Молись и кайся

Леон Гельевич Костевич, 2019

Главный герой повести – бывший московский актер Эсхил Христофоридис. Он обращается в православие, уходит из театра и увозит семью к себе на родину – в провинциальный городок Святоград. Здесь Эсхил встречает старых друзей и старается приобщить их к вере. Причем нередко действует с нажимом, отчего возникают нестандартные ситуации, веселые и грустные. Читателю не всегда легко понять, насколько искренен герой в стремлении во что бы то ни стало переубедить свое окружение. Может быть, дело лишь в неуемном импульсивном темпераменте – и бывший актер просто не в силах не играть?.. Для широкого круга читателей.

6

С работы Авдеев вышел злой и уставший, как почти всегда. Становилось темно, но на холмах еще различались развалины монастыря. За то, что тут возник город, надо благодарить ученого Палласа. Знаменитый естествоиспытатель посетил эти места в XIX веке. Придирчиво изучил долину и, вернувшись в столицы, доложил по инстанциям. В 1808, високосном году здесь появился форт Строгий, а командированный из Петербурга сухонький геодезист Ерофеев отметил его у себя в межевом атласе точкой.

Со временем на холмах вырос Покровский монастырь, что стало поводом дать поселению более жизнерадостное название — Святоград. Из Петербурга снова приезжал все такой же субтильный геодезист Ерофеев и опять что-то у себя черкал. Одно жаль: просуществовал монастырь ровно до того дня, как в городок пришли большевики. Они решили вопрос без затей: монахов собрали во дворе обители и расстреляли, саму обитель взорвали, а город, заменив всего одну букву, переименовали в Светоград, намекая на зарю новой жизни. Старую букву вернули уже после развала СССР. Разумеется, имея в виду возвращение к поруганным святыням.

Авдеев сел в машину. Включил радио:

Над следовой полосой, сшибая шляпы с голов,

летит шальная ворона.

Встает похмельный Харон, трясет седой головой,

вершится круговорот.

Харон пугает ворон, потом в отместку за то вороны

будят Харона,

Идут круги от весла, и так до самых ворот,

до самых райских ворот…²²

* * *

Петр переключил канал, медленно отъехал от редакции, выбрался на проспект. Скрючившись в своем чернющем пальто, на остановке мерз Христофоридис.

— Брат ты мой! Как удачно! — расцеловал он Петра, оказавшись на переднем сиденье. Писатель чувствовал неуместность этого приветственного челомканья: оно казалось ему театральным. — Ты домой? В «Поп-корн» меня по пути не закинешь? Хочу девчонкам своим мультики какие-нибудь приличные купить.

Петр вынул мобильник, набрал номер. Подождал, сказал ласково: «Римма, у меня немножко изменились планы: подойди к “Поп-корну”». И объяснил другу:

— Девочке до зарплаты не хватает, хочу помочь.

В оформленной под ретро витрине «Поп-корна» пижонили лаком дубовых ящиков ламповые приемники, задирали хромированные носы довоенные микрофоны; овальным ночным озером с лунной дорожкой поблескивала вращающаяся на проигрывателе пластинка; маленький кинескопный телевизор с рогатой антенной глядел из угла инопланетным жуком.

Снующие у дверей люди не давали морозцу прихватить грязную жижу под ногами.

— Римма, это — мой старинный друг Эсхил, выдающийся русский актер и эпохальный режиссер! — наигранно отрекомендовал Христофоридиса Петр.

— Отомстил, отомстил, — польщенно забасил Христофоридис.

— А это, Эс, моя… э-э… приятельница Римма.

Молодая женщина улыбнулась, обозначила полупоклон головкой с безукоризненной стрижкой. Выражение ее лица говорило новому знакомому: я, конечно, вам понравилась, и при случае вы не отказались бы завести со мной роман, но сейчас в моей жизни существует только один мужчина — тот, что держит меня под локоток.

— Мы пошептаться, — бросил Петр, отводя «приятельницу» в сторону. Короткая приталенная шубка Риммы позволяла оценить ее совершенную фигуру. Авдеев передал красотке деньги, и она, коснувшись губами его щеки, убежала.

«Поп-корн» начинался с книжного отдела. Справа стояло сразу несколько изданий «Лолиты». На всех обложках — взрослый мужчина и юная девушка. Причем мужчины везде были невыразительными, зато уж девушку каждый художник изобразил по своему вкусу.

Петр оглядел стеллажи с современной прозой, снял с полки том в твердом синем переплете, тихо сказал Христофоридису:

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

22

Из песни автора-исполнителя О. Медведева.