не только ее, если честно — была задета моя репутация детектива.

Мне пришло на ум, что портить особенно было нечего, так как репутации детектива у Листрейда никогда и в помине не было.

— Проклятая ворона, будь она неладна, — продолжал вещать Листрейд, хмуря брови и демонстрируя белые клыки, — все мозги проклевала мне своим сыром. Три дела. Три! И ни разу следствию не удалось прояснить ни вот столько! — Инспектор показал кончик когтя. — В каждом из случаев ворона обвиняла кого-нибудь в пропаже сыра.

— Не припомните, кого именно? — спросил сыщик.

— Если не ошибаюсь, псевдовором оказалась сначала белка, затем заяц, а после хорек. Я употребляю приставку «псевдо», поскольку до сих пор сомневаюсь в их виновности. Так вот, во всех трех случаях происходило одно и то же: сначала ворона начинала прилетать к их жилищу каждый день, усаживалась на ветку и каркала. Так продолжалось месяц, а то и два, но когда жилец не выдерживал и начинал буянить, пытаясь прогнать докучливую птицу, ворона заявляла в полицию, будто у нее крадут сыр.

— И сыр находили?

— Находили, — тяжко вздохнул Листрейд. — Он действительно обнаруживался в норе или в дупле, именно там, где и указывала ворона. То был, как правило, очень маленький кусочек сыра, на котором, словно нарочно, присутствовал след вороньего клюва. Все трое подозреваемых клятвенно заявляли, что не крали никакого сыра и впервые видят его. Но, согласитесь, что я мог поделать? — уныло развел лапами инспектор. — Улики есть улики! И бедное животное отправлялось за решетку по обвинению в воровстве. С меня требовали результатов расследования, да и сроки поджимали. Всем троим дали по три месяца — немного, но все равно неприятно.

— Вы полагаете, они были невиновны?

— Полагаю, да. Если хорек еще мог позариться на сыр, то на кой ляд он сдался зайцу и белке, которые его вовсе не едят? Разве что из желания досадить вороне?

— Возможно. А может, и нет. — Шерлок Зай почесал когтем между ушей. — Скажите, инспектор, а не сохранились ли у вас адреса осужденных? Если они, разумеется, уже на свободе.

— О, конечно! Для вас — все что угодно!

Листрейд выбрался из-за стола и прошел к картотеке. Порывшись в узких длинных деревянных ящичках, он отобрал три серых карточки и передал их Шерлоку Заю. Сыщик взял карточки и внимательно изучил. Я тоже заглянул в них — мне было крайне любопытно, кто же пострадал от старой грымзы.

Первой была осуждена белка Фыфа Белье, потомок иммигрантов из какой-то Ейропы. Белке приходилось несладко: муж где-то пропал, и она выбивалась из сил, стараясь одна прокормить троих малышей. Работала Белье на небольшом орехозаготовительном предприятии. После выхода из тюрьмы бесследно растворилась, не оставив нового адреса.

Вторым оказался Ван Заись. Его предки, как значилось в карточке, прибыли в Среднелесье из далекой и неведомой Китаянии. Ван жил очень скромно, работал носильщиком на рынке. Семьей обзавестись еще не успел, но на покупку земли под нору скопил. В графе «место текущего проживания» также значился пробел.

На третьей карточке корявым почерком было начертано труднопроизносимое имя Игнасио Хорео. Подобно двум первым, Хорео оказался иммигрантом, прибывшим из неизвестной мне страны Пхеру в Южной Химерике. Причем слова «Пхеру» и «Химерика» были подчеркнуты жирной красной линией. Возможно, названия этих таинственных мест вызвали сомнение у писавшего. Хорео занимался рыбной ловлей и торговал рыбой на рынке с лотка. Жил он тихо и скромно, женат не был, детей не имел. О родственниках также ничего неизвестно. В графе о настоящем месте жительства стояло одно слово: «выбыл».

— Любопытно, — произнес Шерлок Зай, вновь и вновь перекладывая карточки. Потом сложил их аккуратной стопкой и вернул Листрейду. — Все обвиненные выбыли со старых мест жительства в неизвестном направлении.

— Ну, здесь как раз нет ничего загадочного, — пожал плечами инспектор, придвигая к себе карточки. — Мы не уточняли их новых мест жительства — не было необходимости. Хотя я иногда вижу на рынке этого, как его… — Листрейд заглянул в верхнюю карточку. — Хорео, будь он неладен! Он все так же торгует рыбой, но я стараюсь обходить его стороной. Чувство вины, знаете ли.

— Ясно. Что сталось с остальными вы, вероятно, тоже не в курсе?

— Увы, дорогой Шерлок. Тут я ничем не смогу вам помочь.

— А их жилье? Что с ним?

— С жильем все проще. Согласно закону, пустующее три месяца жилье может быть заселено другим зверем или птицей. Насколько я помню, в дупле белки поселился филин, а в норах — еноты. Все трое, кажется, мигрировали из Залесья, если, конечно, мне не изменяет память.

— Как вы сказали? — переспросил Шерлок Зай, чуть подавшись вперед. — Еноты?

— Именно так, — подтвердил Листрейд. — Но что вас так удивило?

— Меня удивили еноты. В деле, которое я сейчас веду, тоже фигурирует енот. Весьма странно, не правда ли?

— Вы полагаете, что… — нахмурился Листрейда.

— Я пока ничего не полагаю. Слишком мало фактов, чтобы делать какие-то предположения. Тем более общеизвестно, что еноты сами не в состоянии вырыть себе нору, и, как правило, занимают уже готовое или покинутое кем-либо жилище. Поэтому бездомный енот — совершенно обычная вещь. И ничего нет странного в том, что именно еноты первыми заняли освободившееся жилье.

— Вы как всегда правы, коллега. — Листрейд откинулся на спинку стула. — Но, черт побери, все-таки странно! Кстати, кого на этот раз решила извести старая карга?

— Некоего барсука. Имени своего он не назвал, поскольку был, мягко говоря, на взводе. Проживает он на краю леса у реки. Ворона прилетает каждый день в одно и то же время, усаживается на ветку над его домом и устраивает концерт, а рядом с его жилищем вертится енот.

— Очень занятно, — заинтересовался Листрейд.

— Кстати о сыре, — выставил коготь сыщик. — Вы не слышали, не пропадал ли у кого-нибудь сыр? Или, может, кто-нибудь скупает его в больших количествах.

— Если это так важно для вас, то я обязательно выяснить.

— И, если вас не затруднит, уточните, где работают еноты, которые поселились в освободившихся норах. Разумеется, если они вообще где-нибудь работают.

— Понял. Сделаю все возможное.

— В таком случае, — Шерлок Зай поднялся со стула, — разрешите откланяться, дорогой Листрейд. Не буду вам мешать.

— Ну что вы! Вы совершенно мне не мешаете. — Инспектор поднялся следом.

— И тем не менее.

Они пожали друг другу лапы, и мы покинули теплый кабинет, из которого мне совсем не хотелось уходить. Сами понимаете: мороз, солнце и все такое прочее…

Вопреки моим ожиданиям, мы не отправились прямиком домой, а Шерлок Зай зачем-то пошел в сторону рынка, и мне волей-неволей пришлось идти за ним.

На рынке было малозверно⁴, что и не удивительно в столь морозный день. Никто подолгу не задерживался у прилавков, не обменивался свежими сплетнями, не вел долгих разговоров. Звери покупали нужное и, не мешкая, уходили прочь. Лишь торговцы, вынужденные стоять на морозе, приплясывали на месте, хлопая себя по бокам лапами и крыльями, — у кого что было, разумеется.

Хорька Хорео я заприметил издали. Он был худ, высок, тонкий мех на его шкуре приобрел от мороза голубоватый оттенок. Хорек вертел головой в поисках покупателей и бросался к каждому прохожему, пытаясь всучить ему рыбу, лежащую на лотке, висящему у Хорео на шее. Завидев нас, хорек кинулся в нашу сторону, выхватывая из лотка мелкую рыбешку, покрывшуюся на морозе тонким ледком.

— Господа, купите рыбки! Хорошая рыбка, свежая. Только, только выловил, палабра онеста⁵!

— Пожалуй, возьмем немного, — поразмыслив, сказал Шерлок Зай. — Вы как, дорогой Уотерсон, насчет рыбки?

— Я бы не прочь, только… она, по-моему, не настолько свежая, как утверждает этот господин, — принюхался я к рыбе. — Как минимум, вчерашняя.

— О, я вижу в вас знатока! — Хорео шустро отбросил снулую рыбу, порылся в лотке и, достав другую, принялся трясти ей перед моим клювом. — Вот! Только сегодня выловил, син асер трампа⁶. Понюхайте, господа: какой изысканный аромат, какой букет запахов!

Я кивнул. Рыба действительно пахла отменно.

— Мы берем ее, — поморщившись, отстранился Шерлок Зай. — Заверните.

— С превеликим удовольствием! — Хорек быстро упаковал рыбину в бумажный пакет и протянул нам. — Всего две монетки. Гарантирую, не пожалеете!

Я принял пакет с рыбой, сунул его под мышку, а Шерлок Зай отсчитал две монеты и отдал их счастливому Хорео.

— Грасиас кабальерос! — принялся кланяться хорек. — Спасибо! Приходите еще. Для вас у меня всегда будет наисвежайшая рыбка.

— Спасибо, любезнейший. — Шерлок Зай убрал кошель. — А скажите, не вас ли зовут Игнасио Хорео?

— Я Хорео, — почему-то испугался хорек. — Игнасио Хорео. А что случилось?

— Не пугайтесь. Я всего лишь хотел поговорить с вами.

— Ну, это другое дело, — с явным облегчением выдохнул хорек. — Я вас очень, очень внимательно слушаю.

— Мне хотелось бы спросить вот о чем: насколько я знаю, вы стали жертвой вороны…

— Опять эта проклятая птица! — Хорек в неистовой злобе замахал лапами и затараторил, пересыпая понятный нам звериный язык иностранными словечками. — Чтоб ее разорвало, будь она неладна! Бастарда⁷! Из-за нее я отсидел ни за что три месяца и потерял свой дом. Комо те густо⁸? Дом! Мой прекрасный ля каса! — Хорек простер короткие лапки к небу и потряс ими. — Мальдита сеа⁹, я до сих пор живу в шалаше и никак не могу скопить денег на новую нору.

— Право, это очень печально. Но не могли бы вы рассказать нам об обстоятельствах случившегося.

— Сначала я бы хотел узнать, кто вы такие?

Хорек придирчиво ощупал взглядом сначала Шерлока Зая, а затем и меня.

— Мы, господин Хорео, детективы и ведем одно дело. Ваша помощь может оказаться неоценимой.

— Ну почему же неоценимой? Все имеет свою цену, — расплылся в улыбке хитрый Хорео. — Скажем, за чисто символическую плату в десять монет я мог бы выложить все как на духу.

— По-моему, вы сильно преувеличиваете ценность вашей информации, — нахмурился Шерлок Зай, дернув усами. — Пойдемте, друг мой, — сказал он мне, отворачиваясь от разочарованного хорька.

— Восемь монет. — Хорео вцепился в лапу сыщика. — Всего восемь, буэн сеньор!¹⁰

Шерлок Зай остановился и медленно обернулся. Дальше начался бесстыдный торг, который я не буду передавать дословно. Скажу одно: моему другу все же удалось сбить цену. За печальную историю Хорео положили три монеты. Однако если рассказ окажется действительно ценным, Шерлок Зай обещал добавить от щедрот еще одну монетку.

— Согласен. Только давайте отойдем в сторонку, — заговорщицки зашептал хорек, опасливо оглядываясь по сторонам.

— Вы кого-то боитесь? — спросил Шерлок Зай, но без лишних колебаний последовал за хорьком с рыночной площади.

— Даже у стен и деревьев бывают уши, — тихо произнес Хорео, спеша отойти как можно дальше. — Здесь, я думаю, будет в самый раз.

Мы укрылись за одной из заброшенных покосившихся лавок, чей торговец давно разорился. Хорек долго мялся, собираясь с мыслями, потом начал свое повествование:

— Мне ни в жизнь не забыть тот миг, когда появилась проклятая ворона. В один прекрасный день подлая птица уселась на ветку над моим ля каса, как раз когда я возвращался домой с рыбалки и собирался отправиться на рынок. Я поздоровался с ней, но ворона не ответила, а вместо этого принялась каркать и, простите, самым непристойным образом гадить на мой дом. Я вышел из себя от такой наглости и потребовал, чтобы она немедленно прекратила безобразничать. Но ворона то ли не слышала меня, то ли делала вид, будто не слышит. Я не стал связывать с дрянной ансьяна негра¹¹, и ушел, надеясь, что ворона уберется восвояси и больше не появится. Но не тут-то было! — Хорео всхлипнул и утер навернувшиеся на глаза слезы.

— Ну-ну, успокойтесь, — ободряюще похлопал его по плечу Шерлок Зай.

— Простите, просто вновь нахлынуло. — Хорек звучно высморкался в сторону, обтер о короткий мех лапу и печально продолжил: — На следующий день все повторилось в точности. Стоило мне подойти к дому, как гнусная птица опять взгромоздилась на ту же ветку и принялась за старое. Я не вытерпел и покрыл ее отборными ругательствами, и даже швырнул в нее палкой. Но ворона сидела слишком высоко, и я не добросил. Так продолжалось изо дня в день почти месяц. Мой дом превратился в навозную кучу, а карканье вытягивало из меня всю душу. Не в силах больше терпеть, я отправился в полицию, но там надо мной лишь посмеялись, сказав, чтобы я разбирался с подобными пустяками сам. Нет, каково?!

— Что же было потом? — нетерпеливо поторопил Шерлок Зай.

— А потом ворона вдруг исчезла, и я уж обрадовался, что все закончилось само собой. Но не прошло и пары дней, как ко мне нагрянула полиция и объявила меня вором. Только представьте: они перевернули всю нору вверх дном, нашли какой-то залежалый кусок сыра и начали тыкать мне им в морду — вроде как доказательство моей вины! А я только стоял и смотрел на них и на сыр, как тонто редондо¹². Я не ем сыр, я ем рыбу. — Хорек подхватил лоток и встряхнул его. — Рыбу, понимаете? Я даже не знаю, откуда в моей норе взялся тот проклятый сыр. А они и слушать меня не стали.

Хорео опять шмыгнул носом и печально опустил голову.

— Скажите, любезнейший, когда ворона прилетала, не было ли у нее сыра? — спросил Шерлок Зай.

— Сыра?

Хорек уставился на моего друга, нервно подергивая носом, будто что-то вынюхивал — он явно силился вспомнить.

— Вот честное слово, не могу припомнить! Хотя у нее с собой, кажется, была корзинка. Да-да, такая небольшая плетеная корзинка из ивовых прутьев. — Хорео пошевелил пальцами, словно что-то сплетал или скручивал. — Может быть, сыр лежал в ней?

— Вполне вероятно, — кивнул Шерлок Зай. — Значит, она на вас ничего не роняла?

— Кроме, простите, дерьма — ничего.

— И при вас не ела?

— Какой там, — отмахнулся хорек. — Когда ей было есть, если она глотку драла без устали и… ну сами понимаете, что.

— А скажите, вы поблизости не замечали енота? Я имею в виду, во время визитов вороны?

— Енота? — опять задумался Хорео. — Честно признаюсь, ни разу. Но я мог и не обратить внимания. Мало ли в лесу зверья шастает. Да и до енотов ли мне было?

— Премного вам благодарен, господин Хорео. — Шерлок Зай достал кошель, отсчитал четыре монетки и вложил их в лапу растроганного подобной щедростью хорька. — Вы очень нам помогли. Всего доброго.

— До свидания, господин! — упал на колени хорек, утирая слезы. — Да воздастся вам за вашу доброту. Грасиас!

— Да-да.

Шерлок Зай смущенно отвернулся и быстро пошел прочь. Я едва нагнал его у самого леса.

— Вам что-нибудь удалось узнать? — спросил я.

— И да и нет, — отозвался сыщик, шагая по хорошо утоптанному насту. — Видите ли, Уотерсон, мне сейчас важно установить причину, а следствие выявится само собой. Еще древние римляне говорили: «ис фэцит куи продэст» — ищи кому выгодно.

— И кому же в данном случае выгодно было измываться над бедным хорьком? Неужели гадкая ворона поражена вирусом изощренного садизма?

— Полагаю, она лишь промежуточное звено во всей этой истории. Но мне бы не хотелось спешить с выводами. Нам необходимо найти еще двоих осужденных по подобным делам и выяснить подробности их собственных злоключений.

— Я почему-то уверен, что их истории будут похожи одна на другую, как две капли воды, — буркнул я, поправляя сползающий шарф.

Мне нестерпимо хотелось вернуться домой, присесть у жаркого камина и как следует обогреть перышки, но признаться в том Шерлоку Заю было неловко.

— «Можно быть уверенным лишь в том, что ни в чем нельзя быть уверенным»¹³, мой друг. Поэтому мы должны найти тех двоих.

— Ну, разве что должны, — обреченно вздохнул я и поплелся следом за неутомимым Шерлоком Заем. — А куда мы, собственно, направляемся?

— Сначала мы посетим орехозаготовительное предприятие. Даже если Фыфа Белье там уже не работает, возможно, кто-нибудь знает, где она может обитать. А после… — Шерлок Зай не договорил.

Сверху донесся шорох крыльев, потом что-то противно хлюпнуло, и левое плечо сыщика покрылось бело-серым жидким налетом.

— Однозначно к удаче! — воскликнул я.

— Не думаю.

Шерлок Зай быстро задрал голову, высматривая в небе столь меткого крылатого вредителя, но меж заснеженных вершин деревьев никого не было видно. Вздохнув, Шерлок Зай набрал пригоршню снега и начал брезгливо оттирать птичий помет с шерсти, потом, осознав тщету своих стараний, упал на снег и завозился в нем. Дело пошло быстрее.

— Ставлю сто против одного, — сказал он, выбираясь из сугроба, — случайностью здесь не пахнет.

— Почему? — удивился я. — С птицами такое происходит на каждом шагу.

— Случай — оружие тех, кто умеет им воспользоваться, — философски изрек Шерлок Зай, вновь озирая пустое небо.

Я не совсем понял, что он имел в виду, но уточнять не стал. Кстати сказать, мне это тоже показалось крайне странным. Всякое, конечно, бывает, но птицы обычно не пытаются скрыться, а, как правило, спешат извиниться. Но тут — никого и ничего. Нет, так не делается…

Всю оставшуюся дорогу до «орехозаготовки» я поглядывал в небо, не объявится ли трусливая птица вновь. Мне жуть как хотелось высказать ей все в самый клюв. Однако небо оставалось пустым.

Как выяснилось, мы потратили время впустую. Белье давно не работала на «орехозаготовке», и никто не мог сказать, где она обитает сейчас. Одна из ее бывших подруг сказала, будто Белье перебралась куда-то за реку, но утверждать этого наверняка не бралась — слухи, и не более того.

Оставался Ван Заись, но где его найдешь в огромном лесу? Заев, Заяцев, Зайясев и Заисей в нем, словно лягушек в нашем болоте, и Шерлок Зай вынужден был признать бесполезность поисков. По крайней мере, в данный момент. В общем, нам ничего другого не оставалось, как вернуться домой.

И вдруг что-то глухо бумкнуло в кустах. Я и головой дернуть не успел, как перед самым моим клювом в ствол березы впилась короткая стрела с черным оперением. На стреле болтался свернутый в трубочку, перевязанный бечевой кусок бересты.

— Вот вам и удача, дорогой Уотерсон, — только и сказал Шерлок Зай, приближаясь к дереву и приглядываясь к торчащей из него стреле.

— Д-да, то есть…

Я лишился дара речи. Страшно было даже подумать, что могло случиться, сделай я шаг вперед мгновением раньше. Не знаю, что чувствовал Шерлок Зай, но в меня до сего момента еще никто и никогда не стрелял. Признаюсь, не очень приятное ощущение.

— Не трусьте, друг мой. — Шерлок Зай ухватился за стрелу обеими лапами, раскачал ее и выдернул из ствола березы. — Если бы нас хотели убить, то сделали бы это безо всяких проблем.

— Вы полагаете? — Меня все еще била сильная дрожь, и уж точно не от холода.

— Уверен!

Шерлок Зай внимательно осмотрел стрелу, потрогал когтями оперение, затем снял с нее берестяную трубочку.

— Дома посмотрим, что за послание нам прислали столь экстравагантным способом, — сказал он. — А сейчас давайте глянем, кто возомнил себя Теллем.

— Кем-кем?

— Говорят, был среди человеков искусный стрелок. Звали его Вильгельм Телль.

— Понятно, — кивнул я, опасливо оглядывая близлежащие кусты. — Но…

— Подобные звери, как и все убийцы и пакостники, относятся к разряду трусов. — Шерлок Зай правильно понял причину моей заминки. — Так что наверняка его уже и след простыл.

— Раз вы так считаете, — неохотно согласился я.

По мне так лучше всего было бы поскорее унести отсюда ноги, а не гоняться по лесу за вооруженным преступником. Причем с голыми лапами. Но ведь Шерлока Зая ни за что не переубедишь.

— Вы ведь даже не знаете, откуда стреляли.

— Уотерсон, вы меня временами поражаете! — воскликнул Шерлок Зай.

— Правда?

— Несомненно! Стрела движется, как вы знаете, по прямой, и я проследил направление, откуда прилетел болт, когда вытаскивал его из ствола дерева.

— Болт?

— Арбалетная стрела, — охотно пояснил Шерлок Зай и направился к двум кустарникам, росшим настолько близко, что между ними оставался лишь небольшой зазор у самых корней.

Дошагав до кустарников, сыщик обернулся к березе и что-то прикинул на глаз.

— Вот отсюда и стреляли, — указал он на просвет между двумя снежными шапками, укрывавшими голые ветви кустарников. — Видите?

Я вынужден был признать его правоту. Снег в этом месте действительно был примят чем-то узким и длинным, вполне вероятно, оружием, из которого выстрелил неизвестный.

Тем временем Шерлок Зай обошел кустарник и склонился над чем-то.

— Так и есть, — произнес он. — Взгляните, Уотерсон.

— Что там? — Я тоже обошел куст и увидел цепочку следов, точь-в-точь таких, какие ранее мы обнаружили у норы барсука. — Енот! — воскликнул я.

— Не так громко, Уотерсон, — поморщился Шерлок Зай. — Енот да не тот.

— С чего вы взяли?

— Присмотритесь к следам повнимательнее. — Сыщик указал когтем на один из отпечатков. — У этого енота не хватает одного пальца на левой передней лапе.

— Действительно!

Нет, все-таки наблюдательность у меня нулевая. Ну что мне стоило сосчитать пальцы?

— Значит, мы выследим его и схватим?

— Угу. И спугнем всю шайку, — покивал Шерлок Зай, вертя в когтях болт.

— Да, идея так себе, — вынужден был признать я и сконфуженно потер шею крылом.

— Всегда нужно думать, а потом уж действовать, — назидательно произнес Шерлок Зай. — Активный инвалид никуда от нас не денется. Но торопиться с его поисками пока не следует — пусть считает, будто напугал нас до дрожи в коленках.

— Знаете, Шерлок, а ведь он действительно напугал меня именно до дрожи.

— Глупости! — нахмурил брови Шерлок Зай и раздраженно повел ушами. — Идемте скорее домой, дорогой Уотерсон. Мне не терпится изучить болт и записку.

— Да-да, и еще погреться, — согласился я.

— Вы правы, коллега — и, разумеется, погреться.

Что ни говори, а вернуться домой — непередаваемое словами счастье. Особенно когда на улице трещит мороз. Уютное жилище, собственная комната, жаркий камин… О, камин! Чудо, великое творение, возможно, одно из величайших. В нем можно приготовить еду или обогреться возле него. Так здорово сидеть, наслаждаясь волнами тепла, исходящего от костра, и взирать на пляску языков пламени…

— Уотерсон, вы что, заснули? — окликнул меня Шерлок Зай, вырвав из мира грез. — Я зову вас уже в третий раз.

— Простите, задумался.

Я повернулся к креслу, в котором, вертя в лапах добытую в лесу стрелу, развалился Шерлок Зай. Подле него на правом подлокотнике кресла лежала берестяная записка.

— Задумались? Тогда, может быть, потренируем вашу наблюдательность? — И он протянул мне увесистый болт. — Что вы можете о нем сказать?

Я принял болт, повертел так и этак, разглядывая со всех сторон, даже понюхал и лизнул. Стрела была короткой и довольно тяжелой, острый ее конец оказался хорошо заточен, даже блестел. На другом конце болта — оперение из желтоватых перьев с серыми поперечными полосками. Нижние их кончики — черные, распушеннные, к верху серые полоски постепенно темнели, сливаясь в сплошное черное пятно на самом верху.

— Стрела очень острая, — я потрогал заточенный кончик. — Ей можно прошить насквозь. Что еще? Перья мне тоже знакомы — они могут принадлежать сове или филину.

— Скорее, филину, — кивком подтвердил мою догадку Шерлок Зай. — У сов полоски чернее и четче выражены.

— Возможно, — не стал спорить я. — Стрела, то есть болт — металлический.

— И это все?

— А что же еще?

— Хорошо. — Шерлок Зай недовольно прянул ушами и протянул лапу. — Дайте-ка болт.

Я с грустью и ощущением неловкости вернул его.

— Он действительно сделан из металлического прута. Но каково его происхождение?

— Откуда же мне знать! — пожал я плечами.

— Взгляните повнимательнее на задний конец болта. — Шерлок Зай наклонился вперед и подсунул мне под самый клюв стрелу. — Видите? Краешек прута более светлый. И с другой стороны — то же самое. О чем это говорит?

— О чем же? — спросил я, недоуменно наморщив лоб.

— О том, что, скорее всего, болт раньше был частью клетки с деревянным каркасом. Дерево предохранило кончики прута от воздействия воздуха и влаги, и они почти не окислились, как остальная его часть.

— Поразительно! — взмахнул я крыльями, невольно восхитившись талантом моего друга делать выводы. — А ведь и правда!

— Далее мы видим, что кончик болта еще не утерял своего блеска. К тому же заточен он очень небрежно, из чего можно заключить, что болт готовили в большой спешке и, вероятно, именно для нас. А о чем говорят перья филина, коллега?

— О чем же?

— А вы приглядитесь к ним повнимательнее.

Я честно напряг глаза и мозг. Перья как перья, ничего особенного. Хотя нет! Они не успели утратить своей прелести, и на них не было ни грязи, ни следов износа.

— Мне кажется, перья еще совсем недавно служили своему хозяину, не так ли? — осторожно, боясь ошибиться, предположил я.

— Прекрасно, дорогой Уотерсон! Вы делаете поразительные успехи!

Похвала мне пришлась по сердцу, на душе потеплело.

— И каков же вывод?

— Возможно, четырехпалый енот поймал филина, посадил его в клетку и издевается над бедной птичкой.

Морда у Шерлока Зая как-то странно вытянулась, глаза его не отрываясь смотрели на меня. Он был поражен. Неужели у меня получилось? Но почему в таком случае мой друг так странно смотрит? И, главное, молчит.

— Что? — смутился я.

— Кхм, — откашлялся сыщик, выпрямляясь в кресле. — Право, дорогой Уотерсон, не ожидал услышать от вас подобной несусветной чепухи. В своих умозаключениях вы упустили два важных момента: первый — кто будет разбирать клетку, в которой содержится пленник? Второй — совсем недавно Листрейд обмолвился о филине, занявшем дупло белки.

— А ведь верно! — спохватился я. — Вы хотите сказать…

— Предполагаю, Уотерсон, только предполагаю. Что же касается клетки, она, судя по длине прутьев, невелика. В ней поместится разве что небольшой зверь или птица. Такие клетки используются полицией для перевозки не очень крупных арестантов, и потому возникает резонный вопрос: где такую клетку смог достать енот? Что же касается грозного оружия, из которого был выпущен болт, — оно также имеется только у полиции. А теперь, дорогой Уотерсон, вспомните нераскрытое преступление, когда при перевозке заключенных были оглушены двое конвоиров, и отъявленному бандиту почти удалось бежать.

— Вы имеете в виду крота? — уточнил я, силясь припомнить подробности.

Это порядком нашумевшее дело произошло пару месяцев назад. Тогда кто-то пытался освободить крупного воротилу воровского мира по кличке Слепой, но что-то пошло не так. Крота вызволить удалось, но тот сослепу или с перепугу зачем-то полез в дыру под каменным завалом, и его насмерть придавило огромным валуном. Крота, превратившегося в блин, отыскали быстро, а вот клетка и оружие конвоиров бесследно пропали.

— Вы полагаете, — глаза у меня полезли на лоб, — что четырехпалый енот — один из бандитов, напавших тогда на конвой?

— Именно. — Шерлок Зай откинулся назад, взял курительную трубку и раскурил ее. — Правда, еще рано утверждать наверняка, но факты говорят сами за себя.

— А письмо? — напомнил я. — Вы ничего про него не сказали.

— Взгляните сами. — Шерлок Зай выпустил аккуратное колечко дыма и протянул мне прямоугольный кусок бересты.

Я развернул его и быстро пробежал глазами строчки, написанные мелким убористым почерком:

«Куцый хвост, не суй нос в дела, которые тебя не касаются. Доброжелатель».

— Мда-а, — протянул я.

— И что вы об этом думаете, дорогой Уотерсон? — спокойно спросил Шерлок Зай. — Мне кажется, нас пытаются запугать.

Запугать? Я поежился от перспективы быть нанизанным на стрелу, подобную той, что едва не пригвоздила меня к дереву в лесу.

— Однако я считаю, — продолжал сыщик, — что пока опасность нам не угрожает. Преступникам неизвестно, что именно мы знаем, но они наверняка в курсе нашего визита к Листрейду, что, конечно же, их насторожило. Отсюда и попытки помешать расследованию. Но в то же время они опасаются, что я мог сообщить полиции свои догадки, потому им нет смысла лишний раз подставляться, устраняя нас.

— Хорошо, если так, — тяжко вздохнул я.

— Не отчаивайтесь, Уотерсон. Нам сейчас необходимо сделать две вещи: дождаться сведений от инспектора и предупредить барсука, чтобы тот в ближайшие пару дней не выходил из дому и ни в коем случае не вступал в конфликт с мадам Карконтой.

— Опять тащиться на другой конец леса? — Меня передернуло при одной только мысли о том, чтобы еще раз высунуть нос на улицу.

— Ну зачем же тащиться? Вы за пять минут можете долететь до ели и еще через пять вернуться.

— А ведь верно!

Я уже не помнил, когда летал в последний раз. Сопровождая Шерлока Зая, мне приходилось только ходить. Теперь же в предвкушении ощущения полета, когда перья трепещут под упругими потоками воздуха, вздымая тебя все выше и выше, у меня начался настоящий зуд. И так захотелось воспарить ввысь, летя и ни о чем не думая, несмотря на жуткий холод и страх перед неведомыми преступниками, что я с готовностью согласился слетать до другого края леса и обратно.

Нет, все-таки хитер Шерлок Зай! Он видел меня насквозь и знал лучше, чем я сам!

Непередаваемое словами, должен заметить, ощущение: ты летишь высоко-высоко над землей, только ветер гудит в ушах. Верхушки деревьев плывут под тобой, и все кажется таким маленьким, ненастоящим, бутафорно-игрушечным.

Жаль, полет был коротким, я и крыльями-то намахаться вдоволь не успел, как пришлось идти на посадку.

К знакомой ели я вышел с широкого полукруга, внимательно оглядев окрестность и не заметив никого поблизости — ни енота, ни вороны. Хотя еноты по натуре очень хитры, и кто-нибудь из них мог притаиться под самой елью. Но я решил положиться на удачу — пока она нам сопутствовала.

Мягко опустившись на снег, я приблизился к норе, заткнутой соломой, и постучал. Ждать пришлось недолго. Барсук довольно быстро выбрался посмотреть, кого принесла нелегкая, и даже не выбрался, а прямо-таки вылетел из норы, сжимая в лапе внушительную дубину и гневно вращая глазами.

— А, это вы, — протянул барсук разочарованно, разглядев меня в сгущающихся сумерках, и опустил импровизированное оружие. — Ну, что еще?

— Прошу прощения за беспокойство, — начал я, испытывая некоторую неловкость, — но Шерлок Зай просил передать, чтобы вы в ближайшие пару дней не покидали нору и не связывались с вороной. И ни с кем другим вообще, — на всякий случай добавил я уже от себя.

— С чего вдруг? — надулся барсук.

— Так надо, — не стал я вдаваться в подробности, которых, впрочем, и сам не знал.

Посчитав свой долг исполненным, я развернулся, распахнул крылья и собрался было улететь, но барсук окликнул меня:

— Постойте! Скажите, что происходит?

— Честно говоря, я и сам не в курсе, — обернулся я, складывая крылья. — Но Шерлок что-то подозревает, поэтому просил вас предупредить.

— Но хоть что-то же вы должны знать! — не поверил барсук. — Мы живем как на муравейнике — того и гляди, неизвестно что произойдет, а тут еще вы со своими советами.

— Могу сказать одно, — оглядевшись по сторонам, я приблизил клюв к самому уху барсука, — до вас от вороны пострадали уже трое, поэтому настоятельно прошу последовать совету моего друга.

— Трое! — вскричал перепуганный барсук, отшатнувшись от меня, как от заразного.

— Да тише вы, тише! — замахал я на него крыльями. — Чего вы орете на весь лес?

Барсук втянул голову в плечи. Его запал иссяк, и я наконец разглядел в нем затравленного, перепуганного донельзя зверька. Все остальное было наносное: и его показная бравада, и нападки на нас. Ему просто хотелось, чтобы оставили в покое его самого, его семью, его дом. Но как этого добиться, он, увы, не знал.

— В общем, вы меня поняли, — подвел я черту. — Оставайтесь дома, постарайтесь не выходить из норы и не конфликтуйте с вороной или кем-либо еще, даже если она или кто-нибудь другой будет вызывать вас на открытый конфликт. Большего от вас не требуется.

— Господи, как я устал, — повесил лапы барсук. — Когда же все закончится, а?

— Скоро, — пообещал я, хотя вовсе не был в том убежден. Но искра надежды и уверенности в светлом будущем барсуку сейчас была вовсе не лишней.

Ободряюще похлопав его по плечу, я хорошенько разбежался и широко раскинул крылья. Земля ухнула вниз, заваливаясь вбок. Я устремился ввысь и лег на обратный курс.

Дома меня ждал сюрприз. За столом в гостиной сидел незнакомый мне заяц с узкими щелками глаз и чуть сероватым, несмотря на зимнее время, цветом меха. Заяц был не то чтобы стар, но в возрасте. Из-под его верхней губы выглядывали сточенные желтые резцы, а рваные уши настороженно подергивались, ловя каждый шорох.

— Мы ждали вас, коллега, — сказал Шерлок Зай, выходя из кухни с тарелкой салата и широким блюдом с нарезанной на кусочки рыбой. Мой клюв наполнился слюной. Я вспомнил, что с самого утра ничего не ел. — Присаживайтесь к столу, я уже все приготовил.

Шерлок Зай поставил перед гостем тарелку с салатом, на другой край стола — блюдо с рыбой и сел за стол.

— Да, разрешите представить вам нашего гостя: Ван Заись!

— Вы? — оторопело уставился я на старого зайца.

— Моя осень приятно!

Гость поднялся со стула и поклонился. Я тоже поклонился и, сев на свободный стул, придвинул к себе блюдо с рыбой.

— Ван пришел, поскольку услышал, что мы интересуемся «сырными» делами, — пояснил Шерлок Зай.

— Да-да, — важно произнес Ван Заись, налегая на салат. — Хорео говорить, васа интересоваться ворон, больсой цёрный ворон. Моя приходить рассказывать что знай.

«Деньги ты приходить клянчить», — зло подумал я, расправляясь с куском рыбы. Хитрый хорек явно разболтал зайцу при встрече, что Шерлок Зай щедро платит за пустую болтовню. Или Хорео сам поспешил сообщить зайцу о возможности заработать из желания поиметь лишнюю монетку за наводку. Вернее всего, второе.

Я перехватил веселый взгляд Шерлока Зая и понял, что мой друг думает о том же. Ван, оторвавшись от еды, посмотрел на нас и нахмурился.

— Нет-нет, вы не так моя понимать, совсем не так, — запротестовал он. Сообразительности ему было не занимать. — Моя не интересовать деньги. Я хотеть мстить больсой ворон. Осень нехоросый ворон, осень.

Старый заяц покачал головой и опять уткнулся мордой в салат, сноровисто работая лапой.

— Мы вас внимательно слушаем, уважаемый Ван, — произнес Шерлок Зай, когда пауза слишком затянулась.

— Да-да, — опомнился гость, вскинув длинноухую голову. — Моя просить просения, моя не кусать два дня.

— Вы ешьте и рассказывайте.

— Хоросё! Оцень хоросё! Спасиб… — Но Ван Заись не стал есть и немного отодвинул тарелку. Непонятно, обиделся или решил сначала покончить с делами. — Васа спрасивать — моя отвецять.

— Ну что ж. — Шерлок Зай задумчиво посмотрел на Вана; тот — как-то наивно и преданно — на сыщика. — Расскажите, пожалуйста, с чего все началось.

— Нацялось оцень нехоросё, оцень. Больсой ворон прилетать и садиться на ветка над мой дом. И гадить, гадить, и орать, оцень громко орать. Я просить ворон: улетай! — но ворон смеяться и опять орать. Ворон прилетать каздый день — орать и гадить. Я уставай от его, крицять, ругаться, свырять камень, много камень, но ворон не улетай. Я заловаться полиция. Их смеяться над моя, оцень смеяться. Нехоросё, — покачал головой Ван и смахнул навернувшуюся крупную слезу.

— Действительно, ничего хорошего, — угрюмо пробормотал Шерлок Зай.

— Потом приходить полиция и забирать моя. Совсем забирать. Находить мой дом какой-то сыр. Но я не кусать сыр! Совсем не кусать! Зацем мне цюзой сыр? Я есть цестный заясь. Я не красть, никогда не красть! А они говорить: старый Ван — вор! И сазать моя тюрьма! — Ван Заись в ярости хватил кулаком по столу.

— Успокойтесь, господин Заись. Мы понимаем ваше негодование.

— Когда моя выходить из тюрьма, мой дом зить другой. Совсем другой. Я его выгоняй, а он не уходить. Смеяться над старый заясь. Оцень нехоросё! — продолжал Ван, распаляясь все больше.

— Успокойтесь и ешьте салат, прошу вас.

— Спасиб, — плаксиво шмыгнул носом Ван Заись. — Хоросё! — но есть не стал.

— Так вы говорите, в вашей норе поселился другой. Кто он?

— Енот, осень плохой енот, осень. Его прогонять моя, ругаться, махать толстый палка. Нехоросё. Дом преврасять в сарай, больсой помойка. Таскать какой-то клетка, во-от такой, — показал Ван Заись, широко расставив лапы. — Зацем цестный зверь клетка, а? Нехоросё.

— Вы сказали, клетка? — насторожился Шерлок Зай, и мы переглянулись.

— Да-да, больсо-ой клетка. Ставить его в угол.

Ван Заись протянул лапу к тарелке, схватил пригоршню капусты и торопливо запихал в рот.

— А вы не заметили, у енота все пальцы на лапе или каких недостает?

— Да–да, — жуя подтвердил гость. — Один палесь не хватать. Во! — выставил он средний коготь на правой лапе. — Нет-нет, во! — сменил он лапу, подумав. — Тоцьно! Васа знать этот енот?

— Нет, мы его не знаем, но, думаю, скоро придется познакомиться, — нахмурил лоб Шерлок Зай. — Расскажите, пожалуйста, о вороне.

— Плохой ворон, оцень плохой! — покивал Ван Заись, засунул в рот еще немного капусты и захрустел.

— Ворона прилетала с корзинкой или без?

— Корзинка? — задумался Ван Заись, перестав жевать и уставившись в потолок. — Был корзинка, моя помнить. Ворон прилетай, ставить корзинка на ветка и кусать сыр. Доставать сыр и кусать. А потом гадить, гадить и орать! Нехоросё!

— А ворона, случайно, не роняла сыр?

— Зацем ронял? Совсем не ронял. Ворон кусать и гадить, а потом улетай! — махнул Ван Заись лапой, между делом прикончив салат, и виновато посмотрел на нас.

— Может быть, вы еще хотите? Так я быстро приготовлю. — Мне почему-то стало жалко старого голодного зайца с осунувшейся мордой.

— Нет-нет, — запротестовал тот. — Моя хватит. Спасиб! Больсой спасиб! Моя приходить помогать, а не кусать.

— Что ж, — Шерлок Зай поднялся из-за стола, и гость встал следом, — должен сказать, вы действительно нам очень помогли.

— Правда? — Глаза Вана Заися радостно заблестели. — Моя рада. Оцень!

— Сколько мы вам должны? — Шерлок Зай потянулся за кошельком, но Ван Заись вдруг вытаращил глаза и замахал лапами, отступая к двери.

— Нет-нет, не надо деньги. Моя просто помогать. Деньги не брать совсем!

— Ну что вы, возьмите, — продолжал настаивать Шерлок Зай, протягивая Вану пять монет.

Старик некоторое время колебался, стоя у входной двери и не решаясь принять деньги, потом поклонился и потянулся к дверной ручке.

— Не надо. Моя их не заработать. Моя кушать. Спасиб, больсой-больсой! — и вышел за порог, сутулясь и подволакивая лапы. Дверь за ним закрылась.

Мне стало совестно, что я так нехорошо думал о добром звере. Подумать только, тащиться в такую даль, чтобы помочь нам! Не за деньги, не за похвалу, а просто так. Захотелось догнать его и всучить ему проклятые пять монет. Но я понимал бессмысленность своего порыва: старый заяц ни в какую не согласится взять деньги, и от того будет неловко обоим. Поэтому я продолжал сидеть за столом, глядя на недоеденную рыбу, потом отпихнул тарелку и вздохнул. Есть расхотелось.

И вдруг я понял главное: работа Шерлока Зая — вовсе не пустое развлечение и не просто попытка заработать на жизнь. В его помощи и защите нуждались Заись, Хорео, Белье и им подобные. И тогда я дал себе слово всеми силами содействовать Шерлоку Заю в его начинаниях — в столь благородном, хотя и непростом деле.

— Дорогой Уотерсон, вы опять где-то витаете, — вывел меня из задумчивости голос сыщика. — Как видите, мы оказались правы.

— Не мы, а вы, — тихо отозвался я.

— Будет вам! Какая, собственно, разница — кто? Ведь на самом деле мы неплохо дополняем друг друга. Смею напомнить, в деле с Колобком ваша помощь оказалась неоценимой!

— Вы полагаете? — несколько приободрился я.

— Несомненно! Так что заканчивайте уже с самобичеванием. Нужно думать о деле, а не о всяких глупостях. Но, черт возьми, какой же хороший зверь Ван Заись!

— Да. И к тому же теперь доподлинно известно, что вы оказались правы как насчет клетки, так и относительно личности енота. Не пора ли его брать?

— А за что, смею спросить? — Шерлок Зай сложил лапы за спиной и прошелся до двери и обратно. — Арбалет он, скорее всего, припрятал в каком-нибудь укромном месте. А про клетку скажет, что нашел на дороге — в хозяйстве все сгодится.

— Но он же в нас стрелял!

— А доказательства? Нет, друг мой, здесь нужно действовать тоньше. Да и не время еще. Боюсь, можем спугнуть дичь покрупнее. Затаится она, потом из дупла ее не выковырнешь.

— Почему из дупла? — удивился я.

— Разве я так сказал? Может, из норы. Или из-под камня. Давайте сначала дождемся, что удастся разузнать Листрейду, а после видно будет.

Все следующее утро Шерлок Зай копался в газетных вырезках, коих у него накопилось неимоверное множество. Он коллекционировал статьи исключительно криминального характера так же, как другие коллекционируют стертые монетки, фотографии своих идолов или почтовые марки. От некоторых статей, должен признаться, меня бросало в дрожь и мурашки бегали по спине. Я не видел никакого смысла в подобной коллекции: ни душу не согреет, ни глаз не порадует. Но, возможно, для моего друга в ней был некий скрытый, тайный смысл — не мне судить о его хобби.

Шерлок Зай торопливо перекладывал пожелтевшие от времени листочки, порой вчитываясь в их содержимое, и все сетовал на недостаток времени для каталогизации вырезок. Он определенно искал какую-то конкретную статью.

— Не то… не то… снова не то… вовсе хлам, — бубнил Шерлок Зай не переставая и все перекладывал и перелистывал вырезки. — Опять не то… Черт побери, должна же она где-то быть! Не то… не то… Ага! — Он схватил очередную газетную вырезку и победно взмахнул ею над головой. — Вот она!

Но что он отыскал, мне так и не удалось узнать, поскольку в этот миг в дверь постучали, и мне пришлось открыть раннему гостю.

За дверью стоял Листрейд собственной персоной.

Привычно ощупав меня знаменитым пронзающим насквозь взглядом, он изобразил на морде неумелую улыбку, которая, вероятно, должна была означать доброжелательность, и дернул подбородком в знак приветствия.

— Добрый день, господин Кряк!

— Добрый день, инспектор, — не очень приветливо отозвался я. Решительно ничего не могу поделать с укоренившейся во мне антипатией к Листрейду. — Входите, прошу вас!

— Благодарю. — Инспектор отер лапы о половичок и прошел в гостиную. — А я к вам с известиями! — обратился он к Шерлоку Заю, по уши зарывшемуся в вырезки.

— Очень хорошо, инспектор. — Сыщик вскочил и пожал гостю лапу. — Проходите, присаживайтесь.

— Вы просили вчера кое-что уточнить, и я зашел поделиться тем, что удалось разузнать.

Листрейд опустился на стул.

— Да-да, я внимательно вас слушаю. — Шерлок Зай поспешно забрался в кресло и навострил уши.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

4

по аналогии с малолюдно (прим. автора)

5

Palabra honesta (исп.) — честное слово

6

Sin hacer trampa (исп.) — без обмана

7

Bastarda (исп.) — сволочь

8

Como te gusto (исп.) — как вам это нравится

9

Maldita sea (исп.) — черт побери, проклятие

10

buen Señor (исп.) — добрый господин

11

Anciana negra (исп.) — черная старуха

12

Tonto redondo (исп.) — круглый дурак

13

Плиний Старший