Любовь с итальянским акцентом

Лариса Теплякова, 2007

Оставшись после предательства мужа одна, с маленьким сыном на руках, Наташа долго не могла прийти в себя. Лишь случайное знакомство с итальянским инженером Алессандро помогло молодой женщине вновь почувствовать вкус к жизни. Поездки в Италию, новые впечатления, обжигающая страсть. А дома – холодное уральское небо, житейские хлопоты и… настоящая любовь. Ведь уж действительно, не знаешь, где найдешь и что потеряешь!

Глава 2

Школьный роман

По паспорту муж у Наташи был, только фактически жили они раздельно уже года три, не оформляя официального развода. И фамилию она носила его — Снегирёва. Красивая фамилия. И любовь у них начиналась красиво…

Юра Снегирёв учился в параллельном классе. В каждой школе всегда есть самый симпатичный парень, о котором тайком вздыхают все девчонки. Вот он и был таким. Сердце билось в волнении, когда Юра приглашал Наташу танцевать на школьных вечерах! Хотелось быть неотразимой только для него.

Помнится, душа пела от счастья, когда Юра наконец-то позвал её в кино! Шла французская комедия. Актёр Бельмондо с приключениями добивался любви утончённой красавицы. В фильме всё закончилось восхитительной свадьбой. Хотелось таких же платьев, как у героини. Таких же чувств, только всерьёз.

Платье можно сшить любое. Причёску можно тоже сделать. А вот получится ли такая любовь?

Юра держал её тоненькие пальчики в своей руке. Изредка шептал ей что-то, касался губами уха или волос. Наташа очень прямо держала спину, подбородок, но внутри у неё всё трепетало. Что ждёт её дальше?

А дальше они почти не расставались. Вспыхнул настоящий школьный роман. В безмятежный мирок Наташи ворвалась первая любовь.

Внимание Юры Снегирёва льстило Наташе и возвышало её. Он — некоронованный король школьных вечеринок и девичьих сердец, так, значит, и она — королева. Его имя звучало музыкой в мозгу, вытесняя все остальные.

Они с Юрой были друг у друга первыми. Их маленькие интимные тайны зрели вместе с ними. Юра подарил ей чувство собственной женской исключительности. Он помог Наташе обнаружить свои чарующие женские способности. Юра не спешил бесцеремонно обнимать Наташу и уж тем более лезть под юбку, как делали некоторые нетерпеливые кавалеры её подруг. Наташа была ему благодарна, но постепенно в ней самой зрело желание близости с любимым, распирая и обжигая изнутри. Каждое прикосновение вызывало мучительно-сладостные спазмы. Это было и хорошо, и страшно. Страшно хорошо! Восхитительно!

Первый настоящий взрослый поцелуй случился весной, когда она ещё учились в школе. Произошло это в удивительном месте, которое называлось «царство кривых берёз». В городском парке есть излюбленный всеми уголок, в котором стоят странные берёзы. Их старые огрубелые стволы причудливо изогнуты по какому-то капризу природы. Как могли так склониться и выгнуться эти белоствольные красавицы, воспетые не раз за стройность своих сестёр — никому неведомо! Зато это место как нельзя лучше подходило для свиданий и задушевных бесед. На искривлённых, пригнутых к земле, крепких стволах сидели, как на лавочках. «Кривое царство» хранило немало тайн и признаний. Там и Юра Снегирёв горячо прошептал своей любимой:

— Мы всегда будем вместе!

Наташа доверяла ему безгранично. Наверно, тогда он и сам верил в свои слова.

С того дня у них вошло в привычку встречаться до занятий в школе и целоваться самозабвенно несколько минут. Вкус тех поцелуев Наташе не забыть никогда.

Со свадьбой тянуть не стали. Родители уговаривали их повременить, да скоро отступились. Дочь умела настоять на своём. Мать с отцом сами понимали: часто любовь важнее хлеба.

Поселились в Наташиной комнатке. Юра ведь жил с матерью в однокомнатной квартирке. Туда жену не приведёшь — тесновато.

В институт Наташа тогда не поступила. Зато танцевала в ансамбле по-прежнему. У обоих молодожёнов были свои страстные увлечения. У Наташи — танцы, а у Юры — фотография. Эти их пристрастия удачно сочетались: Юра с любовью и много фотографировал свою молодую жену.

Кроме того, Наташа выписывала журналы мод. Шила себе последние модели. Заказчицами обзавелась. Вела в родной школе уроки труда для девочек. Всё успевала.

А главное — это муж, Юрочка. Наташе нравилось в нём всё! Как он ест, как говорит, как улыбается.

Работал Юра в фотосалоне и изредка снимал для городской газеты, но мечтал прославиться, как истинный фотохудожник. Он был уверен, что если у человека есть талант, то ему обязательно повезёт. Судьба должна предоставить счастливый случай, а уж он, Юра Снегирёв, за него крепко ухватится!

После свадьбы началась та самая загадочная настоящая взрослая жизнь. Молодые были красивой парой, всем на зависть. Жили всласть, взахлеб, вне времени. Утром будили друг друга поцелуями. Вечером засыпали, сплетаясь, роднясь. Слова, запахи кожи, изгибы, привычки — становились общими, милыми. «Так вот она какая — семейная жизнь! — думала счастливая Наташа. — Засыпать с любимым, просыпаться вместе с ним! Что может быть лучше!» Горячий шёпот и приглушённый смех слышались из бывшей девичьей комнатки постоянно.

С Юрой Наташа осознала, что любовь — это взаимное восхищение. И ничего не стыдно, если любишь. Юра приучил её не стесняться своей наготы, гордиться своим телом, любить его. Он восторгался каждым сантиметром Наташиного стана, изучая его ежедневно. Когда родителей не было дома, он брал обнаженную Наташу на руки и подносил к большому зеркалу. Они отражались в нём оба — оголённые, счастливые, слегка поглупевшие, шальные от возбуждения.

С тех пор Наташе часто мерещится то отражение, когда она всматривается в это зеркало. Словно сквозь годы, сквозь туман, проступают неясные очертания, и тонкой иголочкой вдруг кольнёт её сердце тоска. Зеркало на прежнем месте, а Юры рядом нет.

Юра делал очень красивые альбомы с Наташиными снимками. Некоторые самые удачные кадры увеличивал, вставлял в рамки, вешал на стены. Так и остались по всей квартире его фотоработы. Вот она на новогоднем концерте, вот для ветеранов войны выступает. Гибкая, курносая, коса до пояса. Замужество сделало её ещё более женственной, манкой, яркой. Она нравилась себе такая.

Только мать была настороже: вглядывалась в зятя. Надёжный ли? Уж больно горячи оба. Надолго ли? Но не вмешивалась. Незаметно опекала.

Отец посмеивался, не раз говорил:

— Ты, Аннушка, словно птица встревоженная. Ты успокойся, родная. Ну, любовь у них, любовь. Места нам всем хватает. Всё ладно. А я попозже научу зятя деньги зарабатывать. Все хорошо будет. Пусть пока милуются.

Как-то Илья Семёнович предложил Юре поработать с ним в бригаде по ремонту в выходные дни. Зять вежливо, но твёрдо отказался. «Молод пока, — беззлобно подумал тесть. — Ещё сам попросится».

Его друг, Дёмин Пётр Иванович часто брал с собой рукастого молчаливого сына Славика, обучал всему. Работа спорилась. Деньги водились. Обзавелись сберкнижками. Илья Семёнович откладывал потихоньку, знал — пригодится. Ведь задумают молодые дитя завести когда-нибудь. А он тут и одарит их по-отечески. Дочь ведь единственная, не жалко.

А у Наташи становилось всё больше солидных заказчиц. К примеру, главврач городской поликлиники Зоя Ивановна, интересная дама, любила одеться с иголочки, со вкусом. Ведь она и в Горздраве бывает, и в область по делам ездить приходится. Конечно, она покупала самые элегантные наряды. Но ведь всё надо подогнать по фигуре! Только Наташа могла ей угодить.

Зоя Ивановна — женщина занятая и в городе известная. Несолидно ей бегать по портнихам. Она принимала Наташу в своем кабинете. Наташа входила, изящно ступая, словно пришла не обслужить, а получить завоеванный приз. Носик вверх, локотки отведены, спинка прямая. Залюбуешься. Девушка с амбициями, но смышлёная, взгляд у неё свежий, незамыленный. Нравилась она врачихе.

Зоя Ивановна готовилась к заседанию городского собрания. Надо соответствовать высокому уровню всем своим внешним видом. С годами всё труднее выдерживать стиль. Излишне молодиться уже смешно, а в старухи записываться еще рано.

— Наталечка, спинка не тянет, нет? — заказчица крутила головой, охорашивалась перед зеркалом.

— Нет, Зоечка Ивановна, не тянет. Сидит, как влитое. С Вашей то фигурой, Зоя Ивановна, вы там всех очаруете. Поверьте, — убедительно сказала Наташа.

— Да, пожалуй, всё славно. Ну, умница. С меня как обычно?

Наташа царственно кивнула и быстро убрала протянутые деньги.

— А теперь, девочка, давай тобой займемся. Послушай меня. По-моему тебе пора заглянуть к Наиле Ахатовне, гинекологу. Ты сама-то не чувствуешь, что беременна? У неё рука легкая. Пойдём?

— А что, уже заметно?

— Ну, от опытного взгляда не скроешься. Немного на лице изменения. В общем, что впустую говорить! Я вижу — и всё. Чем раньше начнешь наблюдаться, тем лучше. Ну, что тебе объяснять? Ты ведь умненькая девочка. Пойдем?

— Пойдёмте! — согласилась Наташа.

Все, конечно, подтвердилось. Татарочка Наиля Ахатовна торжественно объявила Наташе о свершившемся. Новый человечек уже жил одной жизнью со своей молодой мамочкой.

— Танцы придётся прекратить. Тяжести не поднимать. Мужа любить с осторожностью. Анализы срочно сдать, — кратко отрекомендовала гинекологиня, снимая резиновые перчатки. — Как только что-то обеспокоит — бегом ко мне. Я, конечно, фигурально выражаюсь. Бегать не надо. Беременная женщина должна плыть лебёдушкой!

Почему-то вначале Наташа сказала о своей беременности маме, а не мужу. Мать счастливо улыбнулась, обняла её:

— Вот ты и женщиной настоящей стала. Все будет хорошо. Я тебя всему обучу. Все вместе вырастим маленького. А сейчас я на рынок побежала. Курятины куплю, говядины, фруктов, мёда. Тебе теперь за двоих есть надо.

Анна Андреевна была завсегдатаем всяких городских торговых точек. Добытчица знатная. Как и в любом деле, здесь была своя стратегия. Вся семья, поглощенная своими делами, привыкла брать продукты в холодильнике или садиться за накрытый стол. А ведь всё надлежало правильно выбрать, приобрести, доставить, приготовить, сохранить. Но Анна Андреевна не роптала. Ей нравилось вести домашнее хозяйство и ощущать себя необходимой.

Любовь Наташи и Юры дала свой росток, словно деревце. И дети обычно рождаются на свет, не зная, что их ждёт. Как-то Наташа читала про таких австралийских кенгуру, кажется, валлаби называются, так у них зародыши рассасываются, если у самки не всё в порядке с условиями жизни. К примеру, корма ей не хватает. Засуха, например, случилась. Но о плохом лучше не думать, когда носишь под грудью малыша! Маленький комочек, её и Юрин ребёнок уже рос, и тихая радость плескалась внутри.

Шить, конечно, Наташа не перестала. Строчила по-прежнему на электрической машинке. Танцы пришлось на время оставить. Тяжести ей носить не приходилось. А уж мужа она любила, как могла.

По всем известным женским приметам должна была родиться девочка. Но в положенный срок появился мальчик. Слабенький, плаксивый. Спал плохо. Видно, судьба решила: пора испытать молодую семью.

Пригодилась сберкнижка Ильи Семёновича. Купили всё, что нужно. Приобрели, нашили, навязали с мамой в четыре руки.

Мальчика назвали Антоном. Радовались прибавлению семейства всей родней. А Антон Юрьевич словно и не рад был, что родился на белый свет. Куксился, хворал, ночами беспокоил.

А вскоре наступила пора испытаний для многих жителей в городке. Совсем закрылся механический завод, и полностью свернула работу фабрика хлопчатобумажного трикотажа.

Первым изменения ощутил, как ни странно, Юра. Люди совсем перестали делать фотографии. Изредка забегали за крохотными снимками для документов. Да и до того ли было? И в газете снимки требовались всё реже. Там в основном печатались платные объявления самого разного свойства — реклама, продажа, покупка, услуги. Все прикидывали, как заработать на жизнь. Газетная площадь стоит немалых денег, и фотоэтюды на ней размещать невыгодно.

— Ничего, всё образуется, — говаривал Илья Семёнович. — Какая же власть допустит, чтоб рабочий человек без дела остался! Это временно. Скоро запустят фабрику. Реконструируют и запустят. А там и завод, глядишь, заработает.

По телевизору и радио политики говорили о грандиозных рыночных реформах, об обновлении всей страны, но, как и в какие сроки всё нормализуется — не уточняли. Видно, говорящие и сами плохо себе представляли. Лозунги, призывы, демагогия. Хвалёная демократия получалась пока с чудовищными перекосами. Расслоение общества набирало обороты по всей стране.

Наташа тогда опять жила вне времени, но уже из-за сына.

День — ночь; ночь — день. Дом — поликлиника. Кормление — стирка. Будильник на столе. Тревожный сон урывками.

Мать и дочь понимали друг друга без слов, боролись за своего Антошеньку, не допуская мысли о плохом. Мужчины были на подхвате. Режим жизни в доме диктовал маленький неокрепший человечек, и чем-то ему этот мир пока не нравился.

Хоть время и было щедро на неприятности, но Илья Семёнович не унывал. Его бригада освоила все виды самых сложных ремонтных работ. Теперь они брались за всё, что заказчикам было угодно. Отец всегда шутил, подбадривал своих домочадцев. Денег благодаря нему хватало, хотя безжалостная зверюга — инфляция — клацала своими зубами. Цены постоянно росли.

С Юрой же происходили странные изменения. Он замкнулся, стал молчалив, но упорно посылал свои постановочные снимки на конкурсы в какие-то столичные журналы. Видимо, втайне он мечтал о том, как его заметят и пригласят на работу в солидное издание или студию в большом городе. Он не оставлял надежду стать профессиональным фотографом. В их городке это было практически невозможно, но Наташе некогда было его переубеждать и разглагольствовать с ним на эту тему.

Вдруг Юра заинтересовался кулинарией, взялся листать поваренные книги. Вскоре он обосновался на кухне вместо женщин. Уединенно колдовал над плитой, накрывал, убирал. Он не искал себе постоянную работу и не стремился быть главой в своей семье. Выполнял поручения жены и тёщи по хозяйству.

Мудрая мать сказала Наташе:

— Потерпи, смирись на время. Не дергай мужика. Вон все вокруг спиваются от безделья, а твой муж пироги печёт да супы варит. И пускай себе стряпает. Вот увидишь, всё встанет на свои места. Бог не допустит, чтоб все рухнуло.

Анна Андреевна с возрастом стала набожной. Ходила в обновлённую церковь, молилась за здоровье внука и благополучие всей семьи. Наташа тогда послушала мать. А что ей оставалось?

Но время шло, всё вокруг неудержимо менялось. Бог допускал многое. Видно, гневался за что-то или испытывал суетных, вечно недовольных людишек. А может, был занят чем-то поважнее.

Всё-таки в городе были предприимчивые люди, которые изловчились, поймали птицу-удачу за хвост. Открывали свои небольшие магазинчики. Товарец продавался самый разный. Появлялись частные кафе и рестораны. Нарождался новый класс имущих. Новые русские.

Жёны этих новых русских хотели модно одеваться, вальяжно выглядеть. Чем сложнее фигура, тем необходимей личная портниха. Портниха в небольшом городе — это почти модельер. Кутюрье.

Наташа начала увлеченно работать. Сынок Антоша понемногу окреп, развязал ей руки. К Наташе опять зачастили клиентки. Наташа чувствовала ткань, видела модель заранее. Она умела и любое готовое платье, купленное в магазине, обыграть, внести изюминку, из скучного одеяния сделать неповторимое. За это её ценили.

С клиентами она не скромничала. Шила отлично, так и брала за свою работу дорого. В семьях состоятельных господ быстро стала своей. Да и кто не свой в маленьком, некогда рабочем городке?

Наташа и Юра были, как всегда рядом, но что-то ушло из их отношений. Выяснять ей не хотелось, да и некогда было. Наташа была ещё молода, но у женщин очень развита интуиция! И Наташа ощущала, что уговорами и упрёками уже ничего не исправить. Иногда, если нужно что-то долго объяснять, лучше и не начинать вовсе. Любящие люди должны чувствовать друг друга без лишних слов.

Чуткая мать Наташи подмечала всё. Старалась чаще быть с маленьким внуком. Даже по ночам иногда забирала его к себе в комнату, давая возможность молодым супругам побыть одним.

Антоша подрастал, менялся в лучшую сторону. Он превратился в симпатичного, смышленого мальчугана.

— Моё наливное яблочко! — называла его ласковая бабушка Анна Андреевна.

Лицо ребёнка всегда напоминает прелестный бутон, из которого постепенно распечатывается новая личность, похожая на мать и отца одновременно. У маленького Антона просматривался отцовский лоб, прикрытый шелковистой русой чёлкой, его высокие скулы, ясные мамины глаза, её тонкая переносица и пухлый яркий ротик. Родители продлились в порождённом ими создании. Но ребенка надо растить и воспитывать! Чем старше становится дитя, тем больше приходится взрослым считаться с ним и соотносить свои поступки с его интересами. Каким будет детство — очень важно!

А Юра стал чаще и подолгу бывать у своей матери, а порой беззаботно проводил время с друзьями. Он уходил и приходил, как ни в чём не бывало. Видя его прохладное отношение к сыну, Наташа часто негодовала. В ней зрело глухое раздражение. Однажды Наташа, замотавшись, с упрёком как-то сказала мужу:

— Где ты живёшь — не понятно. Я едва успеваю, отец работает, а тебя нет. Хоть бы с Антошей погулял, книжки ему почитал. Ну, что молчишь? Ходишь, как медведь-шатун, молчком.

Она наговорила что-то ещё. Наверно грубо. Наверно резко. Юра в ответ лишь смутно улыбнулся и пошёл готовить ужин. Потом незаметно оделся и ушёл. Видно, и у него внутри давно зрело какое-то недовольство супружеской жизнью.

Поздно вечером вернулся Илья Семёнович. Помылся. С аппетитом поел.

— Юрка, что ли кашеварил? — спросил он с усмешкой

— Он, он, — закивала Анна Андреевна.

— Чудно! А вообще вкусно. Может, кафе семейное откроем, а, мать? — отец был в хорошем настроении. — Займись с зятем на пару. У вас получится! Я ремонт сделаю. А где он сам-то? Поздно уже, куда мужика заслали? Да что вы молчите-то обе, как куклы?!

— Папа, он ушёл, — заявила отцу Наташа.

— Ну, так уж и ушёл! — возразил ей Илья Семёнович. — Скажи, что поссорились. С кем не бывает. Ты вот, дочь, больно строга стала, резка в последнее время. Мужу ласка нужна, любовь.

— Да где ей успеть-то всё, Илюша! — заголосила мать, заступаясь за дочь. — Девчонка похудела вся. То в школе, то за швейной машинкой.

— Ну, будет, мать! — махнул рукой Илья Семёнович. — Развела тут слёзы. Спать давай укладываться. Вернется Юрка завтра, далеко не убежит. У матери своей, у Снегирихи ночует. Поговорю я с ним завтра. Чего в семье не бывает.

Но побеседовать с Юрой не удалось. Он не вернулся к жене ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю.

Наташа тоже выдерживала характер. Она занималась своими обычными делами и ничего не говорила. Мать первая завела с ней разговор, запричитала:

— Дочь, ну что же делать будем? Господи, что ж он удумал, Юрка твой! Таких, как ты, разве бросают? Да никогда он такую жену не найдет! А Антошка как теперь без отца? Ну, что ж это творится? Наташенька, разреши — я отца к Снегирёвым пошлю. Поговорят.… Всё уладится. А?

— Значит, бросают, мама, и таких, как я, — спокойно ответила Наталья. — Отца посылать к Снегирёвым не вздумай и сама не ходи. Не хочу я. Не уладить уже уговорами. Будем жить дальше. А поживём — увидим.

— Девочка моя! — пролепетала Анна Петровна, обливаясь слезами.

Потом, уложив Антошу, Наталья долго пересматривала свои фотографии в альбомах, словно хотела убедиться, что всё хорошее и светлое в её судьбе действительно было. С каждого снимка улыбалась она себе самой из другой уже жизни. Густое, горячее счастье, которое, казалось, не вычерпать никогда, осталось в прошлом. Но не такова Наташа, чтоб вешать нос. Рецепт она себе прописала простой: каблучки, прическа новая, глазки ярче, да на люди чаще. А там видно будет.

А между тем наступила новая весна. Антоше исполнилось два года. Гордый дед водил его гулять в городской парк.

Наташа и сама любила пройтись там по аллейкам, заглянуть в удивительное царство кривых берёз. В старом кинотеатре крутили новые современные фильмы. Хоть здание немного поблёкло, обветшало, но молодые парочки по-прежнему ходили в кино. Наташа с грустной улыбкой смотрела им вслед. Танцы, кино, прогулки под луной. Так начинаются отношения у всех влюблённых. А что потом? У каждого своя судьба.

Чаще стала видеться с подругами. У Наташи была отличная компания. Ольга — экономистом в администрации города работает. Аля — мастер в лучшем парикмахерском салоне. Света — жена удачливого предпринимателя. Муж Светланы вечно работает, а она занимается собой и домом. Альбина — в банке отдел возглавляет. И всем Наташа нужна. Всегда сошьёт такой наряд, что все ахнут.

Подруги крепко держались друг за друга. Время старались проводить интересно. Помогали в житейских делах. Умные, красивые молодые женщины, а замужем из них одна Светка. Жили нескучно, но в постоянном ожидании счастливого случая, в полной готовности.

«А вдруг мужчина?» — шутила шустрая Аля.

Мужчины слетались, как на мёд. Но либо не стоящие внимания, либо уже женатые, либо предложения их были сомнительные. Подруги критерий отбора партнёров понижать не спешили, заполняли свои дни, как могли.

Наташе тогда предложили в школе уроки ритмики вести. Она согласилась с огромным удовольствием. И причина была совсем не в дополнительных деньгах. Интересная работа вытягивала её из смутной неопределенности отношений с мужем и удручающей тоски. Жизнь ведь не терпит пустоты. Мужа в доме нет, но остался замечательный сын, и рядом находились любящие родители.

Юра развода не требовал, Наташа тоже не спешила рвать с ним отношения окончательно. «Так вот ты какая бываешь, настоящая взрослая жизнь!» — думала иногда с горькой усмешкой. Неудавшаяся, трудная любовь — очень поучительное состояние. Вместе с горечью образуется опыт, который случайно не приобретёшь. Пришлось Наташе стать независимой и сильной. Ведь она уже умела многое.