Таинственное убийство Линды Валлин

Лейф Г. В. Перссон, 2005

В старинном городе Векшё в квартире своей матери изнасилована и задушена молодая женщина – курсант полицейской школы. Убийца бежал с места преступления в такой панике, что забыл рядом с трупом важную деталь своего туалета. Следствие ведут прибывшая из Стокгольма группа сотрудников Государственной комиссии по расследованию убийств и местные детективы. Версии возникают и тают одна за другой, совершено новое преступление, вся полиция поднята на ноги…

12

В половине седьмого утра в воскресенье (в то время как Ян Левин стоял под душем у себя в номере, получая заряд энергии от струек воды, стекавших по его телу) зазвонил служебный мобильный комиссара полиции лена. Тот спросонок с трудом открыл глаза и долго шарил в поисках телефона, прежде чем ответил.

«Наверное, что-то случилось», — подумал он, бросив быстрый взгляд на стоявший на ночном столике будильник.

— Это Нюландер, — сказал голос на другом конце линии. — Надеюсь, я не разбудил тебя.

— Ничего страшного, — промямлил комиссар. — Ничего страшного. «Скорее всего, случилось нечто ужасное», — предположил он.

— Я решил проверить ситуацию, — сообщил Нюландер коротко. — Как там у вас дела?

— Все идет по плану, — ответил комиссар. «Откуда я сейчас могу это знать, — пришло ему в голову, — поскольку спал всю ночь». — Тебя интересует что-то особенное, Нюландер? — добавил он.

Ничего конкретного, если верить Нюландеру. Зато он как шеф Государственной криминальной полиции взвесил «стратегические перспективы» их совместного дела. И в результате у него появилось предложение относительно «оперативных мероприятий».

— И до чего же ты додумался? — спросил шеф деревенских шерифов.

«Стратегические перспективы, оперативные мероприятия? О чем он говорит?»

— На мой взгляд, у вас по улицам бегает настоящий псих, — начал Нюландер, — и, вероятно, довольно скоро он сможет придумать нечто похуже.

— Ты имеешь в виду нечто экстраординарное? — промямлил комиссар, после чего Нюландер описал ему несколько возможных вариантов развития событий из своего богатого опыта высокопоставленного руководителя, ответственного за работу всей полиции страны.

— Да, например, самурая из Мальмё, убившего и изувечившего нескольких соседей из квартала, где он жил. Младшего лейтенанта из Фалуна, застрелившего десяток человек, большинство из которых составляли молодые женщины. Да-а… что там у нас еще… — Главкримп сделал паузу, и комиссар полиции лена подумал, что тот по привычке поглаживает свой подбородок. — Еще мужчина с шампуром, бегавший по перронам метро здесь в городе не так давно. Три трупа и полдюжины раненых, если мне память не изменяет. Опять же сумасшедший из Старого города, сбивший своим автомобилем сотню мирных пешеходов средь бела дня. И это только несколько примеров, — закончил Нюландер.

— Вот как, — сказал комиссар. «Боже праведный! Здесь у меня. В Векшё».

— Я уже пообщался с нашими аналитиками, — поведал Нюландер, — и они полностью со мной согласны. Мы говорим о серийном убийце, который, скорее всего, способен в ближайшее время убить снова или даже устроить резню. За час или за несколько часов уничтожит нескольких человек в самых разных местах. Будет ходить и сеять вокруг себя смерть, — объяснил Нюландер.

— У тебя есть какое-то предложение? — спросил комиссар.

У шефа Государственной криминальной полиции таких предложений было целых три, и все оперативного характера. Он вдобавок уже дал ход двум из них, а третье, можно сказать, ждало своего часа на низком старте.

— Я думаю, нам стоит обязать мою группу ППП обратить свой взор на вашего сумасшедшего уже сейчас. Кроме того, переправить все дело нашему подразделению ВИКЛАС^[1]. Приготовиться по полной программе, — прорычал Нюландер.

— Группа ППП, ВИКЛАС, — повторил комиссар полиции лена. «Голову сломаешь со всеми этими сокращениями».

— Группа ППП — психологического портрета преступника — поможет нам более точно понять, кого мы ищем. А ВИКЛАС привяжет его ко всем похожим преступлениям, которые он мог совершить ранее, — коротко подвел итог Нюландер.

— Ты называл что-то третье, — напомнил комиссар.

— Точно, — сказал Нюландер. — Когда придет время его брать, мне кажется, лучше, если этим займется наше Национальное спецподразделение. Во избежание ненужного кровопролития. Я уже предупредил их. В обычном случае они могут прибыть на место в течение трех часов с момента получения приказа. Мы пытаемся сократить это время, и при условии, что летная погода будет такой, какой она держится все лето, по мнению их командира, можно управиться и за два часа. Мы уже повысили состояние готовности для трех ударных групп с синего до оранжевого.

— Боже праведный, — сказал комиссар.

«Боже праведный, — повторил он про себя. — И о каких цифрах идет речь, когда дело касается кровопролития».

Четверть часа спустя комиссар полиции лена, несмотря на ранний час, позвонил своему подчиненному, руководителю расследования комиссару Олссону и сообщил, что он и шеф Государственной криминальной полиции, посоветовавшись, совместно решили усилить работающую по делу команду экспертами из группы ППП и подразделения ВИКЛАС, а также при возможном задержании задействовать НС — Национальное спецподразделение. Олссон, как ни странно, по его словам, размышлял о том же самом и был двумя руками за.

— Я фактически подумывал позвонить и предложить это позднее сегодня и решил подождать, поскольку знаю, что ты наслаждаешься своим на сто процентов заслуженным отпуском.

Бекстрём пребывал не в лучшем настроении, он не выспался, и голова у него гудела с похмелья. Предыдущим вечером он и Рогерссон от души постарались компенсировать затянувшееся воздержание, вызванное служебной необходимостью. Бекстрём отрубился в своей постели около полуночи, утром проспал, на ходу проглотил завтрак и не успел перелистать утренние газеты. Кроме того, им пришлось остановиться около магазина и купить пастилки с ментолом и пару бутылок энергетического напитка, чтобы привести хоть в какой-то порядок свое дыхание и баланс жидкости в организме.

В довершение всего, когда они спешили по коридору на встречу с разыскной группой, на него насел придурок Олссон и принялся трещать о различных кризисных сценариях, коими он и комиссар полиции лена считали необходимым заняться, не подключая Бекстрёма.

— Что ты думаешь об этом, Бекстрём? — спросил Олссон. — О наших попытках связаться с твоими коллегами из подразделений ППП и ВИКЛАС?

— Звучит здорово, — сказал Бекстрём, хотя он вовсе не собирался тратить драгоценное время, выслушивая нравоучения своего главного босса Нюландера.

Потом он наконец приземлился на своем месте за столом в совещательной комнате. Конечно, без фляжки на шее, как у героя знаменитого романа Стриндберга, но с большой чашкой кофе с приличной порцией молока и сахара, а вся его разыскная группа уже была в сборе.

— Итак, — сказал Бекстрём, — начинаем.

Сначала инспектор Сандберг рассказала о камерах наружного наблюдения на пути жертвы, возвращавшейся домой. Та, что находилась у банкомата, где девушка ранее сняла деньги, не дала ничего и, скорее всего, по той простой причине, что жертва оказалась вне зоны ее досягаемости, когда покинула городской отель.

— Эта камера перекрывает только тротуар и небольшой кусок проезжей части перед банкоматом, — объяснила Сандберг. — Зато мы нашли вариант получше, и заслуга здесь, прежде всего, принадлежит нашему шефу, — констатировала она, кивнув и улыбнувшись Бекстрёму.

— Я слушаю, — сказал он и улыбнулся в ответ.

Сандберг и ее коллеги отыскали другую и гораздо лучшую камеру, на которую владелец некогда получил временное разрешение, так что она пока осталась у него. Эта камера находилась над прилавком в магазине, расположенном в начале улицы Пера Лагерквиста, всего в пятистах метрах от дома жертвы, и в ночное время контролировала также часть улицы перед бутиком. Без четырех три в пятницу ночью Линда Валлин попала в ее объектив, когда возвращалась домой. Зато она не зафиксировала больше ни одного человека в течение ближайшего получаса и никого, кто шел бы за жертвой.

— Магазинчик открыт до одиннадцати вечера. И в обычном случае камера перекрывает его входную дверь и кассы, но перед тем, как уйти домой около полуночи, владелец имеет привычку менять ее положение так, что она начинает контролировать происходящее снаружи. У него в свое время были проблемы с местной публикой. Они мочились на входную дверь и краской из баллончика делали на окнах расистские надписи. Хозяин бутика приехал из Ирана, — объяснила Сандберг.

— И мы абсолютно уверены, что это Линда? — спросил Бекстрём, посчитав необходимым уточнить столь маленькую, но очень важную для поисков преступника деталь.

— На сто процентов, — сказала Сандберг. — Я сама просмотрела видеозапись вместе с экспертами. Мы же в большинстве своем знаем… знали… ее.

Потом все покатилось в обычном эффективном ритме, к которому он привык, когда сам стоял у руля.

— Поквартирный обход и прочесывание местности, — продолжал Бекстрём. — Мы нашли что-то интересное со вчерашнего дня?

К сожалению, нет, если верить коллеге, отвечавшему за это дело. Во всяком случае, ничего, помимо обнаруженной ранее спермы и следов крови на подоконнике спальни, где произошло убийство.

— Тогда мы увеличиваем район поисков, — отчеканил Бекстрём. — Нас интересуют все странности, случившиеся в городе за интересующие нас сутки. По полной программе, включая все на свете — кражи со взломом, драки, угоны автомобилей, неправильные парковки, таинственные машины, события и люди. Подготовьте мне список до обеда.

«Чертовы лентяи, обо всем приходится заботиться самому!»

— Кто-нибудь сам дал знать о себе и рассказал что-нибудь интересное? — продолжил Бекстрём и посмотрел на коллегу Левина.

«Посмотрим, повезет ли тебе сейчас отделаться от малышки Сванстрём, похотливый черт», — подумал он.

— У нас сотни сигналов, — сообщил Левин. — Мы получали их по телефону, по электронной почте, они приходили даже в СМС некоторым сотрудникам нашей группы, чьи телефоны известны осведомителям. Пожалуй, в этом нет ничего странного, поскольку получавшие их коллеги обычно работают в сыске и в отделе по борьбе с наркотиками и у всех нас есть собственные агенты, которым мы даем номера наших мобильников. Если кто-то написал нам простые письма, они должны в лучшем случае прийти завтра. Так ведь сегодня обстоит дело с почтой.

— И как там все выглядит? — поинтересовался Бекстрём. — Есть что-нибудь горячее, чем следует сразу заняться?

По словам Левина, к сожалению, ничего подобного не было. Все традиционно. Взволнованные граждане с жалобами на падение нравов в обществе и на преступность вообще. Обычные всезнайки, жаждущие указать полицейским, как им правильно работать, и, скорее всего, почерпнувшие свои знания, сидя у телевизора и смотря детективные сериалы. Естественно, также несколько экстрасенсов, ясновидящих, пожелавших поделиться своими видениями, предсказаниями, предчувствиями.

— Ничего конкретного, ничего из того, во что стоило бы вцепиться зубами? — настаивал Бекстрём.

— Некоторые из них ужасно конкретны, — сказал Левин. — Но, к сожалению, они, похоже, просто что-то путают.

— Дай несколько примеров, — распорядился Бекстрём.

— Конечно.

Левин заглянул в свои бумаги.

— Ну, например, бывшая одноклассница Линды по гимназии. Она, по ее словам, на сто процентов уверена, что разговаривала с Линдой на концерте в Боргхольме в Эланде интересующим нас вечером. Там выступали какие-то «Юллене тидер» в рамках своего летнего турне.

— Боргхольм, — задумчиво произнес Бекстрём. — Он ведь находится по меньшей мере в ста пятидесяти километрах от Векшё?

— Проблема в том, что данное мероприятие состоялось в пятницу, а тогда наша жертва уже находилась в морге в Лунде, — вздохнул Левин. — То есть, похоже, свидетельница даже не читала вечерних газет. Потом у нас есть еще один, — продолжил он, перелистывая стопку бумаг перед собой. — Молодое местное дарование. Сам связался с коллегой из полиции правопорядка здесь в Векшё и рассказал, что рано утром в пятницу видел Линду в пятистах метрах слева от городского отеля, на Нора-Эспланаден в районе здания муниципалитета, если я все правильно понял.

— Что с ним тогда не так? — поинтересовался Бекстрём.

— Если не обращать внимания на прочие нестыковки, проблема с ним, — доложил Левин, — сводится к тому, что все якобы происходило около четырех утра и совсем в другой стороне относительно ее предполагаемого маршрута, опять же она якобы была в компании (это не мои слова, а свидетеля) с огромным негром.

— Тогда, мне кажется, я знаю, кого ты имеешь в виду, — неожиданно подал голос один из местных коллег с другого конца стола.

— Я уже все понял, когда читал выписку из его досье в регистре преступлений, — сказал Левин и улыбнулся.

— Ага, да, — сказал Бекстрём. — Вопросы? Мнения? Предложения?

«Ни одной разумной мысли, все сидят, словно воды в рот набрав», — подумал он, увидев, как коллеги вокруг стола в унисон качают головой.

— Тогда за дело, — заключил он и поднялся рывком. — Чего вы ждете? Нечего здесь сидеть и толочь воду в ступе. За работу! Самое позднее к обеду мне нужен тот, кто это сделал. Дайте мне подходящую кандидатуру, и я угощу вас тортом к кофе.

Все радостно заулыбались.

«Они как дети», — подумал Бекстрём, не собиравшийся ни при каких обстоятельствах тратить на угощение доставшиеся ему потом и кровью деньги.

Сам он запасся бумагой, ручкой и уединился в пустой комнате для допросов, намереваясь подумать в тишине и покое. И прежде всего включил красную электротабличку, предупреждавшую всех и каждого, что внутри полным ходом идет работа, потом закрыл за собой дверь и с шумом испортил воздух, тем самым осуществив то, на чем давно настаивал его организм и чего ему ценой огромных усилий удалось избежать в ходе встречи. Наконец один, подумал Бекстрём и помахал рукой в попытке очистить атмосферу перед собой от одного из последствий бурно проведенного вечера.

Она пришла домой сразу после трех, решил он. Не похоже, чтобы кто-то ее преследовал или договорился о встрече с ней у нее в квартире. И все равно преступник потом сразу же появляется на сцене. И события почти мгновенно начинают развиваться по наихудшему сценарию с учетом того, как все выглядело на месте преступления. Неизвестный психопат сотворил свое черное дело в течение по меньшей мере полутора часов.

— Затем она умирает, вероятно, между половиной пятого и пятью, — продолжал он свои рассуждения.

А преступник идет в ванную, под душем «очиститься от скверны». А около пяти приносят газеты, и, вообразив, что кто-то собирается войти в квартиру, он натягивает на себя первое попавшееся из одежды и выпрыгивает в окно в спальне, когда на часах чуть больше пяти.

«И куда нас это привело?» — подумал Бекстрём. Бросил взгляд на свой наручный хронометр и занялся расчетами, взяв за исходную точку утро пятницы. Прошло почти двое с половиной суток с тех пор, как его подключили к делу.

«Наш сумасшедший уже может находиться на Луне в данный момент», — подумал он мрачно. Собрал все свои бумаги и решил вернуться к группе и попинать немного своих помощников.

Однако глупо заниматься этим на пустой желудок, подумал он, выходя в коридор. А поскольку из-за случившегося ресторан для персонала кормил сотрудников и в воскресенье, не стоило отказывать себе в удовольствии закинуть что-нибудь в желудок.

«Смоландские клецки со свининой», — восторженно подумал Бекстрём, изучая меню. На том он и остановился. А закончил трапезу большой чашкой кофе с миндальным пирожным, в тишине и покое читая прихваченные из отеля вечерние газеты, которые еще не успел посмотреть.

«Ничего нового по делу, — подумал Бекстрём, потягивая горячий ароматный напиток. — Главным образом пустые измышления с целью поднять волну».

В одном из изданий муссировался новый вариант старого доброго полицейского следа.

Злодей, вероятно, был ненавидевшим полицию преступником, «питавшим необоснованную ненависть к жертве из-за ее работы», констатировал один из экспертов из числа тех, к кому обратились сотрудники газеты, имевшие привычку при каждом удобном случае интервьюировать самых известных мозгокрутов в округе.

«Наверняка, наверняка, — подумал Бекстрём, с аппетитом пережевывая кусок пирожного. — Пожалуй, кто-то из ее преподавателей из полицейской школы в Векшё. А наличие спермы ничего не значило в ее случае, поскольку это могло быть ложным следом. Если же верить конкурентам и их экспертам, все выглядело совсем иначе. Те считали, что речь идет о серийном убийце с маниакальной ненавистью к женщинам, и о чуть ли не ритуальном способе действия, с которым он совершал свои преступления. Похоже на коллегу Олссона. И на кой черт им все это?»

В описаниях, приведенных обоими конкурирующими изданиями, имелись, правда, и общие черты. Не особенно явные, но тем не менее. Еще один эксперт первой газеты, тоже поддержавший полицейский след, не исключал, однако, что речь могла идти о серийном убийце особого типа, нацеленном именно на полицейских, но абсолютно равнодушном к другим, поскольку именно униформа разжигала в нем сексуальный аппетит. При виде формы его просто клинило, если верить газете.

Какой-то сумасшедший, вероятно, завел себе сайт в Сети, и к нему они все обращаются за духовной подпиткой, предположил Бекстрём. Он уже собирался отложить газеты в сторону, когда ему на глаза попалась статья, заставившая его вздрогнуть.

В ней некий эксперт, доцент в области так называемой судебной психиатрии из психиатрической лечебницы Святого Зигфрида в Векшё, отвечая на заданные ему вопросы, пустился в пространное разглагольствование о следах пыток, которые полиция нашла на теле жертвы.

Ничего себе, подумал Бекстрём, он ведь явно смог увидеть те же самые фотографии, с которыми только облеченная особым доверием часть разыскной группы ознакомилась предыдущим вечером. Или кто-то из тех, кто видел их, описал ему все очень правильно и подробно.

Также этот доцент, имевший странный и специфический взгляд на разыскную работу, присоединился к тому, что в любом случае следовало рассматривать как главную версию. Они имели дело с серийным убийцей. При мысли о жестокости совершенного преступления он, скорее всего, и раньше уже отметился чем-то подобным, а вероятность того, что он сделает это снова и в ближайшее время, была высокая, если не сказать стопроцентная.

Кроме того, речь не шла о «каком-то обычном сексуальном садисте с хорошо развитой фантазией», как, похоже, считали менее сведущие коллеги доцента из числа криминологов. И уже точно не о ком-то, кого возбуждали будущие полицейские женского пола в униформе или без нее. Автор утверждал, что дело касалось «серьезного психического отклонения» как раз сейчас чуть ли не «хаотически действующего» преступника. Вдобавок он был «молодым человеком с иммигрантскими корнями, который в детстве или на пороге юности пережил тяжелый стресс, связанный с насилием». Например, его самого пытали, или он стал жертвой грубого сексуального домогательства. На этом Бекстрём закончил чтение, быстро допил остатки кофе, сунул газету в карман и отправился на поиски собственного пресс-секретаря расследования.

— Ты видела эту статью? — спросил он, когда пять минут спустя вошел в ее комнату и протянул ей газету, раскрытую на нужной странице.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, — сказала она. — Прочитала ее сегодня утром и отреагировала точно так же, как ты. Наша посудина здорово течет, — констатировала она, — и, если попытаться найти позитив в этом деле, нет ничего странного в том, что все попало именно к этому эксперту.

Тебе, конечно, известна лечебница Святого Зигфрида, — продолжала она. — Это крупная психиатрическая клиника здесь, в городе, и там находятся несколько самых трудных пациентов из числа тех, кто заслужил принудительное лечение. Наш друг доцент читает много лекций и в полицейской школе, и в этом здании. Не знаю даже, сколько раз я сама слушала его.

— Вот как, — сказал Бекстрём. — И он стоит того?

— Да, могу это утверждать, — сказала она. — По-моему, он часто попадает в точку.

— Пожалуй, надо поговорить с этим умником. Относительно молодого преступника-иностранца звучит не так глупо, — прикинул Бекстрём. — Кроме того, жертва испытывала сострадание к подобным типам. Пожалуй, столь сильное, что могла открыть и впустить его, если бы он позвонил в ее дверь.

Вернувшись в большую комнату, где работала группа розыска, Бекстрём с миной обозревающего свои войска полководца обвел присутствующих взглядом.

— Ну, — сказал он. — Чего вы ждете? Сейчас я поел и хотел бы иметь подходящую кандидатуру преступника.

Чтобы придать больше веса своим словам, он машинально похлопал себя по круглому животу.

— Ее ты можешь получить от меня. Я как раз закончил с первым списком нарушителей закона, — сообщил Кнутссон и помахал стопкой компьютерных распечаток.

— И он стоит того? — спросил Бекстрём, взял список и сел на свое место.

— В любом случае у меня хватает имен, — констатировал Кнутссон и расположился рядом с ним. — Целых семьдесят девять, точнее говоря, и мы успели пройтись только по соседям в ее районе, тем, кто знал жертву, и местным дарованиям здесь в Векшё.

— Рассказывай, — скомандовал Бекстрём. — Дай мне кого-нибудь, в кого можно вцепиться зубами.

— Спокойствие, только спокойствие, — усмехнулся Кнутссон. — Я как раз подхожу к этому.

Примечания

1

ВИКЛАС (VICLAS, Violent Crime Linkage Analysis System) — система коррелирования насильственных преступлений, впервые примененная в Канаде.