Здесь каждый прочтёт о себе

Леонид Захарков, 2023

Всё человечество болеет одними и теми же духовными недугами. В каких то странах они проявляются больше, в каких то меньше. Поэтому в этом сборнике: ЗДЕСЬ КАЖДЫЙ ПРОЧТЁТ О СЕБЕ!Никакие войны, бунты, революции и политические распри не изменят общество на нашей планете земля, пока не преобразятся сами люди внутри себя, по своему духовному уровню. Потому что борьба добра и зла идёт внутри каждого человека отдельно!А чтобы изменить внутренний мир человека, необходимо осознание того, что меняя себя, мы меняем мир вокруг. Пагубная привычка, характерная для всех жителей планеты – искать изъяны в других, не позволяет совершенствоваться, поскольку каждый считает себя непререкаемым авторитетом. Глядя на мир и в себя, не трудно было обобщить то отрицательное, что ведёт общество к падению, а цивилизацию – к гибели. Ибо всё в мироздании взаимосвязано, как и все мы. Это происходит посредством мысли, которой наделил Высший Разум человека, как со творца в беспредельной эволюции мироздания.

9. Басни

Беженцы с леса

Как много нечисти в России,

Водилось раньше по лесам.

Деревья были вековые,

Теснились близко к городам.

Болота, реки, да чащобы,

Скрывали леших, да чертей.

Хоть и полны бывали злобы,

Не нападали на людей.

Так испугают до икоты,

Детишек, баб, да мужиков.

Не приближались, чтоб к болоту,

Не нарушали тишь лесов.

Тогда же веру уважали,

И знали, кто и где живёт.

Всю землю гномы заселяли,

А домовым был всем почёт!

Но в прошлый век ушли от Бога,

Законы стали нарушать.

Наворотили здесь такого,

Что не осмыслить, не понять.

Лесов не тронутых, не стало,

Болота взялись осушать.

Зверей изводят, как вандалы,

Не знают те, куда бежать!?

Куда кикиморам податься?

На рынках сели торговать!

Вся нечисть стала наряжаться,

Прибилась где-то управлять!

Оделись модно, да прилично,

Рога спилили до основ.

Всегда приветливы, двуличны,

Копыта вроде каблуков.

И от того мужик беднеет,

Жилища нечисти лишил.

А вот теперь они на шее,

Себе их сам и водрузил!

Назад исчезнуть, не желают,

Вольготно им на шее жить.

Молитвы все, уже не знают,

Как их от мира отлучить.

Креститься видели, как нужно,

А что к тому произносить?!

Не одному, а вместе, дружно,

Чтоб нечисть разом победить!

Как ни крути, а нужно к Богу,

Блюсти и веру и Закон.

Владыка Он всего живого,

И мир спасёт, лишь только Он!

Вороний гам

Летела по небу ворона,

О чём то каркала себе.

Сорить в пространство не мудрёно,

Хоть просто так, хоть по злобе.

На тех, кто рядом пролетают,

Немного выше, чем она.

К себе конечно не пускают,

Она там вовсе не нужна.

Её партнёр такой же ворон,

Имеет с ней один предел.

Не забияка и не воин,

Кормиться падалью удел.

Чем больше павших, тем сытнее,

А коль война — то вовсе пир.

Никто согнать их не посмеет,

Как в дни, когда покой и мир.

И много каркают сегодня,

Воронье войско, не мало.

Боятся Воинства Господня,

Но время видно, не пришло.

Отпор не видя, осмелели,

Чем стая мельче, громче крик.

Ослаб бы сильный, сразу б съели,

Окрашен злобой черный лик.

Но сильный вовсе не желает,

На мелких как-то нападать.

Он слабых только защищает,

Не хочет средь ворон летать.

Пора менять наверно блюда,

Забыть о падали и жить.

Как в доброте живут повсюду,

С другими стаями дружить.

А то совсем уж ошалели,

Бесстыже брешут там и тут.

Немало птиц отважных съели,

Орлам грозят, что разорвут!

Но если вдруг померкнет разум,

И нападут на вольных птах.

Погибнуть могут птицы разом,

Пока же держит — только страх!

Кто в доме хозяин

Сидел хозяин под забором,

В тенёчке сладко отдыхал.

От пса, скачками, кот с позором,

По грядкам петли нарезал.

Ложились ровными рядами

Под ними листья овощей.

Неслись, ослепши, как цунами,

Забыв о том, участок чей?

В соседском можно б оторваться,

И не наказанным сбежать.

В своем же, к миске возвращаться,

Где должен сытный корм стоять.

В уютной будке, под навесом,

Оно конечно славно жить.

Рискуя личным интересом,

Кота сорвался проучить.

Хозяин взвился, как пружина,

Ты, что ж паршивец — то, творишь.

Совсем безмозглая скотина,

Кусты ломаешь и крушишь.

За что кормлю тебя, бездельник,

За что, жалея, приютил?

Ошейник новый в понедельник,

На шею только нацепил.

Схватил метелку у сарая,

И пса, что силы есть, огрел.

Тот кувыркнулся, завывая,

Кота забывши, пока цел.

А кот, мурлыча, притаился,

Весьма довольный, сам собой.

Урок хороший получился.

Хозяин в доме — я здесь твой!

Хочу, испорчу кусок мяса,

Его тебе же отдадут.

Пока хозяйка точит лясы,

Я прогуляюсь, там и тут.

А коль рычишь, без уваженья,

Сюжет скрою я, под тебя.

Получишь столько униженья,

Сколь ты озвучил, для меня!

Легко менять причины можно,

Доставить радость, или боль.

Когда лукавы и безбожны,

Наступят часто на мозоль.

Льстя, заберутся тихо в душу,

Потом жестоко оттолкнут.

Основы праведности руша,

Интриги подлой нить плетут.

У корыта

Лежали свиньи у корыта,

Покой нарушил воробей!

Они всегда бывали сыты,

Хватало в волю отрубей.

А тут чирикает беспечно,

Клюёт, что хочет, не спросясь.

Хоть много и не съест, конечно,

Но потоптал, сначала б грязь!

Тогда подпустят, ненадолго,

Отведать лакомый кусок.

Вперед других по рангу, строго,

Пинка получат сразу в бок.

А ну, как всех голодных разом,

К корыту тоже созовет.

И повести не смогут глазом.

Как стая весь запас склюет.

Корыто общее, для свинства,

И то, по статусу персон.

В делах желудка, нет единства.

Сильней — кто сыт, сначала он!

Слабейших, массою задавит,

Как грозно хрюкнет — те визжат.

Но все не съест же, им оставит,

Вот так, по весу и едят.

Последний — то, что остается,

Но там еще и воробьям,

На дне, немало достается.

А этот, нагло лезет, хам!

Другие робко, как не видят,

Хватают в клювы и бежать.

Их свиньи даже, не обидят,

Нажравшись плотно, любят спать.

Голодным только все неймется,

Поесть что, рыщут день и ночь.

Бывает что-то достается,

А чтобы вволю? Гонят прочь!

Корыта заняты, корытца,

По весу, статусу, друзьям.

Нигде, ни в волю не напиться,

Не наклеваться — воробьям!

Мораль сей басни — У корыта:

Чем ближе к свинству — тем грязней!

Чем дальше, не всегда и сыто,

Зато почище и честней!

Псы среди волков

Среди волков и пёс завоет,

Коль с ними будет обитать.

Своих детёнышей укроет,

Но на чужих начнёт рычать.

Среда научит обитанья,

Изжить инстинкты доброты.

Достичь поблажек при старании,

И в стае сытные посты.

А коль его не забывают,

Хвостом виляет, без конца.

Лизнёт и преданно залает,

Озвучив верного борца!

Слагая в жизни параллели,

Не трудно понять мир вокруг.

Где волки скопом одолели,

А кто сегодня овцам друг.

Кто на собратьев шерсть щетинит,

И даже на детей рычит.

Кусок у слабого отнимет,

Потом довольный, сладко спит.

Волкам привольно жить на псарнях,

А псам давно, среди волков.

Друг другу очень благодарны,

Псарей лишившись батогов.

Легко теперь везде и просто,

В сплоченных стаях обитать.

Пугают изредка погостом,

Но только могут угрожать.

То, не беда, бывает всяко.

Вой, в стае точно в унисон.

Иная гавкает собака,

Но знает четко, что почём.

Не нарушать закона стаи,

И лишних в стаю, не тащить.

И так уже она большая,

Труднее всех — то, прокормить.

Волки освоились на псарнях,

На выбор нынче жрут овец.

Псарей бывалых вовсе малость,

Всему как-будто бы конец!

На Бога только есть надежда,

Что оградит и защитит.

Ему ж, не молятся, как прежде,

Вот перемен и нет больших!

Воробей

В суровый зимний день с полей,

Летел озябший воробей.

Была деревня так близка,

Что по теплу брала тоска.

Но каждый час мороз крепчал,

Надежды выжить не давал.

Не выставляя даже ногу,

Упал под стогом на дорогу.

По случаю, корова шла,

Не помышляя вовсе зла.

И ей в тот миг без промедления,

Погадить вздумалось в забвении.

Шлепок упал на воробья,

Накрыл его, от всех тая,

Уют создавши и тепло,

Согрелось тело и крыло.

Лететь бы дальше, дураку,

Укрыться сытно на току.

А он беду пустился кликать,

Балдея, без толку чирикать.

По горло вылез из дерьма,

Изрядно грязный, как чума.

Победно, звонко на округу,

Погреться звал свою подругу.

Подкрался серый, страшный кот,

Сидевший в сене у ворот.

Схватил за шею воробья,

Глотнул с наскоку, не жуя.

Мораль сей басни такова,

Хоть и давно уж не нова.

Порхай и помни, что всегда,

Постигнуть может всех беда.

Коль хорошо — сиди молчи,

На всю округу не кричи.

Беду притихшую — не скликай,

О счастье лучше — не чирикай.

Не всякий друг — кто тащит вас,

Из ситуаций в трудный час.

Бывает корыстный расчёт,

Повеселиться за ваш счет.

Враги опасны и друзья,

Запомни сказ про воробья.

Пока лукавство правит балом,

Будь осторожен, даже в малом!

Змеи

Словно в зале галереи,

Под пеньком ютились змеи.

Много лет и много зим,

Рай уютный был под ним.

Но однажды в летний день,

Потекла вода под пень.

На верху был сущий ад,

Дождь стегал и крупный град.

В воду боязно нырнуть,

На верху и вовсе жуть.

Не могли они решить,

Как же им беднягам быть.

Бились долго под пеньком,

Зло шипя, вились клубком.

Стали вдруг паниковать,

Из берлоги выползать.

Проскользнув из под корней,

Скопом шлёпнулись в ручей.

Бил по коже сильный град,

Впереди ждал — водопад.

В лес уйти не захотели,

Плыли дружно к чудной мели.

А ручей сулил беду,

Нёс клубком — на скал гряду.

Им бы всем несдобровать,

Только в пропасть — погибать.

Шёл к концу змеиный век,

Но вмешался человек.

Сгинуть всем не дав жестоко,

Стал вытаскивать с потока.

Как спасла им жизнь рука,

Впились жала в мужика.

Чахнет бедный мужичок,

Смерти сам, приблизив срок.

Тварь живёт, пируя мило,

Лучше, чем когда-то было.

Не нашлось на яд врачей,

Пересох давно ручей.

Камни рухнули с порога —

Тварям ровная дорога.

То ли сказка,то ли быль,

Все надежды стёрлись в пыль.

Твари быстро расплодились,

По округам расселились.

Кровь сосут у мужика,

От того жизнь нелегка.

Ни стряхнуть, ни отогнать,

Не вернуть былое вспять.

Хозяйский пёс

Мордастый пес надсадно лает,

У ног хозяйских затаясь.

Всех проходящих замечает,

Побитым ими, не боясь.

Хозяин грозен и опасен,

Чиновник высшего звена.

Над проходящими он властен,

В прокуратуре и жена.

Кто может пнуть такую мерзость,

На то охочих много нет.

Ему простится все за верность,

За песью службу много лет.

А всем покусанным напомнят,

Где спотыкались и когда.

Ведь даже псу они не ровня,

Когда рычаг есть у суда!

Ох, сколько ж псов понаплодилось,

У дорогих хозяйских ног.

Народной кровушки напилось,

На перепутьях всех дорог.

Вокруг магнатов восседают,

Не позволяя подойти.

И верно тявкают и лают,

Глотая кости по пути.

Хозяин досыта накормит,

Потреплет холку, подобрев.

А поднапившись слово молвит,

Прибавит пайку, разомлев.

Так что у псов жизнь посытнее

И перспектива даже в рост.

Есть только лейбочка на шее,

И небольшой дугою хвост!

Всего-то нужно унижаться,

И позабыть, что человек.

С былою совестью расстаться,

Да пожилых грызть и калек.

Кто посильнее лучше тявкнуть,

Чтоб не попасть порой впросак.

Не дай же Бог, на стольных гавкнуть,

Зарядят сразу же в пятак.

Так каждый пес при нужном месте,

Хранит хозяина покой.

Ботинки лижет словом лести,

И сыт от пищи дармовой.

Век птичьего царства

Давным-давно в пернатом царстве,

Отрёкся властвовать Орёл.

Бесчинства зрели в государстве,

Боролись рьяно за престол.

Мудрее — Ворон оказался,

Он всех поссорив, разобщил.

Орлу, кто в верности остался,

И кто, бездумно с ним парил.

Разбились первые по стаям:

В Крыму, Сибири, на Дону.

Те — кому жизнь казалась раем,

Слетались спешно на войну.

Вторых, от мала до велика

Во всей стране собралась тьма.

Вся разнопёра и безлика,

Как в эпидемию чума.

Летели перья, кровь рекою,

Своих клевали и чужих.

Горели гнёзда под луною,

Голодных птиц обуял псих.

Сшибались долго в небе-сини…,

Верх одержало воронье

И те, кто был в то время с ними,

Кто против — пали за своё.

В живых оставшаяся малость,

Нашла приют в чужих краях.

К ним не испытывали жалость,

Тоска съедала бедных птах.

Создал свою державу Ворон,

По разновидностям делил.

Работать шли, клевали хором,

Но в жалких гнёздах каждый жил.

С годами ворон обносился,

Усоп навеки в суете.

В Кремле же — Коршун поселился,

Был беспощаден в полноте.

Ретивых больно спрятал в клетки,

Держал ослабших на ветру.

Поесть давал одни объедки,

Велеть казнить их мог, к утру.

Потом — не тучи свет затмили,

С чужбины стаи принеслись.

Пернатых много полонили,

В боях — другие не спаслись.

Сражались насмерть, окружили,

Вконец повергли в прах врага.

Как прежде гнёзда починили,

И стала жизнь им дорога.

Отжил свое и помер — Коршун,

Стал править дивный — Попугай.

Как надоел, собрали кворум,

Индюк закрыл его в сарай.

До смерти жил там бедный попка,

Ел кукурузу, вдоволь пил.

Гнездо устроили из хлопка,

А птицами — Индюк рулил.

Надулся важно, стал героем

И каждый день геройски рос.

Пернатые ходили строем,

Крылами хлопали до слёз.

Писал им байки: как сражался,

Не Коршун маршал, он один.

На малом острове остался,

Разбил врагов отборных клин.

Но вечных — нет на птичьем царстве,

Почил внезапно и Индюк.

Стал — Ястреб править в государстве,

Карал края, где рос урюк.

Потом и Ястреб мир покинул,

Уселся лучший от ворон.

Поправил малость, тоже сгинул,

Враги взвились со всех сторон.

Гусь во дворец тогда явился,

С гусыней верной, как должно.

Иным мышлением заручился,

Клеймил позором в царстве зло.

Затеял сдуру перестройку,

Но перестраивал во вред.

Благое выбросил в помойку,

Внедрял какой-то чуждый бред.

В терпении птиц, он просчитался.

Когда с гусыней отдыхал,

Курятник ночью взбунтовался,

Престол у Гуся отобрал.

Все миром — Петуха избрали,

Дорогу знает он один.

Ворон злосчастных разогнали,

Теперь, что птица — господин.

Живут пернатые убого,

Лишь только избранным везёт.

Всё в царстве дорого и строго,

Кто слаб — тот лапами вперёд.

Прожили б мирно, не сумели,

Взялись за смуту воробьи.

Вспорхнули — в горы улетели,

Чирикают, они ничьи.

И слышно только ку-ка-ре-ку,

Шумит курятник по весне.

Уже конец приходит веку,

А жизнь, как ужасы во сне!

1999 г.

Лесной переворот

Жил медведь в своей берлоге,

Вдоволь ел и сытым спал.

В трудный год радел о Боге,

Лапу левую сосал.

Был в своём лесу хозяин,

Уважал лесной закон.

От чащобы до окраин,

Охранял покой и сон.

Так бы жил он мирно, ладно,

Пусть не райски, прозябал,

Но терпимо, в меру складно,

Своё будущее знал.

Правил лесом волк в ту пору,

С верной стаей подвывал.

Жрал овец без разговору,

Недовольных изгонял.

Завелась в лесу гиена,

Осмотрела всё вокруг.

Стала речь вести с полена,

Осуждать лесной досуг.

Что ж так плохо вы живёте?

Лес-то вроде бы и ваш.

А за речкой на болоте,

Справить боязно шабаш.

Там другие верховодят,

Нас зверей совсем не чтут.

Своей шайкой хоры водят,

Не по-нашему живут.

Вон на западе соседи,

Отродясь не путал Бес.

Правят все, кроты, медведи,

Те — кого поставит лес.

Там свободой звери дышат,

Там привольно, сытно всем.

Катаклизмы не колышут,

А в любви сплошной гарем.

Долго спорили, рядили,

Порешили наконец.

Волка серого сместили,

За говенье на овец.

В склоках, драках и скандалах,

С перевесом голосов,

Были избраны шакалы,

При поддержке диких псов.

И, пошла неразбериха:

Поделили лес вокруг,

Кто не знал доселе лиха,

Оказались нищи вдруг.

Остальные притаились,

Ждут прихода райских дней.

Те во сне им часто снились,

В жизни нет их, хоть убей.

А шакалы зажирели,

Обобрали скопом лес.

Нет листвы, зачахли ели,

Вой звериный — до небес.

Пусть от леса будут угли,

С крепким телом, не беда.

Улизнут к соседям в джунгли,

Как наступят холода.

То ли басня, то ли сказка,

В том лесу, не просто жить.

Коли сделана промашка,

Что напрасно слёзы лить.

Не появятся соседи,

Не посадят деревца.

Будут нищие медведи,

В спячке лёжа без конца.

Вылезать пора с берлоги,

Разгонять поганых псов.

Можно верх взять без подмоги,

При подсчёте голосов.

Не на них равняться лесу,

Жить добром и вспомнить честь.

Кто из них продались бесу,

Всех по строгости учесть.

Ну, а если косолапым,

Всё равно, что в их лесах.

Будет лес огнём объятым

Жизни встанут на весах.

НЛО

Как-то вечером, в знойное лето,

Прошуршал неизвестный объект.

НЛО — нарекли люди это,

Иноземных пришельцев привет!

А наутро крестьяне проснувшись,

Чудеса позабыли в ночи.

Всякий скарб не нашли, обернувшись,

На большие, закрытый ключи.

У кого-то пропала корова,

У кого-то исчезла свинья.

Только шерсть зацепилась козлова,

Причитала соседям сватья.

Что-то люд не хотят паразиты,

Для космических благ изучать.

Кадку масла упёрли, бандиты,

Алкаша маго лучше б им взять.

Полетал бы в тарелке, паршивец,

Разобрались, чё мерин так пьёт?!

От хозяйства отбился ленивец,

На сивухе, да браге живёт.

Не летают по фермам колхозным,

Изучили небось коммунизм.

Лучше б толк дали кучам навозным,

Им раз плюнуть, а тут ревматизм.

Так-то так, поддержала старуха.

Я вот, давеча слышу в ночи,

Говорит моя с кем-то Пеструха,

Мол, в деревне живут — богачи…

Отвечает ей голос невнятно:

Прилетим, пошерстим, будет спец.

Я крестилась на образ трёхкратно,

Видно — света приходит конец.

Коли шерсть они там изучают,

То на кой же им масло моё?

Птицу, тоже, вражины, хватают,

А у ней только пух, да перо.

Не твоими мозгами кумекать,

Отписать бы учёным в совет.

К респондентов пришлют поразведать,

Уж они-то дадут нам ответ.

По сей день нет конца разговору.

Дед Михей, бают, тоже летал,

Как от кума спускался под гору,

Бабке утром о том не сказал.

Чудесов понаслышались уйму,

Что там видят у ихней Москве?

Только девок бесстыжих по фильму,

А тут страх, не вместить в голове!

Средство

Средство от нашествий тараканов —

«Маша», как в рекламе говорят.

«Ферри» — для посуды и стаканов,

Тол — для наполнения гранат.

Средство для добычи денег — папа,

Мама — для уборки и шитья.

Коль семья роднёй ещё богата,

Тёща — для раздоров и нытья.

Если денег нет, плохое средство,

Им не покрывают всех затрат.

Можно омрачить ребятам детство,

Быть должно, как тряпка для заплат.

Крыть собой бюджетные прорехи,

Выполнить капризы всей семьи.

Выделить на отдых и потехи,

Вытащить из злыдней полыньи.

Так уж повелось на этом свете,

Папа виноват во всех грехах.

От него всегда несчастны дети,

Жёны умываются в слезах.

Нужно изворачиваться мудро,

Быть незаменимым для семьи.

Чтоб сияло радостное утро,

Мастерски запасы раскрои.

Плешь не засияет на макушке,

Убежит, разгневанно, инфаркт.

Если в Государственной кормушке,

Будет начисляться гонорар.

Статус на кормильца поменяют,

Даже тёща станет ворковать,

Как в Париж на пенсию слетает.

Лучших привилегий не сыскать!

Наследство

Нищему наследство привалило,

Показал нотариус письмо.

Спазмами дыханье прихватило,

Глядя в иноземное клеймо.

Лондон и Париж перед глазами,

Девки обнаженные вокруг.

В сахаре лимоны с коньяками,

Сладкий, неизведанный досуг.

Длинные с начинкой сигареты,

Пляжи, Мерседесы, казино.

С печени анчоуса — котлеты,

В баре получить не мудрено.

Все теперь доступно, что красиво,

Начал в думах уши теребить.

Денег не сочтёшь, какое диво,

Можно на базаре всё купить.

Как же поступить с такою уймой?

Ночью незаметно закопать,

Рядом с позаброшенною кузней,

Или в туалет замуровать?

Банковские люди разболтают…

До ушей преступников дойдёт,

Мафия до смерти запытает,

Денежки пока не отберёт!

Выписать охрану? — Не годится,

Все они повязаны с ворьём.

Эх, кабы по случаю напиться,

Сразу бы скумекал, что по чём.

Ну, а как проведает старуха?

Все отнимет, разом — до копья.

Покраснели в злобе оба уха,

От такого мрачного житья.

Выманить у бабы на бутылку,

Может только Гений, или я!

С гриппа умирающи — в парилку,

Изредка, на нужды для бритья.

В старости до злобы ошалела,

Не даёт ни пить, ни закурить.

Жадность кочерыжку одолела:

Говорит, чтоб сексу не вредить!

Быстро улетучилась вся радость,

Толку, что наследство получил.

Жизнь — то как была, так и осталась,

Браги хватанул и затужил.

Скотный двор

Не страна, а скотный двор,

Где животные гуляют.

Сильный сыт, на слабых мор,

О корыте лишь мечтают.

Тянет каждый, словно вор,

Топчет под ноги попавших.

У корыта злой дозор,

Не пускает опоздавших.

На делёжку не поспел?

Пропадай — им нет заботы.

Воровать коль не умел,

Не вылазь теперь с работы.

Блей от голода, рычи,

Да грызи удила.

Знатным нынче калачи!

К ним не суйте рыло!

Воду с хлебом можно есть,

Каждый день, хоть до икоты.

Но в политику не лезть,

Там свои есть доброхоты.

Мелочь просим разойтись!

Во дворе всем места хватит.

Где на всех — то напастись.

Подходи — кто златом платит!