Академия Горгулий. Напарница дракона

Лена Обухова, 2022

Учителя часто говорили Нике Матвеевой, что по ней тюрьма плачет, поэтому, очнувшись после вечеринки в переулке рядом с тремя окровавленными трупами, она испугалась обвинения в убийстве. Дядя, в семье которого она выросла, решил спрятать ее… в другом мире под присмотром директора Академии Горгулий. Это самое странное учебное заведение, которое Нике доводилось видеть: в одиннадцать вечера здесь звонит колокол и горе тому, кто остался на улице после его ударов, по коридорам ночью бродят какие-то люди, а прямо за стенами начинается Мертвый лес, вход в который заказан, как и в закрытую часть замка. А это значит, что непременно надо везде побывать! Ведь вокруг столько тайн, которые так и просят, чтобы их раскрыли! В таком деле без надежного напарника никак не обойтись, и у Ники уже есть один на примете. Правда, он ее преподаватель, да и тайн у него своих хватает, но тем интереснее.

Глава 7

Так и началось это лето, которое должно было стать первым летом моей по-настоящему взрослой жизни, а стало в итоге началом жизни совсем новой.

Мое повседневное расписание довольно быстро устоялось. В первой половине дня я обучалась владению магией с Мелисой, и занятия эти завершались совместным обедом. Она же взяла на себя труд объяснять кучу бытовых мелочей. Например, откуда на нашем столе берется еда.

— Это домовые. Они и готовят, и подают, и убирают. Следят за чистотой и каминами. Показываться людям и оборотням не любят, поэтому их никто не видит. Только Энгард общается с их старшим, когда появляется необходимость обсудить организационные нюансы.

— То есть, он знает, как они выглядят?

— Их внешний вид — вопрос по-прежнему дискуссионный, — улыбнулась Мелиса. — Поскольку люди отчего-то описывают их по-разному. Возможно, домовые используют маскировочные чары, чтобы никому из чужих не открывать истинный облик.

Я решила, что буду представлять этих загадочных существ вроде домовенка Кузи из детского мультика.

Во время занятий я поняла, что ни водопровода, ни электричества в истинном мире пока не изобрели. В домах попроще использовали огонь и для освещения, и для обогрева, и для приготовления пищи, а воду таскали из колодцев. Дом состоятельных людей можно было узнать по наличию магически заряженных артефактов. Например, маленьких светящихся шариков из стекла, которые использовались в люстрах (аналог лампочек). Или ванн и раковин, самостоятельно наполняющихся водой и опустошающихся. Сюда же относились и самоочищающиеся ночные горшки. Оказалось, что всем этим могут пользоваться даже люди, полностью лишенные магии, но им приходится время от времени «подзаряжать» предметы у магов. Вокруг бытовых удобств строилась целая индустрия, но я решила оставить этот вариант карьеры на крайний случай: менять обычный мир на магический, чтобы заряжать ночные горшки, казалось не слишком привлекательным.

Душ, кстати, тоже работал на магии, но чуть более сложной.

— Это двойная пространственная магия, — пояснила Мелиса. — Вода одновременно появляется в верхней части и исчезает в нижней. Еще и подогревается. Такие вещи могут позволить себе или маги, или очень состоятельные люди, имеющие возможность держать мага в штате домашней прислуги.

Все это было исключительно занимательно и любопытно, а Мелиса к тому же действительно очень легко и доходчиво объясняла. Вероятно, поэтому в обучении я делала успехи. И судя по реакции Колта, когда он узнавал о моих результатах, те превосходили его ожидания, что заряжало меня еще большим энтузиазмом. Хотя его и так хватало. Пусть я никогда не блистала аттестатом или дипломом с бесконечным рядом аккуратных пятерок, дурой меня тоже не назвать. Я всегда ленилась в отношении неинтересных мне дисциплин, практическую пользу которых не видела. Никогда не зубрила просто ради хорошей оценки. Но то, что меня интересовало, могла изучать часами. А если предмет был хорошо понятен, то и пятерки случались. Особенно в колледже.

С магией у меня как-то сразу сложилось. Оказалось, что это не сложнее программирования, в чем-то даже очень похоже. Главное — понимать логику составления заклятий и знать, из чего они составляются. Причем вариантов было несколько: разные кланы и территории в прежние времена использовали разные подходы к решению задач, да и задачи у них порой отличались. В итоге возникло множество школ, которые потом перемешались. Одни продолжали развиваться, другие отмерли. Маги выбирали углубленное изучение одной школы или практиковали сразу несколько подходов к колдовству. Все это немного напоминало работу с разными языками программирования. И поскольку с логикой у меня проблем не наблюдалось, оставалось только изучить парочку местных школ на достаточно хорошем уровне. Остальное — дело техники. Вот над техникой — вложением силы в заклятия — приходилось попотеть, но похвалы Мелисы и искреннее изумление Колта так вдохновляли, что я очень старалась.

С новообретенным отцом я общалась не так уж много. Мы неизменно ужинали вместе: иногда вдвоем, иногда в компании Мелисы. Изредка он присоединялся к нам за обедом, если приходил на занятия — узнать мой прогресс. Однако даже когда мы оставались наедине, у нас не складывалось разговора по душам. Мы все больше молчали, лишь иногда обсуждая или занятия, или бытовые мелочи, или вовсе отвлеченные темы. Никаких подробностей о его отношениях с мамой или решении оставить меня с дядей я так и не услышала.

О войне и о себе Колт тоже предпочитал не говорить. Мне удалось узнать лишь то, что после полной и безоговорочной победы Содружества он еще какое-то время служил, а примерно десять лет назад ему был дарован замок, принадлежавший когда-то одному из горгульих принцев, чей род давно угас. Впрочем, дарован — громко сказано. Колт не имел права использовать его по своему усмотрению. Здесь уже несколько десятилетий находилась одна из академий Содружества, так и должно было оставаться. Колт ею и управлял, и владел, очевидно, получая неплохой доход.

— А почему ты директор? — спросила я как-то за ужином. — Разве главный в академии не ректор?

— Политика, — равнодушно пожал плечами Колт. — Когда меня ставили во главе академии, ректоры других учебных заведений возмутились. Они все сплошь аристократы и ученые мужи, а я военный, к тому же горгулья…

— Это плохо? — напряглась я. — Быть горгульей?

Он одарил меня пронзительным взглядом и уверенно заявил:

— Это прекрасно — быть горгульей. Но наша аристократия была истреблена века назад. Поэтому всякие напыщенные идиоты, вроде драконов, кичащиеся собственным происхождением, смотрят на нас свысока. И хотя сами драконы и наградили меня этим замком и должностью за службу Содружеству, против возмущения они не пошли. Но и ломать традиции, лишая Замок Горгулий статуса академии, не стали. Поэтому я директор, надо мной стоит формальный ректор… Точнее, стоял все эти годы. Недавно его… он умер, а нового так и не назначили пока. Честно говоря, мне все равно, как называться, пока в мои дела никто не лезет.

— Но новый ректор теоретически может влезть?

И снова через стол прилетел такой убийственный взгляд, что стало не по себе.

— Пусть попробует.

На этом тема как-то сама собой закрылась.

Когда Мелиса присоединялась к нам, становилось немного веселее: ее присутствие оживляло беседу, хоть и не делало ее более личной. Зато гнетущей тишины становилось меньше. Мелиса умела поддерживать непринужденную беседу и вовлекать в нее окружающих. Как я поняла, она как раз относилась к какой-то магической аристократии, но после разрыва с семьей потеряла все привилегии. О своей истории она тоже предпочитала помалкивать и вела себя так, словно совершенно не переживает. Возможно, так и было, все-таки восемь лет прошло.

Мне казалось странным, что она так и не вышла замуж, ведь Колт, как я поняла, освободил ее от уз договорного брака именно для того, чтобы она смогла вступить в нормальный. Очевидно, проблем возникнуть не могло, но она что-то не торопилась. Возможно, предпочитала свободу. Или любила кого-то, кто не отвечал взаимностью. Я каждый раз внимательно наблюдала за ее общением с моим отцом, но так и не заметила ничего романтического ни с одной из сторон.

А рядом с Колтом действительно не было видно никого другого.

Для меня это мало значило. Мама умерла много лет назад. Даже если бы Колт был ей настоящим мужем, а мне — отцом, он имел бы право устроить свою жизнь с другой женщиной. Требовать от него уйти в монахи как минимум нелогично, а я уважаю логику. Но мне и так предстояло привыкнуть к мысли, что у меня есть отец. Привыкать еще и к мачехе — уже слишком. Да и, честно говоря, часть меня — та злая часть, что порой все портила, — не возражала, если бы все эти годы мой горе-отец страдал в одиночестве. Только я очень сомневалась, что он в нем действительно страдал.

Во второй половине дня Мелиса обычно занималась своими делами, а я была предоставлена сама себе. Мне выдали внушительную стопку книг по истории истинного мира, Содружества, кланов оборотней и человеческих территорий, предполагалось, что я должна их читать, но нудные тексты навевали на меня тоску и усыпляли. Осилив для приличия пару страниц, я отправлялась бродить по замку и его окрестностям.

Как и обещал, Колт показал, где находится Мертвый лес. Выглядел тот, кстати, вполне обычно, живенько так, но попасть туда не представлялось возможным. Деревья немного не доходили до замковой стены, а по той регулярно шаталась охрана, спрятаться от их взглядов было негде. Возможно, ночью стражники следили менее пристально, да и темнота могла помочь, но после одиннадцати все входы и выходы перекрывались. Да и не настолько я лихая, чтобы бросаться в подобные авантюры ночью без надежного напарника. Оставалось лишь любопытствовать:

— Все-таки почему туда нельзя ходить?

— Там заканчивается территория Содружества, — пояснил Колт.

— То есть… там граница? Так близко?

— Да.

— И она никак не охраняется?

— Почему же? Там дежурят патрули миллиты. Переходить на другую сторону — противозаконно, поэтому за пересечение границы тебя могут арестовать.

Я кивнула, хотя это и показалось странным. Миллита — что-то вроде местной полиции. Возможно, с чуть большими полномочиями, раз охраняют границу. Но по идее они должны предотвращать незаконные пересечения оттуда. Впрочем, Колт мог иметь в виду, что меня арестуют в момент возвращения с чужой территории. Но почему он ни слова не сказал о том, какое наказание нелегала ждет в соседнем государстве?

Расспрашивать я не решилась: это могло выдать мое желание однажды наведаться в запретную зону.

Несколько раз я доходила в одиночестве до города. Гуляла по узким улочкам, рассматривала дома, витрины немногочисленных магазинов, людей. Местечко выглядело весьма депрессивно, хоть и занимало приличную территорию. Многие дома пустовали, некоторые и вовсе были заколочены. Люди казались не очень приветливыми и пялились на меня, даже когда я облачалась в приобретенную здесь одежду. Лишь в третий визит стало понятно, что я вызываю интерес не внешним видом, а фактом родства с Колтом, о котором все уже знали.

Выяснилось это, когда румяная хозяйка пекарни принялась зазывать на свежеиспеченный калач с кружкой молока. Я ответила, что у меня нет при себе денег, а она лишь махнула рукой.

— Так я на счет господина директора запишу, он потом оплатит. За дочку-то…

Было так странно слышать, как меня называют чьей-то дочкой, что я сразу согласилась. Колт явно не обеднеет, если я перекушу за его счет. Все равно я сейчас на его обеспечении, он мне серьезно задолжал за первые восемнадцать лет жизни. Сомневаюсь, что папаша платил алименты на мое содержание.

Но после того случая желание ходить в город отпало. Стало понятно, насколько я там на виду, а это немного неприятно. Мне больше нравилось оставаться в тени. Поэтому чаще всего я проводила свободное время, исследуя замок.

Конечно, больше всего интересовала закрытая часть, но попасть в нее тоже оказалось весьма проблематично. Это была одна из самых старых построек, а возможно, и вовсе первая. Немногочисленные входы надежно запирались, по крайней мере те, что нашла я. Но помимо очевидных проходов, в замке встречаются и скрытые, поэтому лазейка вполне могла существовать. Мне не надоедало ее искать, но я старалась не привлекать к этим поискам внимания, поэтому чередовала их с изучением замка в целом.

Несмотря на свою мрачную архитектуру, которую в моем мире наверняка назвали бы готической, а может быть и благодаря ей, место мне нравилось, но иногда и пугало. Я бы не назвала его уютным, хотя в своей комнате обустроилась с комфортом, какого никогда не знала дома. Днем в хорошую погоду это была просто серая каменная громадина, внутри которой всегда прохладно. Но стоило испортиться погоде (что происходило довольно часто) или опуститься ночной темноте, как замок преображался. Всю нижнюю часть окутывал туман, серый камень чернел, пустые башни, на солнце казавшиеся сонными, становились мрачными.

Больше всего напрягала тишина. Днем пели птицы, переговаривалась и смеялась стража, жил своей жизнью город и отголоски этой жизни создавали фоновый шум. Но в дурную погоду половина звуков стихала, а после вечерних ударов колокола тишина окутывала замок плотнее, чем густой туман. Для человека, привыкшего к постоянному гулу городского транспорта, бормотанию телевизора и громкой музыке в ушах, это было почти невыносимо. В такое время оставалось слушать только треск огня в камине и радоваться, что есть хотя бы он.

Побродить по замку в ночное время я решилась только раз, в самом начале лета. Долгой эту вылазку не назвать, мне едва удалось уговорить себя выбраться за пределы башни, после чего я позорно побежала обратно, захлопнула дверь комнаты и вновь подперла ее стулом, хотя после первой ночи ни разу так не делала.

Нет, ничего страшного я не увидела. Не столкнулась с привидением, не стала случайным свидетелем кровавого преступления. Но эта бескомпромиссная темнота вокруг и тишина, нарушаемая лишь тихими завываниями ветра, подействовали сильнее самого страшного из виденных мною ужастиков.

Хоть я и прихватила из настольной лампы светящийся магией шарик, полностью разогнать тьму он не мог. Замок я тогда почти не знала, каждая ниша, даже не очень глубокая, казалась мне провалом в черную бездну, из которой могло выползти что-то страшное и опасное. Все время мерещились какие-то шорохи, шепот, вздохи, даже едва слышные шаги, которые стихали, стоило самой замереть. Я не ожидала от своего воображения такой подставы, ведь в прежней жизни мне доводилось лазить по заброшкам и в темное время суток, а однажды мы с приятелем даже провели пару часов ночью на старом, давно недействующем кладбище — на спор. Приятель, кстати, едва мне все не испортил: уже через полчаса готов был сбежать, тогда как я чувствовала себя абсолютно спокойно.

Здесь же спокойствие отчего-то мне изменило, и с тех пор я после ужина с Колтом из комнаты не выходила.

Лишь в первой половине августа вновь об этом задумалась. Дело в том, что у моих прогулок по замку была еще одна цель, в которой я едва признавалась самой себе. Мне хотелось встретить мужчину, которого я видела в первый день. За которым подглядывала, если уж называть вещи своими именами. Но его нигде не было. Колт меня с ним не знакомил, даже не упоминал о нем. Однажды я спросила, кто еще сейчас живет в замке, но никого похожего в ответ не упомянули.

— Как ты уже видела, у нас есть стража, и, полагаю, Мелиса объяснила тебе про домовых. Большинство преподавателей либо приезжают на учебный год, либо живут в городе. Постоянно здесь находимся только мы с Мелисой, госпожа Блик, преподает здесь бытовую магию, и господин Млинар, библиотекарь. Когда занятий нет, он занимается обновлением каталогов и реставрацией некоторых старых книг. Но сейчас он в отпуске.

Больше мне никого не назвали, но я была уверена, что тот незнакомец не библиотекарь. Я не стала расспрашивать подробнее, чтобы не объяснять, почему меня так интересует этот вопрос. Через какое-то время и вовсе заподозрила, что мужчина мне привиделся. Или, быть может, это призрак?

Но в начале третьего месяца лета, название которого в магическом переводе звучало для меня исключительно как август, я случайно заметила мужчину с длинными черными волосами, выглянув из окна башни. Он прогуливался по внутреннему двору замка, невзирая на крайне мерзкую в тот день погоду. Поначалу я глазам своим не поверила, решила, что мозг издевается, принимая кого-то из охранников за мой призрачный интерес. Но мужчина вдруг остановился, покрутил головой из стороны в сторону, а потом задрал ее и посмотрел на башню. Я даже от окна отскочила на мгновение, но быстро сообразила, что он не может меня в нем увидеть. А когда снова выглянула на улицу, незнакомца уже и след простыл. Вот уж действительно призрак…

По понятным причинам мужчина заинтриговал меня еще сильнее. Подумалось, что оба раза я видела его в отсутствие солнца: поздно вечером, после колокола, и в пасмурную погоду. Может быть, он вампир? С этого мира станется. Но это означало, что искать встречи с загадочным незнакомцем нужно в темное время суток, когда замок погружается в мрачную дремоту. Быть может, именно поэтому до сих пор нам и не удавалось встретиться?

Зачем нужна эта встреча, я и сама не знала. Убеждала себя, что мною движет чистое любопытство, но было что-то еще. Какое-то тянущее ощущение в груди, понять которое мне пока не удавалось.

Мне понадобилась неделя, чтобы собраться с духом. Я убедила себя, что теперь знаю замок гораздо лучше, а потому не будет так страшно бродить по нему в темноте. К тому же я успела овладеть азами магии и могла при желании ненадолго усилить свечение шарика или зажечь одну из замковых люстр. Слабая помощь, если задуматься, но сама возможность грела.

Теперь за пределы башни я вышла легко: все-таки каждый день проделывала этот путь при свете, место стало уже привычным. Но дальше я невольно затормозила. Куда пойти? В основное здание, где находятся аудитории? Или в башню, где разместилась библиотека? В огромный зал для официальных мероприятий, где в учебный период, как я уже выяснила, накрывают общие завтраки, обеды и ужины? В башни студенческих общежитий?

Я мысленно перебирала варианты, но все они казались слишком скучными. Ноги в итоге сами собой понесли к закрытой части замка. А точнее туда, где нынешнее основное строение соприкасалось со старым. Не встречу своего призрака, так хоть лишний раз попытаюсь найти тайный проход, не боясь, что меня поймают на этом деле.

Темнота, едва разгоняемая светом шарика, торопливо смыкалась за спиной, томно вздыхала и даже иногда всхлипывала. От каждого такого звука по телу пробегали мурашки и волосы на затылке, не попавшие в хвостик, вставали дыбом, но я все равно упрямо шла к своей цели, испытывая смутную убежденность, что именно сегодня мне повезет.

И не ошиблась. В каком-то смысле. Отблески чужого света я заметила еще издалека, а стоило свернуть за угол, как у меня едва не вырвался торжествующий возглас. Незнакомец был там! Почти в таком же виде, в каком я встретила его впервые: черные брюки, белая рубашка с закатанными до локтей рукавами. Разве что длинные черные волосы лежали аккуратнее, перехваченные узкой лентой в тон.

Ни бутылок, ни книг рядом с мужчиной в этот раз не наблюдалось. Лишь фонарь, похожий на тот, что использовал мой провожатый во время прохода через туннель, горел на полу у его ног. Сам незнакомец стоял лицом к стене, приложив к ней обе руки и неторопливо поглаживая шершавый камень. Глаза его были прикрыты, поэтому он не заметил моего появления, а я все-таки удержалась от вскриков и лишь замерла, стараясь даже не дышать, чтобы не спугнуть.

Что он делает, черт побери? Со стеной обнимается? Или чего-то пытается от нее добиться?

Что бы мужчина ни делал, очевидно, потерпел поражение. На запястьях его вновь вспыхнули символы, и он, тихо зашипев от боли, отдернул руки от стены, после чего открыл глаза и, естественно, заметил меня. Шарахнулся в сторону с таким видом, словно наткнулся на подкроватного монстра, но тут же совладал с собой.

Я улыбнулась и неловко махнула рукой.

— Привет.

Гениальное начало разговора, конечно, но за все время я так и не подготовилась к этой встрече, поэтому решила действовать по наитию. И по обстоятельствам.

Мужчина смерил меня взглядом, который никак нельзя было назвать дружелюбным. Сейчас, имея возможность рассмотреть его получше, я пришла к выводу, что он или ровесник Мелисы, или немного моложе. Лет на десять старше меня, должно быть. Или около того. Определенно не студент. Еще один местный препод? Но почему тогда Колт ничего о нем не сказал?

— Извини…те, если помешала, — продолжила я. — Мне кажется, мы незнакомы, хотя уже почти три месяца живем в одном доме. Я Ника.

Он не ответил, только слегка прищурился и поджал губы. Пришлось уточнить:

— Дочь директора Колта. А вы?..

Я не стала формулировать вопрос, лишь тоном дала понять, что жду имя и краткую справку о себе в ответ. Взгляд тем временем сам скользнул по его рукам к веренице все еще сияющих на запястьях символов.

Мужчина проследил за моим взглядом и… смутился. Торопливо принялся разворачивать рукава, чтобы скрыть символы под манжетами.

— У вас имя есть? — подсказала я, все еще стараясь быть дружелюбной, но уже слегка раздражаясь.

Что этот парень из себя строит? Его вежливости никогда не учили?

— Есть, — отозвался он наконец.

Слава богу, а то я уже подумала, что немой.

— Но я не обязан сообщать его каждому. Людям следует быть представленными друг другу должным образом.

Ого… Жестко. После общения с Колтом, Мелисой и парочкой особо разговорчивых охранников я пришла к выводу, что никаких специальных церемоний здесь не придерживаются. Может быть, я пока не все знаю?

— А должным — это каким? — улыбнулась я, давая понять, что не имела в виду ничего оскорбительного. — Я недавно в этих местах, могу не все знать.

— Кто-нибудь должен вас мне представить, ручаясь таким образом, что вы достойны знакомства со мной, — высокомерно процедил собеседник.

Вот же засранец! Улыбаться сразу расхотелось. Сжав светящийся шарик в кулаке, чтобы не уронить, я сердито скрестила руки на груди.

— Я дочь хозяина замка, в котором вы живете, — напомнила я. — Кем надо быть, чтобы страдать подобным самомнением?

Мужчина наконец справился с пуговицами на запястьях. Пальцы у него слегка подрагивали то ли от негодования, то ли от смущения, которое он пытался скрыть. Что такого может быть в этих символах, чтобы так суетиться? Несмотря на магию всеобщего перевода, я не могла их прочитать.

Незнакомец повернулся ко мне, опустив руки по швам и слегка вздернув подбородок.

— Ламберт Рабан, лорд Ардем, — отчеканил он и самодовольно добавил: — Хозяин земель, на которых стоит замок вашего отца.

Ох ты ж, как неловко вышло-то… Но кто же знал? Наверное, стоило извиниться и ретироваться, но вместо этого я поинтересовалась:

— А что, своего дома у вас нет?

Может быть, причиной тому стало плохое освещение, но мне показалось, что Рабан аж побелел от злости.

— Почему-то же вы живете здесь, — пояснила я свой вопрос. — И что делали сейчас, интересно? Зачем гладили стену?

— Вы забываетесь, госпожа Колт, — отрезал Рабан. — Я не должен перед вами отчитываться. Хорошей ночи.

Бросив это, он стремительно повернулся на сто восемьдесят градусов, схватил фонарь и торопливо ушел прочь.

— Я не Колт, я Матвеева! — только и успела бросить ему в спину, но он даже не оглянулся.

Вот и познакомились… Можно считать гештальт закрытым. Хотя, конечно, мое любопытство не было удовлетворено. Наоборот, распалилось еще сильнее.

Я покосилась на стену, даже подошла и тоже потрогала ее ладонью. Что же он тут делал? Непонятно.

Только вернувшись в комнату, я задалась вопросом, не мог ли лорд Ардем заниматься в той части замка тем же, чем и я: поисками тайного прохода.