Она что-то скрывает

Наталия Левитина

«Сотрудник отдела выплат гипнотизировал меня внимательным взглядом. Я его – возмущённо-заинтересованным. Всецело отдаться гневу мешала внешность собеседника. Трудно ненавидеть мужчину с таким лицом… Голубые глаза, тёмные волосы, гладко выбрит, а губы так красивы, что любовалась бы ими вечно, воображая всякие непристойные вещи… А ведь в данный момент я наверняка раздражала этого господина. Тогда как же он выглядит, когда улыбается? Сводит женщин с ума?..» Чудесный новенький джип Юли Бронниковой разбит, а страховку никто не спешит выплачивать, хотя все документы оформлены правильно! Более того, страховщик затеял целое детективное расследование: что-то выискивает, опрашивает неожиданных свидетелей, следит за Юлей, а вдобавок ворошит историю трагической гибели ее лучшей подруги! И в результате делает шокирующий вывод. Юля уже готова отказаться от денег, лишь бы её оставили в покое. Но похоже, и она сама чего-то недоговаривает… Ранее книга выходила под названием «Козырная дама».

Глава 4

Вопросы мотивации

Неделя с Никитой пролетела молниеносно. Мы виделись только после работы, стараясь использовать каждое мгновение для блага души и тела. И вот он снова отправился в командировку — ещё более длительную…

Когда Никите удалось устроиться в компанию «Юниа-Транс», я ликовала. Ведь радостному событию предшествовали долгие месяцы безработицы и безденежья. Наконец-то свершилось: после бесчисленных собеседований и отказов, после депрессии Никита получил заслуженное — теперь и должность, и зарплата соответствовали его знаниям и опыту.

А сейчас я опять недовольна! Как трудно мне угодить! Любимый постоянно в отъезде. Ему это, конечно, нравится, он в своей стихии: путешествует, развивает бизнес, ощущает себя значимым и необходимым.

Но я-то скучаю!

Нет, жаловаться нельзя. Вдруг звёзды прислушаются к моим стенаниям и — бац! — «Юниа-Транс» разорится, а Никита вновь останется без работы.

Только не это!

Я снова в одиночестве и обречена до следующей встречи с любимым жить воспоминаниями о волшебной неделе. Удачная шутка, жаркое объятие, восторг прикосновений… Разве ценила бы я всё это так высоко, разве стала бы мелочно перебирать в памяти каждый миг близости (словно венецианский ростовщик Шейлок — золотые дукаты), если б не было расставаний? Поэтому не буду ныть и жалеть себя. Любая командировка заканчивается. Мы скоро опять встретимся…

К тому же мой день под завязку забит делами и скучать не приходится.

Утром заскочила в редакцию «Стильной Леди», отдала новенький материал. Нет, не про разводы. Ту статью я вручила главному редактору ещё три дня назад, и Марина Аркадьевна осталась довольна. Вообще-то текст проще переслать по электронной почте, но файл так молниеносно улетает, словно его и не было. А когда отдаёшь распечатку, гораздо явственней ощущаешь, какой труд проделан. Надеюсь, Марина Аркадьевна это тоже понимает.

Сегодня завезла следующий материал. На этот раз по просьбе Марины сделала интервью с хозяйкой модного салона красоты. «Стильная Леди» — глянцевый журнал, заполненный рекламой местных бутиков и светской хроникой. Разглядывая себя на фотографиях, сделанных репортёрами «Стильной Леди» на лакшери-тусовках, дамы городского бомонда вычисляют, не пора ли им колоть ботокс и армировать лицо золотыми нитями…

У хозяйки салона красоты день был расписан по минутам. С трудом втиснулась в её график. Когда-то давно точно так же я познакомилась с предпринимательницей Нонной Кратовой, взяв у неё интервью для журнала «Удачные покупки». В те времена Нонна владела и управляла большой сетью магазинов. За первой встречей последовала вторая, потом третья. Мы с Нонной оглянуться не успели, как прикипели друг к другу всей душой. Бизнес-леди превратилась в постоянного клиента «Удачных покупок» — размещала рекламные блоки, заказывала статью за статьёй, причём исключительно одному и тому же автору (Ю. Бронниковой). Мы стали близкими подругами, несмотря на десятилетнюю разницу в возрасте и огромную дистанцию в социальном положении…

Вспоминаю о том времени с грустью.

Нонну не вернёшь.

Её больше нет.

Сдав интервью с хозяйкой салона прямо в руки Марине Аркадьевне, я вынырнула из тёплой редакции, галопом доскакала до парковки, забилась в машину и тут же включила печку.

Какой жгучий мороз!

Метель успела наотмашь отхлестать по лицу колючим снегом. Хорошо, что не надо стоять на остановках в ожидании автобуса — я бы погибла. С печкой в «Жигулях» крупно повезло: она разогревается мгновенно, и салон наполняется горячим воздухом. Только вот добравшись до цели, не хочется выходить из машины…

После глянцевого журнала я навестила основное место работы — редакцию «Уральской звезды». Долго пряталась за углом, услышав в коридоре бас главного, — выжидала, когда он уберётся восвояси. Однако не рассчитала — выкатилась из-за угла прямо под ноги нашего храбреца!

Не повезло.

Пришлось здороваться, говорить дежурные фразы, отчитываться о проделанной работе. Шеф тут же ухватил меня под локоть и отбуксировал в свой кабинет, а там вольготно раскинулся в кресле, жестом указывая на место напротив.

Значит, это надолго.

Какая досада!

— Ну, как продвигается наше расследование? — поинтересовался главный, понизив голос. — Нет новостей? Я насчёт господина Гынды.

Мне даже не пришлось изображать удивление, настолько я была потрясена вопросом! Моя челюсть просто отвалилась от совершенно искреннего изумления! Я полагала, шеф давно забыл о приватной беседе с упоминанием могущественного члена ЗСО.

— Вы шутите? — возмутилась я. — Мы же закрыли тему!

— Да? Но я надеялся…

— Увольте! Где господин Гында и где я? Согласитесь, мы с ним несопоставимые величины. Он слишком высоко летает. Мне даже и пёрышка не поймать из его оперения — оно сгорит в верхних слоях атмосферы, не долетев до земли.

— Не прибедняйтесь, Юлия Андреевна. Крошечный, но энергичный термит способен уделать целый баобаб.

Минуты две я натужно соображала, расценивать ли сравнение с термитом как комплимент. Главный редактор, неверно интерпретировав возникшую паузу, приободрился и пошёл в наступление:

— И потом, Юлия Андреевна, разве это слова настоящего репортёра? У вас должны загораться глаза, когда речь заходит о журналистском расследовании! Займитесь сбором разведданных. Тряхните старые контакты. Где-то кто-то что-то слышал, кому-то что-то стало известно… Безусловно, я буду вас всячески поддерживать. На время можете отложить другие редакционные дела.

Вот ещё!

Почему это я должна откладывать другие дела? Меня гораздо больше волнует судьба больничных малюток, чем перспектива устроить уотергейтский скандал Богдану Гынде!

— Эта задача мне не по зубам, — фыркнула я. — Извините!

И отправилась к себе в кабинет.

Из письма, отправленного Веронике:

«…и ужасно возмущает, что некоторые люди любят загребать жар чужими руками. Мой главный этим славится! Предлагая ввязаться в крупную аферу, сам он ничем не рискует. У него серьёзное прикрытие в лице хозяина — вице-губернатора. Именно перед ним он и мечтает выслужиться, завалив крупного зверя — Богдана Гынду (вернее, не завалив, а мелко куснув за волосатую ляжку!). А меня в случае чего отдадут на растерзание, заявив, что “журналистка Бронникова затеяла никому не нужное расследование самостоятельно”…»

SMS от Никиты:

«Сегод. провёл семь встреч. Джип оплатили?».

Да, насчёт джипа… Дело с выплатой страховки так и не сдвинулось с мёртвой точки! Я нанесла ещё два визита в «Атлант», потом превратилась в телефонного террориста. Егор Петров — олимпийский чемпион в дисциплине «уклончивые ответы». Он каждый раз предельно вежливо и мягко сообщает мне о том, что они всё ещё «собирают необходимые сведения» и «ждут ответ на запросы».

Три персональных встречи и полчаса телефонных диалогов с Егором привели к загадочному результату. Вместо того чтобы возненавидеть сотрудника страховой компании за устроенную канитель с документами, я, напротив, очарована им! Наведываясь в «Атлант» и выслушивая монологи Егора, я имела возможность насладиться и его внешним видом (о, эти тёмно-русые волосы, голубые глаза, спортивная фигура!), и его прекрасным голосом. К тому же у него, как я успела заметить раньше, шикарные брови а-ля Марлон Брандо, а также аппетитные губы и аристократичные ноздри.

Да, изумительные!

Кому рассказать — повертят пальцем у виска: «Ноздри! Совсем спятила!» Но чем ещё заниматься, как не разглядывать парня, пока он ездит мне по ушам? Не вслушиваться же в его слова! Егор талантливо расписывает трудности, возникшие у страховой компании при попытке расстаться с крупной суммой денег и передать её мне. Столько всяческих нюансов и неразрешимых проблем! Подумать только!

Вот я и не слушаю весь этот трёп.

Не верю ни одному слову!

Зубы, кстати, у юноши тоже превосходные — белые, ровные… Ну а улыбка и вовсе невероятная. Он улыбнулся мне два раза, и все звуки тут же умолкли, мир вокруг замер… Но вообще-то он скуп на улыбки, этот Егор Петров. Серьёзный мальчуган.

Каждый раз он сражает меня наповал своей вкрадчивой вежливостью. Набирая номер страховой компании, я жажду нелицеприятно высказаться в адрес «Атланта», придерживающего деньги за разбитый автомобиль. Но тут же напарываюсь на изысканное радушие Егора. Он так рад меня вновь слышать! Интонации искренние, никакой слащавости… Два-три ласковых слова, и ругательства вязнут в горле, как кислый творог: если сейчас я выплюну их в трубку телефона, то потом неделю буду чувствовать себя хамкой, обидевшей наследного принца.

Уж не в Оксфорде ли его учили манерам?

Мечтаю, чтобы внешние достоинства Егора Петрова соответствовали его внутреннему содержанию — тогда существует надежда, что страховая компания меня не обманет и отдаст все деньги сполна. Но насчёт нравственных характеристик Егора пока ничего не ясно. Возможно, все его слова о необходимости «получить дополнительные материалы» и «выяснить некоторые подробности» — не пустой трёп, и я, в конце концов, получу свои деньги. И наоборот: голубоглазый красавчик — настоящий упырь, поднаторевший в «обувании» клиентов. Тогда страховой компенсации мне не видать.

И что потом?

Идти в суд?

Моя учительница английского, Лиза, очаровательна. Однако её обаяние никак не влияет на мои успехи в изучении языка. Думаю, верзила в маске палача, с хлыстом в одной руке и раскалёнными щипцами в другой, был бы более эффективен, нежели прелестная Лиза, расточающая улыбки и комплименты…

После нескольких месяцев бесплодных мучений в мою душу закралось ужасное подозрение: я никогда в жизни не выучу английский.

И как другие с ним справляются?

Даже дети!

Нет, я определённо тупица!

Но Лиза говорит — всё дело в недостаточной мотивации.

— Юля, а зачем тебе язык?

— Как зачем?! Английский — язык мирового общения. Его знают все. Кроме меня. И вообще, согласись, не очень-то современно в эпоху открытых границ не говорить ни на одном иностранном языке.

— Отлично можно жить, кстати. А ты собираешься в поездку?

— В июне поеду к подруге в Прагу.

— Там ты прекрасно обойдёшься без английского. В Чехии многие ещё помнят русский, да и с подругой ты наверняка будешь общаться не на английском.

— Это верно. Она русская.

— Вот видишь. Идём дальше. Нужен ли он тебе для работы?

— А как же!

Я представила, как общаюсь на великолепном английском с чиновниками из мэрии. Для выражения чувств мне вполне хватило бы одного-единственного глагола, широко используемого в американских фильмах. На прошлой неделе, когда я радостно заявилась в мэрию с вопросом, не пора ли моему бравому артиллеристу паковать чемоданы для переезда, мне спокойно разъяснили, что Иннокентию Михайловичу придётся ждать квартиру как минимум года три…

Минута молчания. Шок.

Вот тут бы и пригодился английский глагол.

Хотя на русском прозвучало бы ещё лучше.

Три года… И это после того, как «Уральская звезда» (и я, в частности) раструбила на всю область о победе, одержанной в битве с бюрократами. Газета напечатала радостную статью, а по местному ТВ показали сюжет: принарядившийся Иннокентий Михайлович принимает из рук чиновника букет цветов и красивый сертификат.

Я наивно полагала, что дело сделано: после нескольких месяцев бумажной волокиты, отговорок и отказов удалось-таки встроить Иннокентия Михайловича в очередь. И значит к девятому мая он обязательно получит квартиру! Как же иначе? Артиллерист, командир батареи, вся грудь в орденах, три ранения, прошёл с боями Белоруссию, Польшу, добрался до Берлина и до рейхстага — неужели можно оставить восьмидесятивосьмилетнего ветерана без долгожданного (и обещанного правительством!) подарка в юбилейную, шестьдесят пятую годовщину Великой Победы?

Оказывается — запросто!

Я рано радовалась. «Ах, ну что вы опять скандалите, Юлия Андреевна! Получит ваш старичок квартиру, обязательно получит. Но — в порядке очереди. Куда ж нам других ветеранов девать? Вы хотите через их головы перепрыгнуть…»

Сколько вреда от бюрократов! Чиновник любого калибра и нравственных качеств — это зло. Те, которые занимают высокие посты и загребают миллионные взятки бульдозерными ковшами, безусловно, аморальны и разваливают страну. Но и от тех, кто не берёт взяток, вреда не меньше: они до того въедливо чтут каждую букву несуразных, идиотских законов, что, как болотная трясина, способны поглотить любое хорошее начинание.

Бедный Иннокентий Михайлович. А он меня благодарил, называл «внученькой». Внучка подвела. Мы думали, что пришли к финишу, но, как выяснилось, впереди — новый марафон. Яркая звезда надежды сверкнула на небосклоне и скрылась за горизонтом. Наша победа обернулась бесславным поражением…

— Значит, и для работы язык тебе не нужен, — подвела итог Лиза.

— А?

— Юля, я говорю, что для работы английский язык тебе не нужен. Что дальше?

— Так-так-так… Я хочу понимать, о чём же поёт Демис Руссос! — выдвинула я новый аргумент.

— А кто это? — удивилась Лиза.

Я замерла от неожиданности.

Как можно не знать Демиса Руссоса?!

Лиза младше меня на девять лет. Внешне эта разница конечно же совершенно не заметна. Зато в общении ощутима. Для меня легендарная «From souvenirs to souvenirs» — как молитва. А Елизавета даже не подозревает, о чём идёт речь.

Я вспомнила, как наповал сразила как-то Нонну заявлением, что не знаю певицу Мари Лефоре и ни разу не слышала песни «Манчестер-Ливерпуль». Как выяснилось, эта была музыка, всё моё детство сопровождавшая прогноз погоды на центральном телевидении. Нонна тоже была старше на целое десятилетие…

Но нам это вовсе не мешало.

— Если хочешь понять, о чём поют любимые певцы, достаточно скачать перевод из Интернета, — сказала Лиза.

— Мне надо знать, что написано на этикетках! — не сдалась я.

Как же убедить вредную девчонку, утверждающую, что у меня нет сильной мотивации, в обратном?

— Сейчас на любых этикетках обязательно пишут русский перевод!

Наконец, я выдвинула последний аргумент:

— Муж отлично знает французский и хорошо — английский. Свекровь и вовсе заливается соловьём. Моя мама способна двадцать минут без остановки распространяться на экономические темы, используя узкоспециальную лексику и блистая оксфордским произношением. И только я одна не могу связать двух слов. Мне стыдно. В прошлом году к свекрови приезжала в гости англичанка. Они болтали без умолку. А я молчала и глупо улыбалась!

— Понятно. Наконец-то мы докопались до истины, — кивнула Лиза. У неё на щеках очаровательные ямочки, а глаза волшебно сверкают. — Родственники высоко подняли планку. А ты не соответствуешь их уровню. Хочешь догнать мужа, свекровь и маму?

— Не очень-то весело чувствовать себя необразованным пеньком.

— Что ж, согласна, мотив достаточно сильный. Неутолённые амбиции способны подсыпать порох в пороховницы. Хотя, конечно, лучше бы иметь в качестве мотива жестокую жизненную необходимость. Если деваться некуда, английский учится на раз-два.

Наверное, это не мой случай.

Я не останусь без работы и не умру с голоду, если вдруг так и не выучу язык. Однако представляю сочувственную усмешку свекрови: «Ах, Юля, далеко не у всех есть способности к иностранным языкам. Ты определённо не попала в число счастливчиков».

Вывернусь наизнанку!

Ланочке — доказать, Никиту — растрогать, маму — порадовать.

Да, Марго будет несказанно рада. Я всю жизнь плетусь в арьергарде у собственной мамы, не в силах соответствовать её высоким стандартам. И вот оно, счастье: дочь взялась за ум, развивается…

— Но, знаешь, Лиза… У меня контузия. Обширная черепно-мозговая травма. Английские слова не задерживаются в моей голове.

— Не расстраивайся. Справимся. Кстати, а где твой знаменитый ежедневник?

— Потеряла.

— Ой! Какое несчастье! Он меня восхищал своими размерами. И из него столько всего торчало в разные стороны! Как же ты теперь?

— Ищу в магазинах нечто похожее.

Эх!

Никитин подарок…

Потеряла, ворона!

— Значит, и карточки надо переделывать?

— Да, пишу новые.

Обычно разговоры на русском мы ведём за пределами аудитории. В процессе занятий Лиза старается говорить только на английском. Я мало что понимаю. Эта девочка тарахтит, как пулемёт. Во время учёбы в институте Лиза прожила год в Америке и год в Великобритании — по студенческому обмену.

Пять минут назад мы вышли из офиса лингвистических курсов и сели в мою машину.

— А какой вариант английского учить: американский или британский? Они значительно отличаются в произношении и грамматике. Весь мир говорит на американском. Кому тогда нужен британский вариант?

Похоже, я зануда.

— Ха, Юля, я тебе больше скажу! Британский вариант тоже делится на три подвида. Во-первых, это консервативный английский. Во-вторых, «received pronunciation», что в переводе означает «принятый стандарт». Этот вариант, его ещё называют «BBC English», используют твои английские коллеги-журналисты. И в-третьих, продвинутый английский, или «язык молодёжи». Это наиболее подвижный диалект, он отражает все новомодные веяния.

— Упс. Я из двух-то вариантов не могла выбрать. А их вообще прорва.

— Не переживай. Основу «принятого стандарта» составляет классический литературный английский. Это язык знаменитых школ и университетов — Итон, Оксфорд, Кембридж. Он является базой любого курса английского языка, это наиболее богатая и полная версия. Именно его мы с тобой и начали изучать. Ты не возражаешь?

— Ладно, уговорила.

— Конечно, если бы ты собиралась иммигрировать в Америку… Но ты ведь не планируешь. В любом случае, изучать надо правильный язык. Человек с хорошим классическим английским достаточно легко сможет переключиться на другой вариант языка.

— Лиза, а сколько нужно выучить слов, чтобы сносно общаться?

Мне обязательно надо это выяснить! Не так-то просто в моём преклонном возрасте зубрить слова.

А вдруг выучу лишнее?

Зачем зря себя мучить?

— Сейчас я тебя обрадую. Базовый уровень — всего пятьсот слов. А для нормального общения хватит тысячи. Подумай, какая-то ничтожная тысяча! Однако это должны быть правильно отобранные слова, с высокой частотностью употребления.

— Ну, естественно. Было бы глупо зубрить химический словарь или справочник геодезиста.

— Для более полноценного общения и уверенного чтения достаточно двух тысяч слов.

Так, сейчас я быстро подсчитаю…

— Две тысячи слов можно выучить за сто дней. По двадцать слов в день. Или за пятьдесят дней — если по сорок. Или поднапрячься и…

–…и выучить английский язык за один день! Да, наверное, и такое реально, — засмеялась Лиза. — Итальянский кардинал Джузеппе Меццофанти отлично знал тридцать восемь языков, да к тому же мог говорить ещё на пятидесяти диалектах.

— Необыкновенный человек! — с благоговением выдохнула я. — Это впечатляет! Я и пять слов в день выучить не в состоянии… А ещё, Лиза, хотела у тебя спросить насчёт…

— Юля, мне уже ясно, что в умении генерировать занимательные вопросы ты не уступаешь пятилетнему ребёнку. Но почему бы не задавать их на английском?

И я тут же замолкла. Набрала воды в рот, почему-то ни слова не могла из себя выдавить…

Все эти вопросы мы обсуждали в машине, проезжая по заснеженным улицам города. Сразу после моего урока у Лизы корпоративное занятие в крупной строительной компании. Я подбросила прелестную училку до офисного центра. Сверкающая синим стеклом высотка окутана розовой морозной дымкой.

Думаю, с коллективом фирмы Елизавете заниматься гораздо легче. Вот уж кто замотивирован на учёбу по самое не хочу! Представьте: начальство приказало всем сотрудникам в срочном порядке овладеть языком, так как фирма вышла на международный уровень. Недовольных или неспособных ждёт жестокая кара — лишение премии, квартальных бонусов. Зато отличников щедро вознаградят. Да к тому же в группе бушует дух соперничества: коллеги стараются переплюнуть друг друга, блеснуть знаниями… Страшно представить, с каким яростным усердием они корпят над домашними заданиями!

Но Лиза почему-то сказала:

— Ужасно устаю от корпоративных занятий! В индивидуальном порядке работать гораздо легче. Мне крупно повезло, что ты решила взяться за английский. Ты — интересный ученик. Хотя и непростой… Спасибо, что снова довезла меня!