Вещая акварель. Стихотворения

Лека Нестерова

Вещая акварель – стихотворения разных лет, начиная с первых шагов в поэзии, это 1983 г., когда я впервые стала участницей Совещания молодых писателей в Алма-Ате, и заканчивая сегодняшним днём.

4. Магнитный город

Красота

Ясна, как устав монастырский.

Как инока бытность проста.

И мощью сверкнув богатырской,

Мерцает её немота.

И словом из слова изъятым,

Сверхзвука, сверх-смысла полна.

Открыта, подъята, распята —

И жертва, и плач, и вина.

Надежда победить

Надежда победить? —

Как дорого, как глупо…

Себя, других винить

Потом и бегать с лупой

Всё больше по следам

Своим. И будет грустно.

Истребуем, но — т а м —

Законность лож Прокруста.

А здесь мы сотворим

Действительность без боли, —

Как двери отворим,

Спасаясь от неволи,

Где будет легче сметь,

Где дум поток осажен…

Ни грамма слова «смерть»

Не выгадать продажей!

Где слово-боевик

Проходит слов болота,

А пуля-слово «миг»

В подтекст садится плотно.

А слову «победить» —

Тем цветом придорожным —

Один удел — дружить

С пыль-словом «невозможно».

Над пылью и цветком

Бог-Слово год от году

Возмездья тёмный ком

Подхватывает с лёту.

1999 г.

Юмореска

Под низким окошком

Стремительных мальв

Что город возрос

В одну ночь незаметно.

Так рано. Но тихим

Лучом отогрета

Некрепкого раннего

Сна полутьма.

Так рано. А шмель

уж не спит, и косматым

Гулякой несётся по всем кабакам:

То — нет всё, и нет,

Выползает — помятый.

То вылетит сразу,

Схватив тумака.

Ах, он искушает!

Прыг! — цепкой былинкой

На спину ему:

«Искуситель-злодей!

Там, в розовой мальве —

Скрип старой пластинки.

И слышно из белой —

Уплачено, пей!»

Гуляка весёлый

Пузатый и бедный,

Так коротко лето,

Давай поспешим,

Покуда жив город,

Столь хрупкий и бренный,

Покуда мы живы:

И я — и ты жив.

Вокал

От музыки-Марины

до моря недалёко.

А голос так высоко —

высокогорья голос

Встречал открытой бездной

и боль предвозвещал,

И силу беззащитности вселял;

И всплески волн октавных,

и монолиты пенья,

И многоструйное небес теченье!..

И грудь разверстая плыла к ним

жадным ртом —

Мир рушился

телесный

за бортом.

ххх

Господь рассыпал, как намёки,

Небесных Царствий кружева.

А тень лежит на солнцепёке —

Резка, черна и не жива.

Хотел ли быть непримиримым, —

Вопрос, как снадобье вкушал.

И замысел, Им здесь творимый,

Тогда пред умыслом вставал.

И жгла насущность наказанья.

Но искры Божии кругом,

Кругом рассыпал Он, спасая,

Назад сзывая в Отчий дом.

И там, где тень отображала

Походы подлые врага —

Томился тальник, и дрожала

Река, чуть тронув берега;

Паук невинную интрижку,

Плетя, в засаде серебрил;

Тропа вилась, бежал мальчишка,

На крыльях курточки парил;

Звенели краски, струи, струны,

Букашки, бабочки, птенцы —

В своих заботах многотрудных —

Свистки, трещотки, бубенцы…

Они, как тонкие знаменья,

Сигнал, примета, тайный жест

Юродивой, хитросплетений

Земных и — около — веществ

Летучий знак, что всё готово,

Всё ждёт, чтоб вражий пал редут…

И шлёт таинственное слово

Всему увиденному тут.

Поэту Н. Якшину

Урок

Там соловьи не поют.

А здесь — поют.

Пустыньки моей приют:

Фьют… фьют…

Издали — где нам с тобой! —

Душу лаская, —

«Вот тебе тут и покой», —

Песня такая.

Хочешь, зажмурься и верь,

Ты, моя детка.

Только не верь — суховей,

Мёртвая ветка.

Здесь, у живого леска,

Ты притаись, и кроткой

Тенью ученика

Слушай, — и, вырвавшись ноткой,

Грянет из самой груди!

Как в назиданье!

«Господи, мя огради, —

Скажешь, — рыданья!»

Скажешь: «И грудь им мала!» —

И, зависая,

Конец ознакомительного фрагмента.