Хуторяне 2416—2424. Эпизоды 1—15

Лев Корчажкин

«Сцены сельской жизни XXV века» можно отнести к жанру фэнтези-абсурда. Может быть, это совсем новый жанр, тогда их следует назвать смелым и веселым экспериментом. Веселым – потому что во всех сценах есть юмор, где-то черный, где-то светлый. Как и в большей части фантастической литературы, читатель и здесь найдет символы дня сегодняшнего, встретит знакомые явления общественной жизни. Автор надеется, что навыки понимать эзопов язык еще не утеряны отечественным читателем. Здесь они пригодятся.

БУНТ МАШИН

или

ТОЛЕРАНТНОСТЬ

— Однако, как тяжко без прессы, — пробормотал старичок Прохор, поднимая глаза от вчерашней газеты, кроссворд в которой был уже разгадан и перечиркан карандашом.

— Хорошо, — сказал Батя, не отводя пристального взгляда, направленного поверх стакана с кофе на согнутую спину Ивана.

Сам Иван в это время сидел на стуле перед телевизором, повернутым к нему задней стенкой. Два ВУмника держали телевизор снизу на пяти лапках. Тремя другими они подавали Ивану инструменты, а на остальных стояли, переминаясь.

— Что хорошо? — спросила Марья Моревна, сидящая рядом с Батей.

— А то хорошо, что почтальона сегодня нет. Калитку никто не сломает.

— Давняя история, а конца не видно, — сказал Иван. — Мы им пишем, чтобы дополнительно запрограммировали почтальона на открывание калитки внутрь, а они нам отвечают, что бы мы сами свою калитку перевесили. Волокитчики. Не хотят систему координат у почтальонов модернизировать.

— Калитку перевешивать не будем, — веско сказал Батя, — как деды повесили, так пусть и висит.

Иван вытянул из внутренностей телевизора три разноцветных проводка и в задумчивости стал их рассматривать.

— Контакт оборвался, — сказал он.

— Плохо, — сказал Батя.

— Что плохо? — спросила Марья Моревна.

— Прогноз погоды на месяц не узнаем, — ответил Батя.

— А вот если бы почтальон пришел, в газете бы прочитали, — сказал старичок Прохор.

Дверь в горницу медленно раскрылась. В темном проеме, освещенном только сиреневым сиянием из кадки с живой водой, показалась согнутая фигура. Фигура пятилась задом, а руками тащила кого-то явно упирающегося.

Василиса, которая спускалась в эту минуту по лестнице и увидела под вздернутой рубашкой черную кожу вошедшего, и, может быть, даже и курчавую голову, скрытую пока от всех в горнице зелеными штанами, воскликнула:

— Джон! Кого притащил?

— Что, и вправду Джон? Что это ты в такой неудобной позе? — спросила Марья Моревна.

Джон продолжал пятиться к центру, не отпуская кого-то из рук, пыхтя и отдуваясь.

Старичок Прохор поднялся с лавки и проковылял к Джону, посмотрел через его широкую спину в прихожую.

— Он за порог цепляется, тут пнуть его надо. Только я не смогу по причине колена, — сказал он и вернулся к лавке, вертя головой за черным пятнышком в воздухе.

— Ах ты, здоровая какая! — воскликнул Прохор, едва усевшись и хлопнув свернутой в трубку газетой по лавке.

Большая черная муха резво отскочила в сторону и с гулом взвилась под потолок.

Иван отпустил три разноцветных проводка, встал и обошел Джона со стороны головы.

— Пнуть, говоришь, хорошенько? — спросил он.

— Именно пнуть, — подтвердил старичок Прохор, не отрываясь от наблюдений за мухой.

Иван пнул, что-то щелкнуло, и Джон с размаху приземлился на пятую точку аккурат посредине горницы. На живот ему упал попискивающий подметальщик.

Джон собрал лапки подметальщика в подобие букета, потом ловко перевернул его брюшком вверх и обратился к Ивану:

— Вань, дай отвертку.

— А тебе зачем? — спросил Иван, протягивая руку за спину в сторону ВУмника, чтобы передать отвертку Джону.

— Да надо немного в мозгах у этого подметальщика поковыряться. Не слушается.

Иван так и застыл с протянутой назад рукой. И все тоже подались к Джону и захлопали глазами. Даже Батя, пошевелил головой, услыхав такую новость, что подметальщик да вдруг не слушается человека. Батя даже набрал воздуху, чтобы что-то сказать веское, но промолчал и только еще раз покачал головой.

— Да как же это так! — воскликнула Марья Моревна.

— Да вот так, — ответил Джон. — Мух что-то в дом поналетело. Я ему, — Джон потряс подметальщиком, — говорю, мол, прыгай и бей их. А он только глазками таращится и лапки под брюхо прячет.

— А раньше бил? — спросил Иван.

— А то как же! Прыгал до потолка и одновременно до трех сбивал. Я, правда, на окно сетку поставил. Мух не стало. Так он потом у меня на осах практиковался. Целое гнездо извел. А однажды и до воробья добрался, но тут силенок не хватило. Из воробья, конечно, пух-перья полетели, но воробей жив остался.

— А как же теперь, откуда мухи, если сетка на окнах? — поинтересовался старичок Прохор.

— Да кто их знает? — пожал плечами Джон. — Может, через дверь. А то я еще видел, что они — мухи некоторые — сетку прогрызают. Какая-то новая популяция, здоровые такие, черные.

Джон передохнул:

— Так дашь отвертку?

Иван повернулся к ВУмнику, у которого в лапке была отвертка.

Но ВУмник и не думал вкладывать инструмент в протянутую руку Ивана. Он мелко дрожал, а лапку с отверткой прятал за спинку.

— Ты что же это? — удивился Иван и потянулся к ВУмнику.

Но тот вдруг перестал держать телевизор и бросился от Ивана под дальнюю лавку.

— Ах, ты! — воскликнул Иван, едва успев подхватить падающий телевизор.

— И с вашими тоже что-то не в порядке, — сказал Джон, поднимаясь и пересаживаясь на стул.

Своего подметальщика он по-прежнему держал за все лапки.

— Ш-ш-ш, — прошептал старичок Прохор, — поднося палец к губам. — Сейчас проведем эксперимент.

Сморщенным пальчиком он указал на полку с чайным сервизом, украшенным рисунком цветастых бабочек. Под полкой сидела большая черная муха.

— Поняла, — заворожено произнесла Василиса, — научный эксперимент.

Она сложила ладони лодочкой возле алых губок и шепотом позвала:

— Пушистик!

Из дальнего угла, от сундука Марьи Моревны раздался топоток, и в горнице показался Василисин персональный подметальщик с серебряной длинной шерсткой до самого пола, подаренный ей на свадьбу как раз Джоном. По пути он деловито собирал невидимые обычным глазом крошки и даже хотел прибрать в свой мусороприемник горстку гаечек возле стула Ивана.

— Но-но! — грозно сказал Иван, прикрывая гаечки ногой.

Серебристый подметальщик, он же «пушистик» подбежал к туфелькам Василисы и поднял на нее свои четыре глаза.

— Убей муху, — негромко скомандовала Василиса, движением головы указывая на стену с полкой.

Подметальщик повернул глаза, потом поджал под себя лапки и не тронулся с места.

Конец ознакомительного фрагмента.