Прозрачный квадрат

Леонид Позин, 2023

В книгу вошли разные по жанру произведения, но всех их объединяет чувство юмора и непринуждённость. Здесь есть и фантастические, и детективные истории, и даже трагикомедия. Книга понравится тем, кто любит небольшие, но оставляющие приятное послевкусие истории.

Чёрная дыра

(Основано на реальных событиях)

1

«Чёрт, чёрт, чёрт! Чёрт бы побрал этот чёртов институт», — капитан Сорокин был вне себя. В этом чёртовом Институте Прикладной физики за две недели, пропал уже второй сотрудник. Сначала один, потом другой. И он, следак особого отдела, должен был теперь отложить отпуск и раздраконивать это дело, искать, куда они могли пропасть.

Первое, что можно было предположить, — они смотались за бугор. Но эту мысль пришлось отбросить. Кто же будет сматываться, оставив банковские вклады, а также деньги и ценности дома. А, как оказалось, это было именно так. Оба физика характеризовались руководством института положительно. Никто и мысли не мог допустить, что они тайно уехали.

Дело осложнялось тем, что они оба были несемейными. Первый — Алексей Попов, неженатый молодой парень, жил один. Второй — Николай Калугин, мужик средних лет, одинокий вдовец. Так что узнать что-нибудь об их исчезновении у родственников было, скажем так, трудно. В институте уже были следователи и пытались выяснить что-нибудь, но так ничего и не выяснили. Сорокин решил, что нужно самому туда поехать и попытаться найти хоть какую-нибудь зацепку.

2

По словам начальника отдела, в котором числились пропавшие сотрудники, они работали в одной группе. Кроме них в этой группе был руководитель, некий профессор Гольденштейн Борис Борисович и лаборантка Белякина Зинаида.

— Но вам очень не повезло, — сказал начальник отдела. К сожалению, Гольденштейна сейчас нет. И в данный момент Вы можете поговорить только с Белякиной.

— А где же сейчас Гольденштейн?

— Вы знаете, произошло нечто непредвиденное, — замялся начальник отдела, — у Бориса Борисовича случился нервный срыв, очевидно по причине исчезновения сотрудников, поэтому сейчас его в институте нет.

— Ага, так-так. Тогда я подъеду к нему домой. Надеюсь, что там можно будет с ним поговорить.

— Вы знаете, — опять замялся начальник, — боюсь, что из этого ничего не выйдет.

— Почему же?

— Борис Борисович вёл себя так неадекватно, что пришлось вызвать санитаров и отправить его в спецлечебницу.

«Вот те на… это уже что-то», — подумал Сорокин. — А в чём же конкретно выражалась эта неадекватность?

— Он бегал за Зиночкой, хватал её всячески, вплоть до неприличия, и даже грозился убить. Санитарам еле удалось его угомонить.

— Ладно. Придётся посетить, как Вы говорите, спецлечебницу, а сейчас надо хотя бы побеседовать с этой Зиночкой.

— Это пожалуйста: Белякина Зинаида Аркадьевна, второй этаж, комната двести шесть.

3

Постучав, Сорокин заглянул в двести шестую комнату. Белякина, сидевшая за столом в заставленном различными приборами помещении, как ни странно, оказалась жгучей брюнеткой с голубыми глазами, молодой и очень привлекательной. Белый халатик в обтяжку не скрывал, а наоборот, подчёркивал все её положительные качества, которыми, несомненно, должна обладать женщина-научный работник.

Представившись, Сорокин попросил её подробно рассказать о пропавших коллегах и о своих отношениях с ними. В её ответах он не нашёл ничего интересного — работали, исследовали, разрабатывали. Её коллеги очень умные, талантливые, публиковали статьи, докладывали, получили несколько премий.

— Ну а какие у вас были личные отношения?

— Личных отношений не было никаких, — мило улыбнувшись, показав при этом свои белые красивые зубки, сказала Зиночка.

«Такая красулечка и никаких отношений. Что-то верится с трудом, — подумал Сорокин. — Это ж надо, какая привлекательная женщина». И ему показалось, что от неё идут какие-то тёплые, окутывающие его всего и проникающие в него, волны. — «Что со мной? Как неожиданно я втюрился,» — испытывая странную нервную дрожь, подумал он.

— Расскажите о себе.

— Рассказывать особенно нечего. Закончила лаборантский техникум, после чего вот уже пять лет работаю здесь. Живу с матерью.

— А отец?

— Отца не помню. Он оставил мать ещё до моего рождения, и я о нём ничего не знаю. Мама раньше часто ездила на отдых в Крым. Теперь, когда Крым снова наш, вспомнила молодость и поехала туда на целый месяц. Так что я сейчас одна. Не придумаю, чем себя занять. Вот и тут, на работе, совсем одна и не знаю, что делать. Когда пропали Алёша и Николай Сергеевич, чувствовала себя ужасно, а как увезли профессора — такое настроение, хоть в гроб ложись.

— Успокойтесь, Зиночка, — Сорокин сказал «Зиночка» и ему захотелось её обнять. — Мы их найдём, а профессор поправится, — пообещал он, хотя и не был в этом уверен.

Оставив номер своего телефона, Сорокин закончил беседу.

— Если вдруг что-то вспомните, или что-нибудь случится, или я буду нужен, пожалуйста, звоните.

4

В больнице, известной народу как дом на Пряжке, несмотря на предъявление служебного документа, довольно долго пришлось добиваться встречи с Борисом Борисовичем Гольденштейном. Сначала лечащий врач, который, наконец, вышел к Сорокину, долго убеждал его, что разговаривать с Гольденштейном нет никакого смысла. Он совершенно невменяем, впал в тяжелую шизофрению, несёт несусветную чушь, и не только окружающие, но и сам не понимает, что говорит. Он даже опасен, так как может в любой момент наброситься на собеседника. Однако, проявив свойственную капитану особой службы настойчивость, Сорокин был допущен к разговору с Борисом Борисовичем под неусыпным наблюдением двух здоровенных санитаров.

Гольденштейн сидел на стуле, закутанный в какой-то белый балахон.

— Здравствуйте Борис Борисович, — очень приветливо, как ему казалось, сказал Сорокин, — как Вы себя чувствуете?

Ответом ему было мрачное молчание, а также беспредельная тоска и одновременно какая-то ненависть во взгляде.

— Борис Борисович, я капитан Сорокин, пришёл поговорить о ваших пропавших коллегах, я должен их найти, но не знаю с чего начать.

— Вы их уже никогда не найдёте, — вдруг закричал Гольденштейн страшным голосом. — Знаете ли Вы что-нибудь о чёрных дырах? Они бывают большие, где-нибудь в космосе, и поглощают всё, что попадает в сферу их притяжения: и звёзды, и планеты. Бедные ребята, они пропали навсегда.

— Неужели Ваши коллеги улетели в космос и там попали в чёрную дыру? — не удержался от шутки Сорокин.

— Ты хотя и капитан, но идиот, неуч, таки круглый дурак! — опять закричал Гольденштейн. — Ты ничего не понимаешь, вокруг нас много маленьких чёрных дыр! Чёрных дыр, чёрных дыр, чёрных дыр, — орал он, страшно вытаращив глаза и крутя головой.

Сорокин, решив, что дальнейший разговор бесполезен, уже собрался уходить, как Гольденштейн успокоился и стал бормотать тихим хриплым голосом.

— Сами маленькие чёрные дыры неопасны. У них небольшая масса и они ничего притянуть не могут. Но опасна чёрная дыра, если она совмещена с тоннелем в параллельный мир. Вся её масса в параллельном мире, а её размеры, в нашем понимании, не имеют значения — там совсем другие измерения и другие размеры. Она сожмёт всё, что приблизится к ней. Такая чёрная дыра затянет кого угодно.

Он вдруг вскочил, высвободил руки из балахона, бросился на Сорокина, схватил его за плечи и снова заорал: «Её нужно изолировать, убить, немедленно». Двоим амбалам еле-еле удалось оттащить его от Сорокина, который окончательно пришёл к выводу, что лечащий врач был прав. Что тут скажешь, уж такая наука эта физика, кто угодно может свихнуться.

5

В шесть часов неожиданно позвонила Белякина, сказала, что у неё печальные новости, что ей очень плохо, она одна, и спросила, не могут ли они встретиться.

— Конечно, Зиночка, — опять назвав её неожиданно для себя так ласково, ответил Сорокин. — Около вашего дома есть кафе «Цветок», давайте встретимся там в семь часов.

— Хорошо, Миша, я приду, — согласилась она, вдруг назвав его по имени.

Ровно в семь они уже сидели за столиком в кафе «Цветок». Сорокин сразу заметил, что Зиночка одновременно очень взволнована и очень уныла.

— Принесите какого-нибудь легкого вина, — сказал он официанту. — Какого-нибудь полусладкого.

— У нас снова появилось хорошее полусладкое вино Киндзмараули.

— Давай Киндзмараули, — сказал Сорокин. «Надо же как-то поднять ей настроение», — подумал он.

Выпили Киндзмараули, чем-то закусили, и Зиночка начала рассказывать о своих делах.

— Моя мама поехала в Крым со своим другом. Они недавно познакомились и решили отдыхать вместе. Но за ними увязалась её знакомая по парикмахерской, эта вредная змея Марина Петровна. Она тоже поехала с ними. И представляете, Миша, мама приехала вчера раньше намеченного срока очень расстроенная. Оказывается, мамин так называемый друг среди ночи перебрался из комнаты, где они с мамой жили, в соседнюю, где жила эта змея Марина Петровна. Мама слышала своими ушами, что он там, у неё. Она, конечно, устроила ей скандал — так подруги не поступают. Но эта змея всячески насмехалась и уверяла, что у неё был не мамин друг, а совсем другой мужчина. Мама очень расстроилась, раньше времени уехала из Крыма, не попрощавшись ни со змеёй Мариной Петровной, ни с уже бывшим другом, который после скандала куда-то пропал. А здесь ей стало очень плохо, и она теперь в больнице.

«Опять человек пропал» — подумал про этого бывшего друга Сорокин, но отогнал от себя эту мысль. Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал идущие от неё тёплые, пронизывающие, вызывающие дрожь, волны.

Сорокин как мог успокаивал Зиночку, которая казалась такой милой, одинокой и беззащитной.

Они не хотели расставаться, взяли с собой ещё бутылку вина и пошли домой к Зиночке, где, как она сказала, было не так шумно и можно было посидеть в тишине.

У самого Зиночкиного дома Сорокин вдруг увидел «Форд» со знакомым ему номером. «Ба, да ведь это машина пропавшего Калугина. Её искали, но не могли найти до сих пор».

— Ведь это машина Калугина. Откуда она здесь? — спросил он.

— Вы знаете, Миша, когда исчез Попов, мы все очень переживали, и я почувствовала себя очень плохо и попросила Николая Сергеевича отвезти меня домой. А когда мы приехали, он тоже почувствовал себя плохо. У него даже кружилась голова. И он сказал, что поедет на метро, а машину заберёт потом. И вот, машина стоит, а Николай Сергеевич тоже исчез, как и Алексей.

«Что-то здесь не так» — подумал Сорокин. Но Зиночка была так близко и такая красивая, такая тёплая. И он решил, что разберётся в этом потом. Нужно же когда-то отдыхать.

Они выпили вторую бутылку, и Зиночка засуетилась, пошла в другую комнату, и потом позвала его. Когда он вошёл, то увидел, что она, раскинувшись, лежит на диване совершенно голая. Он бросился к ней и вот… И тут вдруг вспомнил слова Гольденштейна про чёрную дыру — «Такая дыра сожмёт и затянет кого угодно». Но было уже поздно.

Эпилог

«Это безобразие» — кричал полковник. «Никто ни черта не делает. Вы совсем охренели. Ну подождите, я вам покажу кузькину мать, я вам устрою… А где Сорокин? Лейтенант Капустин, почему нет капитана Сорокина?»

— Так что разрешите доложить, товарищ полковник, капитана Сорокина нету с позавчерашнего дня. Как позавчерась ушёл на задание, так его и нету.

— Как это нету, найти немедленно.

— Так что разрешите доложить, уже искали, но не нашли. На звонки не отвечает. А евоная жена говорит, что как он придёт домой, так она его не пустит, поскольку его видели в кафе «Цветок» с какой-то молодой цыпой.

— С какой такой цыпой?

— Так что неизвестно, товарищ полковник. Кто ж теперь эту цыпу найдёт.

— Ну Сорокин, ну гад. С цыпами развлекаешься, а начальник тут как хошь должен дела решать. Вот только появись, я тебе устрою…

От автора

Вот недавно Нобелевский комитет присудил Нобелевскую премию по физике. И уж конечно, американцам, как же иначе. За открытие гравитационных волн. Мне стало немного обидно. Я ведь не физик и не читал ихних работ. И подчёркиваю, совершенно независимо от них в вышеизложенном рассказе «Чёрная дыра» я написал о гравитационных волнах, причём не один, а два раза.

Сначала в разделе 3:

«Это ж надо, какая привлекательная женщина». И ему показалось, что от неё идут какие-то тёплые, окутывающие его всего и проникающие в него волны.

Затем в разделе 5:

«Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал идущие от неё тёплые, пронизывающие, вызывающие дрожь, волны».

И разве трудно понять из описанных в рассказе событий, что это были именно гравитационные волны? То есть я здесь совсем не постороннее лицо, чему имеются веские доказательства.

Первое:

Как уже было отмечено, я не физик и, следовательно, не мог читать ихних физических работ, в которых говорилось о гравитационных волнах.

Второе:

Есть свидетели, что рассказ «Черная дыра», был написан мною до объявления о присуждении американцам премии за эти самые волны. То есть я написал про гравитационные волны сам по себе, не зная о работах американцев.

Вывод:

Премию надо было делить так. Половину вручить одному самому умному американцу, как и было сделано. А другую половину разделить на три части и отдать поровну мне и, ладно уж, двум другим.